иZOOминка

иZOOMинка Новогодняя Ханукия 1. В Ханукальном подсвечнике мигали семь све- чей, на игровом столике замерло пластмассовое войско Хасмонеев, а Изя и Шмулик стояли у окна и внимательно наблюдали за движением тяжёлого алого светила, которое медленно заходило за ли- нию горизонта. Отсюда хорошо просматривались небеса, и мальчишкам казалось, что они парят в воздухе вслед за уходящим солнцем, а все неудачи и обиды растворяются в наступающих сумерках. Во двор неожиданно заехал мебельный фургон- чик и остановился у соседнего подъезда. – Это наверно прибыли слуги Сильвестра, – задумчиво произнёс Шмулик. – Точно! – прошептал Изя, – вон зелёную ёлку в подъезд занесли. А Сильвестра всегда ёлками встречают. – А ты когда-нибудь видел самого Сильвестра? – спросил Шмулик. – Да ты что! Дедушка рассказывал, что он жи- вёт в Центре Земного шара, – взволнованно от- ветил Изя и начал рассказывать про подземное царство огней, где круглосуточно мигают огни на новогодних ёлках, а Деды Морозы записыва- ют в свои блокноты приказы страшного карлика Сильвестра и складывают в мешки сладкие при- манки для глупых малышей, живущих на поверх- ности Земли. 301

Наталья Терликова – Ты чё, Изя, совсем ку-ку, какие приманки? – рассмеялся Шмулик, — это типа крючков, на ко- торых рыбок ловят? – Смейся, смейся, – разозлился Изя, – а этот Сильвестр раз в году, аккурат в полночь в ново- годнюю ночь, выходит на поверхность Земли. Шмулик по-прежнему наблюдал за движением светил. И в небе ещё виднелось блеклое зарево там, где только что пылало солнце, а с противо- положной стороны горизонта в розовых облаках появился силуэт луны. Мальчик зевнул, повернул голову в сторону друга и вдруг заметил, что тот чем-то напуган. – Так вроде бы завтра ночью наступает Новый год, – неуверенно произнёс Шмулик, – мне мамка что-то такое говорила. – Вот-вот, а я точно знаю, что завтра, – важно заявил Изя. В окно светила полная луна, а во дворе шумели грузчики, которые переносили мебель в соседний подъезд. И Шмулику тоже стало страшно. 2. Утром друзья договорились встретиться за га- ражами, чтобы спокойно понаблюдать за подъез- дом, куда ночью занесли вещи. И как только они нашли подходящее место, перед ними тут же воз- никла Эстер и радостно сообщила: – А у нас новые соседи! Вчера заехали! 302

иZOOMинка — Вот точно слуги Сильвестра! – загадочно промолвил Изя и многозначительно посмотрел на Шмулика. – Да вы что, пончиков объелись, – растеря- лась девочка, – обычные дядя, тётя и мальчик. Я с ними уже познакомилась. – Да кто бы сомневался, – буркнул Изя, – ты ж у нас девочка общительная. – А чё за пацанёнок? – заинтересовался Шмулик. – Зовут Лео, – загадочно произнесла Эстер и просияла от радости, – кстати, он будет с нами учиться в одном классе. – А что это ты такая довольная? – спросил Шмулик и подозрительно посмотрел на подругу, – влюбилась что ли? – Тьфу на тебя, – смутилась Эстер и попыталась переменить тему, – просто кошка у них классная. Чёрная такая, пушистая. И зовут прикольно – Тр е ф а . – Мяу! – пропищал Шмулик и хитро посмотрел на Изю, – счастья вам и радости в задуманной вами гадости. – Ты-то чего развеселился? – прошипел Изя и толкнул друга в бок, – свита Сильвестра уже в нашем доме. Все признаки налицо: ёлка, чёр- ная кошка. Да я не удивлюсь, если сейчас сам Сильвестр заявится. – Не Сильвестр, а Дед Мороз, – возразила Эстер, – да ко мне каждый год приходит Дед Мо- роз и приносит подарки. – Как это, и ни разу не утащил тебя в подзем- ное царство огней? – удивлённо воскликнул Изя. 303

Наталья Терликова – Да ты больной на всю голову, – рассмеялась девочка, – это у тебя в голове огни и сплошные тараканы. А я вот научилась писать и сразу напи- сала письмо Деду Морозу. Попросила новые на- ряды для своей Барби. – Чё, в натуре Дед Мороз приносит подарки по заказу? – заинтересовался Шмулик. – А ты сам попробуй написать, – предложила Эстер. – Какой подарок от Деда Мороза ты хо- чешь на Новый год? – Вертолётик, – промямлил Шмулик, – кото- рый сам летает по воздуху. – Вот и напиши, – посоветовала девочка, – и брось письмо в почтовый ящик. – Ну, ты придурок, Шмулик, – вмешался Изя, – кому ты веришь, она же прикалывается. – Да ну вас с вашими приколами, – обидел- ся Шмулик, – один нагнал тут жути про своего Сильвестра, другая какого-то Деда Мороза вы- думала. – Ну, всё-всё, забыли, – крикнул Изя, – толь- ко не надо ссориться. Братишка, пошли лучше ре- альное кукольное представление репетировать. – Какое такое представление? – насторожилась Эстер. – Снегурочка зажигает Ханукальные свечи, – съязвил Шмулик. – Ну, успокойтесь, пожалуйста, – попросил Изя, – мы же договаривались зажигать восьмую свечу все вместе у меня дома. – Это я помню, – воскликнула Эстер и оби- женно надула губки, – а почему я ничего не знаю про кукольное представление? 304

иZOOMинка – Сюрприз! – радостно сообщил Изя. – Это чё за секреты между друзьями? – ещё больше обиделась девочка. – Шмулик, значит, в курсе. А я так, с боку припёка. – Да ты что, мы же все друзья, – растерялся Шмулик, – просто так получилось. Изькин деда сделал большущую Ханукию, а мы решили её рань- ше времени никому не показывать. – Пожалуйста, не обижайся, – попытался из- бежать ссоры Изя и неожиданно для всех предло- жил, – а хочешь, приходи сегодня со своим Лео. – Ой, спасибо за одолжение, – капризно про- изнесла Эстер, – вообще-то к Лео сегодня Дед Мороз должен прийти. Так что я подумаю. Девочка повернулась к мальчишкам спиной и побежала в сторону дома. – Ну, ты видел, – возмутился Изя, – отморо- женная на всю голову! – Да ну её, – успокоил друга Шмулик, – бабы все предатели. 3. В доме у Изи собралась почти вся соседская детвора. Нарядные девчонки носились по ком- натам, требовали включить музыку и пытались танцевать. Пацаны столпились вокруг небольшо- го столика, на котором крутился волчок. Когда Эстер и Лео появились на пороге, то в квартире уже вовсю гремела музыка и сверкала иллюмина- ция. Но вдруг стало тихо, погас свет, и зазвучала скрипка, а в углу комнаты засветилась маленькая яркая точка. Дети завороженно наблюдали за све- тящимся объектом, который неожиданно превра- 305

Наталья Терликова тился в маленький Храм из картона. Им казалось, что Храм висит в воздухе. А через пару минут ос- ветилась маленькая сцена, на которой началось удивительное кукольное представление. Зрители перенеслись в те далёкие времена, когда в Израи- ле правили греки, а против греческого ига вспых- нуло восстание евреев. Во время спектакля Лео стоял, не двигаясь, и ловил каждое произнесён- ное слово. Он не понимал, что такое Тора, зачем евреи после победы над греками зажгли в Храме свечи, и почему они горели восемь дней. Но таин- ство зрелища завораживало, и ему хотелось, чтоб оно продолжалось как можно дольше. Однако представление закончилось, опустился занавес, и вновь зазвучала скрипка. А прямо над головой загорелись восемь огромных свечей. Лео впервые видел такое высоченный подсвечник и ни на ми- нуту не сомневался, что пламя у свечей волшеб- ное, и уже пора загадывать новогоднее желание. К нему подошли незнакомые мальчишки с боль- шим подносом аппетитных пончиков: – Ханука самеах! – пропели они. – Угощайся, друг! – Ханука самеах! – повторил Лео. – А что это такое? – С праздником Ханука! – ответил Изя и по-взрослому протянул руку Лео. – Меня зовут Изя, а это Шмулик. – А я Лео, – ответил он и пожал руку Изе, а потом Шмулику, – а у вас тут кайфово. Я так рад, что меня Эстер пригласила к вам в гости. Только не знаю, куда она сама подевалась. 306

иZOOMинка – Сейчас заявится, – успокоил Изя, – она по- бежала во двор пончики раздавать. – А я Вам тоже принёс подарки, – радостно со- общил Лео, достал из пакета три блестящих ко- робки и одну из них протянул Шмулику. И тот, недолго думая, тут же раскрыл её и удив- лённо воскликнул: – Вертолёт! Но как ты догадался? — Это не я, а Дед Мороз, – ответил Лео, – тут ещё один вертолётик для тебя, Изя, и платья для куклы Эстер. – Обалдеть можно, – обрадовался Изя, – твой Дед Мороз просто супер! Вдруг в открытую дверь вбежала радостная Эстер и закричала: – Снег идёт! Мальчишки выбежали во двор. В воздухе кру- жились пушистые хлопья, и всё вокруг прямо на глазах становится нереально белым. Эстер переполняли эмоции, она кружилась вместе со снежинками и пела: — Это лучшая Ханука в моей жизни! Лео долго смотрел на танцующую Эстер, на Изю и Шмулика, которые таки запустили свои вертолётики в небо, и подумал: «А ведь это луч- ший Новый год в моей жизни!» 307

Юрий Вольберг Юрий Вольберг Холон, Израиль 308

иZOOMинка Эпидемио-логическая Карантин, доложу вам, друзья мои — это Просто кайф! Я с ним, право, сроднился уже. Хоть, конечно, для тела немало запретов, Но зато – абсолютная воля душе. С той поры, как надел эту чудную маску, Я совсем сволочам улыбаться отвык, Я свободно при встрече им строю гримасы И глумливо кажу свой длиннющий язык. Те, с кем рядом мне было стоять неприятно, Как почувствовав, сделались вдруг далеки, И различным пронырам нерукопожатным В самом деле теперь не даю я руки. Пандемия, как всякая грустная сказка, Обязательно будет со светлым концом. Только как бы мне после, оставшись без маски, Никогда уже впредь не фальшивить лицом? 309

Юрий Вольберг О среднем Когда из материнского пуха Явившись, пищим мы серебрянно, Кроме среднего уха В нас ничего нет среднего. Но вскоре, как жидкий лес, На голом рельефе особенности Растут средний рост, средний вес... И, по средним способностям Назначенный — средний чин, Впрочем, довольно денежный. И средний размер у мужчин, В среднем достаточный девушкам. Средняя дерзость проказ, Средняя громкость возгласов, Средний Класс… До — и после среднего возраста. По ходу мы нашим наследникам Выстилаем соседнее стойло, И средние сменяют средних, Не задумываясь — а стоило ли? Лишь среднее ухо — дар: Кто ясно расслышать может, Себя уложить не даст В это прокрустово ложе. 310

иZOOMинка Тот ещё гусь Ещё довольно рано Я из машины вышел И неспеша в контору волокусь. Вдруг слышу, как гортанно Бранит округу с крыши Осанистый здоровый серый гусь. Его упрёки густо Над улицей нависли, Смущая пробегающий народ, И понял я: нас с гусем Одни терзают мысли, Вот только я молчу, а он – орёт. Хотя и не похожи У нас с тобою клювы, Но, вслушиваясь в гогот твой с утра, Я чувствую всей кожей, Что ты чертовски клёвый, И, зуб даю, ты абсолютно прав. А я вот — вечно трезвый, Почти не крою матом И разучился излагать в сердцах. Так ты уж, будь любезен, Резни им правды-матки И за себя, и за меня, пацан! Я мог бы до заката С горластым другом лучшим 311

Юрий Вольберг Быть откровенен, как ни с кем нигде. Но гусь, взлетев, нагадил На кепку мне и в душу И скрылся. Вот и верь теперь в людей! Сделай одну счастливой Жизнь твоя проходит в метаньях. А меж тем, ведь есть перспектива Абсолютно тупо-банально Просто сделать одну счастливой. Пока ходишь ещё не криво, И покуда не стукнул стольник, Просто взять и сделать счастливой Скажем так… одну из достойных. Любишь, нет ли? А это важно? Предлагаемая идея, Если вдуматься в неё дважды – Может быть, и любви умнее. Чересчур растекаться мыслью К сорока годам уж опасно. Коль нет в жизни высшего смысла, Так возьми простой – и не парься. Стань внимательным, стань игривым, Отогрей её взгляд и тело... Просто сделай одну счастливой. Не раздумывай – просто – сделай! 312

иZOOMинка Next Словно большой забитый чердак, Полон рынок невест. Если с какой-то чего не так – Просто нажми на Next. Не окунай отношенья в слезу, Не стой за них, как за Брест. Только лишь видишь, чуешь шизу – Тотчас нажми на Next. Мигом. Нажми. На Next!!! Соломонова мудрость Импровизация на заданную тему: по непроверенным данным: царь Соломон знал всё на свете, помимо трёх вещей: куда ползёт змея, куда стихия гонит корабль и как рождается любовь. Один еврей был назван Соломоном И по уши в премудрости увяз. О множестве предметов всякий раз Справляясь любопытствующим тоном, Он сведущ стал и мудр не по годам: Еврей — и есть еврей, чего уж там. Под вечер, выйдя из Ершалаима, Он встретил проползающую мимо Гадюку — и изрёк, банан жуя: «Ответствуй мне, куда ползёшь, змея!» 313

Юрий Вольберг Оборотилась кобра обалдело И молвила: «Ну, ты, еврей, чудак! Куда ползу — твоё ли это дело? Иди ты на ..... и так твою растак!» Окончив, поползла ещё быстрее, Оставив в замешательстве еврея. Пытаясь заглушить терзанья злые, Что пробудил змеиный наглый тон, Бескрайних волн бушующей стихии Намерился предаться Соломон. Вот он плывёт — один на целом свете, Мерцают звёзды в мрачной вышине, И, трепеща, он вопрошает ветер: «Какой ты путь избрал на завтра мне?» Смеётся ветер: «Ты, братишка, ляпнул! Ну, кто же, впрямь, загадывать мастак, Как я наутро дуну в эту тряпку?! Иди ты на... и так твою растак!» Намаявшись в плену бескрайней бездны, Счастливо воротясь в родной предел, Он слабый пол познать почёл полезным, А попросту — жениться захотел. Дев много перебрал, застрял на сотой, Решился, в новый плащ себя облёк И, вкратце расхвалив её красоты, Ей сердце предложил и кошелёк. 314

иZOOMинка Та встрепенулась: «Щас! Вот это ново! На что, скажи, мне сдался этот брак?! Ещё чего, шоб я была здорова! Иди ты на... и так твою растак!» Сей монолог, открытый столь ретиво, Продолжить не замедливши, мадам Проговорила долго и красиво: Еврейка — есть еврейка, что уж там. Немного утомлён её экстазом, Еврей, домой добравшись, сел на стул И осознав, что он — простой шлимазл1, Угомонился и в момент – уснул. 1 шлимазл – лопух (идиш) 315

Яков Каплан Яков Каплан Бат Ям, Израиль 316



Яков Каплан Диптих Июнь Я тот солдат, что самый первый упал, исчез в разрывах скверны, не понял на исходе сна, что это началась война. Все так произошло мгновенно… Ни окружения, ни плена не пережил, не испытал… Меня с землей смешал металл. И лишь из рюкзака тетрадка стихов, написанных украдкой, взметнулась в небо. И листы кружились в нем до темноты. 2. Меня, наивные, искали… А небо рваными кусками клубилось гарью на лету, и превращалось в пустоту. Не видно звезд, надежд и Бога над искореженной дорогой. И в свежий, словно рана, ров останки опадают слов. Моих, невысказанных громко, Стыдливых, теплых, нежных, ломких… Быть может, я лишь в них – живой, зеленой прорасту травой… 318

иZOOMинка И неизвестно, что там за чертой А где-то, кстати, строится ковчег. И многие всеведущие твари тусуются и скопом, и по паре, смешав в одном стакане смех и грех. Господь, как говорят, махнул рукой на обещанье не вершить потопа. Мир обнаглел и до черты дотопал. И неизвестно, что там за чертой. Хлопочет, но без шума, некто Ной. Уполномочен он создать по новой первоосновы жизни бестолковой. У Господа в запасе нет иной… Ты в мире – без начала и конца На все смотри немного свысока – на нынешний и прошлые века, на жизнь и смерть, на слезы и на смех, на верность, на предательство, на грех. И прочее, чем эта жизнь полна и в наши, и в другие времена. И как бы ни вилял ты пред судьбой, представь: все происходит не с тобой. Ты соглядатай, компаньон Творца, ты в мире – без начала и конца. Куда случайно залетел на миг, где и следов не сыщется твоих… 319

Яков Каплан Но иду путями не теми Не умею в ногу со всеми. Снова отбился от стаи. Как сквозь лес без тропы, сквозь время к людям пробиться пытаюсь. Но иду путями не теми. И, по ходу снимая стружку, сквозь меня пробивается время, попадая со мной в ловушку. Нас пытают заторы и мели, тупики за каждой верстою… Как друг другу мы надоели, ах ты время мое золотое! Никто свою не признает вину Наш век заматерел и одичал. И норовит перетрусить пределы, рубнуть с плеча и кинуть сгоряча, иль душу растоптать вполне умело. Он словно что-то наверстать спешит. А может быть предощущает финиш, когда уже все средства хороши. И все твое, что стянешь и отнимешь. Никто свою не признает вину и день прожить стремится торопливо… Но я себя пытаюсь обмануть. Не страшно мне и даже не тоскливо. 320

иZOOMинка День превратится в спрессованный жмых Время, не жлобься, не дуйся, не жмись. В сумрак, как между словами в пробелы, чуть покорежась, вмещается жизнь – в жалкие, словно подачка, пределы... День превратится в спрессованный жмых. Я доплетусь, соответственно выжат. Время, попробуй, расслабься на миг. Пусть не сейчас, а к рассвету поближе. Что тебе стоит! Не скуксится мир, не покоробятся дебри Вселенной. Время, хоть на мгновенье замри, освободи из Прокрустова плена… Возможно, лучше был бы бег трусцой Посредственности колются шипы. Сам на себя шиплю я спозаранку. В толпе, неотличимый от толпы, все соскребаю накипи изнанку с той штуки, что считается душой. Не знаю, есть ли в том резон и польза. Возможно, лучше был бы бег трусцой иль труса ненавязчивая поза. Взять, притвориться, что ты чем-то горд, хотя живешь не очень и умело… А наша жизнь – своеобразный горб. Его несешь, и, может быть, за дело… 321

Яков Каплан Святотатствую исподтишка Снова искус сомнений пустых надо мной словно воронов стая… Святая земля без святых? Иль она уже не святая? Святотатствую исподтишка, вроде и не нарочно порочен, жидкой правдой шального стишка очарован и обморочен. И, пожалуй, неисправим, с пошлой истиной кое-как сверясь, разгоняю неверия дым, но впадаю в новую ересь. Почему промчался мимо? Мутной памяти распил пробивается незримо. Что я делал, где я был? Почему промчался мимо? Уберегся, не отдал я себя в разборку эту. Не попал я ни в скандал, ни в историю, ни в лету. Ни под пулю, ни под нож… Не упал на амбразуру… А ведь было невтерпеж… И все можно было сдуру… 322

иZOOMинка Даже не знаю тебя в лицо Город просверлен пучками огней. Как под рентгеном, насквозь я просвечен. Впрочем, я нынче немного пьяней, чем был вчера и тоже под вечер. Шел вперед и таращил глаза. И думал, о чем это трубы трубят… И проморгал, прошёл мимо тебя. Теперь вот хочу повернуть назад. Там дальше автобусное кольцо… Хотя мне без разницы. Я, к стыду, даже не знаю тебя в лицо… Но все равно однажды найду. Но не получается – по прямой Жизни ошарашивает новизна. Ни в чем нет стабильности и постоянства. Меня вот конкретно достает кривизна окружающего пространства. Не где-то там, в беспредельной дали, откуда падают звезды с приветом. Не на полотне Сальвадора Дали, который бы мог, но не думал об этом. А здесь, буквально… Из дома иду или домой, взглядом привычную хорду взрывая. Но никуда не получается – по прямой, к цели ведет лишь дорожка кривая… 323

Яков Каплан Но бывает – интересно, тепло, сексуально Конечно, говорить об этом неловко. И, может быть, даже совсем не пристало… Но иногда чувствуешь себя заготовкой, куском необработанного металла. Этаким начинающим ржаветь обрубком, примостившимся меж молотом и наковальней. Короче, это как в жизни: то страшно, то жутко. Но бывает – интересно, тепло, сексуально… И все же однажды, какой-нибудь ночью длинной хочется выпить нормально, поесть каши с добавкой и оформить к нашему Господу – явку с повинной, и попросить очередь – на переплавку… Диптих 1. Евреи снова как мишени Вдруг возникает с горькой силой, воображению в угоду, плавучей братскою могилой полузадушенный «Эксодус». И на пороге возвращенья из тьмы концлагерей и страха – евреи снова как мишени, и палуба – как будто плаха… Из ада, не дождавшись рая, прорвав истории пределы, по-прежнему живет Израиль и днем, и ночью – под прицелом. 324

иZOOMинка 2. Наверно, что-то мы проспали Живучи или недобиты, иль просто – неискоренимы, но всех мастей антисемиты ползут на свет неутомимо. Мир давит черная короста, как будто поджимают сроки… Блуждают тени Холокоста на Западе и на Востоке. Наверно, мы опять проспали, и вот теперь с нас тянут жилы… И жгут проснувшуюся память вновь оскверненные могилы… Я верю, но во что, не знаю сам! Я верю, но во что – не знаю сам. И даже мучаюсь, что так живу беспечно. Без должного почтенья к небесам во что-то можно вляпаться, конечно. Вдруг все же есть Всесильный наверху или внизу – никто не знает точно. За то, что неустойчив я к греху, к себе он призовет меня досрочно. Я, впрочем, никогда понять не мог, кто правит бал – Господь, судьба иль случай… Вот и стою я, старый демагог, задумчиво перед навозной кучей… 325

Яков Каплан Даже не знаю, чего ещё жду Август как будто из пекла исход. Мнимых надежд безоблачна просинь. Бесповоротно катится год в оранжерейно-прозрачную осень. Даже не знаю, чего еще жду. На удачу надеюсь, на Бога, на милость. Счастье сулит мне, сомненье, беду то, что сошлось или вновь не сложилось. Пенную море смывает парчу, сдуру мерещится лик Афродиты… Ем его взглядом, но мудро молчу, чтоб не услышать земное – иди ты… Но не забуду пейзаж диких дюн Мертвое море, соль – его суть. Щурится впадиной инопланетной. Я промелькну здесь птицей залетной, на миг приземлюсь, и снова в путь. Но не забуду пейзаж диких дюн, вечности привкус, из грязи гостинец, и в отдаленье явленье гостиниц, абрис диковинной арфы без струн. Музыку слышу ушедшей в песок тысячелетий вахты бессонной, ропот Масады, уже обреченной, словно застывший без выдоха вдох… 326

иZOOMинка У чёрта за пазухой Распалась музыка немая. И он сказал мне: как-нибудь тебе я что-то поломаю, но только ты не обессудь. Я засмеялся, сердцем светел, еще не преступив межи… Согласен, я ему ответил, но ты по честности скажи… Он усмехнулся с пониманьем и времени задрал покров… И я увидел с содроганьем, каких мы наломаем дров. Человек уходит туда, куда ему и дорога Каждый день кого-нибудь убивают. А людей вроде как не убывает. Если даже собрался жить лет до ста, просто знай, пуль наделано вдосталь. И однажды, словно это привычное дело, свинцовый плевок достает беспечное тело. Человек уходит туда, куда ему и дорога. Но все внешне обычно, нас по-прежнему много. Вехи этого мира лишь метки утрат и лишений. Мы на всех перегонах всего-то живые мишени… Иногда ощущаешь себя, между делом, человечком смешным, нарисованным мелом… 327

Яков Каплан Природа на тебе напрягалась не очень Избавляюсь от притязаний, как от тяжких оков. Шепчу невнятно себе: в жизни случается всякое. Пусть это даже утешение для дураков, но в принципе – для всех звучит одинаково. И не надо так уж серьезно воспринимать, что природа на тебе напрягалась не очень, махни рукой и облегченно выдохни – твою мать… А потом наймись куда-нибудь чернорабочим. И пусть все твои побуждения вновь переврут, зато сможешь сказать, что не жил ты на всем готовом. Между прочим, труд настоящий – он и есть черный труд: с металлом, душой, телом, деревом, камнем, словом… Тебя поймаю я на слове Да, я не прочь, чтоб сдохнуть завтра. С утра, когда не очень жарко. Жаль только, что остынет завтрак, да и обед пойдет насмарку. Зато покой, который снится, наступит враз и без возврата. И вечность – словно заграница, где нет обмана и разврата… Ночь… День грядущий наготове, гудит, чтоб я услышал лучше: тебя поймаю я на слове, но прежде все свое получишь… 328

иZOOMинка Евгений Авербух Ришон леЦион, Израиль 329

Евгений Авербух Marbles Маленький мальчик катал по ладони стеклян- ный шарик. Невидимые лучики зимнего солнца чудесным образом преломлялись, проходя сквозь затуманенное стекло, разбрызгиваясь по его по- верхности множеством искрящихся звёздочек. Малыш с большим удивлением рассматривал тон- чайшие плоскости и многочисленные сверкаю- щие точки внутри полупрозрачного шарика с иде- ально гладкой поверхностью. Вот он зажал шарик между большим и указа- тельным пальцами и поднял его вверх на уровень своего лица. Прищурив один глаз, мальчик по- пытался рассмотреть, как выглядит яркое солнце сквозь мутное стекло. Зрелище было просто ве- ликолепным: все плоскости и точки внутри шари- ка словно ожили и засияли серебристым светом. Малышу показалось, что совсем маленькие – ми- кроскопические точки на противоположной от его глаза стороне шарика медленно движутся к краям одной из плоскостей. – Уууух ты! – зачарованно произнёс ребёнок. *** Все корабли внешней системы получили сроч- ное задание эвакуировать население своих планет подальше от надвигающейся катастрофы. Дей- ствовать нужно было быстро, иначе самая мощ- ная вспышка на краю вселенной могла обернуться полным вымиранием всего живого. 330

иZOOMинка *** Малыш сжал шарик в ладошке и аккуратно по- ложил его в правый карман своей куртки. Немно- го подумав, он вздохнул и вытащил из левого кар- мана ещё один шарик, похожий на предыдущий. Гильза После того, как над полем развеялась застилав- шая его дымка, присыпанная песком, гильза уви- дела перед собой белую, местами грязную, размо- танную тряпку, слегка колышущуюся на ветру. – Ты кто? – спросила у неё гильза. – Я бинт, – ответила тряпка. – А ты? – А я гильза. Давно ты тут лежишь? – Не знаю, – ответил бинт. – Вначале я лежал в сумке. Затем что-то выдернуло меня из неё... и вот я здесь, голый и раскрученный. Из гильзы послышался какой-то трубный звук; бинт вновь шелохнулся на ветру. – А ты кто? – обратилась гильза к железной шапке. – Каска, – ответила та сухо, не двигаясь и не поворачиваясь своим козырьком к гильзе. – Ну, а ты давно тут лежишь? Но каска лишь что-то рыкнула в ответ и боль- ше её никто не слышал. Бинт, словно щупальце растянутый от гиль- зы до каски, бросил взгляд на козырёк железной шапки. Там, ровно посередине, зияло круглое от- верстие. 331

Евгений Авербух *** – А ты кто? – спросила гильза у длинного чучело. Но бледнолицее чучело, с красной влажной от- метиной на лбу, лишь безмолвно смотрела слепы- ми глазами в небо. Снеговик Я родился в поздний вечер. Три колобка: вни- зу – самый большой – живот; посередине – тот, что поменьше, – туловище с руками-ветками; наверху же – самый маленький из них – голова, увенчанная поношенной до дыр шляпой. Глаза – две блестящие пуговицы, нос – обгрызенная во- робьями морковка, а рот – криво улыбающееся углубление под носом, проделанное чьим-то дет- ским пальцем. Я родился в поздний вечер. Поэтому, ког- да какой-то сорванец прикрепил мне пуговицы, я подумал, что темнота – это и есть весь мир: чёрно-серые краски, освещаемые луной. Но уже через несколько часов, когда детская ватага всё ещё сладко спала, я вдруг заметил, как серость приобретает вначале красно-розоватый, а затем золотистый оттенок. А потом… потом случилось чудо – огромный жёлтый диск родился из глубин горизонта, разлив все цвета краски на всём обо- зримом мной полотне. Я ликовал! Я восхищался тем, что дети назы- вали Солнцем – этим живописцем, живущем на 332

иZOOMинка небе и дарившем своей кистью жизнь, радость и красоту всему сущему. Детвора радовалась свету, и я разделял их радость, изо дня в день наблюдая за просыпающимся художником. *** Наступили тёплые дни, растопившие лёд. По- среди двора дети столпились над огромной лужей, в центре которой плавала дырявая шляпа с обгры- зенной морковкой и двумя пуговицами, блестев- шими под Солнцем. – Бедный снеговик, – заплакала Таня. – В следующую зиму мы слепим его опять, – попытался утешить её Саша. Голомир Солнечный свет яркими бликами прорывался сквозь густую листву, разливаясь золотистым ков- ром по поляне, покрытой ароматными цветами. Порхающие бабочки и жужжащие пчёлы кру- жились в воздухе, словно околдованные магиче- ским дурманом благоухающих растений. Две фигуры, гриволев и златопума, уставшие от долгого разговора, молча созерцали раскинув- шуюся перед ними сказочную панораму. Их раскрепощённый облик и не сходившая с лиц улыбка говорили о том, что эти два существа пребывают на седьмом небе от близости друг с другом. 333

Евгений Авербух Гриволев молчал о любви к златопуме, а та мол- чала о счастье с гриволевом. Но вот их время в «голомире» закончилось, и призрачные фигуры растворились в исчезнувшей вселенной. *** Скоростной гравипоезд мчался по тёмному туннелю где-то внутри Титана. В слабо освеща- емом вагоне парень посмотрел на девушку, сидя- щую напротив, и тяжело вздохнул. «Был бы я сейчас гриволевом», – подумал он. «Была бы я сейчас златопумой», – подумала девушка, бросив застенчивый взгляд на молодого человека. 334

иZOOMинка Среди печали Я ходил-бродил по этажам Здания давно уже пустого. Кланялся разбитым витражам, Семенил по пыльным миражам Здания давно уже седого. Здесь уже не слышен детский смех – Ветер завывает серенаду. Стены здесь скрывают то ли грех, То ли хор многоголосых эх Здания, что время прочит аду. Я шагал среди холодных стен, Что подъезд когда-то украшали. Я касался их остывших вен – Трещин, чьё предназначенье – тлен… Я искал ТЕБЯ среди печали. Джаз В пульсации комнатных ваз Плывёт мелодичный джаз. В экстазе ворочает фон Серебряный саксофон. И в шорохах шепчется ринг, То пары танцуют свинг, И вторит кларнету в тон Маэстро Дюк Эллингтон. По клавишам стелется смог, В рюмках вибрирует грог. Синатра поёт на бис «Blue Moon» для красивой мисс! 335

Евгений Авербух Летучий голландец Волны… волнами мы сыты! Вал за валом, день за днём… Мысли все давно размыты, За борт выброшены – смыты! Мы плывём… куда плывём? Слёзы… соль морская слаще! Страх за страхом, тьма за тьмой… Призрак суши виден чаще, В парусах шипит – как ящер! Мы плывём… плывём за мглой. Звёзды... небо нам к несчастью! Шторм за штормом, сон за сном... Рык ветров всегда к ненастью, Смерть пророчат чёрной пастью! Мы плывём... срази нас гром! 336



УДК ББК Авт ЗН Алиса Истомина Три комнаты. – М., 2020. – 84 с. ISBN 978-5-00000-000-0 УДК ББК ISBN 978-5-00000-000-00 ©Алиса Истомина, 2020