Кровавая икебана

Глава 32. Кое-что об иредзуми 201 — Ну и что я могу для Вас сделать? — тихо спросил Бен- джамин. — Я навёл о Вас справки. Вы человек чести и професси- онал. Я оставляю вам эту нэцкэ и адрес. Надо найти бывшего владельца этой рыбки и отдать ему нэцкэ и адрес. — Но как? — Я не знаю, — честно признался старик. — Но вы моя по- следняя надежда. А сейчас я пойду, я очень устал. — А когда мы с Вами ещё увидимся? — Никогда. С этими словами старик тяжело поднялся и двинулся к выходу. — А как Вы узнаете, что мне удалось вернуть рыбку быв- шему хозяину? — Из новостей, из новостей, — бросил через плечо старик и вышел из палаты. ***** Бен полулежал на кровати и пытался читать книжку, когда в палату вошёл Китано. — Вот, — и он положил замасленный свёрток внушитель- ных размеров, затем поставил двухлитровую коробку с рисун- ком помидорной грозди и одноразовые стаканчики на при- кроватный столик. — Это шуарма, самая вкусная, я её в трёх местах пробовал и выбрал самую лучшую. Там настоящая ба- ранина, ну почти настоящая, но и говядина тоже хороша. Ещё там внутри жареные баклажаны, солёные огурцы, салат из свежих помидоров и маринованный лук. И конечно же, хумус1 и тхина2. Ну и ещё я нашёл твой любимый томатный сок с Ро- дины твоих предков — Украины. — Ну и где же странствовал рыцарь печального желудка? 1 Хумус (иврит) — густая паста из крупного желтого гороха, сделанная на оливко- вом масле. 2 Тхина (иврит) — кунжутная паста.

Александр Борохов 202 — На городском рынке Маханэ Иуда. Это же настоящий восточный базар. Рынок, — Мацухиро поднял указательный па- лец, — это всегда сердце города! Какие краски, какие запахи! — Тебя послушать, то центром организма является желу- док, а не сердце. — Конечно, а откуда человек берёт энергию? Из воздуха? Эти врачи опять всё перепутали! — убеждённо произнёс Кита- но. — Но ты ешь, а то остынет. Бен одолел половину шуармы и блаженно улыбнулся: — Значительно отличается от здорового больничного ке- фира. — Вот и я о том же, надо же организм стимулировать на пути к выздоровлению, — радостно согласился Китано. — Но самое главная новость впереди. Готов? Я уже видел этого карпа! — Во сне? — Ну почему именно во сне? Я видел его наяву, прямо ска- жем, как тебя! — Мацу, зная твои кулинарные способности, я уверен, что ты видел десятки зеркальных и золотистых карпов и даже умеешь делать фаршированную рыбу, как в лучшем кошерном ресторане Лос-Анджелеса «Аидише Моме». — Нет, — упрямо повторил Мацу, — я видел этого карпа на человеке. — Мацухиро, когда ты волнуешься, то делаешь кулинарные ошибки. Ты видимо хотел сказать не «на человеке», а «в чело- веке». То есть, ты был на вскрытии в царстве мёртвых, у наше- го друга Паттерсона, и он, извлекая последнюю трапезу из же- лудка, вытащил кость и, как Кювье1, определил, что это карп! — Бен, у тебя восхитительное воображение, замешанное на банальном идиотизме! Этот карп был нарисован на чело- веке, и он был зелёного цвета! Для особо одарённых повторю: зелёного цвета. Это было иредзуми! Понимаешь, иредзуми! 1 Кювье Жорж Леопольд (1769—1832) — барон, французский естествоиспытатель и натуралист, считается одним из отцов сравнительной анатомии и палеонтологии.

Глава 32. Кое-что об иредзуми 203 Крамер посерьёзнел и тихо спросил: — Ты имеешь ввиду традиционную японскую татуировку, которую сейчас делают практически только якудза? — А что, по-твоему, я тебе про суши рассказываю? Конеч- но, я говорю тебе об иредзуми — самом древнем виде татуи- ровки, которая дошла до наших дней. Существует версия, что татуировка попала в саму Японию от айнов из Окинавы. Один из наиболее распространённых сюжетов — это дракон, его сейчас вовсю выкалывают на коже эксцентричные европей- цы. Ещё бы, ведь дракон это символ власти, силы и мудрости. Можно сказать, через такую татуировку можно приобщиться к императорскому дворцу… Вторым сюжетом является «карп», по-японски — «кои». По легенде — это очень храбрая рыбка, которая никого не боится и поднимается против течения в верховья рек на нерест. Гово- рят, что при особых обстоятельствах карп превращается в дра- кона. Даже на столе у повара карп до последней минуты своей жизни не уклоняется и не вздрагивает под ударами ножа… Со времён Мусаси1 татуировка украшала тело самурая как символ терпения. Хотя татуировка в Японии существует давно, именно в период эпохи Эдо она достигла своего настоящего расцвета. У самураев карп являлся священной рыбой, у них был даже такой самурайский клич:«КОИ НОБОРЭ», в дослов- ном переводе — «Карп, прорывающийся сквозь волны»,— типа русского клича: «В атаку!». В Японии в День Мальчиков бу- дущим мужчинам дарят игрушечных карпов, а над крышами деревенских домов можно видеть целое парящее семейство карпов: чёрный — папа, розовый — мама и их разноцветные детишки-карпики. Вроде, теперь всё… — произнёс устало Мацу. — Слушай, а откуда ты всё это знаешь? Мацу раздулся от самодовольства 1 Мусаси Миямото (1584—1645) — один из самых известных фехтовальщиков Япо- нии. Является основоположником школы фехтования двумя мечами. Автор зна- менитого трактата «Книга пяти колец».

Александр Борохов 204 — Ну, во-первых, я сам японец. А во-вторых, меня попро- сили как-то прочитать лекцию в полицейском управлении о японских символах, которую ты, кстати, пропустил! — Я болел! — начал было оправдываться Бен. — Мог и выздороветь по такому случаю! — Так получается, есть прямая связь между татуирован- ным образом и самурайскими обычаями? — Ну, я тебе это битый час пытаюсь объяснить! Несколько лет назад, когда точно не помню, вызвали меня в приёмный покой дежурной больницы на ножевое ранение. Какой-то так- сист-пуэрториканец доставил туда молодого японца, на кото- рого напали в парке. У нападавших были ножи. В общем, этот самурай поломал им руки («пострадавших» потом тоже туда привезли), но один из нападавших извернулся и полоснул но- жом по спине японца. Нож был хорошо заточен и оставил рану длиной в дюймов двенадцать–пятнадцать и глубиной, навер- ное, в полдюйма, так что пришлось накладывать больше двад- цати швов. Так вот, когда врач зашивал моего соотечествен- ника, кстати без местной анестезии, я и увидел этого зелёного карпа, который занимал всю его спину. — А как звали того японца ты случайно не запомнил? — Конечно, он сообщил своё имя, оставил домашний адрес и написал заявление о нападении. — Ты шутишь?! — Конечно, идиот! Это же якудза! Я-КУ-ДЗА! Он вообще молчал. Просто после штопки произнёс: «Аригато»1, бросил пять сотен баксов на кушетку как чаевые и ушёл. — А почему ты его не задержал? — За что? За то, что он отстранил на несколько месяцев каких-то уродов от их «ночной работы»? — Жаль, а я думал, что у нас есть какая-то ниточка… — Есть, — скромно подтвердил Мацу. — Чем-то мне эта «золотая рыбка» запомнилась. Я начал листать альбомы в азиатском отделе, помнишь, там ещё работает горячая штуч- 1 Аригато (япон.) — спасибо.

Глава 32. Кое-что об иредзуми 205 ка Джейн Като, — та, со стрижкой «под мальчика». Так вот, в одном из альбомов я обнаружил фотографию трупа японца, которого замочили «макаронники». Они стреляли ему в спину, и его татуи- рованный карп был буквально нашпигован свинцом. Джейн мне пояснила, что рядом с японцем нашли пятерых нашин- кованных итальянцев. Полиции удалось установить, что уби- тый, является гражданином Японии по имени Кензо Фудзива- ра, который проживал в Токио и являлся членом группировки «Общество Хранителей Нефритового Карпа». Потом она со- общила, что главой клана является отпрыск старинного саму- райского рода по имени Кеншин Сома, сейчас ему больше се- мидесяти. Их клан, хотя и не самый многочисленный, — всего каких-то двести человек, — но его слово на вес золота. Когда в семидесятые разгорелась война между кланами за передел долей на токийском криминальном рынке, Кеншин безжалост- ной рукой уничтожил всех зачинщиков гангстерской войны, но не прибрал их кланы себе, а позволил самим выбрать новых оябунов. — Ну ты даёшь, это уже не ниточка! Это корабельный ка- нат толщиной с руку! Да с такими данными… — Мы будем сидеть тихо-тихо, — продолжил Мацухиро. — Это ещё почему? — А что ты ему предъявишь? Да тебя не подпустят к нему на пушечный выстрел. Во-первых, ты длинноносый гайдзин. Да и что ты ему скажешь? Здравствуйте, я из полиции Лос-Ан- джелеса. Вы не уделите мне пять минут вашего драгоценного времени? Так вот, знаете, уважаемый Кеншин-сан, в Израиле произошёл теракт. Может, Вы видели по телевизору оторван- ную детскую руку, сжимавшую фигурку карпа? Этот карп точь- в-точь похож на татуировку вашего клана. Кстати, террори- стом, взорвавшим автобус, был тоже японец. Вы не хотите ничего нам объяснить? — Да-а-а, — протяжно произнёс Крамер, — а я-то думал, что мы поймали тигра за хвост…

Александр Борохов 206 — Постой, постой… А ведь верно, мы поймали тигра за хвост. Но придётся заглянуть ему в пасть, чтобы узнать, не страдает ли он ангиной! — Китано, что это ещё за цветистый бред? Какой тигр? Какие гланды? Мацу даже не слушал его, он деловито достал бумажник и пересчитал наличность своего не особенно пухлого бу- мажника. — На эконом-класс хватит, — подытожил он. — Какой ещё, к чёрту, эконом-класс? — Один билет до Токио. — Ты с ума сошёл! Да тебя зарежут сразу же, как ты поя- вишься в офисе Сома. — Нет, — уверенно произнёс Китано, — у меня есть охран- ный амулет. — Какой ещё амулет? — Вот этот самый! И Мацу указал на фигурку нефритового карпа, одиноко ле- жавшего на прикроватном столике.

Глава 32. Кое-что об иредзуми 207 Часть III

Александр Борохов 208 Глава 33. Меченосец и его меч Меч — это феномен Томас Лайбле. Меч. Большая иллюстрированная энциклопедия Если когда-нибудь кто-то начнёт писать оружейную би- блию, то она может начинаться словами: «Сначала был Меч… А потом родилось другое Оружие». Это грозное холодное оружие, давшее многочисленное потомство — от кинжалов до шпаг и сабель, — было воплоще- нием силы и власти, потому что мечта, вооружённая мечом, сбывается быстрее! От библейских героев до римских гладиаторов со смер- тоносными гладиусами, от былинных русских витязей до ры- царей Круглого Стола, от мечей норманнов и викингов до волшебных мечей: длинного «Гламринга» мага Гэндальфа, ко- роткого меча «Жало» хоббита Фродо и кривого «Хэдхафанга» храброй эльфийки Арвен — смеси японского меча и восточной сабли. Меч выполнял роль оси вокруг которой вращались миры, реальный и фантастический. Меч — как феникс, который возродился из пепла прошлого. В эпоху лазерных прицелов и пуль с полой оболочкой, вновь и вновь заявляет о себе и своих правах. И пусть рука Конана-Варвара, в исполнении могучего гу- бернатора Калифорнии, сжимает не настоящий меч загадоч- ной Атлантиды, а «всего лишь» копию средневекового немец- кого меча правосудия, но ключевое слово здесь — Меч!

Глава 33. Меченосец и его меч 209 Когда слова проповедей не трогали души паствы, в ход шли мечи! Боль доходит до сердца быстрей и искренней, чем молитва. Сражались не религии, а мечи! Рыцарский меч имел фор- му креста, в то время как сарацинская сабля — полумесяца. А между ними располагался щит Давида, иудейского племени, скорее вынужденного защищаться от своих более агрессив- ных оппонентов по вере. Японский Шин-то стоял как бы в стороне от этих религи- озных распрей, больше похожий на саблю, но недостаточно искривлённый, чтобы стать полумесяцем, он всё же оставался мечом. Меч в стране Восходящего Солнца почитался с незапа- мятных времён как символ не только души самурая, но и как императорская регалия. Бог — повелитель бурь Сусаноо вы- резал священный меч — синкэн из хвоста убитого им драко- на, а потом подарил его праматери японской императорской династии и покровительнице Японии богине Аматерасу. А та в свою очередь передала его в дар своему правнуку импера- тору Дзиммо. Но в 1185 году священный меч утонул вместе с юным императором Антоку. Как-то однажды Кеншину одно из отделений «триад» в за- лог будущего сотрудничества преподнесло в дар необыкно- венно лёгкий и прочный меч из титана. Он положил его на пустую подставку для меча и перерубил это металлургическое чудо одним ударом фамильного меча. — Меч должен быть мечом, а не блестящей игрушкой. Ко- нечно, после такого демарша ни о каком сотрудничестве не могло быть и речи. Потом были ещё марсельцы, и подаренный ими меч, безусловно, был одним из лучших мечей восемнад- цатого века, но Оябун с сожалением отверг подарок, потому что не хотел, чтобы его клан участвовал в наркотраффике. — Вот, Кентаро, взгляни, до чего может дойти человече- ский идиотизм, замешанный на огромных деньгах!

Александр Борохов 210 Оябун указал пальцем на раскрытый журнал, выпускаемый одним из аукционных домов. На развороте была изображена катана, единственным различием между указанным мечом и его настоящим японским предком было то, что аукционная ка- тана с первоначальной стоимостью в миллион долларов была изготовлена… из стекла. — Когда-то великий Эйнштейн сказал: «Я знаю только две вещи, которые бесконечны: человеческая глупость и вселен- ная. Хотя, насчёт второй я не уверен!» В одной телепередаче я лично видел квадратное колесо на велосипеде, «изобретатель» так и не смог объяснить веду- щему шоу, зачем оно нужно! Вещи бесполезны, если не служат своему предназначению. Самурайский меч просто не может быть стеклянным, и аб- солютно не важно, что некий Монтегю Шлосс трудился над ним полгода, и стоимость подделки с семью десятками бриллиан- тов, которые украшают его рукоять, на аукционе превысила миллион долларов. Семь десятков бриллиантов украшают его рукоять… Зачем?! Ни один нормальный японец не купит стеклянный меч, даже за десять долларов! Меч — это душа японца, так что же, душа может быть сте- клянной, чтобы разбиться вдребезги?! Это всё равно, что предложить христианину золотой крест с выгравированными священными сурами из Корана, или еврею-ортодоксу укра- сить фосфоресцирующими граффити Стену Плача… ***** У каждого есть свой Храм души… Там, где человек может побыть наедине с собой, наедине с тем, что дорого его душе. Сучиру тенпуру — «Стальной храм», так называли его все сотрудники компании «Общества Хранителей Нефритового Карпа». В нём было два зала: большой и малый. Большой ино- гда показывали гостям или близким друзьям Кеншина Сома, а вот в малый зал не входил никто кроме самого оябуна. Он сам

Глава 33. Меченосец и его меч 211 натирал там полы, вытирал пыль с экспонатов, единственный ключ он носил всегда с собой на шее. Экспозиции большого зала могли позавидовать оружей- ные залы многих музеев мира. Качество и редкость образцов холодного оружия поражали воображение. В центре стоял ма- некен, одетый в самурайские доспехи XV века. На стенах были развешаны образцы холодного оружия разных стран и эпох. На стене слева, в центре, располагался малайский крис с лезвием в виде длинного узкого языка пламени и «пистолет- ной» рукоятью. Справа от него висела пара турецких ятаганов с рукоятями из слоновой кости, украшенных великолепной бирюзой, когда-то принадлежавших начальнику охраны ту- рецкого султана Сулеймана Великолепного. Чуть ниже висел ханджар — чем-то похожий на ятаган кри- вой меч, семейная реликвия, принадлежавшая одному из офи- церов Тринадцатой горной дивизии СС, состоящей из босний- ских мусульман. С другой стороны от малайского криса располагалось экзо- тическое холодное оружие Индии. Пара индийских катаров с мощными треугольными клинками, похожими по форме на зубы гигантской акулы, которыми наносили страшные ко- лотые раны, более того, уже в самой ране раскрывалось ещё два стальных лепестка, превращая лезвие в смертоносный трезубец. Настоящий индийский «халади» XVIII века, длинный кинжал, которым сражались благородные воины-кшатрии из клана раджпутов. Оружие имело центральную рукоять и узкие тонкие лезвия с её обеих сторон. Халади соперничал с другим экспонатом — «уруми», представлявшим собой трёхметровый меч-пояс, который был страшным оружием в умелых руках, благодаря своей гибкости. Он огибал щиты и копья, нанося смертельные раны врагу. А главное, что человек, вооружённый таким мечом-плетью, мог противостоять и нескольким конным всадникам, — нанося раны по ногам и груди коней, застав- ляя их вставать на дыбы и сбрасывать на землю противников, уравнивая шансы в пешем бою.

Александр Борохов 212 Конечно же, самыми экзотическими из этой группы были два «куджанга» из Западной Явы. Их форму лезвия нельзя было бы спутать ни с одним видом как восточного, так и западного холодного оружия. Очень необычная форма, напоминающая застывший в стали язык пламени, являлась повторением кон- туров самого острова. Один из «куджангов» был более старым, так сказать, «королевских кровей», с золочёной рукояткой и потемневшим от времени лезвием. Он принадлежал одному из членов царской семьи. На клинке было три отверстия, со- ответствующих трём королевствам, которые объединились, и трём богам-покровителям: Брахме, Вишну и Шиве. Его «собрат» был помоложе и вместе с бывшим хозяином «принял Ислам»: так на клинке стало пять дырок — в соот- ветствии с пятью столпами мусульманской веры, а сам кли- нок стал похож на букву «син», с которой начинается самая главная молитва: «Нет Бога кроме Аллаха, великого и ми- лосердного». И ещё одна маленькая деталь: куджанг был на- столько знаменит, что был воплощён в виде памятника в неко- торых провинциях страны. Центральная стена была украшена двумя древними, похо- жими на гигантские вытянутые серпы, бронзовыми египет- скими «копишами», принадлежавшими гвардии фараона Рам- зеса II. Рядом висел их «потомок» — греческий копис, которым когда-то солдаты Александра Македонского рубили хоботы слонам. Чуть ниже располагался немецкий «шайбендольх» — «кинжал милосердия», которым добивали упавшего с коня ра- неного рыцаря, вставляя клинок между пластинами доспехов. Наискось от него располагались итальянская средневековая «чинкведеа», напоминавшая громадную обоюдоострую лопат- ку для торта, и «предок» всех кортиков — французский «поиг- нард» с витой рукоятью. В малом зале был всего один экспонат. Фамильный меч — катана, который переходил в семье Сома от отца к сыну. Кеншин был последним в своём роду, у него не было ни семьи, ни наследника. Меч помог Кеншину подняться на вершину криминальной пирамиды, как посох помогает мо-

Глава 33. Меченосец и его меч 213 наху подняться по опасной горной тропинке к самой вершине горы. Только в отличие от монаха, где его ждал в конце пути долгожданный отдых, главе якудза приходилось постоянно балансировать то обнажая меч, то пряча его в ножны. Меч покоился на подставке — катанакакэ. В центре её был вырезан «мон» — «карп, выпрыгивающий из морских волн». Рукоятка меча была оплетена сероватой кожей ска- та. На цубе — маленькой овальной гарде — также красовался карп. Несмотря на почтенный возраст, лезвие было острым, как бритва, и хамон — волнистая кромка, бегущая по лезвию меча, — напоминала морские волны. Вот уже долгие годы меч отдыхал…

Александр Борохов 214 Глава 34. Трудности перевода Молчание — великий друг, который никогда не изменит. Это была французская металлическая птичка А-320, на- фаршированная ста сорока червячками-пассажирами под за- вязку. Конечно, бизнес-класс был не по карману Мацухиро, и он, продвигаясь по салону, с завистью посмотрел на широкие удобные кресла, в которых сон полноценен и сладок. И хотя в этой части самолёта тоже есть крепления для люлек, Кита- но ни разу не видел там молодых мамаш с орущими чадами по той простой причине, что-либо они сидят дома со своими сокровищами, либо их материальное положение позволяет устраивать сольные «концерты» только в эконом-классе. Мацу продвигался по салону, кряхтя и ожидая, когда иду- щие перед ним пассажиры рассядутся по своим местам. Если он и завидовал владельцам кресел бизнес-класса, то в эко- ном- классе места делились на «так себе», «плохие» и «те, что остались» … Первые шесть рядов должны были сидеть «под- жав коленки», почти как рижские шпроты в банке, которыми его однажды угощал Крамер. Вдобавок ко всему, всё время полёта он был бы должен тупо рассматривать стенку перед со- бой под аккомпанемент орущих детей в люльках, а этих живых усилителей с мощными динамиками было двое… Единствен- ный плюс этих мест был в том, что «счастливцы», получившие первые ряды, получали еду раньше других. Если в двенадца- том — рядом с аварийными люками — спинки не откидывались вообще, то при удачном падении авиалайнера была надежда, что трупы этих пассажиров вытащат первыми. А вот в тринадцатом ряду вытянуть ноги было можно, но кресла были узковатыми. Мацухиро двигался, как ледокол,

Глава 34. Трудности перевода 215 вперёд, медленно огибая нагромождения человеко-чемода- нов, к месту своей стоянки. Только в последний момент Китано удалось достать билет на рейс Тель-Авив — Осака, с пересадкой в Стамбуле. Это было одно из самых плохих мест: 25А — последний ряд, возле туалета. Букет запахов, просачивающийся из заветной кабинки, не мог победить даже мощный дезодорант с запахом нарциссов. А постоянная очередь для встречи «с прекрасным» могла уступить Лувру только размерами, хотя искренностью желания явно превосходила её. Китано уселся на своё место и, немного поворочавшись, поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Конечно, аэ- робус А-320 не самая большая железная птичка, но и не са- мая маленькая. Хотя кресло, куда втиснулся Мацу, показалось ему чем-то вроде тисков. Рядом с ним сидел весёлый бородач, который восторженно крутил головой. Несмотря на размеры, беспокойный сосед напоминал сгусток энергии в отличие от монументального образа Китано, сидевшего с прикрытыми глазами. Сосед Мацу, в очередной раз вертясь на своем кресле, за- дел Китано. Мацухиро приоткрыл правый глаз и посмотрел на по- путчика. — Я первый раз лечу в Японию, — доверительно сообщил попутчик. Мацухиро вопросительно приоткрыл второй глаз. Во фра- зе, сказанной незнакомцем, было только одно слово, смутно напоминавшее японское «Ниппон». Мацу улыбнулся. — Do you speak English? — Не-а, то есть ло1. 1 Ло (иврит) — нет.

Александр Борохов 216 — Иттэиру кото га вакаримасэн1, — вежливо произ- нёс Мацу — Вот! — радостно закричал он, тыча мясистым пальцем в разговорник, и хлопнул себя по груди. — Ися2 Изя! Мацу удивлённо вскинул брови и вежливо произнёс: — Ися, Ися? — Да нет же! Ися, Изя! Ну как ты не понимаешь, — и он снова ткнул себя в грудь. — Ицхак. — О-ми-ни какарэтэ урэсии дэс кейсацкан Китано Ма- цухиро3 — Чего? — недоумённо произнёс попутчик. — Росиа-дзин? — медленно и по слогам произнёс Китано. — Нет, не русский, Израиль! — Израиль, тов4, — и Мацухиро поднял вверх большой палец. — Япония тов, тов мэод, — начал воодушевлённо попут- чик, показывая на висевший на его шее фотоаппарат Кэнон Эос 5Д Марк-III с массивным объективом. — Сумимасэн ватаси нэтай5, — произнёс извиняющимся то- ном Мацу и для большей убедительности сложил ладони вместе, опустив на них голову и прикрыв глаза. — Ага, хотите спать, ну не буду мешать, — добродушно произнёс толстяк и уставился в иллюминатор. ***** Мацу снился сон. Он снова был в Японии. Дул лёгкий ветерок. Он находился в парке. Всё вокруг было пронизано покоем, который изред- ка нарушался тихими всплесками в зеркальном пруду, созда- 1 Иттэиру кото га вакаримасэн (япон.) — Извините, я не могу вас понять. 2 Ися (япон.) — врач. 3 О-ми-ни какарэтэ урэсии дэс кейсацкан Китано Мацухиро. (япон.) — Очень при- ятно, полицейский Китано Мацухиро. 4 Тов, тов мэод (иврит) — хорошо, очень хорошо. 5 Сумимасэн ватаси нэтай (япон.) — Извините, я хочу спать.

Глава 34. Трудности перевода 217 ваемыми хвостами золотистых карпов. Пруд, как волшебное зеркало, покрывался сетью трещин и через пару мгновений восстанавливался. В руке Китано держал стаканчик с мороженым, оно было покрыто тончайшими лепестками настоящего сусального зо- лота. Такое мороженое есть только в одном месте мира — в Канадзаве. Цвела сакура. Мацу стоял в кимоно, украшенном золоти- стыми и синими узорами, и любовался розовыми, красными и белыми лепестками цветущей вишни. Как же они нежны и тонки! Подобно крыльям бабочки. Какая гармония и покой! Радуга красок, застывшая в вечности, как пчела в янтаре. По- лёт длиною в вечность… Но вдруг ветер задул сильнее, и лепестки, словно бабоч- ки, начали покидать деревья, по небу поплыли неизвестно откуда появившиеся грозовые облака. Гладь озера покрылась сильной рябью. Неожиданно цвет воды в пруду начал менять- ся. Сначала вода стала нежно-розовой, как будто бы поверх- ность озера покрылась лепестками сакуры. Через несколько мгновений вода стала ярко-алой и, наконец, превратилась в вишнёво-красную. Мацу с тревогой следил за быстро ме- няющимся пейзажем. Вдруг послышался мощный всплеск, и из воды выпрыгнул крупный карп. Его размеры поражали. Он был больше двух метров длиной и изумрудного цвета. Китано от удивления раскрыл рот. Карп на несколько секунд завис в воздухе и вдруг произ- нёс человеческим голосом: — Еда! — Чего? — спросил Мацу с пересохшим ртом. — Еда! И тут кто-то толкнул его в бок. Мацу открыл глаза. — Еду, еду принесли! — радостно сообщил сосед. Стюардес- са с поклоном поставила перед ними подносы. На каждом чёрном подносе стояло восемь разных коро- бочек с маринованными и солёными овощами, тут были и имбирь, и маринованная редька-дайкон, и ярко- зелёные во-

Александр Борохов 218 доросли, а также грибы-шитаке и кольца кальмара. В центре стояла чашка с белоснежным дымящимся рисом. Миниатюр- ные пластиковые бутылочки чёрного и зелёного цвета в виде рыбок — в одних был соевый соус, в других васаби. Мацухиро полил рис соевым соусом и, взяв палочки, от- правил несколько порций в рот. Сосед почему-то молчал и недоумённо смотрел на еду. Мацу повернулся к нему, а затем ткнул пальцем в завёрнутые в бумагу палочки: — Хаси. Ха-си. Сосед удручённо покачал головой. Тогда Китано вновь ис- пользовал язык жестов. Он показал на свой живот, потом изо- бразил гримасу боли и покачал головой из стороны в сторону. Похоже, сосед понял его и разразился длинной фразой, ви- димо, на русском: — Да какой там живот! Я жрать хочу, как из пушки. Я как человек объяснял этим поцам1 таможенникам, что не умею я есть этими дурацкими палочками и поэтому взял с собой вилку. А они, как попугаи, заладили: «Нельзя, безопасность, оружие». Мацу внимательно посмотрел на возмущённого собесед- ника и вдруг сделал неожиданный жест. Он согнул мизинец и большой палец, слегка растопырив оставшиеся три пальца, и чуть- чуть согнул их верхние фаланги. Лицо соседа также внезапно просветлело, и он воскликнул: — Точно, ты правильно понял. Это вилка! А говорил, не понимаешь по-русски. Китано нажал кнопку и вызвал стюардессу. Подошло небесной красоты создание и мило улыбнулось. Мацу извиняющимся тоном, кивая в сторону неугомонного попутчика, произнёс: — Фо-ку. Стюардесса, временно исполняющая обязанности япон- ского ангела-хранителя Аэробуса А320, низко поклонилась 1 Поц (идиш) — ругательство, означающее половой член.

Глава 34. Трудности перевода 219 иностранцу, и её лицо изобразило вселенское раскаяние. Че- рез несколько секунд она принесла миниатюрную белую пла- стиковую вилку. Израильский Изя рассматривал вилку со всех сторон, то приближая её к самым глазам, то отдаляя на рас- стояние вытянутой руки. Так опытный антиквар придирчиво рассматривает редкостную и изящную вещицу, даже если она досталась ему задарма. Закончив изучение, Изя громко прич- мокнул. — Смотри, а она складывается. Вот это я понимаю, сервис. Япония!!! Пока голодный гайдзин1 со скоростью машины, уничтожа- ющей джунгли, расправлялся с едой, Мацу, глядя на него, с грустью думал о предстоящей перспективе. Лететь оставалось восемь часов — это, ещё не считая пере- садки в Стамбуле. 1 Гайдзин (япон.) — иностранец.

Александр Борохов 220 Глава 35. Неназначенная встреча Я должен вернуть долг. Себе самому Жан Пьер Гранже, Присягнувшие тьме С высоты птичьего полёта осакский аэропорт Кансай чем-то был похож на гигантский иероглиф, располагающийся на кла- виатуре компьютера рядом с английской буквой «Р». Только вместо обычной белой или чёрной «доски» была бесконечная гладь океана с одной-единственной гигантской клавишей. Колёса аэробуса А-320 плавно коснулись взлётно-поса- дочной полосы, и самолёт, покатившись, неспешно продолжил свой путь по земной тверди. Двигаясь к выходу по огромному зданию аэропорта, Ма- цухиро искал стоянку с автобусами, чтобы добраться до же- лезно-дорожного вокзала и оттуда на «поезде-пуле» Синка- сен попасть в Токио. На глянцевой фотографии рекламного проспекта поезд Синкасен был похож на гигантского серебристого угря дли- ною почти четыреста метров. Таких гигантских металлических чудищ, заглатывающих за один раз несколько сот пассажиров и «летящих по рельсам» в сторону Токио, было два. На самом деле поездов было гораздо больше, но только эти два могли доставить Мацухиро Китано к конечному пункту назначения — Токио. Первый «угорь» считался более быстрым и комфорта- бельным и назывался «Нодзоми», что в переводе на язык гай- дзинов означает: «Надежда». Он мчится по рельсовому морю со скоростью почти триста двадцать километров в час. Второй «угорь» — «Хитари» с красивым звучанием «Сияние» был бо- лее медлителен и развивал скорость «всего» в триста кило- метров за то же время. К тому же, как честно предупреждал

Глава 35. Неназначенная встреча 221 рекламный листок, окна в этом поезде были пошире, кресла поуже и не было розеток для ноутбуков. При этом разница за эти «маленькие неудобства» составляла несколько тысяч йен, в то время как разница во времени прибытия была всего ка- ких-то полчаса. Никто и никогда не мог назвать Мацу человеком расточи- тельным, тем более, что покупка билета в Японию нанесла его бюджету ощутимый удар. Жаль, конечно, что ему не удастся рассмотреть самую глав- ную достопримечательность Осаки — белый замок Тоётоми Хидэёси, построенный ещё в тысяча пятьсот девяносто вось- мом году. Гордость, надменность и величие, застывшие в камне. Ещё бы, ведь здание возводилось не на ровном месте, а на раз- валинах буддистского монастыря Исияма. За шесть лет вырос прекрасный замок, считавшийся неприступным целых семнад- цать лет, он был сожжён после третьей осады в тысяча шесть- сот пятнадцатом году. Ещё пятнадцать лет потребовалось на восстановление, а потом замок горел, подвергался бомбарди- ровке и землетрясениям. И каждый раз восстанавливался, как феникс из пепла. Святыня всё-таки! Особенно было бы интересно взглянуть на «камень-спрут», самый большой валун, который уложили в основание замка-крепости. Любой осмотр требует внимания и созерца- ния, говорят, что даже воздух внутри замка пропитан вечно- стью. Так что на детальный осмотр могло уйти несколько ча- сов, а это недопустимая роскошь для деловой поездки. Ну, видимо, не судьба, может быть, в следующий раз. Китано не торопился, поэтому и решил, что, когда бы он ни приехал в Токио, — всегда будет вовремя. Мацу не любил рисковать, если был стопроцентно уверен в успехе, и всегда разумно инвестировал деньги. На этот раз он так же решил не изменять своим правилам. Лучшее вложение денег — это он сам. Поэтому сначала он, Мацухиро Китано, переконвертирует деньги в еду, а потом сделает краткосрочную, но надёжную инвестицию — внутрь самого себя.

Александр Борохов 222 Мацу огляделся вокруг среди моря реклам различных ма- газинчиков, лавок и ресторанчиков: как говорится, на любой карман и любой вкус. Тут его внимание привлекла реклама с улыбающимся толстячком перед огромной чашкой дымяще- гося риса. Китано подошёл поближе и перечитал её пару раз. «Если вы останетесь голодным после нашего обеда, то мы вернём вам тридцать процентов стоимости, а если вам не по- нравится, наш шеф-повар совершит на ваших глазах хараки- ри.» Внизу была маленькая приписка: «Повар не менялся по- следние десять лет!» Китано, усмехнувшись, толкнул стеклянную дверь и про- шёл в помещение. Ресторан назывался «Улыбка Будды». Конечно же, это был не один из модных и фешенебельных ресторанов Осаки типа: «Президент Чихо» или «Санук», имеющих свою авторскую кухню. Ха, да за такие деньжищи Мацу мог бы не только напи- сать кулинарный рассказ или повесть, а создать полноценное произведение, включающее в себя, как минимум, шесть пол- новесных глав, то есть блюд, не считая эпилога-десерта. Мацухиро заинтересовался необычным супом «Глаза мор- ского Дракона». Официант с достоинством объяснил, что это визитная карточка их повара Мияги, и состав её хранится в секрете. Шеф-по- вар готовит его сам, известно лишь то, что туда вхо- дят двенадцать растений, морские водоросли, и варится он на бульоне из акульего мяса. Прежде всего, знаменитые осакские такояки — жаренные на настоящих углях пельмешки с начинкой из осьминожьего мяса, оинояки — сытный мучной омлет с ломтиками свинины, капустой и зелёным луком, жареный бамбук с папоротником и лотосом, креветки в лимонно-кокосовом соусе. Салат с про- зрачной рисовой лапшой, смешанный с маринованным им- бирём и ярко- жёлтой редькой-дайкон и украшенный миниа- тюрными помидорчиками шерри. После того, как Китано сделал заказ, он благосклонно на- чал оглядывать интерьер ресторана.

Глава 35. Неназначенная встреча 223 Широкие красные кожаные диванчики могли быть весьма привлекательными для западных туристов. Вдобавок красный цвет навевал мысли о мясе, и аппетит Китано начал неумо- лимо расти вверх, как ртутный столбик термометра у лихора- дочного больного. И в этот самый момент появился официант с подносом. Он поставил дымящуюся миску с супом, чашку с жареным рисом и отдельно — чёрную квадратную чашечку с острой приправой цукэ-моно. Мацу заглянул в суповую миску и ахнул. На него смотрели два гигантских красных глаза с чёрными зрачками, сделанные из королевских креветок, свёр- нутых в кольцо и украшенные двумя чёрными маслинами. Эти «глаза» лежали на тёмно-зелёных морских водорослях. Кита- но вдел полотняную салфетку за воротник и, отвесив полупо- клон официанту, торжественно произнёс: «Итадакимас», что означало только одно: «Приступаем». В течение часа всё зака- занное было съедено, хотя и не без труда. Своё пиршество Ки- тано закончил чайничком великолепного зелёного чая-гёкуро. В конце трапезы прозвучало не менее торжественное «Готисо сама дэсита», что означало «Было очень вкусно», и Мацухиро, подтвердив свои слова щедрыми чаевыми, величаво двинулся в сторону железно-дорожного вокзала. Расположившись в уютном кресле «поезда-пули», он зна- чительно ослабил ремень и уснул. Проснулся он от того, что кто-то аккуратно тряс его за плечо: — Извините, мы приехали. Токио. Мацу кивнул вежливому клерку в белых перчатках и вышел. ***** Токио навалился на него, как борец сумо, оглушив своим шумом и грохотом. Мацу снова сел в автобус и уже, будучи бодрым, с интере- сом стал смотреть в окно. Вот проплыли три серебристо-прозрачных небоскрёба знаменитого Ятаро Ивасаки — основателя одной из самых

Александр Борохов 224 крупных фирм Японии, фирменным знаком которой являют- ся три красных ромба, соединённых в трёхлучевую звезду, — можно сказать, в японский «Мерседес». Отец-основатель «Мицубиси» был потомком самурая. Поняв, что век самураев заканчивается, он решил получить должность и заняться бизнесом. При покровительстве князя Тоса Яманоути, он стал успешным судовладельцем. А потом, когда ветры перемен начали дуть всё сильнее, просто пере- менил курс… Теперь он официально вёз правительственные войска на подавление восстания в Тайване, которое возглавил его быв- ший покровитель. Цена предательства была щедро оплачена, Ивасаки получил безвозмездно ещё тринадцать кораблей. Увы, это не его антипод — великий воин и патриот страны Вос- ходящего Солнца Саго Такамори, послуживший прообразом героя американского блокбастера «Последний самурай». В Японии не любят вспоминать эту историю… За окном проплывали различные районы Токио. Ну вот и его конечная остановка. Восемнадцатиэтажный небоскрёб. Мацу зашёл в здание и, прочитав название корпорации, кото- рую он искал, нажал кнопку вызова лифта. ***** За дверью кабинета оябуна послышались глухие удары и крики. Потом дверь с шумом распахнулась, и в проёме появил- ся тяжело дышавший Мацухиро, один рукав его пиджака был оторван. На левой скуле начинала багроветь крупная ссадина. Мацу был не один. Один охранник вцепился в левую ногу, второй, слегка придушенный, повис на его правой руке. Оябун спокойно посмотрел на вошедшего, как на муху, ко- торая случайно залетела в храм и своим жужжанием отвлека- ет от мыслей о вечности. Китано сделал ещё пару шагов и стряхнул с себя мешав- ший груз. — Оябун, — и он низко поклонился.

Глава 35. Неназначенная встреча 225 Старик с каменным выражением лица лишь слегка склонил в поклоне голову. — Оябун, извините, что нарушил ваш покой и не преду- предил о своём приезде. Меня зовут Мацухиро Китано, я де- тектив из полиции Лос-Анджелеса. Прилетел несколько часов назад из Тель-Авива. Меня просили передать вот это… — Он полез в карман и достал свёрнутый белоснежный носовой платок, затем с поклоном положил его перед Оябуном. Оябун не торопясь начал разворачивать ткань, и вдруг его рука замерла: перед ним лежал нефритовый карп-близнец. — Откуда он у Вас, Мацухиро-сан? — спросил старик. — Он был в той детской руке, которую показывали по всем крупным телеканалам мира. Таких карпов в мире всего два. — И он по- ставил обе фигурки рядом. — Последний раз я его видел в ты- сяча девятьсот сорок пятом в оккупированном Токио. Я её сам подарил одному американскому солдату. С тех пор я ничего о нём не знаю. Что с ним стало? — Его зовут Соломон Гольдберг, ему сейчас за восемьде- сят, он раввин в Иерусалиме. Это был его внук. Лицо оябуна окаменело. — Сома-сан, я не стал бы вас беспокоить, зная, что это причинит вам такую боль. Но я принёс Вам и лекарство. С эти- ми словами Мацухиро из другого кармана пиджака достал ак- куратно сложенный лист бумаги и с тем же поклоном положил перед Оябуном. Тот, развернул его. — Что это? — Это адрес того, кто организовал этот страшный теракт. Он проживает в Париже. Французские власти, боясь волне- ний в пригородах Парижа, да и не только, отказались выдать его израильским властям. У него на пальце крупный золотой перстень с пластинкой черного агата и выложенного на ней бриллиантами полумесяца. Как говорили наши предки, небо не станет чистым без грозы.

Александр Борохов 226 — Да, мистер Китано, Вы абсолютно правы, небо не ста- нет чистым без грозы. Вы принесли покой моей душе. Потому что указали мне дорогу в тумане, теперь я знаю свой путь. Вы будете моим гостем. И я, в свою очередь, прошу извинить за неучтивость моих младших братьев. В это время один из охранников, на несколько мгновений очнувшись, прошептал что-то в рацию и вновь повалился на пол. Буквально ещё через десять секунд в комнату ворвались трое молодых людей, вооружённых короткими мечами, и вста- ли вокруг Мацу. Картина, которую они увидели, поразила их. Оябун и его незваный гость стояли друг напротив друга, склонившись в глубоком поклоне.

Глава 36. Доброе слово о казни 227 Глава 36. Доброе слово о казни — Нет, — продолжал граф презрительным тоном, — не говорите мне о европейцах, когда речь идёт o пытках; они в них ничего не понимают, это совершенные младенцы или, вернее, дряхлые старики во всём, что касается жестокости. Александр Дюма, Граф Монте-Кристо Оябун подошёл к книжной полке, достал небольшую кни- жицу в потрёпанном переплёте, на бумажной обложке кото- рой виднелось полустёртое название «Восточные притчи», и начал медленно читать её для своей аудитории, состоящей всего из одного человека — его заместителя Такаши Кентаро. — У одного старика был сын, он часто играл во дворе, прямо усевшись на землю. Отец любил наблюдать, как маль- чик перебирает камешки или строит домик из глиняных че- репков. Однажды, когда отец сидел в тени и пил из пиалы чай, он вдруг увидел змею, которая медленно ползла к его играв- шему сыну. Он схватил кетмень1, и ручкой отшвырнув змею, пригрозил ей кулаком: — Только сунься ещё раз, и я тебя убью! Мальчик ничего не заметил и продолжал играть, напевая какую-то нехитрую детскую песенку. Когда мужчина сел и на- чал вновь неспешно прихлёбывать чай, то с ужасом заметил, что гадюка опять ползёт к ребенку. Тогда он вскочил и начал бить её палкой. А потом закричал: — Ну теперь я тебя точно убью, гадина! 1 Кетмень — восточное сельскохозяйственное орудие типа мотыги.

Александр Борохов 228 Это услышал мальчик и подбежал к отцу в тот самый миг, когда старик замахнулся кетменём, чтобы отсечь голову полу- мёртвой змее. — Не надо отец, не убивай! Она ведь тоже живое суще- ство. Ты же сам меня учил, что Аллах защищает всех, и надо быть добрым даже к врагам. Ты видишь, она сильно ранена и всё поняла. Отпусти её! Поверь, она больше не приползёт. — Сынок, это змея! И от того, что она неразумное суще- ство, это не делает её менее опасной. Поверь мне, она вновь вернётся… Мальчик начал плакать. — Ну хорошо, — согласился старик, — пусть живёт. И поддев гадюку палкой, зашвырнул её подальше от дома. Чай давно остыл, старик выплеснул остатки на землю и пошёл заваривать новый. Он вернулся во двор через минут пятнадцать. Во дво- ре было очень тихо, никто больше не пел. Мальчик лежал на спине, широко раскинув руки, будто бы хотел обнять небо. На смуглой босой ноге алели две маленькие алые бусинки крови. Пиала выпала из рук отца и разбилась. Его глаза напол- нились слезами, он упал перед телом сына на колени. Подняв голову к небесам, старик гневно закричал: — Пусть будет проклято твоё милосердие! Оябун закрыв книгу вернул её на место, потом подошёл к столу и в задумчивости посмотрел на расстеленный перед ним лист белоснежной бумаги. Потом, взяв кисть, шестью взмаха- ми написал иероглиф «Смерть»:

Глава 36. Доброе слово о казни 229 Подняв листок на уровень глаз, он застыл, превратившись в камень. Вглядываясь в написанное, оябун будто пытался рас- смотреть тайный смысл иероглифа… Его мысли унеслись в го- лубую синеву — туда, где правила мудрая богиня Аматерасу. Когда человек тихо умирает в своей постели, то после погребения мёртвого куска мяса, называвшегося при жизни телом, душа-рэйкон должна прибыть в чистилище, где соеди- нится со своими предками. Если всё пройдёт правильно, то, умножив силу предков, отлетевшая душа станет Стражем, то есть, по христианским понятиям, кем-то типа Ангела-Храни- теля для живых членов семьи. И только в августе, раз в год, она возвращается, чтобы получить причитающиеся ей благо- дарности и почести от тех, кто ещё не присоединился к миру мёртвых. Это — если всё будет хорошо… Но всё может принять и дру- гой оборот, если кто-то будет жестоко и внезапно убит или сведёт счёты с жизнью, — да ещё так, что невозможно будет соблюсти всю последовательность ритуалов. Или, что ещё хуже, если в момент смерти погибший был одержим страстью. Причём абсолютно не важно, что это было: неутолимая жажда мести, любовь или ненависть, зависть или печаль. Тогда свет- лый и чистый дух-рэйкон превращается в злобный и мститель- ный дух-юрэй, который может бесприютно скитаться по земле практически вечно. До тех пор, пока проблемы, которые при- вели этого человека к смерти, не будут решены… Значит невинные души всех тех, кто погиб в этом злосчаст- ном автобусе, будут вечно блуждать по земле, не найдя покоя и не храня своих родственников от смерти, — значит список будет продолжен… Тот, кто совершил этот страшный поступок, должен стра- дать при жизни на земле и ещё тысячу лет блуждать без покоя и света! Посмотрев в течение нескольких минут на лист, он смахнул его на пол. Покачав головой, он подумал: «Обычная смерть… Это совсем не то! Слишком легко, слиш- ком просто».

Александр Борохов 230 Старый японец пристально посмотрел на новый девствен- но чистый лист, пытаясь понять, что же может подсказать ему бумага. Говорят, что китайцы видят на чистом листе бумаги дракона. Смешно… Ведь у каждого из нас свой собственный Дракон… А он лишь хотел увидеть Путь… Окунув кисть в тушь, старик медленно написал иероглиф «Казнь». «Слишком банально!» Следующий лист, кружась, коснулся пола Оябун отвернулся от стола и подошёл к небольшому углу- блению в стене-токонома. Он долго рассматривал фигурку зе- лёного карпа, и взяв её в руку, крепко сжал ладонь. Несмотря на то, что ладонь ощущала прохладу камня, он вдруг почув- ствовал, что маленькая фигурка раскалилась. Он осторожно поставил на полочку нефритовую рыбку. Подойдя к новому листу, он взял кисть, и обмакнув её в ба- ночку с тушью, закрыв глаза, медленно начал писать. Прошло несколько мгновений, он медленно открыл глаза. На листе был начертан иероглиф «Возмездие»:

Глава 36. Доброе слово о казни 231 «Ши — шоо, ши — кэшь цэ. Смерть должна быть желан- ной» — проговорил он задумчиво вслух. — Но это должна быть не просто смерть! — А что же? — недоумённо произнёс Кентаро Такаши. — Это должна быть казнь, мне нужен настоящий палач! Найди мне его. ***** Прошло немало времени, но Кентаро выполнил поручение своего босса. — Оябун, тот, кого вы хотели видеть, ждёт вас. Такаши по- клонился. — Пусть войдёт! В зал вошёл сухонький старичок, на лице его была добро- желательная благостная улыбка. — Само Фу1, потомственный палач, — с достоинством представился он,— к сожалению, последний в нашей династии. — Династии ? — переспросил оябун. — Да, мой далёкий прадед Ли Вэйда Фу2, родоначальник нашей династии, был старшим палачом при дворе импера- тора Хуантайцзи, сына хана Нурхаци, родоначальника дина- стии Цин. Моя фамилия звучит по-японски как «оно»3. — Вот как? Это интересно, — произнёс Оябун с непрони- цаемым лицом. — Мы пытали ещё тогда, когда великий Сансон4 ещё не родился! — с гордостью произнёс старик. — Что вы знает о пытках? — Всё, — просто ответил Само Ли Фу. — Всё? 1 Фу (китай.) — топор. 2 Вейда фу (китай.) — большой топор. 3 Оно́ (япон.) — топор. 4 Сансон Шарль-Анри (1739–1806) — самый известный палач из династии Сан- сонов, получивший прозвище «Великий Сансон», казнивший во время Великой Французской революции сотни людей, включая короля и королеву.

Александр Борохов 232 — Да, потому что это моя работа. Отец работал на триа- ду, когда его убили коммунисты Мао, и я стал палачом вместо него. Потом мне пришлось бежать в Макао, оттуда я уже пере- брался в Японию. — Меня интересуют самые страшные пытки. Ну, тогда надо начать с древних времён… — степенно про- изнёс старик, поглаживая левой рукой подбородок… Древние римляне широко практиковали колесование. Пытка, которая всегда оканчивалась либо страшным уродством, либо смер- тью. Причём у них были такие варианты: брали два колеса от колесницы и соединяли их досками, а образовавшийся ци- линдр набивался внутри камнями. Снаружи к цилиндру при- вязывали спиной жертву, фиксируя её за конечности и грудь, и спускали с горы. — Кроме того, что кости дробились и рвались в клочья мышцы, жертва видела сам процесс казни своими глазами, до тех пор, пока либо теряла сознание, либо умирала. Был у них также и «домашний вариант», мило называвшийся «кровать и колесо». На большой металлический ребристый щит, где вну- тренняя поверхность напоминала острые ступеньки, спиной клали осуждённого, а сверху «утюжили» его тяжёлым коле- сом… Теперь, пожалуй, перейдём к средним векам, где сотни лет вершила божий суд христианская инквизиция. Считается, что наиболее страшной из средневековых казней, которая была создана инквизицией для упорных еретиков, был «гол- ландский крысиный театр». Человека привязывают за руки и ноги к столу, закреплённому намертво к полу. После этого к животу еретика фиксируют кожаными ремнями перевёрнутый горшок с крысами, а на основание кладут раскалённые угли. Естественно, крысам становится не только тесно, но и жарко… Палач развёл руки и широко улыбнулся: — Крысы начинают искать выход. Чем сильнее жар, тем быстрее они выгрызают плоть. Можно не сразу менять остыв- шие угли, тогда пытка продлится несравненно дольше…

Глава 36. Доброе слово о казни 233 — Но, собственно, зачем нам Запад? — риторически про- изнёс китаец. — Чёрные корабли адмирала Пири не принесли счастья моей новой Родине… Оябун вновь с интересом взглянул на странного гостя. Китаец покачал головой: — Кто не хочет учить историю, того история учит сама… У нас в Китае практиковалась казнь с поэтическим названием: «Яшмовый дракон, ползущий по рисовому полю». Суть, конеч- но, похожа, но жертва страдает гораздо сильнее. Собственно, казнь начиналась с того, что казнённого привязывали к стулу без сиденья, к обнажённым ягодицам привязывали глиняный горшок с голодными крысами, а под ним устраивали из кам- ней круг, внутри которого разжигали огонь. Крысы сначала выгрызали нежную плоть ягодиц, а потом прогрызались через анус до самого живота или грудной клетки… Мы, китайцы, ма- стера по части доводить любое искусство до совершенства. Это вам не банальные казни по типу обезглавливание или повешение… Есть одна очень интересная и старинная казнь: «Смертельное корыто». Жертву одевали в «деревянный ко- стюм» из двух корыт так, что снаружи лишь торчали голова и ноги. Затем его заставляли много есть, а если он отказывался, ему кололи веки иглами. После еды жертве густо смазывали лицо смесью молока и мёда. Корыто поворачивали к солнцу… Мошкара кусала страдальца, а солнце нещадно слепило глаза, молоко высыхало, и мёд стягивал кожу. Все испражнения не- счастного оставались в корыте, и этот смрад привлекал полчи- ща насекомых, которые откладывали свои личинки там. Поя- вившимся червям нужна была пища, и они медленно поедали человеческую плоть. — У нас нет столько времени. Хотя, безусловно приведён- ные вами способы заслуживают внимания. Мне нужна казнь, которая продлится шестнадцать часов и двадцать восемь минут. — К чему такая точность? удивленно спросил гость — Вопросы здесь задаю я! — Резко ответил хозяин. — О да, конечно понятно, — смиренно произнёс Само Фу.

Александр Борохов 234 По лицу старого китайца зазмеилась улыбка. — Есть такая казнь! Она придумана моим далёким пред- ком во время правления династии Цин. Более жестокой казни я не знаю. Её называют «Лин-чи», что переводится как «укусы морской щуки». Другое её имя «Смерть от тысячи порезов». Замечательность этой казни в том, что пытку можно растя- нуть сколь удобно долго. Обычно так казнили вороватых чи- новников императорского двора. Если, к примеру, преступни- ка приговаривали к полугоду или даже году мучений, палач был обязан растянуть экзекуцию именно на этот период. Суд обычно заранее определял, сколько порезов должен получить преступник, то есть сколько кусков его тела должен отрезать палач. Суть казни заключается в отрезании от тела челове- ка небольших кусочков. Осуждённого, раздев догола, крепко привязывали к деревянному столбу или кресту. Потом палачи, обычно двое, не спеша раскладывали свой инструмент: раз- личной величины и формы ножи, щипцы, а также пилу. Жертве показывают весь инструмент и объясняют, как им будут поль- зоваться. Отрубив одну фалангу на пальце, прижигают рану и отправляют приговорённого в камеру. На следующее утро отрезалась следующая фаланга, и вновь производилось при- жигание. Так продолжалось ежедневно. В эпоху династии Цин применялись также «36 порезов», «72 пореза» и даже «120 порезов». Но чаще всего это было двадцать укусов морской щуки. Порядок должен был соблюдён неукоснительно! «Сначала срезать левую и правую брови, пусть глаза напол- нятся стекающей кровью. Потом срезать мясо с левой и пра- вой ягодицы, как наиболее нежные части человеческой пло- ти, и присыпать их крупной морской солью. Пятым и шестым надрезом откусить щипцами соски и затем срезать грудные мышцы. Следующим действием идёт работа с руками: вначале отпиливание кистей рук, за ним и предплечий по локоть. По- том наступает очередь ног: сначала отпиливаются стопы, а по- том голени. Потом вновь возвращаются к рукам, а затем вновь к ногам, — таким образом тело постепенно превращается в

Глава 36. Доброе слово о казни 235 кровавый обрубок. Девятнадцатым движением вспарывается живот и завершается всё двадцатым-перерезанием горла…» Мы, китайцы, верим, что в загробной жизни человек будет выглядеть так же, как и в момент смерти, думаю никому бы не хотелось ползать по загробному миру в виде обрубка с отре- занными по локоть руками и отпиленными по колено ногами. — Интересно…, Пожалуй, это наиболее подходящая казнь. Пусть будет сорок четыре пореза. А как Вы решите с дополни- тельными «укусами»? — Ну, тут всё просто. Известен вариант и «1000 порезов». Можно плотно обтянуть сеткой-рабицей всё тело, а потом оттягивать кусочки плоти и отрезать. Важно дать побольше обезболивающего, чтобы предотвратить преждевременную смерть от болевого шока. — Пожалуй, это то, что мне нужно, — удовлетворённо про- изнёс Кеншин Сома. — В таком случае, — сказал китаец, широко улыбнув- шись,— мне бы хотелось обговорить цену и некоторые нюансы. — Цена значения не имеет, честь дороже! — надменно произнёс оябун. — Ваш профессионализм будет щедро опла- чен. Детали вы обсудите с моим заместителем Кентаро.

Александр Борохов 236 Глава 37. Увидеть париж и… не умереть —Противники крыс многочисленны —Что убедительно явствует из их разговоров и писем —Крысы селятся по откосам —Они изучили своих врагов, а также привычки последних —Им нечего беспокоиться — никто не придет их убивать —Разве что в письмах и разговорах Гунтрам Веспер, Выводы, к которым приходишь с большим трудом 04.11.2006 07:00 Французская бульварная пресса и, вслед за ней, крупней- шие периодические издания сообщили о решении правитель- ства экстрадировать Ибрагима Аль Хуссейни, известного как Чёрный Исса, для суда в Израиль. В нескольких еврейских общинах был совершён благодарственный молебен француз- скому правительству за справедливое решение. Тулуза 05.11.2006, 05.30 Улица Мольера была самой обычной. По обе стороны тяну- лись небольшие одноэтажные дома. Сама улица была вымо- щена булыжником больше ста лет назад, и городские власти решили не тратиться на её благоустройство, прикрывшись, как фиговым листком, фразой: «Мэрия пытается сохранить исто-

Глава 37. Увидеть париж и… не умереть 237 рическое лицо города». Движение по ней было односторон- ним, поэтому машины буквально с двух сторон образовывали цветной коридор из «Рено», «Ситроенов», «Пежо», «Фиатов» и «Фольксвагенов». Горожане предпочитали, чтобы их «ме- таллические кони» паслись прямо возле дома. Оставшееся расстояние по центру улицы позволяло проехать на скорости двадцать километров в час любой машине, не превышающей габариты молочного фургона. Франсуа Крюшо вышел, позёвывая, доедая на ходу вчераш- ний круассан. Он выкинул одноразовый стакан с остатками кофе в мусорный бак. Ему предстояло ехать на другой конец города, чтобы успеть к началу утренней смены на бензоза- правке. Крюшо ещё раз сладко зевнул и сел в свой «фольксва- ген-гольф»; отключив сигнализацию, повернул ключ в замке зажигания. Раздался грохот, выбивший стёкла в нескольких домах, и машина превратилась в слепящий оранжевый шар, который легко покатился по крышам других автомобилей, превращая их, в свою очередь, в другие огненные шары. Всего до приезда пожарных сгорело дотла восемнадцать автомобилей. Единственный свидетель огненного кошмара — тридцативосьмилетний Франсуа Крюшо — погиб. Как сообщи- ли власти, — по причине неисправности своего автомобиля, чем и вызвал цепную реакцию взрывов. Никто не обратил внимание на кусок белого картона, не- понятно откуда взявшегося на груде искорёженного чёрного металла со странной надписью: «Это только начало…» Марсель 05.11.2006, 12:15 Старый морской волк с аккуратной шкиперской бородкой и неизменной трубкой во рту стоял за штурвалом и вгляды- вался в морской горизонт.

Александр Борохов 238 Вчера капитан Жак Орландо в очередной раз вывел свою двадцатиместную яхту «Альбатрос» в открытое море. Неболь- шой суточный круиз с шампанским, круглосуточным буфетом и шикарным ужином с устрицами, обходился пассажиру в пять- сот евро. Но от желающих не было отбоя, в основном это была «золотая молодёжь», легко прожигающая отцовские денежки. В самом деле, разве какому-нибудь работяге, гнущему спину на грошовой работе, придёт в голову выложить пятьсот монет за то, чтобы произвести впечатление на очередную подружку. Увы, красавец «Альбатрос» видел только пьяные оргии юн- цов, прожигающих родительские накопления. Жак был капи- таном, но не хозяином яхты. Настоящим хозяином был Шарль Оливье. Тайный хозяин морского порта, да и самого города, всесильный некоронованный король Шарль-Марселец. Вчера вечером, около семи часов, поднялся на борт новый клиент, и он особенно раздражал капитана Орландо. Это был молодой араб в куфие, представившийся шейхом из Саудов- ской Аравии; с самого начала он повёл себя не как гость, а как единоличный хозяин. Он назвался шейхом Абдаллой бен Халифой, и как бы между прочим сообщил, что у него есть три маленькие скважины, которые приносят ему пятьсот миллио- нов долларов ежегодного дохода. А потом, улыбаясь, добавил, что не просто едет попутешествовать на яхте, а это своеобраз- ный тест-драйв перед покупкой этой «лодочки». О цене он за- ранее договорился с господином Шарлем. Этот чёртов шейх прибыл в сопровождении пяти предме- тов личной собственности: трёх умопомрачительных краса- виц — огненно-рыжей длинноногой шведки, шикарной блон- динки-польки, черноволосой китаянки, похожей на ожившую статуэтку из слоновой кости и двух изящных алюминиевых чемоданов немецкой фирмы «Римова». Он поселился в каюте класса люкс вместе со своими спут- ницами, сообщив, что это его телохранительницы, и они охра- няют его тело днём и ночью, особенно ночью. Какое будущее уготовил будущий владелец яхты, можно было предположить с вероятностью девяносто девять процентов: в течение месяца

Глава 37. Увидеть париж и… не умереть 239 капитан Орландо будет уволен. Оставался всего один процент на то, что шейх не уволит его в день покупки яхты, но и он не внушал надежды, скорее убивал её окончательно. Бросят ему, как кость, месячный заработок, и всё… Жаку очень не нравилась такая перспектива, но выбора у него не было. Ну что ж, он в очередной раз начнёт всё зано- во, у него есть кое-какие накопления, и он купит маленькую шхуну, наймёт пару местных рыбаков и займётся тем, чем за- нимались его отец и дед. Надо только это не откладывать, а заняться сразу по возвращении в марсельский порт. Что-то сегодня тихо на яхте. Хотя этому есть своё объясне- ние. Вчера эта компашка «позолоченной молодёжи» так бурно отмечала выход в море, что один из пассажиров упал за борт. Его благополучно спасли, и это послужило дополнительным поводом для продолжения пьянки. Так что двадцать три пас- сажира спали сном праведников. Повар готовил праздничный обед с восьми утра. Трое ма- тросов и два стюарда отдыхали. Тишина, легкий бриз, на небе ни облачка и бесконечная морская гладь. Решено! Как только они вернутся в порт, он обратится к малень- кому Жан-Полю, — у того всегда есть на примете пара-тройка приличных лодок по небольшой… Жак так и не успел додумать, он вдруг услышал мощный раскат грома, и какая-то невидимая рука подбросила его, как пёрышко, в воздух, после чего сильно ударив головой о за- темнённый пластик крыши швырнула обратно как куклу на пол капитанской рубки. Капитана тошнило, он, ухватившись за поручни с трудом поднялся на ноги. Перед глазами плыл туман. Сознание медленно начинало покидать Жака Орландо. Последнее, что он увидел, — как из расколотой кормы начал подниматься огромный огненный апельсин. Лион

Александр Борохов 240 05.11.2006, 14:12 Станислав Валевский развернул газету. Как всегда, одно и тоже: политические скандалы, взят- ки, сексуальные домогательства и кражи на фоне очередных несбывшихся надежд национальной сборной по футболу. Боже мой, куда катится Франция! Как он мечтал о ней в своей маленькой деревушке под Краковом. Он копил деньги, чтобы перебраться сюда и зажить человеческой жизнью. Работать только на себя, а не на про- клятых коммунистов-дармоедов. У него будет своя малень- кая ферма, своя и только своя. А уж работать он умеет. Ещё бы — его коровы давали больше всех молока, а свиньи, скорее, «свиные быки», были по четыреста килограмм. И всё это заби- рала народная власть, оставляя какие-то крохи. На земле свободной Франции он сможет себя показать. Но не всё оказалось так просто, как ему казалось в Польше. Гражданство он не получил, а без этого ни о какой работе говорить не приходилось. Несколько золотых монет и брошь матери позволили продержаться пару месяцев. Если бы Ста- нислав любил красное вино, то его дальнейший путь в кло- шары был бы помечен красной пунктирной линией капель из винной бутылки. Это был бы билет в один конец и реквием по его мечте. Но Валевский решил, что он приобретёт билет в один ко- нец с помощью другой организации. Légion étrngère. Именно так на французском языке звучало название фир- мы, обеспечивающей длительное путешествие по Африке на полном пансионе. Иностранный легион. За пять лет он посетил Заир, Ливан и ещё парочку госу- дарств, о которых стыдливо не писали средства массовой ин- формации. Был дважды ранен и, наконец, получил долгождан- ный французский паспорт. Но не прижился на гражданке и опять завербовался в Легион. Отслужив в общей сложности

Глава 37. Увидеть париж и… не умереть 241 пятнадцать лет, он получил пожизненную пенсию и устроился работать охранником. Работа была не пыльная, он сидел в большом многоэтаж- ном здании, нафаршированном всякими офисами, как колбаса салом. Вот и сейчас во время обеда сюда потянулись разно- счики всякого фаст-фуда — от суши до гамбургеров. Очередной разносчик «Пиццы-Домино» — в красном ком- бинезоне и низко надвинутой кепке — прошёл, нагруженный четырьмя коробками пиццы. Вызвав лифт, он поехал куда-то наверх, кормить компьютерных гениев. Валевский вновь уткнулся в газету. Он не признавал эту пищу и приходил на дежурства с термосом кофе и пакетом бутербродов, которые готовил себе сам. ***** Двери лифта открылись на восьмом этаже. Увидев «пицце- носца», молодой и шумный коллектив стартаповской кампа- нии «Стелла роботик» встретил его аплодисментами. — Эй, Мари, проследи, чтобы никто не сожрал мою пиццу с анчоусами и двойным сыром. Я мигом смотаюсь в туалет и освобожу место для обеда. С этими словами молодой человек с рыжими растрепанны- ми волосами бросился в конец длинного зала, уставленного компьютерами. Миниатюрная девушка, которую звали Мари, в ярком жёлто-зелёном свитере была похожа на экзотическую птичку. Разносчик поставил коробки с пиццами на ближайший стол, и Мари, улыбаясь, протянула ему несколько помятых купюр. Взяв три коробки, она перенесла их на другой стол, отодвинув бумаги. — Странно, ведь мы заказывали только три большие пиц- цы, а здесь четыре! — А это подарок от фирмы нашим постоянным клиентам: новая пицца с вялеными помидорами, маринованными пер-

Александр Борохов 242 чиками чили и колбасками. Так сказать, рекламная акция. С этими словами он резко снял крышку с последней коробки. В его руках появились два тупорылых израильских «Узи» с длинными магазинами. Из стволов автоматов вырвалась Смерть. Потом лже-разносчик пиццы ходил между столами и добивал плавающих в крови раненных. Через несколько ми- нут всё было кончено. Услышав выстрелы, Валевский сразу догадался что стре- ляют из «Узи». Станислав, как хороший орнитолог узнает по пению птиц, за пятнадцать лет службы узнавал голоса метал- лических ангелов смерти на слух. Он выхватил «Глок» и, спрятавшись за стол, стал ждать. Че- рез пару минут двери лифта раскрылись, и сразу же раздались две автоматные очереди в сторону места, где раньше сидел охранник. Две пули, пробив ногу и плечо, впились в тело Ста- нислава. Повалившись на бок, он успел три раза выстрелить: первая пуля ушла вверх, зато две другие попали в голову тер- рориста. «Вот тебе и непыльная работёнка», — подумал бывший ле- гионер и потерял сознание. Париж 05.09.2006, 16:00 Оружейный магазин «Ножи дядюшки Дюваля» работал с 9.00 до 21.00 с часовым перерывом на обед. В этом году Бертрану Девалю исполняется шестьдесят один год, конечно, дата не юбилейная, но ровно тридцать лет на- зад Бертран Дюваль, блестящий молодой адвокат и младший партнёр процветающей фирмы «Карель, Лакан и партнёры», оставил навсегда стезю юриспруденции и открыл своё дело. Он был безнадёжно холост, более того, абсолютно не стра- дал от этого. Тем более, что в его жизни была одна настоящая Любовь, можно даже сказать — страсть. Она украла сердце Бертрана в возрасте девяти лет, раз и навсегда.

Глава 37. Увидеть париж и… не умереть 243 Преуспевающий парижский адвокат Оливье Дюваль пода- рил своему сыну на день рождения прекрасный нож француз- ской фирмы «Опинель» с рукояткой из бука. Это была любовь с первого взгляда, с тех пор Бертран практически никогда не расставался с ним. Однажды учитель рисования увидел вы- павший из портфеля юного Дюваля нож и вызвал отца, чтобы рассказать, к чему приводит попустительство со стороны ро- дителей. Этот день Бертран тоже хорошо запомнил. Беседа прохо- дила на повышенных тонах, причём отец пригрозил, что если он ещё раз узнает о чём-либо подобном, то строптивый от- прыск лишится своего «сокровища». В течение трёх дней Бертран, раздобыв кусок кожи, сма- стерил подобие футляра, который крепился к внутренней сто- роне портфеля в районе ручки и оставался там всегда до кон- ца школы. Дюваль-старший потребовал, чтобы сын пошёл по стопам отца, хотя сыну страшно хотелось стать кузнецом, чтобы ко- вать клинки, превращая бездушные куски железа в произве- дения оружейного искусства. Но всё же перечить отцу он не стал и пошёл по его стопам. И только в тридцать лет, став сиротой, он решил осуществить свою мечту. Он продал свой большой дом и приобрёл неболь- шой магазин, остаток денег позволил ему просуществовать как рантье весьма безбедно. Вдобавок у него скопилась весьма кругленькая сумма за семь лет успешной адвокатской работы. Теперь у него был один из лучших магазинов холодного оружия Парижа. Более того, он был одним из официальных продавцов фирмы «Опинель», о чём свидетельствовал серти- фикат, выданный фирмой. Чего тут только не было: витрина с французскими штыками XIX века, на другой витрине было представлено около пяти- десяти видов охотничьих ножей — от обычного финского ножа «пуукко» до современных златоустовских клинков «Волк», «Бекас», «Клычок». И особая гордость — настоящий нож «Вача» русского НКВД, образца тысяча девятьсот сорок третьего года,

Александр Борохов 244 изготовленный на Златоустовском заводе “Труд”. Такими ножа- ми пользовались охранники русских лагерей в Сибири. Зазвонил колокольчик, и в магазин вошёл посетитель. Не- высокого роста, в тёмно-зелёном плаще и роговых очках. Он молча кивнул в ответ на приветствие хозяина, разгля- дывая ассортимент. Так как его взгляд быстро скользил по раз- личным образцам холодного оружия, Дюваль понял, что перед ним коллекционер, поэтому стоял, скрестив руки, и благожела- тельно улыбался. — Вот, этот, — посетитель указал на полуметровый кавказ- ский кинжал. — Прекрасный выбор, это грузинский национальный кинжал «кама», ручная работа. Начало двадцатого века. Рукоятка украшена серебром. Триста пятьдесят евро. Как будете рас- плачиваться — кредиткой или чеками? — Наличными. После чего неприветливый посетитель выложил на прила- вок семь банкнот по пятьдесят евро. — Вам завернуть как подарок? — спрятав деньги в кассо- вый аппарат, спросил хозяин. — Достаточно поместить его в ножны, — хмуро ответил покупатель и, получив кинжал, поместил его в глубокий вну- тренний карман зелёного плаща и, не прощаясь, вышел. Колокольчик печально звякнул, и посетитель исчез. Бер- тран Дюваль пожал плечами и, вынув из стола книгу, вернулся к чтению романа «Малавита» полюбившегося ему Тонино Бе- наквиста. ***** Салим Дада шёл по улице не торопясь, до цели ему оста- лось сто восемнадцать шагов. Магазин «Маленький Иерусалим» Сержа Гольдштейна всегда пользовался успехом. Конечно, кошерные продукты не

Глава 37. Увидеть париж и… не умереть 245 всем приходились по вкусу, но прекрасные домашние сала- ты и тающая во рту фаршированная рыба находили всё боль- ше приверженцев среди французов. А ещё прекрасные сухие вина из Израиля, причём весьма недорогие! Посетителей обслуживал сам Серж. В магазине находилось пять покупателей: четыре женщины и один мужчина в форме полицейского — он стоял крайним. Салим, улыбаясь, встал за ним. Полицейский улыбнулся в ответ и отвернулся. В ту же се- кунду Салим выхватил кинжал и с силой ударил его в спину. Перешагнув через упавшее тело, он с силой ударил ножнами по голове другую женщину, а её повернувшейся соседке вон- зил кинжал в грудь. Молодая женщина, стоявшая в очереди первой, закричала и бросилась к двери, но Дада прыжком до- гнал её и, схватив за волосы, перерезал горло. Побелевший хозяин застыл, как соляной столб. Салим, мол- ча улыбаясь, двинулся к нему. Зайдя за прилавок и приблизив- шись к Гольдштейну, он громко произнёс: — Нет такого города Иерусалима. Есть только Аль Кудс! Маленький Серж съёжился, побелевшие губы шептали: «Шма Исраэль». Кинжал взлетел вверх в руке арабского мясника и… раздалось два выстрела. Полицейский, собрав все свои силы выстрелил и вновь упал в лужу собственной крови. Дада удив- лённо посмотрел на две красные кляксы, расплывающиеся на его зелёном плаще и, сделав пару шагов назад, упал на спину. Негнущимися пальцами Гольдштейн начал набирать номер «171». Париж 05.09.2006, 18:22 Народу на улице Фобур Сент-Оноре было не протолкнуть- ся. Ещё бы — люди платили прежде всего за названия: «Верса- че», «Гермес», «Коко Шанель», «Луи Витон», «Омега», «Гуччи» 1 «17» — номер экстренного вызова полиции во Франции.

Александр Борохов 246 и ещё десятка два названий, начинающихся с трёхсот евро и уходящих в финансовую бездну шика и престижа. И тут раздался первый взрыв. Металлические шарики, гвозди, разрезанные под косым углом и острые обрезки ме- талла, спокойно лежавшие в одной из урн, вдруг вихрем под- нялись в небо и пролились смертоносным дождём на гуляю- щую публику. Крики ужаса, плач, стоны, и повсюду тела и кровь, кровь, кровь… Толпа бросилась искать спасения на улицу Рояль. Но возле магазина хрусталя «Лалик» раздался ещё один взрыв. Хрустальные обломки вместе с нарезанными гвоздями впи- вались в тела обезумевших людей, как рой безжалостных ос. Через несколько минут воздух зазвенел от десятков си- рен, но больше трёх десятков парижан и гостей столицы уже никогда не могли этого услышать.

Глава 38. Франция превыше всего 247 Глава 38. Франция превыше всего Называется ли Франция республикой, называется ли она монархией, народ всё равно страдает — это, бесспорно. Виктор Гюго, Клод Ге Это было достаточно просторное помещение — зал, нечто среднее между просторным кабинетом и конференц-залом. Посреди него стоял массивный стол из красного дерева с мощными ножками в виде львиных лап. Вокруг него распо- ложились такие же монументальные стулья, обитые красной бархатной тканью с золотыми королевскими лилиями. Собравшихся было семь. Присутствовали: Советник главы департамента по делам французов за гра- ницей и иностранцев во Франции; Заместитель генерального секретаря службы совместной внешней политики и безопасности; Глава департамента по вопросам военного сотрудничества и обороны; Глава службы систем информации и связи; Советник главы территориального департамента Северной Африки и Ближнего Востока; Заместитель генерального секретаря департамента по стратегическим делам. ***** Срочное совещание глав департаментов началось со скандала. Выдержки из стенограммы.

Александр Борохов 248 Советник главы Департамента по делам французов за гра- ницей и иностранцев во Франции: — Франция в огне! Вы слышите меня, господа, Франция в огне! Заместитель генерального секретаря службы совместной внешней политики и безопасности: — Этьен, перестань паниковать! Ты подготовил справку для Филиппа1? Советник главы департамента по делам французов за гра- ницей и иностранцев во Франции: — А почему именно мой отдел должен подготовить? Это совместное решение. Или ты решил всё свалить на меня? Заместитель генерального секретаря службы совместной внешней политики и безопасности: — Перестань нести чепуху! Я понимаю, что это трудное решение, и от того, как мы подготовим документ Филиппу для встречи с «Бульдозером»2 будет зависит многое, если не всё! Советник главы департамента по делам французов за гра- ницей и иностранцев во Франции: — Наш дорогой Жак Ширак ещё совсем недавно изви- нялся перед французскими евреями за то, что правительство Виши предало своих граждан и участвовало в их уничтожении в годы Второй мировой войны. С одной стороны, Ширак вроде бы даже «осуждал» бесчинства антисемитов в своей стране, а с другой, продолжает вести политику, направленную против интересов Израиля. Он, как крот, «не видит» антисемитизм в родной стране, а вот французские антисемиты — и арабы, и сами французы — отлично эту связь видят и ведут себя без- наказанно. Антисемитизм не умирает, сколько бы евреев ни погибло, в газовых печах и взорванных автобусах. 1 Филипп ( ) Дуст-Блази — французский политический деятель, врач-кардиолог и дипломат. Министр иностранных дел Франции со 2 июня 2005 по 15 мая 2007. 2 Бульдозер — прозвище главы французского правительства Жака Ширака.

Глава 38. Франция превыше всего 249 Он лишь трансформируется. На смену кострам инквизи- ции пришли печи Освенцима. Сейчас временное затишье, ви- димо идёт заготовка топлива… Глава департамента по вопросам военного сотрудничества и обороны: — Конечно, Жака, его противники могут называть «поли- тическим животным», но для того, чтобы выжить в этой по- литической банке с пауками, надо при изворотливости змеи иметь ещё и человеческие мозги! Заместитель генерального секретаря службы совместной внешней политики и безопасности: — Да перестань ты! Наша чадолюбивая Франция уже со- вершила во время Второй мировой войны непоправимое: она отдала своих подданных, французских евреев, в руки па- лачей… А Вам не кажется, что стойкость изысканных духов Шанель №5 объясняется «небольшой примесью еврейской крови». Когда Франция предала своих граждан, Коко Шанель так хотелось вернуть патент на эти духи, проданный братьям Вертхаймерам, что она стала любовницей врага: сначала не- мецкого атташе Ганса фон Динклаге, а потом и главы внешней разведки Третьего Рейха Вальтера Шелленберга… Евреи всегда и везде были и будут разменной картой. Наши левые интеллектуалы спят и видят, что из учебников новой истории были бы выдраны с корнем все страницы с упоми- нанием Холокоста. Ведь им так надоело вечное чувство вины перед евреями, а некоторые договорились до того, что лучше бы евреев вовсе не было! Правда они забывают, что лишатся и так обожаемого Иисуса, который, кстати, был иудеем. Вот где скоростное шоссе в Ислам!.. Вспомни-ка, как Бонапарт славил иудеев, называя их народом-хозяином Палестины, а несколь- ко позже чуть не принял ислам вместе со своими солдатами. В ответ на предложение шейха аль-Шаракауи перейти в му- сульманство император ответил, что существуют две большие трудности, препятствующие тому, чтобы он и его армия сдела- лись мусульманами: первая — это обрезание, вторая — вино.

Александр Борохов 250 Четыре великих муфтия подписали фетву1. Где проблема об- резания была деликатно решена таким образом, что посколь- ку пророк только рекомендовал этот обряд, то можно быть му- сульманином, не будучи обрезанным. Вино тоже можно было пить и исповедовать ислам, но при этом пьющий правовер- ный живёт во грехе и не имеет надежды на спасение… — Да враньё это всё! Заместитель генерального секретаря службы совместной внешней политики и безопасности: — А ты почитай его мемуары! Я сам ошалел от того, как император заигрывал с мусульманскими царьками. Правовер- ные египетские сунниты считали Али ибн Аби Талиба, кузена и зятя пророка Мухаммеда, четвёртым праведным халифом и наместником пророка. Если верить истории, и египтяне дей- ствительно присвоили Бонапарту этот титул, то тогда речь идёт о весьма пикантном примере французской истории. Советник главы департамента по экономическим и финан- совым делам: — А генерал Мену чего стоит! Конечно, сам он храбрый вояка, хотя и бездарный командир. Но негоже французско- му офицеру жениться на турчанке, исламизироваться до того, чтобы принять имя Абдулла! Глава службы систем информации и связи: — Демократия демократией, но эти писаки из «Шарлим Эбдо» совсем зарвались! Конечно, датское королевство про- гнило на корню вместе с их идиотской «Джиланс Постен», но там была хотя бы какая-то искра мысли, когда они нарисовали исламскому пророку вместо чалмы бомбу с зажжённым фити- лём. Где, я вас спрашиваю, знаменитое французское sens de la proportion2?! 1 Фетва (араб.) — правовая позиция, обосновывающая решение по какому-либо важному общественно-политическому вопросу, вынесенная муфтием или улемом в соответствии с законами шариата. 2 sens de la proportion (франц.) — чувство меры.