Абай Кунанбаев Собрание сочинений в одном томе

Мой Абиш мужчиною был, Самым лучшим, честным во всем. Смелый, искренний, полный сил, Благородным шел он путем. Зн ан ья жаждал он день и ночь. И талантом брал и умом. Был защитником бедняков, Был за честь и правду борцом. Н а чужой не зарился труд, Лишь своим кормился трудом. Он за дружбу дружбой платил. Н е отказывая ни в чем. Был он прост и кроток душой, Никогда не знался со злом. Никогда боязни не знал. Ясный свет мы видели в нем. Унесла его злая смерть. М ы в тоске великой живем.

Т ы честен был в пути своем, И ты разумен был во всем. Т ы не страшился смелых дел. Все постигать был твой удел. Способный подвиги свершать. Т ы порывался все познать. Был мудр, хоть юных полон сил. Т ы честь отца не уронил. Зачем же от меня так зло Т ы , время, сына унесло?

Двадцать семь он прожил лет, Абдрахман мой — и угас. Знали мудрые, что нет Л учш е юноши у нас. М ир он зорко озирал, Добрым другом был для всех, Гнал кичливость, лжи не знал,— Стойкий дух, радушный смех. Он без устали всегда Бьгл в учебу погружен, Все постигнув, лишь тогда Успокаивался он. Что нам долгий р яд годов, Коль у нас познанья нет? Лишь ленивый не готов Воспринять в свой р азум свет. Все узнал про свой недуг В Петербурге он тотчас. Книг не выпустив из рук. Скрыл беду свою от нас. 202

Странно весел, странно тих, «Краток срок мой»,— говорил. Видя скорбь в глазах родных. Улыбался: «...пошутил». Жизнь его кратка совсем,— Все ж е светом залита. О зарял он светом тем И родимые места. Крым, Кавказ, и Туркестаь, И Сибирь он объезжал. Все хотел мой Абдрахман Знать,— покоя лишь не знал. К ак падучая звезда Он сверкнул — и стал незрим. Как заплакали тогда Все встречавшиеся с ним! Был он умудрен и смел. Страх в душе его был нем. Он на смерть взглянуть сумел, Этим не делясь ни с кем. Долг родителям своим Он не отдал, и жену Кинул он: в наследство им Он оставил скорбь одну. Будто лет он прожил сто, Т ак он много смог узнать. Он грустил: все, что постиг. Н е сумел он нам отдать. Он был вестник новых лет. Старый век кончаю я. Н е сбылись надежды — нет! Участь горестна моя. 203

К ак мне смерть твою постичь! Ж ить в отчаянье таком! По глазам хлестнул мне бич. Все шатается кругом!

Скакуна отваги шпоря, Н а утес взлетел крутой. М чался, с трудностями споря, Т ы к науке золотой. Что преграды! Что все муки! Взор свой в дали ты вперял. Сын, ты первенства в науке Никому не уступал. Подрастая, ты объятым Ложью не был, а затем. Став поапаньями богатым. Н е кичился ив пред кем. Коль к родимому порогу Т ы б вернулся, полный сил. Людям указал дорогу.— Я бы, сын мой, не грустил. Ни во сне, ни наяву. Насмерть ли разит кручина? Как. ни тяжко— я живу. 205

Н е так силен человек. Нам вечной вольности нет. И смерть смиряет навек. Об этом ведает свет. И вот я и нищ и сир: Мой сын, мой спутник угас,— Дающий нам светлый мир. Д ает нам и смертный час. Н у, что во власти людей ? Творец, охрани от тьмы Отраду всех наших дней,— Т а к молим смиренно мы. Н ам стойко терпеть велят Все муки,— как терпит слон, К ак лев или как Сократ Премудрый, или Платон. К ак Кахарман иль Гали, Непобедим был Оспан, Н о дни его отошли. Терпите — указ нам дан. 206

И наш родитель ушел. Х оть веем он добра ж елал. Х оть праздной жизни нс пел И козней нс затевал. С врагом он тверд был и строг. Он радостью был др узьям . Свой хлеб раздавать он мог Голодным и беднякам. И весь казахский народ К нему за советом шел. Тобыктм, древний наш род. Собрал он. в одно он свел. И в Мекке выстроил он Приютный странникам дом,— И смертью <ш унесен. М ы терпим, мы все снесем

Магиш, родная, не плачь, Будь в грозном горе сильна, Иначе смертная боль Отравит сердце до дна. Увял твой алый цветок. Душ а от скорби темна. А х, рано ль, поздно ли — всем Т акая мука дана. В разлуке с другом души Одна ль ты? Нет, не одна. Родная, нас пожалей — И наша доля грустна. Т ы помни общий удел: Рожденным — смерть суждена. Сравняет смерть имена. Последний час наш пробьет — И оглушит тишина. Кто сможет смерть превозмочь! Она над нами властна. В повиновенье у ней Весь мир на все времена. Я знаю, знаю, Магиш, Он светел был, как весна. Но тщетны слезы твои, Т ы воскресить не вольна. 208

Ч ас пробил, песнь замерла, И вновь не дрогнет струна. Где ж день, что нынче си ял? И тень его не видна] Каким на свете цветам К раса надолго верна? Изменчив он, этот мир, Что озаряет луна! Т оске покорный — погиб. Темна ее глубина. И т ы слезами, Магиш, Печали не утолишь. Т во й сокол к солнцу взлетел. Е м у земля не нужна. И з всех детей моих, смерть, Т ы лучшего избрала. О , тяж ко мне, тяжко мне Среди любимых моих! Н е плачь, Магиш, пощади О тц а, и мать, и родных. С удьб ы нам не одолеть. Б удь сильной силой живых. Д уш а страданьем пьяна. У тр ата столь велика. Д р уг другу надо помочь. Я стал бедней бедняка, М еня сгибает тоска. Опоры ищет рука, А где она, где она?! Лишь горечь сердцу близка. Е м у отрады не знать. М не наша скорбь тяж ела. Мой сын не встанет от сна. М не трудно стало с людьми. Н авеки я одинок. М агиш, родная, пойми! 14 Леи Куя

Создатель! Сколько горьких слез Т ы захотел мне ниспослать! В младенчестве мне довелось Оплакивать родную мать. Огонь мне душу сж ег дотла. Мне этой боли не снести, Я счастья столько лет ждала. А ты пресек его пути. Меня терпенью ты учил, А я еще так молода. Теперь меня ты разлучил С моим Абишем навсегда. Увял красы моей цветок, Сухой травою стала я. Печали ты меня обрек. Увы... вдовою стала я. Мне только двадцать две весны, А с милым я разлучена. Нет, не были мне суждены Безоблачные времена. 210

Огонь мою сжигает грудь, Терпеть мучения невмочь. Дней пролетевших не вернуть, Печали горькой не помочь. Д уш и глубокой лишена. М ечты высокой лишена. Любви до срока лишена. Бы ть одинокой я должна. Н е осушу отныне глаз, Изранена душа моя: Был не со мной он в смертный час, С ним даже не простилась я. Невысказанные слова Т есн ят мне грудь. Я слезы лью. П окуда я еще ж ива — В слезах топлю тоску мою. Творец! З а что ты мне послал Неизлечимую печаль? Зачем туманом ты застлал Земных дорог глухую даль? Под черным покрывалом я Бреду с поникшей головой. У опустевшего жилья Супруга след зарос травой. Н е передать мне вещих дум, Которыми томился он. Н е описать высокий ум И то, к чему стремился он. С рожденья скромен, справедлив. Б ы л многодумен мой супруг. С о всеми ровен, не кичлив — Б ыл так разумен верны й друг.

Умчалось наше счастье прочь, Пришел лихой беды черед. Н а сердце скорбь сошла, как ночь, А солнце больше не взойдет. Все выплачу, все расскаж у: Пускай узнает целый свет, Ч то я в глубокой тьме брожу, Что солнца в мире больше нет. Бежит река горючих слез. К ак мне ее остановить? Ж дала я счастья... Н е пришлось Гнезда в холодном мире свить. М ы в мире только раз живем. Жить с горькой долею вдвоем Мне до могилы суждено. У вы... я тщетно смерть зову, Она не слышит, не идет, Ужель не знрет, что вдову Отныне только горе ж дет ? I Н е вожделением томим Мой дух, но нет душевных сил. Т ы дуновением одним Надежды светоч погасил. От смерти лишь спасенья жду, Одна лишь смерть развеет тьму,— Я исцелснья не найду Мученью, горю моему. Л ечу с горы быстрей, быстрей, Опору потеряв, лечу. Погасло все в душе моей,— Н ет места светлому лучу. 212

Под черным солнцем я жила — Т а к с детских лет мне суждено. М не с милым ночь была светла, А нынче мне и днем темно. Когда бескрыла — не взлетишь. Н е жду я завтрашнего дня. К а к сон явился мне Абиш, К а к сон покинул он меня. Разлуки час невмоготу,— К а к вечную мне пережить? Чем мне заполнить пустоту? Чем раны сердца залечить? И вдалеке от мест родных Он, словно солнце, грел меня, С вершины чаяний моих Упала в бездну я, стеня. Все, что отрадой было мне. Земной усладой было мне, Зеленым садом было мне,— УшЛо... Жизнь адом стала мне. Д ва года с ним мы жили врозь. Д в а долгих года, полных тьмы! И свыкнуться нам не пришлось, И вот уж разлучились мы. З а что, за что, создатель мой. Т ы землю превращаешь в ад? Н е ты ль нас одарил мечтой? Чем бедный смертный виноват? Безрадостно на свет гляж у. Томит меня разлуки грусть, Листком березовым дрожу, Вот-вот и с веточки сорвусь. 213

Прощай навеки, радость дня, Я утешенья не ищу. Н ет больше силы у меня, К а к жаворонок, трепещу. В огонь метнусь — в огне сгорю, А в воду — захлестнет вода, Ничтожно то, что говорю. Н о велика моя беда.

Труд чужой Оспан ценил. Д а и сам, людей любя. Для других он не щадил Ни трудов и ни себя. Сильный мыслью и душой. Всех обиженных оплот. Он для друга был весной, Для врага — мороз и лед. Смелый, стойкий до конца. Жадных он держал в узде. Наглеца и гордеца Он смирить умел везде. Смерть настигла на пути И его средь добрых дел. Твердо боль перенести — Нынче горький наш удел.

1896 Стяжателю одно лишь тешит душу — скот, И не стыдится он обманывать народ. Позорный раб своей наживы, он трясется. Когда к его столу бездомный подойдет. Зачем свои стада он множит без конца? Чтоб зависть низкую вселить во все сердца. Сам грязн ая свинья, других считает псами, За кость готовыми служить у подлеца. Ум, честность в наши дни не слишком ценный клад. Владельцам их они богатства не сулят. Крупинки золота ищи в навозной куче, Весь изваляйся в ней, коль хочешь быть богат. Прочтя мои слова, обдумай их в тиши! Награда нам за труд милей, чем барыши. Корысть позорит нас, нельзя прожить достойно Без светлого ума, без пламенной души.

Ч уж им я чувствую себя средь стариков. Н е нахожу с детьми своими общих слов, От сверстников, хотя б они родными были. З а тридевять земель я убеж ать готов. Обилья прежнего ни в чем давно уж нет, Б луждаю , в рубище унылое одет. Все стало для меня безвкусным — сон и пища. И головою я и бородою сед. Тому, кто юн, страшна угроза клеветы, А ты , утративший все юные мечты. Старик-ворчун, двора чужого дряхлый сторож. Ты выжил из ума, кому же нужен ты?

Красотка-девушка у хана жила. Все отдавал он той, что сердцу мила. Ходила в золоте, в цветистых шелках, Толпа служанок с ней повсюду была. «К ак бык плодлив, так вол шумлив» — говорят. Пирует старый хан, прославлен, богат, А девушка от брачных ласк старика В пучину бросилась, срывая наряд. Что сердцу юному до пышных затей! Д руг сердца девушке всей жизни нужней. А кости дряхлые, что ж аж дут вернуть Былую молодость, зачем они ей! Со стариками ль жизнь связать молодым! Не сдастся сердце,— лесть рассеет, как дым. Невесты старше ты на двадцать пять лет,— Н е станешь мужем ей, пусть отдан калым. Жен молодых глупцы томят взаперти, Девичью молодость украв на пути. Откуда к старику любовь прилетит! Она ж не телка, чтоб насильно вести! 218

У б ая старого в деньгах сила вся. Но снова юным стать з а деньги нельзя. Презренный, чью-то дочь купив за калым. Ты , старый, дурнем стал, о счастье прося. «Что на уме у ней?» — старик не решит. Но ладят меж собой, ж ивут без обид. Опутала тебя, а ты уже рад. Смотри, что с тобой бесовка творит! Бай старый, берегись, тебе говорят! Доверившись жене, ты будешь рогат. Пропащий человек, коль счастье нашел, Едою и женой хвалясь всем подряд. С безвинной байбише бранится старик, Но молодуху лишь смешит этот крик. Сухой курай — одна, другая — цветок. К огда ж е снег и зной сжились хоть на миг! Виляние хвостом не скрасит твой брак, И по спине хлопки не сблизят никак. М еж ду сердцами год пути, долгий год. К ак их соединишь ты, старый дурак!

Не ради забавы по кругу бегут З а стрелкою стрелка: жизнь — в беге минут. Минута — и жизнь человека прошла! И доли минуты тебе не вернут! Этот вор — часы! Тихий шаг, зоркий взгляд Твою жизнь сторожат,— отдашь, рад не рад. Постоянства нет, жизнь пришла и ушла,— Прошла — и уже не вернется назад. Убегай от жизни иль жизнь догоняй. Укрощай желанье или утоляй. Не уйдешь от дел и поступков своих,— Но голосу жизни бегущей внимай! День за днем, за месяцем месяц — и год. Год за годом воруя, старость придет; Если жизнь обманула — что с нее взять! Будь, аллах, твоя милость к тем, кто живет!

Птицы-песни во всех направленьях летят, Коль певец многообразной думой богат. Песня — тень от пленительной д ум ы такой. Пусть ж е ритм и мелодия сл ух покорят! Песня, ввы сь устремленная, льется струей. У влекая могучей своей красотой Беспокойное сердце и ж аждущ ий ум. Но ее не поймет тугоухий, глухой! Песнь летит и рождает порывы в сердцах, И чудесны ее переливы в сердцах — Радость, скорбь... Убаюкает сердце она, Укачает его, как дитя, на руках. Только пенью не всякому сила дана, И бывает, что музыка чувств лишена. Где т о сердце, чтоб, слушая страстный напев. Волновалось, ему отвечая сполна? П есня, нотой высокой начавшись, парит И к а к б удто бы «слушай м ен я!» говорит. И то гда не услышишь ты звуко в иных... Вникни в музы ку, сердцем с мелодией слит! 221

Песня умная нежно ласкает, как пух. Песня глупая режет мучительно слух. Есть мелодии, что, как слова мудреца, Пробуждают и лечат возвышенный дух. Песен суть я раскрыл, написав здесь шесть строф Красота моих слов — для достойных умов. Если эти слова озадачат тупиц, То обрадуют — верится м не— знатоков, И любому, таящему пламя в груди. Будет ясным значение сказанных слов. Лето жизни сменяется долгой зимой, А веселые юности игры — тоской. Если песнь хороша и взволнует тебя, Сразу жизнь засверкает зарей золотой!

Ч ас улыбнется яль миг такой: Сердце в себя уходит,— и вот Свет вдохновения, свет благой Сизое облако чувств прорвет. Многообраэьем красот искрясь. Все зажурчит, как горный ручей. С сердца отмоется будней грязь, И упадет пелена с очей. Весь напряжется он, как тетива. Воспрянет душа ото сна,— и вновь Д ети всесильной мысли — слова Плоть обретут и жаркую кровь. Стянет потуже поэт свой стан, Вдаль посмотрит — назад и вперед,— Каждое слово, как талисман, К мысли заветной он подберет. Взглянет он зорче степного орла, Струны раздумья в душе теребя. Против невежества, против зла Он обращает свой гнев, скорбя. 223

Люди слово его пронесут Близким и дальним — из края в край. С уд справедливости, разума суд, Т ы рассуди и ты покарай! Сердца неистовство, ж ар ума, А язы ка ядовитее — нет. Что б ни писал,— то жизнь сама... К ак ни хулите, таков поэт!

18 9 7 Время — пряди тумана вдоль гребней гор. Т ы с надеждой глядишь в туманный простор, Ты следишь за потоком безликих дней. Вечной сменою их утомляя взор. Дни — один в один, словно сер ая мгла. Прилетят — улетят, расправив крыла; Притаился меж них твой последний день, Но узн ать его в силах только аллах. «Я » — душ а и сознанье, а плоть и кровь — Оболочка души, их к смерти готовь. Пусть бессмертна душа, но тело умрет. Т ак терпи же, крепись и не прекословь! Ищет плоть наслажденья ночью и днем, Но какая же малость сокры та в нем! Совесть, правда, любовь — лишь к ним ты стремись Д о поры, как заснешь непробудным сном! З а богатство — собой придется платить, З а почет — клеветою душ у мутить; Н е обманешь ты жизнь! Оборвет она Все довольство твое, к а к прелую нить. 225

Человек полагает: весь мир его, Но вселенной владеет лишь божество, Людям плоть их и вещи принадлежат Неотъемлемо, кроме них — ничего. Жаркой жалостью к страждущим наделен, Ты работай для блага людских племен! З а любовь к любимым созданьям творца И тебя, словно сына, полюбит он. Люди — разные, в каждом свой смысл и толк! Помни это; пред сворой бессилен'волк. Милосердьем и правдой всех наделять, Всем на помощь спешить — вот наш первый долг! Кто хорош, кто плох? Н е поймешь до конца. Зачастую ложь прикрывает сердца. Только плуты себя восхваляют вслух, Истый праведник о себе — ни словца!

Разным людям не верь, что теб я вознесут,— Ведь они ж е коварно тебя предадут. Верь себе! И опора и счастье твое — Это лишь неразлучные р азум и труд. Не пленяйся доверчиво льстивой молвой. Не гордись незаслуженною похвалой! Сбитый с толку, ужели обману т ы рад,— Если это не явь, мираж пред тобой? Если горе придет, то спины не сгибай! Если яви тся радость, достойно встречай! Заглян и в свое сердце и т ам , в глубине, О тыскав жемчуга, береги, не бросай!

Легко «аллах» произнести, Но бога чти не на словах. Т ы в сердце веру обрети, А все иное — только прах. Часам всё познающих дум Все силы, человек, отдай. Питает нашу душу ум, Делами богу угождай. Постичь рассудком силы нет Начала тайну и конца. Н е есть ли необъятный свет Лишь воплощение творца? Рассудка жертву бог не чтит, И в мысли чувство не облечь. И все, что богослов твердит О божестве,— пустая речь.

Грубый крик, рев осла —• Н е одна ль досада нам? Л гать себе без числа — Р азве в том награда нам? Речь глупцов — как зола. А х , того ли надо нам! Ж изнь, что зря отцвела,— Е сть ли в ней отрада нам?

Несчастный, мучила весь век тебя судьба! Как разлюбить эту жизнь, что зла и груба? Не умрешь ты от обид, но узнаешь стыд. Став мишенью хвастунам,— не спрячешь лба. Щ1

Подснежник, выглянув весной на свет. Н е знает — жизнь его долга иль нет. Н адеется, что будет выше дуб а, Он, солнцем пьян, теплом весны согрет. Д охн ула осень — и зам ерз он вмиг, И ковы ля он ростом не достиг. Я то ж е в юности мечтал о многом, Недосягаемом для сил моих. Иступлен мой булат. Л ицо в морщинах, И ж ар а нет в крови, и голос тих.

Красивою песней под струнный звон Т ы весь охвачен в ночной тиши. Песни меня забирают в полон. К ак я, люби их от всей души! От дел привычных уйти спеша, Я забываю весь белый свет. Внимает песне моя душа, И сердца пламенем я согрет. Т ак воду нашедший в степи глухой К ней приникает жадным ртом. И что ему люди с их толкотней. Его оттесняющие плечом! Я вспоминаю былые дни: То горе, то радости, то любовь. И все, что было мечте сродни, Живою плотью одето вновь. Снова глотаю я прежний яд, Я утопаю в нем с головой. Люди, которые вкруг галдят, К ажутся истиною самой. 232

И начинает земную лесть Правдой считать душа моя. Разве на свете отрава есть. Какой бы не выпил до капли я?

1898 Разрознен мой родной народ, Расколот, разобщен. Мне жить спокойно не дает Вражда со всех сторон. Я всем всегда помочь был рад. В моих глазах равны Бывали все: и стар, и млад, И бедность, и чины. С людьми делил я все, что есть... Что ж отнял я у вас, Чтобы мою позорить честь Бесстыдно всякий час? Народу отдал я любовь — Что ж с злобой палача Вы раните мне сердце в кровь, В грязи его топча? Клевещете на всю семью... Отнять покой, мечты, Отнять мой дом, жену мою — Цель вашей клеветы. 234

Довольно! Не вобьете клин! Оставьте лживый суд! Не меряйте на свой аршин — И т а к мне душно тут! Ваш клеветнический язы к Еще гнуснее дел. Таил я возмущенный крик. Но есть всему предел.

О порыв души огневой, Твой отточен и меток луч, Словно молния перед грозой, Что прорвалась из черных туч. О язы к мой, о пыл стихов, Непонятен ты для глупцов! Дерзновенных помыслов пыл Превратил мой язык в копье, Чтоб в бою он сил не щадил И явил искусство свое. Но попрегкнему спит народ, И ничто его не проймет. Слово, понятое умом, Ускользает, как звук пустой, Но по жилам течет огнем, Коль берешь его всей душой. Люди учат, поют мой стих, Но он темей еще для них.

Проклятый мир обирает нас. К а к поладить с Где былые силы твои? Т ы стал иным! В надежде горечь таится. К оварна жизнь! А мы в своем злополучье др угих виним. Любая радость твоя перейдет в печаль, Что суетиться ради немногих дней? Т ы не найдешь того, из-за чего нс жаль Близких своих забыть и оттолкнуть друзей. Если речь не от сердца — слова придержи! Я зы к привычен лукавить, послушен лжи. Т ы разве знаешь предел ж еланьям твоим? Они скрывают завесой истину от души.

Разве не должен, мертвый, я глиной стать? буйная речь должна девой чинной стать; Сердце мое, где бой гнев и страсть вели, Вскоре, увы , должно хрупкой льдиной стать. Близок тот день, как мне пред судьбиной стать. Может медлить смерть, может лавиной стать. Трудно ли, сердце, конской прыти твоей Жертвой толков злых, вслед за кончиной, статьі Стану немым я, не прогремлю опять,— Внукам судить меня, что с потомства взять? Кровь моя черна, в язвах сердце мое... Дважды нас в одном можно ли обвинять? В душу вглядись глубже, сам с собою побудь: Я для тебя загадка, я и мой путь. Знай, потомок, дорогу я для тебя стлал, Против тысяч сражался — не обессудь! Мир мне впору был, юному силачу. Гневу, спорам в дань я возжигал свечу. Силится враг донять меня клеветой. Ринулся б вслед, но поздно! Н е доскачу... 238

Вольные мысли мои терпели гнет. След мой тебя с прямой дороги собьет. Вдоволь я выстрадал, вдоволь плен терпел,— Надо ль будить, коль смертный навек уснет? Яд и чад во мне — пусть я с виду иной. В жизни мало успев, кончу путь земной. Песня болтлива — вверил ей тайн у зря. Лучше ей, право, смолкнуть вместе со мнойі

Если мысль за волею вслед Оскудеет в сердце пустом. Т ы , утратив разума свет. Станешь тварью, темным скотом. Мой безвольный разум, скользя По верхам, нейдет в глубину. И душа устала, друзья! Одряхлел я, тянет ко сну... Коль смиришь ты жадную плоть,— Жаль ее, беднягу, тебе. А не сможешь плоть побороть, Одолеет она в борьбе. Ведь у тварей душа темна, И не знают мыслей скоты. Вовсе красок жизнь лишена, Если вглубь не стремишься ты. Человеком назваться я Н е могу, окруженный тьмой. К а к найти мне смысл бытия, Коль народ невежествен мой?

Узнав, что смертью взят внезапно кто-нибудь, Считаем ли мы весть чудовищной? Ничуть. Как страшно между тем: не отчитавшись в жизни, С друзьями не простясь, уйти в последний путь. 16

Дни за днями чередой,— Покоя тщетно искать. З а мыслью мысль чередой,— И ветру их не догнать.

Все слабее и все глуше сердца бой, Тесно сердцу день и ночь в груди больной. Вдруг прихлынет кровь горячая к нему, Сон тревожен в непроглядной тьм е ночной. Беззаботность смял недуг; не счесть утрат. Мысль немую скорби тяж кие том ят. Пустобрехов скудоумных увидав, С отвращеньем отворачиваю взгл яд. Ж аждет сердце отошедших дней былых, Настоящим шлет проклятье; то н а миг Пожелает вдруг спокойствия оно. То, о тчаясь, ищет вновь мучений злых. То склонится вдруг к слезам, полно тоской, О н едугах помышляет день-деньской; То их прячет глубоко на дне своем. Страх питая пред насмешкою людской. Все слабее и все глуше сердца стук, Затаилось и скрывает свой недуг,— То прихлынет кровь горячая к нему, То, улегш ись, на мгновенье смолкнет вдруг.

18 9 9 Т ы помнишь ли юность, друг, Когда кровь кипела твоя? Опьянен, все светло вокруг, Д аж е с первым встречным — друзья. И любовь и ясность души — Отрада в кругу друзей. Надеждой, счастьем дыши... Дождешься ль подобных дней? Где же ты, золотая пора. Когда радость лилась рекой? Было все как будто вчера, А оглянешься — далеко! Умоляй, тоскуй, проклинай •И оплакивай — не вернешь! Любовь ушла — догоняй! Д рузья ушли — не найдешь. 244

Поплачу, дай слезы очам. Д ай терпение, потерплю. Если есть для сердца бальзам. Израненное исцелю.

Н а сорок лоскутьев тоскою Растерзано ты — каж ды м днем... К ак же сердцу дожить в покое, Изверившемуся во всем! Т е — взяты землей, те — враждою, А как их любило ты ! Вражда и беда шли чредою, И вот — ты среди пустоты. Лишь старость одна пред тобою Во мраке, и выхода нет. Беспечных утешит любое, А где нам с тобою ответ? А как ты горишь болью злого!.. М ечты! Оглянись на них И вспомни величье былое Желаний бесплодных твоих.

Человек — мешок для м яса и дл я костей. Смерть уносит его, как скарб — казначей. К ак часто слышишь: «Т ы низок для меня!» Поверь мне, глупость — м ать подобных речей! Лишь вчера — дитя, т ы сегодня — старик. Жизнь уходит а землю, как иссякший родник. Люби человека, люби красоту,— Что мог бы еще назвать благом язык?

Я вырастил пса из щенка,— Он мне ногу раз прокусил. Обучил я когда-то стрелка,— Он меня чуть не подстрелил.

З ач ем улыбчивы уста. К о гда так злобен он? Меняет мненья, как цвета В листве хамелеон. Он надевал любой наряд. Чтобы привлечь сердца. Стал волостным — надменен взгляд Сурового лица. При первой встрече руки жмет, И льстит, и лебезит, Н о отвернись — у ж е не тот. Т а к подлостью раэиті Сегодня он тобой пленен. Всем жертвует, любя. Сегодня греет, завтра он Испепелит тебя. Плюет на все твои права, Юлит, как бес, хитро. Белы, как снег, его слова. Черно, как грязь, нутро. 249