Первое лекарство

Портсигар 201 Он был уверен, что после того, как он и еще три санитара, от- ведали дивный предпраздничный обед и слегли на неделю с по- носом, будущая картина просто была обязана отразить их подвиг. Подвиг заключался в том, что все неизменно ходили на работу, но их рабочее пространство ограничивалось туалетом. Другим предположением было, что стену украсят последним шедевром Мордехая Абутбуля, местного Леонардо де Винчи, не- утомимого изобретателя, художника и реформатора, прозванного для сокращения «Морди». «88 маленьких железных кроватей на фоне ночного неба», так называлось произведение, отображавшее скорбный этап ко- личества принудительных фиксаций неуёмного и искрометного таланта. Было еще несколько мелко-художественных домыслов, что может украшать стену по дороге в столовую, но они как-то не по- ражали воображение. И вот однажды КАРТИНА появилась… Знатоки, которые ездили специально в Париж посмотреть на Мону Лизу, удивленно качали головами. Те, кто посещал ВДНХ, смутно припоминали суровый образ бабы с серпом. Итак, как говаривал Ворошилов из передачи: «Что? Где? Ког- да?». «Внимание на экран…» Так вот… Полотно, точнее его фоторепродукция отображала три лица. На переднем плане располагалась молодая женщина с решительным лицом и приятно распахнутым, почти настежь, бю- стом. Она в правой руке сжимала молоток, а в левой здоровенный клин, который называется на жаргоне мастеров-путейцев «косты- лем» и соединяет шпалу и рельс. Безучастное выражение лица девушки, отображало целую гамму чувств от «Чё уставился, бабы с молотком не видал?» до «Работа такая…», с промежуточным от- тенком «Ну, чё тебе, что больше всех надо? Иди, куда шел!» За ней была изображена кающаяся старушка, со сложенными вместе ладонями. Ну, таких раньше было полно в очереди за мо- локом. Третьим шел грустный черный рыцарь.

Александр Борохов 202 Люди, вместо того, чтобы мирно идти в столовую, скаплива- лись в кучки и настороженно рассматривали это полотно. Что-то в нем было настораживающее, какое-то предупреждение… Были и такие кто, поддавшись мимолетному чувству после просмотра картины, презрев чувство голода, разворачивались и шли обратно работать в отделение. Негласным приветствием среди интеллигенции больницы ста- ло «Картину видел?» и отзывом: «Как думаешь, на что намекают?» Многие рассматривали сюжет как намек на сокращения бюд- жета, типа скоро «начнут завинчивать гайки». Реалисты возража- ли: «Какие гайки, если там гвозди изображены!» На что им объясняли, что это завуалированно. Под гвоздями, подразумеваются винты, на которых и будут закручивать гайки. Общий аппетит работников снизился, и количество посещений храма еды упало. Люди старались быстрее пройти «нехорошее место», влияю- щее на аппетит. Всех терзал вопрос, что это за картина? Марк Иосифович мрачно пророчествовал: «Грядут сокраще- ния. Не исключены репрессии, в виде пыток и казней». И вот однажды, новенькая докторша как-то спросила коллег, давящихся ненавистным чаем: — А прочему вы в столовую не ходите? В ответ ее облили холодным, как остывший чай, ответом: — Ты сама-то картину видела? — Какую? — Такую! Ни мазаную, ни сухую. По дороге в нашу харчевню! — А что? — Сначала сходи, посмотри! А потом спрашивай! Доктор вернулась минут через пятнадцать. — Картина как картина. Я ее в детстве видела, в одном из худо- жественных альбомов. Девушку, кажется звали Иаиль. Сейчас мы ее в интернете найдем. И она уселась к компьютеру. Повозившись пару минут, она по- бедно повернулась к сотрудникам. — Ву а ля! А сюжетец-то популярен! 26 400 ссылок!

Портсигар 203 — Нет такого имени! — возмутился доктор Гордон. — А в библии написано, что есть! — отрезала доктор Лена. —Это должно быть от Яэль. В переводе с иврита: «Горная ко- зочка», — примирительно сказала доктор Крупицкая. — Тут картин — море! Юлиус Шнорр фон Карольсфельд, Питер Янс Санредам, Джеймс Тиссо, Якопо Амигони, Феличе Фикерелли, Грегорио Лазарини, Якопо Пальма Младший… — А нашу то девицу, кто нарисовал? — Пока ищу… Ага, вот, Саломон де Брай. — Еврей, что ли? – спросил новый санитар Олег. — Сам ты еврей! Известный гарлемский художник. — Негр, что ли? - догадался Марк Иосифович. — Сам ты негр, он голландец! – почему-то обиделась доктор Лена. — Ну, ты же сказала из Гарлема… - в свою очередь обиделся интеллектуал. — Это из другого Гарлема, в Голландии! – терпеливо объяснила любительница живописи. — Так там что, тоже негры живут? – озадаченно обратился Олег, к внимательно следящей за спором, аудитории. — Негры живут везде…— философски заметил, тихо сидящий в углу, санитар Марк Иосифович. — Картина называется «Иаиль, Девора и Варак» - подвела итог дискуссии вновь испеченная искусствовед. — Да, с ивритом в Голландии плохо. Значит, в переводе на рус- ский это «Козочка, пчелка и молния», а на нашенском иврите — это «Яэль, Двора и Барак»- умудренно заметил Марк Иосифович. — Обама, что ли? – встрял опять молодой санитар. — Сам ты Обама! Ты еще скажи, что это солдат №1, Иехуд Ба- рак, наш бывший премьер. - язвительно произнесла докторша. — Ты ж сама сказала, что мужик в шлеме, значит – военный, - махнув рукой удрученно произнес Олег и замолчал. — Логика железная… и такая же тупая! - вынесла вердикт док- тор Лена, - Ладно слушайте… Картина нарисована еще в 1635 году. Сюжетом послужила библейская история. Одни считают ее подвигом, другие примером женского вероломства и коварства. Дело было так. У древних израильтян было двенадцать племен, называли они себя коленами Израилевыми и были они разоб-

Александр Борохов 204 щены… И воевал против них один успешный финикийский стра- тег Сисара, под началом которого было 900 боевых колесниц и воинов, великое множество. Как обычно и бывает, семь племен объединились против врага, а пять остались в стороне наблюдать, чем все закончится… Была там и пророчица Двора, которая пред- сказала победу израильтянам. При этом сказала она полководцу Бараку, что победа будет ему, а слава достанется другому. Так все и произошло. Войско Сисары было наголову разбито, сам он бежал с поля брани и нашел приют в шатре молодой жен- щины по имени Яэль. После того, как она напоила его молоком, и он заснул, Яэль взяла кол от палатки и вогнала в висок финикий- цу с помощью молотка. Судя по всему, первая трепанация черепа прошла успешно и сон, плавно перешел в вечный сон. — Бабы они всегда коварные. Одна даже башку своему возлю- бленному отрубила… — Кстати, у этого художника есть и этот сюжет. «Юдифь с голо- вой Олоферна», 1636 год. — Видимо его семейная жизнь не задалась! Сначала он рисует в 1635 про трепанацию, потом через год изображает декапита- цию. Там больше, ничего занимательного нет? — ядовито поинте- ресовался Марк Иосифович. — Почему же нет, есть. «Муки святого Лаврентия» 1652 года, и еще «Изгнание Агари» 1662… — Во-во, все как я и говорил, — довольно произнес опытный санитар, — Нехорошая картина! Все тягостно молчали — Слушайте, у меня есть идея! — радостно воскликнул Марк. На следующий день Марк Иосифович, голосом которым обычно герольды провозглашают «Король умер! Да здравствует Король!», торжественно произнес: — Приглашаю всех в столовую! У лифта наблюдалось небольшое скопление народа. Вместо ставшей привычной уже картины, висел натюрморт с двумя арбу- зными корками. Доктор Лена с удивлением повернулась к довольному са- нитару.

Портсигар 205 — А где де Брай? —Там, где ему самое место. У входа в женское психиатриче- ское отделение. На его лице блуждала улыбка Чеширского кота, обожравше- гося сметаной. 12.05.16

Александр Борохов 206 Коктейль «Халява» Рейс был дальний, я летел в Сеул. По проходу двигалась оча- ровательная стюардесса и предлагала различные напитки. Рядом со мной сидел атлетически сложенный мужчина. Девушка подкатила тележку с бутылками и остановилась ря- дом с моим креслом. — Виски, коньяк, вино? — Двойной виски и ещё коньяк. Стюардесса удивилась, однако налила оба напитка. — А вы что будете? — Стакан томатного сока и содовую. — А мне тогда ещё один коньяк, вместо него! — и я указал паль- цем на попутчика. Тот улыбнулся и спросил добродушно: — Любите выпить на халяву? — А почему бы и нет? На халяву и уксус сладкий! — Хотите, я вам расскажу одну забавную историю? — Валяйте,— добродушно согласился я, прихлебнув из стакана виски. — Значит, дело было так… Рождение ребёнка — это всегда событие! Ребёнок был дол- гожданным и родился в семье двух физиков-теоретиков. Он был их единственным прикладным приобретением, за исключением холодильника “Бирюса”. Родители позаботились о своем чаде ос- новательно, назвав его Святославом; то ли они думали, что из него вырастет Святослав Рихтер, то ли ещё какой другой знаменитый человек. Они, конечно, проштудировали в детстве “Приключения капитана Врунгеля” и запомнили накрепко: “Как вы яхту назовете, так она и поплывет!” Хотя у одного корабля тоже было хорошее название — “Титаник”, а чем всё кончилось?.. Короче, родилось маленькое тщедушное существо весом с куру второй категории, нежно-фиолетового цвета…

Портсигар 207 Два физика, как и любые два философа, имели два противо- положных мнения или как два полюса у электромагнита… Если один был плюсом, то второй мгновенно становился минусом. А по- том они менялись местами Папа, который видел штангу только по телевизору, мечтал вырастить из отпрыска настоящего русского богатыря. Это было невозможно целых три раза! Во-первых, у самого папы было смутное представление о раз- личиях между настоящим и ненастоящим богатырем, во-вторых, русским был только язык, на котором писалась папина фамилия, а смесь эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов, струящаяся по ве- нам маленького Святослава, имела в себе восемь составляющих — по четыре с каждой стороны. Но русской крови там, увы, совсем не было! И наконец, в-третьих, самого папу так часто и смачно били в школе, что у него даже была кличка: “Коля отпущения”. В тот единственный раз, когда его отвели на секцию бокса в пятом классе, он провалялся неделю с сотрясением мозга, получив от- ветный удар от боксерской груши… К тому же заработанная в сту- денческие годы “на картошке” грыжа не позволяла ему поднимать ничего тяжелее пяти килограммов. Мама хотела для своего чада, естественно, тоже только хоро- шего, но в диаметрально противоположном направлении. Поэто- му, она сидела с сыном дома до четырёх лет и после каждого чиха ненаглядного дитяти неслась к участковому врачу, которого это дитя тихо ненавидело. Святослав рос, как чахлое деревце, которое одновременно страдало от и отсутствия воды, и от обильного полива. Друзей особо в школе не было, да и он сам по себе как-то не располагал к дружбе. Но вот школа была, наконец-то, закончена, и двери военкомата распахнулись, как пасть хищной акулы. Тут оба родителя сошлись в одном: они не будут продюсиро- вать фильм: “Челюсти-3”. Надо было срочно пристраивать чадо куда-нибудь. “Куда-нибудь” оказалось геологическим факультетом. Благодаря стройной фигуре, нежному румянцу и безусости будущий геолог получил прозвище: “Светунчик”. Но не только по- этому…

Александр Борохов 208 Святослав любил выпить, и любил искренне. Но студенческой стипендии хронически не хватало. Тогда он нашёл гениальный ход. Он переодевался в кофточку и мини-юбочку, красился и шёл к очереди за бормотухой, которая змеясь и уходила в голубую даль. Шёл суровый безалкогольный 1987 год… Так вот, он выбирал какого-нибудь счастливого забулдыгу с бутылкой портвейна и спрашивал, не желает ли тот угостить де- вушку вином. Как правило, тот желал… Но как только в ход пуска- лись руки, Светунчик сообщал, что дома «её» ждет мама, и таял в вечернем сумраке. Это повторялось бесчисленное число раз. Пока не произо- шло следующее. Стояло жаркое августовское лето. Пить хотелось страшно, и ещё страшно было от того, что в радиусе пяти километров враг уничтожил все пивные бочки. Видимо, это был какой-то особенно секретный вариант нейтронной бомбы, потому что бочки были, а пива в них не было! Послеобеденная тоскливая очередь с вялым переругиванием и матюганием томилась в ожидании живительной влаги. Светунчик, уверенный в легкой победе, уселся в тени дуба с большим кульком семечек. Но кулёк быстро кончился, потом про- летело ещё пару часов; несколько попыток оросить горло халяв- ным алкоголем были грубо, можно сказать, по-хамски прерваны с пожеланием Светунчику вернуться туда, откуда он родился, либо совершить оральный контакт с пьяным самцом орангутанга… И вдруг от очереди отпочковался здоровенный бугай в про- масленном комбинезоне. Он утирал потное лицо такой же за- масленной кепкой и счастливо улыбался, над головой он держал авоську с четырьмя бутылками портвейна. Светунчик бросился к нему и спросил, может ли настоящий мужчина угостить вином хрупкую девушку. Бугай минуту рассма- тривал аппетитную девицу и, хлопнув Светунчика здоровенной пятерней по заднице, сказал, маслено улыбаясь: “А чё, пойдем ко мне на хату, там оторвемся по полной!” От удара Святослав нервно икнул и визгливо засмеялся. Ко- нечно, какие-то опасения, как метеоры, промелькнули в голове,

Портсигар 209 но четыре бутылки портвейна… Противостоять соблазну не было никаких сил. Бугай отпер свою однокомнатную берлогу и потом закрыл замок на два оборота, после чего спрятал ключ в карман. Когда зажгли свет, сразу стало понятно, что последний раз в ней уби- рали тогда, когда закончили строительство. В углу стоял старый черно-белый “Таурус” и большая незастеленная кровать с каким-то природно-пятнистым одеялом. На столе какие-то пакеты от чип- сов и пустая консервная банка из-под бычков в томате, доверху наполненная окурками… — Сейчас мы всё уберем! — радостно сообщил детина и смёл содержимое стола на пол. Сходил на кухню и принёс два гранёных стакана. Сорвал проб- ку с одной из бутылок, наполнил стаканы и, усевшись на кровать, жестом пригласил гостью сесть рядом… — Ну что, красавица, давай за знакомство! После того как портвейн зажурчал по пищеводу, хозяин хлоп- нул “девушку” по бедру. — После первой и второй перерывчик небольшой! Вновь стаканы были наполнены и выпиты. И тогда бугай пере- шёл в атаку… Хозяин активно мял филейные места слабо отбивавшегося Светунчика. Пьяно улыбаясь и тяжело дыша, он медленно продви- гал руку в определённом направлении. Зацепив указательным пальцем шелковые трусики, бугай рва- нул руку вверх. Отбросив за спину обрывки нижнего белья, верзи- ла победно произнес: — Ну, вот мы и расчехлили тебя! Сейчас будем знакомиться! Следующим резким движением он задрал юбку гостье и замер. Перед его глазами раскачивался вполне эрегированный член. Затем раздался крик раненого слона, и бугай, унесся на всех парах в ванную. Оттуда раздавались ругань и мольба одновременно: — Белая горячка, твою мать! Глюк, привидение! Баба с членом и яйцами! Да чтоб мне сдохнуть, если я когда-нибудь ещё раз… Даже пиво! Сука! Трахнуть меня хотела!

Александр Борохов 210 Красный, как варёный рак, в дверях стоял Светунчик и наблю- дал за детиной, стоявшим в ванне и поливающим себя холодным душем. Голосом ангела смерти он неумолимо произнес: — Ключи! Бугай в ужасе шлепнулся на задницу, обдав брызгами “гостью”. Нашарив в кармане ключи, он бросил их прямо в Светунчика. — Можешь и бормотуху забирать… Я всё равно больше пить не буду. Входная дверь с шумом захлопнулась. Вот такая история… — Да, действительно забавно. А что стало с тем бугаем? — Честно говоря, даже понятия не имею. — Интересно, а как сложилась судьба этого Светунчика, Вы случайно не знаете? — Чисто случайно знаю…Но там не произошло ничего свер- хординарного, уверяю вас. Ах да, совершенно забыл представить- ся. Святослав Банев, доктор геологических наук. Мой собеседник подмигнул и уставился в иллюминатор на проплывающий ковер облаков.

Портсигар 211 Коллеги по оружию 1992 год. Питер. Общага лечфака. За столом, подобно трем васнецовским богатырям, оседлавшим пластиковые стулья бе- лого цвета, сидели трое будущих врачей. Первый русоволосый в десантном тельнике был похож статью на Илью Муромца, второй полнеющий брюнет в черной футболке с цифрой «8» на спине исполнял роль Добрыни Никитича и наконец третьему, смуглому и худощавому, досталась роль Алеши, если честно, то совсем не Поповича… Бывший десантник, радостно оглядев присутствующих, вски- нул вверх руку с граненым стаканом. — Ну что пацаны, за окончание!!! Хасан, тебе, что блин, особое приглашение надо? — Ты же знаешь Валерка, я не пью. Мне вера не позволяет, — смиренно произнес тот, кому досталась роль Алеши Поповича. — Чё ты, мне лапшу на уши вешаешь? Когда третьекурсниц снимали в прошлом году, кто притащил два пузыря «Столичной» и тамадил весь вечер, как швейная машинка «Зингер»? — Ну, так то для дела, можно сказать для общественной поль- зы… — оправдывался Хасан. — Знаю, я твою общественную пользу! Ты у нас как племенной бедуинский верблюд или горячий арабский жеребец… Все что жи- вое женского пола движется в твоем поле зрения, проходит суро- вую школу любви… Валерка повернулся к третьему члену их маленькой ком- пании. — Марек, а ты чего как не родной? Или тебе тоже религия за- прещает? — Иудаизм – религия прогрессивная! Она с пониманием отно- сится к алкогольным напиткам, — радостно произнес Марк, он же по совместительству — Добрыня Никитич. — А ислам по-твоему отсталая, да? — с обидой произнес Хасан. — Ой, вот только не надо нам ни политики, ни религии! Вы что, спокойно бухнуть как русские люди не можете? — раздраженно произнес Валерка.

Александр Борохов 212 — Мы не русские! Я еврей, а он араб. — Не араб, а палестинец! — гордо поправил собеседника Ха- сан, — Мои родители уже сто лет в Шхеме живут! — Во-во, давай-ка Хасанка, вправь Мареку мозги, а то он на историческую Родину собрался, — произнес Валерка и смачно захрустел соленым огурцом. — В Алма-Ату, что ли? — пренебрежительно спросил потом- ственный палестинец. — Не-а Алма-Ата, это доисторическая. А историческая – это Из- раиль! — хохотнул Валерка. — А зачем тебе в Израиль? — настороженно спросил Хасан, — там плохо: работы нет, квартиры дорогие, стреляют… Валерка коротко хохотнул — Ну, прямо «Белое солнце пустыни»: «Ты здесь откуда, Саид?» «Стреляли…» — Я буду говорить на родном языке и не буду чувствовать себя человеком второго сорта! — гордо произнес Марк Гордон. — А значит, это я буду человеком второго сорта? — взвился Хасан. — Слышите, братья по крови, вы меня оба достали! Мы пить будем? Вы что, не понимаете, что мы больше никогда не встретим- ся? — обратился к сокурсникам Валерка. Все молча выпили. Марк взял соленый огурец и откусив поло- вину, начал сосредоточено жевать. — Ну, кто куда пойдет специализироваться? Я лично на психи- атрию. — Я тоже, — удивленно добавил Марк. — И я, — тихо произнес Хасан. — Опаньки! Пацаны, созрел второй тост! За встречу на между- народном конгрессе по психиатрии! Ура, товарищи! ******* Дурацкая погода! Надо же – лето круглый год! Нет, конечно дожди тоже бывают. Но чтобы увидеть снег надо пилить через всю

Портсигар 213 страну на Хермон. Или раз в пятилетку присыплет снежком столи- цу трех религий Иерусалим… и все как на коньках. Сколько он здесь, уже пятый год… Хотя в эмиграции год за два, как на Севере… А теперь еще и эти ежегодные месячные военные сборы — «милуим», в то время когда надо готовиться ко второй ступени экзамена по психиатрии. Без нее ни о какой професси- ональной лицензии нельзя и мечтать. Времени практически нет, а тут сидишь себе с М-16 и Родину охраняешь! Громкое слово «Охраняешь». Будку бетонную и лавочку рядом с ней, вот и вся Родина! Дома здесь натыканы как зубы крокодила одни малень- кие, так сказать совсем свежие, а другие большие, вон сзади две восьмиэтажки стоят. Хорошо, что он с собой взял учебник Кауф- мана «Невропатология для психиатров». Так его же читать надо! Хорош талмуд! 430 страниц! На чем там я остановился, ага, вот «Центральные черепно-мозговые нервы». Марк со злости сплюнул, и достав пачку «Парламента» за- курил. Так, продолжим: «Седьмая пара — Лицевой нерв, в основном обеспечивает моторные функции лицевых мышц и вкусовую чув- ствительность. Мозговые импульсы этого нерва идут к моторным ядрам на контралатеральной и ипсилатеральной стороне моста. Верхние лицевые мышцы иннервируются обоими мозговыми полушариями, в то время как нижние иннервируются, только кон- тралатеральной гемисферой». Боже, как все достало! Он уже собрался захлопнуть учебник, как услышал крик: — Не закрывай! Крик был на русском. Марк испугался и замер. Он находился в Шхеме. Наверное, он перезанимался и ему послышалось. Он мед- ленно начал закрывать книгу. — Я же сказал, не закрывай! Марк нервно икнул и с грутбю подумал: «Все… Это меня глюк настиг! Только ведь Бог знает все языки, и он хочет, чтобы я про- должил заниматься. Надо его кое о чем спросить…»: — Какие у меня шансы на сдачу? И услышал ответ, который поразил его как молнией. — А я откуда знаю?

Александр Борохов 214 Марк дернулся и выронил учебник. И опять прогремел глас с небес. — Блин, ну просил же не закрывать! — А разве Бог не знает неврологию? — Бог может и знает, а я нет! — Значит ты ангел? — Если ты сейчас же не откроешь учебник, то я стану твоим ангелом Смерти! — Это архангел Габриэль говорит? — Нет Марек, ты все-таки мудак! Это Хасан. — А разве есть такой архангел? — Повернись назад и увидишь! Марк резко повернулся и столкнул, опиравшуюся на лавку винтовку. На крыше восьмиэтажного здания предательски блес- нул оптический прицел. Марк замер. Снайпер слегка приподнялся и помахал рукой. Вокруг его го- ловы была замотана красно-белая куфия. Марк потянулся поднять винтовку. — А вот этого не надо! У меня «Дегтярёв» с полным диском и еще два в запасе… Если бы я хотел тебя грохнуть, ты бы уже был бы крупно намолотым фаршем! — Хасан?! — А то, кто еще с тобой бы в Шхеме на русском бы разговари- вал. Ты в ноябре идешь сдавать экзамен? — Да. — И я тоже. А учебника так и не достал. Так что, давай раскры- вай учебник и поехали. Кстати, что такое «ипсилатеральный»? — Это на латыни. Находящийся, на той же стороне. Слушай, а ты не выстрелишь? — с испугом спросил Марк. — Ты че, дурак?! А где я еще учебник по неврологии увижу?! Ты, когда завтра придешь на пост? — В три. — А когда тебя сегодня сменят? — Через час. — Блин, времени совсем нет! Давай дальше учиться!

Портсигар 215 Мы делили апельсин… — И вот, находятся среди нас такие, ко-то-ры-е... – голос Ма- ланьи Митрофановны задрожал от волнения, – которые за кусок колбасы готовы продать самое дорогое – Родину! Ассистентка кафедры неорганической химии свинцовым взглядом обвела аудиторию притихших студентов. — Сейчас стало модно быть каким-нибудь Рабиновичем или Зигзауэром ... — «Зиг-Зауэр» — известная оружейная марка — спокойно про- звучал голос с задней парты. — А, ты опять за свое, Гофман. Если ты такой умный, ехал бы в свою Германию, и вообще жаль, что в сорок пятом, — но поймав пристальный взгляд «нетипичного арийца», химичка осеклась. — Мой дед, гвардии старшина Петр Гофман, кавалер ордена «Славы» и трех медалей «За отвагу», погиб при освобождении Киева, — медленно произнес студент. – Я сам три года отслужил на Дальнем Востоке. А что касается вашего совета, я думаю, он очень даже своевременен, — и он, не прощаясь, встал и вышел из аудитории. Застывшая грузная фигура Маланьи Митрофановны напоми- нала гротескный образ жены Лота. И только звук закрывшейся двери вывел её из состояния оцепенения. — Кстати, Левинсон, а ты, когда в свой Израиль вылетаешь? — вкрадчиво продолжила преподаватель и не встретив никакого от- пора, продолжила, — Я не понимаю, как ты вообще попала в эту группу? Может быть, ты тайная племянница Бориса Абрамовича Березовского? Темноволосая девушка вжала ещё сильнее голову в плечи и еле слышно пролепетала: «Нет». Слово снежинкой растаяло в на- калившейся атмосфере аудитории. Ещё десять минут химичка ми- тинговала, клеймя засилье «Кока-Колы», «Тампакса», «Сникерса» и лишь в конце, словно клятву, торжественно произнесла:

Александр Борохов 216 — Скоро экзамен. Некоторые думают, что сдадут его, подарив мне французскую косметику. Не выйдет, господа, бывшие товари- щи! — её голос загремел как набат колокола, — я взяток не беру и живу на одну зарплату! Мне даже не на что купить апельсины больному ребенку... Спасительный звонок прозвучал как всегда неожиданно, офи- циально открыв путь к свободе из удушливой атмосферы комнаты. ******* — Дорогая, што ты хочеш? — агатовые маслины глаз под кара- кулевым «аэродромом» призывно смотрели на девушку, мнущую- ся возле прилавка с апельсиновой пирамидой. — А сколько один килограмм стоит? — Это для тэбэ дорого. Может вечером в ресторане погулаэм, шашлик кушать будем, а? — Сколько? — твердо произнесла покупательница. — Пять баксов, — широко улыбаясь, произнес представитель солнечного Кавказа. — Два килограмма, пожалуйста, — спокойно произнесла де- вушка. Зеленоватая, похожая на пластинку льда десятидолларовая купюра растаяла в руке с массивным золотым перстнем. ******* — За кого вы меня принимаете? — пожарной сиреной ревела химичка, — чтобы Маланья Опанасенко, член партии с 1972 года, продавала свою честь за сионистские фрукты! — и высыпала пакет на пол. Оранжевые мячики весело раскатились по вздувшемуся линолеуму. Обомлевшие студентки стояли, раскрывши рты. В воз- духе зависла пауза с неприятным запахом карболки. — Ладно, Левинсон и Хагай, быстро соберите их и поставьте в углу.

Портсигар 217 Испуганные девушки бросились собирать цитрусовые по всей аудитории под бормотание достойной ученицы Макаренко: «Толь- ко ради больного ребенка, только ради него...» Экзамен был похож на допрос с пристрастием, и, выводя оче- редное «удов.» скорее из-за «политической неблагонадежности», чем за знание предмета, Маланья Митрофановна злорадно при- говаривала: — Там полы мыть будете за буржуями, задницы им подтирать, а не в лабораториях работать. Больше всех досталось Гофману, хотя завалить его не удалось, это был единственный «трояк» в его так и не ставшей “красной” зачётке... ******* Прошло семь лет. Придя домой 1 сентября 2000 года, Маланья Митрофановна расставляла полученные цветы в вазы, с удовольствием вспоми- ная слова ректора о том, что она, теперь уже старший ассистент кафедры неорганической химии, может являться достойным при- мером принципиального и бескорыстного служения педагогике и Родине. В дверь позвонили. Посмотрев в глазок, она увидела моло- дого парня с кучей конвертов в руках и, не снимая цепочки, при- открыла дверь. — Госпожа Опанасенко, тут вам три международных заказных письма. Распишитесь, пожалуйста, здесь и здесь... — Мне? Международных?! — удивленно переспросила хи- мичка. — Если вы Маланья Опанасенко, то вам...— утвердительно кив- нув, произнес почтальон и протянул ей разноцветные конверты. Вернувшись в комнату и включив торшер, она водрузила очки на нос и с удивлением читала названия известных фармацевтиче- ских фирм: «Тева» — Израиль, «Байер» — Германия, «Лили» — Сое- диненные Штаты.

Александр Борохов 218 Обложившись английскими словарями, учительница приступи- ла к переводу. Текст всех трех писем был практически одинаков: «Руководство фирмы поздравляет Вас с началом учебного года и благодарит за хорошую подготовку своих новых сотрудников. Надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество». Только подписи были разные: старший лаборант Виктор Гофман из «Бай- ера», израильский химик-лаборант Мила Левинсон, лаборант-био- химик Елена Хагай. Внизу везде шла приписка: «Ранее затребо- ванные Вами образцы продукции в оригинальной упаковке Вы получите в ближайшее время». Лицо химички покрылось красными пятнами, в глазах появи- лись слёзы. — Сволочи! Ненавижу, как я вас всех ненавижу! В дверь вновь позвонили; уже не заглядывая в глазок, она рез- ко распахнула дверь настежь. Растеряно улыбавшийся молодой почтальон от неожиданно- сти сделал шаг назад и протянул ей какие-то бланки. — Совсем забыл сказать, вам там ещё посылки прислали из разных стран, на всех пометка “скоропортящийся груз”. Одна из- даёт такой специфический запах; ну, вы знаете, как у Вертинского: «В бананово-лимонном Сингапуре, пуре...» Дверь с пушечным выстрелом захлопнулась перед его носом. Паренёк пожал плечами и уже в закрытую дверь прокричал: — Мы сегодня работаем до восемнадцати, а если вы не за- берёте посылки до конца недели, вам придется платить за них штраф, — и, помолчав немного, добавил, — в долларах, разуме- ется...

Портсигар 219 Пингвин в розовых тапочках Васюков, зажмурив глаза, нетвердой походкой вошел в ван- ную. Медленно, как створки раковины-жемчужницы, набухшие веки приоткрылись, явив миру маленькие поросячьи глазки, густо опутанные коралловой сетью капилляров. Взгляд, упавший в зер- кало, превратился в протяжный вздох, который вместе со струей воды скатился по водостоку и уплыл в канализационное никуда. В зеркале опять показывали сериал ужасов: «Пятница, три- надцатое, утро». Подвигав щеками и обнажив желтоватые зубы, Васюков с ненавистью посмотрел на зубную пасту «Кедровый бальзам» и мысленно передразнил актёра: «А главное — бобриха будет довольна!» И набрав в грудь воздуха, как витязь перед ре- шающей битвой, обреченно произнёс: — Люся, я тебя люблю! В это время, Люся, располневшая блондинка, колдовала над раковиной, пытаясь отмыть с помощью «долбанного Фэри» ско- вородку от последствий модного французского рецепта «говяди- на по-индийски». При этом параллельно проклинала обеих своих подружек: Светку — за рецепт, а Ирку — за статью из «Вокруг све- та» про корову — священное животное Индии. Тусклый голос мужа из ванны так же напоминал «Зов любви», как тарелка с засохшими остатками яичницы — счастливую се- мейную жизнь. Поток Люськиных мыслей был на мгновение оста- новлен, но только лишь на мгновение.

Александр Борохов 220 — Врёшь ты всё,— устало произнесла жена. И мяч был возвра- щён на площадку противника. Из дверного проёма медленно появилось опухшее лицо, при- чём левый глаз богатством красок не уступал японскому телеви- зору «Сони-Тринитрон». Медленно плывущая по коридору фигура Васюкова, напоминающая модель резинового человечка фирмы «Мишелин», была украшена зеленой майкой с номером «8» и пёстрыми семейными трусами модели «Пожар в джунглях». Тело двигалось в направлении кухни, сопровождая свой путь чмокаю- щим звуком порванной подошвы тапочка. Его взгляд укоризненно сверлил жену, при этом губы шептали заклинание: — Люська, ну хоть раз ты будешь человеком? С тем же успехом можно было бы получить ответ у статуи вели- кого вождя на вопрос: «Ну и где же наше светлое будущее?» Васюков решил подкрепить слова действием. Он, зажмурив- шись, мокро чмокнул жену в дряблую щёку. В голове у него смутно промелькнула картина, когда один мужик в простыне целует дру- гого. Там ещё фигурировала какая-то символическая, кажется пре- миальная, сумма рублей в тридцать. Три десятки чудесным обра- зом превращались в три прозрачные емкости, причём на каждой из них надеждой зеленела надпись: «Столичная». Васюков тряхнул головой, и видение исчезло. Оставался ещё один последний шанс. — Дай хоть трешку, в последний раз, — и он рухнул на колени. — Да подавись ты, злыдень, — в сердцах закричала жена и, по- рывшись в карманах мятого халата, вытащила рублёвку. Смачно плюнув на неё, припечатала ко лбу мужа. Со стороны эта картина напоминала посвящение в рыцари, где роль меча скромно испол- няла рублевая ассигнация образца 1961 года. Васюков ощутил чудесное лёгкое покалывание в области лопаток, переросшее в физическое ощущение двух белоснежных лебединых крыльев. Натянув голубое трико и сунув босые ноги в стоптанные кеды, он вылетел на лестничную клетку. Лифта не было. Шестой этаж не давал повода к унынию. Едва касаясь земли,

Портсигар 221 Васюков промахивал лестничные пролеты, несясь навстречу Судь- бе, которая ждала его на втором этаже. Встреча с Судьбой напоминала ситуацию, когда кто-то на полном ходу поезда сорвал стоп-кран. Возле двери с номером 37 стояло Животное. Это было не про- стое животное. Оно в точности совпадало с изображением в учеб- нике географии, которое хорошо помнили не только два верхних, но и два нижних полушария Васюкова-младшего, в которые папа Васюков с помощью ремня старательно вколачивал знания. Это был ПИНГВИН! Настоящий живой пингвин. Образ пингвина органично допол- няли розовые пушистые тапочки с помпонами. Встреча двух цивилизаций закончилась позорным бегством Васюкова. С криком: «Люся, я видел пингвина в розовых тапоч- ках!» он ворвался, подобно тайфуну, и, тяжело дыша, уставился на жену. — А носорога с шарфиком ты не видел, алкаш несчастный? — ядовито спросила Люся. — Нет, — искренне ответил Васюков. — Хорошо, — сказала жена и, успокаивая, погладила его по не- бритой щеке, — сейчас поедем к доктору Айболиту, он тебя вы- лечит. Через пятнадцати минут такси доставила чету Васюковых к приёмному покою горпсихбольницы. Пахло хлоркой и хвоей. За столом сидел молодой врач, а его пожилой коллега, стоя ел яблоко и грустно вглядывался в пейзаж, состоящий из четырёх мусорных баков и двух облезлых котов. Когда Васюковы вошли, стоящий у окна оторвался от созерцания и произнес: — Ну, вот и Ваш первый пациент, дерзайте, мой юный друг. В течении почти двадцати минут врач пытался собрать анам- нез, но Васюков с завидным постоянством возвращался к пинг- вину. Молодой доктор растеряно повернулся к старшему коллеге: — Сергей Витальевич, что-то здесь запутано...

Александр Борохов 222 — Это «белка», — не глядя на сидящего за столом коллегу произнёс Сергей Витальевич, метко бросив огрызок в помойное ведро. — Это не белка, — угрюмо сказал Васюков, — что я, белок не видел? Это был пингвин в розовых тапочках. — Конечно, конечно, — ободряюще произнес Сергей Виталье- вич, — звоните в «тройку», пусть Зураб с Колей подойдут. Буквально через несколько минут появилось два молодых че- ловека, размеры грудных клеток и бицепсов которых указывали, что Шварценеггер приходится им самым младшим братом. Взяв обмякшего Васюкова под руки, они повели его к двери и последний крик: «Я видел живого пингвина!..» угас, как пламя свечи от открытого окна. Люся всплакнула и укоризненно сказала докторам: — Может, он и сумасшедший, но не дурак, чтобы белку от пинг- вина не мог отличить. Пожилой врач снял очки и, потерев переносицу, устало спросил: — Голубушка, ваш муж пьет много лет? — Люся активно заки- вала головой. — А сегодня не пил и не похмелялся? Так вот у него и развился галлюцинаторный синдром на фоне отмены ежеднев- ных возлияний, по латыни «Delirium tremens», в просторечье – бе- лая горячка, а на жаргоне «белка»... Ну да ладно, езжайте домой. Наведайтесь к нам через неделю. Неделя переросла в две, потом в месяц... За это время Васюков узнал много нового, из которого ничего не было приятным и интересным. Лечение было комплексным... «Сульфазин в четыре точки» вызывал у него подъём температуры, явно превышающий градус любимой столичной. У него появились видения в виде танцующих летку-енку пингвинов почему-то с набрюшными сумками — как у кенгуру, из которых они доставали то «Столичную», то плавленый сырок «Волна», то уже наполненные кружки с пивом...

Портсигар 223 На гипнотических сеансах Васюкову вбивали информацию, что «пингвин» — это результат его любви к зелёному змию, и, стоит Васюкову опрокинуть стаканчик, как появится пингвин, а может, кто и хуже. От галоперидола Васюкова «сковало» в такую скуль- птуру, по сравнению с которой Роденовский «Мыслитель» выгля- дел гуттаперчевым акробатом... От аминазина кружилась голова, а валиум погружал его в сон, где роль чудовищ исполняли все те же проклятые пингвины. Васюкову казалось, что кошмар будет длиться вечно. Но судь- ба смилостивилась, и ночью он услышал обрывок разговоров са- нитаров: — А я тебе так скажу, Зура, хоть он и псих, а мне его жалко. Сказал бы «двум вождям», что, мол, кончились пингвины и пить больше не буду — давно бы уже дома был... Всю ночь Васюков не спал, а наутро, испросив электробритву «Харьков» у дежурного санитара и надев чистую пижаму, попро- сился на прием к «двум вождям». «Два вождя» были кличкой одного человека, и заведовал он «буйной тройкой», а звали его на самом деле Карл Ильич. Со слезами на глазах Васюков поведал ему, что он исправился, пить больше никогда не будет, и что проклятые пингвины исчезли на- всегда. — Ну что ж, батенька,— старенький Карл Ильич протянул Васю- кову руку, — сегодня домой, но помните! Больше ни-ни, а то пожа- луете опять к нам, и надолго... Васюков активно замотал головой, и, почему-то отдав пионер- ский салют, поклялся никогда не брать в рот спиртного.А потом до- бавил фразу из понравившегося ему фильма: «И если я когда-ни- будь нарушу свою клятву, пусть меня покарает суровая рука моих товарищей» (при этом образы товарищей в виде санитаров Коли и Зураба ярко вспыхнули в голове Васюкова). Прошло три месяца... Васюков исправно ходил на работу и с тоской в голосе отка- зывался от пивка после смены.

Александр Борохов 224 Наступило очередное воскресенье... Васюков грустно смотрел «Международную панораму». Показывали праздник пива не то в Голландии, не то в Германии. Журналист вдохновенно рассказы- вал о различных видах пива... Васюков раздраженно переключил программу, там показывали «Неуловимых мстителей». — Вовчик, — ласково позвала жена, — у нас соль кончилась. Я тут борщ твой любимый варю, иди, попроси у соседей, только оденься поприличней. Васюков нехотя натянул брюки, надел китайскую олимпийку с выцветшей надписью: «Адидас», обулся и вышел на лестничную площадку. Соседей не было дома... Лифт опять не работал, и Ва- сюков поплелся на этаж ниже, но и там никто не отвечал. «С дачи ещё не вернулись», — тоскливо подумал Васюков, и тут ноги сами понесли его к двери квартиры 37. Он позвонил. — Открыто. Услышав голос, Васюков с опаской вошёл. Навстречу из кухни вышел бородатый мужик в старом свитере и надетом поверх него клеенчатом фартуке. — Вот, жена в экспедиции, приходится самому стряпать. Да вы в зал проходите, я сейчас... Васюков снял туфли и виновато вступил на белый пушистый ковер, который оказался шкурой белого медведя. Стены были увешаны фотографиями и географическими кар- тами. В углу стоял громадный старинный глобус. Присев на кра- ешек дивана, с любопытством осматривал комнату, но тут вошел бородач и, протянув руку, представился: — Эрнест, биолог-исследователь. Рад познакомиться! — Вова, — смущенно представился Васюков. — Ну что, Владимир, сейчас я вам покажу нечто особенное. За- кройте глаза и считайте до десяти. Васюков послушно зажмурился и начал считать. Он слышал, как хозяин прошел в соседнюю комнату и позвал: «Фердинанд, ну пойдем, познакомишься, не стесняйся...»

Портсигар 225 Васюков честно досчитал до десяти и открыл глаза. Крик ужаса застрял в горле: рядом с улыбающимся Эрнестом стоял... пингвин. — Знакомьтесь, Владимир, это большой королевский пингвин, зовут его Фердинанд. Он наш антарктический гость. Он у нас уже почти полгода. Жалко будет с ним расставаться, завтра опять в экс- педицию, а ухаживать некому, придется отдать в зоопарк... Васюков с лицом статуи с острова Пасхи смотрел то на биоло- га, то на пингвина. — Господи, да вы не бойтесь, я уверен, вы с ним подружитесь, я сейчас... — он вернулся на кухню и принес замороженную мой- ву, — ну смелее, дайте ему! Васюков протянул рыбку, и пингвин аккуратно взял её клювом. — Елки-палки, мы даже за знакомство не выпили! У меня же от прошлой экспедиции «Наполеон» остался, французы подари- ли, — распахнув глобус, биолог достал три стаканчика и пузатую бутылку «Наполеона». Поймав дикий взгляд Васюкова, Эрнест произнес: — Фердинанду, чисто символически. Сначала они выпили за знакомство, потом за хороших сосе- дей, за Антарктику, потом покурили хороший трубочный голланд- ский табак. Васюков посмотрел на часы, стрелки клонило к десяти. Нет- вердой походкой он направился к двери. — Спасибо, мне пора... Подымаясь наверх, Васюков мучительно пытался вспомнить, зачем же он все-таки выходил, но в голове почему-то вертелась обида на Фердинанда, так как он один сожрал почти всю банку рижских шпрот, предназначенную на закусь. Толкнув дверь, Васюков отметил, что свет в коридоре выклю- чен, он осторожно заглянул в зал и увидел заплаканную жену с телефонной трубкой.

Александр Борохов 226 — Где ты был, сволочь! Я все морги обзвонила... — причитала Люся и вдруг, учуяв давно забытый запах, приказала: — А ну дых- ни, гад! — Ну, чё ты, прямо, — начал виновато канючить Васюков, — ну посидели немножко втроем, выпили за дружбу: я, Эрнест и Фер- динанд... — Что это за Фердинанд такой?! — Пингвин! - выпалил с энтузиазмом знаток фауны, - Ну, кото- рый раньше был в розовых тапочках, так вот он завтра в зоопарк уезжает, а Эрнест в экспедицию... — Та-а-к, с пингвином, значит, пил, — вынесла вердикт жена. — Не! — радостно сообщил Васюков, — мы ему только «Напо- леоном» клюв смочили. Люся уже механически набрала «03» и попросила прислать «девятку», как учил Карл Ильич, объяснив, что у мужа «белая го- рячка». Через пятнадцать минут жена с притихшим Васюковым вошли в приемный покой, где их встретил Сергей Витальевич и, подмиг- нув, заговорщически спросил: — Ну, кого вы на этот раз у себя в подъезде встретили — жира- фа, белого медведя или просто Чебурашку? — Никаких Чебурашек не было,— обиделся Васюков.— Просто посидели, выпили немножко — я, Эрнест и Фердинанд... — Простите, а Эрнест был с бородой, в свитере и трубку курит? — Точно, а откуда Вы знаете? — Да так, — уклончиво сказал доктор, — книжки почитываю иногда. А Фердинанд, часом, не эрцгерцог? — А вот и не угадали, он просто королевских кровей. — Пожилой такой мужчина, — уточнил доктор. — Нет, это не мужчина, — убеждено произнес Васюков. — Женщина? — удивленно вскинув брови, переспросил Сергей Витальевич. — Пингвин,— радостно выдохнул Васюков — я же объяснял, ну тот самый, который раньше был в тапочках...

Портсигар 227

Александр Борохов 228 — Стало быть, симптомы вернулись, — покачав головой, горько констатировал врач. — Ну что, Папанин, на этот раз будем избав- ляться от пингвинов по-взрослому, раз и навсегда! И подняв трубку, решительно произнёс: — Зураба с Колей в приемный покой!

Портсигар 229 Пифагоровы штаны Это были замечательные штаны. Джинсы. Можно сказать, джинсы с большой буквы «Д». Причём этих букв «Д» было девять. Нет, совершенно не в том смысле, что человек с сильной формой заикания произносит: «Д-д-д-д-д-д-д-д-джинсы». А в смысле… ды- рок. Четыре на правой штанине и пять на левой. И какие дырки! Пальчики оближешь. В классе все девчонки передохнут от зави- сти. Таких ни у кого нет. Эти джинсы, любимой племяннице Соне привёз из Чикаго дядя Гарик, даже ценник не срезал! Сто девят- надцать девяносто. В долларах, разумеется. А ещё, сегодня вечером будет школьная вечеринка, и она там будет рассекать… Была только одна проблема. С водой. Но не в смысле стирки для джинсов, а в смысле горячего душа для Сони. Что-то там опять недоремонтировали. Оставался вариант «Омега». Это бабушка Дора, у которой ВСЁ ВСЕГДА РАБОТАЛО. Благо, что жила она всего в трех остановках от Сони. Дора Моисеевна была основательной женщиной, причем во всём, на все 82. Я именно хотел сказать, то что я сказал! На 82, а не на 100, потому речь идёт о килограммах, а не в процентах! Её боялись все: сантехники, электрики, газовщики, представи- тели телефонной компании «Безек» и даже один врач-стоматолог, которому она пригрозила, что вколотит ему в глотку зубной про- тез, если он ей не понравится. В дверь позвонили. — Иду, иду! -откликнулась на трель звонка, пожилая женщина, вытирая руки о фартук. Увидев стройную девушку, она всплеснула руками. — Сонечка, как же я рада тебя видеть! Совсем забыла свою старую бабушку! А я тут блины пеку, твои любимые.

Александр Борохов 230 — Да вот, забежала на пол часика. У нас дома с водой пробле- мы, особенно с горячей. Так что я у тебя помоюсь, ладно? — Конечно, внученька. Купайся себе на здоровье. А что это у тебя с брюками, об забор зацепила что ли? — Какими брюками? А, ты джинсы имеешь ввиду! Это мне дядя Гарик купил, в фирменном штатовском магазине, почти за сто двадцать долларов. — Ага. Так я и поверила! Тут дырок больше чем ткани. Сра- мота-то какая! Видимо кто-то выкинул, а Гарик и подобрал. Пом- ню, у нас после войны был такой на базаре нищий Гоша-цыган, так у него на штанах было семь дырок. Его так и звали Гоша-7 дырок. Ему и мелочи больше давали, чтоб штаны себе новые купил. — Ничего ты в моде не понимаешь! — обиделась внучка, — Это самый писк моды! Чем больше дырок, тем круче штаны! — Ну-ну, — покачала головой баба Дора, — ты иди купайся, в ванной тесно, так что переоденься у меня в комнате и возьми мой старый халатик. — Спасибо, ба! Я быстро. Быстро— затянулось минут на сорок. Сонька выскочила из душа и бросилась сразу на кухню. — Я такая голодная, как сто чертей. С этими словами она схватила блин и намазав его сметаной и повидлом, свернула и откусила половину. После чего она прошла к бабушке в гостиную. — Классные у тебя блины, у мамы никогда такие не получаются. А что это у тебя? Вдруг увидев знакомую ткань, испуганно спросила девушка. Дора Моисеевна встала и развернула перед внучкой джинсы. — Вот, ни одной дырочки не видно, всё как новенькое! Теперь в таких, не то чтобы мусор вынести не стыдно, но и на дискотеку пойти можно!

Портсигар 231 Профессор из Африки. Психбригада №9 была опытная и не раз прошла «обкатку танками», точнее «обкатку сумасшедшими бабками», а это гораз- до круче. Хотя бы просто потому, что танки бывают один-два раза в жизни, а бабки – каждый день. О подвигах «девятки» ходили легенды, ну легенды скорее походили на сказки, с хорошим гол- ливудским концом. Вот эта легенда начиналась так. Сначала был… нет, не слово, я же не Библию пересказываю, так вот сначала был звонок. Нет не ужастик «Звонок», а просто телефонный звонок. Какой-то добрый самаритянин позвонил на «03», и не менее добрая диспетчерша перевела его на нашу подстанцию. Встрево- женный голос сообщил, что в квартире напротив творится что-то недоброе. Сначала были звуки напоминающие кошачий вой, с прищемлением хвоста и без оркестра, а потом голос перешел на шепот и сообщил, что звуки напоминают крик роженицы. Наш диспетчер пытался слабо отбиваться и перевести стрелки на родную милицию, но голос в трубку так жалобно ныл, при этом начал активно интересоваться паспортными данными диспетчера, а тому что-то подсказывало что это будет явно не благодарность. И диспетчер сдался. — Хорошо, — деловито произнес он, — Мы пошлём туда самую опытную бригаду — НЛО. — НЛО, — ошарашено спросил голос, — они что, инопланетян лечат? — Неотложное Лечебное Обследование. Что касается инопла- нетян, были случаи… — добавил он многозначительно, — диктуйте точный адрес. — Вот, орлы мои, лететь вам в теплые страны, на улицу Перво- майскую, дом 18 квартира 45.

Александр Борохов 232 Врач, прочитав причину обращения, скривил рот так, как ни при одном параличе не получится. — Витька, ты что, галоперидол прекратил принимать? Какие на хрен крики о помощи, необычного характера. Мы что, шаманы тебе или пожарные? Вон в Штаты позвони, там доктор Хаус при- нимает круглосуточно… — Хотите едьте, хотите нет. Только позвонивший, записал точ- ное время вызова. Санитар Жора был суров и беспощаден. — Слышишь, ты градусник недоделанный, ну чего ты нам вся- кую хрень пихаешь. Боюсь, что станешь ты вскоре профессиональ- но не пригоден. — Из-за чего? — с удивлением спросил диспетчер Хорько, по прозвищу Хорек. — Из-за травмы уха. — Нет у меня никакой травмы, да и откуда ей взяться? — Думаю будет, — Жорик посмотрел на часы многозначитель- но, — минут через 45 максимум через час. — Почему такая точность? — с испугом спросил Витька-Хорек. — Как с вызова вернемся, так и… Ты лучше очередь заранее закажи— с отеческой заботой произнес Жора Ахмадуллин, по-бок- серски разминая свою шею. Когда бригада приехала к пункту назначения, уже смеркалось. Дверь как дверь, вот только почему-то никто не реагировал на дверной звонок. — Спят они, наверное? Ломать теперь что ли, или милицию звать будем? — А ты толкни, — порекомендовал Жора. Дверь со скрипом приоткрылось. Жора, как самый бывалый в бригаде, остановил рукой доктора и второго санитара Бахытжана. — Входим медленно, а то вдруг там засада. Помните, как полго- да назад, психбригаду из центральной, под Новый год всю завалил один псих с ножом? Там, тоже дверь была приоткрыта… Значит так, первым иду я, потом Баха, а потом Вы Станислав Александрович.

Портсигар 233 Вошли «паровозиком», друг за другом, и остановились в тем- ном коридоре. Звук «Бау-ууу». Над головами. Стрела пробила дверь. — Ложись! Засада! — скомандовал Жорик, бросившись на пол. Там, где они только что стояли, воткнулась вторая стрела. Так что Жорик родился второй раз, несколько секунд назад. Медики поползли по-пластунски, двигая перед собой импровизирован- ные щиты-биксы с медикаментами. Налево была кухня, без при- знаков опасности. Дальше был зал с открытой дверью, откуда хорошо просма- тривалась входная дверь и хорошо простреливавшийся кори- дор. Следующая стрела подтвердила это, издав печальный звук «Дзинь!», отскочила от металлического бока бикса. — Не высовываться из укрытий! — вновь скомандовал Жорик. Жорик на мгновенье выглянул из-за дверного косяка и в тоже мгновенье стрела, впилась в дерево, сантиметров на десять выше Жориного лба. Увиденное сильно потрясло бывалого фельдшера. Несмотря на мусульманское прошлое Ахмадуллин перекрестился и произнес: — Больше не буду брать двойных дежурств, а то сам стану себе пациентом. — А что там? — с тихим ужасом спросил Бахытжан — Там дикая Африка!!! Картина, увиденная Жориком, напоминала виденный недав- но по видику отрывок из фильма «Копи царя Соломона» За большим кожаным диваном, как за крепостной стеной зам- ка, стоял сухопарый мужчина в круглых очках, в оранжевой набе- дренной повязке. Все его тело, включая лицо, было разукрашено красно-белыми полосами. В руках он держал лук, а сзади стояла большая искусственная пальма. — Я вождь племени масаев, профессор Бутурумба Зайцев. Я не стану вашим рабом, и вы подлые белые наемник и не отберете у меня свободу и сокровища! Апартеид не пройдет! Свобода или смерть! Воспользовавшись короткой паузой, Жорик давал распоря- жения:

Александр Борохов 234 — Т-а-ак, мы так долго не продержимся! Станислав Алексан- дрович ползите на кухню, там есть кухонный стол, будем его ис- пользовать как большой щит. А ты, Баха, давай за посудой, там вро- де сервиз какой-то стоял… — давал распоряжения Жорик Потом они совместными усилиями перевернули тяжелый ду- бовый стол и перетащив его ко входу в гостиную, заняли оборону. На кухне был найден сервиз «Мадонна» на двенадцать пер- сон, тарелки и чашки использовались как осколочные гранаты, так как Жорик рекомендовал кидать их в стену за профессором или в потолок. Стол был утыкан стрелами как гигантский дикобраз. Неожиданно все прекратилось. — В атаку! — закричал Баха и поднялся в полный рост с молоч- ником в руке. И тотчас что-то попало ему в лоб. С криком «Бля!», он рухнул назад с закрытыми глазами, ударившись затылком, он вновь про- изнёс: «Бля!» и сел на пол с открытыми глазами. Коллеги по обороне стола начали его трясти. — Вы тоже уже ТАМ? — буднично спросил Бахытжан. — Где? — В раю. Вас тоже стрелой убили? — Паду ли я стрелой пронзённый. Ага, гачпекнусь я дрючком, пропертый… Да живой, ты Бахыт, живой. Он бумажной пулькой, из резинки тебе в лоб попал. Вот, смотри! — сказал Станислав Алек- сандрович и протянул послюнявленную и свернутую под углом в 90 градусов полоску бумаги. Баха окончательно пришел в себя, его лицо приняло доброже- лательно-мстительное выражение, и он грозно пропел: — Сейчас прольется чья-то кровь! Пленных не брать! Профессор слабо отбивался, но итог боя был предрешен. Вождь-профессор был весь изранен осколками от сервиза, од- нако сначала его связали за руки и за ноги и лишь потом облили его из пузырька с йодом. Когда йод закончился, в ход пошла зе- ленка. Потом продев палку от швабры между руками и ногами пятни- стого профессора, Жора и Бахытжан снесли свой охотничий тро- фей в машину.

Портсигар 235 Возле машины они закурили. — А чего это он с катушек сорвался? — спросил Баха — А кто его знает? — задумчиво произнес бывалый фельд- шер, — Как в Экклезиасте написано: «Многие знания, многие пе- чали»… Грустно все это, теперь его племенем, и надолго, станут пациенты в третьем буйном отделении. Ладно, залазь в машину. Надо еще успеть отдохнуть перед новой Африкой…

Александр Борохов 236 Реквием по американской мечте Ну, не пью я Кока-Колу и все тут! И вовсе не по политическим соображениям. Почему, почему? А, вот почему! Я родился в далекой стране, которая уже не существует. Было это давно, но не настолько давно, чтобы я все забыл. Называлась эта страна СССР… Сливочное масло стоило 3 рубля 50 копеек, говядина— 2 ру- бля 80 копеек, майонез был по 36 копеек. Правда ничего этого на витринах не было, но цены были твердые как сырокопченая колбаса, которой кстати тоже не было. Однако, в московском аэ- ропорту можно было купить кулинарный шедевр – бутерброд « Сделай сам!», с черной икрой, всего за 1 рубль 02 копейки. Дизайн просто умилял, на одном ломте белого хлеба, за 26 копеек круглая буханка, располагалось пол-ложки черной икры, а на другом ко- кетливая розочка из сливочного масла. Нож в конструктор не входил. Поэтому вымыв руки приходи- лось пальцем размазывать масло, а потом икру, так что «пальчики оближешь», даже если не хочешь. Все нам доставляло счастье, и мы даже пытались коллекцио- нировать его формы. Пустые пачки из-под импортных сигарет клеились на боль- шое панно, которое вывешивалось в зале. Пустые бутылки из-под диковиных заморских напитков, которые никогда не выбрасыва- лись, а к приходу гостей наливались местным пойлом, и все сма- ковали «вкус загнивающего Запада». Детишки коллекционировали вкладыши от жвачек: от социа- листических Лёлика и Болека, до американских, с Микки Маусом. На дворе стоял июнь 1976 года. Однажды мой папа включил в статью какого-то партийного функционера от медицины, и тот решил его отблагодарить.

Портсигар 237 Придя к нам домой, он поставил на наш обеденный стол свой пузатый портфель и жестом Игоря Кио извлек оттуда маленькую бутылочку. — Вот! — произнес он значительно, не без доли гордости, — специально для Вас. Хотел для себя, но… Стеклянная бутылка была необычной формы, с «талией» и надписью вязью на английском, а горлышко закупоривала крас- ная крышечка. — Настоящая Кока-Кола, божественный вкус, из самого Нью-Йорка. – торжественно сообщил он, — ну я побежал, у меня сейчас заседание обкома. Папа повертел ее и произнес с восхищением, глядя на темно-коричневую жидкость: — Умеют же делать, сволочи! — Знаешь, что? - и обратился он к маме, - Поставь-ка ты ее к майонезу, шпротам и зеленому горошку, на Новый Год, будет чем удивить гостей. И вот наступил долгожданный праздник. На улице шел дивный пушистый снег, не частый гость в наших южных краях. Стол ломился от закусок и напитков, еще бы все собиралось в течении года. — Друзья! — обратился к гостям папа, — сегодня к нам пришла необычная гостья: «Мисс Американская Кока Кола» И тут же со всех концов стола понеслось: — Дайте, дайте посмотреть! — Так она настоящая и закупоренная! Возле елки тоскливо стояли дети, которым не светило проде- густировать волшебный напиток. С последним ударом курантов громовым голосом папа возвал: — Открывалку! И мама быстро протянула ее. Как жрец, папа сдернул пробку, и коричневатая пузырящаяся пена поползла из горлышка. Послышались торопливые возгласы: — Бокалы, подставляйте бокалы!

Александр Борохов 238 — Много не наливайте, чтоб на всех хватило! — С Новым Годом, С Новым Счастьем! И все пригубили… Первым пришел в себя папа: — Ну, и дрянь!!! — Ага, — согласился его закадычный друг Юрка, закусывая со- леным огурцом,— как будто бы в шампунь сахара добавили. А еще говорят: «Америка, Америка», да наш «Дюшес» гораздо лучше! — Ладно, — вновь папа обратился к гостям, — не выливать же! Дайте детям, пусть гордятся страной, в которой живут! А мы выпьем водки, хотя такой вкус трудно перебить! И я тоже попробовал кока-колу… Сладкая мыльная водичка. Вот такой праздник мыльной пены… Ну, теперь понятно почему я не пью кока-колу?! 15.01.17 12.33

Портсигар 239 Список приговорённых Был типичный июньский день в Иерусалиме. На улице жара. А в магазине хорошо, кондиционер. Это был оружейный магазин. — Мы можем предложить пистолеты на любой карман. У нас есть новые и подержанные. Есть и раритеты, но все исключительно в рабочей форме. Например, оригинальный немецкий «Маузер» 1898 года, калибра 7,63 к нему прилагается деревянная кобура и 100 патронов, дальность прицельной стрельбы не меньше пять- сот метров. Всего 5,5 тысяч шекелей. А вот этот, «Браунинг» легко помещается в ладони, его рукоятка инкрустирована перламутром, в обойме восемь патронов. Всего за 1300 шекелей. Ну, если и это дорого, есть старая « Беретта» 22 калибра и бельгийский шестиза- рядный наган каждый по 600 шекелей. Продавец посмотрел на потенциального покупателя, сделал красноречивую паузу, предлагая ему осмыслить сказанное. — Ну, так что же решили? — Понимаете, цена для меня не главное, - вдумчиво произнес клиент. Продавец оружейного магазина «Мой калибр» уже с интере- сом посмотрел на собеседника. — А что же для Вас важно? — Хорошая убойная сила, легкость в ношении и конечно вме- стительность обоймы. — Чувствуется, что Вы не новичок в нашем деле. Что ж, могу предложить Вам « Глок-17», вместительность 17 патронов, легкий, из полимерного пластика, отдача при стрельбе незначительная. К нему полагаются две обоймы. Может стрелять из-под воды. Даже если его вытащить из грязи или песка он будет стрелять, как ни в чем не бывало. Более того, к нему есть складной приклад. Вместе с прикладом 4000 шекелей. Можно заказать усиленные магазины на 33 патрона.

Александр Борохов 240 — Вот это мне подходит, но мне нужно 6 усиленных обойм! -водушивился будущий обладатель «Глока» — Вы меня простите, а зачем Вам шесть усиленных обойм? Это же 198 патронов! Вы что, на войну собрались?! — Да, — серьезно произнес покупатель. — На войну со Злом. Злом с большой буквы «З». Я на такой пистолет, три года отклады- вал с каждой пенсии. Продавец слегка побледненел, но автоматически продолжал улыбаться. — А что Вы называете злом, с большой буквы «З»? — Я буду убивать плохих людей. Продавец побледнел еще больше. — Вы имеете ввиду арабов-террористов? — Почему обязательно арабов? Евреев. — А евреи-то Вам что сделали?! — Ну, не всех евреев, только врачей! Продавец начинает слегка заикаться — Ка-а-а-ких вра-вра-вра-чей? — Ясно каких! Врачей-вредителей! Тут продавец сливается с белой стенкой и уже перестав заи- каться, тихо спрашивает: — А как Вы их отличаете то, плохих от хороших? — Ну, это совсем просто,— разулыбался покупатель,— тот, кто у меня в списке, тот и плохой! И он достал из внутреннего кармана мятый листочек из тетра- ди в клеточку. — Вот, пожалуйста: номер один Зальцбург Марк, психиатр. Номер два Крейцер Ирина, психиатр. Номер три Тверской Хайм, семейный врач. У меня тут восемнадцать фамилий. Вам их всех зачитать? — Нет спасибо, я вам верю. Но как же вы решили, что они пло- хие врачи? — Я у всех них лечился. В горле у продавца пересохло, но вернулось исчезнувшее за- икание.

Портсигар 241 — Ввв-ам, на – на -навер-ннное потребуются запассс-ные ооо-боймы. По-о-о –ждите, я схожу на сссс-клад… На ватных ногах продавец зашел на склад и набрал «100» — Алло, полиция, я звоню из магазина « Мой калибр», тут ка- кой-то псих хочет купить пистолет и перестрелять два десятка врачей. Через пять минут в магазин ворвались пятеро спецназовцев, заломив руки, вывели «истребителя врачей» и передали бригаде скорой помощи. Артур Розенфельд, так звали этого «крестоносца», провел в больнице ни много ни мало пять лет. Каждые полгода он писал апелляцию. И вместе с ней на стол психиатрической комиссии ло- жилась петиция от 18 «приговоренных врачей», им очень не хоте- лось повторить судьбу 26 бакинских комиссаров… А комиссия, в которой тоже были психиатры, шла на встречу своим коллегам. Филейные части Розенфельда приняли на себя удар карательной медицины и были нафаршированы нейролепти- ками как фаршированные перцы, которые готовила его покойная бабушка Рива. Но однажды… Эта оборона была прорвана и не в меру ре- тивый адвокат, решил добиться свободы для Артура. Он переснял пухлую историю болезни, ползал по интернету как блестящая на- возная муха по трупу коровы, выискивая прецеденты. И вот од- нажды… ******** Мужчина еще раз любовно протер тряпочкой медную таблич- ку: «Заместитель главного врача, доктор Роберто Ривкин». Отойдя на два шага, он склонил голову к левому плечу и еще раз посмо- трел на надпись. — Конечно в Аргентине, у него был кабинет побольше, но все-таки… Нужно было сделать буквы покрупнее! — Извините к Вам можно? Мужчина недоуменно обернулся. — Вы уверены, что ко мне?

Александр Борохов 242 — Вы же зам. глав. врача этой больницы? – не то спросил, не то утвердительно произнес посетитель. Мужчина вздохнул и пригласил гостя в свой кабинет. — Cлушаю Вас. — Меня зовут Аарон Каплун, я адвокат Артура Розенфельда. — А кто это? — удивленно спросил мужчина — Вы что, не знаете своих пациентов? — в свою очередь уди- вился адвокат. — Видите ли, — начал уклончиво Ривкин, — я здесь недавно. У моего предшественника случился инфаркт и после реабилитации, он категорически отказался от должности.А причину не объяснил… — А, понятно…— сказал служитель Фемиды — Дело вот в чем, у вас незаконно находится на принудительном лечении мой подо- печный и я готов передать дело в более высокие инстанции, что- бы добиться правды! — и он вытащил черную папку под мрамор, размером с могильную плиту, на которой была наклеена надпись: « Артур Розенфельд». Роберто подумал, что его должность не такая уж и привлека- тельная, как ему казалось раньше. Он снял трубку и набрал номер заведующего первым мужским закрытым отделением и царствен- но произнес: — Доктор Концевой, зайдите ко мне сейчас. Да, это срочно! Через несколько минут в кабинет зашел плотный мужчина в очках и в футболке с надписью: «Лас Вегас». — Вот, — и Роберто указал пальцем на своего гостя, — жалобы поступают, что у Вас больные находятся на незаконных основани- ях. А Вы знаете, как у нас пресса реагирует на все, мы же в демо- кратической стране живем, а не в России! — А можно поконкретнее? — произнес заведующий и посмо- трел вызывающе на зам. глав. врача. — Речь идет о больном Розенфельде! — металлическим голо- сом произнёс Ривкин, пытаясь показать кто в кабинете главный. — А! Артур-Истребитель, теперь понятно! — Что? Что Вам понятно?! У вас человек пять лет как в застен- ках КГБ, а Вы даже шага к реабилитации не сделали. Так что не вижу оснований задерживать пациента, и сам буду присутствовать

Портсигар 243 на ближайшей комиссии и ходатайствовать о выписке. Да что Вы там за бумажку мнете? — Ах, эту! Так, ерунда. Санитар у Артура под подушкой обна- ружил… —Дайте сюда. « Седьмой, дополненный и исправленный спи- сок приговоренных». Что это за чушь? — Вы читайте, читайте! Ваша фамилия третья, после лечащего врача и моей… А Вы, если не ошибаюсь его адвокат Каплун? — Да, — с некоторым гордым вызовом произнес молодой че- ловек. — Вы тоже есть в списке, — радостно сообщил доктор Кон- цевой, — под номером восемь, после санитаров Хасана, Миши и Джорджа. Оба его собеседника напоминали двух рыбок без аквариума. Заведующий мужским отделением снисходительно улыбнулся и бросил небрежно в сторону нового зам. главврача: — Кстати, ваш предшественник, возглавлял шестой список…

Александр Борохов 244 У времени в плену. — Операцию надо сделать как можно быстрее. В вашем случае время играет важную роль. Если не сделаем операцию завтра, то может быть поздно, и вы потеряете слух на правое ухо. После- завтра я уже улетаю на конгресс. Я не слишком быстро говорю на иврите, вы успеваете понять? Петя сидел, как снайпер в засаде, сосредоточив всё своё внимание на единственном слове “зман”6, перевод которого он знал точно. Другие слова напоминали ему что-то, но что именно — Петя понять не мог. От усердия и желания понять пот обильно ка- тился по его лицу, несмотря на работающий кондиционер. Петя искренне и утвердительно кивал головой на все вопросы врача, так как ему было абсолютно всё равно, на каком из языков: суахи- ли, старо-марсианском или жителей Атлантиды, говорил доктор… Петя всё равно их не знал! К тому же здорово болело дурацкое ухо и шумело в голове. — Хамеша лэ эхад-эсре, махар ба бокер, муван?7 – и поймав наполненный нечеловеческой преданностью Петин взгляд, док- тор понял, что “ло муван” 8. Написал на листочке 10:55 и 27.05.03, и для убедительности помахал перед Петиным лицом указа- тельным пальцем, сопроводив фразой, знакомой Пете с детства: ”Ну-ну-ну…” Увидев знакомые цифры, Петя выпалил “кен”9, и глаза его за- сияли от гордости, как новые шекели. Понимая, что визит окончен, он уверенно добавил “Туда риба”10. Доктор Шмуэль Коэн одобрительно улыбнулся и тоже решил блеснуть своей лингвистической эрудицией: — До звиданий… 9 Кен (иврит) — да 10 Туда риба — искажённое «тода раба» (иврит) — большое спасибо

Портсигар 245 ******* Двадцать седьмое началось с того, что долбаный будильник, подаренный бабушкой Буней лет 40 назад маленькому Пете в день вступления в“пионэры”, встал. Стрелки застыли в почетном карау- ле на без десяти два. Петя с ненавистью посмотрел на маленькие золоченые буковки “Заря” и надпись “18 камней” и про себя до- бавил: “Двух не хватает, на один положить, а другим прихлопнуть”. С кухни вкусно пахло домашними пирожками, и Петя, сладко потянувшись, медленно встал и, всунув ноги в тапки, двинулся на запах. Когда его рука дирижаблем зависла над горкой пирожков и в сознании синей птицей проплыла мысль: “с картошечкой и грибами”. В ту же секунду, птица счастья была безжалостно сбита окриком жены: “Ты с ума сошёл, тебе через час оперироваться”. Переговоры были бесполезны. Мысль о том, что дети сожрут “его” пирожки, страшила Петю больше, чем сама операция. — В доме есть какие-нибудь часы? – перевёл Петя разговор на нейтральные рельсы. — Конечно, трофейные “Докса”, их твой дед привёз из Берлина, поставь их по часам на микроволновке и помни — доктор сказал: не опаздывать… Конечно, такси застряло в пробке, а на эти деньги можно было купить три пачки “Нобельс” 11 … В 10:52 такси остановилось у входа. Раненой птицей Петя взлетел на четвертый этаж. Хренов хронометр показывал 10:56. Когда Петя, распахнув двери, ввалился, тяжело дыша, в приём- ную, там воцарилась мертвая тишина. Нельзя сказать, что имен- но изображали посетители — картину “Не ждали” или последнюю сцену гоголевского “Ревизора”. Однако испуг и тихий ужас тускло освещал изнутри их лица. Реакция Пети была мгновенной: 11 «Нобельс» — марка относительно дешевых израильских сигарет

Александр Борохов 246 — Ну, чё уставились, на минуту всего опоздал! Я, что ли, пробки делаю?! Растолкав других пациентов, он приблизился к окошку, где си- дела медсестра. — Мне назначено на десять пятьдесят пять. Врач сказал, что это мой последний шанс. Ждать нельзя ни дня, — и окинув взгля- дом длинную очередь, угрожающе произнёс,— Я никого не пропу- щу. Муван? 12 Непонятно, что больше испугало сестру: само появление Пети или же неожиданное окончание “пламенной” речи ивритским сло- вом “муван”. Сестра, как кукушка из одноименных часов, запричитала “Ив- рит, иврит…”. Петя быстро окинул взглядом приёмную и, увидев нескольких шагах от себя молодую женщину с томиком Акунина, без лишних предисловий спросил: — Иврит знаешь? Девушка обреченно кивнула. — Ну, переведи этой глупой курице, что врач ждёт меня на операцию в десять пятьдесят пять, у меня жена дома волнуется, потому что мы упустили время. Уже два месяца тошнит, голова кру- жится, если не прооперировать сегодня, то поздно будет. Да, про курицу не надо… Перевод произвёл на сестру такое впечатление, как если бы она увидела вплывающий в приёмную “Титаник” с Годзиллой на капитанском мостике. — Зэ и-эфшар13 – с суеверным ужасом и слезами на глазах прошептала медсестра. — Это невозможно… — с опаской глядя на разъяренного Петю, перевела владелица томика Акунина. — Ещё как возможно, вот я сейчас войду в кабинет без преду- преждения… 12 Муван (иврит) – возможно 13 Зэ и-эфшар (иврит) — это невозможно

Портсигар 247 После перевода этих слов лицо медсестры слилось с цветом халата, и побелевшими губами она прошептала: “Тен ли афная…”14 — Направление, направление ей дайте,— быстро перевела мо- лодая женщина. Через пару секунд медсестра скрылась в дверях врачебного кабинета. Оттуда раздались всхлипы и обрывки фраз “коль ках мешуга”, “ло мэвин иврит”, “ани нивальти”, “тираги”, “ру- сит” 15... Дверь открылась. Занимая весь дверной проём, появился муж- чина в зелёном хирургическом халате. — Ну, кто тут срочно оперироваться хотел? — громко произ- нёс он. — Фу ты, ёлки-палки, хоть кто-то по-человечески говорит. Я так понимаю, доктора Коэна нет, значит вы меня и прооперируете. Доктор Коэн сказал, это критический период… — Да? И сколько же недель? — серьёзно спросил хирург. — Минимум восемь. А чего-то вы так мой живот рассматри- ваете? — Ну, скажем так, он недель на двадцать шесть — двадцать во- семь тянет, — задумчиво теребя бороду, произнёс хирург. — Нет, восемь, – убеждённо сказал Петя. — А если так, вы пло- хой специалист и ничего в ушах не понимаете! — Точно, не понимаю, – доктор благодушно кивнул головой, — это не мой профиль. — Ну, и какой же у вас профиль: только нос или ещё и горло? – язвительно спросил Петя. — Нет, — вздохнул доктор, — гораздо, гораздо ниже и глубже… Гинеколог я, аборты делаю. Зайдёте? 14 Тен ли афная (иврит) – Дай мне направление 15 ”Коль ках мешуга”, “ло мэвин иврит”, “ани нивальти”, “тираги”, “русит” (ив- рит) – «настолько сумасшедший», «не понимает иврита», «я была пораже- на», «успокойся», «русский».

Александр Борохов 248

Портсигар 249 Что главное в жизни? Никто нигде и никогда не любит, чтобы опаздывали. Просто, есть такая категория людей, которые любят, чтобы их ждали. У них у всех одно имя «НАЧАЛЬСТВО». Миша Раппопорт, к этой категории не относился. Он был в Нью-Йорке уже третий месяц, но не страдал от изо- билия свободного времени. Ему некогда была любоваться небо- скребами и витринами. Это может подождать! Главное найти ра- боту. Нет, работы у него хватало… Три раза в неделю по ночам он работал в китайской прачечной и еще два раза в итальянской пиццерии. Конечно, это совсем не то, о чем о мечтал, когда выи- грал грин-карт. Эх, вернуться бы к компьютеру… Он рассылал пачками свою автобиографию и уже побывал на 11 интервью и везде получал стандартный ответ: «Мы с Вами свяжемся…» Сегодня было интервью №12. Несмотря на то, что Мишка вернулся в свою однокомнатную квартирку в начале четвертого, и рухнул не раздеваясь в постель. Но уже в 6:30, он был на ногах. Холодный душ, тщательное бритье, одеколон «One Man Show», стакан молока с хлебом. И в путь… Конечно, на Манхеттене небоскребов, как сосен в тайге. Но попадались и такие, для которых подходит только одно описание: «Вот это, да!» Это был тот самый случай! Здание представляло гигантский стеклянный парус, парящий в бездонной голубизне неба. Бесшумный лифт поднял Мишу в головной офис фирмы. Он поправил узел галстука и вошел. — Здравствуйте, мне назначено на 11.30. Собеседование на счет работы. — Да, но сейчас только 10.30 — секретарша, больше похожая на голливудскую звезду, иронически улыбнулась.

Александр Борохов 250 — Знаете что, а попейте пока кофе. Вы какой любите? Гвате- мальский, колумбийский, эфиопский? - и она широко улыбнулась. — Я люблю черный… — Они все черные…Там есть кофеварка. Выберите себе по вкусу, - девушка снова улыбнулась. Миша попробовал все три сорта черного кофе и 1 капучино. Хотелось в туалет как из ружья. — А где у Вас тут туалет? - настророженно спросил он. — Налево по коридору, вторая дверь. — Простите, а где можно покурить? — Только у входа в корпорацию, внизу. — Это же спускаться 21 этаж! Ну ладно, время то еще есть! Мишка спустился и прикурил. До встречи оставалось 16 минут. Дверь открылась, и на крыльцо перед небоскребом вышел моложавый китаец. Достав из кармана пачку «Данхилл», он расте- ряно порылся в карманах. — Чёрт, опять забыл. Простите, у вас есть зажигалка? — обра- тился он к Мише. — Да, конечно. Китаец прикурил, и глубоко затянувшись, выпустил вверх струю дыма, после чего вернул зажигалку. — На работу пришли устраиваться? — участливо спросил он — Да. — А откуда? — Из Киева. — А, Россия… — Не Россия, а Украина. Мы теперь свободная страна. — А почему же Вы покинули, эту свободную страну? — А какая свобода без денег? Столько лет учился на програм- миста… — и Мишка безнадежно махнул рукой. — А вы что думаете, деньги дают свободу? — с горькой улыбкой спросил собеседник. — Это же распространенное заблуждение! Знаете, сколько нам, эмигрантам, приходится пройти унижений и слез, прежде чем чего-то достигнуть. Вы готовы оставаться за ми- зерную плату и работать по 14-15 часов в день с двумя выходны- ми в месяц? А выслушивать постоянные насмешки из-за акцента