иZOOминка

иZOOMинка известны и цирковым, и зрителям, занимаю- щим места за ободком круга, который имеет ров- но тринадцать метров в диаметре. СЕГОДНЯ И ЕЖЕДНЕВНО! – написано на афише, извещаю- щей, что цирк приехал. У сочинителей всё не так. Вот он разогнался, приготовился к священной жертве, вышел на аре- ну, принёс эту жертву – всё в полном одиночестве («тихотворение мое немое...»). Тихотворение, допустим, состоялось. И если оно действитель- но состоялось, то изменились и арена, и прави- ла игры, и сам стихотворец. Потому что в мире стало одним стихотворением больше. Это значит, что всем уже существующим на данном языке стихам должно потесниться или даже поменяться местами, чтобы принять новичка. Появилось, к примеру, двенадцать строчек, первая из которых “Белеет парус одинокий...”, и состав российской поэзии радикально переменился. Уже и пушкин- ский “Арион” и языковский “Пловец” читаются по-другому, и у цвета “лазурь” появились иные от- тенки, и небосвод российской поэзии стал как-то выше, чем вчера... 251

Константин Кикоин А вы говорите – определения. II – Любите ли вы свободу? – Вопрос столь же бессмысленный, что и пре- дыдущий. Но отвечать надо. Потому что, только ответив на этот бессмысленный вопрос, мы нау- чимся отличать человека от других млекопитаю- щих, включая приматов, привольно рассевшихся на соседних ветвях древа эволюции. А как на него ответишь, зная, что пришёл ты в этот мир не по своей воле или свободному выбору, и уйдёшь из него тоже, скорее всего, недобровольно. Тем не менее, сладкое слово “свобода” есть во всех на- речиях (по крайней мере, во всех, доросших до создания письменности). А в продвинутых язы- ках, на которых пишутся священные книги и фи- лософские сочинения, даже имеется удивитель- ное словосочетание “свобода воли”. По-русски это какое-то масло масляное, но на других язы- ках, отличающих свободу от воли, оно звучит по- нятнее: Willensfreiheit, free will... Свобода воли это, что ли, разрешение от Все- вышнего вашей левой ноге ступить, как ей хочет- ся в данный момент, а в следующую минуту со- вершить ещё один поворот или устроить кульбит, не сообразуясь с вашими вчерашними намерени- ями и ожиданиями ближних? У своевольной ноги есть свои резоны: ведь, как бы вы ни ступали, 252

иZOOMинка куда бы ни поворачивали, какие бы обдуманные или внезапные решения ни принимали, всё равно вы движетесь навстречу своей судьбе. А она, как считают многие на востоке и некоторые на запа- де, определена до вашего рождения, место и вре- мя которого не вы выбирали. Юношеский энтузиазм послевоенных поко- лений советско-подданных крепчал и ослабевал при неустойчивом климате, когда короткая от- тепель сменялась длинными заморозками, когда под кредиты, взятые у недалекого светлого буду- щего, мобилизованные романтики распахивали в пыль казахскую целину, вбухивали в строптивые сибирские реки железобетонные блоки и тянули рельсы из относительно обжитого Приангарья в полузаброшенную Тынду. И всё это под постоян- но возобновляемые обещания восстановить ми- фические «ленинские нормы» и под излюбленные песни о пыльных комиссарах в суконных шлемах. Чтобы не потерять себя в хаотическом потоке исторических постановлений пленумов и съездов и в громком треске газетной идеологии, мы ухва- тились за импортный экзистенциализм Сартра и Камю, кое-как нами же приспособленный к ирра- циональной советской действительности. А там, на слабо освещённых сценических подмостках резвится своеволец Гец фон Берлихинген, оспа- ривающий у Создателя его права, а в каменоломне преисподней, «в пространстве без неба и без вре- мени» не до конца умерший Сизиф раз за разом вкатывает на гору неподъёмную глыбу и мыслит о свободе, спускаясь с вершины горы к её под- 253

Константин Кикоин ножию, где его ожидает всё та же глыба. Альбер Камю убеждает нас, что Сизиф не только мыслит о свободе, но и свободен в эти мгновения. Мы же, не имея перед собой руководящей глыбы, тоже размышляем в меру своей ограниченной образо- ванности, свободны мы или всё же не очень. И безуспешно пытаемся отыскать ответ на вопрос: может ли быть реализована провозглашённая фи- лософами свобода воли в стране, управляемой своевольцами-большевиками, наставленными на гибельный путь тем самым Лениным, нормы ко- торого всё никак не восстанавливаются. И ждём помощи или хотя бы подсказки от мифического Сизифа. Сизиф молчит. Он избывает своё свое- волие. Маленькому, но уверенному в своей правоте народу, которому Всевышний первому объявил, что Он Один и Един, были даны заповеди, но при этом прибавлено, что соблюдать их народ в целом и каждый индивидуум в отдельности должны до- бровольно. Примеры поощрения за соблюдение и кары за нарушения были продемонстрированы и занесены в Книгу. А дальше – ваш выбор, евреи. Обратим внимание, что эти заповеди были даны как раз в тот момент истории, когда избранный народ оставил остывать гарантированные горшки с мясом и ушёл в неизвестность, ведомый челове- ком, который был поставлен на эту стезю против своей воли, но уж, став Учителем, с неё не сошел. Путешествие из Египта в Ханаан полно примеров своевольства. Путь был извилистый, но един- ственно возможный, своевольство беспощадно 254

иZOOMинка каралось свыше, племя, за время пути превратив- шееся в народ, добралось до обетованных земель и с той поры в каждый пасхальный седер мы себе напоминаем: в этом году – рабы, в следующем – свободные люди. И вот вопрос: когда евреи брели по камени- стой пустыне, с тоской вспоминали про горшки с мясом и не видели перед собой ничего, кроме кромешной неизвестности, они были свободны? Разбивая каждый вечер свои шатры на новом ме- сте, собирая поутру кладь и бредя по бездорожью среди каменистых гор, не отличимых одна от дру- гой, так что неясно, вперёд мы идём или отклони- лись куда-то, мы чувствовали себя свободными? А Моше с братом своим Аароном, были ли они сво- бодны, возглавляя многотысячное шествие под неослабным вниманием Наставившего их на этот путь? Автору тоже хотелось бы поделиться своим опытом различения дихотомии «свобода воли – своеволие». Он тоже штудировал историков и фи- лософов Запада и Востока в поисках ответов и советов и испытывал бритвенную остроту этой дихотомии на собственной шкуре. Но, пользу- ясь английским присловьем, to make a long story short, он предпочитает не цитировать прочитан- ное и не делиться деталями биографии, а вернуть- ся на ту же цирковую арену. 255

Константин Кикоин Свобода ступать по канату Отбросим весь цирковой реквизит. Уберём страховочные сетки. Оставим только канат, на- тянутый через освещённую арену. Но концы его пусть выходят из тьмы прошлого и уходят во тьму будущего. Вы не выбирали профессию ка- натоходца. Те, кто вас родил, в какой-то момент жизни вытолкнули вас на арену, и вы обнаружи- ваете себя балансирующим на натянутом канате. Но каната этого как бы нет. То есть вы ощущаете, что стоите на нём, но его нет. По крайней мере, вы его не видите. И никто не видит. Но надобно идти. И вы выбираете – вы делаете первый шаг. В пустоту? Нет, не в пустоту, если вы твердо увере- ны, что канат существует. Вы делаете второй шаг, затем третий, у вас появляется походка. Вы об- ретаете чувство равновесия или, иными словами, ощущение правильности избранного пути. Путь длинный, случается всякое, вы иногда ошибае- тесь и сбиваетесь с ноги. Каната так и не видно, но вы уверены, что он существует, и эта уверен- ность помогает вам вновь обрести утерянное рав- новесие. Вы добираетесь до конца освещённого пространства и исчезаете во тьме. Ваш жизнен- ный путь окончен. Вы прошли его, как свободный человек, единственно верным способом. Неви- димый канат был натянут персонально для вас. Человек Востока назовёт этот путь Дао. Но дело, конечно, не в названии и не в иероглифе, его изо- бражающем. Вы реализовали свободу своей воли и волю Того, кто вами руководил. 256

иZOOMинка Или вот другой сценарий. Те, кто вас родил, в какой-то момент жизни вытолкнули вас на арену, и вы обнаруживаете себя балансирующим на на- тянутом канате. Но каната этого как бы нет. Зато есть слепящий свет, публика вокруг арены и масса возможностей. Стоит лишь шагнуть и руку протя- нуть. И вы делаете первый шаг в пустоту, которая не совсем пустота. Можно за что-то ухватиться, на кого-то наступить, кого-то оттеснить. Искус- ство это нехитрое, и вы быстро ему обучаетесь. Траектория вашей жизни причудлива, полна взлё- тов и провалов, ваши мысли и ваши руки заняты нахватанным барахлом. Вы изрядно наследили вокруг невидимого каната, пожгли немало мо- стов, согнали других людей с их жизненных тра- екторий. Если вы человек с размахом и железной хваткой, то вам удалось исказить течение исто- рии целых народов. Когда вы добираетесь до кон- ца освещённого пространства, всё нахватанное куда-то исчезает, и вы сами исчезаете во тьме. Ваш жизненный путь окончен. Вы прожили свою единственную жизнь своевольцем. Вот, собственно, и вся дихотомия. III – Любите ли вы философию? – Вопрос опять-таки непонятный. Филосо- фия — это любомудрие по-гречески. Любить любовь к мудрости? Проще, вроде бы, любить 257

Константин Кикоин саму Софию. Но она женщина строгая, и поня- тие “любовь” – не из её лексикона. Греческое любомудрие, как нас учил Сократ в переложении Платона, это поиски истины, скрытой под по- кровом видимости. Истину любить трудно, поч- ти невозможно, особенно – нагую. И Сократ её не домогался, а доискивался. Также и Демокрит не любил свои атомы, он просто мысленно разъ- ял материю на составляющие, составляющие – ещё на более мелкие элементы, и решил, что этот процесс где-то заканчивается. Конечный про- дукт своих умственных экспериментов он назвал “атом” – неделимый. Эксперименты эти трудно связать с любовью. Но то, чем он занимался, по- чему-то называется философией. Хотелось бы понять, почему. Я готов поверить в любовь к любомудрию ве- ликих мыслителей, создававших грандиозные фи- лософские системы в уютных немецких городках с их размеренным жизненным распорядком, не- высоким небосводом и недалёким горизонтом. Кенигсбергский обыватель Иммануил Кант вы- шагивал путь от дома до университета утром и в обратном порядке вечером, на фоне полной пред- сказуемости своей профессорской жизненной траектории прозревал холодным разумом транс- цендентальные бесконечности сверхлогического, но при этом по-немецки пылко любил звёздное небо над своей головой и моральный импера- тив под своим профессорским сюртуком. Рек- тор нюрнбергской гимназии Георг Фридрих Ге- гель – столь же систематический философ, сколь 258

иZOOMинка и Кант – должен был не только прозревать абсо- лютный дух во всех видимостях и сущностях, но и по-платоновски его любить. Без этого было бы невозможно построить освящённый этим духом грандиозный собор из поддерживающих и укре- пляющих друг друга триад, который автор скром- но назвал Наукой Логики. Барух Спиноза в своей «Этике» любовно выстроил геометрические до- казательства Божьего присутствия в мыслях и де- лах человека. Но я ни за что не поверю в любомудрие себялю- бца Сартра с его программными тезисами, превра- тившимися в расхожие цитаты: «сколько людей, столько и истин» и «быть свободным – значит быть самим собой». Смысл второго утверждения высвечивается ещё одной сартровской максимой: «ад – это другие». Взыскуемая Сартром экзи- стенциальная истина бесконечно далека от геге- левского абсолютного духа. Страстный апологет свободы Жан-Поль Сартр отверг Нобелевскую премию, предложенную ему с формулировкой «за богатое идеями, пронизанное духом свобо- ды и поисками истины творчество». Какие бы ни выдвигал он обоснования своего отказа, мне ка- жется, что формулировка Нобелевского комитета имеет к творчеству Сартра весьма приблизитель- ное отношение. По Сартру, отдельный человек отыскивает свою экзистенциальную свободу в предложенных ему обстоятельствах, которые он не выбирал. Каждый человек взыскует истину из своей индивидуальной ямы, бочки, тюремной ка- меры, пустынной местности, и каждому герою его истина предстает в ином обличье. Правда одно- 259

Константин Кикоин го оборачивается кривдой для другого и стыдным компромиссом для третьего. Персонажи Сар- тра сплошь своевольцы. Он и сам представляет- ся мне высокоодарённым и высокообразованным своевольцем. Экзистенциальное мироощущение замешано на любви к свободе? Наверно. Экзи- стенциалист домогается Божественной истины? Вряд ли. Надо бы справиться у теолога и антиге- гельянца Кьеркегора. Он, помнится, уверял, что настоящая любовь к истине неизбежно принима- ет форму отчаяния. Один из вариантов любви к мудрости сардони- чески описан у Макса Фриша в пьесе «Дон Жуан и любовь к геометрии». Юный Дон Жуан любит геометрию вместо того, чтобы ею заниматься. Но окружающим его дамам и девицам даже такая платоническая любовь не к ним нестерпима. Они вовлекают его в головокружительную любовную эскападу. Он перебирается из постели в постель и не перестает анализировать геометрию своих любовных связей. В конце концов Жуан оказы- вается скованным узами брака с бывшей шлюхой, а теперь герцогиней, владелицей замка о сорока четырёх комнатах, и любомудрая Миранда выво- дит геометрическую сумму его жизни: – «куча баб и никакой геометрии». 260

иZOOMинка Ковёрный – философ цирка Пора уже вернуться под купол цирка. Сделаем это в тот момент, когда группа воздушных гим- настов уже завершила свой номер, а иллюзио- нист-престидижитатор проверяет в последний раз своё магическое оборудование перед выходом на арену. Кто в это время занимает публику? Ко- нечно, ковёрный. Он неверными шагами ковыля- ет по опилкам, натыкается на рабочих, опускаю- щих воздушное оснащение, неуклюже пытается их обогнуть, но не получается, и парень в порт- ках не по росту и не по возрасту вдруг как-то не- чаянно оказывается в воздухе без лонжи и стра- ховочной сетки среди полуспущенных канатов, трапеций и ещё каких-то блестящих штучек. От- чаянно пытаясь не сверзиться, он хватается за всё подряд, взмывает под купол, совершает немысли- мый воздушный танец на полуразобранном обо- рудовании (без лонжи!), неуклюже приземляется и, ковыляя, удаляется, не обращая внимания на неуверенные аплодисменты. Или вот конный парад-алле с вольтижирующи- ми джигитами. Джигиты выделывают чудеса, то образовывая подобия двухголовых кентавров со своими четвероногими партнерами, то выпрасты- ваясь из стремян и превращая коней в скачущие пьедесталы для своих акробатических упражне- ний. Всё это в бешеном ритме вращается по кру- гу как единое целое, и абсолютная слаженность движений вольтижеров делает представление подобием завораживающей стробоскопической 261

Константин Кикоин картинки. Ковёрному этот абсолютный порядок не по душе, он как-то умудряется прорваться в узкую щель между двумя джигитами и оказаться внутри праздничного колеса. Кто-то из мужчин подхватывает лёгкое тельце клоуна, и тот оказы- вается вовлеченным в кавказский круг. Как без- законная комета, он переносится с крупа на круп, вольтижирует вместе со всеми, но только без шашки, газырей и папахи, а в ботиночках, спин- жачке и клоунских портках. И его беспорядочное перемещение по ободу крутящегося колеса выяв- ляет скрытый смысл этого безостановочного вра- щения. Ковёрный умеет всё, что умеют прочие цирко- вые. Разница в том, что каждый актёр – мастер одного номера, который он придумал и оттачивал всю свою цирковую жизнь, а ковёрный умеет всё то, что придумал любой из них. Но только лучше. Он любит весь этот цирк как целое. Он – фило- соф цирка. IV – Так что же, выходит, что Моше, избранный Всевышним, шёл по невидимому канату, а двенад- цать колен брели вслед за ним, не разбирая доро- ги и всё время оглядываясь на Египет, где трудоу- стройство было гарантировано, а горшки с мясом ежевечерне разогревались на медленном огне? – Может оно и так, но до Земли обетованной евреи все же добрались. 262

иZOOMинка – Добраться-то они добрались, но потом утра- тили путь и были рассеяны. И не однажды, а дважды. – Утратили, да не совсем и не навсегда. Каза- лось бы, и млеко с мёдом в этих местах иссякли, и пути занесло песком и болотной ряской, но ведь добрались и в третий раз! – Ну, и много ли среди этих добравшихся сво- бодных людей? Больше ли, чем среди других на- родов, которые не бродили по каменной пустыне под водительством Моше? – Не мне считать. Ведь я и сам из добравшихся. V – Любите ли вы цирк? – Даже и не знаю, что вам сказать. Последний раз я там был в далёком детстве и почти ничего не помню. Разве что запах свежих опилок и аромат пота цирковых лошадей в чепраках. Кони бегают по кругу, и перья, украшающие прекрасные кон- ские головы, плавно покачиваются в такт их бегу. 263

Ирина Явчуновская Ирина Явчуновская Хайфа, Израиль 264

иZOOMинка *** Наши маленькие ненастья спрячем в малень- кие стихи. Наши радости, наши страсти замуруем в тисках строки. А не будь стихов, что случится? Ночь темней или день ясней? Поезд жизни и так промчится мимо станций летящих дней. Просто не приоткроешь дверцу в лабиринты своей души. Проживёшь без сонат и скерцо. Так попробуй-ка — не пиши! Не выхо- дит!? Не излечиться!? Пусть не каждый тебя пой- мёт. Будь, что будет — страница-птица бьёт кры- лом и зовёт в полёт. *** Вот плен уютных кресел, Светящийся экран. Мир интер-сеть развесил, – Мы загнаны в капкан. Мы снова врозь и вместе. Который день подряд Печёмся в интер-тесте, Улыбку ищем, взгляд. Опять на том же месте, – Не протянуть руки. Как на небе созвездья, Близки и далеки. 265

Ирина Явчуновская По городам и весям Мы ловим этот миг, А шар земной так тесен, Так мал... но так велик... *** О чём рассказать ещё? Не о чем. Просто так прилёг на моё плечо вечер – колдун, чудак. Ветер стучит в окно, Просится в светлый дом. А за окном темно. О чём это я? О чём? На свой огонёк зову. Ночные огни в окне. О чем прошу наяву, Придёт хотя бы во сне... Я буду ждать перемен, и, видимо, не дождусь. А свет, прогоняя тень, растопит ночную грусть. Приснится мне дребедень, Но сказка всегда права. Затеплится новый день, Захочет вступить в права. 266

иZOOMинка Но даже день-господин Он только временный гость В том мире, где ты один Со всеми. И с каждым врозь. Полнолуние Румяный корж луны с жаровни звёздной ночи На краешек волны упал, раздвинув тьму. Проникнуть в наши сны сквозь окна одиночеств Зачем-то поспешил, не терпится ему. Сны осени мутны, день ясный стал короче, А ночь не прояснит того, что не пойму. Но льётся свет луны, что донести он хочет? Понять бы, разгадать – да не дано уму. Луна со стороны зигзагом звёзды строчит, Над гребнями волны раскачивая тьму. Как жаль, что не слышны слова её пророчеств, Всё видит и молчит – не скажет никому. 267

Ирина Явчуновская *** Переведи меня на жесты, На свет в ночи, ведущий в храм. Михаил Левин Как будто сбросил день усталость, Солёный бриз и синева, И стайка в небе распласталась. В словах не передать и малость Но... робко просятся слова. И я, как будто гость случайный, Боюсь нарушить тишину, Мир первозданный и хрустальный В словесном заковать плену. Язык природы – зов из детства – Неповторим, неуловим. Как перекинуть мост чудесный От птиц, парящих в поднебесье, Ветвей, застывших в странных жестах, От звёзд ночных к словам моим? Лиловый закат Лиловый закат обволакивал лаской. Мелодия флейты и шорох волны – лиловые краски, лиловые сказки летали, витали и прыгали в сны. В далёкую пристань в лиловую бездну, как будто по морю, плыла наугад. Но серая краска, всё ставя на место, давно заслонила лиловый закат. 268

иZOOMинка Туман нависает, и сполохи реже, и стражником грозным навис небосвод. Плачу за ошибки, так что же, как прежде, лиловая сказка ко мне не идёт? А может, устала? Устала, наверно, хрустальные сны разбивать об асфальт. Но кто мне укажет, что было неверно, тот в жизни не видел лиловый закат. Баллада толкователя снов Дорога, плавясь в закате, Юре Алеет, вьется змеёй. Не увидать на карте Длинной дороги той. Пропасти, перевалы, Тучи, кручи, снега, Дальних морей причалы, Новые берега. Поступью величавой Вышла из-за угла Дива — зовётся славой, Мимо тебя прошла. Снова дорога вьётся... Дождь золотых монет — Это уловки солнца. День промелькнул — их нет. 269

Ирина Явчуновская Злато — что капли в сито. Дальше иди и верь: Где-то, в краю забытом, Маленький домик, дверь... Что же теперь? Лишь малость: Ключ подобрать к двери. Видишь, ладонь разжалась. Ключ на тропе — бери!.. Перекати-поле Жизнь – Перекати-поле, Путник и ты. Иди, не спеши. Воля! Где она – воля? Там, где ни слова, ни зги, ни души. Солнце – всё обнажает, Всё, выжигая до самых корней. Ветер – он обожаем! Пусть он гудит до скончания дней. Тучи – спустились тучи Низко, будто бы к горлу ком. Может, не будет лучше. Будет, что будет. Увидим потом... Значит, 270

иZOOMинка трудись до пота, Смейся, кати за собою жизнь, Только бы в мире кто-то, Просто сказал: «Держись!». *** Заметит усталый скептик, Мол, всё бывало не раз, И полночи и рассветы, Отвечу: там не было нас. Пылали закаты — было, И вздохи, и толкотня, И утреннее светило, Но не было там меня. Огонь бытия не тлеет, Всё те же чума и пир. Но каждый, как он умеет, Несёт в себе этот мир. И браво тому, кто сможет, Пусть даже и не в струю, В день хмурый и непогожий Спеть песню одну — свою. 271

Ирина Явчуновская Далёким друзьям Всё стало просто и банально: Нас держит век в одной горсти. Попались рыбкой виртуальной Мы в сеть немыслимой Сети. И, руша стены и затворы, Наш бесконечный шар земной В простом окошке монитора «На ты» с тобою и со мной. И нет вражды, и нет баталий: – Что нового? – Не спишь? – Не сплю. Летит, звучит из дальних далей: – До завтра! помню и люблю. Ночь тихо бродит по квартире, Гуляет ветер за окном. А ты в эфире в целом мире, И целый мир летит в твой дом. 272

иZOOMинка Юрий Рехтер Ашдод, Израиль 273

Юрий Рехтер Десять заповедей Как тяжела скрижаль завета, Которую в начале дней В лучах божественного света Принёс нам мудрый Моисей. В те времена, когда, казалось, Инстинктов неуёмна страсть, Имели зависть, злоба, жадность Непререкаемую власть. И справедливым почиталось, Что сила, золото и лесть, Всегда убьют такую малость, Как жалость, доброта и честь. И, разбудив в народе совесть – Основу нравственности всей, Явил тогда «моральный кодекс» Неумным смертным Моисей. «Не укради», «Не богохульствуй», «Не убивай», «Не изменяй» – Открылись в простоте напутствий Пути в обетованный рай. Не позабыта и воспета Бессмертных истин глубина И ныне вечных строк завета Не опалима купина. 274

иZOOMинка Морозная ночь Так покой темнотою пленён, В тех краях, где морозен рассвет, Целый мир добела заметён И меня там давно уже нет. Ночи зимней подлунная смоль, Белым хрустом шаги запоют, Настроение – тихая боль, Бесподобен холодный уют. Приглушённый безмолвия крик, На озоне настояна мгла, Ясный вечер зимы многолик, Неизбывна его кабала. Свежий воздух, влетающий в рот – Ароматов невыжатый сок, Зимних месяцев круговорот – Детской памяти слабый кивок. В ореоле ночных фонарей, На снежинках отсветы огня, По ладоням замёрзших полей Линий жизни проходит лыжня. Колют звёзды ежовой спиной, И глаза устремляются к ним. Эти ночи приходят за мной Много лет, много лет, много зим... 275

Юрий Рехтер Маленькая страна Маленькая страна, Лёту всего часок, Мудрая, как ТАНАХ, Древняя, как Восток. С неба сползает зной, Маревом вьётся даль, И не поймёт чужой Свет её и печаль. Не разобрать совсем Слов из её молитв, Но ерихонских стен Рушится монолит. Видимо, не забыв Соль кочевых дорог, Шелест её травы Слышит еврейский Бог. 276

иZOOMинка Мои года На терпкие мои печали Облокотясь, холодный век Зрачками цвета серой стали Глядит из-под тяжёлых век. Дай отдышаться, прощелыга, Уйми страстей лихой галоп, Не бей судеб тяжёлой книгой В мой бледный анемичный лоб. Летят, летят шальные годы, Недель мелькают поезда. Как будто из Парижа в Лондон Несётся скорый «Евро стар». И непонятно – где начала, Где середины и концы, Года мои, как аксакалы – Ещё вчера совсем юнцы, Взирают важно и неспешно Издалека, из темноты, А в их глазах мелькает вечность И придорожные кусты. 277

Юрий Рехтер Моцарт Звучит за стенкою рояль, Соната… Моцарта, наверно. Сквозит усталая печаль, В глазах картиною таверна И юный Моцарт у стола, В бокале громоздится пена. Он полон сил, но предрекла Уже ему судьбу Селена, Которая глядит в окно, И в пиве отразясь, со смехом Твердит, твердит, что всё равно Его талант – не ключ к успеху – Злой дух, ухабистым путём Ведущий к паперти смиренной! И лишь когда-нибудь потом Возможно, встрепенётся Вена, И будет землю рыть везде, Пытаясь отыскать могилу... Не верит Вольфганг Амадей И сочиняет что есть силы... 278

иZOOMинка Клоунада Милый клоун, рыжий клоун, Белый клоун, голубой. Как же был я очарован В детстве встречами с тобой. Ты стрелял и кувыркался, Хохотал и слёзы лил. Как же я тебя боялся! Как же я тебя любил! Колыхался полинялый Полог цирка-шапито, Мне понять бы не мешало: Кто ты, клоун? Кто ты? Кто?! Я давно не верю сказкам – Не светило, не маньяк, Только клоун тот цветастый – Это был, конечно, я. Это я смеялся, плакал И стрелял, и говорил, Пил вино, бросался в драку, Был героем, трусом был. И не ведал я когда-то, Глядя на весёлый блеск, Что таблеткой-концентратом Был твой шутовской гротеск. 279

Юрий Рехтер И в софитном ярком свете Пронеслась, к себе маня, Быстроногая, как ветер, Жизнь грядущая моя. Осень Я растерян и совершенно скис, Не желают ветры умерить пыл, Тучи злобно грохот швыряют вниз, Будто их нечистый подговорил. Нараспашку небо и льют дожди, Голова пуста, как воздушный шар, И пиджак мой – клетчатый габардин, Весь до нитки мокр и заметно стар. Но гудит в мозгу, как прокатный стан, Шелестящий рой налетевших слов, И стихов горячий цветной металл Выползает лентой из-под валков. Это осень – лирик и златоуст, Налетает вдруг, и спасенья нет, Даже, если ты абсолютно пуст, Всё равно в душе возникает свет. 280

иZOOMинка На Прагу ниспадает снег На Прагу ниспадает снег, Скрывая труб каминных гарь, Парит на бронзовом коне Заиндевелый чешский царь. Витым пружинным калачом Старинной улицы извив Ведёт меня, своим плечом От стрел летящих заслонив.* И Карлов мост зовёт к себе, Скрывая мучеников прах. Их нимбов отражённый свет Мерцает в старых фонарях. Часов многовековый бой – Древнейший признак мастерства, На Старомесскую толпой Приводит тысячи зевак. И вечность олицетворив, Храня с вершины Пражский Град, Горит собор в лучах зари, Несокрушимый, как солдат. *В старину пражские улицы строили витиева- тыми, чтобы затруднить противнику продвиже- ние и, кроме того, легче было спастись от стрел, летящих по прямой линии. 281

Юрий Рехтер Город мастеров На свете много всякой ерунды – В потерях добывается успех: Я видел красноцветие воды И, выпавший зимой, зелёный снег. Мой запах детства – сероводород, Мажор среди «благоуханных» струй, Когда металлургический завод Мне посылал «воздушный» поцелуй. И дым печей, погуще, чем в аду, Раскрашивал небесные холсты, Безжалостно малюя на лету, Уродливые рыжие хвосты. Я рос среди химических ветров И ядовитым воздухом дышал, Чтоб мой родимый город мастеров Стальные мышцы Родине ковал. 282

иZOOMинка Давайте любить детей Давайте любить детей, Так быстро они растут, Без вывертов и затей, Любовь – благодарный труд. — А чем отблагодарить Сумеет созревший плод? — А тем, что детей родить Захочет он в свой черёд. И эти его труды — Награда и есть для вас, Совсем не стакан воды, Который он вам подаст. Семья — не судьбы извив И множество круглых дат, Семья — это цепь любви, Надетая на года. 283

Юрий Рехтер Моя читающая юность Моя читающая юность, Томов, любимых сны и сказки, Ночей сверкающая лунность И запах типографской краски. Всё это в нашей жизни было Прекрасной линией сюжета, Ушедшей в жаркое горнило Всемирной сети интернета. Напишет в «гугле» за мгновенье «толстойвойнаимир» мальчишка, И тут же, как по мановенью, К нему на стол приходит книжка. Доступно всё, универсально, Изобретённое от века. И нет нужды рубить леса нам, Сидеть в тиши библиотеки, Хранить тома на пыльных полках, Пыхтя выискивать новинки. В такой работе много ль толку? Не нужно мыслить по старинке. Всё это прошлогодним снегом Исчезло, будто не бывало, Изобретенье Гуттенберга Свою симфонию сыграло, 284

иZOOMинка Страниц романтика пропала, Сбежала и не обернулась... Но помнит книжные развалы Моя читающая юность. Поведи меня… Поведи меня, поведи меня В эту ночь нестерпимо-синюю, На своё уповая виденье, Как мечту мою, сотвори меня! Я сумею уроком пройденным На любовь, как благословение, Наиграть и напеть мелодию Инструментами дня осеннего. Или ветрами, или верою Раствориться в ней без остатка так, Чтоб осадками атмосферными Искрой высверкнуть меж контактами. И зачем-то, играя памятью, Поискать и найти зацепочки, На которых тот воздух пламенный Остывает задутой свечечкой... 285

Юрий Рехтер Кукуруза Я помню этих дней картину – Мальчишка в пиджачке кургузом Стоял я в очереди длинной За хлебом свежим, кукурузным. У магазина щит с плакатом: «Удвоим площади посевов!» И нарисованный початок Полей прекрасной королевы. Шестидесятые – начало, Открылись новою главою, Казалось ветерочек шалый Подул над нашей головою. В руке моей сверкает медный Пятак советских новых денег, Времён других – не людоедных, Наглядным олицетвореньем. И я бежал домой вприпрыжку, Отщипывая, как причастье, От тёплой, пахнущей коврижки Кусочки будущего счастья. 286

иZOOMинка Медицина Как ни суетись, ни майся: Йога, джогги, девясил, Даже в проруби купайся, Захвораешь – свет не мил. Медицина, медицина – Наш оплот и наш редут, Все дороги, словно к Риму, В поликлинику ведут. Разговор с больным короткий – Скрупулёзен будь и рьян (Каждый доктор – это Боткин, В крайнем случае – Касьян), Все врачебные советы Аккуратно выполняй И тогда дорогой светлой Попадёшь ты прямо в рай. Кровь сдаём, вставляем свечи, В пробах пенится моча – И любой недуг излечен. Хочешь жить – иди к врачам! 287

Юрий Рехтер Награда Когда-то, тридцать лет назад, Давно, а может быть не очень, Водил я сына в детский сад, Куда теперь он водит дочку. И знал, что скучен этот мир, Открыты главные законы И кто – изгой, а кто – кумир Известно всем определённо. Мир чёрно-бел, солидно-сед И все шестки уже сверчками Заселены. Но тридцать лет, Как журавли под облаками, Уплыли или пронеслись, Всё изменив, всё изувечив. Что было – верх, то стало – низ, «Святое» превратилось в «нечисть». Сквозь этот нерушимый ад Стремнина времени беспечно Несёт меня, чредой утрат Мои слегка ссутулив плечи. Но всё ж, как много лет назад, Надежд не изменив порядок, Мой сын отводит в детский сад Мою главнейшую награду. 288

иZOOMинка Апрель Между почек припухших, По-весеннему страждущ, На апрельских опушках Появляется ландыш. Покидая темницу Ледникового ада, Нам вода из криницы Летом брызнет прохладой. Ярких зайчиков точки От дневного светила На зелёных листочках Прорастут в хлорофиллах. А на ветках осины И берёзы, и ели Возникает картина – Вновь «Грачи прилетели». Суетится, шалея, Дней весёлая стая И сбегает в апреле К шелестящему маю. 289

Наталья Терликова Наталья Терликова Холон, Израиль 290

иZOOMинка Один, одна и одни Одиночество вдвоём 1. Они были молоды, гуляли по Москве пешком и пели: «Вся наша жизнь – обычный Бенефис, Который можно повторить на бис». – Куда пойдём? – спросил Он. Ему очень хотелось закатиться в какой-нибудь ночной клуб и отвязаться по полной. – Ну, конечно, на балет, – ответила Она и улыбнулась. – Я мечтаю посмотреть «Лебединое озеро» в Большом. – О! Как это мило, – грустно заметил Он. Потом Они снова шли пешком, но уже по ноч- ной Москве. – Боже, какая волшебная ночь, – восхища- лась Она. – Боже, как я счастлив! – кричал Он. Туфли в кровь натёрли ступни, розы из шикар- ного букета больно кололи пальцы, дешёвая кос- метика обжигала лицо. Она с трудом удерживала счастливую улыбку, чтоб не расплакаться. И вот наконец Она сбросила туфли, смыла макияж, «счастливую улыбку», упала на диван и сразу уснула. Он только под утро добрался до своей постели и заснул прямо в одежде. 291

Наталья Терликова 2. Через неделю Она решилась пригласить его на ужин к себе домой. Она зажгла свечи, врубила Вивальди, и Они устроились за столом. – Дорогая, бокал вина? – спросил Он. – Совсем чуть-чуть, – ответила она. Хотя на самом деле ей хотелось опрокинуть пару стаканов виски без содовой. – Боже, как скучно и пресно, – подумала Она, но вслух произнесла, – какой потрясающий вечер! – О, да, восхитительный, – согласился Он. Хотя на душе было тоскливо от диетической курицы и кислого вина. Погасли свечи. Он засобирался домой. Она не удерживала. Он вышел в ночь, добрёл до ночного магазин- чика, купил пару бутылок виски и поехал домой. Она закрыла дверь, достала из холодильника виски, налила себе полный бокал и облегчённо вздохнула… 3. Утром позвонила Мама и без лишних вступле- ний спросила: – Он уже сделал тебе предложение? – Ой, мама, не начинай, – ответила Она, – если Он женится на мне, то узнает, что я курю, мате- рюсь, слушаю попсу, ненавижу Вивальди и балет. – Но я хочу внуков, – настаивала Мама. 292

иZOOMинка – Я тоже хочу ребёнка, – захныкала Она и от- ключила телефон. Потом выпила таблетку снотворного и стала ждать приключений в царстве Морфея. 4. Они долго не виделись и совершенно случайно столкнулись на одной и той же тусовке в ночном клубе. Она покраснела. Ему тоже было очень стыдно. Утром Они проснулись на одном диване в не- знакомой квартире. Очень хотелось воды. Много воды. – Лучше б я купил билет на балет, – вздох- нул Он. Но было уже поздно. Они вышли на улицу утром, когда начинало смеркаться. Одиночество втроём 1. Она готовила праздничный ужин и улыбалась. Прошло ровно двадцать лет с того самого дня, когда Они проснулись на одном диване в незна- комом доме. В квартиру вбежал Он, вручил шикарный букет и с криками: «Опаздываю!» ринулся к компу. – Куда? – удивлённо спросила Она. – Танки, танки, танки, – прокричал Он в ответ и надел наушники. 293

Наталья Терликова По монитору поползли танки. Она достала из духовки праздничную утку с яблоками, но уже не улыбалась. В квартиру вбежал Сын и с криками: «Опазды- ваю!» ринулся в свою комнату. – Куда? – удивилась Она. – На свидание! – прокричал Сын, включил комп и попросил прикрыть дверь в его комнату. Она вернулась на кухню, поставила букет в вазу. Шипы розы больно укололи палец, и Она за- плакала. «Как же я завидую своей маме, – подумала Она и разрыдалась, – она таки стала бабушкой». 2. Она смотрела «Лебединое озеро», и глаза не- произвольно наполнялись слезами. Из своей комнаты вышел довольный Сын, ото- рвал ножку утки и положил себе на тарелку. – Кого оплакиваем? – спросил Сын и откусил кусок утки. – Лебедёнка, сбитого танком, – ответила Она и заплакала. – Это ты зря, очень вкусно получилось. – У меня приятные воспоминания, – улыбну- лась Она, – когда-то твой папа водил меня в те- атр, а потом мы гуляли по ночной Москве. – Круто! – пробормотал Сын, а Она вдруг спросила: – А ты в реальном Мире на свидания ходить не пробовал? 294

иZOOMинка – Нет никакого реального Мира, – ответил Сын, – и виртуального нет. – А что есть? – спросил Папа. Он тоже подошёл к столу, оторвал вторую нож- ку утки и положил на тарелку. – Глюки, – ответил Сын и открыл бутылку Виски. – Но я хочу дождаться внуков, – настаива- ла Она. – Вот только не начинай, – ответил Сын, – если Она узнает, что я ем жареное мясо, пью Виски и не занимаюсь Йогой, то о внуках можешь забыть. Они выпили, закусили и снова налили. А потом разошлись по своим комнатам. Одиночество не пророчество 1. – Шикарно выглядишь, – сказала Она Подру- ге, когда та впорхнула в кафе и остановилась у её столика. – Так я развелась пару месяцев назад, – радост- но сообщила Подруга. – Тебе одиноко? – спросила Она. – Мне было одиноко замужем, – рассмеялась Подруга, – а сейчас не хватает времени. Фитнес, салоны, клубы и работа, работа, работа. Подруга отказалась от тортика, выпила кофе без сахара и посмотрела на часы. – Ты спешишь? – удивилась Она, – куда? 295

Наталья Терликова – Я встретила человека, – не сразу ответила Подруга, – который слушает меня и слышит. По- нимаешь, слышит! Кстати, он обожает мои стихи… – Ты снова начала пописывать свои стишки? – ехидно спросила Она и скривилась. – Я снова вернулась в поэзию, – томно произ- несла Подруга и печально улыбнулась. – Господи, лучшие годы своей жизни я ухлопала на этого де- била, который вечно благоухает канализацией. – Но кто-то же должен чинить сантехнику и прочищать трубы, – слабо возразила Она. – Я могла написать много красивых стихов и нарожать много красивых детей, – не слушала её Подруга и продолжала ругать своего Бывшего. – А для него аромат жареного лука с примесью «Крас- ной Москвы» уже лучший бренд страны. Она молчала. Слушала, но слышала. Думала о своём. 2. Она стояла в очереди за парной телятиной и смотрела сквозь витрину магазина на улицу. Около салона красоты сидели женщины за сто- ликами, пили разноцветные напитки из высоких бокалов и громко смеялись. Вдруг Она увидела своё отражение и не узна- ла. Она пошевелила хозяйственной сумкой, по- гладила морщины на шее, поправила седые пря- ди, которые выбились из туго затянутого узла и вздохнула. 296

иZOOMинка «И это действительно я», – подумала Она и ре- шительно выскочила из магазина, перешла дорогу и скрылась в дверях салона. 3. Она была счастлива и долго рассматривала в зеркале свои новые каштановые волосы, нара- щенные разноцветные ногти, новую сумку. «Хоть я и Мадам Фью-Фью, Но я Путина люблю!» в голове крутился идиотский стишок Подруги. В квартиру вбежал Он и с криками: «У нас есть чего-нибудь пожрать!» уселся у компа и надел на- ушники. По монитору поползли танки. «Всё-таки надо было купить сумку побольше, – подумала Она, – здесь поместился всего лишь ки- лограмм мяса». Счастливая улыбка исчезла с лица. Она надела резиновые перчатки и медленно открыла холодильник. «Более четверти населения страны живет в одиночестве, более половины – не состоит в бра- ке», – вещал Телевизор. 4. Она слушала «Лебединое озеро» и чистила лук. Глаза невольно наполнялись слезами. Дверь громко открылась, и с криками: «У нас есть чего-нибудь пожрать» вломился Сын, а сле- дом на пороге появился Бывший Муж Подруги. 297

Наталья Терликова – У вас так вкусно пахнет жареным луком и до- машним уютом, – промямлил гость, вошёл и оста- новился у порога. – Любишь, значит, жареный лук, – ехидно за- метила Она и поправила новую причёску, – ну, проходи, наслаждайся. – А я и сырой лук люблю, – грустно вздохнул Муж Подруги и направился в сторону монитора, по которому ползли танки. 5. – Это ты молодец, что зашёл, – сказал Он и пожал гостю руку. Потом быстро достал из мо- розильника запотевшую бутылку «Абсолюта» и осторожно спросил: – Употребляешь? – Если в меру, то почему нет, – уверенно отве- тил тот и улыбнулся. – Тебе одиноко? – спросила Она, положила на тарелку гостя тушёную телятину с грибами и обильно посыпала жареным луком. – Одиноко, – грустно признался гость и пригу- бил из стопки, – но свободно. Хочу – жарю лук, хочу – ем в сыром виде. Хочу – иду на пробеж- ку, не хочу – сплю. Моя ж последнее время перед разводом совсем свихнулась на диетах. – Так, может, жена права, здоровье с правиль- ного питания начинается, – задумчиво произнёс Он и обновил водку в стопке. – Так я не возражаю против правильного пита- ния, – согласился гость и опрокинул стопку пол- ностью, – но всё хорошо в меру. Потом эпопея с БАДами началась. 298

иZOOMинка – А что плохого в БАДах, которые тормозят процессы старения? – вспыхнула Она и потрогала свои морщинки на шее. – Ой, да какая там старость, – рассмеялся гость и погладил себя по лысине, – вон причёска у тебя и без БАДов никогда не портится. 6. Она смотрела на гору грязной посуды, на пья- ных мужиков, которые никак не могли расстаться. Они пили на «посошок», провожались до двери и снова возвращались. – А помнишь, сколько стоила водка, три шесть- десят две... А помнишь коробку спичек... Она посмотрела на свой испорченный ма- никюр и вдруг вспомнила идиотское стихотворе- ние Подруги: «Тот мужчина был из сказки, пони- мал всё без подсказки. Комплименты мне дарил, по-французски говорил. Пах он дорогим парфю- мом и выпекал рогалики с изюмом». За окном светила луна, мерцали звёзды, а люди в соседних окнах жили совсем другой, бо- лее счастливой жизнью. Без переживаний, забот и проблем. Очень хотелось устроить скандал, разбить грязную посуду и выкинуть очередную бутыл- ку «Абсолюта» прямо в окно. Но Она не любила шума и пыли, а бутылка водки сейчас стоила от- нюдь не три шестьдесят две… 299

Наталья Терликова Одиночество не приговор «Так жить нельзя, – нервно размышляла Она, – надо срочно что-то менять». И очень скоро всё изменилось. Когда Сыну поставили диагноз – онкология, Он сказал: – Рак не приговор. Будем бороться! И Они начали бороться. Все вместе. Она уволилась с работы, чтоб ничего не меша- ло укладываться в жёсткий график процедур облу- чения, химии и всего того, что назначали врачи. Он вкалывал в две смены. За двоих. Когда опускались руки от отчаяния и устало- сти, на помощь приходила Девушка Сына. И Они снова поднимались. И снова боролись. Долгие месяцы упорной борьбы, невыносимо- го нервного напряжения и бессонных ночей про- летели, как мгновенье. И Рак отступил. Она снова начала улыбаться, слушать Чайков- ского, готовить любимые блюда, а по монитору снова поползли танки. И эта жизнь им нравилась. Потому что не жизнь, а Они сами стали другими. Бывает, ангелы играют бесов, Святыми вдруг становятся повесы, А наша жизнь обычный Бенефис, Который можно повторить на бис. 300