Твердохлеб П. Г. Любовь моя, печаль моя и радост... часть 2

мысли. Большой мое с борсадiuii« >ii обрйидан внимание. Л вот губы выражали волевой характер. При piiafOBopo с ним верилось в искренность слов, несмотря пи подаьпгсиос гь, по па суетливость; Это мне понравилось. После беглого знакомства г конторой (тиранились на строительные объекты. Очередность осмотра предложил Королевский, с моей стороны но посладоппт> ни к$| жжений. Скрипел под ногами снег утрамбовш и п.(й i loritMi i iтшеходови колесами машин. Черно-сизый дым irs ipvO котельной и электростанции, нахолившихся натеррнто|чни i (радхгрнятия, густо клубился в морозном воздухе. Королевский ни ходу давал мне справки о производственном назнанещдаздапнП. 'Го, что я видел, не радовало и не вселяло оптимизма. Латаше-псрелатаные прогнувшиеся крыши, перекосившиеся и подпертые стены вросших в землю строений, в окнах которых, вместо ctc.koj i были вставлены фанера, толь, доски. Унылую картину представлял и внешний вид производственных цехов, который свидетшгьстжжал об их. предельной изношенности. Похоже, чтодешевле посдороить новое здание, чем ремонтировать то, что осталось. И в таком состоянии были все без исключения, кроме первого лесозавода. Все деревянные строения, в недалеком прошлом обеспечив работой тысячи заключенных, отжили свой век. Много повидали их стены, немые свидетели множества судеб и былых лагерньрс времен. Мне вспомнился период создания строительной базы в 'I Омской области, С таких же деревянных строений, поднятых на скорую руку, лйчпнпЛИ тройку, Время торопило, по сейчас там' у>ы щипо построены Kiinnitiiii.iibie здданпи на кирпичи и бетона, по соврамоппому oi titiiiictiHI... орпр.удовднцем I Прежние Н| м'М HI IК И ,11,1 BI ГОМ I1*1*11 т - ’ Чйбы I'Ы 'Шh i . • . . ни ■ ГISOBIII 11. IC 1I.CXO.B- рц'шшнох рш,с раз подтвррждпIto пеинпммгптг руководства министерства в том пепле, и ГНдвУКС'и к предприятиям 13 у|||Х1В,1!СГП1Я, Мнидотоп поры П Нй ДУМН-ГЮСЬ, НТО И ПП.ШСЙ мощной отрасли моши сущсстпопить Тйшге адпущецные предприятия. Глядя на всю эту ветхость. спроспп у !■ ир1)Ч1 nt hoi о: - Есть ли перспективы рвчнп i им првд| ipiHi i пи? -ВАтп‘арс.1<ом<|п«1над1епр(кч<ч ни1ю ||111=т1пУ'тн«(>ргстройпроект» ра^абатьшается7ехн111«>э|Д)|1ом11ми1 ht »н огнн шившие. Правда,там —...-Я ’( ОН )...._„

не особенно торопятся. Наши работы, как обычно, относят на последний план, Чуна мало кого интересует, - с замш ной обидой сказал главный инженер СМУ. - А на сколько лет рассчитана лесосырьевая база? - Я в такие детали не вдавался. Знаю, что работагют на недорубах прошлых лет. Старая база, знаю, истощена и неустроена. С каждой трибуны директор говорит об этом. Есть новая лесосека, но к ней еще нет дорог. Нынешней зимой еще только приступили к вырубке просеки. Силами СМУ с весьма ограниченными возможностями в технике построить пятьдесят километров лесовозных дорог круглогодового действия - непростая задача. А если не будет дороги, то не будет и вывозки. Без леса же предприятию -труба! Такая бесперспективная информация Королевского не привела меня в восторг. Между тем короткий зимний день уже клонился к полудню. Мороз заметно ослабел по сравнению со вчерашним, и теперь температура достигла всего лишь минус тридцати градусов. Вся промышленная площадка, окутанная клубами пара, гудела, шипела и грохатала. Мои планы, перспективы и надежды на будущее унеслись в заоблачные дали воображения. В мыслях рисовались картины будущих промышленных корпусов с большими окнами, украшающими их фасады, стоящих рядами вдоль центрального проезда. Я уже жил завтрашним днем. Понимая, что легкого пути в достижении не будет, не впадал в пессимизм. «Беда и вымучит, беда и выручит», - говорится в народе. Придется трудиться до седьмого нога, но любви к труду мне не занимать. И вот тогда - «все беды, что бесы - в воду и пузыри - вверх». Где-то у самого горизонта сквозь дымку пробился неожиданный, несмелый круг холодного зимнего солнца. Бросив сноп лучей на наши Лица, он засеребрил иней на волосах, выбившихся из-под шапок, на ресницах и бровях. До чего зла, но чертовски красяща сибирская зима! От этого белого великолепия захватывает дух у любого, независимо от того, сколько лет прожито в этих суровых краях. Эта суровая красота накладывает отпечаток и на характеры сибиряков, которые в любой ситуации оказываются выносливее многих других. Это же подтвердила и война. Первое строящееся здание, к которому мы подошли, выглядело

солидно. Однако войти на стройплощадку оказалось не так просто. Зона. Здесь работали заключенные. Долго разговаривали с охраной Королевский и Котов. Надзиратель, не первый год на этой службе, свято и точно следовал в соответствии с инструкцией по охране заключенных, не допуская ни малейших послаблений. Только звонок начальника СМУ в лагерь помог решить проблему, и меня пропустили без пропуска. Проходя через проходную, я сказал часовому: - Молодец, солдат! Верно службу несешь. У солдата от неожиданной похвалы по широкому загоревшему лицу расползлась улыбка. Как только вышли за проходную, подошел прораб. Котов представил: - Гречин Григорий Иванович. На первый взгляд прораб показался мне непростым человеком. Его лукавые и с хитрецой глаза говорили о многом. Он подчеркнуто вежливо, не отмечая остальных, поздоровался с Котовым. Равнодушно взглянув на Королевского, с явным нежеланием протянул руку, словно оказывая снисхождение. Даже непосвященному человеку были видны натянутые отношения между ними. Затем и мне сунул холодную руку. Уже перед самым зданием навстречу нам вышел высокий с хорошо выбритым лицом заключенный. Гречин доложил: - Бригадир монтажной бригады. Я спросил его: - За что сидишь? - За халатность, гражданин начальник, - ответил тот, не моргнув глазом.. - На руководящей работе допустил промах? Заключенный улыбнулся: - Мне без расписки и ложки нельзя доверять. ...Колхозного бычка украл. Мясо съели, а собака рога на улицу вытащила. Чтоб ей ни дна ни покрышки!. По вещественному доказательству и всучили: «пятерку». - Теперь от мяса, небось, нос воротишь? - Да нет, гражданин начальник, с поваром дружбу вожу. Когда зашли внутрь помещения, я обратил вниманиенабольшие ........ ------------------------------------------------------------------------------------------------------ ЗЯЙ?» '

объемы невыполненных строительных работ и отсутствие на них рабочих. Прораб докладывал, что на объекте занято сорок заключенных, я же бегло на рабочих местах сосчитал всего двадцать шесть рабочих. Спросил у Гречина: - Вы говорили, что у вас тут числится сорок человек, а я вижу всего лишь чуть больше половины. Прораба опередил бригадир, при этом знаком руки подав сигнал заключенному, долбившему неподалёку ломом стену. Того точно ветром сдуло. Вытянув руки по швам, он сказал: - Все упираются, гражданин начальник! - Тогда посчитайте сами. Бригадир несколько стушевался. Самодовольное лицо Гречина приобрело озабоченный вид. Он бросил злой взгляд на заметно струсившего бригадира. Не в своих санях почувствовал себя и Королевский. Его «фирма» передо мной, будущим начальником, теряла престижность и надежность. Он с гневом отшвырнул подвернувшийся смерзшийся комок раствора и почти выкриком подозван надзирателя. Старший сержант не заставил себя долго ждать. - Старший надзиратель Брюханов, - отрекомендовался он перед Котовым, обратная внимание своими густыми веснушками. - Какой прок от такого трудового воспитания, если вольнонаемные на морозе работают, а заключенные в бытовке у печки греются, - сказал я надзирателю, смешно выглядевшему одетым в не по росту большой полушубок. Видя меня впервые, он принял тапроверяющего и сразу насторожился. Видно было, что парень не из храбрецов. - Я только что проверял. Вроде все работали. - Так точно - работали, - вмешался бригадир, выручая себя, прораба и сникнувшего надзирателя. - Плохо несете службу, старший сержант. Лодырничаете вместе с заключенными, - откровенно выразил я свое неудовольствие. Сержант виновато заморгал глазами под рыжими, как охра, бровями. Судорожно сглотнув, он не сказал ни слова. - Приказ министра не выполняете!Зарубите себе на носу - впредь, не выполнивших нормы выработки, с площадки не снимать! Это касается всего руководящего состава, - выдал я и, обращаясь к Королевскому, сделал первое замечание: 101

Руководство предприятия п/я 13 / ДОКа / во главе с начальником отдела Управления Министерства Средьмаша Корнева В.П. Февраль 1971 год. Аэро­ порт Октябрьский. Перед отлетом на обследование лесо- сырьевой базы Модышево. Вахтовый поселок Олений. Гараж для стоянки лесной техники. С проверкой состояния дел. Зам. главного инже­ нера но лесоэксплуатации Евдокимов Г.Г.

после награждения. 1982 год, 8 мая. \\ В первом ряду третий с вымпелом Николаев Й.С. Слева от него начальник Бармеиского участка Поломарчук. Награжде­ ние проводил Евдокимов Г,Г. - первый слева во втором ряду. Старый клуб на сто мест. Рядом быв1ние?утроения, На переднем плане матери с детьми перед детёкимй мероп­ риятиями в клубе.

Ленинский субботник 1974 г. Уборка отходов у цеха по переработке низкосортной древесины. I «рнжп юмлянки для техники на лесных делянах. 104

Управленческий аппарат ОМУ, с ко*горьг»« пришлось ра­ ботать ПО прибытий» в Чуну. Слева направо: Сударева В. — главный бухгалтер, Дарин В.А. — экономист, Медведев Л.И. — начальник ОКСа, Колесник П;И, — геодезист, Евдокимо­ ва Л.И; — сметчик, Мякишева Т.Н. — сеКретарь-мащйнист- ка. Обеденный перерыв. 1965 год. 105

У клуба'перед собранием. Работники управления ДОКа слева направо: Моисеев Н.А. - механик, Евдокимова Л.И. — сметчик, Лежава В.А. - инженер сбыта. 106

i Перед митингом в честь! мая у железнодорожного клуба в 1965 году. На первом йланё: Подчинок И.С., ЕвдокцМОва Л.И.; Эп­ штейн А.С., 'Гвердохлеб О.Н., Кузнецова А.Я. Бывшая улица Доковская. Теперь улица Фрунзе.







Выступления хора ветеранов ЧЛЗКа. 9 мая 1985 года.

- Непорядок, Павел Иванович, с использованием рабочей силы. Отчитываетесь за липовые рабочие дни. Я не берусь утверждать, но, думаю, не исключено, что заработки поддерживаются за счет приписок. Это покажет проверка. Эту критику главный инженер принял, как должное, без возражений. Когда закончили осмотр стройплощадки, я спросил у прораба: - Рабочий график выполнения строительных работ имеется? Гречин отрицательнопокачал головой. Я свой следующий вопрос задаю Котову, который теперь все видел в мрачном свете, и мысли его работали в другом направлении: - Срок ввода центральных мастерских титульный списком когда утвержден? - В четвертом квартале. - Без графиков работать нельзя. Так не принято в нашем министерстве, Павел Иванович, необходимо, не теряя времени, поправить дела. Планерки проводите? - Каждый вечер в конторе СМУ - ответил главный инженер. Причиной столь скрупулезного выяснения стало то, что я привык на прежней стройке к порядку, где планерки проводились непосредственно на пусковых объектах. Присутствие непосредственных исполнителей на них было строго обязательным. Если же на планерке возникал сомнительный или спорный вопрос, его можно было тут же проверить и решить. Если же требовалось техническое решение, то оно принималось на месте, без бюрократических проволочек. Такой метод уже доказанно способствовал более кошфетнрму и оперативному управлению строительным производством., - Теперь планерки будем i [роводить не только в koi поре, но и на строительных площадках. Пользы от этого получим еще больше. Прежде чем покинуть площадку, спросил у 1 речина: - По строительству здания ЦРМ какие испытываете трудности? Какая помощь требуется со стороны руководства С 'МУ? Прораб, не скрывая своего сомнения, сказ; и г - Нестандартным оборудованием на предприятии никто не занимается. Своими силами мы его изготовить не в состоянии, потому что кроме токарного станка СМУ больше ничем не

располагает. Заказы на изготовление этого оборудования до сих пор не размещены. И вряд ли их можно оформить, так как сроки теперь давно ушли. Я не раз поднимал этот Вопрос, но воз и ныне там. Не все поставки будут выполнены в текущем году и по стандартному оборудованию. Григорий Иванович, почесывая затылок, давал понять, что его мучит еще какая-то важная мысль, но острый взгляд Королевского заставил его проглотить слова, чего я не мог не заметить. - Кто контролирует поставки и размещение заказов - СМУ или комбинат? - Главный механик предприятия Стрекаловская, - ответил Павел Иванович. - По ее заверению, до конца года, за исключением некоторых позиций, объект будет укомплектован оборудованием. Недостающее оборудование не послужит препятствием для сдачи мастерских в эксплуатацию. - Ее слова к делу не пришьешь, У эксплуатационников может быть противоположная точка зрения. Следует оформить с руководством комбината протокол о пусковом минимуме, чтобы при сдаче не остаться в дураках, как это часто бывает на практике. Заводчане прозевают время, а строители остаются виноватыми. - А у нас это уже болезнь - на планерках и собраниях все беды предприятия сваливать на строителей. Уже вошло в привычку от начальника цеха до директора хулить ст роителей за дело и без дела, - с обидой высказал Котов. После его слов возникла мысль: «А не послужило ли такое отношение к строителям причиной ухода бывшего начальника СМУ?». Появившееся беспокойство давало знать и далее. - В таком случае тем более каждый документ должен оформляться на юридической основе. И это, Павел Иванович, в первую очередь, наша с вами проблема. Здание будущих центральных мастерских было просмотрено обстоятельно. Сомнений не возникало: пуск возможен к концу года при наличии оборудования. Направились на базу ОРСа. Находясь под свежим впечатлением только что покинутой зоны, по дороге переосмысливал это. Вспоминал первые годы на стройке в нарымской тайге. Сколько

пришлось пережить тогда всяких неприятных случае, имеющих прямое отношение к лагерной жизни! За такими размышлениями и деловыми разговорами приблизились к высокому забору из горбыльных досок. Это строение двадцатого века тоже не обошлось без колючей проволоки. У самых ворот находилось деревянное одноэтажное здание по размеру чуть больше двухквартирного дома. Справедливости ради, нужно отдать должное конструктору СМУ Мациевскому, по проекту которого были построены многие здания в деревянном исполнении.. Многие стоят и по сей день и еще долго послужат людям. В противоположной стороне за забором виднелось строящееся кирпичное здание - будущий холодильник для хранения мяса в количестве ста тонн. По дороге к нему я и увидел тогда, что из себя представляла база ОРСа. Вдоль тупика, по левой стороне, один за другим стояли два деревянных склада. С правой, над самой землей, возвышалась крыша овощехранилища. Если бы не вытяжные деревянные трубы, чуть чернеющие над снегом, то ее можно было принять за обычный сугроб. При подходе к холодильнику бросилась важная для меня деталь. Плотники по кирпичным столбам возводили кирпичную эстакаду протяженностью более десяти метров. Как выснилось, она по проекту предназначалась для транспортировки мяса из вагонов в холодильник. Глядя на этот «шедевр инженерной мысли», я недоумевал: «Кому же в голову пришла такая глупость?». Не удержавшись, спросил у .Королевского: - Кто привязывал на местности э го здание? - Ангарский институт - Из каких соображений здание оторвали от тупика? Мой вопрос повис в воздухе. Ответа не последовало. Все словно воды в рот набрали. Я же интересуюсь дальше: - Разве проект не согласовывался, прежде чем началось его строительство? Тут у Котова появилось особое выражение лица, ч то с .головой выдавло его причастность к этой глупости. Я не мог успокоиться: -----

- Вы представляете, во что обойдется ОРСу транспортировка мяса тележками? Это же несусветная дурь, а не транспортная схема! Котов и Королевский обменялись виноватыми взглядами. Они были прижаты к стене. - Может быть, допущена ошибка при посадке здания? Королевский тут же отверг мое предположение: - Я лично проверял. Холодильник посажен точно по проекту. Он чуть помолчал и затем добавил, оправдывая себя: - Когда я приступил к работе, здание уже строилось. Котов на глазах мрачнел, опуская голову. Стыдясь показаться перед своими подчиненными некомпетентным в простых вопросах, прописных истинах строительного дела, он бурел на глазах. Я же решил докопаться до истины: - Кто главный инженер проекта? - Брофман, - ответил Котов. Я докапываюсь дальше: - Перед проектировщиками ставили данный вопрос? - Да. Но допущенную ошибку в проекте, уже запущенного в производство, по причине запоздалого сигнала заказчика исправить уже было невозможно. Здание холодильника и железнодорожный тупик сблизить между собой уже невозможно. Возмущения все же улеглись, начали осмотр готовности холодильника. Это небольшое по размерам здание простой планировки не представляло особых трудностей. Контроль за его строительством осуществлял мастер Свиридов Наум Степанович. Его обветренное на морозе лицо показалось мне бесхитростным. Ж ивой и словоохотливый, он, это я отметил сразу, понимал дело. Докладывал грамотно, разбираясь в технологии строительного производства, конструкциях. Главная его забота сводилась к бетонированию монолитного перекрытия над холодильными камерами. Любой строитель, имевший дело с бетонными работами на морозе, знает, что даже незначительная оплошность в работе или недосмотр неизбежно приведут к браку. В своей практике я имел хороший опыт возведения железобетонных конструкций с минимальными сечениями, самых ажурных конфигураций. И знал все тонкости выполнения железобетонных работ в зимних условиях. Еще в свою бытность прорабом я имел неприятности из-за

нарушений технических условий при бетонировании. Знал случаи, когда за допущенный брак с большими убытками людей сажали в тюрьму. Наученный горькой практикой, решил сам проверить степень подготовленности перекрытияк бетонированию. Для этого поднялся на опалубку, но проверить ничего не удалось, так как арматура была засыпана толстым слоем снега. - Компрессор имеется на стройке? - спросил у Котова. Тот однозначно ответил: - Нет. - А как же вы намерены освободить место работы от снега'? - Договорились с цехом домостроения. На временное пользование получим компрессор из покрасочного отделения. - Он же маломощный! Тут вся арматура запрессована слежавшимся снегом. Его не так-то просто продуть. Все молчали. Стало ясно, что до конца и основательно работы по укладке бетона не были продуманы. Обратился к мастеру: - Порядок укладки бетона в железобетонные конструкции в зимних условиях знаете? - Читал, - откровенно признался тот. - Мало читать. Необходимо технические условия знать твердо. И не только самому, но и научить людей, которые будут выполнять данные работы. Бетон требует к себе особого отношения как во время бетонирования, так и после укладки. Его нужно кутать от мороза, как маленького ребенка. Прозеваешь, и все полетит к черту, - и труд, и материалы. А если обрушится перекрытие во время эксплуатации? Последствия этого могут быть самыми непредсказуемыми. Павел Иванович, вам лично нужно заняться организацией работ, предусмотрев в ней все до мелочей. - Еще есть время для подготовки, - высказался главный инженер СМУ. Все, обнаруженное мной, произвело неприятное впечатление. Обидно и досадно было выслушивать нелепости от людей, наделенных правами, полномочиями и ответственностью, и при этом мало что делающих в практических делах. Их неумение отличать большое от малого наиболее ощутимо сказывается на результатах работы, качестве конструкций, долговечности зданий и сооружений.

Все недостатки в подготовительных работах стали мне ясны. Не было больше необходимости прибегать к распросам. Я уже убедился, что от мастера до начальника все слабо владели навыками вдения бетонных работ в зимних условиях. И была на то объективная причина. СМУ занималось в основном строительством домов и других строений из дерева. Возведения ленточных бетонных фундаментов производилось в теплое время года. И к тому же и в зимнее время года бетонирование их не представляет особой сложности. Когда спустились вниз с перекрытия, Свиридов показал находящуюся в монтаже из труб систему огневого обогрева помещения на период бетонирования и схватывания бетона в перекрытии. - Почему не используете электроэнергию? - удивился я. - Агде ее взять? Электроэнергии угром не хватаетдаже для запуска пилорам на лесозаводе. Электростанция на предприятии работает напределевозможного. Резерванетникакого. Надеемся на Братскую ГЭС, - пояснил Павел Иванович с озабоченным видом. - Уже есть подстанция для приема? Королевского опередил Котов: - Только приступили к разработке проекта подстанции и линии электропредачи к ней. - Какой институт выполняет работы? - Частным порядком, - ответил Королевский. Я удивился: - Смелые вы люди, чунари. Госстрой СССР категорически запретил частное проектирование. - Эпштейн и Брофман договорились, что институт проверит и поставит свой штамп на рабочих чертежах, - сказал начальник СМУ - А как в таком случае должна производиться оплата? - Получит тот, кто проектировал nd договору, - продолжал вводить меня в курс дела Котов. - Если ждать документацию по всем законам проектирования, то через пять лег получишь, не раньше. А тогда подстанции и через десять лет не дождешься, учитывая темпы нашего строительства. Хотя доводы начальника СМУ не были лишены истины,

однако в душу закралась подозрительная мысль: «Не все тут гладко, как мне рисуют. Надо разобраться, прежде чем производить оплату». Окидывая взглядом целый лес стоек, поддерживающих опалубку перекрытия, обратил внимание на бугры неровного грунта, на котором они покоились. - Прежде, чем ставить стойки, надо было спланировать грунт, - сделал я замечание мастеру. - Подкладки под стойками отсутствуют. - Тут больше снега, чем грунта, - оправдывалсся Свиридов. - И что - некоторые стойки стоят на снегу? - не совсем веря в сказанное мастером, уточнил я. Тот подтвердил, будто ничего предрассуцительного в этом нет. В этот момент на самосвале приехал прораб Гречин. Он слышал последние слова Свиридова. Я заставил-гаки откопать несколько стоек. Действительно, они были установлены прямо на снег. - И вы хотели это топить и бетонировать?! У вас бы рухнуло все перекрытие вместе с людьми! Не только прокуроры подсчитывали бы нанесенные убытки, но и уголовный розыск спросил бы за человеческие жертвы. Обращаясь к Свиридову, сдерживая вскипающее раздражение, сказал: - Непростительно так пренебрежительно относиться к работе. Каждую, без исключения, стойку проверить, поставить на твердое основание, обязательно с прокладкой, и сдать по акту скрытых работ. Лицо Свиридова не выразило какого-либо протеста. Зато Гречин, выдвинувшись вперед, подскочил, как на пружинах, и с недовольной миной упорно настаивал: - До той поры, пока снег растает, бетон успеет схватиться. Убедившись, что бесполезно вести споры с упрямым по натуре человеком, пропуская мимо ушей вздорные слова прораба, я распорядился: - План организации работ, Павел Иванович, проконтролируйте лично. Акты скрытых работ перед бетонированием проверить. Конструкция очень ответственна, и всякие недоучеты исключаются!

-Сказано - будет сделано, - заверил Королевский. Когда уже все направились «выходу из здания, Наум Степанович, не желая быть виновным, признался: - Григорий Ивановч, я же вам говорил, что на снег стойки ставить нельзя, а вы меня обрывали: «Нс твоего ума дело». Худощавое лицо прораба налилось краской, глаза, озлобленно посматривали в сторону подчиненное о, который продолжал: - Григорий Иванович у нас работает по принципу: “Что хочу, то и строчу”. Упрется - не сдвинешь! - добавил начальник СМУ. Гречин лишь больше насупился, но не вступал в перепалку. Вышли на свежий воздух. - А теперь на Новый поселок, - предложил Королевский. Меня вкратце ввели в курс, информировав, что новый микрорайон строится в южной части Чуны. Железнодорожная магистраль отделяла его от основного жилого массива. Новый поселок тогда, согласно проекта, являлся основным по развит ию жилья и соцкультбыта предприятия. Состоял он из одноэтажных неблагоустроенных и двухэтажных с неполным благоустройством домов с плохой планировкой. Крохотные кухни и проходные комнаты доставляли мало радости заселившимся. Это были дома, которые выпускало само предприятие. Шли они не только на собственные нужды, но реализовывали их и на сторону, в большинстве своем в места новостроек министерства. Объектом особой важности в этом микрорайоне являлась средняя школа на 680 учащихся. Я не испытал восторга, придя на эту площадку, где нас весьма настороженно встретил руководивший строительными работами на этом участке прораб Подчинок. Высокий, годами и жизнью придавленный к земле, он беспокоился о судьбе строящегося объекта. С хрипотцой в голосе он докладывал толково, со знанием дела. Строительное колесо на объекте крутилось с большими пробуксовками, как на ледяной дороге. Ввод школы к началу учебного года находился под угрозой явного срыва. В этом можно было не сомневаться, так как в трехэтажном по проекту здании кирпичнаякладка была выполнена только до перекрытия первого этажа. Из слов прораба выяснилось, что главным тормозом в

строительстве было отсутствие железобетонных конструкций. Поставщиком являлось Ангарское управление строительства 16, точнее, его управление подсобных предприятий. Подчинок, в отличие от прораба Гречина, не стеснялся высказывать острую критику не только в адрес руководства СМУ, но не жалел эпитетов и в адрес тех работников., которые занимались снабжением. И он был во всем прав. У меня с трудом в сознании укладывалась беспечность, равнодушие и безразличное спокойствие руководства СМУ и комбината. До пуска объекта оставалось меньше восьми месяцев’ Разве можно было допустить срыв учебного года! «Крепкий орешек достался мне», - думал я, глядя на плачевное состояние строительства школы. Хуже того, с самого началагода (1963) на строительных работах еще не ступала ни одна нога. Единственным представителем от СМ’У был сторож. И потому нам предстала картина нетронутой снежной целины, словно в лесу. - Сколько у вас рабочих на строительном участке? - спросил у Подчинка. - Списочный состав составляет пятьдесят три человека, - ответил прораб. - В основном это хорошие специалисты, приехавшие по набору из Кировской области. - Вы лично как полагаете - если в срочном порядке обеспечить объект железобетонными конструкциями, то школу можно сдать к первому сентября? Подчинок, не задумываясь, уверенно ответил: - Безусловно! Сутками будем работать, но сдадим ради того, чтобы дети начали учебу в нормальной школе. Мне понравился такой боевой настрой прораба и его уверенность в своем коллективе. Даже на душе у меня стало чуть спокойнее, и я почувствовал даже какую-то уверенность. Пошли дальше к строящимся двухэтажнымдомам на двенадцать квартир. Остановились у первого дома, от свежего бруса пахло свежей сосной. Из пазов воробьи таскали слабо уплотненную паклю. Она висела большими клочками и представлялареальную пожарную опасность. Построена была практически одна коробка. На втором этаже лишь началась настилка полов, об остальной отделке не могло

быть иречи. К монтажным работам из-за отсаутсгвиявозможное™ не приступали вообще. Дом осмотрели быстро, это не составляло большой сложности. После завершения обхода Подчинок, бросив взгляд на свое руководство, с заметной иронией доложил: - Дом сдан в эксплуатацию в прошлом году и профинансирован полностью. За счет каких средств будем заканчивать, одному Богу известно. - Действительно сдан? - не совсем поверил я словам прораба, задавая вопрос Котову. -Пришлось во избежание срыва плана по вводу жилья. Директор разрешил. - И комиссия подписала? - Да, - с некоторой неуверенностью ответил бывший начальник. Подчинок же продолжал информировать меня дальше: - Не только этот, но и следующий дом тоже введен в эксплуатацию раньше времени. Денег на окончание строительства тоже нет.- И, улыбнувшись, добавил, - сдали для воробьев. Глаза прораба сердито сверкнули. Ему было о чем волноваться. Меня же захлестнуло откровенное возмущение. Вспыльчивый по натуре я все же смог сдержаться, спокойно с виду продолжил: - Знаете, товарищи руководители, это ведь явно уголовное дело. Мне приходилось сдавать объекты с недоделками, но голые мертвые коробки еще не научился. Да и совесть мне не позволяла и не позволит. Надо быть слишком смелым и уверенным, чтобы совершать такие противозаконные дела. Или туг действует закон - тайга? Отлично понимая ив полной мере осознавая причастность к преступному очковтирательству, все молчали. Я. обращаясь к прорабу, с возмущением спросил: - Вы же могли опротестовать! И не нужно было бы совершать позорную сделку с совестью. - Знаете, тягалась коза с волком, да однирога остались. Однажды я попытался вмешаться, пришлось расплачиваться долгой лагерной жизнью. А теперь кровью приходится харкать. Я понял, что не следовало мне так откровенно и остро выражать свое возмущение относительно совершившегося, еще только

приступая к работе. Но что поделаешь, если «язык как плуг». Да и жизнь подтверждает горькую истину: кто говорит, что думает, тот медленно продвигается по служебной лестнице. Я это понимал, но иначе не мог. Молчание было бы равносильно одобрению. Это не мелочь, которую можно сравнить с потерей пуговицы. В конечном счете только мне придется расхлебывать эту кашу. Хорошо еще, если все обойдется без последствий. А то ведь, как знать. Но моя натура чаще стремится к миру. К концу обхода строительных площадок успокоился. Февральский день клонился к закату. Уходящий день оставался в душе воспоминанием о плохом сне. Остаток вечера после ухода работников на отдых решил посвятить рассмотрению титульных списков в конторе СМУ. Затем проверил отчетные данные по освоению капитальных вложений. Увидел, что план января был сорван, выполнение составило чуть больше половины. По этому поводу подумалось: «Одни пироги с горчицей», но тут же, подбадривая себя, сам себе сказал: «Ноги для того, чтобы двигаться, а голова - чтобы мыслить». Вконец измученный первым напряженным днем, направился в гостиницу. Полной неожиданостью стало для меня, когда нежданно-негаданно в гостиницу уже в десятом часу вечера явился Королевский. От него сильно разило чесноком с ощутимой примесью спиртного. На его щеках играл румянец не только от крепчавшего мороза, но и от выпитого крепкого напитка. У меня сразу сработала мысль: «Главный инженер пришел откровенно поговорить с глазу на глаз? С чего бы?». Нежданный гость с порога прошел на кухню, где своими делами занималась Анна. Он, прикоснувшись к ее округлым бедрам, развязным хмельным языком произнес: - Как поживаешь, хозяюшка? Вижу, пухнешь, как на дрожжах, все добреешь. Заведующая насчет его лапанья не возмутилась, приняв, как мне показалось, как должное, кокетливо улыбнувшись, ответила­ - Не хуже других! Неожиданный визитер, подогретый хмельным, в тот поздний вечер поведал о многом, из чего я смог сделать свои выводы. Хотя в его длинном повествовании трудно было определить, что правда,

а что пьяный вымысел, я все же узнал о личных взаимоотношениях главного инженера СМУ с директором, с Котовым и другими работниками. Какя понял, Королевскому, имеющему неуживчивый характер, жилось не так уж сладко на комбинате: Полагаясь на мою порядочность, он без утайки изливал мне свою душу. Начал разговор с директора, неодобрительно говоря: - Эпштейн окружил себя «своими людьми», подхалимами, негласными осведомителями, шептунами. Живет за их спиной припеваючи. Неожиданно сти для него исключены, никто и никак его не потревожит. Критика для него непреемлема, и он старается устранять того, от кого она исходит, как ненужную помеху. И вообще любые возражения переносит болезненно. Кадры подбирает по своему усмотрению, тех, кто на лету схватывает его желания. Он допускает вмешиватьсяв служебные дела своей жене. И часто Анна Соломоновна является главным решающим человеком в принятии диретором решений. Глядя в угрюмое, настороженное лицо, в разговоре все же изучающее меня мутным взглядом, подумал: «Непростой ты человек, Павел Иванович». Было досадно и несколько неприятно играть роль слушателя таких откровенностей, ничего хорошего не суливших. Но остановить вошедшего в раж подвыпившего Королевского уже было непросто. Поняв это, я решил для себя: «Пусть облегчит душу, выплеснет все, что накопилось». Сам же Павел Иванович, не замечая ни моего усталого вида, ни явного безразличия к его исповеди, продолжал вытаскивать из тайников своей обиженной души все больше информации: -Директор любит торжественные похвальбы. Умеет встречать нужное начальство с большой показной помпой. И в большинстве случаев, конечно же, не за свой личный счет. Но делает это хитро, тойко. В общем, комар носа не подточит. Он открыто, не стесняясь, к каждому празднику поощряет свою жену и работников узкого круга. Наверное потому, что имеет прикрытие в верхах. Часто его дом полон приближенных людей. Среди того избранного общества не последние места принадлежат Гречину’ и Котову. Вообще, будьте в этом отношении осторожны. Здесь к каждой щели прижалось ухо шептуна. Королевский говорил взахлеб, не переставая. Дышал тяжело,

как после бега, не то от выпитого, не то от злости и продолжал говорить: - Эпштейн не собирается здесь долго жить. Я знаю, что он усиленно добивается перевода в Подмосковье. Мне об этом рассказал по секрету один московский товарищ. Я перебил собеседника: - Если верить твоим словам, то я не пойму, почему с якоря снимается Котов? - У Котовых своя проблема. На самом деле с этого места рвется жена. Маша у него давно работает продавцом. Они тесно дружат с начальником ОРСа, и я не поверю, что их не связывает незримая, но прочная нить. Думаю, что поэтому, как только узнала об уходе Упорова на пенсию, решила сходу срываться с места. Котов же слабовольный человек, как Маша решила, так и будет. Ничуть не сомневаюсь я и в ее нечистоплотности в торговых делах. Подумайте сами: приехалив Чуну голытьбой, атеперь вся квартира в дорогих коврах, а полки в серванте ломятся от импортного хрусталя. Дураку нетрудно догадаться, откуда взялось такое изобилие. Мы с женой в два раза больше получаем, а такого и наполовину меньше не имеем. А какие они вечера закатывают! Под стать боярским. В торговле не худо живется. Я, слушая неугомонного собеседника, почувствовал, что стал уставать. Чтобы как-то подвести к логическому завершению затянувшийсяпочти до полуночи визиг, предложил Королевскому чай. Тот согласился,но и во время чаепития, и после него не переставал говорить: - Хотите верьте, хотите - нет - это дело ваше. Я говорил правду, ее скажут вам не раз и другие, - снизив голос на полтона ниже, он постарался убедить меня. Он боялся быть неправильно понятым и решил взять меня искренностью доверительноготона. Яже, вдоволь наслушавшись всякой всячины, пренебрегая гостеприимством, предложил незваному гостю закончить разговор: - Павел Иванович, время уже позднее, так что давайте оставим ваш рассказ до следующего случая. Но Королевский, разгоряченный эмоциональностью, в прежнем тоне ответил: - Извините, я с мороза малость тяпнул. А тут горячий чай

осадил дерьмо, и я теперь хоть до угра могу разговаривать. Так что слушайтедальше. Яэто говорю вам, чтобывы знали здешнихлюдей, ведь вы человек новый. Нужно знать, с кем имеете дело. К примеру, взять заместителя по быту. Кажется, тихий, ходит тише тени. По внешнему виду если судить, то настоящий ангел, а не человек. Спокойный, перед смазливой женщиной бисером рассыпается. Готов для нее сделать все, лишь бы добиться взаимности. Такие берут жизнь, какяичницу со сковородки. А если заглянуть в нутро Мурашова! Хоть оно и заперто на семь замков, но я знаю, что это такой хитрец, что хоть за деньги показывай! Живет только ради личнойвыгодыи благополучия семьи. Ничего не упустит илишнего не отбросит. Все, что плохо лежит, приберет к рукам. Я его изучил хорошо, насквозь вижу. Любое новое дело если начинает, обязательно прикинет, что с этого дела будет .иметь. Готов хоть что растащить по кусочкам. Чтобы не навредить самому себе, старается не порти ть отношения с начальством, даже если это вредит делу. Против директора никогда и ни в чем не проголосует. Обтекаемый и скользкий, какналим' голымирукамине возьмешь. Своидействия обставитпрочно и надежно. Если говорить о его профессиональной пригодности, то разбирается в хозяйстве на уровне техника. Но работать с ним все же можно. ■ После следующей кружкичаямой неугомонный собеседникначал рисовать портрет следующего зама, Поздеева: - Александр Николаевич - Человек честный. В работе любит пунктуальность, порой даже чрезмерно. На собраниях Имеет собственноемнение, независимое от начальства. Может, не боясь, критикнуть руководство выше себя рангом. Поэтому директор держится с ним сугубо официально. Мне же не нравится его педантичность. Подписать у него какой-либо документ - настоящая проблема. Перестраховывается во всем, какого бы значения решение ни было. Характер неподатлив, добиться его уступок в чем-либо не удается. Из-за излишней формальности, граничащей с буквоедством, с ним часто происходят стычки. Однако это не портит нормальных основательных деловых отношений. Мне показалось, что запас слов у Королевского иссяк. Я облегченно вздохнул, но моя радость оказалась преждевременной. Тот как-то язвительно улыбнулся и сообщил:

- Вам в Чуне уже кличку дали - «Маленький вол с большими рогами». - С первым определением я могу смириться и не оспаривать, но причем здесь рога? Эта пустяковая деталь заставила меня задуматься. Значит, кому-то мои замечания пришлись не по вкусу. А говорун между тем не собирался заканчивать свой разговор. Поняв это, я категорично сказал: - Павел Иванович, договоримся так: приходите, корда вас позовут. Завтра уменя трудныйдень, очень много работы. Спокойной ночи! Королевский с явным нежеланием поднялся, ушел, словно на тяжелые работы. Наступило утро следующего дня. Мороз отпугал, потеплело. Небо заволокли свинцовые облака, и пошел тихий пушистый снег. Запорошенные сажей из заводских и печныхдомовых труб крыши домов стали светлыми и нарядными, как на новогодней открытке. Я на работу ушел рано. Дежурная вахтер, сбрасывая с плеч большой засаленный овчинный тулуп, открыла входную дверь заводоуправления с удивлением и полусонно сказала: - Котов в такую рань не приходил. - Не могу долго спать, работа снится. Подавая ключи, дежурная ответила: - Кто рано встает, тому Бог дает. Начатую работу по изучению проекта школы продолжил утром, с головой уйдя в изучение чертежей. За этим кропотливым занятием не заметил, как пролетели полтора часа. Услышал, что подъехала служебная машина директора, и в памяти вдруг почти дословно всплыл вчерашний монолог Королевского. Есди это не плод пьяного воображения, то Эпштейн должен незамедлительно меня вызвать. Предположение мое почти тут же подтвердилось. Последовал звонок от секретаря: - Наум Александрович приглашает Вас. Директор встретил меня холодным взглядом. На лице его я не прочел ни радости, ни озабоченности. В кабинете присутствовал еще какой-то незнакомый мне худощавый пожилой человек. Глаза его, казалось, были обращены внутрь. Задумчивый и будтодалекий от реальности, он копался в ворохе собственных мыслей. 126

- Главный бухгалтер комбината и строительства Ильинский Артем Александрович, - представил его Эпштейн. Мы любезно обменялись рукопожатием. Лицо главбуха ничего не выразило, словно на нем была неподвижнаямаска. У меня сложилось мнение о нем как о строгом расчетливом человеке. - Понравилось Вам наше строительство? - первым задал вопрос директор. Я, готовясь ответить, отлично соображал, никакую тему пойдет основной разговор. Тем не менее, начал высказывать свое мнение совсем с другого: - Степень готовности пусковых объектов очень низкая. Если не принять срочныхмер, то ни школа, нихолодильник в эксплуатацию в обозначенные сроки Сданы не будут. Кроме Того, следует отметить низкую организацию строительных работ, особенно в отношении ведения их в зимних условиях. Допускаются большие вольности в отступлении от технических условий, которые могут привести к нежелательным последствиям, вплоть до аварий. Чувствуется неудовлетворительный контроль за ходом строительных работ и качеством материалов со стороны технической Инспекции СМУ и ОТК предприятия. Директор поднялся с кресла, прошелся по кабинету; ничего не говоря, напряженнодумая. Я тоскливо поглядывал на заснеженные окна. Когда пауза заметно затянулась, я начал с главного: - Откровенноговоря, я удивился. В эксплуатацию сдаются пустые коробки домов. Более того, строительство их полностью профинансировано. Вы не хуже меня знаете об этом, и за такие дела к наградам не представляют. Это мое заявление было первым камнем, брошенным в спокойную воду. Шеф на это спокойным голосом спросил: - Что вы намерены делать? - Работать честно и продуктивно. - А конкретнее? - В первую очередь, по пусковым объектам разработаем комплексные мероприятия. К концу недели представим Вам для согласования. Кроме того, подготовим проект приказа по данному вопросу. - Мне сообщили, что Вы собираетесь о незаконной сдаче объектов, как о факте приписки, докладывать в Москву. 127

- Ваши осведомители неверно информировали Вас. Не в моих правилах заниматься доносами. И вообще такой грязный метод работы я не признаю и презираю! Я не из тех, кто хватает чужую славу за хвост. Ваш грех - сами и отмаливайте его. Ильинский заметно насторожился. Видимо, стены этого кабинета являлись редкими свидетелями такого прямого и откровенного разговора. Главбух, это чувствовалось, был особой непростого характера. Его подчиненные, вероятно, не испытывали особой радости от общения с ним. И теперь он важно сидел, сложа руки на коленях, ожидая от моих слов чего-то важного, неожиданного. Я же понимал, с кем имел дело, и у меня не было ни малейшего желания портить свои отношения с директором с первых днейработы. Решил повести разговор в ином направлении, переключившись на экономику': - Я думаю, с Артемом Александровичем решим, за счет каких средств достраивать сданные дома. Этими словами я положил конец сомнениям и тревогам директора и главбуха. Их успокоило, что нежелательный сигнал в Москву не последует, что являлось самым главным вопросом утренней встречи. С этого момента жизнь Эпштейна потекла в спокойных уютных берегах. Зато я, проявив беспринципность, взвалил часть ответственности на себя. За что я долго потом не мог простить себя. Меня мучил противозаконный поступок, так как в случае всплытия его на поверхность, позор мог быть болезненным. Когда я уже собирался оставить кабинет, Эпштейн доброжелательно произнес: - О всех начинаниях докладывайте. Будем помогать. Кстати, обратите внимание на вашего главного инженера. Проявляет слабость к спиртному. Очень несобранный человек. Он сразу бежит, а потом думает, куда ему нужно бежать. Осмысливая прошедший разговор, я испытывал необъяснимое душевное беспокойство. Точно надо мной висела какая-то провинность, обвинение в чем-то. Я знал, что меня ждут. И не ошибся: в полутемном коридоре в ожидании терлись Королевский, Котов и прораб Бигге. Я извинился перед ними за задержку по причине непредвиденного приглашения к директору. Котов представил нового прораба.

- Бигге Петр Петрович, - протянул тот широкую, как лопата, руку. Седой, с крупными чертами: лица, на котором выделялся мясистый крупный нос. Здорового мужчину прожитые годы заметно прижали вниз. Было ему уже за шестьдесят. Было видно, что долгая лагерная жизнь надломила его силу, но не сломала подвижную натуру. Говорил он с сильным латышским акцентом. Руководил Битте самым главным участком в СМУ - строительством лесозаготовительного предприятия, в котором самым ответственным и главным являлось строительство лесовозной автодороги круглогодичного действия. На стороительство ее выделялась львиная доля всех капитальных вложений предприятия. Ехали мы в лес на открытом вездеходе. На жизненноважном для комбината объекте трудилось всего шесть плотников, которые возводили деревянный мост через небольшую таежную речку Зермокан. Котов в ходе осмотра докладывал о темпах строительства й намечаемых объемах на текущий год: - Строительство дороги отстает от плана освоения рубок на срок не менее пяти лет. И просвета к лучшему я не вижу. Одним бульдозером, которым располагает СМУ много не наворочаешь. Более трех миллионов кубометров земли нужно переместить, а чем? Обещаний слышим достаточно, а техники как не было, так и нет. Последние деляны вырубают на песчаных почвах. Где будут брать лес в будущем году, я понятия не имею, с двадцать первого километра пойдут тяжелые глины, там даже в сухую погоду трелевочный трактор не везде пройдет, а о лесовозах и речи быть не может. Наш вездеход с великим трудом протаранил снег по пробитой геодезистами трассе, продвинувшись на несколько Километров вглубь тайги. Тяжелая работа, как и суровые условия жизни - серьезная закалка. Меня в этой ситуации удивляла выносливость пожилого прораба, который шел по глубокому снегу с легкостью лося, уверенно шагаявпереди нас. Я семенил заним, не попадая в его метровый шаг, обливаясь потом, как в жаркий день. Первым начал беспокоиться о передышке Королевский, обремененный солидным животом, кроме того настойчиво напоминающем о времени обеда. Возражений с нашей стороны не последовало, и

мы остановились. Столом стала в метровый обхват валежина. Таежники умело соорудили костер, весело затрещавший сухими сучьями. В безветреный снежный день лес выглядел сказочно красивым. Вокруг нашего временного бивака плотной стеной стояли роскошно-кудрявые заиндевелые сосны, чередующиеся с остроконечными елям и белоствольными березами. Все это первозданное великолепие казалось сказочным творением. И не хотелось думать о том, что с приходомлесоруба в этотустоявшийся веками таежный мир прекрасная панорамалеса скоро превратится в неприглядную картину неравного побоища. Сумки с провиантом быстро опустели, содержимое которых переместилось на общий стол. Котов, чувствуя себя уже вне подчинения, вытащил бутылку коньяка. Я хотел было возразить, но владелец бутылки зло огрызнулся: - В лесу к народу задом неприлично поворачиваться. Коньяк хоть и был «ближнего разлива», но огненно обжигал внутренности. На свежем воздухе, да еще с «примочкой» аппетит развирался недюжинный. Хмель брал свое, и вскоре возбужденные голоса далеко разносились в наступающих сумерках леса. И тут ведущее место в разговорах захватил Королевский. Как мне показалось, у него было страстное желание доказать мне правоту вчерашнего разговора в гостинице: - Николай, ты откровенно признайся, почему нам показываешь спицу? - Почему ты так думаешь? - насторожился Котов, подыскивая нужную для ответа мысль. - Мне кажется, что ты почувствовал жареное и решил дать тягу. - Глупости говоришь, Павел Иванович. Просто не устраивает работа. В свое время я ворочал куда большими масштабами, а в Чуне научился только домики брусчатые лепить. Самостоятельность при этом условная, все решает директор, но ответственности при этом брать на себя не желает. Надоело мне быть подставным лицом. Да и в Сибири надоело жить. Вот и нашел работу по душе. Не вечно же рубить домики в Чуне. Я способен на большее, и тянет меня к железу. Пора вспомнить, что я путеец, поеду строить дороги. Но Королевский не из тех натур, которые способны отступать

без боя, поступиться своим мнением. Главный инженер, колючий и прилипчивый как репейник, ожидал другого ответа от бывшего начальника, которого раньше уважал и почитал. Он убеждал себя, что настоящая правда оставалась все же у Котова далеко в глубине души. - На железо тебя тянет. А Мария? Почуяла запах «горелого» и давай смазывать пятки, пока не поздно. Самое время уйти незамеченным. А когда полыхнет синим пламенем, тогда уже придется не «по собственному желанию». Так думаю не один я, об этом гудит весь поселок. А «сарафанное радио» в поселке, сам знаешь, работает отлично. - Павел Иванович наседал напористо, ему на руку была его интуиция вместе с дерзкой напористостью. Даже молчаливый Бигге вставил реплику: - Без наживки рыбка не клюет. Работники ОРСа жалуются на малые заработки, а ходят в самой модной и дорогой одежде. Котов злился, отбиваясь от нападок. Я смотрел на все это со стороны и, делая для себя определенные выводы, думал: «Почему начальник СМУ, проработавший с этими людьми годы, не нажил ни прочного авторитета, ни должного уважения». Решил прервать ненужный разговор, склонявшийся к ссоре: - Неприлично и несолидно сыпать соль друг другу на душу. Пора ехать домой. Это возымело действие, все поднялись, собирая в сумки оставшееся. Я первым двинулся к просеке, где нас заждалась автомашина. В сгущающихся сумерках уже с трудом угадывался след, проторенный ранее. Вслед за мной со скучным видом шагал Королевский, размеренно скрипя снегом. Я нутром чувствовал, что его грызло задетое мной самолюбие. Он, как я понял, относился к тем людям, которые за другими подмечают только плохие поступки, но в свой адрес не терпят ни малейших замечаний, болезненно перенося малейший укор. Было уже ближе к полуночи, когда я постучался в гостиницу. Дежурная, похоже, крепко спала, мне же дверь открыл

незнакомый человек, от которого несло спиртным перегаром. Войдя в помещение, ощутил крепкий табачный дым и пары спиртного, что говорило о недавней бурной попойке. В самой большой комнате на столе валялись исписанные листы бумаги с результатами игры в преферанс. Это была обычная картина гостиничной жизни. Едва я открыл свою комнату, насыщенный и густой запах из коридора ворвался вслед за мной. Чуть погодя лег спать, но мой мозг отказывался мыслить ясно, в голову назойливо лезла всякая чертовщина. Думалось и о новых людях, к которым надо привыкать и принимать такими, какие они есть. С тоской вспомнился дом, уют. Хотелось избавиться от этих мыслей, но сон - блаженство молодости - не шел. *** И потянулись однообразные дни, похожие один на другой. Бывший начальник СМУ выехал из Чуны в первой половине февраля. Расстались с Котовым добропорядочно, как хорошие знакомые, без капли неприязни. Коллективно проводили, по русскому обычаю - с выпивкой, песнями и плясками. На этих проводах Павел Иванович был в числе не последних гостей, за столом произносил много хвалебных тостов в честь хозяина. Почетное место занимала и его жена Анна Яковлевна. Чувствовалось, что между ней и супругой Котова вполне дружеские отношения без тени подозрительности. Анна выглядела моложе своего супруга, в глаза бросалась ее яркая внешность, однако больше привлекала она взгляды мужчин заразительным, по-девичьи звонким смехом. Чета Королевских, была бездетной и, полагаю, что и в этом была неуловимая сила нерастраченных чувств, рвавшихся наружу под воздействием хмельного. Особого внимания в доме Котовых заслуживали супруги Упоровы. Стараясь угодить, хозяйка дома усердствовала возле желанной четы. Об Упоровых я уже был достаточно наслышан. Молва нелестно характеризовала жену Упорова. Поэтому я с любопытством следил за местной знаменитостью.

Это была чрезмерно полная, властная видом и вездесущая женщина. Рядом с женой Упоров выглядел стариком, сгорбленным не только годами, но и крутым нравом жены. Понаблюдав за ними, я понял, что Упоров не имел права свободно высказывать свои мысли, не посоветовавшись с женой. Поэтому он, прежде чем что-либо сказать, косился на супругу, словно ожидая ее благословения. Я же теперь мог основагезыю верит;» ходившим по посолку слухам, что жена Упорова являлась рулевым не только в домашних, но и служебных делах мужа. А застолье перешло к песням. Нестройная, но громкая и голосистая песня была слышна даже на улице. Дрожал пол под каблуками «Подгорной», звенел хрусталь. Павел Иванович, не уступая, все бил и топал каблуками, стараясь, казалось, стереть подошвы до самых стелек. Он пересыпал дробь своих каблуков сальными частушками. Незнакомый офицер из лагерной охраны, уже чересчур захмелевший, с помощью мужчин покинул компанию. Его жена, миловидная брюнетка, не обращая внимания на отстутствие мужа, продолжала плясать. Ее лицо мне почему-то казалось знакомым. Мой захмелевший мозг работал с трудом, и я не мог вспомнить, где видел эту женщину. Ей было не более тридцати пяти лет, со вкусом одета, весела и привлекательна. Когда закончилась пластинка, она подошла ко мне, села рядом. Раскрасневшаяся и улыбчивая, спросила: - Вы на стройке у Кружилина работали? - Да, - удивленно ответил я. - Тогда я вас знаю. А вы меня помните? Я смутился, как мальчишка, ругая свою дырявую память. - Должников своих нужно помнить. Я вам многим обязана. Этими словами она совершенно озадачила меня. Пока я напрягал свою память, она наполнила две рюмки, одну из которых протянула мне: - Выпьем, мой спаситель,за встречу. Гора с горой не сходится, а человек с человеком все равно сойдутся. Когда рюмки были опустошены, она прижалась ко мне и шепотом, заметно волнуясь, сказала:

- Вспомните восемьдесят второе подразделение. Хмурое осеннее воскресенье. К молодому, злому на вид прорабу, сидевшему в будке-засыпушке, я, тогда заключенная, ворвалась неожиданно и попросила у него взаймы двадцать пять рублей. Даже призналась, что это нужно мне для того, чтобы откупиться от воров, посягавших на мою честь. Прораб тогда без лишних слов дал деньги, рискуя при этом своим положением. В дальнейшем он не интересовался ни судьбой должника, ни деньгами, списав эту сумму, видимо, еще во время одолжения. Откуда было ему знать, что заключенная через неделю будет освобождена и выдворена за режимную зону стройки. Вот такая история, мой спаситель. Перед вами ваша должница. Теперь и я узнал ее не только по чертам лица, но и по плутовским глазам, по голосу. А веселье продолжалось, набирая силу. Наш разговор прервал подскочивший разгоряченный Королевский, бесцеремонно схватил мою собеседницу и потащил на пляску. Мне ничего не оставалось, как перетряхивать свою память, извлекая из уголков ее содержание этой истории. В итоге я в точности вспомнил осенний неприветливый день и ту заключенную. Она тогда ворвалась, воспользовавшись отстугствием дежурного-истопника, (а может, и с его согласия), в момент моей исключительной занятости. Сильно взволнованная, с большими карими глазами, в которых плескался страх. Высокая грудь под выгоревшим арестантским бушлатом взволнованно поднималась. Онавошла, остановившись у порога, ине сдвинулась больше ни на шаг. Стояла она легкая, молодая. Тяжелая лагерная жизнь еще не успела наложить негативный отпечаток на ее внешность. - Гражданин начальник, я пришла просить денег взаймы. Мне нужна четвертная, чтобы откупиться. Если не откуплюсь, меня воры изнасилуют. Помогите спасти девичью честь! Откровенно говоря, я не поверил ни одному ее слову. Смелую выходку расценил, как провокацию, исполненную по заранее разработанному сценарию главарей заключенных. Возможно, молодость или мужской эгоизм заставили потянуться к карману. Заполучив нужную сумму, она сердечно, с женским обаянием

поблагодарила меня и вихрем выбежала, оставив после себя неистребимый запах дезинфецирутощих препаратов, вечного спутника лагерных бараков. Я тогда, зная противозаконность в своих действиях и царившую строгость в соблюдении, режима, каждый день ожидал неприятностей. К счастью, все обошлось благополучно. Каксейчас выяснилось, заключенная действовала в отчаянии и только с благими намерениями. Этот смелый и рискованный поступок в ее жизни сыгралважную роль. Теперь, по истечении времени, когда Я с высоты прожитых лёт переосмыслил многое, мысли то и дело уводили меня в прошлое, полное событий. Многие образы прошлого заставляли память воскрешать событиядавно минувших лёт, вплывали лица многих заключенных, чьи судьбы были схожи с судьбой жены офицера. Больше я не захотел быть в роли постороннего зеваки и, подхваченный брюнеткой, понесся в танцующем кругу... После отъезда Котова из Чуны слухи разного толка постепенно улеглись. Его жена, оставшаяся в поселке, по-прежнему работала в магазине. Освобождением квартиры, занятой ею и обещанной для моей семьи, никто из руководствавсерьез не занимался. Маша ждала от мужа вызова, и так проходили месяц за месяцем. Моя же жизнь без семьи становилась с каждым днем все невыносимей. Работа оставалась единственной радостью И утешением. Приходилось рано вставать и поздно ложиться. Выходные дни, праздники были окрашены для меня в однообразный серый цвет. От скуки иногда ходил в кино. Пришлось убедиться и в том, что когда-то говорила мне официантка столовой о здешнем клубе. Кроме полусгнившего клуба комбинат располагал еще «спортзалом», коим являлся бывший обеденный зал лагерной столовой на месте существующего теперь здания комбината общественного питания. Конструктивной особенностью зала являлась шатровая крыша, выполненная из деревянных сегментов без единого гвоздя. За неимением другого помещения в приспособленном зале проводились некоторые виды спортивных

О местных танцах хотелось бы сказать особо. На танцевальные вечера собиралась не только молодежь, подтягивались и те, кто не заметил, что молодость ушла безвозвратно. Были и такие, кто питал к танцам особое уважение. Кто-то приходил просто из-за скуки. Таким образом зал всегда был наполнен разношерстной публикой, что типично для сельской жизни. Задолго до начала танцев старушкирассаживались по периметру зала, устраивая что- то вроде посиделок. Осуждать или возражать против установившегося здесь порядка было бессмысленно. Недаром говорится: «В каждой избушке свои игрушки». Здесь женским умом формировалось мнение о человеке. А на следующий день это становилось, как правило, свежей темой для разговоров и пересудов не только в квартирах, но и на улицах и на работе. При этом любая молва приукрашивалась, обрастала собственными домыслами и эхом разносилась по поселку. Не миновала сия участь и меня. Помню, приехал в командировку главныйинженер проекта Брофман. В субботу в гостинице за чаем зашел разговор о чисто инженерных делах: о конструкционных материалах и новинках в строительной науке. Мне тогда вспомнилась куполообразная кровля «спортзала». Брофман, имевший повышенный интерес к оригинальным конструкциям, сразу воспрянул: - А посмотреть в натуре можно? - Безусловно. Хоть сейчас. Сборы не заняли много времени. Мы появились в зале в самый разгар танцев. Радиола захлестывала пыльное помещение душераздирающей музыкой. С трудом протиснулись вдоль сидящих старух под их любопытным наблюдением до середины зала. Многие, уже знакомые мне молодые люда, смотрели на нас тоже с удивлением, словно на инопланетян. Конструктивное решение кровлидля отавного инженера проекта явилось редкимисполнением смелой инженерной мысли. Автором проекта был заключенный академик, фамилию которого установить нам не удалось. Ознакомившись, мы вышли из зала не задерживаясь, не заостряя внимания. Уже на следующий день мое появление на танцах с Брофманом было истолковано превратно и прокатилось по Чуне с массой всяких домыслов. Злой шепоток не замедлил добраться и до

чуткого уха Анны Соломоновны. Жена сходу поделилась этой новостью с мужем, которой был дан своеобразный ход. Обычно утром по понедельникам все руководство собиралось на пятиминутку по решению главных вопросов на предстоящую неделю. В тот памятный день, когда из кабинета ушел последний руководитель, Наум .Александрович деликатно спросил: - Вы что, посещаете танцы? Здесь немудрено заслужить дурную славу. Я прошу больше этого не делать. Я ошарашенно, словно после удара обухом по голове, застыл в шоковом состоянии. На языке вертелись грубые слова относительно веры всякого рода сплетням, но смог все же сдержаться и корректно, как подобает подчиненному, сказал: - Да, я был в спортзале во время танцев. Но был' по делу. Знакомил Брбфмана с уникальным строительством кровли. Кстати, Наум Александрович, вы обращали внимание на конструкцию этой кровли? - Я слышал, но ничего в этом не смыслю, - с заметной неловкостью ответил директор. - В части танцев тоже кое что бросилось в глаза. Заметил, что гам пикто за порядком не следи!. Реже встретишь трезвого, чем пьяного. Убогость и грязь в помещении тоже не несут культуры в массы. Не составляет большого труда и побелить в помещении, а то смотреть тошно. Не предусмотрено никакой вентиляции, люди задыхаются, к концу танцев хоть противогазы надевай! Я считаю, что нелишне и начальству хоть иногда появляться в местах массового отдыха людей, пусть это будут и танцы. Люди предпочитают смотреть в лицо, чем в затылок, - откровенно выпалил я. - Хорошо, что вы все увидели. Теперь я вам поручаю к первому мая привести спортзал в порядок. Покидая кабинет директора, я мучился одной мыслью: «Кому же я успел перейти дорогу? Кто проявлялет ко мне повышенный интерес? Кому понадобилось устраивать слежку за мной в свободное время?». Я не настолько был наивен, чтобы не обращать внимание на сотрудников, которые ко мне относились настороженно и даже откровенно недоброжелательно. С такими людьми в полемику старался не вступать. Не лишенный совести

и нравственных чувств, из-запустозвонов не желал терять мужское достоинство. Каждый, в конце концов, живет своим умом. За повседневными заботами в напряженной, не всегда стройной работе незаметно уходили одноообразныё дни, похожие на шинельное сукно. Наступил день Советской Армии, которому отдавали должное, какглавномумужскомупразднику. Вскладчину женщины устраиваливечера отдыхадля сослуживцев. Не обошли вниманием и меня. Зал заседаний, где проходил вечер, был переполнен. Жены начальства не выделялись изысканными нарядами. Были и модницы, старавшиеся оригинальностью нарядов привлечь внимание мужской половины. Впрочем, это свойственно любому обществу. С той лишь разницей, что здесь чувствовалась простота в общении. Объяснялась она многолетним знакомством не только по работе. В поселке каждый знал друг о друге почти все. О том праздничном вечере расскажу так, как запечатлела моя память. . Анна Соломоновна, с огненно-рыжими волосами и густыми веснушками по лицу, привлекала к себе внимание повышенным хрипловатым голосом. Жена директора, что было заметно во всем. на вечере пользовалась неписайными правами распорядительницы. Вокруг нее в ожидании указаний вертелись угодницы. И дельное, и ненужное воспринималось ими без размышлений. Ей ничего не стоило поставить мужа в неловкое положение своим бестактным замечанием, как, например, такой фразой: «Наум, не смей больше пить!» хотя директор, это знали все, не питал большого пристрастия к спиртному. Рядом с супругами Эпштейнами, занявшими видное место за столом, уселисьте, кто больше других любилпо поводуи без повода чтить начальство. С одной стороны это были супруги Гречины, а с другой неизвестная мне пара. Чуть далее расположились заместители Поздеев и Мурашов сженами. Евгения Петровна, жена Поздеева, выделялась не только крупным телосложением. На ее моложавом лице природа разместила крупнее, чем того требовали пропорции, нос. Светлые волосы, белая кожа, голубые искрящиеся глазадавали основания, что к ее появлению на свет никоим образом не была причастна татарская кровь. Больше угадывались нити

родства со скандинавами или прибалтами. Смеялась она открыто, умела тонко шутить. Хорошо поставленным голосом привлекала к себе внимание. Вела себя независимо по отношению к мужу. Наблюдая со стороны, можно было понять, что она была довольна собой. Любила Поздеева русские народные песни. Пела их вдохновенно, с глубоким чувством, наполняя сердца слушателей теплой любовью к русскому родству. Евгения Петровна не держалась надменно, однако в ее поведении, осанке угадывалась затаенная в душе гордыня. Мне тогда казалось, что она мысленно стелила дата себя ковровую дорожку к воображаемому пьдесталу почета, к чему-то особенному, что й сама четко не представляла. В моем сознании почему-то четко утвердилось, что чего-то в жизни Евгении Петровны не хватало. Жена Мурашова, ЛюдмилаПетровна, виделась мне иного склада. Она не привлекала к себе мужчин ни женской обаятельностью, ни певучим голосом. Мурашова не принадлежала к особам женского пола, которым принадлежали взгляды мужчин при первом знакомстве. Людмила Петровна горела медью волос, подобранных короной, возвышавшейся над головой, которые почему-то напоминали парий. Голос ее с почти мужским тембром был слышен на дальнем концё Стола. Какязаметил, она старалась показать себя знатоком в области медицины, поэзии, киноискусства с таким увлечением и усердием, что позавидовал бы профессионал. Казалось, никто не приписывал ей столько достоинств, как она сама. Жена Павла Николаевича считала себя от природы талантливой и одаренной особой. Еще с появлением на свет Людмиле Петровне предначертано было судьбой быть, как утверждала она, знаменитой артисткой или выдающимся врачом. Однако в силу непредвиденных обстоятельств, мало кому известных, желаемое не воплотилось в реальность. Поэтому ей и на вечере еще не хотелось спускаться с небес на землю. Когда жена говорила о своей одаренности, Мурашов только улыбался, хорошо зная, что это плод собственной фантазии. Вечер гудел, набирая веселье. Звучали музыка, песни, стихи, возбужденные голоса, смех. Нельзя обойти вниманием еще одну молодую пару. Муж, высокий, плечистый, с гусарскими черными усами и большими беспокойными глазами, светлокожий. Он

обращал внимание громким голосом, заглушая окружающих, когда он смеялся, казалось, дребезжали стекла в окнах. Это был Евдокимов Геннадий Григорьевич. Жена его, ЛюдмилаИвановна, была под стать мужу. Высокая и стройная, с приятным лицом, с которого не сходила веселая улыбка. Евдокимова обладала талантом затейницы. Вечеру она старалась придать художественную окраску, личным темпераментом вовлекала в веселье собравшихся. Песни сменялись лихими плясками, в которые каждый танцор вкладывал все свое умение и силы. Веселились по-детски, с удовольствием и радостью. Моя душа тоже пела, рвалась соединиться в единый шумный бесшабашный поток веселья. Однако мое рвение гасила та неуверенность, которую испытывает человек, попавший в незнакомую компанию, в которой находятся и люди начальствующего круга. По причине простоты своей я мог в силу неудержимой страсти к веселью допустить некоторые вольности, которые покажугся здешней знаменитости наглостью. Из-за боязни быть неправильно понятым, более того - высмеянным, решил остаться на вечере букой. Кроме того, событие, о котором идет речь, не ахти какое. Это была обычная гулянка, которая, тем не менее, имеладляменя свое значение. Вечер, как считал я, давал возможность лучше и ближе познакомиться не в рабочей обстановке с обществом, судьба с которым свела меня для долгой совместной работы. А чтобы узнать человека, надо не только пуд соли съесть. Первую щепотку ее я и съел.... *** Прошло несколько недель. Грозные письма директора на имя Васильева, начальника подсобных предприятий Ангарского управления строительства № 16, ничего не давали. Хуже того, большинство из них оставались без ответа. Не знаю истиной причины недоброжелательных отношений между Эпштейном и Васильевым. Ни кирпич, ни железобетон, ни шлаковата из Ангарскав Чуну не поступали. Создавалась критическая ситуация со стороительством объектов. Снабженцы предприятия оказались бессильными что-то изменить в лучшую сторону. На планерках в

пух и прах ругался до хрипоты с начальством, но все впустую. Решил сам ехать в Ангарск к всемогущему Васильеву на поклон. Наум Александрович не возражал, но был твердо убежден, что моя командировка не принесет ожидаемого успеха. Прибыл в Ангарск к концу дня. До этого много слышал об Ангарске еще во время моей работы в Томской области. Люди, которым приходилось там бывать, отзывались с восторгом. Теперь этотгород открывался во всем своем величии перед моим взором. Новый город на Ангаре строился по единому архитектурному замыслу, единому генеральному плану. От вокзала до гостиницы «Саяны» намеренно пошел пешком по широким, прямым и ухоженным улицам. Молодые улицы красовались свежими фасадами домов, ровными рядами голых деревьев, очищенными от снега тротуарами еще не испорченного асфальта и выкрашенных в разные цвета ограждений. Во всем была заметна чистота и порядок. Чувствовался хозяйский глаз, следивший за всем этим четко и зорко. Зодчие по-отечески позаботились и о детях. В каждом дворе имелись игровые площадки. Нельзя было не отметить и большое количество магазинов, заполненных товарами. Эти современные магазины я невольно сравнил с чунекими закутками, приспособленными под торговые точки, в которых властвовали холод, теснота, полумрак и антисанитария. До боли стало обидно за убогость и беспросветную отсталость Чуйского ОРСа, который входил в Ангарскую систему торговли. Одновременно с чувством зависти возникала и своеобразная злость. Злость не только на тех, от кого зависело нищенское состояние помещений торговли в Чуне, а также и по отношению к себе за то, что оказался в роли беспомощного руководителя. Не осталась незамеченной для меня и еще одна деталь городской жизни. Здесь на улицах я не увидел ни одного рабочего в грязной рабочей одежде. В Ангарске за пределы заводских проходных выходили все чистые и опрятные. Трудно было различить работников умственного и физического труда. На каждом предприятии были созданы нормальные условия быта для работников. А на Чунском ДОКе преобладали одни развалюхи, а не цеха. О нормальных санитарно-бытовых условиях и мечтать было нечего.

Неспеша шагая по центральной улице Ангарска, я не без основания возмущался в душе. Для строительства гигантского комплекса по нефтепереработке и других крупных заводов в большом городе строительных материалов хватало, а для Чунского ДОКа с его мизерными потребностями - нет. Невольно в связи с этим возникали вопросы: где же справедливость? Разве труд лесников легче труда нефтехимиков и других специальностей? Неужели кому-то невдомек, что без лесопродукциине обходится ни одна отрасль народного хозяйства. Поэтому значимость чунского предприятия в министерстве весьма велика, и это при таком худом отношении. Что касалось поставок лесопродукции из Чуны стройкам и предприятиям министерства, то спрос учинялся весьма строго. В Чуну же поставляли, как Бог пошлет. За ответом на возникшие вопросы далеко ходить не было надобности. Вся причина заключалась в системе распределения материальных ресурсов. В первую очередь выделялись особо важные, затем - важные, а за ними и все прочие. Прочим же доставалось то, что осталось. В шеренге этих прочих находился и Чунский ДОК. В этой укоренившейся системе остаточного принципа упускалось или сознательно забывалось, что на этих «прочих» предприятиях живут и трудятся такие же люди, как и на особо важных. Только их уровень жизни и условия труда значительно хуже. Хотя Конституция была для всех одна, права же предоставлялись разные. Потому что все измерялось в среднем на душу населения, в среднем и на одного работника министерства. Грустные размышления по дороге к гостинице уже заранее настраивали на смелый и воинственный лад к будущей встрече с начальником подсобных предприятий Ангарска, который взял в свои руки власть по распределению производимых материалов. Теперь ходи у него на привязи. И какое ему дело до того, что в Чуне вовремя не сядут за парты из-за срыва сроков ввода в эксплуатацию школы 560 учеников. Равно как и до того, что и на следующий год ОРС останется без холодильника, и люди по- прежнему вынуждены будут довольствоваться тушенкой и консервами, что нашидети смогутрадоваться мороженому только зимой. Не говоря о том, что из-за непоставок материалов план года стремительно летел под откос. Здесь же есть все на выбор!

Из этих раздумий вывела меня грубая речь, обильно приправленная браиыо. Веселая, хорошо поддатая компания молодых людей, толкаясь, направлялась к гостинице. Дежурная по гостинице не отгораживалась извечной табличкой «мест нет» и приняла меня без лишних проводочек и распросов. В переполненном зале ресторана, куда я хотел пробиться на ужин, гремел оркестр. Старания мои ни к чему' не привели, и я вернулся в номер разочарованным. Пришлось довольствоваться бутербродом, который я прихватил в поезде на всякий случай. Сосед по номеру пришел поздно и изрядно хмельным. Он чихал, кашлял, невнятно бормотал. На ходу снимая одежду, он разбрасывал ее по комнате, как ненужный хлам. Я молча созерцал это, лежа в постели, от замечаний воздерживался. Я понимал, что можно нарваться на хама и тогда - прощай сон. На следующий день поднялся рано по устоявшейся привычке. Соседна скомканной постели крепко спал, храпя на всю комнату. В комнате висел дурной запах, напоминающий запах гнилой капусты. Я сначала предположил, что где-то находится подполье, в котором гниют овощи. Уходя на работу, спросил об этом у дежурной: - Где-то гниет капуста, что ли? Запах невыносимый. Женщина в белом свитере улыбнулась: - У нас в Ангарске всюду пахнет тухлой капустой. Это нам комбинат такие запахи преподносит. А сегодня ветер тянет на город, поэтому особенно слышно.... В управлении подсобных предприятий стройки начальника на месте не оказалось, он, как объяснили, находился на одном из заводов по производству железобетонных изделий. Рабочийдень Васильева обычно начинался с объезда предприятий. Об этом меня оповестил начальник производственного отдела, принявший меня. В начале одиннадцати часов появился в конторе Васи ньен. Яковлев, занимавшийся со мной, гут же зашел к нему сИнформацией о моем приезде. В ожидании приглашения ощутил волнение неприятной дрожью во всем теле. Мне уже много наговорили об этом руководителе. Мол, грубый, нелюдимый, недоступный. Ему ничего не стоило любого посетителя

выставить за дверь. Нелестно отзывался о Васильеве и Эпштейн. Будучи в Ангарске специально по поводу выяснения причин недопоставок, начальник УПП не посчитал нужным принять директора из Чуны. За проявленную недоброжелательность Наум Александрович сильно обиделся. Начальник Ангарского УПП не заставил меня долго томиться в ожидании. Когда я переступил порог кабинета, увидел тучного, коренастого человека уже в годах. Он мимолетно пробежал глазами по моей бумаге, молча положил ее на стол. Терпеливо выслушал мою просьбу, в ходе которой я информировал его о пусковых объектах года, которые, ввиду несвоевременного обеспечения строительными материалами, могут быть не введены в эксплуатацию. Также сказал ему, что я в Чуне человек новый, прибыл на должность начальника СМУ поличномураспоряжению заместителя министраКомаровского. Я знал, что одна эта фамилия на многих в системе министерства действовала магически. Не из- за боязни, а ввиду глубокого уважения, как к большому специалисту, ученому. - Поможем, - немногословно выразился Васильев. Он нажатием кнопкивызвал начальника производственного отдела. Им оказался высокий, статный человек. Распоряжениеначальника выразилось коротко и властно: - Объемы сборного железобетона для Чуны - крохи! Скомплектуйте в декадный срок и отправьте собственными вагонами. Кирпич и прочие материалы поставляйте строго по согласованному графику! - Будет выполнено, - также коротко ответил начальник ПРО. Мне очень понравилась оперативность в решении вопроса без всяких излишних рассуждений. По взаимоотношениям чувствовалось, что дисциплина в управлении находилась не на последнем месте. На этом мой скоротечный, но удачный визит, закончился. Вопреки плохим прогнозам, все сложилось уцачно. Я поблагодарил хозяев делового кабинета и вышел. От радости распирало душу. Все люди казались добрыми, щедрыми, уважительными. Отнахлынувших чувств хотелось обнял» весьмир. В вагон местного поезда садился, когда сгущались сумерки. Единственный' худой пассажир в купе встретил меня острым

взглядом, словно я ему был чем-то обязан. Несмотря на его .недружелюбшяй взгляд, высказался по-своему: - С ' ia i >.а Богу, что вы, а не кто-нибудь другой. А то,, бывает, залезет в купе такая дрянь! Нс поездка, а сплошной кошмар. - Откуда вам знать мои достоинства и недостатки? Разве на лбу у меня написано? - ответил я незнакомцу, удивляясь его панибратскому тону - Я достаточно пожил на этом свете и в людях малость разбираюсь, - с некоторой обидой разъяснил попутчик, откоторого, отметил я, разило недавно выпитым спиртным. «Ну и везет мне на выпивох!» - подумал я, глядя на большую лысину соседа. А тот не скрывал любопытства, продолжал упорствовать: - Далеко едете? - До Чуны. - Земляки значит. А я из Парчума. От назойливого пассажира невозможно было отделаться молчанкой, пришлось вопреки желанию вступать в пустой разговор. - В Иркутск в командировку ездили или гю личным делам? - спрашиваю земляка. - К областному начальству на прием с жалобой. Я Насторожился - жалобщики разные бывают. - Незаконно обошли вас где-то на повороте? На лице пассажира, заметившего мой интерес к его делу, выразилось страдание. Было видно, что собеседник колебался, не определившись, насколько передо мной можно открыться. - Вы правы. Необоснованно лишили премии, - нерешительно высказался пассажир из Парчума. - Это еще не великая беда. И вполне поправимая, если с вашей стороны не допущено серьезного нарушения. Пассажир тупо вытаращил на меня глаза и после некоторых раз; гуми i i все же признался: -На работе однажды выпил. - И вы пьянкой хотели разжалобить областное начальство? • I (одумаешь! - всего один раз. Другие в каждую получку заю in, i,i >1 вают, и все сходит с рук, ()и ныдрсжал минутную паузу и спросил:

- Вы читали в местной газате про Конопаткина? - Врать не стану. Не читал. - Жаль. Эта статья написана про меня, как о лучшем трактористе Новочунского леспромхоза. - Очень приятно сидеть рядом с передовиком производства, - произнес я так, чтобы ирония не бросилась в глаза собеседнику. Потом, будто сочувствуя, добавил: - Так помогла вам поездка? - Нет! Заместитель директора «Иркутсклеспрома» и слушать не захотел. Да еще так грубо ответил: «С пьяницами время тратить не желаю». И пригрозил увольнением. - Нехорошо с вами обошлись. И что же дальше? - Буду писать дальше, - сердито сдвинув брови, произнес обиженный тракторист. Я глядел в его захмелевшие глаза и думал: «Он жалуется на жизнь, ноет, плачет, гневается на весь мир, - а из-за чего? По собственной явной вине, которую признать не хочет». Вслух же я сказал: - А не кажется вам, что хвальбой, о которой вы сказали, вас загладилидо блеска. Вам, видимо, многое прощалось,когда вы были маяком. А когда стали сдавать в работе, к вам начали предъявлять требования по дисциплине без поблажек, как ко всем. Так бывает, когда человек с детства подвержен слабости высокомерия. И вот вам мой добрый совет: не пытайтесь греть руки на холодных взаимоотношениях. Есть много других, болеедостойных способов решения конфликтов на производстве. Вы не хуже меня знаете, что за пьянку на рабочем месте по головке не гладят. - Вы, я вижу, тоже из начальства? Не зря гнете на их сторону, - разочарованно произнес попутчик, не скрывая недовольства в голосе. Я не знающем бы закончилась эта беседа, если бы на станции Усолье-Сибирское в купе не вошла супружеская пара со своим свежим и бодрым настроением. *** Васильев, к его чести, свое слово сдержал. Желанные и

долгожданные грузы из Ангарска стали поступать на предприятие потоком. На стороительных площадках оживилась работа. Однажды во второй половине дня на стройплощадку школы подкатиламашина директора. Вместе с Эпштейномиз нее вылезли еще два незнакомых мне человека. По суетливому поведению директора понял, что прибыло довольно высокое начальство. - Начальник СМУ, - представил им меня Эпштейн. Незнакомцы подали мне руки, представились, назвав свои фамилии. Тот, который повыше ростом, оказался первым секретарем Тайшетского райкома, пониже - инструктором обкома партии. На прежней работе мне приходилось не раз встречаться с членами правительства, и я не чувствовал себя таким скованным, как сейчас. Видимо, это потому, что там с многими годами вошло в привычку такое общение, а здесь все приживалось с трудом. - И когдавы собираетесь сдавать школу? - спросилпредставитель обкома. - К началу учебного года, по графику - к двадцатому августа, - ответил я, приобретая прежнее состояние духа. Тот заметно удивился, высоко приподняв брови и, вполне возможно, принимая меня за несерьезного человека, не способного реально оценивать обстановку. - У нас в Иркутске даже крупным строительным организациям при такой степени готовности было бы не под силу за оставшиеся пять месяцев поднять такое здание. Тут вы явно переоцениваете свои очень ограниченные возможности! Эпштейн нервно задергал головой, что являлось признаком недовольства. Мы с прорабом переглянулись, в его глазах читалась воля к достижению намеченной цели. - У нас нет оснований для подобных опасений. Школа будет сдана в намеченный срок, сколько бы труда нам это ни стоило, - еше раз подтвердил я твердую решимость партийным работникам. Инструктор после этих слов еще раз окинул взглядом кирпичную коробку, возведенную только ло половины проектной высоты. На ней в это время дружно суетились каменщики. - Сорвете учебный год. Товарищ Патрикеев, Прошу чаще информировать о ходе строительства школы, - с некоторой угрозой в голосе сказал обкомовский работник.