Между нами, девочками...

Международный Союз Русскоязычных Писателей Между нами, девочками... (Женские истории) Москва, 2021 г.

УДК ББК Авт ЗН Авт ЗН Международный Союз Русскоязычных Писателей Между нами, девочками... – М., 2021. – ХХ с. ISBN 978-5-00000-000-0 Аннотация УДК ББК ISBN 978-5-00000-000-00 © МСРП

Оглавление 4 10 Вступление 10 Виктория Левина 16 16 В начале был самолёт... 23 Наталья Колмогорова 28 28 Анорексия любви 34 Странный дом 34 Галина Самусенко 42 Старый альбом 42 Галина Шевченко 48 Чужак 48 Светлана Рожкова 48 Наказ деда 55 Алла Кречмер 60 Мой маньяк 70 70 День первый 76 День второй 76 День третий 77 78 Ефросинья Савицкая 80 Стремление к прекрасному 80 82 Тамара Тонина 82 Ромашки спрятались, поникли лютики... 88 88 Жена Мать Эмиграция Смерть Надежда Кожар Нити судьбы Светлана Нагибина Нина

Ирина Арсентьева 96 Размышления о подтяжке лица 96 Вера и Победа 99 104 Лариса Агафонова 104 Вечная история 112 Ошибочка вышла 128 128 Ольга Вербовая 134 Колечко, колечко, кольцо 134 144 Василина Бабковская 144 Две осени 148 148 Наталья Романова 154 Девочки 154 158 Лариса Позднякова 158 Увидишь с крутой и высокой скалы... 168 168 Екатерина Степанцева 174 Я буду читать все твои книги 174 180 Дарья Чернова 180 Принцесса, которая всё время училась 192 192 Ольга Ефимова-Соколова 196 По волнам любви 196 202 Жанна Куат 202 Как зашнуровать счастье 204 204 Татьяна Юдина 210 Сказка, рассказанная жизнью Ирина Соляная Половинка яблока Ксения Черепанова Непростое украшение Ирина Бжиская Счастливый случай Вероника Богданова Корпоративные ангелы Юлия Каргина

Ну, здравствуй, милая! 210 Галина Самусенко 216 216 Венера 218 Анна Бабинцева 218 220 Он просто ждал 220 Светлана Нагибина 221 221 Я оставлю тебе 222 Людмила Зарубина 222 224 И цветут в полях ромашки чистые... 224 Надежда Кожар 225 225 «Созвездие Марфы» 226 Нина Плаксина 226 228 Обидел кто? 228 Ирина Шевчук 229 229 Исповедь... 231 Виктория Левина 234 234 Новая персидская сказка 236 Тата Юртова 236 238 Сильная слабая женщина 238 Ольга Бажина 240 240 Такая банальная история 242 Шесть желтых хризантем 242 Вероника Богданова 243 Женское сердце Елена Черни Орхидея Наталья Радькова Эти туфли на тоненькой шпильке Ольга Родина Убегают рассветы Людмила Михайлова Декрет Агнет Гронская

Багаж 243 Татьяна Юдина 244 244 Я — женщина, увы, не птица певчая. 245 Ольга Вербовая 245 246 Спортсменка 246 Татьяна Кригер 247 247 Я разлюбила зеркала Надежда Сысоева Попался!



Международный Союз Русскоязычных Писателей Вступление Дорогие девочки, девушки, женщины! В конце рабочей недели так хочется душевного спокой- ствия. Возьмите паузу, заварите чай и прочитайте этот вдохновляющий сборник женских историй.Пора вспомнить, что вы – женщины, и это очень много значит. Во все времена женщины были главным вдохновени- ем мужчин. Они посвящали им стихи и песни, о них писали романы, ради них совершали подвиги. Сегодня, увы, роман- тиков можно пересчитать по пальцам, рыцари сбросили доспехи и умчались вдаль, даже не обещав вернуться. Роли изменились. Женщины встали в одну линию с сильной по- ловиной человечества. И уже давно не звучат под окнами серенады, а девушки всё чаще берут штурвал корабля под названием «Жизнь» в свои руки. На страницах сборника женщины, участницы Между- народного литературного конкурса с одноименным назва- нием рассказывают о себе, о своей судьбе, мыслях, пережи- ваниях. Вспомним несколько отрывков из литературных произ- ведений и в очередной раз убедимся, насколько загадочна и непостижима женская душа. 8

*** «Женщины умнеют много раньше, чем мужчины. Осо- бенно, если уже родились умными»,– пишет Борис Акунин, и эта мысль греет сердце. *** Уильям Фолкнер правдиво заметил: «Женщину невоз- можно победить. Если вы любите неприятности, то не будете и пытаться». Писатель знал, что переспорить женщину невозможно, лучше сразу сдаться без боя. *** Про омут женских глаз написано много стихов и песен. Вот и Николай Гоголь опасался этого: «Женщины, это такой предмет просто и говорить не- чего! Одни глаза их – такое бесконечное государство, в ко- торое заехал человек – и поминай как звали! Уже его отту- да ни крючком, ничем не вытащишь». *** Зато Лев Толстой не очень-то лестно отзывался о пре- красных дамах. Он их, мягко говоря, недолюбливал. «Ибо от кого же мы учимся сладострастию, изнежен- ности, легкомысленности во всем и множеству других по- роков, если не от женщин? Кто ответственен за то, что мы теряем такие заложенные в нас чувства, как мужество, 9

Международный Союз Русскоязычных Писателей твердость, благоразумие, чистоту и так далее, если не женщины?» Хорошенькое дело – пытаться переложить вину на пре- красных дам. Не поэтому ли Анна Каренина в романе Льва Николаевича так печально ушла из жизни? *** Иван Тургенев тоже как-то презрительно заметил,что женщина – это всего лишь функция. Но, если сослаться на американского автора Рэя Брэдбери, то можно предполо- жить, что умные женщины просто настораживали рус- ских классиков. «Большинство молодых людей до смерти пугаются, если видят, что у женщины в голове есть хоть какие-ни- будь мысли», – отметил Брэдбери. *** А что женщины любят больше всего? Комплименты. И по мнению французской писательницы Франсуазы Саган, – это важная часть жизни, потому что: «На одном бутерброде и двух комплиментах женщина может продержаться весь день».А иногда хорошо быть не- много легкомысленной: «И я поняла, что куда больше под- хожу для того, чтобы целоваться на солнце с юношей, чем для того, чтобы защищать диссертацию». 10

*** Михаил Лермонтов – романтик, чьё сердце разбивалось бесчисленное количество раз, в романе «Герой нашего вре- мени» так написал: «Женщины! Женщины! Кто их поймет? Их улыбки противоречат их взорам, их слова обещают и манят, а звук их голоса отталкивает… То они в минуту по- стигают и угадывают самую потаенную нашу мысль, то не понимают самых ясных намеков…» *** Оскар Уайльд, как и Михаил Лермонтов, тоже считал, что женщин понять сложно: «Сила женщины в том,что ее не объяснишь с помощью психологии. Мужчин можно анали- зировать, женщин только обожать». *** Автор знаменитого «Гранатового браслета» Алек- сандр Куприн пытался предупредить мужчин быть более внимательными и щедрыми на любовь: «Помяните мое слово, что лет через тридцать женщины займут в мире неслыханную власть. Они будут одеваться, как индийские идолы. Они будут попирать нас, мужчин, как презренных, низкопоклонных рабов. Их сумасбродные прихоти и капри- зы станут для нас мучительными законами. И все оттого, что мы целыми поколениями не умели преклоняться и бла- гоговеть перед любовью». Как думаете, сбылось предсказание писателя? 11

Международный Союз Русскоязычных Писателей *** Американский прозаик Джек Лондон тоже признавал, что без дамы сердца жить невозможно: «Мужчина редко понимает, как много значит для него близкая женщина, – во всяком случае, он не ценит ее по-настоящему, пока не лишится семьи. Он не замечает тончайшего, неуловимого тепла, создаваемого присутствием женщины в доме, но едва оно исчезнет, в жизни его образуется пустота, и он смутно тоскует о чем-то, сам не зная, чего же ему не до- стает». Дорогие женщины! Помните, что за каждым сильным мужчиной стоит его прекрасная дама. Приятного чтения, счастья и любви каждой из вас!!! Организатор конкурса, редактор – Ирина Коробейникова. 12

Проза 13

Международный Союз Русскоязычных Писателей Виктория Левина В начале был самолёт... Самолёт в процессе сборки, когда он ещё только стоит на специальных конструкциях, кажется совсем небольшим. От места, где крылья крепятся к корпусу, до самого загну- того вверх кончика крыла – не более пяти метров. Но кры- ло это имеет довольно покатую форму и, чтобы осторожно продвигаться по нему, держа в руках журнал проверки и мерительные инструменты, нужно обладать основами эк- вилибристики и акробатики, которых у меня нет по опре- делению. – Ты в порядке? – кричит мне снизу мастер, видимо уло- вив на моём лице тень неуверенности. – Всё в порядке, – отвечаю ему на иврите и начинаю своё передвижение. Мои проблемы – это максимализм, начисто отсутству- ющее чувство самосохранения и хромая нога. Продвига- юсь вдоль крыла осторожно, думая только о том, чтобы моя слабая «полиомиелитная» нога не подвела и не положила конец моей карьере проверяющего качество на авиастро- ительном заводе. Дипломов у меня – хватит на десятерых! Иврит уже в довольно сносном состоянии после множества обучающих 14

Виктория Левина языку курсов. Желание преуспеть в новой должности – по самые края! Сижу на крыле и проверяю затяжку болтов специаль- ным ключом с крутящим моментом. Ставлю отметки в журнале в соответствии с международными, в основном американскими, нормативными документами. Всё. Болты проверены. Следующая цель – дверь. Это самый сложный объект. Тысяча всевозможных замеров и промеров. Часов пять непрерывной работы. Обедать я не хожу. Жаль потра- тить сорок минут чистого рабочего времени. Когда смолкает рабочий шум и все сборщики, и опера- торы направляются в заводскую столовую, я набрасываюсь на работу с утроенной силой. – Эй, «русская», ты почему не на перерыве? Ну-ка, марш обедать! – Мой начальник делает вид, что сердится, а сам с удовольствием закручивает свой «марокканский» ус: лю- бит вот таких работников, «больных на всю голову». Ну, не буду же я, в самом деле, объяснять ему, что про- цесс подъёма на высоту для меня мучителен и неприятен. Лучше досидеть здесь до конца рабочего дня и сделать как можно больше! Уразумев, что обедать я не собираюсь, начальник бы- стро взбирается ко мне по сложному лабиринту лестниц и заглядывает в журнал: – А как ты замеряла вот это? – и указывает на самый сложный параметр проверки. Я отбарабаниваю ему всю премудрость, которой обуча- лась целый год на профессиональных курсах, и облегчённо вздыхаю. Мой босс тоже доволен. Зря он противился брать эту пожилую русскую тётку на испытательный срок инспектором по качеству. Соображает. Говорят, у неё какая-то там учёная степень. Ну, в этом он не 15

Международный Союз Русскоязычных Писателей силён. Неважно, что хромая. Карабкается по конструкциям, меряет, разбирается, на обед вот даже не ходит. Может, и вправду приживётся в их чисто мужском коллективе. Да- ром что «русская». В проёме ангара показывается делегация американ- цев, которых проводят по сборочному цеху «высокие» на- чальники. С неудовольствием обнаруживают меня в двери строя- щегося самолёта, в самой середине замеров. – Почему на территории? – рявкает «главный». Но по лицам американцев читается, что их забавляет увиденное. Задают вопросы. Я бойко отвечаю – английский я знаю намного лучше иврита. – Кем работала раньше? – Директором по качеству небольшого «дочернего» предприятия. – А там, ну, откуда ты родом? – А-а, там была научным сотрудником «высоких тех- нологий». Недоумённо переглядываются. Долго жмут руку. Повторяют имя, чтобы запомнить и рассказать в Америке о хромой тётке с учёной степенью на строящихся самолётах в Израиле с инструментами, проверяющими крутящий мо- мент, в руках. На следующий день «главный» приходит в сбороч- ный цех. – Слезай! – коротко командует он тоном, не терпящим возражений. – Пойдём, я покажу тебе твоё новое рабочее место! Я не верила своему счастью! Оказывается, после сцены в сборочном цеху «главный» прямиком отправился к ге- неральному директору и кричал, и требовал, перевести к нему инспектора по качеству на должность инженера! 16

Виктория Левина Генеральный сопротивлялся, говорил, что невозможно брать на ставку инженера человека, который в стране со- всем немного времени. Допуски, документы, секретность и прочие вещи... Но уже через неделю я сидела за новеньким компьюте- ром в офисе «главного» в качестве инженера по качеству нового «американского» проекта. А потом будут несколько лет напряжённой сумасшед- шей работы, без отпусков и практически без выходных. Ра- боты над проектом продвинутого пассажирского самолёта, базу данных которого назовут моим именем. И в далёкой Америке все будут знать, о ком речь, когда будут загружать на экраны мои отчёты и презентации. – Почему ты смеёшься? – Мой инструктор по полётам на маленьком одномоторном самолёте смеётся вместе со мной. – От счастья! – кричу я и ещё крепче сжимаю в руке джойстик управления. Скоро, совсем скоро закончится моё ученичество, и я получу лётные права. И буду приходить в ангар, где пар- куется моя «лошадка». И выводить мой красивый итальян- ский самолётик, как лошадку, на верёвочке на взлётную полосу. Будет подъезжать специальный подъёмник, чтобы загрузить меня в кабину. Самой мне уже трудно взбираться на крыло самолёта, чтобы оттуда переваливаться в кабину. И я буду взлетать и петь от счастья в вышине, а потом буду приземляться! И думать при этом, что «в начале был само- лет...» 17

Международный Союз Русскоязычных Писателей 18

Наталья Колмогорова 19

Международный Союз Русскоязычных Писателей Наталья Колмогорова Анорексия любви Я у себя – одна! Не верите? Честное слово! Впервые я проверила на прочность данную аксиому в тот день, ког- да от меня ушёл муж. Он забрал с собой не только третью часть нажитого за пять лет брака имущества, но и мою со- ставляющую, моё естество, мою душу, мою природную сущ- ность. Забрал всё, без остатка, со всеми достоинствами и недостатками. Перед тем, как окончательно уйти к любов- нице, муж сделал самый верный и «правильный» вывод, что я – самое пустоголовое, самое бесхребетное и скучное существо с коровьими глазами; такое же тупое, как носок валенка. И вот теперь, после развода, я осталась практически ни с чем… Нет, крыша над однокомнатным семейным очагом имелась, было из чего поесть, на чём спать, что надеть, но вот меня в этом мире больше не существовало! Остался один «пшик» от той красивой и весёлой молодой женщи- ны, которая пять лет назад вышла замуж по великой любви 20

Наталья Колмогорова за самого удивительного, самого-самого, единственного в своём роде мужчину. Этот уникум, вместе с поделенным скарбом и ключами от машины унёс мою душу, и жизнь для меня закончилась. Можно было справлять поминки по безвременно ушедшей Любви и загубленной молодости, а также по доверию ко всем мужчинам на свете. Я шлялась по квартире непричёсанной, неприкаянной, в полинявшей рубашке и старых мужниных трико. Эти со- ставляющие гардероба мой милый оставил со словами: «Отдай дворнику Петровичу или выкинь, а то у меня в че- модан не влазит». С мазохистским наслаждением я вдыхала запах нести- ранных вещей «бывшего», и этот аромат был для меня в тысячу раз слаще аромата «Коко Шанель №5». Ночью, обессиленная от сакраментального вопроса «кто виноват и что делать?», я горько рыдала в рубашку бывше- го супруга. После пары месяцев такой жизни я похудела до состояния анорексички, подурнела до неузнаваемости и сделала единственно «правильный» вывод – муж прав! Я – никто! Ноль без палочки, бесхребетная амёба, тупая овца и курица неизвестной породы. Иногда трёхлетнему сынишке ненадолго удавалось отвлечь меня от тяжёлых мыслей о прыжке с крыши дома, но по ночам я с удвоенной силой впадала в депрессию... В той, счастливой, замужней жизни, у меня были подруги, по крайней мере, мне так казалось. С Иркой и Наташкой мы ходили в кафе, вместе отмечали праздники, делились секретами. Ирка работала в нефтяной компании и получала такую зарплату, что завидовала сама себе. А Наташка… Наташка имела свой салон красоты, и на этом, собственно, можно поставить точку – и так всё понятно. После того, как супруг 21

Международный Союз Русскоязычных Писателей хлопнул дверью так, что на пол посыпалась штукатурка, по- крыв пол в прихожей белой мучнистой взвесью, я поняла, что в душе, среди пустоты и вакуума, всё же есть одна де- сятая часть Ирки и одна десятая часть Наташки. Но Ирки- на десятая часть улетучилась быстрее, чем газ из бутылки «Аква минерале». Ирка в свете последних событий побы- вала у меня дважды, и дала два дельных совета: первое – заняться сыном, второе – найти нового мужика. Первый совет отпал сам собой, потому что сынишку за- брала моя мама, сказав, что я не совсем адекватна и вернёт внука только тогда, когда я «переболею разводом». А по поводу мужчины… Ну, уж нет! У меня на них теперь стойкая аллергия, и вообще – настоящие чувства доводам разума не подвластны! А ещё Ирка сообщила, что букваль- но на днях улетает во Вьетнам, так что, извини… Оказалось, Вьетнам не так уж и близко – на расстоянии примерно де- сяти световых лет от Земли, поэтому Ирку я больше не ви- дела. Возможно, заблудилась где-то между Кассиопеей и Созвездием Льва, а может, осталась во Вьетнаме – бурить новую нефтяную скважину. Другая десятая часть в лице подруги Наташки враща- лась со мной на одной орбите чуть дольше Ирки. Наташка буквально силком затащила меня в свой салон красоты, покрасила, стильно постригла, в общем, сваяла из меня то, от чего я шарахалась несколько дней, не узнавая своё от- ражение в зеркале. Там, в зеркале, появлялась вовсе не я, а какая-то разбитная, вульгарная девица с выбритым виском с одной стороны и рваными чёрными прядями – с другой. Брови Наташка мне покрасила так щедро, как будто я – самурай, готовый сейчас же совершить обряд харакири. А ещё Наташка посоветовала мне купить лабутены и джин- сы с рваными коленками, но я разозлилась и послала На- 22

Наталья Колмогорова ташку очень далеко. Наташка из этого «далека» почему-то не вернулась, видимо, на лабутенах по нашим разбитым дорогам добираться довольно проблематично… Когда все способы были исчерпаны (как то: советы мамы и подруг, снотворное и музыка, просмотр мелодрам и медитация) я пошла на крайние меры! В соседнем супермаркете купи- ла бутылку хорошего коньяка и впервые в жизни зарядила организм спиртным «под завязку». Утром в каждом моём глазу было минимум по пять звёзд, а выхлоп изо рта убил наповал муху, притулившую- ся к оконной раме, а унитаз (ужас!) не успевал накачивать в сливной бачок воду в ответ на позывы моего желудка. Мне не оставалось ничего другого, как подняться на крышу нашей семиэтажки… Вялой дрожащей рукой я нажала кнопку вызова лифта, а потом этой же дрожащей рукой сбила замок с двери на чердак. Вспугнув стайку голубей, я на четвереньках, обди- рая колени, подползла к краю бордюра… О, боже! Я глянула вниз: голова закружилась, меня затошнило с новой силой. Почему-то в голову пришла дурацкая мысль: «Где тот знакомый Карлсон, который живёт на крыше?» Знакомый, разумеется, не лично, а благодаря книге Астрид Линдгрен… Ветер трепал пряди моих чёрных волос, холодил вы- бритый висок… Вообще-то я от природы – практически блондинка. Милые ямочки на щеках, небольшая, но кра- сивая грудь, рост – метр пятьдесят в прыжке. А вот глаза – да! – глаза действительно коровьи. Беззащитные, карие, с длинными, загибающимися вверх, ресницами… Вчера, чисто случайно, встретила своего бывшего с новой пассией. Он – словно гангстер из плохого амери- канского фильма, в кожанке, джинсах и ботинках с ме- 23

Международный Союз Русскоязычных Писателей таллическими шпорами. Она – кукла Барби, тонконогая, с пергидрольными волосами, достающими почти до «пятой точки», с накачанными губами и пучком перьев в обоих ушах – то ли клипсы, то ли серьги. Я вспомнила, как при виде «сладкой парочки», меня откинуло назад, и какой-то сердобольный дяденька, оказавшийся поблизости, обеспо- коенно спросил: – Девушка, вам плохо? – Девушка, вам плохо? – вновь спросил тот же дяденька. Или это – совсем другой мужчина? Я разлепила глаза и попыталась сфокусировать зрение – надо мной низко на- клонясь, стоял дворник Петрович. В его седой бородке я разглядела сухую травинку. От Петровича пахло выхлоп- ными газами улицы и дешёвыми сигаретами. – А я смотрю – девчонка на крыше. Думал, мерещится… Ты что удумала? Петрович укутал меня, словно ребёнка, в свой старый поношенный пиджак, а потом неуклюже погладил по воло- сам. Я расплакалась так, как будто наступил Апокалипсис. Навзрыд. – Ну, вот и хорошо, – сказал Петрович. – Вот и славно. Я улыбнулась сквозь слёзы: – Вы похожи на Карлсона. Петрович, конечно, удивился, но деликатно промолчал. Был он худым, сутулым, с яркими васильковыми глазами на загорелом лице и ранней проседью в чёрных волосах. Пе- трович оказался «настоящим полковником»: он побывал в горячих точках страны, вернулся домой, развёлся с женой по причине адюльтера со стороны супруги, оставил ей и дочери квартиру, и, чтобы получить новое жильё, устроился дворником. Петрович сказал, что чёрный цвет меня старит, что «были б кости, а мясо нарастёт», что сынишка очень 24

Наталья Колмогорова похож на меня, а ещё – что глаза у меня очень красивые – коровьи. Прошло время, и мы с Петровичем подружились. Он ни разу не вспомнил про случай на крыше, а я – тем более. Оказалось, нас с Петровичем объединяет одна любовь на двоих – любовь к мультфильмам! Нашим, отечественным, добрым и наивным мультикам. Мы втроём – я, Петрович и сынишка – пересмотрели заново «про попугая Кешу», «кро- кодила Гену и Чебурашку», и конечно – «про Карлсона». А когда Петрович узнал, что я пишу стихи, то командным голосом потребовал: – А ну-ка, прочти что-нибудь… Я прочла Петровичу одно стихотворение. Он немного помолчал, потом попросил – «давай ещё». Я читала Петро- вичу стихи, а он слушал и задумчиво кивал головой. А, уходя, добавил: – Я намного старше тебя. Не обещаю тебя рассмешить, но могу поплакать вместе с тобой. Я сказала, что такое мне предлагают впервые и обеща- ла подумать… Сынишку я забрала домой. – Мам, а почему ты дядю Сашу называешь Карлсоном? Я пожала плечами: – Так сложилось исторически. Что будет дальше – загадывать не хочу. Даже если «Кар- лсон» не состоится в моей жизни, то я переживу это, пото- му что научилась быть самодостаточной и сильной. Потому что жизненная ситуация, участие Петровича в моей жизни помогли мне понять самоё себя, заглянуть в самую суть. Благодаря Петровичу я научилась писать стихи гораздо лучше. Он – мой критик, мой благодарный слушатель, моё вдохновение! 25

Международный Союз Русскоязычных Писателей Мои светло-русые волосы, наконец, отросли, я набрала в весе и теперь не напоминаю «скелет с подиума». И – са- мое главное! Встречаясь со своим отражением в зеркале, я нравлюсь себе, верю в себя, люблю себя! Потому что я по- няла простую вещь: муж может бросить, ребёнок когда-ни- будь вырастет и покинет отчий дом, подруги и коллеги по- меняют интересы и отойдут в сторону… Я поняла, что главный человек в моей жизни – это я! И не нужно делать себя рабой другого человека, сливаться с ним окончательно, потому что если этот человек уйдёт, то станет невыносимо больно. Быть самодостаточным – вот что важно! Я усвоила эту святую правду, как «дважды два – четыре». Теперь я точно знаю, что никогда не брошу самого близкого человека – себя. Потому что если я брошу себя, то у меня никого на белом свете не останется… Потому что я у себя – одна! Кто-то звонит в дверь… На пороге – Петрович, с буке- том ромашек: – Слушай, я тут подумал… – Я согласна, Саша! 26

Наталья Колмогорова Странный дом Странный дом стоит на нашей улице в овражке. Кусты сирени и бузины закрывают большую часть по- стройки, поэтому складывается впечатление, что дом и ку- сты переплелись своими мощными корнями навечно. Струйка печного дыма вьётся из трубы только в самые лютые морозы, и в редкие минуты в окнах загорается свет. С тех пор, как мы поселились здесь, ни разу не встреча- ли ни хозяина, ни хозяйку дома. Создавалось впечатление, что обладатель дома – призрак. Крещенский мороз разукрасил окна нашей избы вити- еватыми узорами, а берёзы у калитки щедро посеребрил инеем. – Миш, я добегу до тёти Лизы, ладно? Крещение всё-таки! – Угу, – отозвался супруг. Я быстренько оделась, взяла гостинцы и ступила в ян- варскую стужу. Добежав до странного дома, наткнулась на тёмную неподвижную фигуру. Холодные мурашки побежали по спине. – Здравствуйте! – крикнула я, дрожа от холода. На мой голос фигура обернулась… Уф-ф! Вовсе это не призрак, а старичок – щуплый, невысокого роста. А боро- дища-то! Ниже колен опадает серебристой диковинной волной. – Николай Чудотворец! – пронеслось в голове. На моё приветствие старичок не ответил, а отпрянул от меня, словно от прокажённой. 27

Международный Союз Русскоязычных Писателей – С Ккрещ-щением вас! – выдавила я, отбивая зубами чечётку. Дед повернулся ко мне спиной и засеменил к дому. Вот он, хозяин дома! Но что-то с ним было не так… Лицо! Белое, как снег, застывшее в неподвижной гримасе. А взгляд – как у фарфоровой куклы. Я опрометью бросилась к тёть Лизиному дому. Соседка, выслушав мой сбивчивый рассказ, перекре- стилась: – Вовку Сухорукова ты повстречала! И тётя Лиза, разлив по кружкам чай, поведала историю, потрясшую до глубины души… – Женился Вовка Сухоруков по сильной любви, аккурат накануне войны. Взял в жёны красивую девушку – Татья- ну. Не успели молодые намиловаться, как забрали Влади- мира на фронт. Воевал он справно, да не долго. Заела его тоска-кручина – спасу нет! Любимая жена Татьяна каждую ночь стала сниться, увещевать да упрашивать: «Вернись, любимый! Худо мне одной. Мамка померла, на руках – дитё малое». И стонет Татьяна, и слезами горючими умывается! Не смог он более быть с любимой в разлуке – дезерти- ровал. Каким-то чудом добрался до родных мест. А народ деревенский в толк не возьмёт, с чего это Татьяна засвети- лась, как бляшка на новом ремне? И расцвела пуще преж- него! Живёт Танька с дитём, поживает. Соседи помогают, кто чем может, только не в коня корм – худющая Татьяна, как смерть! Одни глазищи на лице светятся – огромные, цвета перезрелой вишни. Блестят, аки при лихорадке. – А муж-дезертир где прятался? – В доме прятался, где Татьяна с дитём жила. Там подпол был да ишшо чердак. Проходит скока-то времени, и стала 28

Наталья Колмогорова наша Таня поправляться. И токмо с одного боку - спереди. Баб деревенских на мякине не проведёшь – опять Танька брюхатая! Только бабы понять не могут, от святого духа, что ли, понесла? Но, как говорится, всё тайное становится явным! Увидал кто-то из соседей Володьку случайно – страшный, обросший, будто лешак. Днём-то он прятался, а ночью, как сыч, на волю выбирался. Я живо представила себе молодую красивую женщину, а рядом с ней – того самого бородатого старика. Да, воро- ванное счастье – тяжелая ноша! И не всем по плечу. – Новость сразу село облетела, – продолжала тётя Лиза.– Сначала сельчане хотели в волость сообщить, да Та- нюша на коленях умоляла не выдавать любимого. Рыдала шибко. – Пожалели Татьяну? – Пожалели! Токмо Вовка людям так и не показался. Стыдно, видать, было, а может одичал. А Татьяна вскоре па- цанёнка родила! Старшая девчонка вся в мать– красавица! – А как детишек Татьяниных звали? – Вовкой да Танькой. – Что!? – Вовкой да Танькой! Отец хотел в дочке продолжение своей ненаглядной видеть, а жена в сыночке – своего лю- бимого. – А что потом? – А потом амнистия случилась. Думаю, в волости про Володьку слыхали, да связываться не захотели. Танюша кое-как концы с концами сводила, детей поднимала да мужа-дезертира на шее тащила. На двух работах работала, лямку тянула. Видать, силёнки и закончились. – Заболела? 29

Международный Союз Русскоязычных Писателей – К «горькой» пристрастилась. Сначала помаленьку, по- том поболе. Только грязной или злобливой никто Татьяну не видал! Всегда весёлая, приветливая. Старики говорят, от большой любви дети шибко красивыми рождаются. Истин- ная правда! Танечка, дочка, вся в мать уродилась, хоть ико- ну пиши. Вовка на артиста стал похож. Только фамилию ар- тиста я запамятовала…Ну, помнишь, кино такое было, про мужика с жабрами? – «Человек – амфибия»? – Ну, да! Как фамилия артиста, не помнишь? – Не помню…А где теперь Татьяна, хозяйка дома? – Где ж ей быть? На небесах почивает. Вырастила деток и упокоилась по весне. Тихо ушла, во сне. – Жаль! А как же старик? Кто же за ним теперь смотрит? – Сестра двоюродная приходит. Иногда я проведаю, пи- рожок али яиц домашних отнесу. Только отвык Владимир от людей, ото всех прячется. Потому оставляем ему продук- ты в сенцах и уходим. Тётя Лиза взглянула грустно: – Вот такая любовь! А кто виноват, кумекаешь? – Кто? – Война,– горько вздохнула тётя Лиза и украдкой смах- нула с морщинистой щеки слезу. 30

Галина Самусенко 31

Международный Союз Русскоязычных Писателей Галина Самусенко Старый альбом За окном сгущались тучи. Спину нещадно ломило, как всегда к непогоде. Алёна поплотнее закуталась в тёплую шаль и поудобнее устроилась в старом уютном кресле. «Телевизор, что ли, посмотреть? Ой, да ну его, сплошной негатив. Вот разве почитать что-нибудь?» Алёна, не глядя, потянулась к книжной полке, и вдруг рука ощутила бархат альбомной обложки. Алёна замерла на мгновенье, а потом решительно вытянула альбом из-под стопки книг. Альбом был старый. Да и фотографии на первых стра- ницах тоже были старые, пожелтевшие, с оторванными уголками. Вот фотография родителей. Отец сидит, положив на ко- лени натруженные руки, мать стоит рядом, опираясь на его плечо. Оба строго и напряжённо смотрят в объектив. Алёна вглядывалась в родные лица. Отца она помнила хорошо, в сорок первом, когда его забрали, ей было уже пятнадцать. Отец был высоким, плечистым с русыми волосами и серы- ми спокойными глазами. И характером он был степенный, рассудительный. А ещё отец был мастером на все руки. Мог и избу поставить, и лошадь подковать, и печь сложить. Та- кие специалисты ценились не только в родном колхозе. К 32

Галина Самусенко нему из других деревень приезжали и даже из города – просили помочь. Отец никому не отказывал, всем помогал, да всегда с доброй улыбкой да шуткой. Мать характером была полной противоположностью отцу – резкая, порывистая, озорная. Была она красавицей с жёлто-зелёными кошачьими глазами из-под соболиных бровей, с летящей походкой. А в работе была мужу под стать. Всё ей было по плечу, всё у неё в руках горело. А как она пела! Алёна любила засыпать на печи под монотонное жужжание самопряхи и материны песни… А вот и сама Алёна – тоненькая девушка с длинной пше- ничной косой, в летнем сарафанчике и венком из ромашек на голове. Такой она была перед самой войной. А это Пётр – её первая любовь, её несостоявшаяся судьба – стройный, со смоляными кудрями и глазами тём- ными-тёмными, как два омута. Заглянула в них однажды Алёна и утонула. Вот ведь как бывает – жили в одной де- ревне, встречались почти каждый день, а друг друга как будто не видели. А потом вдруг случайно встретились гла- зами – и всё… После тех посиделок Пётр её провожал, и жила она вроде недалеко, а шли они долго-долго, всю ночь. Держались за руки и всё говорили, говорили… О чём, те- перь уже и не вспомнить. А назавтра объявили войну, Пётр ушёл добровольцем и погиб в первом же бою. Только и осталась от него у Алёны эта фотография, которую он сунул ей в руки при прощаньи. Отец тоже погиб в сорок третьем под Орлом. Похоро- нен в братской могиле. Алёна с матерью ездили к нему на могилку: посреди деревни памятник – солдат с автоматом, у подножия – братская могила, на плитах высечены имена. И отцовское имя там есть. Кругом чистенько, местные уха- живают. 33

Международный Союз Русскоязычных Писателей Мать всю войну проработала в колхозе конюхом. Рабо- та, конечно, не женская, но ведь тогда не было женских и мужских работ, потому что мужиков не было. Была просто работа. Да и сама Алёна кем только не работала, за всё бралась, ни от чего не отказывалась. Выдюжили. Выжили. А вот это Николай – муж. Ему повезло – вернулся живым с наградами. Только вот голова после контузии сильно бо- лела к перемене погоды, да сердце щемило – осколок вра- чи вытащить не сумели. Алёна всю жизнь была благодарна ему за то, что взял её замуж, её – перестарка. Ведь за двад- цать ей уже было. А он вот не посмотрел, что вокруг полно молодых да красивых, выбрал её. И жили они душа в душу, любили друг друга. Конечно, её чувство к Николаю не было таким огромным, как к Петру, но ведь и Алёна была уже не наивным подростком, а много повидавшей взрослой женщиной, и любила она мужа по-женски тепло и нежно. И дочку она ему родила умницу и красавицу. Жаль – не дове- лось ему вдоволь на неё нарадоваться. Догнала его всё-та- ки война. Сдвинулся с места осколок и дошёл до сердца. Не успели спасти. Остались они с матерью – две вдовы-солдатки – с ма- лым ребёнком на руках. Но ничего, вырастили. Дочка вете- ринарным врачом стала. Она с детства всех кошек да собак в деревне лечила. Живёт теперь в городе, замуж вышла за хорошего человека, тоже врача, только человечьего. Алёну каждую неделю навещает, благо город рядом совсем, толь- ко через речку переехать, продукты привозит, лекарства, по хозяйству помогает. Правда, у Алёны и хозяйства того – домик да огородик, а из животины только кот старый, одна- ко и за этим всем пригляд нужен. Алёна теперь одна, мать умерла вскоре после того, как дочка вышла замуж. Легла вечером спать, а утром не про- 34

Галина Самусенко снулась. Лёгкая смерть… Жалко только – внучкиной свадь- бы не увидела. Внучкой Алёна гордилась, пожалуй, больше, чем дочкой. Ещё бы, институт иностранных языков окончила, перевод- чиком работает, за границу часто ездит и ей, Алёне, загра- ничные подарки привозит. «И жених сыскался ей…» – вспомнила Алёна строчку из известной сказки, разглядывая внучкину свадебную фото- графию. Что ж, королевич не королевич, а парень видный, чем-то на Петра похож. В каком-то министерстве служит. И живут они с внучкой в самой Москве. Алёна в Москве бывала редко, столицу не любила за суету, шум и огромное количество машин. То ли дело в родной деревне – тишина, покой, воздух. Но внучкин выбор приняла – не в деревне же, в самом деле, переводчикам и работникам министер- ства жить. Вот только – мальчишечка у них без свежего воз- духа растёт, только на лето приезжает. Ну, и то хорошо… Алёна не заметила, как задремала. И снился ей ромаш- ковый луг солнечным днём, и сама она с пшеничной ко- сой в летнем сарафанчике, и Пётр со смоляными кудрями и глазами, как два омута. Пётр держал её руки в своих и что-то говорил, а она заглядывала в его тёмные глаза и то- нула, тонула… Альбом соскользнул с колен и упал на пол. С раскрытых страниц смотрела на Алёну молодость. 35

Международный Союз Русскоязычных Писателей 36

Галина Шевченко 37

Международный Союз Русскоязычных Писателей Галина Шевченко Чужак Говорят, для того, чтобы преодолеть океан печали, нуж- на лишь капля мужества. Возможно, но всей этой прему- дрости Мича или Мичие, как звала её полным именем мать, не знала. Она просто жила по тем заповедям, что были когда-то даны ей бабушкой, старой якуткой. Пройдя на лыжах больше десяти километров, поставив несколько капканов и самолов на кабана, Мича возвраща- лась домой. Метель, что длилась почти неделю, не давала выйти из избы, а собаки жалостливо поскуливали и проси- лись в тайгу. Оленина давно закончилась, остался только маленький бочонок соленого чира, и Мича, как только усто- ялась погода, ушла в лес. Жилье её располагалось у края леса, за ним тайга рас- стилалась на сотни километров, а до ближайшего посел- ка пару дней ходу на лыжах. Но Мича ничего и никого не боялась. Внучка якутской шаманки и первого в этих краях отца-охотника, она знатно стреляла, знала все тропы, все речные перекаты, ягодные и грибные места. Муж ее, эвенк, ещё молодым сгинул в тайге в конце 90-х, детей они не нажили. Так и жила Мича одна в этом краю. Уже показались в сумерках очертанья избы, когда она увидела дым над трубой и свет в окне. Это было так нео- 38

Галина Шевченко жиданно, что Мича резко остановилась, решив, что пере- путала тропу. Но нет, это было ее родное подворье, да и верная сибирская лайка остановилась и глядела на нее с недоумением. Мича сняла лыжи на крыльце и поставила их под на- вес, потом открыла дверь в сени и услышала равномерный стук. Взяв ружье в левую руку, правой она стремительно открыла дверь и замерла на пороге… Навстречу ей, опираясь на палку, приспособленную под костыль, с трудом передвигаясь, шёл молодой мужчина. Ко- роткий его полушубок, шапка и рюкзак лежали на лавке у порога, в печи вовсю потрескивали дрова, чайник пускал струйку пара, и Мича поняла, как сильно проголодалась. А мужчина смотрел на неё карими глазами и, казалось, ждал приговора. Мича, повесив ружье, глухо произнесла: – Ты кто? Мужчина, с трудом переведя вздох и понимая, что его не убили, не выгнали на мороз, произнес низким голосом: – Я Михаил, геолог, заблудился, повредил ногу. Всё это он произнес на одном дыхании, понимая, что ему не очень рады. Но меньше всего он ожидал увидеть в этой глуши женщину. Разочарования его не было предела. Мича вышла в сени и вытащила из рюкзака освежеван- ную еще утром тушку зайца. В избе, повернувшись к муж- чине спиной, стала рубить её на куски. Разогрев сковороду и сложив куски мяса, она повернулась к чужаку. Он все еще стоял, опираясь на палку и было видно, что ему это тяжело дается. Он был молод. «Лет десять разни- цы», – подумала Мича. Меховые штаны и толстый свитер делал его старше, но не настолько, чтобы не видеть, как лучатся глаза и ослепительно-белые зубы видны каждый раз, когда на его лице появляется гримаса боли. 39

Международный Союз Русскоязычных Писателей Мича вымыла руки, повернулась к чужаку и глухо про- изнесла: – Раздевайся и ложись на лавку. Он вскинул глаза, но потом, что-то решив, все сделал, как просила эта неприветливая женщина. Только через полчаса она поняла, что никакого перело- ма нет. Мешал сильный кровоподтек и опухший сустав. Это было обычное растяжение и сильный удар. Мича растёрла ногу медвежьим жиром на травах, крепко перебинтовала щиколотку и наказала не двигать ногой. Скоро упрело мясо, запахло травками и приправами, а следом подоспела картошечка. Мича подвинула стол к лавке и позвала чужака к ужину. Он тяжело поднялся и гля- нул на стол: каравай самопеченого хлеба лежал на чистом полотенце, а солёные рыжики исходили смородино-укроп- ным духом. Мича положила чужаку картошки и кусок зай- чатины на тарелку, подала кружку с темной жидкостью и, строго глянув на него, приказала выпить. Ночью чужак стонал, но к утру затих, и Мича поняла, что отвар подействовал. Ближе к обеду, когда она уже переде- лала все дела: накормила собак, разгребла снег, который за ночь опять завалил все дорожки, и, пробежав три кило- метра, проверила ближние капканы, Мича наконец зашла в тепло. Чужак сидел на лавке, и глаза его смотрели уже не так грустно. Женщина помыла руки и направилась к нему. Размотав повязку на его ноге, она увидела, что опухоль спала, но темно-багровый цвет кожи разлился по ступне и выглядел угрожающе. Ужас и страх полыхнул в глазах чужака, а Мича опять растерла ногу мазью и туго стянула ногу повязкой. Она еще раз проверяла повязку, когда ла- дони чужака накрыли её руки. Мича вздрогнула, а он глухо спросил: 40

Галина Шевченко – Тебя как зовут? И капнула на заледеневшее сердце якутянки горячая слезинка доброго взгляда, и начало оно таять, боясь, что не почувствует больше этих теплых рук и этого зовущего взгляда. Через неделю Михаил уже начал вставать, отек и опу- холь прошли, но багровый оттенок кожи в месте растяже- ния не проходил, и он по-прежнему, не мог наступить на ногу. Мича начала делать теплые компрессы, а потом долго растирала ногу медвежьим жиром. Дни летели один за одним. Мича по прежнему ходила в лес и возвращалась в добычей. Она кормила своего чужа- ка глухарями и рябчиками. На перекатах иногда попада- лась мелкая рыбешка, которая годилась быть запеченной на углях. Но вот только кабан, который постоянно ковырял дальнюю тропу, никак не попадался в самолов. Он словно понимал, где его ждут, и обходил это место. Последний раз он таки чуть не попал, но самолов был низко поставлен, не затянул петлю, и яма осталась пустой. Мича пошла на край- ние меры и поставила самострел, что никогда не делала. Отец никогда не жаловал такую охоту и ей запрещал. Но очень уж хотелось ей покормить чужака щами на кабаня- тине, и Мича решилась. А чужак давно стал для нее роднее родного. Вечерами он ей рассказывал о своей жизни, говорил, что, как только начнет хорошо ходить, то сразу заберет её в поселок. Там у него комната. А летом, после сезона они поедут на море, где теплая вода и горячий песок. Мича плавала в его объ- ятьях и думала о горячем песке и теплой воде. Она пере- стала думать об охоте, реже вставала на лыжи, да и кабан перестал заходить на тропу. 41

Международный Союз Русскоязычных Писателей Конец февраля сменился мартом, реже дули ветра, и метели не заносили уже тропинки в лесу и дорожки на подворье. Мича, пользуясь погожим днем, решила истопить баньку, что стояла впритык к стене её избы. Воды навозила в кадушке из ручья и стала разводить огонь. Михаил ей помогал, колол дрова и носил их под навес. Мича прошла в пристроенную к бане кладовку, где хранились припасы мяса и рыбы. Еще был большой кусок вяленого мяса кабарги, в ящике лежал таймень, заверну- тый в листья ревеня и уложенный на колотый лед. Ждали своего часа и мороженые ягоды. Женщина прошла в даль- ний угол и отодвинула плаху лиственницы в крыше. Откры- лось потайное место, и она вытащила маленький кожаный мешочек. Когда-то давно отдал ей этот мешочек отец и на- казал беречь его и взять только в случае сильной надоб- ности. Мича растянула шнурок, и на ладонь выкатились маленькие и большие желтые камешки. Она знала, что это золото отец намыл на Дальней речке. Только дорога туда была трудной, и добраться считалось, как пройти испыта- ние. Да и отец наказывал ей не открывать это место, если хочет она жить спокойно. Мича и не была там, но дорогу знала. Да и золото ей не к чему было, но вот теперь мечта о теплом море и горячем песке заставила вспомнить про этот мешочек. Открылась дверь кладовки, и вошел Михаил. Мича по- вернулась к нему и протянула ладонь с камешками. Глаза чужака резко увеличились в размере, а лицо побледнело. Он смотрел на нее не мигая: – Это мое приданое, – ответила на немой вопрос женщина. Михаил покатал камешки на её ладони и убрал руку. А Мича сложила золото в мешочек и положила на место. 42

Галина Шевченко Уже вечером, после жаркой бани и сытного ужина чу- жак, обнимая уставшую Мичу, спросил о золоте. Не смогла женщина утаить, нарушила наказ отца и рассказала всё о Дальней речке дорогому ей человеку. Утром, проснувшись первой еще до рассвета, она с зата- енной нежностью смотрела в его лицо. Мича прикоснулась к гладкой, смугловатой коже чужака и черным, как смоль, густым волосам. Она знала, что проспит он еще долго. Так было всегда после их ночей. Она бросила в печь несколько поленьев, оделась и ушла в лес на лыжах, едва показалось солнце. Завтра похоже опять будет буря, которая затянется на несколько дней. Нужно было забрать улов из капканов. Вернулась она уже вечером с богатой добычей. Шла ра- достная, потому как знала – тот, кому она дарит свою лю- бовь, не оставит теперь её одну в этом холодном зимнем лесу. Но свет в окне не горел. Мича сбросила лыжи, в снег полетели тушки зайцев и ружье. В доме было пусто, остывшая печь не грела. Она взвыла в голос и упала на колени. Встать смогла, лишь когда ухва- тилась за край стола, до которого едва доползла. На столе лежал клочок бумаги, и Мича поняла, что это от него. «Мича, дорогая моя! Мне пришлось уйти, не попро- щавшись. Мне стыдно и горько, но мы с тобой больше не встретимся. Там, в моем мире, меня ждет другая женщина, которую я люблю. С ней я хочу родить детей, встретить ста- рость, с ней я и умру. А ты, охотница этих лесов, так и долж- на остаться охотницей. Прости меня и прощай». Мича швырнула бумагу на пол. Слёзы залили её лицо. А тело окаменело, напоминая о себе нестерпимой болью. Сбросив верхнюю одежду, она, открыв дверь нараспашку, вышла на улицу и, застонав, подняла руки к звездному небу. 43

Международный Союз Русскоязычных Писателей Потом стремительно бросилась в кладовку и с фонарем в руке начала копаться в ящике. – Ну вот, нашла, – громко вскрикнула Мича и вытащила старый бубен. Уже на выходе из кладовки она увидела, что листвен- ничная плаха отодвинута. Вернувшись, просунула руку в тайник. Он был пуст… Мороза она не чувствовала и, вытянув тело в струнку, подняв руки над головой, резко ударила в бубен. Женщина обратила застывшее лицо к чернеющему небу, и гортанная песня, старая, как это мир, полилась из ее уст. А на земле вскрикнул от страха и нечеловеческой боли поздний одинокий путник. При повороте на дальнюю тропу его настиг самострел, а петля самолова намертво захлест- нула ногу. Так и упал он в неглубокую яму, которая стала местом его вечного упокоения. 44

Светлана Рожкова 45

Международный Союз Русскоязычных Писателей Светлана Рожкова Наказ деда Из многих писем людей родных и близких, друзей и по- клонников одно мне особенно дорого. Это письмо моего деда. Из любовной переписки ушло почти всё в небытие, а это воздушным шаром держит на плаву лёгкую мою лод- чонку, не позволяя ей затонуть в суровых водах жизненно- го океана несбывшихся желаний, разбиться о неприветли- вые скалы одиноких сердец и обрезанных привязанностей, связей духовных и телесных. Жизнь – это море, а плавать надо уметь!.. Но как разные судна, так и разные судьбы есть! Я не могу быть большим могучим пароходом… Слишком душно ему в чёрном своём дыму… Но и я не могу быть белым катером быстрым… Слишком шумом мотора он птиц пугает в пути… Ледокол – идеал мой! Он мой герой! Но я не могу пробивать, как он лёд головой… Я под парусом лёгким по воле ветра бегу… И порою сама не знаю, чего хочу и могу… 46

Светлана Рожкова Жизнь – это море, а плавать надо уметь!.. Но как разные судна, так и разные судьбы есть! Я перечитываю письмо, когда мне нужно поддержива- ющее доброе слово, чтобы вновь чувствовать связь многих поколений своих предков, вмещавших ранее в себя столь многое, что мне порой легко чувствовать и понимать ра- дость и боль далёкого и близкого другого! Чтобы понимать, что я не одна, кто испытывал подобные чувства до меня, испытывает сейчас и будет переживать их, когда меня уже не будет. Может, мои истории помогут и моему потомку или тому, кому окажутся близкими по духу, и в трудной ситуации вы- несут к свету и добру, протянув связующую нить дальше, в далёкие времена и другие нравы… «Здравствуй, милая Светочка! Давненько я не писал тебе ничего, решил кое о чём по- говорить с тобой, поделиться, так сказать, своим прошлым. Знаешь, Светочка, я всю жизнь хотел выиграть счастье: выиграть «Волгу» за тридцать копеек, подарить её сыну. Но идёт год за годом, а счастье не выигрывается. Для сына пришлось вложить в машину маленькую толику, и ездить ему приходиться не на «Волге», а на «Москвиче». Я очень хорошо учился в школе по всем предметам, но особенно по математике. Окончив педучилище, поступил на заочное отделение физмата Горьковского пединститу- та, успел окончить первый курс до начала войны, а потом ушёл воевать, попал в военно-пехотное училище, хотелось стать офицером. И оставалось всего две недели (от 18.08 до 1.09), чтобы стать офицером, да вот, поди ты, 18.08.42 направили курсантом на фронт. И дослужился я всего до сержанта. А возвратившись с фронта, поехал в пединститут 47

Международный Союз Русскоязычных Писателей на свой физмат. А там сказали, что больше года не были в институте. Не осталось никаких связей, и что придётся сно- ва сдавать экзамен на первый курс, что меня очень обиде- ло. И я забрал документы, не зная, что я с ними делать буду. А сидевший рядом с деканом физмата за другим столом декан исторического факультета сказал: «Идите к нам, мы вас без экзамена примем». И я пошёл и так стал историком. А вот математиком я не стал, хотя математику любил боль- ше всего. Кстати, вернувшись с фронта, я сказал твоей бабуш- ке, что хочу пойти учиться в строительный институт, стать инженером. А она говорит мне, что у тебя сын, (Вова, твой папа), его надо растить. Так я расстался с мечтой стать ин- женером, потерпел очередное фиаско. В моей жизни начало трудового пути было преотлич- ное: в двадцать лет я стал директором семилетней шко- лы, потом средней, проработал в том чине более двадцати пяти лет. Как-то ехал на пароходе до Горького в Лысково с девушкой, которая была старше меня и образованнее. Ког- да она узнала, что мне двадцать лет, и я работаю директо- ром школы, сказала: «Я очень завидую вам». Я всю жизнь учился работать, хотел чтобы «очень завидую» было всегда при мне. Но я завидую тебе. В чём? А вот в чём. На днях я по радио услышал стихотворение Маяковского «Что та- кое хорошо? Что такое плохо?». Я как-то удивился простоте того, что говорит детям Маяковский о том, что хорошо и что плохо. «Если мальчик чистит зубы – это очень хорошо!» – что хорошо, и что плохо «для мальчишьей рожицы»… Я целый день ходил возле своих кроликов и думал об этом стихотворении. А что думал? А вот что – осыпь меня всеми радостями жизни, а я не могу составить хотя бы одну такую 48

Светлана Рожкова строчку. Мне это не дано Богом, (не думай, что ищу Богов, я атеист). А вот Света Рожкова может, пусть не гениально, но со- ставить целое стихотворение (своё, только ей присущее). Это уже нечто, не пустое место. Не знаю, умеет ли Света Рожкова отличить в стихах ямб от хорея, но её стихотворе- ние я читал на страницах «Вышневолоцкой правды», зави- дуя в этом Свете Рожковой, (как когда-то завидовала мне встретившаяся девушка). Я хотел бы, чтобы Света Рожкова писала стихи и дальше. И когда ей радостно, и когда ей грустно. Надо писать и о радостном, и о грустном. Повто- ряю: писать, не лениться, постоянно писать и учиться! А то, видишь, что надумала, когда ей хорошо, писать не хочется! Пиши о хорошем, о красивом, об окружающем. Одним сло- вом, в этом направлении надо работать, учиться…» Нет, это ещё не конец письма. У него были свои не- заслуженно нанесённые ему обиды, но он гордился тем, что люди вспоминали добрым словом годы работы его в школе директором. Он на всю жизнь остался им для них. Он вспоминает, что раньше, чтобы поступить в институт, достаточно было просто сдать экзамен, а заваливать ста- ли значительно позже. Он рассказывает о тенденции, поя- вившейся в обществе, когда утвердилось мнение, что «луч- шим» приданым для жениха является невеста с высшим образованием, и девушки стали стремиться попасть в лю- бой институт за дипломом. Потом стало в порядке вещей работать, окончив институты, продавцами и кассирами. Но он не осуждал за это общество. Отнюдь, при всей очевид- ности неправильности ситуации, дед приветствовал любую учёбу в любом деле. Пенял за заброшенные мною заня- тия в музыкальной школе, когда оставался год до дипло- ма. Дед любил учиться. Хотел и учился всему, что мог, всю 49

Международный Союз Русскоязычных Писателей жизнь. Содержал кроликов, кур, сад, огород. Заготавливал сено, косил. Сам скорняжил. При этом ходил на протезе, по ночам, испытывая фантомные боли в отсутствующей ноге. Водил «Запорожец». Следил за событиями в стране. Обязательным ритуалом было чтение газеты по утрам и просмотр программы «Время» вечерами. Много журналов и газет он выписывал. Собрал дома богатую энциклопеди- ческую библиотеку, а также книги писателей-классиков. И в коридоре на стеллажах у него красовались роман-газеты, художественно-литературные альманахи. Сейчас я думаю, что недостаточно этим интересовалась. Хотя многие худо- жественные исторические книги или иллюстративные по художественным музейным коллекциям всё же проходили через моё к ним внимание. И, конечно, стеллаж с детскими сказками, разноцветными яркими книгами был мной хоро- шо изучен. У меня было несколько снов, когда мой любимый дед или отец сажают меня за руль (хотя водить я не умею), и заставляют мчаться во весь дух на почтенное собрание в литературный круг братьев и сестёр по перу и клавиатуре! Вот так меня поддерживал и до сих пор поддерживает дед, да и папка одобряет мои литературные вирши, иной раз, оставляя даже своё мнение на счёт особенно понравив- шихся работ. (Обоих сейчас нет на этом свете). Вот так, девочки, по секрету скажу вам, что не всё упира- ется в мальчиков, и дипломы об образовании. И их получа- ют не только для того, чтобы замуж выйти или стать желан- ной невестой. Замуж-то, если что, теперь и сходить можно, и вернуться; если по старинке – каждому по одной попыт- ке предоставлялось – тут, уж, кому как повезёт! Времена и нравы меняются. А живут с выбранной профессией всю жизнь, так же, как и с интересом, не ставшим профессией, 50