Альманах прозы

Антология современной прозы АКАДЕМИЯ РОССИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Свеирянеябыбыльль Выпуск 4 МОСКВА 2020

УДК 882 ББК 84 А-72 АКАДЕМИЯ РОССИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Сверяя быль и небыль Антология современной прозы Выпуск 4 Руководитель проекта и составитель Татьяна КАМАЕВА УДК 882 ББК 84 ISBN 978-5-6044594-3-0 Четвёртый том Антологии современной прозы выпускается под эгидой Академии российской литературы, соблюдая преем- ственность прошлых изданий. В данную книгу вошли произве- дения разных жанров прозы: отрывок из романа, мемуары, новел- ла, повести, рассказы, быль, очерки и эссе. Авторами сборника являются не только члены Академии рос- сийской литературы, но и других писательских Союзов и творче- ских объединений. Писательская география сборника обширна. Бо́ льшая часть – это представители России, но есть из США и Германии. Сборник предназначен для большого круга читателей. ISBN 978-5-6044594-3-0 © Авторы, 2020 © Академия российской литературы, 2020 © РОО Литературное сообщество «Новые Витражи», 2020

НЕТ НА СВЕТЕ ДЕЛА ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ПИСАТЬ ПРОСТУЮ, ЧЕСТНУЮ ПРОЗУ… К читателю Писательство – это не профессия, это призвание, это ежедневный каторжный труд. Писатель должен донести свои мысли, чувства и эмоции до читателя, тем самым заставить его задуматься. А в конечном итоге – повлиять на систему взглядов, оценок и образных представлений о мире и месте в нём – человека, на отношение к окружа- ющей действительности и к самому себе... Перед вами очередной том Антологии современной прозы «Сверяя быль и небыль», и выходит он в юбилей- ный год 75-летия Победы над фашистской Германией. Наше поколение не видело войны. Мы – послевоенные дети. И знаем о Великой Отечественной войне из рас- сказов очевидцев, из хроники тех далёких, но незабыва- емых лет. О военном времени написано много романов, мемуаров, стихотворений и песен, снято большое коли- чество фильмов. Семьдесят пять лет мы живём под мир- ным небом. Но мир в наше время так зыбок, что тревога за отцов и матерей, братьев и сестёр, за наших детей и внуков, не даёт спокойно спать. И мы должны стремиться сделать всё, чтобы больше никогда не повторился ужас войны. 3

АНТОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПРОЗЫ Эта Антология начинается былью Георгия Анна. Его отец в Великую Отечественную войну был призван на фронт, воевал, был ранен. Воспоминания отца и легли в основу произведения «Сержант и генерал». С тёплым чувством автор описывает и послевоенную дружбу одно- полчан. О тяжёлых послевоенных годах – рассказ Аллы Свиридовой «Марфа». Она рассказывает, как трудно было пережить это время. Многие важные эпизоды по- казаны через восприятие девчушки, что даёт писателю ещё глубже погрузить читателя в то непростое время. О том, как люди не озлобились после войны, а, за- бывая о себе, спасали жизни других – повесть Михаила Лапшина «Наводнение». Его произведение о настоящих мужчинах, которые находят правильные решения. И ге- нерал-майор Мета́льников у Георгия Анна, и маршал Би- рюзов у Михаила Лапшина – чуткие, внимательные, не испорченные чинами, военные люди. Люди с большой буквы. Автор «Наводнения» пишет в подзаголовке «По- весть о любви». И действительно, эта повесть не толь- ко о жизни и судьбах людей в непростое время великой страны, но и о чистой преданной любви. А истинная любовь способна на самопожертвование и меняет чело- века настолько, что он начинает воспринимать мир по- другому. Писатель перестаёт быть писателем, когда его пе- рестают читать, но фантастические рассказы Хелью Ребане «Не все деревья одинаковые», «Моя голова» и «Страшная сила» будут читать всегда. Её повествования захватывают с первых строк. Интрига проходит через всё произведение и только в конце раскрывается. Писа- тель-фантаст придумывает свой новый мир. Чтобы, словно через увеличительное стекло, пока- зать людскую жизнь с её пороками и вредными привыч- 4

Сверяя быль и небыль ками, к приёмам фантастики обращается и Владимир Коблов в произведении «Третий уровень свободы». В другом ключе подаёт свои «почти фантастические рассказы» Валерий Бутов. Прикрываясь фантастикой в произведении «Чёрт из табакерки», он показывает прав- ду перестроечного времени. Да такую… что смеяться не очень хочется. В рассказе «Нечистая…», как бабка Анисья прозва- ла аспидно-чёрную поджарую курицу-молодку, читатель погружается в необычные отношения птицы и чело- века. Кто кого? А вот в «почти детективном рассказе» «Превратнос- ти судеб или перемена мест слагаемых» писатель лихо закрутил сюжет и заставляет читателя домыслить кон- цовку… Прозаик Ольга Волгушева в своих произведениях обращается к воспоминаниям прошлых лет. Из цикла «Мамины рассказы» в Антологию вошли три повество- вания: «От всей души», «Дудак» и «Степь». Прекрасные картины казахской природы не оставят равнодушным читателя. Узбекским национальным колоритом пронизан и рассказ Аркадия Мара «Репетиция». Особые слова хо- чется сказать о его «Этюде Скрябина». Автор так тонко и ненавязчиво раскрывает пони- мание мира музыки, что к последним строчкам рассказа начинаешь ощущать, что будто музыка выкована на на- ковальнях, а не звучит на рояле. Рассказ «Проводы хо- лостяцкой жизни» о вечном выборе между любовью и расчётом. Думайте сами. Решайте сами. О непростых судьбах трёх поколений женщин: ба- бушки, матери и дочери – поведала нам Нина Гаврикова в новелле «Стелла». Как бы не гнула их судьба, как бы не испытывал рок, какие бы подножки не ставило вре- мя, женщины находили силы подняться, выпрямиться и 5

АНТОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПРОЗЫ жить дальше, преодолевая все невзгоды. Учились нахо- дить выходы и радоваться жизни. В очерковых мемуарах Витольды Гагариной «Кто, если не я…» и «Град» читатель узнает о судьбе героини, которой пришлось пройти нелёгкий жизненный путь. Много испытала она: и потерю ребёнка, и переезд из родного Казахстана в Россию, и тяжёлый труд на земле, но это только закалило её. В путевом очерке Анны Барсовой (Барсегян) «На Пушкинском перевале» героиня вспоминает, как под- ростком побывала на знаменитом перевале, на котором А.С. Пушкин в 1829 году встретил арбу с телом варвар- ски убитого в Тегеране А. Грибоедова. Очерк неболь- шой, но интересный. «Да, память сердца обладает уди- вительной силой, она согревает нашу душу. Её не могут стереть ни годы, ни расстояния, она способна нести свой свет, своё тепло и щедро дарить это людям!» – заключает автор. В сборнике есть два мемуарных очерка Людмилы Солма (Тихомировой) «Харбинская икона» и «Аква- рели», в основу которых положены реальные исследо- вательские искания автора, которые так увлекают, что очерки читаются на одном дыхании. Мы часто сначала делаем, а потом думаем. И хоро- шо, если есть время, и ещё можно исправить содеянное и не пожалеть, а если – уже поздно? Так, в рассказе «Кураж» Марины Зайцевой (Голь- берг) простая затея обернулась трагедией. Если можно было бы всё вернуть… Но в прошлое нам нет возврата… Ольга Карагодина подошла с другой стороны к этой проблеме. Её герой в повествовании «Рейдерский за- хват» и «Судьба президента» слетел с «высоты» своего положения одним махом. Сам написал заявление. Сде- лал, а потом одумался, но… Сделал дело – гуляй!! Тре- тий её рассказ «Корпоратив», вошедший в данный сбор- 6

Сверяя быль и небыль ник, тоже вызовет улыбку. Только первые два написаны с сарказмом, а последний – с юмором. Высоту и низость человеческого духа показала Нел- ли Копейкина в рассказах из серии «Васильчик». Есть два типа людей: с одними тепло и уютно – таков Василь- чик. А с другими, как Инна («Улыбка Василия Петрови- ча»), сёстры Вера и Татьяна с матерью («Простофиля»), зябко и мерзко. Александр Лысенко – прозаик, словно сам участник описываемых событий. Его учитель математики («Экс- промт») по совместительству давал уроки пения… А тут вдруг проверка. И мы вместе с автором переживаем за учителя, как же он будет выпутываться из такого поло- жения. Другой его рассказ «Маршал и тромбонист» о двух мужчинах, случайно встретившихся, в парке. Бедный тромбонист, которые сутки не видел семью. Он ждал, как и весь оркестр, проводы маршала, но погода была нелётной. И все эти дни он разговаривал с человеком в спортивной форме и сетовал ему на погоду, на маршала, не догадываясь, что перед ним маршал и есть. Если маршал в рассказе А. Лысенко не раскрывает- ся перед простым тромбонистом, то в его исторической юмореске «О том, чего не знает Василий Катанов…» первый секретарь горкома партии Фёдор Степанович не терпит непослушания. Но простой люд опус-кает его с небес на землю. Сергей Либерт – прозаик из Германии – в произ- ведении «Судьба» показывает человека, который ищет смысл жизни. В грёзах он встречает свою судьбу в об- разе женщины в белом. Теперь цель его жизни – найти её. Картины мистики и реальности сплетаются в воспа- лённом мозгу. В миниатюрах из цикла «Вредные привычки»: «Утро, водка, сигарета», «Как хочется курить» и «Пре- 7

АНТОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПРОЗЫ одоление» – автор даёт читателю пищу для размышле- ния. Пить? Или не пить? Александр Шепель, писатель, поэт, публицист, юрист, прокурор, автор многочисленных художествен- ных произведений на историческую, военную тематику (романы, рассказы, детская литература и поэзия). В нашем сборнике его творчество представлено от- рывком из романа «По ту сторону измены». Отрывок озаглавлен «От взбучки до любви». Название говорит само за себя. Добавить нечего… Автор обращения «К читателю» не пытался навя- зать своё мнение или пересказать то или иное произве- дение. Он просто хотел заинтересовать, побудить чита- теля Антологии, чтобы тот открыл эту книгу и прочитал предложенное ему от корочки до корочки... Татьяна КАМАЕВА Член Союза писателей России, Академии российской литературы

Георгий АНН Анна БАРСОВА (Барсегян) Валерий БУТОВ Ольга ВОЛГУШЕВА Нина ГАВРИКОВА Витольда ГАГАРИНА Марина ЗАЙЦЕВА (Гольберг) Ольга КАРАГОДИНА Владимир КОБЛОВ Нелли КОПЕЙКИНА Михаил ЛАПШИН Сергей ЛИБЕРТ Александр ЛЫСЕНКО Аркадий МАР Хелью РЕБАНЕ Алла СВИРИДОВА Людмила СОЛМА (Тихомирова) Александр ШЕПЕЛЬ

Георгий АНН Георгий АНН г. Москва Прозаик, член Союза писате- лей России и Академии россий- ской литературы. Автор более десяти сборников прозы, поэзии и детской литературы. СЕРЖАНТ И ГЕНЕРАЛ Очерк приурочен к семидесятипятилетию нашей судьбоносной Победы над фашизмом Быль Посвящается светлой памя- ти моего отца и его соратника, комдива Метальникова П.И. *** С каждым пятилетием юбилейные даты нашей По- беды над фашизмом всё прибавляются и постепенно, незаметно пытаются скрыть под наслоениями времён живые, яркие картины тех огненных лет. Но память оче- видцев упорно и неизменно извлекает до сей поры не- известные хроники, сохраняя для нас образы и картины истинно легендарного времени. Благодаря этому, новые поколения проникаются героикой прошлого, с интере- сом учатся «науке побеждать» и служить с честью свое- му Отечеству. Естественно, сколько носителей таких хроник, столько и сюжетов, изложений на тему о беспримерной 10

битве наших отцов и дедов, которые достойно жили и Георгий АНН героически умирали, отстаивая свою землю от полчищ наглых, до зубов вооружённых завоевателей. Любой враг на Священной Руси – супостат! Но этот являл собой что-то особенное, с фашистской кровавой идеологией, заряжённый тевтонско-кайзеровским духом мнимой не- победимости. Он был чертовски силён, что доказывала его прыть и лихость, с какой железным катком прокатил- ся по всей, «поджавшей хвост» Европе во Второй миро- вой войне. Но упёрся в нашу страну, стоящую во главе Советского Союза. Характерная спесь, чванливость, патологическое самомнение погнали врагов дальше – на Восток. И они всей своей массой – огнедышащего железа и пушечного мяса вымуштрованных в боях миллионных дивизий – хлынули на нас, уверовав, что история начинается со дня их рождения, при этом плохо усвоив уроки прошлых за- воевательных контактов с Россией! Но наша история всегда писалась не намерениями, а реальными усилиями на грани подвига, коль речь шла о судьбе Отечества и её народа. В этом историческом подвиге участвовала вся наша страна и автор, сознавая грандиозность процесса и архисложность его изложе- ния, ограничился типичным примером отважной борьбы с коварным захватчиком, остановившись на боевой судь- бе только двух участников, которых он лично достаточно хорошо знал. Эти два человека были ровесниками, появившимися на свет одновременно с рождением нового ХХ-го века. Оба ещё не знали друг друга, но начинали войну на Кубани, где один, мой отец, жил и мирно работал, буду- чи сугубо штатским человеком, другой – наоборот, был уже давно профессиональным военным, боевым коман- диром, встретившим войну в чине полковника, команди- ра корпуса… 11

Георгий АНН Так, мне представилась возможность, как автору, не пройти мимо семидесятипятилетней годовщины Вели- кого события, более того, я посчитал священным долгом своим помянуть таким образом наших славных защит- ников, речь о которых впереди… *** Перед войной наша семья уже более десяти лет проживала на Кубани, в её столице – Краснодаре. Мой отец, Хачатуров Аркадий (Арташес) Михайлович, давно и успешно работал в торговой сети системы «Водник» Речного флота. Летом, в разгар навигации по главной водной дороге края – реке Кубани – отца на барже, как сейчас бы сказали, – супермаркете, направляли снабжать продовольствием, хозтоварами и ширпотребом шиб- ко заждавшееся за зиму население густо разбросанных вдоль реки прибрежных казацких станиц и адыго-чер- кесских аулов. Эту дылду – баржу – тянул тихоходный катерок, который аккуратно и точно приставал к причалу очередного поселения и зычным гудком оглашал о своём явлении народ. Так от поселения к поселению весь тёп- лый период года. Всё это порой происходило на моих глазах, поскольку иногда отец брал меня, пятилетнего, в торговые вояжи. Можно представить восторг мальца от такого неве- роятного счастья разных впечатлений и, главное, обще- ния с отцом после завершения дневных дел. Вёл я себя ненавязчиво, отцу нисколько не мешал, а иногда даже по его просьбе помогал – что-то подносил, относил. Тогда я впервые услышал, что в молодости он служил в мили- ции города Армавира, откуда был родом, и где прожива- ла вся его родня. Папины рассказы отличались неизмен- ным юмором и захватывающими картинками на всякие темы… Укладывал он меня спать на палубе в специаль- но устроенное ложе, и я каждую ночь рассматривал на 12

широкоэкранном южном небе огромные звезды. Они Георгий АНН были будто подвешены у самого моего носа. Такие при- родные волшебства заводили меня, я непременно что-то фантазировал и под урчание катерка крепко засыпал… Первые несколько месяцев после начала войны отец продолжал свои прежние дела на «гражданке». Фронт от Кубани был ещё достаточно далеко, и его, сорокалетне- го, явно непризывного возраста, не трогали. Однако, к началу 1942 года ситуация резко изменилась – враг «от- стал» от Москвы и переключил основные сила на Ста- линград (Волгоград) и Кавказ. Полчища фашистов устремились к Бакинской неф- ти через Северный Кавказ и Кубань. Фронт в результате растянулся от Прибалтики до Волги. Основной ударной силой Красной Армии, испытывающей нужду в воен- ной технике, оставались всё ещё её бойцы и командиры. Численностью людей постоянно старались компенси- ровать острую нехватку техники, но в яростных непре- рывных боях воинские подразделения заметно таяли, и надо было их доукомплектовывать. В сложившейся си- туации на Кубани была объявлена срочная мобилизация, что потребовало поднять до пятидесяти лет призывной возраст. Так отец враз очутился на войне, в одной из кубан- ских казачьих дивизий, с которой прошёл практически всю войну. Но в начале апреля 1945 года в Чехословакии (тогда ещё) был тяжело ранен и выбыл из строя, попав в военный госпиталь города Львова. Отмечу, что за боевое участие и пролитую кровь при освобождении братьев-славян, мой отец сержант Хачатуров А.М. был награждён этой страной медалью «Za hrabrost». До сих пор мне видится среди наград отца: ордена «Красной звезды», «Отечественной войны», ме- дали «За отвагу», «За боевые заслуги» и ряд других, эта чехословацкая медаль, которая была весьма приметна раз- 13

Георгий АНН ноцветной колодкой, к которой за колечко был подвешен позолоченный кружок с указанной чеканной надписью... После окончания войны, в конце 1945 года наша семья вновь воссоединилась в нашем доме, в Краснода- ре. Мы – мама, я, сестра возвратились из эвакуации, и отец, которого выписали домой из госпиталя на долечи- вание ещё с перевязанной ногой и тростью. И жизнь по- текла в мирном русле – дети учились, отец начал вновь работать в торговой сети города, мама с бабушкой хло- потали по дому. Со временем, когда у отца выпадало свободное вре- мя, мы беседовали на разные темы, в том числе и о про- шедшей войне. Он рассказывал интересные эпизоды из своего боевого прошлого. Начинал, как ранее отмеча- лось, в пехотном строю казачьего соединения, держав- шего оборону на Кубани. Затем после нескольких меся- цев упорных боёв, отступлений, наступлений произо- шло переформирования частей, и появилось совершенно новое соединение – 9-я Кубанская пластунская дивизия. Тогда неожиданно для него самого ему присвоили зва- ние сержанта и приказали заняться походной кухней – обеспечением казачьего питания в боевых условиях. Тогда он впервые услышал от отцов-командиров катего- ричный наказ рядовых воителей: «Как будете кормить – так будем и воевать!» А на войне, как на войне – чуть что не так и до трибунала рукой подать! Отец взял под козырёк и со свойственной ему смекалкой, упорством и ответственностью принялся за дело. И чего только не происходило на его тернистом пути в реалиях скромного снабжения военного време- ни, ещё и при непредсказуемых условиях погоды! В хо- де боевых действий требовалось доставлять еду на жар- кий передний край. Отцу со своей командой приходи- лось не только готовить, но и доставлять в горячем виде еду нашим бойцам. И вот в очередной раз, загрузившись 14

термосами за спину и в обе руки отец потопал к пере- Георгий АНН довой, откуда доносилась непрерывная канонада боя. Но его ничего не останавливало – пища вовремя должна быть в условленном месте. Когда он был в нескольких десятках метров от цели, фашисты начали интенсивный миномётный обстрел. Отцу пришлось залечь, а затем ползком, по-пластунски (даром, что ли числился в одно- именной дивизии) двигаться к передовой. Вокруг твори- лось светопреставление: оглушающие взрывы, «фонта- ны» из комьев земли и осколков... Так он передвигался какое-то время, пока очень близко не грохнулась очередная мина и не преградила ему путь. Вжавшись в землю, отец замер и сколько-то пролежал, явно чувствуя, как больно засыпает землей, и что-то тёплое растекается по спине. Тут же обожгла мысль – ранен, осколок подхватил, и кровь, тут как тут! Но ранение ему показалось странным, без острой режу- щей боли. Он стал рукой ощупывать спину, пристально рассматривать её увлажнение. Да, рука оказалась влаж- ной, но от чая в термосе, который был за спиной. Акку- ратно снял рюкзак, нашёл осколочное отверстие, к сча- стью, совсем небольшое, и заделал его кляпом из ветки. Еда была доставлена, и бойцы, по-мужски похлопывая отца по мокрой спине, удовлетворённо похваливали: «Ты, Михалыч, молодец и храбрец, спасибо тебе пре- огромное! Теперь мы зададим фрицам перцу, мало не покажется!» Вот так раскрывался смысл слов – как бу- дете кормить, так будем и воевать… Другой эпизод оказался связан с походными будня- ми дивизии. Стоял знойный август… По приказу командова- ния марш-броском предписывалось выйти на один из участков Фронта, подавить и отбросить противника. Колоны пластунов начали срочно выдвигаться в ука- занную точку. Как и полагается в подобных ситуациях, 15

Георгий АНН Хачатуров Аркадий (Арташес) Михайлович (1901 —1965) Участник Великой Отечественной войны. Сержант 9-й Краснодарской пластунской стрелковой дивизии они были экипированы полностью, что называется «под самую завязку». Можно представить: с одной стороны – марш-бросок, с другой – выкладка наиполнейшая – ка- рабины-винтовки, обоймы патронов, сапёрные лопатки, гранаты и прочие принадлежности. И всё это на себе, да под нещадно палящим солнцем! Отец рассказывал, что в темпе предстояло пройти несколько десятков киломе- тров до противника. Что делать, как выходить из этого положения?! И бойцы стали на марше сбрасывать, на своё усмотрение, боекомплекты, прибавили шагу и в срок попали в означенный район. Выйдя к неприятелю, пластуны в своей приметной форме: черкески с газыря- ми, папахи – примкнули к оружию блестящие на солнце штыки и за сотни метров до вражеских окопов, наступая спешным шагом, начали кричать: «Урааа!!!» 16

Надо сказать, что фашисты уже имели немалый Георгий АНН опыт столкновений с пластунами, лично подчинёнными нашему Верховному Главнокомандующему – И.В. Ста- лину. Тогда уже их окрестили «Сталинские головорезы» и старались по возможности не сталкиваться с ними, из- бегать активных боевых действий. Услышав боевой клич и увидев густую массу пластунов в ярких одеждах, со сверкающими клинками, немцы дрогнули и драпанули со своих позиций, не останавливаясь до тех пор, пока пластуны по приказу не прекратили преследование. Со слов отца, это оказался первый случай, когда победа им досталась без стрельбы с обеих сторон, причём с нашей – по понятной причине… Ещё один запоминающийся случай из военного про- шлого отец, как мне помнится, рассказывал с заметным волнением. Как уже отмечалось, в начале тысяча девять- сот сорок пятого года он лежал, тяжело раненный, в во- енном госпитале города Львова. Основные части наших войск гнали фашистов до Берлина, в освобождённых рай- онах оставались незначительные по численности гарни- зоны. Между тем, в этих местах против Советской вла- сти выступали многочисленные сборища бандеровцев, активно помогавшие в период оккупации гитлеровцам. В окрестностях большого города было ещё более неспо- койно, и гарнизонные командиры предупредили всех в госпитале об этом, выдав, на всякий случай, оружие для самообороны. Словом, спасение утопающих дело рук самих утопающих – мол, оружие при вас и всегда будьте начеку. Табельное оружие получили все раненые – и хо- дячие, и лежачие. Отец относился к последним, к тому же очень тяжёлым, поскольку рана оказалась весьма серьёзной, на грани ампутации из-за реальной угрозы гангрены. С трудом, но обошлось. Помог пенициллин, который в то время начали нам поставлять Штаты, и отец избежал губительной инвалидности. 17

Георгий АНН Однажды, в начале мая, ранним утром сонная гос- питальная тишина внезапно взорвалась сотнями и более автоматных и пистолетных выстрелов. Естественно, ра- неные тут же схватились за оружие и прильнули к палат- ным окнам с твёрдым намерением обороняться от пред- полагаемых врагов – бандеровцев. Тягостное ожидание среди беспорядочной стрельбы как-то внезапно смени- лось неудержимым ликованием от радостной вести – Победа, мир, конец войне! …Через несколько месяцев отца, боевого сержанта, как и миллионов подобных воинов, демобилизовали, от- правив домой. Каждый из них в меру сил совершил свой подвиг во имя великой Победы!!! *** Судьба другого героя нашего повествования – Ме- тальникова Петра Ивановича – с юных лет складыва- лась по восходящей на военном поприще. В начале От- ечественной войны он уже в звании полковника во главе казачьей дивизии воевал на Кубани. Тогда местные ак- тивно участвовали в боях с фашистами, хотя часть ка- зачества, как известно, перешла на сторону немцев. Ка- заки вспомнили все свои кровавые раздоры с Советской властью после революции и в период жестокого раскула- чивания. Но подавляющее большинство казачества под- нялось на захватчиков, отстаивая родную землю, своё Отечество... В середине сорок третьего по инициативе кубанцев началось активное формирование уникального соедине- ния: 9-й Краснодарской пластунской дивизии. В обраще- нии, опубликованном в «Известиях», говорилось: «Ка- заки-кубанцы всегда били иноземных захватчиков, они сражались в Отечественной войне 1812 года. Они оборо- няли Севастополь в 1854–1855 г.г. … по примеру своих предков просим сформировать Кубанскую пластунскую 18

Георгий АНН Пётр Иванович Мета́ льников (1900 –1969) Советский военачальник. Участник Гражданской и Великой Отечественной войн. Командир 9-й Краснодарской пластунской стрелковой дивизии, генерал-майор дивизию. Наши пластуны в боях за Родину покажут про- клятому врагу, что такое казак». Ставка Верховного главнокомандования одобри- ло эту инициативу. Дивизия стала формироваться под личным наблюдением И.В. Сталина. По свидетельству начальника оперативного отдела Генштаба генерал-пол- ковника С.М. Штеменко, Сталин даже вызывал в Ставку командира дивизии П.И. Метальникова. Заслушав до- клад о ходе формирования новой дивизии, вручил ему генеральские погоны и утвердил командиром пластунов. В армейской истории впервые появилось соединение, экипированное в лучших традициях казачества, отлич- ное от общевойскового обмундирования. Их форма за- метно бросалась в глаза: чёрные черкески с газырями, 19

Георгий АНН кубанки, алые бешметы и башлыки. Пластуны представ- ляли особый род, казаки – пехотинцы, с исключительной выносливостью, отвагой, умением стрелять без прома- ха, подбираться к врагу тихо и незаметно, пластом при- жимаясь к земле-матушке. И этим славным воинством с успехом командовал генерал Метальников. Не одно сражение было выиграно, благодаря его личному пол- ководческому таланту, военному опыту и примерному мужеству. В разгар боя он не отсиживался в штабных стенах, а всегда был на переднем крае и зорко следил за ходом операции. На марше вместе со своими штабны- ми шёл впереди колонн пластунов, а без надобности не разъезжал на «Виллисе». Вся дивизия знала об этом и от- вечала ему искренним уважением, исполнительностью, стремлением не подвести, оправдать его доверие. К этим качествам комдива ещё прибавлялось постоянное, ис- ключительно доброе отношение к своим подчинённым любого уровня. В нём начисто отсутствовали какие-либо проявления комчванства. И это в условиях военного вре- мени, где требовалось жёсткая дисциплина, собранность и никаких сантиментов. Но Петр Иванович своей интуицией, мудростью по- нимал, что никогда, ни при каких, даже чрезвычайных обстоятельствах не отменялась человеческая доброта, забота о подчинённых, поэтому он всегда старался избе- гать неоправданных жертв. Всю войну он придерживал- ся такого кредо, что полностью оправдало себя. Так он за время боевых лет сроднился со своими однополчанами, многих знал в лицо, знал боевые поступки, человеческие качества, умения каждого. Например, приметил сержанта Хачатурова А.М. и знал его как одного из лучших умельцев армейской кух- ни, уважительно и доверительно к нему относился, при случае обращался с поручением собрать стол для посе- щавшего его высшего комсостава. 20

Тем временем война перешла на вражескую терри- Георгий АНН торию, где также проявлялась с кровавой ожесточённо- стью. Чувствуя неминуемое своё поражение, противник изощрённо, с маниакальной отчаянностью всюду сопро- тивлялся нашим пластунам. Генерал Метальников прошёл во главе особой ле- гендарной дивизии от Кубани до Эльбы. Москва шесть раз салютовала победам славных кубанцев – по числу особо значимых операций, которые в составе фронта осуществила дивизия во главе со своим комдивом. Генерал Метальников П.И. за успешное, професси- ональное руководство Краснодарской пластунской ди- визией неоднократно был отмечен Правительственными наградами: орденами Ленина, боевого Красного знаме- ни, Отечественной войны, Кутузова второй степени, и многими отечественными и зарубежными медалями. Особо следует указать на ряд персональных благодар- ностей от Верховного Главкома товарища Сталина И.В. Через год после окончания войны Петр Иванович ушёл в отставку, возвратился в родной Краснодар, где в течение ряда лет возглавлял краевую организацию ДО- СААФ и активно участвовал в работе Совета ветеранов войны… *** Судьбы людей, некогда годами шедшие рядом, ино- гда неожиданно вновь пересекаются. В начале пятидесятых годов Петр Иванович шёл по главной магистрали города – улице Красной. Ранее от- мечалось, что в центре этой улицы располагался главный гастроном города, где уже несколько лет трудился мой отец со своим дружным коллективом. Работал, как мне помнится, без соблюдения всяческих трудовых норм – время диктовало свои правила, поскольку с трудоустрой- ством была настоящая напряжёнка. Не счесть сколько 21

Георгий АНН раз с маминой подачи я, старшеклассник, ходил за от- цом и только к восьми вечера удавалось отнять его от работы. А ведь в восемь утра он уже спешил на работу, которая, к счастью, находилась близко, в нескольких кварталах от нашего дома на ул. Комсомольской, распо- ложенной также в центре города… Так вот, наш генерал шёл, озабоченный разными мыслями, и неожиданно в поле его зрения попадает че- ловек, переходящий улицу буквально в нескольких мет- рах от него. Что-то знакомое показалось в облике этого прохожего и он, пристально вглядевшись, узнал своего однополчанина. Цепкая память командира, за время вой- ны имевшего дело с множеством пёстрых лиц подчинён- ных от рядовых до офицеров разного ранга, не подвела и на этот раз – двух мнений быть не может: явно перед ним вышагивал его шеф армейского общепита. И ге- нерал окликнул: «Сержант Хачатуров!!!» Последний встал, как вкопанный, оглянулся на окрик и с возгласом: «Товарищ генерал, здравия желаю!» – бросился навстре- чу своему комдиву. Они крепко, по-мужски обнялись, радостно потискали друг друга и заговорили наперебой, ведь такая встреча – нарочно не придумаешь! Со временем их отношения плавно перешли в креп- кую дружбу – в том числе домами. Помню, как будучи школьником, неоднократно видел Петра Ивановича с женой и дочерью у нас в гостях. Девушка, мне ровесни- ца, была словоохотливая, и мы с ней очень даже ладили, уединялись в нашем саду, пока взрослые сидели за сто- лом в гостиной, делились новостями и вспоминали о своей прошлой жизни. Годами позже, когда отец уже ушёл из жизни, мама переехала к своей дочери в Харьков. Она периодически, когда ездила на лечение в Сочи, останавливалась в лю- бимом Краснодаре, у родного брата. В ту пору бывало я её сопровождал из-за обоюдного желания почаще ви- 22

деться – ведь я был обременён семейными заботами. Георгий АНН Жил в Москве. Так вот, в одну из таких поездок, во вто- рой половине шестидесятых, мама предложила навес- тить Петра Ивановича. Она его очень уважала и всегда дружелюбно, с теплотой к нему относилась. Мы созво- нились с генералом и поехали. Он радушно нас принял, был заметно взволнован и рад, рассказывал немало вся- ких интересных случаев из боевой жизни. Общение ока- залось необычным, содержательным, а напоследок Петр Иванович обратился персонально ко мне и с присущей ему мудростью сказал: «Знаешь, Георгий, на нашу долю пали судьбоносные испытания, и мы выдюжили! Но вам более тяжко придётся в век ядерного противостояния. Мужайся! Готовь себя к нему. На тебя и на таких как ты лягут заботы по защите родной земли. Ответственность за судьбы следующих поколений. И здесь нужно быть достойными продолжателями достойной истории. Исто- рии единственного в своём роде нашего родного, вели- кого Отечества. Словом, старайтесь не подкачать. Знамя в ваших руках, стремитесь держать его гордо и высоко!» С таким напутствием мы распрощались с нашим боевым Генералом… Но к счастью, пророчества мудрого легендарного воителя не оправдались – прошедшие десятилетия мы прожили и продолжаем жить без тотальных военных потрясений, без применения ядерного оружия. Пусть этого избегнут и наши дети, и наши внуки, да и все люди на нашей единственной в своём роде планете Земля, на- всегда избегут ядерного апокалипсиса. Людям нужен мир! И только мир для полного счастья под голубым, на- полненным солнцем куполом! *** Здесь, пожалуй, стоит поставить логическую точку в рассказе о двух участниках Великой Отечественной 23

войны двух хорошо знакомых и дорогих мне людях. Это они и им подобные в суровую годину нашествия беспо- щадного фашизма на нашу землю без колебания встали на защиту родного очага и его будущего – детворы, вроде меня тогдашнего. Это они собирали их, рассеянных вой- ной по нашей земле, потерявших родителей, кров, тепло- ту очага, и устраивали в детские дома. Там их обували, одевали, определяли учиться, и так возвращали к нор- мальной человеческой жизни. И у этой поросли опять появлялось детство, ребячливость, словом, оттаивали души, загорались глаза и сердца, появлялась надежда на интересное и достойное своё будущее. Мы до конца своих дней должны сохранять светлую память об этих славных людях, патриотах своей Родины, без устали помнить о них и передавать эту память последующим поколениям убедительно, всеми доступными средства- ми и способами. Сержант и генерал… Это всего несколько эпизодов из боевой жизни двух воинов. А сколько их было… 24

Анна БАРСОВА (Барсегян) г. Екатеринбург Поэт, прозаик, переводчик, литературовед, член Союза рос- сийских писателей, Академии рос- сийской литературы. Лауреат Всероссийских премий и фести- валей. Автор множества книг, поэтических сборников, методи- ческих пособий. ПУШКИНСКИЙ ПЕРЕВАЛ Я стал подыматься на Безобдал, гору, отделяющую Грузию от древней Армении. Широкая дорога, осенённая деревьями, извивается около горы… На высоком берегу реки увидел против себя крепость Гергеры. Три потока с шумом и пеной низвергались с высокого берега. Я пере- ехал через реку. Два вола, впряжённые в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил я их. «Из Тегерана». – «Что вы везёте?» – «Грибоеда». Это было тело убитого Грибое- дова, которое препровождали в Тифлис. А. Пушкин «Путешествие в Арзрум» Всегда буду помнить Пушкинский перевал. Была я на перевале подростком, много лет тому назад. Повёз отец, решил показать это удивительное, памятное место. Перед поездкой он рассказал мне о событии, которое произошло здесь в 1829 году летом: «Ты побываешь на том месте, где А. Пушкин встретил тело варварски уби- того в Тегеране А. Грибоедова, русского посланника». 25

Анна БАРСОВА И вот – мы в пути. Маленький автобус с трудом ка- рабкался по извилистой горной опасной дороге. Каза- лось, чуть свернет, и мы – на дне пропасти. Отвлекало то, что вдали можно было увидеть зеленые кусты, гори- зонт и белые небольшие облака, повисшие спокойно над ущельем. Казалось, они отдыхали, ничего их не заботи- ло, не волновало. Наконец автобус остановился. Дальше высокий подъём в гору. Дорога пыльная, но надо одолеть! Мы пешком пошли к деревне. Вот и она. Добротные краси- вые каменные дома, прозрачная яркая зелень садов и до- рога посреди деревни. У дороги – родник. Вода журчит, поет… Жители деревни подошли к нам и стали расска- зывать, что здесь, на этой дороге, А. Пушкин встретил арбу с телом человека. Поэт спросил сопровождающих: «Откуда? – Из Тегерана. – Кого везете? – Грибоеда». Родник решили построить в 1937 году в память об этой встрече. И теперь каждый, кто сумеет подняться на вершину перевала, может выпить воды. Позже, как я уз- нала, родник был перенесён вниз, к трассе, чтобы обес- печить к нему легкий доступ. Здесь был и барельеф, рассказывающий о памятной встрече. В наше время лю- 26

Анна БАРСОВА Барельеф на памятнике А.С. Пушкину на Пушкинском перевале в Армении бители и почитатели творчества великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина собираются на этом перевале, где стихами и романсами отмечают празднич- ную дату – день рождения поэта. Я выпила воду из родника. Вода удивительно хо- лодная, приятная и вкусная. Её можно пить и пить!.. Но больше всего мне запомнился пейзаж, он стал меняться, будто готовился что-то рассказать и показать нам. Обла- ка, которые спокойно висели над ущельем, вдруг приоб- рели странные формы и стали окутывать горы. Они ме- няли свои очертания, всплывали вверх, спускались вниз, в долину. Вдруг огромное море облаков, туманное и ма- товое, наполнилось светом, порозовело и повисло в небе, над нами и деревней. И там, в этом облачном море, я уви- дела арбу, людей, а рядом человека, похожего на Алек- сандра Пушкина. Не знаю, была ли это игра воображе- ния или природа какими-то таинственными красками нарисовала картину, но она осталась в моей памяти. Эта незабываемая поездка послужила созданию стихотворе- ния «Пушкинский перевал»: 27

Анна БАРСОВА В горах далёких – перевалы, там есть один в тени снегов: бьют воды, воды Безобдала,1 и нежен контур облаков. Там, на высоком перевале, мы были в середине дня, и не страшили нас обвалы, и свет был соткан из огня. И в этом свете возчик плыл в арбе и тёр глаза сухие, и Пушкину он говорил, как “Грибоеда” погубили. … Свечою тонкой дни истают, закатом век тот догорит, но встречу эту в очертаньях природа бережно хранит! Да, память сердца обладает удивительной силой, она согревает нашу душу. Её не могут стереть ни годы, ни расстояния, она способна нести свой свет, своё тепло и щедро дарить это людям! 1 Безобдал – гора на Пушкинском перевале. Ранее – Двальский перевал. 28

Валерий БУТОВ с.Бессоновка, Пензенской области Поэт, прозаик, член Союза писателей России, Союза жур- налистов, Академии российской литературы. Автор более двад- цати книг стихов и прозы для взрослых и детей. Воин-интернационалист. ЧЁРТ ИЗ ТАБАКЕРКИ Почти фантастический рассказ «Ну, что… Иванов Пётр Сидорович, болит голова? Болит, родимая, болит головушка. Да и внутрях мутор- но… До гробовой заначки добрался – до-жил-ся…» – человек тяжело опершийся руками о стену, с трудом поднял голову и долгим мутным взглядом посмотрел в зеркало на своё невзрачное лицо. – Физия обыкновенная – спитая… – наконец мед- ленно с горечью вымолвил он. – Как-всё-обыкновенно, до… тошноты. Вот уже третий год он жил в этом дедовском доме один по причине… Пётр Сидорович пошарил под дива- ном, надеясь найти там какую-нибудь, вдруг случайно закатившуюся туда, бутылку, и закашлялся от пересох- шего и горящего адским огнём горла. Жгло в желудке и ниже… Адский огонь требовал, чтобы его залили. Долго своею дрожащей рукой он не находил в правом дальнем 29

Валерий БУТОВ уголке уже самого дивана заветной бутылочки, припря- танной именно на такой вот случай… Пусть из самых дешёвых – «Железнодорожная»… Но сколько раз имен- но эта заначка и именно э т а пусть самая дешёвая, вы- ручала его в такие тяжкие дни безденежья и безнадёги на то, что кто-нибудь вдруг появится и принесёт эту от- вратительную, но, ох, какую живительную влагу… «Самопал», собственного изготовления, конечно, у него был… припрятан в …тс…с… – это уж на самый чёрный день. К тому же… так уж было заведено у Пет- ра Сидоровича на основе долголетней практики, начи- нать питие надобно, как порядочному, – с «казённой»… А потом уж… Пётр Сидорович судорожно шарил по фанерному гулкому дну… Конечно, его «коньячок-с», изготовленный из са- харной свёклы с добавлением пшеницы, настоянный на коре дуба и корнях солодки, намного приятнее этой казённой, однако, крепок, окаянный! Поэтому для «на- чала» не годится. Есть ещё и просто «самопал» в другой заначке... Этот для первой стопки грубоват и... «пахуч». Если его первым принять в нутро, вывернуть может. А этого Пётр Сидорович не любил – низко и отврати- тельно со стороны. Да и по вкусовым ощущениям... – Бр-р!.. Забыв о чёртовом радикулите, он, опустившись на оба колена, приподнял угол дивана, и… – О! – спасены традиция, приличия и вкусовые рецепторы… По гулко- му днищу дивана покатился предмет, который мог быть только заначенной им «Железнодорожной». …Пётр Сидорович налил полстопки. Глянул на просвет. И налил ещё… Кривясь и морщась, медлен- но выцедил «эту гадость»… и облегчённо перевёл дух: «Прошла!» 30

Он сидел, откинувшись, и ждал, когда притупится Валерий БУТОВ острое жжение в желудке и благодатное тепло потечёт по всем его венам и жилам, по всем перифериям его тела, в том числе и к голове… А потом заиграет, запоёт и нахлынет блаженная тёплая нежная волна! И вдруг в его голове, в которой стало светать, как мартовским туманным утром, возникли обрывки его прежней мысли… «…по причине…» И из этих своих неоформленных мыслей он снова понял, что причина была… Первая жена, бывшая про- давщица продуктового киоска, ушла к молодому трени- рованному бывшему учителю физкультуры… Как только спекуляцию разрешили, и они тоже стали «пред-пре-ни- ма-те-лями» – мать вашу! – «Челноки» – чужой товар на чужие бабки, занятые государством под неизвестно какие проценты, из-за «бугра» в родную Страну начали возить. А его – Иванова Петра Сидоровича – «Ударника комтруда», без пяти лет почётного пенсионера Всесоюз- ного значения… безработным сделали? …Вторая жена. Да… была и вторая… Хороший, од- нако, попец у этой парикмахерши был!.. Потому-то и сбежала от безработного… без пяти минут, то есть, без пяти лет пенсионера Всесоюз… Знала она, что такая поп- ка всегда… всегда её прокормит. А здесь… а здесь ещё и этого старого козла, пенсионера недоделанного, кормить. Пётр Сидорович снова ощутил во рту и где-то там, «внутрях», горечь от всплывших в памяти словах этих обидных… Разве он не искал? Разве он не предлагал свой тридцатилетний опыт лекальщика-инструменталь- щика? Да только правителям страны в то время не ле- кальщики нужны были, не колхозники для подъёма и восстановления своего собственного производства и сельхоз… а лакальщики да лизальщики, да торгаши добром народным, душами и телами своими, и телом страны вот этой, в которой… 31

Валерий БУТОВ Пётр Сидорович уже не в стопку, а в привычный гранёный стакан выбулькал содержимое «Железнодо- рожной». И, запрокинув голову, вылил, словно в горло- вину кувшина… Затем он покрутил легонько головой, погладил себя по груди, желудку, животу, как бы сопро- вождая живительную влагу… – Принята, родимая! – и расслаблено откинулся на спинку заскрипевшего слегка при этом стула. «…А завод-то продали… За копейки продали… А у кого тогда были деньги? У рабочих – не было. У колхоз- ников – не было. У учителей и учёных тоже – не было. А вот, у кого они были?.. Откуда они были? – Почему-то никто и не спросил? Тем и продали почему-то, за копей- ки? Один его станок с ЧеПеУ, на котором он мог любую программу под любую заказанную деталь подобрать и настроить… Один такой станок в два раза больше той продажной цены завода стоил… Неужто те, кто прода- вал и разрешения, то бишь, команду давал, по неопыт- ности своей профессиональной не знали, аль не ведали об этом? Экономистов не было? Или патриотов своей стра- ны не было? Аль другая цель у правителей тогда была? Другая цель… ″По причине″... По причине… Вот, свет и газ гро- зятся отрезать… а у него только спасительный ″НЗ″ и остался. Всё выгреб… выгреб-бла… бля... жопастень- кая, пока он огород у бабы Дарьи копал. Сот десять – не менее. Дом крайний, земля у неё не меряна… При- шёл с работы с бутылкой, булкой хлеба и килькой-кон- сервой… – стервой… А стервы-то уже и след простыл. На иномарке подъезжали… соседка Валентина видела… ви-де-ла. Де-ла… де-ла… А чё, было, не позвать? Помог бы собрать и погрузить… Глядишь, хоть бы чего-нибудь из ценного оставил бы… Цен-но-го бы… оставил». 32

Пётр Сидорович вдруг неожиданно резво поднялся Валерий БУТОВ с жалобно скрипнувшего стула, дошёл до плательного шкафа, опустился на колени и пошарил внизу, нащупал шляпку небольшого гвоздика, потянул… Что-то похожее на небольшое дощатое донышко, мягко шлёпнулось, и Пётр Сидорович понёс к столу свёрток в серовато-бе- лой материи, бывшей, вероятно, когда-то куском ста- рой простыни. Он нервно развязал тугую затяжку узла и стал бережно выкладывать содержимое на стол… «Хоть это-то-то… прости Господи, не увезла…» Семейные ре- ликвии Пётр Сидорович Иванов берёг свято… «Хотя, вот, за орден Отечественной войны Витька-шельмец, соседский оболтус, говорит, до тысячи ″зелёных″ мож- но выторговать. Медаль ″За храбрость″, говорят, за две стодолларовых бумажки можно отдать. ″За победу над Японией″… – отец войну под самый конец прихватил… ...А дедовскую ″будёновку″ мать не уберегла… Мыши сгрызли. Вздумала она в ней семена до весны хранить. Жаль… Сколько в ней Петька саблей деревян- ной и прутком из толстой проволоки чертополоху по- рубал, сколько голов подсолнухам снёс. Сколько тык… тык… ов истыкал, пока от отца… костылём по горбу не схлопотал. Ушёл батяня… В первый год этот – пе-ре-стро-еч- ный ушёл. Сгорел. От думок и сгорел. С горя… ″Такую страну просра…″ – так батяня и прошептал, уходя…» Вот тогда, закрыв отцу глаза и подвязав бинтом острый подбородок, чтобы рот у покойного не щерил- ся… и запил Пётр Сидорович в первый раз. Сразу – после похорон… Неделю… Думал, либо с ума сойдёт, либо от водки сгорит… горит… печёт. Печёт душеньку и боль, и горечь, и обида. «Не-ее… не продам… В долг возьму у Витьки-обол- туса… отдам потом». 33

Валерий БУТОВ Рука медленно потянулась к старинному серебру. Три тонкостенных стопки… «″Под-хо-рун-же-му… Си- дорову Ивану Петровичу… За участие в туркестанском походе″. Рюмка на тонкой витой ножке… ″Хорунжему… За джигитовку в 1905 году…″ Хорунжий… Хоругвь, знамя, кажется… – пьяно размышлял Пётр Сидорович, – под-хору-говью… ю, значит, под знаменем. Выходит – зна-ме-но-но-сец, – решил Пётр Сидорович и удовлет- ворённо крякнул… – Странно, однако… В 1905… – и за ″джигитовку″?» Он неуверенно и с сомнением покрутил тяжёлой непослушной головой. И взял в руки сосуд, похожий на большой серебряный фужер, или небольшой кубок… Ножка высокая, гранённая… «За личную храбрость и преданность Государю… Есаулу… 1916 год». «″В терновом венке революций… грядёт… шест- надцатый год…″ – В.В. Маяковский. В школе прохо- дили, помню… Всё помню. Не знаю только, зачем всё помню… Потому и… Нет. Это тоже н е л ь з я. Это… История… И моя тоже. А это что за штуковина… с выпуклыми потёртыми боками и с петелечкой на тонкой шейке, изогнутой на бок, вероятно, для удобства пользования? Сверху вы- пуклая крышечка на защёлке… Вероятно... – та-ба-кер- ка…» Пётр Сидорович отодвинул её в сторону, осто- рожно сложил остальные семейные реликвии в старую серую тряпочку и, пару раз пошатнувшись, отнёс на прежнее место. Табаком он не пользуется. Сигаретами «Прима» об- ходится… Пачка – на три… дня. «Таблетки в ней хра- нить, что ли? – и прежде, чем открыть, решил про- тереть табакерку от пыли и налёта времени и увидеть её настоящий блеск. – Неужто, и в самом деле, серебря- ная?» 34

Пётр Сидорович взял в руки шерстяной носок Валерий БУТОВ не первой свежести. Понюхал его и неожиданно чих- нул. «Да, дожил… Носки постирать некогда». Однако, ниче-го более подходящего, чтобы заставить заблестеть ме-таллическую табакерку, под рукой не оказалось. «Манжетка, кажется, почище, – невесело подумал Пётр Сидорович, и, взяв вещицу в слабую левую, стал не- твёрдой правой тереть её выпуклые бока. – Интересно, сколько за неё могут дать, если и в самом деле серебря- ная?» Шерстяная ткань проявила местами серебристую поверхность табакерки. «Смотри-ка, и впрямь, серебряная. Старинная, ви- дать… Интересно, кому она принадлежала и почему её кто-то сохранил?» Пётр Сидорович, рассматривая засеребрившуюся поверхность, не сразу обратил внимание на какое-то не- понятное, похожее на тараканье, шуршанье внутри таба- керки. «Во те на! Неужто, и туда забрались? И чем они там питаются? Этого мне только не хватало», – Пётр Сидо- рович осторожно над мусорным ведром отодвинул за- щёлку с выпуклой крышечки… …Бойкое существо, похожее на чёрного сверчка, выпрыгнуло из табакерки, встало на задние ножки, кру- танулось вокруг оси и скрипучим, как бы проржавев- шим, голосом негромко проблеяло: – Чего-с изволите-с, господин хороший? Тяжело замутнёными глазами Иванов поглядел, по- глядел на выросшую уже со спичечный коробок жив- ность, похожую на маленького старого доходягу-козла со свалявшейся от долгой зимовки шерстью. Потом он неуверенно подтянул указательный палец к большому, сложил «щелчок»… – Развелось вас здесь… «семейников»! 35

Валерий БУТОВ Но, то ли палец его не послушался, то ли кто его отвёл в сторону, щелчка не получилось, рука сорвалась с локтя. Иванов качнулся и рухнул было головой в са- латницу, но что-то мягкое подхватило его голову, взяло за плечи, выпрямило, чуть потрясло и поставило верти- кально. – Ты кто? – Иванов тем же пальцем ткнул в сторону существа и почувствовал, как палец упёрся во что-то непроницаемое. – Я? Чёрт! – существо крутанулось на одной нож- ке, притопнуло другой, словно копытцем, и уселось на пачку сигарет. – Выпить… хочешь? – Иванов потянулся к бутылке с мутноватой жидкостью. – Никак нет-с. На службе не употребляем-с. – И у кого же ты на службе? – У вас, господин хороший! – У меня?.. Тогда – пей!!! Чёртик живо, будто только и ждал этого приказа, спрыгнул с пачки, обмакнул свой длинный-предлин- ный, как у крысы, хвост в самогонную лужицу, остав- шуюся от опрокинутой Ивановым четвёртой стопки и недосо́ санной им до конца по причине тяжести головы... Чёрт снова уселся на пачку «Примы», положив ногу на ногу – так ему было удобнее не придавить хвост. Взял его передними лапками и стал медленно посасывать, как будто он с похмелья выцедил перед этим кружку пенис- того пива, увлажняющего своими божественными пара- ми воспалённые с похмелья ноздри, и теперь с жаднос- тью и наслаждением покусывает и посасывает вялыми губами жирненькую, пахнущую морской, а может, прос- той солью спинку, высушенной на жарком летнем солн- це, тараньки. – Так, значит, говоришь, служишь? Это хорошо. А я вот без службы остался, без работы, значит… Хо- 36

рошо служишь? Я хорошо работал… Одних грамот, Валерий БУТОВ посчитать, – вот эту комнату обклеить можно. Ха! И об- клею. Вместо обоев… Бывший ударник труда… Иванов Пётр Сидорович сэкономил затраты на ремонт своей квартиры… – Иванов хрустнул лежалым сухариком, но зубы не взяли самосох. Иванов чертыхнулся с употреб- лением чисто-русского лексикона, и положил самосох в ещё оставшуюся на столе священную жидкость… – Пусть отмокает, да и добро не пропадёт. – Точь-в-точь, как ваш прапрадедушка! Тот нас, чертей, почём зря честил. – А ты откуда это знаешь? Я и то не знаю… – Да я у него служить начинал. – Ну, и как он? – Отчаянный был рубака! А нас, чертей, почём зря, походя крыл и непотребно называл. А чуть зашалишь, сразу крестным знамением осенял… – не разгуляешься… – А дедушка? – Дедушка… всё правду искал, – не то с одобрени- ем, не то с сожалением произнёс чёрт и поперхнулся. – Выпивал? – Выпивал… но только чуток, по праздникам с со- товарищами его по правдоискательству. Сам себе запрет на употребление зелья наложил. – Виделся ты с ним… пото́м? – Да один разок только. Дык он меня не признал, видать. Будто по крысе из маузера пальнул по мне, а по- том – по бутылке, – вдребезги! Не верил он ни в Бога, ни в чёрта. Он меня и загнал в табакерку… – чёртик пьяно залился слезами. – Почти восемьдесят лет Божьего света не видел, в обществе не появлялся… Обидно, всё-таки: вот он я – чёрт и вся моя чертовщина, рядом с вами. Только возьми бутыль, чёртдырахни два-три стакана, достань табакерку, сверни козью ножку, затя- нись поглубже – тут я и появлюсь. 37

Валерий БУТОВ – А отец мой – что? Как он тебе? – Замечательный был человек. Не клял меня, не ру- гал, крестом не осенял… Скучно, правда, но спокойно эти годы я прожил, – чёртик грустно помолчал, словно вспоминая и переживая прожитое… – Только послед- ние десять лет прошлого столетия стал он меня беспо- коить… И то, нет, не оскорблениями, не поношением каким-либо… Придёт, бывало, домой расстроенный – чехарда там у вас в обществе какая-та началась – пе-ре- строй-ка. Что за чёрт, говорит, ничего не пойму… Все заводы работают, все колхозы-совхозы работают, а… а ничего не достанешь… Куда всё подевалось? Чертов- щина какая-то, говорит. А мне-то каково? Я, ведь, не при делах. Я, ведь, ни словом, ни делом в этом не учас- твовал. Это вы там, у себя, без нас, чертей, сами наку- ролесили. Как там древние говорили: – Ищите, кому выгодно… А потом ещё почище, говорит, – реформы… Тут уж он совсем, было, скис. Места себе, говорит, най- ти не могу. Жрать скоро нечего будет! Домой приходил злой, расстроенный… Если казённой не разживётся, самогончику нагонит, выцедит сквозь зубы «гадость эту»… Это он так её называл, не любитель был он рань- ше выпить… Чертыхнется беззлобно пару раз, полпач- ки «Примы» высадит, заплачет, бывало… И всё про- сит, чтобы я – Змий Зелёный… – Ну, какой я – Змий? Какой – зелёный? Я ведь чёрненький! – В общем, просит, чтобы я ему зелёных бумажек выдал… мнооого!.. а он мне за это – душу продаст. Дескать, всё равно она нико- му не нужна теперь на этом свете. – Ну, и что? – спросил Иванов. Он отлично помнил, «зелёненькие» у отца водились только при советской власти. «Трояками» он их гордо называл, одной такой бумажки зелёненькой на бутылку «казённой» хватало… – Не-ет… – покачал головой чёртик. – Такая, дёше- во и легко продавшаяся душа у нас не в цене. Нам та- 38

кую, вот, всегда купить хочется, чтобы – Ого-го! – что- Валерий БУТОВ бы за неё сам Боженька не один раз поборолся. Вот это – интрига! Вот это – интерес! – А моя душа… чего стоит, если её… ну, это са- мое?.. – язык Иванова то ли от выпитого, то ли из-за памяти его былой чести, видать не поворачивался, что- бы произнести слово «продать». Он и редиску-то со своего огорода продать не мог раньше… А труд свой в прежние годы не продавал, а «отдавал Родине»… А чтоб Душу «продать», – такого и в мыслях даже не было. Да и кому и зачем её тогда было продавать? – Про-дать… – услужливо подсказал чёртик. – Нне-е… – за-ло-жить… Я потом её… выкуплю. С пенсии! Нее… – с пенсии не смогу… Вот! Открою с твоей помощью собственное дело… Разбогатею… как олигарх. А потом и выкуплю, если… захочу. Вдруг оли- гархом лучше и без души жить? Живут же?.. – Да нет, господин хороший. Опыт обширный имею-с… Если разбогатеете, выкупать не захотите – денег пожалеете. Да и то, в бизнесе… без души жить спокойнее. Поверьте опытному старику-чёрту – не выку- пите. И покупать душу – у вас – я не стану. Симпатичны вы мне – весь в пра-прадедушку. Только усов, мундира с галунами и вострой сабельки не хватает… Да и добры вы не в пример ему. – Так, говоришь, на прапрапрадеда я похож? – Нет. На прапрадеда. – А слабо тебе… Кстати, как мне тебя называть? Не Чёрт же?.. Слабо тебе меня к прапрадедушке… ну, на экскурсию доставить? А? – Как называть? А зовите – Чертягой. И вроде бы по назначению-с, и по-дружески... А доставить вас прос- то. Сейчас только дозвонюсь до Главного Приисподни, согласую, так сказать, ваш визит-с. Я так понимаю, вы с возвратом-с? 39

Валерий БУТОВ – С возвратом?.. Да, конечно. – Пётр Сидорович даже слегка протрезвел. – Ты смотри у меня, чтоб об- ратно доставил. – Иванов любовным нежным взглядом обволок стоящую на полупустом столе бутылку «казён- ной», которую ему услужливо организовал Чертяга. Чёртик пошуршал в кармане, вынул нечто, похожее на маленький чёрный портсигар с кнопочками, и одним из коготков правой лапки долго тыкал по багрово-алым кнопочкам. Затем он назвал фамилию, имя, отчество прапрадедушки, которых Пётр Сидорович и сам не знал, поскольку никогда их и не слыхивал. Память об их фа- мильном древе у него простиралась не далее его де- душки. – Так-так… В карцере, говорите? В духовке с пер- сональной жаровней? Жаль, жаль… Как я здесь, спра- шиваешь? Да, вроде бы, ничего. Вот опять мы – черти и другая нечисть в Миру понадобились… и господам, и людишкам, и церкви зачем-то? В Свет всё чаще вызы- вать стали. Не меня одного?.. Отрадно слышать. Значит, нам, чертям, опять работёнка будет. Да-с… приятной работы Вам. – В духовке!? Мой пра-пра… дед! Что это вы там себе… позволяете!? И у вас, значит, тоже беспредел? Нигде, значит, прав… правды нет… Дедушку пра… пра… жалко. – всхлипывая, проговорил Пётр Сидоро- вич. – …А… а никак нельзя, ну, того… снисхождение ему доставить? За душу… за мою? – Никак нельзя-с! – Тогда… – пляши, бестия! Ублажи душу мою и душу моего прапрадедушки! – Чего изволите-с? Барыню-с? Гопачок-с? Или что-нибудь посовременнее – из годов сороковых-пяти- десятых? В других мне не приходилось бывать в вашем Мире. – Гопачок! Это для прапрадедушки! 40

Чёрт выпрыгнул в свободный круг на грязном столе Валерий БУТОВ да и давай выплясывать с выходом да с коленцами, как заправский казачок лихой… Отплясал, поклонился, отдышался и вопрошает: – А теперь не изволите ль к дамам-с? Нынче как раз – Суббота… В аккурат, по времени управимся. – Давай! – махнул Иванов, расслабившись. – К да- мам, так – к дамам. Чёрт с тобой, Чертяга. Только смот- ри у меня, чтоб без ба… баловства. Хоть и не верующий я, а перекрещу. В окно светил улыбающийся месяц. Иванов вспом- нил картинку из кинофильма: летящего по звёздному небу кузнеца Вакулу верхом на… – Да как же я на тебе поеду? Мал ты очень… – Это, господин хороший, от долгого сидения в этой маленькой табакерке. А что касается средства пере- движения, так извольте-с – вот оно-с перед вами. Чёрт схватил серебряную табакерку и давай её вы- сохшим во время пляски хвостом тереть. Та вся засияла, стала раздаваться в объёме… – Прошу-с. Транспорт готов. В сей момент будем на месте! И не успел Иванов опомниться, как тело его словно растеклось в пространстве… и их табакерка мягко при- землилась. Уже сквозь её светящиеся стенки он увидел огромную, ярко освещённую молодым месяцем, поляну в окружении тёмного, не просматриваемого леса. Чертяга аж заплясал копытцами. Кинулся было в круг, но Иванов так его дёрнул за хвост, что тот оказался у него на ладони. – Погодь чуток. Приглядеться надо. Они вместе уставились на поляну… Пётр Сидорович прислушался… Из общего гама и шума наиболее громкой и завывающей песней, похожей на заклинанья одурманенного шамана, выделялась дама 41

Валерий БУТОВ далеко за средние лета, одетая в столь воздушное и про- зрачное одеяние, что оно и не прикрывало её выпукло- стей и волосатость, а скорее подчёркивало их. Дёргаясь в экстазе и трясясь на одном месте, она пела: – Аааа та-аам – гуль-баа иии пиир гоороой обииль- ныый, слаадоостраастныый… И вдруг все вместе заплясали, закорчились, задёр- гались и запели что-то совершенно неразборчивое и не- понятное: Гутц! Алекгремос! Астарот! Бегемот! Аксафат, сабатан! Тенемос! Гутц! Маяла, на, да, кагала! Сагана! Гулла, гуала, на, да, лафа! Сагана! Шиха, эхан, рова! Чух, чух! Крыда, эхан, сцоха! Чух, чух, чух! Гутц! Едва прикрытые прозрачными тканями и совсем оголённые дамы и господа, стуча копытцами, вертя в воздухе мохнатыми лапками с коготками и потрясая рожками на головах, пели, плясали все одновременно. Одновременно же придавались пожиранию яств и воз- лиянию напитков в дозах неимоверных. Совокуплялись открыто и однополо, и разнополо, лобзая друг друга при этом в разные непотребные места… – Шабаш! – всё ещё весело воскликнул Чертяга, но взглянув на сердитое лицо своего Господина, пожал 42

плечиками и добавил: – Шабаш… Суббота… Отдыхает Валерий БУТОВ чёртово племя. – Я такого веселья шабашного и в окружении неос- вещенного леса, и на элитных тусовках, и у себя дома в телевизоре – во как! – нагляделся! Всё! Домой поехали. – Но, Господин хороший, а как же я-с? Мне очень хочется. – Сколько, говоришь, в табакерке сидел?.. Вот ещё немного потерпишь. Отвезёшь меня домой, выпьешь со мной. И катись ко всем чертям на все четыре стороны! А дома у меня ещё две бутылки припрятано в старых валенках, в кладовке. Как только они оказались в знакомой комнате, ста- рый тощий чёрт сразу же заныл, заканючил. – Лишили Вы меня удовольствия-с, Господин хоро- ший. Совсем в расстройстве прибываю-с. – И я тоже. Вот сейчас и выпьем по этому поводу. Самогон, к обоюдному удивлению, внезапно кон- чился. Иванов перевернул бутылку, выдавил из неё по- следние капли, а Чертяга ухитрился залезть в другую и вымакивал там оставшуюся мутноватую жидкость сво- им длинным хвостом. Потом чёртик с трудом выбрался из бутылки, об- сосал уже знакомым нам способом свой удивительный хвост, и, едва шевеля языком, хрипловато спросил: – Слово-то держишь, Господин хороший? – К-какое слово? – не сообразил спьяну Иванов. – Что же вы меня – чёрта, Господин хороший, ко всем чертям, да ещё на все четыре стороны, посылаете? – произнёс Чертяга с явной обидой в голосе. – Так это ж я спьяну… – Спьяну… Спьяну… – согласился чёртик. – По пьянке вы все, Господин хороший, и сотворяете и клят- воотступничество, и кровосмешение, и душепродав- ство. 43

Валерий БУТОВ – Нет. Душу я тебе не продавал. Я… предлагал за- ложить… на время. И за пра… прадеда обидно… И по- том… Я – тебе душу, а… ты мне?.. Нет… – не-ло-гич-но. – А душенька ваша, Господин хороший, мне и не нужна-с. Вам её ещё, как это… сформировать надо-с. – Ну, ладно… раз слово давал… – Иванов помед- лил… А чертик вдруг одним прыжком со стола – на подоконник, с подоконника – в форточку, и – в тёмную ночь… – Стой! – взревел вдруг Иванов. – А дедушку, что был безупречен и честен, можно?.. Ах ты, бестия! Ах ты, чертяга! Ну, я тебе! – Иванов ринулся в тёмный про- ём окна, перемахнул через куст смородины… И оша- рашено попятился назад… На него из темноты кустов шевеля длинной, густой, чёрной шерстью надвигался Чертяга с длинными, чуть загнутыми назад рогами, и, тряся белой длинной бородой, скрипуче произнёс: – Мм-э-э-э…ня? Мм-э-э-э…ня! Иванов ощутил упругую твёрдость изогнутых ро- гов с блестящими, как сварочные швы, поперечными наростами. И таким же прыжком, только задом, словно в известном кинотрюке, запрыгнул он через окно в ком- нату. Забыв, что он убеждённый атеист, крестясь и при- говаривая: – Чур, меня! Чур, меня! – Иванов стал дро- жащими руками шарить под диваном, в тумбочках, в валенках… Опомнился он только тогда, когда в кармане зимнего пальто, повешенном, как можно дальше, нашёл прохладную на ощупь бутыль… и прямо из горла сделал три больших судорожных глотка. Чуть успокоившись, он подошёл к своему разма- занному застолью и удивлённо на него уставился… Там, аккуратно перетянутая розовой тоненькой резиночкой, лежала увесистая пачка новых ярко-зелёных стодолла- ровых купюр («Фальшивые…» – мелькнуло в пьяной 44

голове Иванова), а под нею бумажка… старая такая, Валерий БУТОВ пожелтевшая и обтрёпанная. Трезвея, то ли от неожи- данности, то ли от текста, Пётр Сидорович прочёл: «Заговор от запоя. Ты, небо, слышишь, ты, небо, видишь, что я хочу делать над телом раба, такого-то. Тело Маерена, печень тезе. Звёзды вы ясные сойдите в чашу брачную; а в моей чаше вода из загорного студенца. Месяц ты красный, сойди в мою клеть; а в моей клети ни дна, ни покрыш- ки. Солнышко, ты привольное, взойди на мой двор; а на моём дворе ни людей, ни зверей. Звёзды, уймите раба такого-то от вина; месяц, отврати раба такого-то от вина; солнышко, усмири раба такого-то от вина. Слово моё крепко». Иван Сидорович с трудом, насколько позволяла ему отяжелевшая голова, повторил, как «Отче наш» на ночь, явно не понятный текст, отдающий тарабарщиной, и завалился спать. Утром, помывшись, побрившись, почистив костюм, Иванов вышел в город и в первом же попавшемся обмен- ном пункте осторожно попросил разменять… «эту»… и подал в зарешеченное окошечко лощёному хлысту с напомаженным прибором одну стодолларовку. Получив к своему удивлению рублёвый эквивалент, он довольно хмыкнул и направился к пивному ларьку с новой вывеской «Трактиръ», где, согласно полученной неизвестно как и почему лицензии, обильно продавалось спиртное в розлив. Войдя внутрь, Иванов привычно оглядел знакомое помещение с не менее знакомой публикой, и, бросив на прилавок полпачки, полученной в обменном пункте, громко произнёс: – Всем по желанию в необходимом количестве. Уго- щаю! А мне – минералочки, пожалуйста, – тихо добавил 45

Валерий БУТОВ он, не то бармену, не то целовальному. – Перебрал я вче- ра, – добавил он извиняюще. Раздался восторженный рёв халявщиков. – По какому поводу, если не секрет? – учтиво скло- нившись и снизу заглядывая в глаз Иванову, спросил бармен-целовальник. – Чёрт из табакерки деньжат подбросил, – брякнул Иванов и хохотнул, уверенный, что никто из присутству- ющих в это не поверит. «Ну, вот и этот допился до чёртиков», – подумал бармен-целовальник, выставляя на стойку бутылки с разными цветными этикетками. – По какому поводу?! – взревел благодарный хор благодарных халявщиков. – Пить бросаю! – О-о… О! – стоном пронеслось от дверей до стойки бармена. Вернувшись домой, Пётр Сидорович опустил своё уставшее тело на продавленный и скрипучий диван, но что-то неодолимо потянуло его к столу. К немалому своему удивлению он увидел на нём телеграммный бланк на какой-то странно-голубой полу- прозрачной и лощеной бумаге. Пётр Сидорович быстро взглянул на дверь – «Закрыта была!» – потом снова тупо уставился на стол. «Иванову Петру Сидоровичу … …дедушка амнистирован. Ваш бывший покорный слуга» «Какой дедушка? Кем амнистирован? У меня никого нет в заключении… – лихорадочно соображал Иванов. – Если только прадедушку? Так о нём никогда и никто не говорил, что он репрессирован. И почему ″амнистиро- ван″, а не ″реабилитирован″? И подпись… – не Прези- 46

дент РФ или председатель комиссии по реабилитации? Валерий БУТОВ Какой слуга? И почему телеграммой?» – Постой – постой… – пытался разгадать Иванов сей ребус, – раз, два, три… раз, два, три, – посчитал он точки – …дедушка. Значит не дедушка, а прапрадедуш- ка! – он присвистнул от возникшей догадки и опустился на стул, судорожно расстегивая вдруг ставшим необыч- но тесным ворот рубашки, словно проверяя на месте ли Душа его… «НЕЧИСТАЯ…» Почти фантастический рассказ – Кыш, ты, нечистая!.. – бабка Анисья тяжело под- няла своё грузное тело с ветхого, скрипучего крыльца и бросила тряпку, которой вытирала руки, в бегущую к жёлтым пищащим комочкам, шустро склёвывающим мелко покрошенные варёные яйца, аспидно-чёрную мо- лодую поджарую курицу. – Всё ей мало. Всё бы хватала у других, брюхо бы себе только набивала. Петьку уж замучила: он на других кур и смотреть не хочет. А сама по яйцу в неделю не- сёт… «Нечистая» с разбегу остановилась, каким-то чудом уклонившись от мокрой тряпки. – Ко-ко-ко!.. – кося глазом и чуть опустив левое крыло, пошла она кругом, огибая цыплят возле кор- мушки. – Хоть бы запарила ты, что ли? Всё одно, как от несушки, толку от тебя нет, – ворчала бабка Анисья. – А так бы, глядишь, высидела птенцов, а другая бы в это время неслась. Ты бы, дурёха, дурь свою молодую сби- ла. И у деток своих корм бы уже не отбирала. 47

Валерий БУТОВ Аспидно-чёрная молодка косила глаз на старуху, и, казалось, внимала её слова́м. Сделав несколько кругов вокруг недоступной для неё кормушки, она убежала к ярко-пёстрому петуху с багровым, болтающимся на го- лове гребнем, похожим на жирную гусеницу. Молодка, походя, жадно, до крови, клюнула его в гребень. Петька чуть потянулся и без подготовки вспрыгнул Нечистой на спину. Та странно ойкнула, распласталась и замлела. Петька закатил глаза… Бабка смачно плюнула и замахнулась. Но на её за- мах никто не обратил внимания. Петька буквально сва- лился с Нечистой, почему-то прихрамывая, едва добрал- ся до спасительной тени у забора. «Так тебя, дружок, надолго не хватит», – подума- ла старуха. Она сняла с плеч кофту и вдруг неожиданно сноровисто накинула её на ничего не подозревающую «нечистую», нежащуюся в песке возле Петьки. – Я вот тебя сейчас затолкаю под бочку. Дурь с тебя сойдёт, а потом на кладку посажу. А если и это не помо- жет, пойдёшь у меня под нож. Нечистая сникла. Но, как только бабка Анисья отки- нула кофту с её головы и попыталась сунуть курицу под кадушку, Нечистая встрепенулась и чуть не вырвалась из рук. – Э-э!.. Нет, не выйдет, дорогуша!.. – запричита- ла бабка Анисья. – Петьку мне жалко. Кур других, дур, тоже… Да что мне теперь из-за тебя в магазин за яй- цами ходить, от соседей срам терпеть?.. Вот высидишь мне цыплят, тогда другой разговор. И смотри, чтобы честно, чтобы всех выпарила. Тогда ещё прощу тебя. К бабкиному удивлению Нечистая «заквочкала» и растопырила крылья уже на второй день. «От бочки моей любая заквохчет, – думала старая женщина. – Темно, тепло, уютно. Вот и разморило, к ма- 48

теринским чувствам потянуло. Пусть Петька хоть от- Валерий БУТОВ дохнёт да других кур обуходит…» Растопырившаяся молодка сидела на кладке ис- правно, словно всю жизнь только этим и занималась. Когда подошёл срок, бабка Анисья проверила яйца «на всхожесть». Все ворочались. Ни одного застужен- ного. – Я, как обещала, жизнь тебе сохраню, – сказала она Нечистой. – Но смотри у меня. Петьку у других не отби- вай. Им и так не сладко. Такая уж куриная доля – одного на всех мужика иметь. …Утром бабка Анисья проснулась раньше обыч- ного от многоголосого попискивания. Нечистая разгре- бала кучу отходов и созывала жёлтеньких к корму. Те жадно и слишком уж энергично для появившихся на свет этой ночью, выклёвывали то, что казалось съедобным. Через несколько дней бабка Анисья заметила, что цыплята быстро набирают рост и весь выводок превра- щается в ярко-пёстрых, точь-в-точь, как молодой Петька, петушков… Одни петушки… – Вот те на, нечистая! – охнула старуха. – Пущу под нож. Аспидно-чёрная курица, снова поджарая и помоло- девшая, безбоязненно смотрела на бабку умными круг- лыми глазами, словно укоризненно говоря: «А ведь обе- щала…» «И верно. Обещала ведь, – подумала бабка Ани- сья. – А и впрямь, отродясь такого не видывала. ″Нечис- тая″, поди, и есть». – Кыш тебя… Живи уж. Лишь бы парила… Всё ка- кой-никакой толк. 49