Оксана Костромина – Истоки. Шклинда и другие [2021]

«Истоки», «Шклинда» и другие У Чюрлёниса мать - Адель. Меня зовут DREAM 2 Адели. Приятно, черт... Хотя... Здесь это Он вел тебя за руку по воде как брат во слово если произнести, то оно не произне- Христе, до середины, до самого глубоко- сется. го места, а потом, как бы случайно, отпу- стил... И ты пошла на дно, видя его равно- Пол исступленно плачет, но, вроде бы, душную ухмылку на лице, сложенные на стараюсь тихо. Прохожу мимо хозяина. Не груди равнодушные руки, и равнодушно знаю, как включить свет. Бужу ее: «Ната... шлепающие по глади воды ступни. Ты шла Ната...» Шевельнулась, отделилась окон- на дно, путаясь в водорослях, пытаясь до- ным голубым светом от постели, растеря- ставить хоть этим ему удовольствие, зная, на, движенья - по-рыбьи плавно, красиво что Он... он не догадывался о том, что ты - оторваться трудно. научилась сдерживать дыхание и даже мо- жешь выплыть. Но ты останешься на дне, «Истина»Чюрлёниса?! У меня - своя ис- ты доставишь ему удовольствие. Ты вдох- тина, у каждого -своя. нешь и заполнишь свои маленькие легкие водой. Вот он уже и уходит. Все такой же Холодная светлая кухня. Светлая ска- светлый, все такой же необходимый... А мья, основательный, как кресты здесь, слезы твои застывают голубыми каплями цельный, тяжелый, очень темный стул по- в мутной серости дна, и ты слышишь, как средине. «Иди ближе к стене, там не скри- твое сердце уже не стучит, а только тихонь- пит...» Пьем чай, пишем записку. Прости, ко шлепает в груди его удаляющимися ша- Господи. Пора уходить. Чюрлёниса досмо- гами. трела - дочитала, посуду помыла, с замком «Господи, пусть Он улыбается! Светлый разобралась... Хлоп... мой, нежный...» «Посмотри, как хорошо... закрой глаза на безысходность, предначертанность и се- *** рость...» Машина. Бегом. Автобус. Тошно- та. Выходим. Все. В разные стороны. «Тер- Животворящие пи, лапочка, немножко осталось...» родники, ручейки, реки, озера, Телефон надрывается. Руки отказыва- ются слушаться. Голову не повернуть. Где- моря, океаны... то говорят... А, телевизор... Впадины: Без 25-ти шесть. Ноги - под ледяную воду. Глаза - оформить. Картошка кипит. пропадаешь пропадом, Мясо жарится. Вкусы, запахи, звонки... «Спасибо, я поговорила с ним, в душе со- возвышаешься, ловьи поют, всё - с новыми силами, спа- сибо, ты подарила праздник...» Душа еще падаешь... дышит. Целуешь до изнеможения Щелкнул замок. «Дорогой! Как дела? Я накрываю на стол. Тебе бы поспать. Хоро- нежно ший, без тебя плохо...» не можно Ни одной иконы. Календарик с Сергием Радонежским, крестик на груди... Большая, медленно желтая, восковая, основательная свеча... Я поняла. Свечей не хватало. Каждую капельку Истина в свече, не в свете вообще, а от бледно-голубого именно в свече. до медного... Пусть это будут ангелы, там, у Чюрлё- Ветрено, грозно (следует - ниса... розами путь выложен) Гордо (с гор ли, на горы ли...) Пламенно - испепеляюще... но более всего - окрыляюще Вот уже в воздухе - бескрылые... Близкие, далекие, чужие, родные… милые... милые... За самой малостью - посмотрите же... 299

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет *** *** Я - Пьеро Полусказка, полуласка, в обличьи женском Нежность - нужность Я - случайное блаженство близко-близко, для ночного мотылька Боль скрывается за маской, Я - безводная река, На беду - оголяющая камни, летали низко. оживляющая пламя Тихо-тихо иноземно ледяного родника. Несказанно-долгожданный Утолись моей печалью, Снег, ложащийся на землю, оглядись – Детский, грустный, Такие дали ты в безумии чем-то странный встречал: С полуслова, с полувзгляда, Здесь меня уже не ждали Сполупоцелуя - строки: Здесь цветами покрывали Рук забытая прохлада – Белоснежьем одевали Полулюди... полубоги... отражения зеркал... Я - Пьеро: *** перо и строчка Полине бесконечная цепочка Хрусталечка, Полиночка, - Царица, Ева, Звездочка,- продолженье многоточий Какая нежность - имечко На персиковой косточке. чьих-то вздохов и шагов... Я - слеза на лике лунном, тень печали многострунной, но взмахнувшая крылами Тебе знакомы символы Полей, Павлинов, Прерии: Невоспетая Любовь... Красивая, красивая Несчастная империя. *** Окажусь привычно Но голубям не верится В облаке табачном И очень видеть хочется, В городе публичном Как в сердце солнце бесится Путник - неудачник. Под золотистой кожицей. Откажусь от хлеба *** Откажусь от водки И шарахнусь к стенке С.Ш. От чужой красотки. Комические роли Не целую руки И короли любви, Не бросаю взгляды Космическое поле Отчего-то знаю: По схожести в крови. Ничего не надо. Не выплаканы слезы Догоню, усталый, На белые цветы Плюмбогрем бегущий И грезы, грезы, грезы, На него уставлюсь А в них все ты и ты. Я - голодный-злющий. И каждое мгновенье Там меня и примут Роняет тишину В братья - пилигримы. 300

«Истоки», «Шклинда» и другие Альберт ИЛЬИНСКИЙ И только мановенье Во тьму, во тьму, во тьму. Если не возражаете, я вам расскажу, как пишу стихи. О чем пишу? - разбирайтесь И так размыты строки, сами. И так прекрасен бред. Несправедливы боги Не дожидаясь вдохновения, кладу перед В ответ. собой чистый лист Бумаги, прокручиваю в голове все слышанное и виданное мною, Заканчивай романсы, зацепившись за что-то, представляю кар- О ты, король шутов, тину в цвете до мельчайших подробностей И дальше, дальше, дальше и начинаю писать, обобщая и убирая лиш- Без слов... нее, стараясь поставить слова на место, чтобы не пошатнулись, выражая мысль в *** стихотворении и не теряя божьей искорки Тайна раскрыта, при этом. Разбита пространством. Липкие хлопья Потом стихотворение отлеживается с Несбывшихся странствий. месяц, а, может быть, и годы, пока не по- теряется... Выбиты стекла Идеей грядущей. Моя мечта - издать книгу своих стихов и Я не про идею, найти побольше читателей. Я про идущих. 301 Выломан ломом Замок в белый замок Друзья-костоломы В тот самый, в тот самый. И очень похоже Измазан зефиром И ладаном с мирром, И ладаном с миром. Прощай на прощанье, Великая тайна, Ты так неслучайно Убита случайно.

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет *** От молний блики по воде, Невыносима духота! И крупный дождь на удивленье. Смешались твердь и высота *** Едино, плотно, неделимо То ветви причешет, то в кольца завьет Из пыли, копоти и дыма. И в даль предрассветную манит, Всю ночь приглушенно, печально поет, Жары слепое озаренье, Почти невидимкой в тумане. И нет дождя для исцеленья. Кикиморы с лешим покой стерегут, Река глубока, своенравна. Все ждут грозы - идут зарницы, В березовой роще на том берегу Как будто кружатся жар-птицы, Грустит одиноко Дубравна. Роняя молнии перо, *** В прохладу целят острие. Был поцелуй не праздный, с жаром, А встречи редкие - не блуд. УТРО И из воды прогретой с паром Я вижу дома силуэт: Выходим в комариный зуд, Балкон, окно рисуются – И одеваемся с притопом, Крадется медленный рассвет Касаясь бедер и колен. На все по нашей улице. Наверно, я любовь прохлопал, Отдавшись в комариный плен. Открылся лес, поплыл туман, Мешая зелень в белое. *** Под старость - горе от ума, А по дороге к лесу, за обочиной, Картину не доделаю. В тени берез, сбегающих к воде, Старик седой, Копаю утра естество, И вдруг мазками резкими косматый и всклокоченный, Пробилось света торжество Играл смычком на длинной бороде. На холст за занавесками. Под музыку космических видений Рождалась жизнь и рушились миры, ЭТЮД Цветы и травы, слушая, глядели Из воды - по клеверу! На виртуозность сказочной игры. Как мальки над речкою Врассыпную веером *** Из-под ног - кузнечики. Ехал я в тесноте, Возбужденный ногами, Ни гвоздя, ни стеклышка, Нестерпимо хотел Ни консервной банки, Близость трогать руками. Только я, да солнышко В золоченой рамке. Я не видел лица, Но фигурой природа *** Одарила мерцать Всем неурядицам назло, Среди звезд небосвода. Лишь выбрал место для этюда – Порывом ветра холм снесло, Сдвиг - и вверх по шкале, Швырнуло с красками этюдник. Клином свет на девчонке, Чуть повыше колен И день померк - не разглядеть, Под короткой юбчонкой. И озаренье - на мгновенье. 302

«Истоки», «Шклинда» и другие Василий ОРОЧОН *** Не только тучи темнокожи – СЕМЬ СНОВ САНИ МАРТЫШКИНА Ты негритянистая тоже, (Повесть окончание) В губах полуденного жара 5. Сгустилась ласковым загаром. ...сентябрь подстегивал-поторапливал утренними заморозками, густыми тумана- Напрасно спрятаться хотела– ми, пугал исчезновением дичи и зверья. Желанно обнажилось тело, После летнего изобилия оно было осо- бенно заметно. Но орех на завязи побил в В руках дождя, в порывах бури этом году шелкопряд или тому подобная Лепилось платье по фигуре. пакость, остатки побила кедровка. Из го- лодного угла тайги торопливо уходила бел- И в этот миг легко и просто ка, следом улетали рябчики, глухари, уно- Ты поднялась и стала взрослой, сились козы, похоже было, что живность в тайге перевелась. Нет, конечно, но стало ее Твои соски, как сгустки крови заметно меньше. Даже рыба уже почему-то Пылали жаждою любови. не плескалась в ручьях и речках. Да и вре- мени уже не оставалось ни на охоту, ни на *** рыбалку: с окончанием лета отряд поредел С милой за руку и в воду, почти вдвое, темпы работы заметно снизи- И на плечи ношу взяв, лись, а усталость, что копилась все лето, Мне пришлось тащиться бродом, давала себя знать. Там, где лучше было б вплавь. Неделю назад Маркиз, едва успевая ме- нять шпонки, все ж умудрился подняться Нас течением относит, на моторке по мелководью почти до самой Ноги босые скользят, Савиной, привез, сколько мог, харчей да, За плечами бросить просят, как положено, по бутылке водки на брата. Отпустить руки нельзя. Вечером устроили маленький праздник и прощание: запросились на расчет Саня- И стою на перепутьи, толстый, больной Костя, на всех обижен- Шагу сделать не могу... ный Федот и, уставший от такой жизни и Здесь, на левом - воду мутят, работы, Толя-второй. И, поскольку Маркиз Что на правом берегу? известил, что до конца месяца заполучить вертолет не удастся, надо было приналечь *** на работу, попытаться закончить трассу, Там русалка, или дачница пока не закончились харчи. В отраженьи лозняка – - Придется тебе Петруху взять, - сказал Под водой от взгляда прячется, Николай Сане утром, - на трассировке от Дышит в трубку тростника. него толку не будет, а нам спешить надо. Крепись, Саня, мужайся. Мне сегодня не до блуда – И, призвав Петруху, совершенно серьез- Время к осени - свежо, но объявил ему: «Вылезай, глядеть не буду – - Поступаешь в распоряжение Алексан- Я ведь тоже обнажен. дра Макаровича. Ты должен слушаться его Вверх не держат - цены скачут 303 По причинам, без причин. Ездить дорого на дачи – Пропадете без мужчин!»

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет беспрекословно, он для тебя теперь - бог, и ные мужики самого Петруху за такой суп молись на него, как на бога, чтоб не гневал- живьем съедят. Но надо было спасать по- ся. Если пожалуется на тебя - сам знаешь: ложение и, бухнув в суп еще и пачку перца расписка твоя у меня, наган в исправности, (мужики уже подходили к табору), хитрый - расстреляю, как контру! Понял? геолог велел повесить на огонь еще одно ведро для чая. Петруха, наполнив миски Опасливо покосившись на новое на- густым и запашистым супом, по совету чальство, Петруха молча кивнул. Володьки скрылся, на всякий случай, в темноте. Кряхтя и крякая, мужики уплели Строго поджимая губы, Саня сказал: супчик и потянулись с кружками за чаем. - Я надеюсь, что Петр Никитич оправда- ет высокое доверие и трудовым потом смо- - Ну, как супчик? - полюбопытствовал ет ошибки прошлого! Володька. Петруха опять торопливо кивнул. - Нормально! Только вот перцу много- Как и большинство сезонников, Петру- вато. ху Мурашова привела в тайгу печаль. Пе- чаль петрухина была в том, что этой вес- - Да, тут Петруха перестарался. Но это ной отобрали у него водительские права. ерунда - вон сколько чаю сегодня наварено Он родился и вырос в Иркутске, прожил в - запивайте. нем безвыездно сорок пять лет, возя хлеб в булочные с хлебозавода, но, бесправный и Успокоившийся Петруха вылез из тьмы ведомый печалью, попал на изыскания. к костру, тоже попивал чаек, помалкивал. Но бессовестный Вовка в тот же вечер вы- Низенький и коренастый, с короткими дал несчастного повара-дебютанта, едва ногами и длинным туловищем, с удивлен- убедился, что сытые мужики линчевать ными глазами ребенка, белобрысый Петру- Петруху не станут. ха и наивен был, как ребенок. - Неужто ни разу в жизни не варил? - из- Конечно же, было что посмотреть в тай- умлялись мужики. ге сугубому горожанину Мурашову. Но и на него в этих условиях посмотреть стои- - Не-а. Ни разу, - обстоятельно отвечал ло. Хлопот с ним, особенно по-первости, Петруха. хватало. - Как же так? Поставили его сначала на шурфовку. - Дак мать готовила. И, пока он работал в паре с Саней- - Всю жизнь? толстым, все было нормально. Правда, го- - Не-а. Потом баба моя. товить он не умел абсолютно. Но об этом, Восхитились мужики, но судьбу решили к сожалению, узнали только после первого не искушать и Петруху к котлу допускать его дневальства. только на рубон. А через несколько дней Володька дал Адамыч, покашеварив месяц, вернул- Петрухе задание самостоятельно выкопать ся в Иркутск. И отряд порешил повара не шурф. Сняв дерн, заглубившись в суглинок брать, а кашеварить каждому по очереди. на полметра, велел копать до твердой по- И, когда очередь дошла до Мурашова, тот, роды. А в конце дня обнаружил Мурашо- не изгаляясь в кулинарии, приготовил суп ва сидящим, свесив ноги, на краю той же, из пакетов, добавил в него картошки и по- полуметровой глубины, ямки. На свирепые солил так круто, что у видавших и едавших вопли геолога Петруха цыкнул: всякое мужиков глаза на лоб повылазили - Тс-с-с! - и поднял палец: - Слышь, сур- бы, если б не спас Володька-геолог. Ис- шит! пробовав этого супчику да вдобавок узнав, Высохший за долгий день песок поти- что чищеную картошку Петруха отмывал в хоньку осыпался со стенок. реке с мылом, Вовка пообещал, что голод- - Ну и что? - оторопел Володька. - Дак нельзя копать-то - вдруг завалит! 304

«Истоки», «Шклинда» и другие - Так вот целый день и слушаешь? - об- - Как же ты заблудился-то? - пытал его реченно спросил Володька. Николай. - Ага-а. - А я смотрю: птичка, пестренька така, И при этом Петруха ничуть не приду- красивенька, ни разу таких не видел - порх! ривался! Только вдоволь наматерившись и Я ее споймать хотел, а она - скок, скок, а не наугрожавшись бедному шурфовщику, что, улетат. Ну, я за ей. Она - порх, порх. По- в таком разе, заставит его крепеж делать в сле улетела. Оглянулся я - просеки-то не шурфах, геолог понял это. С того дня Му- видать! Ну, стал да стоял... рашов, как оруженосец, таскал по трассе за ним кайлушку, лопату, бур геолога, мешоч- - Птичка!.. Мать твоя птичка!.. Ты слы- ки с пробами - что-либо посложнее Вовка шал, как мы тебя орали? ему не доверял. И Мурашов таким образом вносил свой посильный вклад в изыскания - Ага. этой дороги. Странное дело - жесткие, а - Чего ж не откликался?! порой жестокие поборники справедливо- - Дак голос-то меж деревьев петлят! То с сти и равноправия, бичи, прощали Петрухе одной, вроде, стороны, а то - сзади. А то - с фактическое его безделие. За незамутнен- другой! Думаю: откликнусь - уйдете куда ный наивный взгляд, за бестолковую чи- не туда, а меня бросите... стосердечную готовность помочь во всем Ни у кого уже и сил не было материться. и каждому. Те самые бичи, которые через - А как же ты вышел? две недели после начала работ объяснили - Дак пошел все ж на голоса, гляжу - двум сачкам с несохранившимися в памяти виднеетесь, рядом совсем... именами: А на следующий день Петруха отравил- - Тут, мужики, тайга. Работа тяжелая и ся. Вечером во время ужина, к которому он опасная. Не дай бог - кому из вас лесина на едва прикоснулся, Мурашов резко поблед- голову упадет. Думайте. нел, пот покатился по его вискам, высту- Те подумали и почли за благо взять рас- пил на лбу... чет. - Ты чего, Петруха? - забеспокоились,- Петруха исправно носил инструмент, что с тобой? заготавливал дрова для костра, мыл посу- - Да першит чо-то, - слабо отозвался тот, ду, верил самым несуразным байкам и вы- норовя прилечь прямо на землю. Догад- мыслам, пока в один несчастный вечер не ливый Николай вспорол банку со сгущен- исчез. кой, разбавил горячим чаем, заставил пить, - И как я его позади себя оставил! - со- крича, как глухому, в ухо: крушался геолог Вовка.- Он впереди меня - Ты что съел?! Что жрал, спрашиваю?! шел, свернул с просеки. Мало ли чего, по - Ягодку, тут рядом, сладкая... нужде, думаю. Сделает свое дело да при- - Ягодка! Птичка! - запуская пальцы ему дет... в рот, бесновался Николай. - Блюй! Блюй, Пока еще не стемнело, все поспешно тебе говорю!.. двинулись с табора на то место, где исчез Опустошенный и обессиленный Петру- Петруха. Орали, свистели, обшаривали лес ха присел у костра на бревнышко. Немного в этом районе - бесполезно. С час орали. успокоившийся Николай допрашивал: Темнота, как всегда, упала сразу. И в по- - Ну как, не першит? следних сумерках на просеку, в двух шагах - Першит маненько. от орущих, спокойно вылез Петруха. - Показывай, где, какую ягоду жрал?! Ругали-материли его хором, он невозму- Конечно же, совсем рядом с табором тимо хлопал глазами. росло несколько кустов красивого паслена. Голосом, каким, наверное, Пирогов в Севастополе требовал скальпель, Николай скомандовал: 305

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет - Молока! И вот теперь Петрухе предстояло рабо- Экзекуция повторилась. тать с Саней. Несколько раз подряд Саня - Ну как, першит? терпеливо втолковывал ему, как держать - Не! и куда ставить рейку, как и куда втыкать - Точно, не першит? «точку» - березовый колышек с развилкой, - Не! какими издавна пользовались вместо чу- - Смотри, если что в желудке осталось - гунного башмака, тяжелого и неудобного, сдохнешь к утру, Петруха. Першит? но положенного по инструкции, дошлые - Маненько, кажись, першит, - испуган- изыскатели. но согласился Петруха. - Молока!.. - Без моего сигнала с места не двигайся, Совсем уже без сил, Петруха опять при- понятно? полз к костру. Николай достал бумагу и ка- рандаш. - Да понял, понял, - покорно кивал Пе- - На. Пиши. труха. - Ково писать? - слабо удивился Петру- ха. Вопреки саниным страхам, дело у них - Я диктовать буду. Пиши: «Я, Мурашов пошло нормально. И Саня пообещал себе Петр...» как отчество? «Никитич, клятвен- ни за что не орать на бестолкового, но безо- но обещаю: без разрешения начальства с бидного Петруху, который в их небольшом просеки ни вправо, ни влево не ступать ни отряде стал вроде деревенского дурачка: шагу...» не «е», а «и»... «за птичками не бе- все над ним потешались, хоть не со зла, но гать и ничего в тайге в рот не тащить. Если порой совсем не безобидно. Ведь понимает я нарушу клятву, пусть меня покарает без же он, наверное, что его за клоуна держат, суда и следствия мозолистая рука моего на- не может ведь не понимать! А если не по- чальника, Алексеева Николая Алексеевича, нимает - еще хуже: стыдно же над таким из револьвера системы «Наган». Подпись». потешаться, помыкать им и считать, что Расписался? Давай сюда. С ошибками, да все нормально. ладно. Ну, гляди, Петруха, в этой бумаге - жизнь и смерть твоя. Не дай бог, еще что отмочишь - расстреляю, как врага народа! Все вокруг были торжественно-серьез- ны. - Права не имеешь, - робко возразил Пе- труха. - Имею! Ты мне его сам дал, эва, распис- ка, - и, скорчив зверскую рожу, начальник отряда пропел-проорал: -»А не один в пи- столете патрончик!..» Ладно, отлеживайся, отсыпайся. Через пару дней Саня невзначай под- глядел, как Вовка, набрав полную горсть спелой малины, пытался угощать Петруху. - Не, не буду я, не хочу! - испуганно и сердито отнекивался бедолага. - Да ешь, чего ты! Я ж разрешаю. - Дак то ты...- вздыхал Петруха. 306

«Истоки», «Шклинда» и другие Саня втолковывал Мурашову очеред- брать отсчет. Потому на дерьмовую висяч- ную задачу, когда в частом молодом ель- ку уходило много времени, и Саня злился. нике мелькнуло улыбающееся лицо Алек- В очередной раз он взял отсчет, спустил- сеева. Он с утра делал рекогносцировку, ся на несколько шагов ниже. Повернулся наматывая метры и километры на стертые - Петруха, выдернув из земли «точку», с подошвы своих кирзачей, быстро передви- рейкой на плече степенно спускался тоже. гаясь в самой непроходимой чащобе (не зря Тут Саня и взорвался. Петруха оторопело носил прозвище - Сохатый), и сейчас не- смотрел на него, моргал, сокрушенно вер- слышно подошел к ним. Приложил палец к тел в руке «точку». губам, из зеленовато-белесого мха быстро прилепил себе седые брови, косматые усы - Да я щас ее опять туда воткну! и клочковатую длинную бороду. Лесовик - Нет, нельзя этого. Ставь точку под ко- да и только! Петруха стоял к нему спиной, лышком, теперь снизу вверх пойдем. И не не видел. Саня, пряча улыбку, присел, сде- двигайся ты никуда без моей команды! Я ж лал вид, будто пишет что-то в журнале. объяснял! Николай накинул на голову капюшон, раз- - Забылся я, - прошептал Петруха, взды- двинул ветки и длинной сушинкой тронул хая. плечо Петрухи: Саня тоже вздохнул и стал устанавли- вать нивелир. - Эй, мужик! - сипло окликнул. Петруха повернулся, открыл рот. Дней через несколько им надо было - Где тут дорога на Минск? пронивелировать восьмикилометровую - А мы не местные, не знаю, - растерял- ветку - ответвление от магистрали к буду- ся Петруха и вдруг осерчал: - Тьфу! Тебя щей лесосеке. так! - напугал-то! Работай иди, чо дурью маешься! Николай со «святой троицей» в эти дни - Слушаюсь, Петр Никитич! - козырнул и трассировали, и пикетаж гнали, и съем- Николай и исчез неожиданно и бесшумно, ку поперечников делали. Вовка свою гео- так же, как и появился. морфологию тащил один. Саня попытался, Петруха еще раз выматерился дрожа- было, взять на себя что-нибудь еще, но Ни- щим голосом. колай вразумил его: - Ты чего это начальство материшь? - ухмыляясь, призвал его к порядку Саня. - Не до благих порывов, Саня. Нивели- - А чего он!.. - по-детски пожаловался ровка у тебя хорошо идет, а у меня медлен- Петруха. но. Парни вешатся сами, я им только на- - Ну ладно, пошли дальше, - вздохнул правление задаю. А пока двое рубятся, мы Саня. вдвоем гоним пикетаж и съемку. Так и бу- А через полчаса он нарушил собствен- дем. Да ты не горюй: на тебе еще мостовые ное обещание и высыпал на многостра- переходы. За два дня эту ветку сделаешь? дальную голову Петрухи целую торбу матюков. Нужно было занивелировать се- - За день сделаю, если односторонний редину кривой: вершина угла пришлась на ход гнать, а обратный нарисую, - сказал бугор, а поворот будущей дороги, кривая, обнаглевший Саня. была внизу. Склон крутой, плечи - рассто- яние от нивелира до рейки - короткие, рез- - Рисуй. Только ведь туфтить тоже уметь кость не отфокусируешь. Приходилось Пе- надо. трухе водить по рейке карандашом, а Сане, поймав в окуляре смутный силуэт каранда- - Сумею, - уверил Саня. ша, орать «стоп!» и невооруженным глазом - Давай. Время поджимает. И Саня с Петрухой дали. Туман еще не оторвался от земли, когда они налег- ке вышли на левый берег Алагны. За эти дни Петруха понял нехитрые премудро- сти работы реечника. Конечно, до Толика, 307

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет который рельеф подошвами чуял, и рейку - Все! Складывай рейку, Петруха, пош- ставил именно там, где нужно было Сане, ли домой. Сейчас до болота дойдем, а там, выкраивая не дециметры, а сантиметры, чтобы по кочкам не идти, влево повернем и ему было далеко. Но грубыми промахами выйдем к реке: там по берегу и к мостику Сане он уже не досаждал. выйдем. Поднявшись на невысокий, но затяжной - А не заблудимся? подъем, Саня повеселел. Довольно крутой, - Хоть специально старайся - не полу- но небольшой спуск, а дальше - ровное су- чится - река-то слева от нас? Вот и свернем хое болото, заросшее лиловым багульни- влево. А ветка наша, помнишь, как крутит? ком и голубикой, с которой уже осыпались Нам почти три километра придется выше перезревшие ягоды. моста пройти, а потом возвращаться столь- ко же. - По плоскостине-то мы рванем - триста - А правда выведешь? метров можно с одной стоянки брать! - ра- - Конечно, выведу, - строго заверил достно объяснил он Петрухе. Санька, - пошли, чего время терять. - А чего ж! Конечно! - довольно подда- Безлунная ночь казалась еще черней от кивал тот. нестерпимого сияния звезд, когда Саня с Петром выбрались из чащи на край боло- Кочкарник пружинил под ногами, ку- та. Повернули влево. Саня уверенно шагал старник цеплялся за сапоги, приходилось впереди, неся на плече нивелир н штативе. шагать по-журавлиному. Коротконогому Петруха семенил сзади, стараясь не отста- Петрухе было и вовсе не сладко, но он не вать и радуясь, что идет по твердой и чи- роптал, еще и Саню пытался подгонять, стой земле, а не по выматывающей силы и живо сообразив, что грубых одергиваний душу болотине. Он полностью доверился в ответ не будет. Так, без перекуров, про- Сане, совершенно не соображая и не пыта- летел день. Болото кончилось, и просека ясь соображать, как и куда они идут. Саня опять полезла в гору, в чащобу тайги, в бу- шагал размеренно и довольно быстро. Пе- релом, в сумерки ельника. Темнело, а до трухе приходилось спешить, дыхание сби- конца ветки оставалось еще тысяча двести валось, и он нет-нет да просил: метров. - Саня, подожди, Саня, остановись-ка! Саня устало присел на поваленное де- Саня останавливался, терпеливо ждал. рево, первый раз за день вытащил кисет, с Петруха отдыхивался, и они шли дальше. наслаждением задымил махоркой. Нукуря- Открытое место сменилось кустарником, щий Петруха сидел просто так. потом осинником и березняком. Еле ви- димые в темноте ветки все чаще хлестали - Давай совет держать, Петруха. Если по лицам, хватали за рукава, за штанины. сегодня не закончим, завтра целый день те- Усталому Петрухе казалось, что они идут рять из-за этого куска. А если добивать - по уже неимоверно долго, что давно уж долж- темноте возвращаться придется. на быть речка, что сбились они с пути и идут не туда. И, когда попалась небольшая Петруха представил пройденный сегод- полянка, Петруха не выдержал: ня путь, да его же - завтра, загорячился: - Саня, подожди, Сань! Надо, однако, костер разводить, ночевать надо. Заплута- - Еще чего - день терять! Не, Саня, давай ли мы, надо утра ждать. нынче заканчивать, чего там! - До утра мы тут окочуримся от холода: на мне одна энцефалитка, у тебя - рубаш- - Тогда - вперед. Погнали! ка да куртка. Да и речка рядом уже, а там Но гнать возможности не было: вале- жины снизу и ветки сверху скрывали низ и верх рейки, а в сумерках зарослей плохо уже видно было цифры и деления на ней. Становилось все темнее и темнее, и на по- следних метрах Петруха уже подсвечивал рейку спичками, когда Саня отсчеты брал. 308

«Истоки», «Шклинда» и другие тропка, по ней быстро добежим. Петруха, ясь на штатив и морщась от боли, вылез что ж ты раскис! Весь день героем был, а Саня наверх. сейчас заныл! - усовещал Саня. - Здесь я, не ной. - Где речка - нету речки! Заплутали мы! - Ты чего не откликаешься?! Я думал - Ночевать надо! - и Петруха начал собирать ты бросил меня. сушняк для костра. - Ну что ты, Петруха, как же я тебя бро- шу. - Ну ладно, - не стал спорить Саня, сооб- разив, чем достать ослабевшего Петруху. - На берегу возле моста мужики развели Сейчас мы тебе дров наготовим, ты ночуй, большой костер, палили из ружья, сигналя а я налегке пойду к нашим. А утром мы к и светом и звуком. тебе придем, только ты нас здесь жди, по- нял? - Слышь, Петруха, с салютом нас встре- чают - мы ж с тобой герои труда! Считай, - Да ты что, одного меня бросить хо- уже пришли! Вон костер, видишь? чешь? - всполошился Петруха, - а вдруг медведь! А... Нет уж, пошли, пошли тогда! - Вижу! Давай быстрей пошли! На том берегу жахнуло очень уж гром- И они опять вломились в чащу - Саня ко, над костром поднялся радостный столб впереди, Петруха за ним. Река, и впрямь, искр. Это Володька начинил бюксу поро- была уже рядом - скоро они услышали хом и сунул в костер. хриплый звон и увидели тусклый блеск ее - Во дают! Эй, в деревне, чего шумите?! струй. - Эгей! - по-щенячьи радостно взвизг- нул и Петруха, - Мы - вот они!.. Оба облегченно вздохнули, но легче ста- У костра Саня разулся, повесил на вот- ло не очень. Тропка, наторенная зверьем, кнутые рядом с огнем прутики мокрые была совсем не видна, Сане приходилось портянки, с удовольствием поставил бо- нащупывать ее ногами. И светлей у реки сые ступни на прохладную кирзу голенищ. не стало, зажатая в обрывистых берегах, Благодать! заросших ольшанником, она лишь изредка - Что, Петруха, замотал тебя новый на- взблескивала. Раза два Саня основательно чальник? Страху набрался, небось? Боль- прикладывался лбом к стволам деревьев, ше, наверное, не пойдешь с ним? - одоле- неожиданно встречавшим его, когда он те- вали Петруху мужики. рял тропу. А Петруха сзади все чаще ныл: - Чего это - не пойдешь? Пойду! И все нормально! Сказали: сделаем - и сделали! - Саня, где ты? Саня, подожди меня! - возмутился Петруха, отрываясь от миски Саня откликался, скрывая раздражение, с кашей. останавливался, Петруха утыкался носом - Ого! Молодец, Петруха! - завосхища- ему в спину. Такое, рывками, движение, от- лись мужики. нимало последние силы и терпение. Петруха, как подобает героям, скромно Вдруг санина нога ступила в пустоту, потупился... и он полетел в какую-то ямищу, ухитрив- шись поднять на вытянутых руках над со- 6. бой нивелир, хряпнулся спиной так, что ...Толик Орешкин по молодой глупости дыхание перехватило. схватил срок. Пребывая в исправительно- Из темнотищи над головой взныл Пе- трудовом учреждении, завязал переписку труха: с девицей, исправившись трудом и выйдя - Саня, где ты, Саня?! на свободу с чистой совестью, женился на Откликнись, - Петруха шагнет и свалит- заочнице. И стали они жить-поживать да ся прямо на него. Восстанавливая дыхание, добра наживать. Вот только поживать-то лежал Саня молчком на дне выворотня. - Саня?!! 309 Цепляясь одной рукой за корни, опира-

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет приходилось под одной крышей с мамашей мен первых пятилеток, стены ее поросли жены, матерой работницей ОРСа. Зять с мохнатой липкой грязью вперемешку с ав- уголовным прошлым тещу вовсе не устра- толом и мазутом. ивал, она не верила ни в его благие наме- рения, ни в порядочность, и страшно его - Срок тебе - до вечера! - сурово сказал боялась. И, чем больше боялась она своего завгар. - Сделаешь - бумагу похерю и про- зятя, тем больше становилась ее агрессив- гул твой покрою. А нет... - и удалился по ность. Звала она его не иначе, как тюрем- своим делам. щиком, тайно агитировала дочь развестись с Толиком, корила его тем, что он живет в Толик сунул руки в карманы, посви- ее доме, - словом, «создавала уют». Тоня, стывая, вышел на территорию гаража. привыкшая подчинятся матери во всем, те- Побродил, размышляя о том, что беда не рять мужа все же не пожелала - Толик был приходит одна. Наткнулся на почти пу- веселым, заботливым, работящим парнем, стой кислородный баллон и ожил. Ногами неистощимым, к тому же, на выдумки - с - руки все так же в карманах - прикатил его таким не соскучишься. И начала разгорать- в бокс. Поднял клок промасленной ветоши. ся в доме гражданская война. Бои шли с Приоткрыл вентиль - кислород засипел, переменным успехом, но в любом случае в выходя. Спихнул ногой баллон в яму, под- проигрыше была Тоня. жег ветошь и с расстояния кинул ее вниз, в яму. Взрыв грохнул впечатляющий. Повы- В один весенний вечер Толик вернулся летали все стекла в узких и длинных окнах с работы в подпитии. Дверь ему открыла под потолком. Со всех сторон сбегались теща. Чутким носом уловив запах деше- трудящиеся. Прибежал и завгар. вого вина, она не замедлила сделать зятю замечание и поделиться своим мнением - Что у тебя тут опять стряслось?! о его прошлом и будущем. Все это было - Ничего, Тимофеич. Принимай работу. высказано прямо у порога и в весьма не- Завгар заглянул в яму: кафельные стенки парламентских выражениях. Толик все это ее сверкали хирургической чистотой. Со- внимательно выслушал и вежливо сказал: ображая, как это Орешкин сумел добиться такого результата в столь короткий срок, - Теща, пошла на ... - и добавил: - Пока поднял взгляд. Потолок над ямой весь был не оскорбил. в мазутных пятнах, жирных хлопьях... - А! А-а Эт-то?!. - зазаикался завгар, - а Теща пулей вылетела из дому. Добежав стекла кто вставлять будет, а потолок?!. до первого же действующего телефона-ав- - Ну, это уж твои проблемы, начальник. томата, она позвонила в милицию. И при- Ты сказал - я сделал. А про потолок и стек- шлось Орешкину ночевать в вытрезвителе, ла уговора не было. сказав на прощание теще одобряюще: Тогда удрученный завгар внес предло- жение: пусть Орешкин пишет заявление - Все правильно, забота о человеке - «по собственному» и идет, идет, куда глаза прежде всего! глядят, без отработки. Толик написал и по- шел. Глаза его глядели на, такой неродной, Выйдя из вытрезвителя в расстроенных дом. чувствах, Толик укрепил свой пошатнув- Жена была на работе, а теща дома. Молча шийся идеализм при помощи «бормотухи» впустила она «этого уголовника» в кварти- и на работу явился лишь через день, когда ру, удалилась в свою комнату. Толик взялся бумага из вытрезвителя была уже у завга- за домашнее хозяйство - жена еще три дня ра. И тот предложил своему автослесарю назад просила повесить гардину. Достал на выбор: или статья 33, пункт 4, или вы- инструменты, горсть дюбелей. Поставил чистить смотровую яму в седьмом боксе. на газ чугунную сковородку, насыпал в нее Толик выбрал последнее. И, когда увидел дюбеля. Постучал в тещину дверь, попро- эту яму, затосковал: не ошибся ли в выбо- ре. Яму эту не чистили, вероятно, со вре- 310

«Истоки», «Шклинда» и другие сил помешивать их на сковородке, вежливо вывозили его отсюда на лошадях, собира- объяснив, что горячие они лучше в бетон лись строить узкоколейку, уже изыскивали заколачиваются. Совместный труд, как из- трассу. Но за перевалом, на Оноте, открыли вестно сближает. Теща решила, что зять еще одно, более мощное, месторождение, ищет пути к примирению, и занялась поме- и после войны Савино было закрыто, как шиванием, проигрывая в уме варианты бу- нерентабельное. Лихие горожане, напова- дущего разговора и повторяя требования, дившиеся добираться в эти богатые ягодой которые обязательно выдвинет она зятю. А и орехом, дичью, зверем и рыбой места, вежливый зять вышел к телефону и вызвал посожгли-поразрушили брошенный посе- «скорую», сообщив, что его теща сошла с лок, и к этому времени уцелело всего два ума и жарит гвозди. Врач с санитарами, в дома, в которых, кое-как наведя порядок, и самом деле, застали женщину за этим иди- разместились изыскатели. отским занятием и увезли ее в психушку. Две недели понадобилось бедной женщи- Толька вздумал осмотреть старую не, чтобы пройти обследование и доказать, штольню. Поднимаясь к ней, увидел, как, что она вполне вменяема. на почти вертикальную одинокую скалу, торчащую на краю тайги, корячится Сань- Но этих результатов Толик решил не до- ка. Вот он уцепился за плоский камень, ко- жидаться. За это время он успел устроить- зырьком нависающий над пропастью, изви- ся в экспедицию, заверив плачущую жену, ваясь, подтягивается на руках. Не вышло. что по окончании сезона вернется с зара- Снова подтягивается. Залез. Настырный! ботков к ней, и они снимут квартиру или, Санька нравился Орешкину. Начальника из на худой конец, комнату. Эскалации воен- себя не строит, на рубке сам топором ма- ных действий ему не хотелось. шет, хотя они, работяги, работают сдельно, а он - за тариф. Указывать-приказывать не Сейчас, привесив на таган над костром любит, но может, если надо. Шутки шу- три ведра с водой - на суп, на чай и на мы- тить умеет - эту способность Толик ценил. тье посуды, Толик блаженствовал. Сегодня Молодой совсем, а толковый - не раз уже он кашеварил. Встал на полтора часа рань- убеждался Толик в этом. Последний раз - ше всех, сготовил плотный завтрак, про- совсем недавно. С трассировкой они выш- водил мужиков на трассу и занялся при- ли на заросшую, старую просеку, нашли на ведением себя в порядок. Зашил-залатал ней почерневшие затесы, а один раз даже истрепавшуюся одежду, постирал рубахи пикетажный кол, тоже черный, сгнивший и трусы с портянками, нагрел воды, охая уже, с неразборчивыми буквами и цифра- от удовольствия, вымыл голову, а потом и ми. И, когда их догнали Николай с Димкой, весь помылся. Глядя в зеркальце в крышке подтянувшие пикетаж, Николай объяснил, буссоли, которую попросил для этого вче- что это и есть трасса узкоколейки, которую ра у Саньки, старательно сбрил щетину со изыскивали в войну. скул и подбородка, тщательно подравнял усы. К его досаде, жидковатые они росли. - Так что, Саня, ты выбрал самый опти- С удовольствием оделся во все чистое. А мальный вариант нашей трассы на этом от- до вечера было еще далеко, ужин готовить резке. Силен! рано. И Толик пошел побродить по посел- ку и его окрестностям. Саня полез заготавливать вешки, а Ни- колай подмигнул Толику: Перед войной геологи нашли здесь тальк, так нужный для изготовления рези- - Видал пацана? Восемнадцать лет, все- ны и имевший потому и оборонное значе- го второй раз в поле, трассирует вообще ние. Был построен поселочек в одну улочку, первый год. Так к двадцати пяти он глав- начата добыча талька в штольнях. В войну ным специалистом станет, а то и начальни- ком отдела. А ты с ним - «Санька» да ма- тюками... 311

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Толька непочтительно заявил, мол, трас- с удовольствием выбрался на свет божий. сировка - дело нехитрое, и Николай уже Мысли его все крутились вокруг сотовари- вполне серьезно объяснил ему, что при вы- щей по отряду. Нормальный народ в отря- боре направления трассы надо учитывать, де, чего уж там. Были, правда, два шакала,- чтобы земляных работ - срезки и подсыпки все старались сачкануть за счет других, а - было как можно меньше, чтобы поворо- как жрать - золотые руки! Раз им сказали, ты были, по-возможности, плавнее, уклон два, а потом к Алексееву пришли: не нуж- на подъемах на грузовом направлении по- ны они нам. Тот все правильно понял, ска- меньше, словом, как раз очень хитрое дело. зал только: «вам работать, вам и решать.» И, словно устав от собственной серьезно- Ну, и намекнули этим молодчикам, их как сти, устанавливая на углу поворота санин Фома смел. Ни месткома, ни парткома не теодолит, запел-заблажил на всеизвестный понадобилось. Если б и в городе вот так мотив: во всем было, а то - дисциплина, провер- ки; работяг начальники дураками считают. - Крутится-вертится теодолит, Да ты дай работу, обеспечь всем для этого крутится-вертится, лимбом скрипит, и плати нормально - безо всяких погонял- крутится-вертится, хочет узнать, руками водителей в десять раз больше сде- где этот угол, ... его мать! лаем!.. Начальник отряда - тоже мужик путе- Тут всяческие размышения разом улету- вый. Работает, как зверь, носится по тайге, чились, потому что Толик набрел на целую как лось, веселый всегда. И воспитатель - стайку маслят и несказанно обрадовался. почище Макаренко. Вон, когда, в поселке Грибы он очень любил, за что и получил еще, пьяный Федот полез к нему права ка- здесь кликуху Грибоед, сменившую не- чать, не следя за базаром своим, без разго- остроумную, от фамилии произведенную воров въехал Николай ему в пятак. Тот, ду- - Орех. За первой стайкой обнаружилась рак, схватился за топор. Николай и топора и другая, встретились и боровики, и он, не испугался - выбил. Да еще раз Федоту стянув с себя рубаху и посетовав: «уделаю врезал. Федот размазывал слезы и кровя- - зря стирал!» - сделал из нее подобие тор- ные сопли по своей пьяной морде, но никто бы. «Вот и жареха к ужину будет!» ему не посочувствовал - за дело получил. Зато потом Николай ни словом не напом- Когда Санька вышел на открытое место, нил про это Федоту и другим не разрешил. спустившись со своей скалы, в торбе уже А Маркиз Федота выгнать хотел. Вот уж от было полно грибов. кого толку нет, так это от начальника пар- тии. Алкаш. Лежит на базе на диванчике, Полчаса назад Санька лежал на прогре- водку прямо из горлышка сосет в одиноч- тых солнцем плоских камнях на вершине ку, без закуски, ма-а-ленькими глоточками. узкой и высокой скалы, похожей на лезвие Толик аж сплюнул, вспомнив. На свежем ножа, острием направленного в небо. Ле- таежном воздухе да с работой в удоволь- жал, глядя на летящие в ярком небе легкие ствие, без нервотрепок житейских, на вод- облака, и со вкусом затягивался болгарской ку и не тянуло. И про баб даже как-то не сигаретой «Интер». Пачку сигарет пре- вспоминалось. Хотя, конечно, повидаться с зентовал ему еще два месяца назад Толик, женулькой бы неплохо... Толик вспомнил, попеняв на то, что начальник, не по чину, как они, утомленные, засыпали с ней, не смолит махорку. Презент Саня принял с выпуская друг дружку из объятий, и меч- признательностью, но самокрутки вертеть тательно улыбнулся. Если б не теща... Лад- и курить не перестал, популярно объяснив но, все наладится-утрясется, отделятся они подчиненному: от нее, и все будет нормально...В штольне не оказалось ничего интересного, и Толик - Ну, смотри сам: папиросу закурил, а тут отсчет брать надо, записывать, руки 312 заняты, дым в глаза лезет. А не затянулся

«Истоки», «Шклинда» и другие вовремя, - она и погасла. Или скуришь вто- голову и покосившись вправо, он встре- ропях, или выплюнешь потухшую. Ника- тился с холодным немигающим взглядом. кого удовольствия! И так - весь день. А с Свернувшись в клубок и приподняв свою махоркой - это ж надо все оставить, сесть, плоскую головку, его в упор разглядывала кисет достать, бумажку оторвать, скрутить греющаяся на солнце гадючка. Задавив пу- - пока готовишься, уже кайф ловишь. И не гливый порыв отпрянуть, Саня, глаза в гла- бросишь ее, непотухшую,- тайгу подпа- за со змеей медленно-медленно поднялся лить ведь можно. Значит, сиди и перекури- метра на два выше ее лежбища и в изнемо- вай по-настоящему. А перекуры - чем реже, жении лег на живот. Холодный пот бежал тем дороже. Нет, что ли? по ребрам из подмышек, со спины стекал между лопатками к пояснице. Посмотрел А сигареткой «пшеничной» Саня бало- влево. Сосны и впрямь казались с высо- вал себя изредка в качестве поощрения: ты не толще карандашей, притягивали, когда укладывался с работой в самим же манили прыгнуть вниз. Саня, передохнув, себе отведенный срок или по какой другой сказал им: «а вот фиг-то!» и полез дальше. причине был доволен собой. От этого дым На вершине металлическими ребрами ко- легкого табака был особенно легким и при- собочилась трехгранная пирамидка три- ятным. ангуляционного пункта. Марка тоже чуть скособочилась, но совсем чуть-чуть, так Сейчас Саня вознаграждал себя за то, что нивелирный ход к этому пункту впол- что взял эту вершину в лоб, поднявшись не можно привязать. И, любуясь игрушеч- почти по самому лезвию. В этом, конечно, ными домиками - остатками брошенного не было никакой необходимости - можно поселка, прямой строчкой своей просеки, было дать кругаля и подняться по отно- ртутной лентой Алагны и акварельными сительно пологой северной стороне. Не- вершинками отрогов Саян, Саня уже при- обходимости не было, но было пацанское кидывал, как получше пройти ходом от желание испытать себя, самоутвердиться, своего репера к этому, на верхушке ноже- сказать себе: «и это могу!» Что ж, смог. вой скалы.. Хотя, на половине подъема, на особенно трудном участке, когда пришлось заби- Спустился Саня за пятнадцать минут, а раться на козырек, подтягиваясь на руках поднимался - два с половиной часа. и рискуя полететь отвесно вниз, едва не вернулся. Можно было вернуться, обойти - Толька повстречался ему у старой Саня пошел один, никого в свой план подъ- штольни в подножии горы. ема не посвящал, да и не осудил бы никто за отступление. Можно, да нельзя. И, при- - Я тут снизу видал, как ты там альпи- цыкнув на себя, после первой неудачной низмом занимался. Это что - и с нивели- попытки Саня все же вскарабкался на этот ровкой так подниматься будем? козырек. Дальше было полегче. Узенький - полторы ступни шириной - карнизик тя- - Да что ты, Толик. С нивелировкой мы нулся вверх по левой стороне лезвия. Снизу другой, пологой стороной поднимемся,- глядели остро заточенными карандашами просто ответил Саня. верхушки сосен, справа стеной лоснилась скала. Кое-где приходилось, поднимаясь И Толик, сообразив, как тот устал, если по карнизу, прижиматься к скале, кое-где даже не попробовал разыграть его или со- вставать на четвереньки. Так вот, на четве- стрить в ответ, больше уже ни о чем не реньках поднимаясь, ощутил Саня на себе спрашивал. чей-то пристальный взгляд. Ощущение особенно неприятное оттого, что побли- - Давай закурим, начальник, - предло- зости ни души быть не могло. Но, подняв жил он. И Саня достал из кармана энцефалитки уже почти пустую пачку сигарет. - О! - удивился Толик, - та самая? - Та самая, кури, - сказал Саня. Почему- то ему разонравились эти игры... 313

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет 7. как речку увидишь, сразу вправо вверх иди ...Саня упаковал в рюкзак остатки ту- - оно на обрыве будет... Да я догоню! шенки, остатки вермишели и пионерской крупы «Артек», сверху - нехитрые свои - Найду сам, чего там. Не спеши, Леша. пожитки, взял кошму, вкладыш и чехол от Саня поправил лямки и пошел. Он шел спальника - в зимовье и без мешка обой- неспешным размеренным шагом - таким, тись можно - чего лишний груз тащить. не уставая, можно без передышки пройти и Собрал в планшетку журналы - готов. тридцать верст. А тут до зимовья уже мень- - Петруха! Ружье с патронами тебе ше десяти оставалось. Он шел, раздумывая оставляю. Харчей тебе на трое суток хва- о том, что зимой его заберут в армию, и тит, если за это время вертушка не приле- надо бы, после поля, слетать в Братск, на- тит, пришлем за тобой кого-нибудь. Не по- вестить родителей. Все-таки, он слишком боишься один-то? жесток с ними. Конечно же, они желают - Еще чего! Идите-идите, нечего тут! ему всяческого добра. Только вот беда: до- Трассу скорей заканчивать надо! Я уж тут бро в их понимании и добро в понимании посторожу... его - совсем разные, может быть, противо- Саня с Лехой распрощались с Петрухой положные штуки... и пошагали по тропе. Леха шел впереди. Тропа вильнула к ручью. А по ней, на- Он уже отмахал сегодня тринадцать верст встречу Сане, выехали верхами два лесни- с Алагны сюда - узнать, закончили ли ни- ка, что встречались летом на Куртуе. По- велировку и, если да, забрать Саню, а нет здоровались, покурили вместе. - часть харчей. Да, это был уже не тот бра- - Мы сейчас от ваших. Тут тропа луч- вый Леха, Топтун Семикогтевый, что в на- ше. Вот так по нашим следам и иди, как раз чале лета, после десяти часов работы, убе- на зимовье выйдешь... Скоро и вы домой? гал вечером в поселок за двенадцать верст Николай ваш говорит - на неделю еще ра- к своей Файке, а на рассвете возвращался боты?.. на табор и, не поспав, - снова за работу. - Значит, через неделю увидимся. Сезон кончался, кончались и силы, а скуд- И он зашагал дальше, приятно размыш- ный харч никак не способствовал их вос- ляя, как хорошо через недельку он попа- становлению. Леха шел медленно, через рится в настоящей баньке, переоденется пару километров выдохся, несколько раз во все чистое, цивильное; будет электриче- споткнулся и виновато сказал: ский свет, выпивка, а на следующий день - Давай отдохнем, Саня. - самолет и город. Оказывается, как бы ни Жадно, но немного попив из ручья, он любил свою работу, самое приятное - когда скрутил цигарку из саниной махры, не- она сделана, когда можно отдохнуть от нее, сколько раз торопливо затянулся, поднял- забыть о ней. ся: Солнце грело совсем по летнему, а ведь - Пошли. конец сентября. Да, с погодой им повезло. Километра через два все повторилось. Долгое - целый месяц - бабье лето. Еще с - Слушай, Леха, давай сделаем так: я недельку такой погоды, а там пусть будет пойду вперед, а ты передохни как следует, осень. Но осень была и здесь. И березы, и не спеша дойдешь. и лиственницы уже совсем желтые, и па- - Ну ладно, - неуверенно согласился лые листья все чаще и чаще ложатся под Леха. И заторопился: - Тут скоро тропка че- ноги, и воздух еще прозрачнее в своей не- рез ручей свернет, ты этот поворот прохо- подвижности, хотя, кажется, прозрачнее ди, влево прижмись, через километр опять уже некуда. А тишина стоит такая, что на тропу выйдешь. А там - прямо по ней летучие паутинки, нежно приникающие до Алагны. Зимовье там с тропы не видать, вдруг к разгоряченному лицу, издают еле слышный звон. Да нет же, это звенит ру- 314

«Истоки», «Шклинда» и другие чей, оставшийся далеко позади, в низинке. Было уже совсем темно. Ослепительные Кстати, почему его до сих пор слышно? крупные звезды были особенно яркими Саня припомнил карту и забеспокоился. в бездонной черноте безоблачного неба, Следы конских копыт были еле видны, и Саня в который раз невольно удивился: они спускались навстречу ему с затяжного за всю свою городскую жизнь не видел он подъема, а подъема тут быть не должно - таких крупных и ярких звезд. Да и часто по расстоянию Саня уже давно должен был ли видел он звезды, в городе-то живя? Го- идти вниз, к реке. Что-то не то. Взглянул рожане, бедолаги, редко смотрят в ночное на часы. Через час уже стемнеет. Сбился. небо. Одернув себя, Саня опять ломанулся Остановившись и пораскинув мозгами, вперед и едва не свалился с кромки, под- Саня сообразил, что конские следы сбили мытой весенним паводком. По-клоунски его с толку. Лесники же говорили, что уже приземлился на четвереньки на прибреж- дней пять тут ездят. Это же не сегодняш- ную гальку, по затылку наподдал рюкзак. ние - это старые следы. Эх ты, Карацупа! Черная на черном, бежала, укоризненно Где и когда потерял свежий след, спутав бурча, Алагна. его со старым, Саня, конечно, не заметил. Что ж делать-то? Назад возвращаться - без Наскоро собирая и распаливая костерок, толку. До темноты не успеть. Сориенти- Саня еще раз выматерил себя: ни топора, ровавшись, Саня понял, что давно уже за- ни ножа у него с собой не было. «Ну, ка- бирает вправо, на северо-восток. «Сколько кой ты, на фиг, таежник! Мало того, что ж я лишку- то отмахал в сторону? Ладно, заблудился, хоть карту двадцать раз видел, остается одно: идти до реки, а там - выхо- так еще хуже всякого туриста отправился!.. дить по берегу вниз по течению. Только бы Стыдобушка!..» успеть до темноты выйти на берег.» Лежку пришлось готовить без лапника Заходящее солнце сделало тайгу такой, - в темнотище да голыми руками его разве каким бывает дремучий лес в страшных наломаешь? Расстелил кошму, сверху - че- сказках. Но Сане было не до сказочных хол от спальника, серый от грязи вкладыш красот и не до страхов. Было ему стыдно, а - внутрь: все теплее будет. Достал из рюк- боялся он только одного: что завтра с утра зака безрукавку из овечьей шерсти - вот и ребята оставят работу и отправятся на ро- пригодилась - ночью у воды да на камнях зыски его. «Размечтался-рассопливился: - ох, не Ташкент. Есть ему не хотелось, банька, город, мама-папа! Заблудился! Эх, но чаю надо обязательно. Помучившись, топограф сраный!..» вскрыл банку тушенки латунным транс- портиром, презирая самого себя. Разогрел Чувствуя, как горит лицо, Саня при- и с отвращением съел жирную свинину, бавил шагу и, забирая влево, заторопился где сала было раза в четыре больше, чем вперед, лавируя между деревьев и кустар- мяса. Но вывалить добро совесть не позво- ников. Он спешил, хотя спешить-то было лила. Потом согрел воды в этой банке, вы- нельзя: можно было окончательно сбиться. мыл, поставил кипятить чай. Заварил по- Разумнее всего было остановиться на но- крепче, выхлебал, обжигаясь. Вскипятил чевку там, где он понял, что заблудился. Но еще. Так. Теперь покурить и спать. С рас- стыд, упрямство и стремительно падаю- светом - марш-бросок. Махорочный дым щая темнота гнали его вперед. Глухой шум окнчательно привел Саню в равновесие. впереди взбодрил его, а все густеющий, Он притащил пару корневищ, оставленных почти непролазный чапыжник подтвердил высокой водой, гнилуху - они будут дер- радостную догадку: близко река! Кустар- жать огонь и тепло всю ночь. Влез в чехол, ник цеплялся за пухлый рюкзак, скатан- застегнулся, подтянул колени к подбород- ную кошму и чехол. Пришлось останавли- ку. «Ни хрена! Прорвемся!..» ваться, привязывать скатку вдоль рюкзака. 315

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Едва начало светать, окоченевший Саня семья. И, когда через полтора часа, как по двинулся вниз по течению. Вдоль берега, расписанию, он увидел над кручей зимо- по-над обрывчиком змеилась звериная тро- вье, сердце его радостно екнуло: ну вот и па. Идти с рюкзаком по ней было труднова- вернулся. то, но все же быстрее и легче, чем хрупать по гальке и прыгать по валунам внизу, у Саня сварил обед, нарубил кучу дров, воды. Когда солнце поднялось, пришлось разделся до трусов и, нежась под ласковым стаскивать энцефалитку, потом снимать и солнышком, стал ждать возвращения сво- безрукавку и рубашку - жарко! Благо, кома- их. ров и в помине не было. А назавтра пошел снег. Он шел целые Часа через два быстрой ходьбы Саня сутки и уже не растаял... увидел на противоположном берегу избуш- ку. Неужели пришел? Да нет же, черт возь- ... ми, зимовья тут быть не может, это не оно, ...Потом они наводили переправу, бродя да еще на том берегу. Он спустился вниз, по пояс в ледяной воде под сплошным сне- перебрел речку - тут она была широкой, но гопадом - ждала работа на том берегу. По- мелкой. Избушка стояла на галечной косе, том Саню (впервые в жизни) скрутил такой белые бревна светились на солнце. «Наше приступ радикулита, что ноги не ходили. на карте есть, карта старая, значит, не мо- Потом прорвался к ним - на помощь! - Мар- жет оно быть таким светленьким.» Вошел - киз, но на вторую ночь началась у него бе- внутри никого, но люди здесь были совсем лая горячка; прибавилась забота сплавлять недавно - чайник на печке еще теплый. его в лодке по реке. Потом работа была за- Видимо, эту избушку недавно срубили кончена, погода установилась, и они вер- рыбаки: по стенам - сети, наплава. Под по- нулись на базу партии, взяв поселок с трех толком на проволоке, как большие рыби- сторон - с суши: Вовка-геолог возвращался ны, разрезанные вдоль, вялились буханки пешком, с воды - Николай, обтянув днище хлеба. У Сани слюнки потекли - последние резинки брезентом, сплавлялся по рекам, сухари они доели полмесяца назад. Саня загустевшим уже шугой, с воздуха: Саня с налил в кружку чаю, смолотил с ним почти бутором и остальными рабочими прилетел полбуханки. Вкуснятина! Сунул в рюкзак вертаком. еще три пласта, написал записку: «спаси- И было потом все, как мечталось Сане: бо!» - придавил ее банкой тушенки к сто- баня, чистое белье, хорошая выпивка, рас- лу. Поколебался и поставил рядом вторую. ставания, посещение дома (тут мечты его Надо было спешить дальше. обманули...), долгая и невеселая зима в Ир- кутске, весенний призыв... Голец на правом берегу с триангуляци- Но все это Сане уже не успело доснить- онным пунктом на вершине развеселил ся-довспоминаться: пришло «добро» из Саню: теперь он ясно представлял карту Иркутска, а следом его вызвали в строе- и отлично понимал, где сейчас находится. вой отдел, и в тот же день Саня уже летел «Ну и ну! Это ж я вчера кэмэ двадцать от- в авиалайнере, доплатив разницу с ж/д по махал сдуру. Теперь мне по реке еще ки- воинскому предписанию. лометров шесть вниз. Ерунда! Часа через Он спешил. полтора буду дома!» Усмехнулся: что ж, Сны кончились. Начиналась жизнь. очень может быть, что здесь - его дом, его 316

«Истоки», «Шклинда» и другие Из журнала НЛО «ШКЛИНДА» №3 за 1996 год ВЕТАЛЮС стое бытовое назначение, что, в принципе, высшего его значения не умаляет. Нечто НАБЛЮДЕНИЯ НАТУРАЛИСТА справа посреди песка (бытовая роль - три «Нам незачем куда бы то ни было идти. домика на детской площадке) - масштаб- Мы уже давно пришли, и нужно только об ная копия египетских пирамид. Слева (по этом узнать.» панораме) - еще один домик, но пирамида Записки Старого Раджи о Том, Что есть ступенчатая, как у ацтеков. А вот этот ас- Что и Как Резонно Поступить с Тем, Что фальтированный круг, со столбом в центре есть Что. и такими-же по окружности - уж не кром- ...Начать эта заметки подвигнуло меня лех ли? У самого нижнего края - одинокий окно, выходящее во двор. Ибо в откры- железный гараж копирует классические вающейся взору перспективе/панораме в формы афинского храма Зевса. странном и плотном сочетании рассыпаны мистические формы и образы. Это своео- Прямо перед глазами - самая большая бразная Наска, урбанистически-утилитар- лежащая конструкция - тротуар, и пере- ная, так как каждый предмет имеет про- секающие его тропинки: одна - перпенди- кулярно, другая - чуть наклонно... С высо- ты - это крест. Или посадочная площадка для ангелов. Но ангелы в нашем городе не присаживаются - изредка пролетают в под- небесье, проносятся мимо по своим надоб- ностям, бросив лишь мимолетный равно- душный взгляд вниз... ...А за другим окном начинается тайга, и - до края, горизонта... (1) Мы - в самой глубине тайги, затеряны для мира и, воз- можно, для себя... ...Для внешнего мира Братск ассоци- ируется прежде всего с Братской ГЭС... Плотина - как Китайская Стена, за кото- рой находится неизвестно что (или вообще ничего не находится). Да, благодаря одной телепередаче, все узнали, что здесь нахо- дится Зона Экологического Бедствия. Зона... Но не только. Прежде всего, это город, где живут люди. Более-менее обычные люди, для которых жизнь есть жизнь, быт есть быт, и проблемы его насущны. Ниче- го уникального или феноменального, и не надо думать, что это не так. То, о чем я го- ворю, для большей части населения безраз- 317

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет лично, и я сам не понимаю, зачем все-таки берной... И вот вам результат: не чисто, не взялся поведать об этой географической грязно, даже порой по одной лестнице под- точке и собственном мистическом опыте. нимаешься и встречаешь - то кафельный Значит, что-то все-таки есть... блеск площадки, то многослойная грязь и настенные росписи, приличествующие со- ...Есть двойственное ощущение - какой- ртиру. Впрочем, времена меняются, и жи- то затерянности, оторванности от мира, и тели начинают расслаиваться. Престижные - ощущение нахождения в самом центре, в микрорайоны end коттеджи... Культура жи- главной точке мира. лья будет повышаться, а «старый город» со временем окончательно люмпенизируется, Первооснова первооснов - здесь зарож- в нем появятся свои гарлемы и латинские далась европейская цивилизация. Здесь, кварталы... Свой Чайна-таун, ежели город, неожиданно сорвавшись с мест, проходили действительно, обретет статус «междуна- древние индоевропейцы, чтобы распро- родного». (2) страниться на запад и восток... И в этой глухомани, в тайге все еще сохраняется на- Ах, убежать от всего этого, в лес, в тай- пряжение, дрожь Великих Троп и их тай- гу, в самую глушь, в непролазную чащу, в на... И когда потенциал дряхлеющего ста- лабиринт... рого мира исчерпается, рождение нового мира снова начнется здесь... ...И наткнуться на Ангарскую Дерев- ню... Ну как ее, знаменитую, не поминать. Мэр: «Мы сделаем наш город центром Для того и создавали - для всяческого международн...» упоминания и воспоминания. Этнографы славно поработали, собрав, или воссоздав А пока... Сегодняшняя дорога возвра- орудия труда и предметы утвари, хозяй- щает в сегодняшний день к сегодняшним ственные постройки и даже захоронение,- реалиям, к задворкам мира старого и его ящик на высоких столбах, как это у таеж- техногенной цивилизации. В окно дует му- ников практиковалось... Один гипсовый сорный ветер... тунгус (или это был эвенк?) чего стоил!.. Сидя в своем чуме еще лет семь назад. По- ...и доносится промышленно-хозяй- том ему отломили нос вандалы, а потом он ственная вонь... Большие лужи, в коих от- и вовсе исчез. Возможно, его в тот самый стаивается производственная вода... Если ящик и положили... человек новый, незнакомый с этим, будет ехать в автобусе от ж.д. вокзала, то может Спирт и сифилис вывели тунгусов, ко- и ненароком плохо подумать о ком-нибудь торым никакой суровый северный климат из соседей-пассажиров, и даже вопросить был нипочем, до состояния этнической себя: почему все остальные не обращают редкости... (3) на сей аромат ни малейшего внимания. Впрочем, если он вздумает открыть окно Взглянуть на старую башню Братского (будет неосторожен), то быстро осознает Острога, единственную уцелевшую, кото- свою ошибку. рую вывезли из мест, находящихся ныне на дне моря... Как много дерьма разлито в здешнем воздухе. И мусора свалено в канавах вдоль Допотопная история... История стран- дорог... ная, как история страны, те же выверты (вся страна - большой лагерь). Конкретиза- Издавна в деревенской общине самые ция Гулага - Озерлаг, и в названиях- ориен- трудолюбивые/работящие и аккуратные тирах сохраняется зековское наследие. От люди/семьи селились вдоль главной ули- деления на километры (этапного тракта) цы, а бездельники и грязнули - на задах. до просто абстрактно-цифровых... «Мне Первые строили красивые дома и под- до 43-ей.»- говорит пассажир кондуктору в бирали каждую соринку, а вторые ляпали 120-м автобусе. Это - за мостом в Анзебе, хибары-развалюхи. В городе социальная политика в этом отношении была безала- 318

«Истоки», «Шклинда» и другие там, где в оные времена располагалась «43- щий газовую камеру, пытаясь заработать я колония». Никому и в голову не придет «кучу денег». Потом осаждаются больни- назвать иначе,- это уже в крови, в генной цы, но детей своих снова пристраивают памяти. там, где угробили себя. «Сперва - комму- низм, а здоровье - потом.» «...Копай глубже и глубже, Пока не достигнешь зловещего камня в Так же фатальны они были, когда по- самом основаньи...» кидали вековые жилища, деревни, которые (Шри Ауробиндо) должны были навечно исчезнуть под тол- Соединить историческую (доистори- щей воды нового, рукотворного чудо-мо- ческую, праисторическую, новейше-исто- ря... Что случается, когда домовые стано- рическую) структуру морфологических вятся водяными? Это не Китеж вам... Одна напластований Города – Моря – Тайги как из деревень называлась Пьяново, там ро- единого целого, живого, мыслящего суще- дился мой отец... ства. Читали ли вы мысли камня? Горы, за- росшей дерном и лесом, как какой-нибудь Море возникло. Именно море, хотя на холм, но помнящей, что она - Гора, и вы- некоторых картах его и не видно. На во- пирающей каменное свое естество обве- прос: «Где находится такая-то деревня?» тренными/выветренными гранитными ре- можно услышать: «За морем.» Представ- брами. (4) ляете - заморская деревня! Сухопутной до- Но мы давно, долго и упорно рвем и роги к ней нет,- только по морю. Город наш трансформируем материю времени. Наше - морской город. Никогда ни один братча- время больше не такое плавное и последо- нин не скажет: «братское водохранилище». вательное - даже личное время сумасшед- Только - море... Жаль, что без чаек... ше скачет вперед и отстает назад, создавая новые дыры в общемировом. События пу- Многие сломали копья и оплакали, и об- таются и расслаиваются, последователь- ругали, но море плещется в своих берегах, ность нарушена, следствие идет перед при- и без него жизнь уже не представляется. чиной. Мы настолько привыкли к этому, Это тоже - генная память, древнейшая па- что даже не замечаем порой явной абсурд- мять природы. ности, а попадая в дыры времени, и сами ведем себя абсурдно, непредсказуемо даже 400.000.000 лет назад береговая линия для астрологии... (5) была почти такой же, и море было насто- Но мы будем пить - все больше и боль- ящим, без дураков. То, чему суждено быть ше, и выглаживать время в стельку... Как, под водой, под водой и будет. Пока люди впрочем, и во всей остальной стране. Вы- из камня умели делать лишь топоры, Ан- пивкой страну не удивишь. Но редко кто гара сама себе строила плотины, и опять связывает ее с улучшением здоровья, а у там же, где оная, рукотворная, стоит сей- нас как раз бытует такой миф: «водка вы- час. Потому она и стоит там, как влитая, водит промышленные яды из организма камень в камне, и рядом с ней не покидает лучше молока». «Непьющему человеку в ощущение извечности. Как у пирамид еги- этом городе жизни отведено лет тридцать, петских... не более...»А то, что полному пьянице с трудом доводится дотянуть до сорока... Хотя по идее великого строительства Житель города фатален. (6) Собствен- нам все-таки ближе Вавилон, нежели Еги- ными руками устраивает себе медленную пет. Если бы произошел диалог между ва- смерть. Как будто «завтра хоть потоп»... вилонскими строителями и нашими, он При этом на завтра каждый-то и надеется. звучал бы так: Ради завтра идет в цех, более напоминаю- Наши: Своим успехом в строительстве башни мы обязаны тем, что не стали тя- нуть ее вверх, а положили на землю. Вавилоняне: Но тогда до неба она так и не достанет! 319

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Наши: А зачем нам доставать до неба? видеть только бетонную стену, но нельзя Нам и смотреть-то туда не хочется... все время напротив бетонной стены оста- ваться. Более того, идеально монолитной ...Но тот, кто иногда смотрит в небо, на- бетонной стены не бывает, и в трещинах/ чинает рассказывать о летающих собаках и кавернах ее тоже можно заметить нечто, летающих тарелках... что заставит сознание продвинуться чуть дальше взгляда, независимо от социально- И.К. поделился со мной своими ощу- го статуса и интеллектуального развития... щениями: «Когда едешь в троллейбусе/ав- тобусе от угла Гагарина и Комсомольской, 2) Не надо полагать, что во всей тайге и пока не проедешь рынок,- не покидает остался один только город, декларируя гла- ощущение чего-то чужого, иноземного, венство камня над деревом. Вдоль дороги словно место сие находится Под присталь- стоят, как и всегда, поселочки, в палисад- ным наблюдением извне. Само здание никах растет черемуха. Вообще, деревья рынка напоминает «тарелку». растущие в палисадниках, с точки зрения южного садовода, бесполезны и почти не- Кстати, чуть ниже, в районе Курчатов- плодоносны, однако целебность сибирской ского залива (название, как и везде в тексте, ягоды не должна вызывать сомнений. Дере- фольклорное), действительно, несколько вья здесь не являются «окультуренными», лет назад очевидцы примечали появление и потому сохраняют полное единство с странных летающих объектов (тогда по «тайгой без человека» - то же самое обиль- всей стране прошел всплеск посещений). но произрастает и в чаще, и по берегам рек. Но особого значения этому не придали, ибо Главенство дерева остается. Пустынник большинство взрослого населения находи- пришел бы в ужас, увидев дощатые троту- лось в очередях, дабы отоварить водочные ары - добротный строевой лес безжалостно талоны, а детишкам мало кто верит. попирается ногами. Но между самим кре- стьянином- аборигеном и его лесом разно- Небо от земли неотделимо, несмотря гласий не случается.., на то, что когда-то Бог и отделил одно от другого, положив начало расе делителей. 3) История здешних мест сплошь изоби- Одни предпочитают уткнуться носом в лует сменой одних народностей другими, землю, другим все-таки хочется вгляды- как будто эго котел, в котором постоянно ваться в небо и искать в фигурах облаков что-то вываривается. Я использовал обоб- таинственные знаки. Здесь много неба, и щенное название вовсе не из-за «шови- солнце летом специально удлиняет свой низма белого человека», для которого все круг, чтобы продлить обозрение для смо- остальные –«на одно лицо», а потому что трящих... непрерывная эта смена до сих пор продол- жается. Ибо генотип белых поселенцев с 1) Влияет ли на окраску моих наблюде- верой в царя и отечество не меньше отли- ний именно обстоятельство нахождения/ чается от красных жизнерадостных энту- проживания в данной точке на границе го- зиастов 55-го года, как и нынешний житель рода и тайги, и какие изменения претерпел - новая народность, и мы сами на данный бы взгляд, находящийся в центре города и момент - те же тунгусы... упирающийся в бетонную стену? То есть, вообще, является ли каждый взгляд слага- 4) Тут я хочу вспомнить про другую емым в составлении мироощущения, или гору,- один из главных ориентиров при- вектором, уводящим каждый раз в новом ближения к городу... С тех пор, как город направлении? Во втором случае мы долж- построился, гора Моргудон облысела. Из- ны помнить, что одна нога короче другой и дали видно скопление - словно беспоря- посему вынуждает нас совершать круговые дочно рассыпанных спичечных коробков движения. Некто подавит зевок и скажет, - дач, карабкающихся в гору (здесь почему- что это пустое умствование и «народу оно неинтересно»... Можно, конечно, хотеть 320

«Истоки», «Шклинда» и другие то везде дачные участки прилепляются к суеты, всяческих действий, движений об- горным склонам - нет, чтобы выстроить- условлена всего лишь течениями во внеш- ся примерно в одну линию вдоль берега, ней среде... как курортный город Юрмала). Но почему вершина одной из главенствующих высот 7) Странное и довольно неприятное облысела напрочь? Может, горожанок-дач- ощущение потустороннего взгляда испы- ниц-ведьмочек накопилось достаточное тали на себе многие чувствительные на- количество, и теперь они слетаются сюда туры... И очень странно выглядят те, кому полнолунной ночью на свои игрища, а по- на рынке приходится пребывать по многу том плескаются на отмелях завитка речуш- часов ежедневно. Дело не в том, что они ки Вихоревки... - торговцы... Торговцев из магазинов, ком- мерческих киосков, или даже других ма- 5) Существует легенда, посещающая леньких рыночков в толпе не выделишь. периферию сознания: о существовании А с этого - сразу. Начиная от взгляда. Вы- где-то здесь, под самым носом, Сосновой ражения лиц у некоторых бывают вообще Пади - месте эталонной целостности про- странными до страшности... странства-времени. Есть люди, которые побывали там, но так никто и не смог по- Многие подсознательно не любят смо- казать его второй раз. Известно, что это - треть Тарковского. Вызывает страх, ибо в посреди тайги, где сосны особенно высоки нашей реальности нарушено главное пра- и густы. Время настолько плотное, что ход вило нахождения в Зоне - пространство его поначалу ощущается разболтанным должно быть открытым хотя бы с одной и запутавшимся во временных коллизи- стороны. Здесь пространство полностью ях цивилизованным горожанином острой замкнуто, и посторонний, чужеродный головной болью. Такая болезненность не- Зоне, обречен на гибель. Пространство долговечна - природа восстановит и зано- текущей воды - пространство текущего во настроит биологические часы человека, времени... Или - героическая попытка за- точность восприятия времени будет сопер- ставить пространство застыть в пейзаж- ничать с атомными эталонными часами... ной плоскости. Впрочем, пейзаж пейзажу рознь, и пейзаж таков, каков художник. 6) Очень часто город (вообще, любой) Однажды один достопочтимый как-бы- сравнивают с муравейником. Мне это ка- мэтр воодушевленно демонстрировал мне жется странным, потому что социальная картину буро- грязно-зеленых тонов, на- структура муравейника напрочь исключа- званную им «Падунское Сужение». Место ет индивидуальность отдельного муравья. исторической Значимости, которое Было Большее сходство с прудом улиток. Каж- до того как вошло в Историю. Смысл: да и дое существо имеет потенциальную инди- самому войти в историю вместе... войти в видуальность, и свой взгляд на вещи, но воду, которая утекла сорок лет назад... находится внутри раковины, и только из- редка высовывается на поверхность, чтобы А в другом месте, в студии, где мы вдохнуть свежего воздуха. Улитка доверчи- пили пиво и кое- что покрепче, где тра- ва, поскольку не видит дальше того места, вят анекдоты и читают стихи не к месту, куда может дотянуться своими усиками- но по собственному драйву, где на полот- рожками. Простейшие представления - нах, по углам в беспорядке наставленных вода, воздух, поверхность (по которой она –«стеклянные»заморочные фигуры, я уви- ползает), еда. Двухмерность - из простран- дел на стене «Рождение Ангары». Слово ственных представлений - только верх и «видел» - слишком бледно,- я впивался, и низ (другими измерениями не интересует- сам - снова и снова рождался. А история, ся, но физиологически так устроена, что или легенда, или история легенды здесь ни чаще поворачивает налево). Видимость же при чем. Вернее, здесь и сейчас - в данном времени и в данном месте - легенда и рож- дается... 321

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Одна средь ласки и битья, Среди изгнанья и молитвы, На поле брани мелкой битвы, Как зеркало их бытия. ГРУШИ ПАДАЮТ В САД. Все деревья, как люди, имеют свой знак зодиака, Все деревья, как люди, ночами глядят в небеса И пугая во сне низкорослую, злую собаку, Груши падают в сад, груши падают в ласковый сад. Груши падают в сад, подтверждая закон притяженья, Их не манит земля - все в земле, безусловно, сгниет, Их не манит листва - Сергей что в ней толку висеть без движенья, МАТВЕЙЧУК Грушам важен процесс, «Сергей Матвейчук - Человек. Он может не быть автором - он является и говорит: что они называют - полет. море - море, океан - океан, Волга - Волга! Это все - моря и горы - подводные. Где мы? Грушам важен полет, Разбойники духа. хоть на миг называться не грушей, Горцев мы останавливаем на тропе жиз- Быть такой, как звезда, ни, заставляем петь, а они молчат: без оглядки лететь и притом, – Живите дыханием!» Распевают в ночи неуклюжие, желтые души... Василий Костромин Что там будет потом? *** Разве важно, что будет потом? Небрит тяжелый русский век, Собака воет перед храмом, Что там будет потом, Ее бьют нищие и хамы разберемся под занавес лета, И норовят по голове. А пока по ночам, Монахи с отупевшей миной раздражая капризного пса, Бросают корку или кость, Мостят в собачье сердце мост,- Все стучат и стучат Благообразная картина. о сутулую спину планеты, Груши падают в сад, груши падают в ласковый сад. 322

«Истоки», «Шклинда» и другие *** Прострелено лето навылет, * * * Из ран вытекают туманы, В старинной зале бьют куранты, Из дней сочиняю новеллы, Звон высыпая за порог,- Из них составляю романы. Где молодые оркестранты Мятежный дух везут в острог. Новеллы немного нелепы, Романы немного безвкусны, В старинной зале по паркету Минувшего времени слепок Сочилась зимняя заря, Не будит ни мысли, ни чувства. Казалось, десять лет до лета И целый век до сентября. Бульвары светлы и органны, Кружится мой избранный сборник, Казалось, это будет вечно – Страницы бульварных романов Заря, куранты, кандалы, Сметет исполнительный дворник. Ворон встревоженное вече, Морозный воздух кабалы. *** Когда закат утащит красный хвост *** В укромную берлогу небосвода, Бросаюсь в сон, как в воду водолаз, Когда последний палубный матрос И сразу дно - таинственная темень, За кораблем уйдет в морскую воду, Обрывки мыслей, сцен, погони, фраз, Собаки, кошки, женщины, тюлени. Когда шоссе, намокшее от рос, Вдохнет за день забытый запах рая, И это все сквозь толщу надо мной, Где самолет, покинувший хаос, Летит, аэродромы презирая, Совсем в другой по плотности системе; Когда я лгу, уходит, бросив пост, Я - точно рыба - плоский и немой,- Крылатый чемпион стрельбы из лука, Фанатик режет рубенсовский холст, Не там, -не в том, не так, За таинством проглядывает скука. в не то, не с теми. Когда в твоих глазах немой вопрос Ответа ожидает как исхода, Кричу себе: Не бойся, это сон, Мелькнет на горизонте красный хвост Всплывай скорей в раздолье кислорода, Случайно забежавшего восхода. Там крепкие ребята из ОСВОДа Спасательное бросят колесо. *** Имеет строгий, лагерный покрой И вот плыву по разделенью сред, Угрюмый берег возле Магадана, Холодный ветер, словно ствол нагана Предметом для обеих инородным, Направлен в грудь уверенной рукой. Там - не вздохнуть, здесь - Я узнаю знакомые места, Я видел их в минувшем поколеньи, не вздохнуть свободно, Я где-то здесь от прошлого устал И где-то здесь поставлен на колени. Чуть глубже - сон, чуть выше - 323 дикий бред. ЧУКОТКА Здесь ночь без ночи, сумерки одни, Здесь море высинило сопки, Закатный холст из мхов осенних соткан, Здесь небеса с глубинами сродни. Здесь ветры не привыкли жить в узде, Здесь время вмерзло в седину Чукотки, Здесь звезды, как рассыпанные четки, И только боль, такая, как везде.

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Я вспоминаю что такое власть, *** Тревогу, непонятную рассудку, От Иркутска до Ангарска лагеря Надежду, обесчещенную в нас, Раньше были, да убрали втихаря, Растоптанную строем незабудку. Как калек, что лихо маяли с войны, как снега, что не дожили до весны. Две памяти во мне пересеклись, И новая не может жить без старой,- Время скачет, но таков его удел, На мне все раны века запеклись, Время - лошадь, значит, в сбруе и узде, Мой страх раба не знает страх Икара. То несется, стон и кровь из-под копыт, То пасется, сено тащит из копны. Хватая снег, ползет наверх кедрач, Ему не разогнуться перед ветром. Лошадь, что с нее - животное и все, Летает в сопках эхо без ответа, На хорошей на дороге не трясет, Кружится в сопках безответный плач Ну а время? Время можно пожурить, Да ямщик всегда находится в жюри. *** Рот опечалили печали, А у них закон суров, у кучеров, Что пароход уже отчалил, Что не эдак - вылезай и будь здоров. В тумане скрыв надменный профиль, Есть у них свои заветные места, Волне вразрез и ветра против. Где ни птицы, ни могилы, ни креста. И губы бритвою неспешно Разрежут часть лица в усмешку. Но по мне (пусть кучера меня простят), Из порта путь сведет в пивную, Отпустить коней, пусть ходят где хотят, Бог даст, и где-то заночую. Пусть гуляют, пусть купаются в пруду, Всего на свете не предвидеть, Куда надо, неспеша и сам дойду. Сейчас бы лишь не ненавидеть, Тянуть тяжелый хмель из кружки, Ямщиков бы посадил за самовар, А там - хоть в кружево, хоть в стружки. Пейте чай, орлы, и липовый отвар. Плыть пароходом мостовой, Мне для них, орлов, и стопочки не жаль, Чтоб не заметил постовой Пусть сидят себе, судачат и брюзжат. Неравномерность амплитуды, Багровый нос не от простуды. От Иркутска до Ангарска сорок верст, Забиться в угол паутинный, Лошадь в стойле мирно хрупает овес, Забыться хоть наполовину. В стойле тихо, на стене висит хомут, Не дать глазам остервенеть, Только где-то затаился длинный кнут. Не лучше ль им остекленеть От пива, финки или газа. *** Петля на ручке унитаза... Что, палач, загрустил, Нет, это было бы смешно, Слезы пьяные льешь? Светает... Вроде отошло. Огурцом захрусти, Два пальца в рот. Виват,- стошнило, Али плохо живешь? Из сердца вытащили шило. Спасибо, люди, за ночлег. Аль топор не остер, Стянул трояк, как человек, затупился без дел? Я тоже должен звякнуть гордо... Или вечный костер Все тот же день и тот же город, Без еды догорел? Сержант с гримасою хлопот И тот же путь, все в тот же порт. Или звон кандалов Через стену проник? 324 Или цепь облаков Лунный спрятала лик?

«Истоки», «Шклинда» и другие *** Белый ветер к губам осторожно Не томись, грянет час, Скоро будут дела, губами коснется, На пурпурный атлас Черный ветер землею Красным брызнут тела. мои запорошит глаза, Споро рубят дрова – В белом платье пройду, Твой костер поддержать, К голове голова, когда белое утро проснется, Успевайте рожать. В черном платье пройду, Снова трепет толпы когда вечер вернется назад. Тебя будет встречать... Зуб сверкнул как алтын Я мечтал, что по белой дороге За губой палача. пройти мне придется Одинокий прохожий И окончить свой путь Шарахнулся прочь, у пронзительно белых ворот, Ни на что не похожий Звук высасывал ночь. Но на черной тропе черной влаги испил из колодца Вот петух на шесте О заре заскучал... И у черных ворот не вписался Сладкий смех шелестел в крутой поворот. Из окна палача. Там, на черном дворе, *** я увидел знакомые с детства И снова все по карточкам, И снова мы на корточках, Переулок и дом, И сновапросим корочку, и клеенкой обитую дверь, Что выбросят из форточки. Птичью клетку без птиц, Картинки пишем кисточкой, с отворенной от жалости дверцей Рифмишки вечной ручечкой, Пол-мысли тонкой ниточкой, И себя, и при мне допотопный Пол-нотки до получечки. потертый портфель. Из пятки, как занозочку, Там, на этом дворе, Мы душеньку иголочкой, мне кивал головой каждый встречный, С оранжереи - розочку, Пусть стараются, думал, Со стеночки - двустволочку. пропадут их старания зря, Из рамочек покойнички Там из черных морей Берут нас на заметочку, Вода из рукомойничка вытекали лишь черные речки, На лестничной на клеточке. Там в поэтов стреляли, Нет ни собак, ни проволочки, ведь надо в кого-то стрелять. И это утешительно, Но только корку - корочкой Как же так, Зовем все уменьшительно. что не то было платье на плечи одето, Как случилось, что спутал дороги, которыми шел. Я на черном дворе. Я ищу платье нужного цвета. Я нашел этот цвет, когда кровь просочилась сквозь шелк. 325

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет *** Владимир Я узнал этот город, КРИВОНОС Когда лист, оборвавшись, ПОПУТЧИК слетел на понурые камни Автобус сделал еще один поворот. Го- И свернулся у ног сиротливым, лубовато-серая лента дороги, стелясь под колеса автобуса, обогнула обросшую вы- ничейным щенком, сокими соснами сопку. Когда пушка ударила «Скоро Лукоморье,» — привычно поду- мал водитель. Ежедневно, по нескольку раз ровно в двенадцать, и эхо он проделывал этот маршрут и, поэтому, Пролетело, как чайка, мог повторить его даже с закрытыми гла- зами. Здесь дорога после крутых спусков едва не задев опереньем, и подъемов плавно опускалась в чащу гу- И зонты, вырастая из рук, стого леса, разрезая его на две части. Ма- шин встречалось мало. Большинство во- закрывали глаза, дителей предпочитало более прямой путь И коляски катили через скалистые ущелья, расположенные чуть западнее. А эта трасса огибала горы, совсем молодые девчата. соединяя вереницу небольших поселков, Я узнал этот город, баз отдыха и летних детских лагерей, рас- Когда ветер полотнище рвал, тянувшихся вдоль побережья. А железный солдат отрешенно Через несколько минут серая лента до- роги выбросила на пригорок остановку. У железное знамя одиноко стоящей кирпичной будки пока- Все держал и смотрел сквозь туман, зался невысокого роста мальчик, который В лишь ему различимую точку, при виде автобуса, энергично замахал ру- А под ним разведенный фотограф кой. Счастливую пару снимал,- Автобус, курсирующий по маршруту Это белое платье надежды... «Сигалово-Еловград», был экспрессом, и Это белое платье надежды у Лукоморья он не останавливался. Но, то Уныло томится сейчас ли водитель был в хорошем настроении, то В каземате убогого шкафа, ли ему стало жаль мальчишку, как бы то ни А, быть может, еще пригодится было, педаль тормоза туго поддалась нажи- Для иного, для нового счастья. му ноги, и автобус, резко снизив скорость, Я узнал этот город, остановился. Глотая поднятую с обочины когда осень стирала беспечность пыль, мальчик подбежал к двери и неловко На картине, написанной солнцем, дернул за ручку. Та не поддалась. Тогда во- Мокрой тряпкой косого дождя. дитель встал и помог ему. Мальчишке на вид было лет одиннад- 326 цать-двенадцать. Выцветшая кучерявая го- лова, смуглое скуластое лицо с ямочками на щеках и широким улыбающимся ртом вдруг развеселили водителя. – Тебе куда? – приветливо спросил он. Мальчик ничего не ответил.

«Истоки», «Шклинда» и другие - Из местного поселка? – продолжил во- ее постоянной неизвестностью занимала дитель, трогая автобус с места. — Неужели мысли мальчика. в таком виде в город собрался? «Вот уже сейчас кончится лес, и справа Вид мальчика был несколько странен. появится полоска берега,» — размышлял Полинялая старомодная куртка с потерты- водитель. Он никак не мог поверить подо- ми в локтях рукавами балахоном сидела на зрительному голосу. Но справа лес не кон- нем, свисая длинными полами ниже колен чался, и никаких примет берега не было и скрывая щуплую фигурку хозяина, на- видно. Вдруг впереди показалась развилка. детые на босу ногу, разбитые и пыльные Водитель не переставал удивляться: «Мо- штиблеты. Но взгляд задерживался на бле- жет, у меня уже галлюцинации?..» стящих желтых пуговицах куртки, свер- кающих на солнце барельефами морских — Вправо, — напомнил голос. Подчи- коньков. Неожиданно в ушах водителя няясь его гипнотической силе, водитель прозвучал звонкий детский голос: «До раз- повернул руль. Автобус, съезжая с асфаль- рушенного храма у ручья. Здесь недалеко». та на грунт, кособоко подпрыгнул. Неши- Голос возник совершенно ниоткуда, так рокая грунтовка понеслась под нависшими как мальчик даже не открывал рта. Он как ветвями деревьев. От ее неровностей ав- бы тонкой струйкой лился из самой души, тобус слегка потряхивало. Но это не нару- вот-вот готовый оборваться. шало дремотного состояния пассажиров. Они даже не заметили перемены. Только Пораженный водитель переспросил: у мальчика глаза загорелись беспокойны- – До разрушенного храма? ми огоньками, и задумчивость сменилась Мальчик утвердительно кивнул голо- ожиданием. вой. — Но послушай, мальчик, я такой оста- Сделав несколько зигзагов, дорога вы- новки не знаю... рулила к небольшой речке. Быстрые ее – Знаете, — прозвучал тот-же голос. — воды весело заблестели на солнце. Лес Это ведь совсем недалеко. Проедете не- расступился, открывая заросший высокой много по этой большой дороге, а потом травой луг. Вдалеке показались развалины свернете вправо на маленькую. какого-то строения, похожего на церковное «Какая чертовщина!» — выругался про сооружение. себя водитель. — «Я не знаю никакого по- ворота.» Внезапно, мотор, как бы поперхнув- – Разве?! — удивился голос. — Вы на- шись, замолчал. Автобус еще немного про- верно, дяденька, просто забыли... катился по шуршащему грунту и плавно «Сам ты забыл,» — рассердился води- остановился. Удивленный водитель взгля- тель, — «Я эту дорогу изучил как свои пять нул на мальчика. Тот благодарно сверкнул пальцев. Справа от дороги тянется побере- глазами и поспешил открыть дверь. Край жье, и никаких свороток никогда не было. его куртки зацепился за небольшой выступ Нет, ты что-то путаешь, мальчик, если рядом с дверью. Мальчик дернул куртку, только это ты со мной говоришь.» что-то звякнуло об ступеньку. В следую- – А то, кто же еще, — обиделся голос. щее мгновение он спрыгнул на дорогу, за- Водитель снова поглядел на своего хлопнув за собой дверь, странного пассажира. Тот, облокотясь о выступ перед лобовым стеклом, задумчи- В это время внимание водителя отвлек во смотрел на бегущую ленту шоссе. Каза- странный объект, приближающийся со сто- лось, что автобус, полусонные пассажиры роны развалин храма. Этот объект был све- и водитель перестали для него существо- тящимся эллипсом ослепительно- желтого вать. И только уходящая в даль дорога с цвета. И если бы он был круглым, то его можно было бы даже принять за солнце, склонившееся к горизонту. Мальчик со всех ног понесся к летяще- 327

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет му телу, запинаясь о невидимые в траве *** кочки и путаясь в полах длинной куртки. Для водителя автобуса «Сигалово–Елов- Наконец, он остановился. Эллипс тоже. В град» заканчивался рабочий день. Он вел руках мальчика появился узкий и длинный свой автобус в гараж и все удивлялся тому блестящий предмет с заостренным окон- странному видению, случившемуся днем. чанием. Водителю показалось, что этот «Как же это я забылся за рулем?» – спра- предмет напоминает ему рыцарский меч. шивал он себя. – «Сколько лет работаю, а Мальчик направил этот предмет на эллипс. такого со мной ни разу не бывало. И авто- Тот приветливо мигнул и начал испускать бус же вел. Слава Богу. что не произошло из себя отчетливо очерченный лучик, ко- никакой аварии». торый потянулся к протянутому мечу. Луч Проезжая проходную гаража, водитель соединился с мечом, и объект стал как бы поприветствовал заступившего на смену всасываться в него. Постепенно он весь во- диспетчера. шел в протянутый мальчиком меч. И тогда – Как дела? — услышал он в ответ. на глазах ошарашенного водителя вокруг – В порядке, Иосиф Тимофеич. мальчика появился голубой светящийся В гараж съезжались другие автобусы. ореол. Ореол стал постепенно сгущаться, Они становились каждый на свое место. скрывая хрупкую фигурку. Наконец, об- Водитель потянулся, остановив свой авто- разовавшееся облако приняло форму шара бус. Неспеша вышел в салон. Взяв веник, и поднялось над поляной. Далее, голубой он прошелся между рядов кресел, подме- шарик направился прямо к автобусу, под- тая мусор. Увеличивающаяся кучка мусо- летел к лобовому стеклу, завис. Водите- ра, состоящая из пыли, семечной шелухи и лю показалось, что шарик улыбается. Эта всякго рода бумажек, подвигалась, подго- улыбка передалась и губам водителя. И в няемая веником к передней двери автобуса. звонкой тишине он услышал знакомый уже Вот веник прошелся по ступенькам. Вдруг, голос: что-то звякнуло о металл края ступеньки. Водитель нагнулся. Желтым светом блес- – Большое спасибо, дяденька! Счастли- нула пуговица с барельефом морского вой дороги! конька. – И все же это не сон, – как-то удовлет- После этого шар внезапно исчез, будто воренно произнес водитель, взял пуговицу его и не было. Завелся мотор. Автобус дер- и опустил ее в карман брюк. нулся. Водитель машинально ухватился за руль. Яркое солнце стояло в зените. Его лучи наполняли атмосферу дурманящей духо- той, расплавляя мозг и мысли. Водитель очнулся от задумчивости. Огибая обросшую соснами сопку, дорога делала поворот. «Скоро Лукоморье,» — привычно подумал водитель. Он посмо- трел в зеркало. Салон утопал в глубоком сне. Через несколько минут на пригорке по- казалась остановка. Преодолев низину, экспресс «Сигалово–Еловград» пронесся мимо кирпичной будки с крупной надпи- сью «ЛУКОМОРЬЕ». 328

«Истоки», «Шклинда» и другие Виталий вая собака. Вот остановился, устал. Я тоже ШУРДУКОВ остановился, открыл дверцу. НОЧЬ, ДОРОГА - Куда тебе, собака? Ночь, дорога. Я еду по полосе, освещая Пес смотрит на меня умными глазами. фарами лишь маленькое пространство пе- - В Спыхов, - небрежно так отвечает. ред собой. Куда еду, зачем? Просто устал Я мало удивился. Здесь, сейчас, я был сегодня, возвращаясь; и увидел этот пово- склонен верить в любые чудеса. рот. Которого вчера еще не было. Или я его - Садись, подвезу. раньше не замечал? Мог бы ехать себе до- Он прыгнул в машину и сел на заднее мой, но взял и свернул. Может, потому, что сиденье. уже стемнело и не захотелось возвращать- - Я никогда не видел говорящих псов. ся в пустую квартиру, нашаривать в темно- - Все псы могут говорить,- для него в те выключатель, потом ставить чайник и этом нет никаких сомнений. ужинать извечными консервами... - Значит, не с каждым? В-общем, я свернул. Дорога пустынна, - Не каждый ведь может остановиться мелькнут только огни встречных фар, про- возле собаки и спросить, куда ей надо. скочат мимо, и все; а за окном - деревья, - Но я где-то читал, что ваши голосовые поля, деревья, поля... связки не приспособлены к человеческой Фары выхватили из темноты фигуру речи. старика. Бородатый, седой, похожий на - Разве только голосовыми связками Деда Мороза. Я притормозил. можно говорить? - Куда тебе, отче? - Телепатия? - В Лыковку. - Ага. Ты - умный человек. - А где это? Я такой деревни не знаю. - А ты - умный пес. - А прямо по дороге, верст десять бу- - Как все. дет... Наш разговор прервало появление на Едем, только мелькают за окном поля, дороге веселой компании из четырех чело- деревья, поля. век и одной гитары. Из радиоприемника - мелодии, ненавяз- - Эй, друг, до Осиновки?.. чивые, легкие. Такие, что даже самой сон- Третье незнакомое название... Что за ной ночью позволяют в десять раз больше чертовщина? видеть, слышать, чувствовать. Думать... - Садитесь. Почему всегда, когда еду поздно вечером, Они набились на заднее сиденье, а пес крутят эти мелодии? перебрался вперед. Попутчики оказались Километров через десять - и правда - общительными. До их Осиновки доехали огни деревни. Я остановился. Дед вышел. как будто мгновенно. Компания выбралась, - Спасибо. Удачи тебе, внучек. помахала на прощание. - Прощевай, дед. Мы с псом остались вдвоем. Еду дальше. Подпеваю мелодиям. На- - Ты в Спыхов к хозяину? строение становится все лучше. Сделал - У меня нет хозяина,- отвечает. такую глупость - еду, не зная куда и зачем, - Беспризорный? Я тоже. Слушай, оста- жгу бензин, но поворачивать не хочется. вайся со мной... Впереди, смотрю - бежит, торопится Мы не договорили. Опять на дороге пес. появилась человеческая фигура. Опять я Я поравнялся, еду тихо. Большая, краси- остановился. Странный мужчина ворвался в машину и оказался за моей спиной. В за- тылок уперся ствол пистолета. - Гони, и быстрее! 329

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Пес вцепился человеку в руку, и писто- чается, то станция взлетает на воздух. Ты лет звякнул о пол. Я развернулся и огрел еще не взлетел на воздух? бандита кулаком по шее. Пес за шиворот вытащил его из машины, и бандит тут же - Возможно, но перегрузка идет... побежал прочь. Я выбросил пистолет сле- - Ладно, сейчас пришлю аварийщиков, дом. посмотрим, что там у тебя... Два заспанных аварийщика, бурча под - Плохой человек,- отдышавшись, ска- нос о недотепах-студентах-практикантах, зал пес.- Ему в Спыхов по-другому не по- начали тыкать в разные узлы щупом при- пасть, как только проехав с хорошим. волоченного громоздкого измерительного прибора. - А что это за Спыхов? Далеко до него? - Ток нормальный... - пробормотал один. - На рассвете будет. Он потому так и на- - А это что? - спросил другой, тыкая про- зывается, что въезжают в город на рассвете. куренным желтым пальцем в лампочки. - А если ехать с другой скоростью? Первый пожал плечами и, отвинтив па- - Все равно он будет на рассвете. Нельзя нель, отсоединил аварийный щит от сети. только стоять, потому что ни Спыхова, ни Лампочки горели как ни в чем не бывало. рассвета так не увидеть. И плохим людям Они отключили и второй щит - с тем же вход туда закрыт. результатом. Тогда они осторожно подняли Я мало что понял-из его объяснения. один из щитов и с гордо-очумелым видом Мы ехали дальше. Начинался рассвет... понесли наверх, в диспетчерскую. А я сел и подпер ладонью подбородок. ТА СТОРОНА Кроваво-красное освещение, поблекшее с …Неожиданно зазвенел сигнал пере- унесением его половины, сузило бывшее грузки на аварийном щите и загорелись раньше уютным и просторным простран- сразу все три лампочки. Тут же заработа- ство и усилило бесконечную пустоту и ла дублирующая система, а через секунду глубину заоконной темноты. Воздух в щи- и она расцветилась аварийной иллюмина- товой был душным и вязким, словно мас- цией. Комната стала красно-зловещей. И ляным результат бессмысленной работы надо же такой ерунде случиться глубокой теплообменника. Сонная муха сползла со ночью, в такой период смены, когда нет стекла на подоконник и забилась в щель, никакого желания реагировать даже на где, видимо, обнаружила иллюзию сквоз- вселенскую катастрофу, а тянет уронить няка. Кодекс Исследователя, пришпилен- мутно шумящюю голову на любую гори- ный кнопкой к перекрестию оконной рамы зонтальную поверхность помягче... (дабы время от времени возвращать по- Дотянулся до тумблера СПП - Системы груженный в созерцание глубин мирового Повышенной Проходимости, повернул. За- пространства разум к его непосредствен- гудел насос теплооб¬менника. Сигналы на ным обязанностям), гласил: «Исследова- аварийных щитах мигнули, но вновь воз- тель должен усердно и объективно иссле- горелись с прежней яркостью. Чертовщи- довать Исследуемое.» на, Пятница-тринадцатое. А тут еще «двое Тут я подумал... И понял... Или поду- влюбленных» ушли «на полчаса» и до сих мал... Скорее, ударило в голову. Или ле- пор не вернулись - выкручивайся теперь в гонько так, прикосновением паутинки. Что одиночку, несчастный. «они» прилетели. - У меня сигнал аварийной перегрузки, - Кто? это я звоню в диспетчерскую. - Максимум Мне стало одиноко, и я поднялся в дис- по обеим системам. петчерскую. Распотрошенная панель воз- -Так включи СПП,- голос диспетчера лежала на табуретке. Лампочки горели. был сонным и раздраженным. - Горят? - спросил я, будто демонстра- - Включил. Перегрузка остается... тивно выставленное имеет обыкновение не - Загнул... Если такое, в принципе, слу- попадаться мне на глаза. 330

«Истоки», «Шклинда» и другие - Горят... - ответили мне скучающе-зе- На скамейке под кустом сирени мерцал вая, затылком. красный глазок неизменной трубки ава- рийщика Макса, единственного из знако- - А где аварийщики? мых мне людей, который никогда ничему - Может, спят, может, рассуждают, поче- не удивлялся. Я подсел к нему. му этого не должно быть... - А может, «они» прилетели? - Горят?- спросил он. Оба диспетчера обернулись ко мне. - Угу... -Кто? - Странно - не знаю, как и откуда они - «Они»,- я возвел глаза к потолку. горят. Проверил все до последнего бло- Ухмылка растянула лица диспетчеров. ка, даже выводы лампочек выпаял, а они Они покачали головами, и я отметил, что горят... Странно все это... - Макс пыхнул сделали они это одновременно, совершен- трубкой, выколотил пепел об угол скамей- но одинаково, и были похожи на китайских ки, поднялся и ушел в здание. болванчиков. Или мне показалось? Где-то неподалеку, на кольцевой до- - Вот так единственный раз в двести лет роге, прошуршали по асфальту автомо- случится чудо, и никто не хочет верить... бильные шины. Где-то в городе шла своим Почему в двести? Почему я говорю пре- чередом своя жизнь, в основном, сонная жде чем думаю, и начинаю терять связь на данный час. За исключением несколь- между временем и сознанием? ких отдельных лунатиков, чувствующих, «Исследователь волен выдвинуть лю- что «они» уже прилетели. И где-то в этих бую теорию по поводу Исследуемого, при укрытых массивах темных спящих домов условии, что ее можно проверить исследо- светится окно, за которым «двое влюблен- ванием...» Привязался же ко мне этот ко- ных», сладкая парочка, лапочка и лапуш- декс, творение чьего-то шутливого настро- ка чаевничают, забыв обо всем на свете,- ения, машинописью, с исправлениями, на например, обо мне. Вспомнят ли бедного пожелтевшей бумажке. затворника, погрязшего в теории наук? И А еще душная темная ночь и горящие принесут термос? И бутерброд... сигналы... Потому что, едва только взойдет солнце Я спустился на крыльцо, в ночь. Зачем? и кончится смена, мне надо будет спешить Вспомнил обрывок фразы из какой-то кни- в аудиторию - постигать теорию наук. А ги: «Но зачем-то нужно было сесть в эти когда я ее окончательно постигну, то, на- сани, и он сел, и хлестал коней, и не мог верное, тоже пойму, почему всего этого их удержать на краю...»А потом у него раз- быть не может... двоилось сознание, и собственный голос услышал издалека... Но почему двести лет? «Исследовательская Станция есть кон- центрация Исследователей и прочих вспо- могательных средств в таком месте, где существуют условия, наиболее благопри- ятные для исследования Исследуемого...» Деревья, окружающие станцию плотным кольцом так, что издали видна только воз- вышающаяся над зеленью стеклянная ба- шенка, стояли не шелохнувшись, в воздухе - ни намека на движение, душно, мучитель- но вязко - как в масле. Небо беспросветно затянуто огромной тучей, подмявшей под себя и сплюснувшей пространство, и не желающей пролить хотя бы каплю дождя. 331

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Рита Ты больше не в силах играть. ШЕСТАКОВА Но ждет тебя то же крыльцо. И все повторится опять... Зачем тебе это лицо? «Я читаю стихи Риты. Мне легко и От масок и ярких огней грустно. Я глотаю их одно за другим и не Однажды уходишь за дверь. могу остановиться. И уже не она стоит та- Но так одиноко за ней. кая одинокая и потерянная у окна и вгля- Ты этому шагу не верь. дывается в беспросветную темноту ночи, а я растворяюсь в туманной сини окна. Это Тебя среди них уже нет. я уезжаю в неизвестность, провожая взгля- И снегом заносит крыльцо. дом перрон. Я только оплакиваю мои не- И кто-то смеется вослед. сбывшиеся мечты. Тихая щемящая грусть. Зачем ему это лицо? Она нежной мелодией звучит, заставляя прислушаться к своей душе.» * * * Открыта книга на столе Галина Кравец И пляшет чертик на стекле А я опять смотрю в окно * * * А за окном опять темно И вот опять уже темно, И на душе вот так темно И Дед Мороз с подарками... А в общем спать пора давно Зажгется свечка яркая, Подразнится в окно. * * * Не забуду траву и деревья. Загаданы желания, Не забудешь насмешек моих. Лишь стрелки уравняются, И не скоро укроются тенью Мечтанья детства раннего Лица, руки и губы двоих… Сегодня повторяются. Трусишка зайка серенький Я не знаю, что будет со мною, Опять дрожит под елочкой. И, возможно, кого-то любя, А с елки после праздника Я глаза на минуту закрою, Осыпятся иголочки... Отрешусь и увижу тебя. А выметем иголочки, Я не знаю, кто будет с тобою, Игрушки снимем с елочки – Но когда-нибудь все же решусь – И в ящик их, на полочку Ты глаза на минуту закроешь, Опять на целый год… И к тебе я нежданно явлюсь. * * * * * * Зачем тебе это лицо? Я люблю воздушные шары, Зачем тебе этот наряд? Почему, не знаю и сама... Давно опустело крыльцо. Лето за окном или зима – Закончился бал-маскарад. Я люблю воздушные шары. А завтра начнется опять... Цепь воспоминаний теребя, И каждый спешит отдохнуть. Я ласкаю струйки Ангары, И каждому хочется спать. О прошедшем чуточку скорбя... Да только не может уснуть. Я люблю воздушные шары, И, пожалуй, больше, чем тебя. 332

«Истоки», «Шклинда» и другие * * * Одиночество звонко Бабы стали снежными, Раздается в прихожей. Дедушка - Морозом, Лед, натянутый тонко, Наденька - Надеждою, Поломает прохожий... Снегопадом - слезы... Стала дочка - матерью, * * * Стало рощей семечко, А из людей я слышу тихий звон; Чай - пятном на скатерти, И понимаю - их покой нарушен. Прошлым стало времечко... Снежинки падают уже не на ладонь, А прямо в замороженные души. * * * * * * Снова маски Хвалят? А прикрой-ка уши... Что? Жалеют? - а не плачь... и лица. На, конфетку лучше скушай, Или сказочку послушай, Снова книги и книги, Только, светик мой, не плачь. Да на каждой странице После бала снимешь маску И платочком нос утрешь – Только сма-а-ачные Расскажу такую сказку, Не захочешь, а поймешь... фиги... * * * Я тебя не ненавижу. И себя не ненавижу. Я совсем-совсем слепая – Ничего вокруг невижу. Только кролики большие Все грызут своих детишек. Я совсем-совсем слепая – Ничего вокруг не вижу. На конечной остановке Выхожу за всеми следом. Интересно - кто такая? И куда теперь поеду? Красно-белые трамваи Как конфеты в упаковке. Как поеду я, слепая, До привычной остановки... 333

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет *** *** Такой забытый вечер... За окном гуляет дождь, Чернеет тишина. На душе темно. Давно погасли свечи, Ты сегодня не придешь... И далеко луна... Впрочем, все равно. Такой забытый вечер... Букетик твой засох. Если ты уже в пути, Закрою дверь покрепче, Ты идешь ко мне – И сердце - на засов. Чтоб не слышать: Уходи! – Приходи во сне. *** Все куда-то ушли *** Мимо этого дня, Я не верю зеркалам: Мимо этой земли, И красивым, и облезлым – И мимо меня. Погляжу себе в глаза, Отвернусь - и все исчезло. Все куда-то спешат, Я на месте одна... *** Я стою у окна – Я иду из вагона в вагон Самолеты летят... И не знаю, в котором остаться; И опять уезжает перрон В суматохе неузнанных станций. Этот поезд петит в никуда, Никогда, низачем, ниоткуда... Залетают в окно города – Это я удираю отсюда. *** Уходя, гасите свечи, Дом храните от пожара. Уходя, замкните вечность... Подоприте дверь гитарой. 334

«Истоки», «Шклинда» и другие Василий - Сани, Светы и меня. Был я циник и хо- ОРОЧОН лостяк, поживший и повидавший. Но та- кое видел и чувствовал впервые: первый БАЙКАЛЬСКАЯ РАПСОДИЯ взгляд доселе незнакомых людей, тревож- но-радостный безмолвный вопрос: это ты? Наталье Чесноковой - и удивленно-ликующий ответ: я?., да, я! С метафорами у меня слабовато. Так все началось. «Роза улыбки» Олеши стоит сотни моих Как я уже сказал, мы оказались в од- (и не только моих) сравнении и метафор. ной партии, в одном отряде. Работали на Поэтому, тужась описать Саню Мартыш- восточном берегу Байкала: Саня, я, жена кина, смогу сказать одно: это был сенбер- начальника партии Света Синцова. Алек- нар в энцефалитке. сандр, ее муж, сам выпросил своего тезку Многолетняя грусть-печаль. Ощущение Мартышкина, будучи наслышан о его хват- вины. Отдаю долги. Рассказываю о Сане. ке и трудоспособности, его совместимости Мы познакомились и подружились в его с коллективом (что для изыскателя так же третий и последний сезон, работая в одной важно, как для космонавта). Это доверие партии, в одном отряде. Правда, неблиз- Саня оправдывал с лихвой: пахал за тро- ко-шапочное наше знакомство произошло их, не гнушался куховарством и посудо- чуть раньше - мы соседствовали койками мойством, поставлял в приварок жирных в одной из холостяцких комнат общаги тупых налимов и вкусных кабарожек, был нашей Конторы в Иркутске. Я только что душой избранного общества на вечерних вернулся с весновки, Саня - из армии. Я посиделках у таборного костра. Зря я на был спокоен, замкнут, уверен в себе, Саня него окрысился при первом знакомстве. - весь взвинченный от перемены обстоя- По просьбе Синцова Саня поднатаскал тельств, местожития и общества. Я вер- Светлану, впервые попавшую в поле, в нулся в Иркутск как раз за день до того, азах практической геодезии. Я занимался как Сане нужно было выходить на службу трассировкой, Саня тянул пикетаж и делал в Контору. Еще не определилось: с кем и съемку, Света со студентом-практикантом куда поедет он в поле, Саня с ног до голо- гнали нивелировку. И все шло хорошо. По- вы был в предвкушении и восторге. За при- годы благоприятствовали. езд, за знакомство, за успех предприятия А то, что происходило, продолжалось мы пили вечером мутный напиток, якобы, между двумя, с каждым вечерним костром азербайджанский портвейн. Почему-то я становилось понятней и ясней. Не только был мрачен, Саня человеколюбив и разго- мне - всем в нашем отряде. И уже осознан- ворчив. Не понравился он мне на первый ней и непоправимей для этих двоих. Все взгляд. всё понимали и тревожно выжидали. Син- Наутро мы протряслись в трамвае, под цов был занят оргвопросами, снабжением, гром дисциплинарного звонка вошли в начальнической рутиной. И я цинично ци- камералку на четвертом этаже огромного тировал самому себе: муж узнает обо всем куба из стекла и бетона. Я чуть замешкал- последним. ся в дверях и оторопел, натолкнувшись на Сейчас, когда прошло столько лет, могу противостояние, скрещение, объятие двух честно признаться: я боялся того, что про- взглядов. Тихая шаровая молния парила в исходило, непременно должно было про- камералке, невидимая и неощущаемая ни- изойти. Это взламывало микроклимат кем из бывших здесь. Никем, кроме троих вотряде, это могло помешать работе, это разрушало общественную мораль. Но, та- ясь от самого себя, я завидовал этим дво- им. Особенно Сане. 335

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет От вечернего костра, от баек по кругу, одетый Саня Мартышкин, сел рядом, заку- от популярных мелодий из покореженного рил. Похекал и хрипло сказал: огнем пластмассового «Альпиниста» мы постепенно разбредались по палаткам. По- - Давай в сопки сходим за цветами, со- следними от костра расходились он и она. берем букет Свете на рожденье. Я ворочался в спальнике, почему-то не в силах заснуть, глазел, как пляшут на бре- - Это ты здорово придумал. Саня. Схо- зентовой стене отблески огня, ловил об- дим... Ты знаешь, я ночью про вас стихи рывки музыки и смеха. Было хорошо, тре- написал. вожно, было не по себе. И я сказал ему три сумасшедших четве- Через три недели мы закончили объект в ростишья также хрипло, как он - свои сло- узком и крутобоком распадке, по которому ва. бежала к Байкалу одна из многочисленных его дочерей. Перед новой заброской в тайгу Повисло молчание, опираясь только на вернулись на базу партии» в леспромхозов- дым сигарет. ско- рыбачий поселок на берегу Озера. И маленький праздник окончания работы со- - Вася... я люблю ее... страшно... сопро- впал с большим праздником Светланы: на- тивлялся этому... страшно мне... и голова завтра исполнялось ей ровно двадцать лет. кружится... Что-то снова не спалось мне в эту ночь, Мы встали, молча загасили окурки и я долго проверял во вторую руку полевые пошли. За цветами. журналы и ведомости, тихо радуясь элек- тричеству, столу и стулу, натопленной печ- Когда Саня протянул ей букет таежных ке - на Байкале начало июня - еще не лето. маков и цветущего багульника, она попы- И, неожиданно для себя, схватил чистый талась ответить: лист бумаги и записал, сразу и без пома- рок, словно продиктованное кем-то: - Спаси...- и задохнулась, и заплакала, улыбаясь. Знаю: в глазах твоих искры – не от костра. День рождения закончился скандалом. Стойко выдержал искус В сумерках мы услышали на крыльце вы- украденным быть, украсть, сокий голос Синцова и санино «бу-бу-бу», мысли свои преступные чмякающий звук удара и выскочили из затаил... избы. У крыльца шла драка, вернее, напа- Как требовательно-неотступны дал Синцов, а Саня просто не допускал его глаза твои! к себе, выставив прямую боксерскую руку Остался добрым товарищем, и нехотя оттанцовывая перед прыжками но до утра соперника. Пока мы растаскивали и увеще- стоят твои, укоряющие: вали их, пока Синцов взывал к обществен- как я нас обокрал! ному мнению, набежала толпа пьяных бу- Кружилась голова, было сладко-больно, рят и радостно вмешалась в драку. Забыв я был счастлив и глубоко несчастен, какое- междуусобицу, мы с трудом отразили их то раздвоение личности, раздрай ума и натиск, для острастки жахнув из двуствол- чувств. Я спрятал стихи, аккуратно сложил ки в беззвездное небо. Все было плохо и журналы, накинул телогрейку. И долго, нелепо. жадно, взахлеб курил на крыльце избы. Лысый песчаный берег Байкала стал не- На другой день Синцов вручил Сане ожиданно резко бледнеть, потом порозо- конверт с письмом в Контору, закрыл на вел, по воде пробежала рябь. И нехотя вы- Саню наряды, и Мартышкин отправился ползло солнце. На крыльцо вышел вполне на перекладных в Иркутск. О чем толкова- ли начальник и Саня, Мартышкин и Света, 336 Света и Синцов, мы не знали. Знали и по- нимали одно: вместе им не работать, - ни тому, ни другому, ни третьей. Утром, издалека, я видел Саню и Свету на берегу. Они молча сидели, глядя глаза в глаза, их ладони лежали рядом, не сопри- касаясь.

«Истоки», «Шклинда» и другие На прощанье Мартышкин сказал мне, Два месяца назад Климовы похоронили что Света уходит от мужа. А после поля безвременно ушедшую двадцати летнюю Саня и Света насовсем уедут в Братск. дочь. Дело прошлое, но дочку Климов любил, и запил по-черному- с горя. Какая Через неделю уехала и Света - уволь- работа, какие родственники и друзья - не няться и возвращаться пока в свое Подмо- стало единственной дочки. Мрак. Во мраке сковье к родителям. этом и пропал. Саня дорабатывал сезон в другом райо- Жена, за горем и хлопотами, хватилась не, в другой партии, изредка выбираясь в Климова на пятый день - не впервой ис- райцентр на почту, куда шли письма «до чезал он по пьяне. Потом забеспокоилась. востребования». Обзванивала инстанции. Писала заявле- ния. Дней через десять позвонили: при- В конце сезона, в затянувшемся заходе, езжайте для опознания. В Анзебе бедная в затылок Мартышкину выстрелил его ра- женщина по кроссовкам и штанам призна- бочий, у которого поехала крыша от еже- ла полуразложившийся труп мужа своего. дневного созерцания лохматого саниного загривка. Похоронили. Получили справки. Спра- вили поминки: девять дней, вчера вот - Вот и все. сорок дней, все чин-чином. А сегодня он А из Подмосковья в далекий сибирский явился. городок до глубокой зимы приходили «до востребования» письма без точного обрат- Сидел Климов, получал, информацию, ного адреса. Веснушчатая девочка на по- мотал пьяной головой, пытал благоверную: чте держала-держала их, ждала появления за ними рослого лохматого парня, похоже- - Чо делать-то, Клав? го на доброго пса, не дождалась и, в конце- Бедная женщина заходилась слезами, концов, прочла сама. Читала, завидовала казала справку из морга. и плакала. Не от зависти - оплакивала эту С этой справкой пошел по инстанци- чужую, похожую на из книжек и кино, лю- ям Климов. С работы был он уволен, как бовь, неизвестно для нее, почему-то пре- умерший, паспорт его был похерен, заодно рванную... и выписан был он из ордера. В какие бы двери не толцился Климов, ПОЛКОВНИК ШАБЕР всюду спотыкался об требование предо- ставить справку, что он - живой. ...я вышел ростом и лицом - Не дают у нас таких справок. спасибо матери с отцом,- Избегавшийся безнадежный Климов сопровождаемый голосом с магнитной возвращался к безутешной своей вдове и пленки, Климов вышел на волю. Втягивая тупо вопрошал: перебитым носом вязкий воздух свободы, - Чо делать-то, Клав?.. уверенно зашагал. Весело отбрехавшись от Вдова заливалась слезами. заспанной контролерши, доехал до дому. И, обняв свою подругу, горько прокли- Дома - картина Репина: «Не ждали.» нал Климов тот день и час, когда занесло Жена, стягивая на горле застиранный его в Анзебу, где, в невсебяемом состоя- халатик, глотая застрявший вопль, попяти- нии, без денег и документов, вступил он лась назад. Дверь оставалась незакрытой в пререкания с работниками правоохрани- несколько минут. Климов глотал на кухне тельных органов. Которые и определили теплую водку и остатки холодных голуб- его на месяц в спецприемник, злорадно об цов. этом забыв. Посторонних мужиков в доме не было, и насытившийся Климов мирно спросил: Сказано в Писании: не упивайтесь зели- - Ты чо, Клава, очумела? ем! Непьющая жена недрогнувшей рукой налила почти полный стакан водки, выду- Бальзак тут ни при чем. ла и выдала... 337

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Из журнала НЛО «ШКЛИНДА» №4 за 1996 год спецвыпуск БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ под ред. В. Костромина ОТ РЕДАКЦИИ Этот номер - тоже спецвыпуск. Идея, В каждом выпуске, как мы уже говори- тема? Она - в названии. В Толковом сло- ли, литературный материал и иллюстра- варе русского языка Ожегова и Шведовой ции подбираются так, чтобы выпуск был изд. 1992 г. о выражении «благие намере- целостным произведением. Иногда имею- ния» сказано: (ирон.). Что ж, иронии да и щийся в редакционном портфеле матери- самоиронии нам не занимать. Но намере- ал напрашивается соединиться не только ния все же благие. ассоциативно, но и тематически, идейно. Тогда появляются спецвыпуски. Как это Вместе с не совсем почтительным от- было в прошлом году с 6-м номером («Ин- ношением к себе, с постоянными экспери- дейская война»). Эксперимент оказался ментами, мы придерживаемся складыва- удачным, судя по читательским откликам, ющихся традиций издания. Так что в этом как одобрительным, так и резко отрица- спецвыпуске вы найдете и архивные мате- тельным, равнодушных не осталось. риалы (из наследия В.Иванова и А.Вовка), литературный дебют Макса Лесковца, 338 встретитесь с постоянными нашими авто- рами. А в порядке эксперимента мы впер- вые публикуем драматическое произведе- ние Л. Матвеева. Читайте на здоровье, Пост скриптум: Некоторые читатели упрекают нас за то, что мы без эвфемизмов и стыдливых точек используем так называ- емую ненормативную лексику. Ну, во пер- вых, такая лексика давно стала нормой как для дворника Федора, так и для высших из- бранников народа (в раньшее время - чле- нов Политбюро ЦК КПСС), а во-вторых... Впрочем, выслушаем мнение самого авто- ритетного в вопросах русского языка - мне- ние Александра Сергеевича Пушкина: «...я желал бы оставить русскому языку некоторую библейскую похабность. Я не люблю видеть в первобытном нашем языке утонченности. Грубость и простота более ему пристали.» (из письма Пушкина Вяземскому 1823 года) Что ж, мы целиком согласны с класси- ком.

«Истоки», «Шклинда» и другие Сильвестр МЕДВЕДЕВ ЖИЗНЬ ГЕГЕМОНА Зона, тюрьма не исчезла, не раствори- Девятнадцати лет я чувствовал себя зре- лась в минувших десятилетиях, но просто лым и мудрым, главным образом, потому, отступила, оставив загаженную полосу что среди моих многочисленных подруг, земли, каждая пядь которой была пропита- тех, которых я трахал и обирал, была также на ядом туберкулеза, лжи и ненависти. И мать троих детей. сам я тоже был пылью этой земли, когда В то лето я снимал комнату у двух оди- дрался на улицах с такими же озверевши- ноких женщин выжившей из ума старухи ми, пил брагу и «рабочий коньяк» (одеко- и ее двадцатилетней дочери. Работал, по- лон) по чужим дворам и баням. лучая гроши, которых никогда не хватало на оплату жилья и стола. Порядок, уста- Все это было вечером, а ночью... Ночь, новленный в мире, не допускал сомнений: впрочем, мало чем отличалась от вечера, у меня было здоровье, молодость, будущее разве что добавляли свой темный соус в меня не заботило, так как я твердо знал, кушанья дня и окончательно отшибала что оно принадлежит мне, что честь эта мозги. досталась мне даром, как представителю трудящихся, а коли так,- чего же тут было И все-таки, временами как будто су- рассусоливать? хонький пальчик карябал душу: ведь есть У старой карги водились деньги, но путь же где-то и другая жизнь, ведь если отбро- к ним лежал через манду ее дочери. сить ворохи псевдолитературы, в которой С малых лет привычный ко всякой рабо- бесчисленные доярки и скотники, плотни- те, но люто ненавидящий необходимость ки и медработники решали проблемы про- заниматься ею, я колол дрова, правил за- изводительности труда, попадались же и боры, поливал гребанные грядки, одержи- другие книги. В которых - слабо, на уда- мый желанием поймать зайца и зайчище. лении, но все же был различим свет иного Заяц сдался первым, и скоро уже толстая мира: без мушиных трупиков в браге, без глупая Танька по пяти раз на дню с упоени- изнасилованных старух, без отупляющего ем месила ногами воздух над моей спиной. труда, без тюремных заборов и караульных Работа была брошена, дни потекли сооб- вышек, где замызганные солдаты с беспре- разно моим желаниям: с утра трах и жбан- дельными азиатскими харями уныло дро- чик горькой под огородную зелень, вялая чили в перерывах между приемами пищи возня на подворье и ожидание полдня. В и анаши. полдень - жирный, сытный обед, горькая, долгий обморочный трах, сытая лень, дре- «Чуден Днепр при тихой погоде...» Дне- ма. После - трах и жбанчик под книжку. пра, увы, не было, была безвестная, донель- К вечеру давление во мне поднималось зя запакощенная, сибирская речонка на за- до критической точки. Пьяная ярость водо- дах осотистых огородов. В мелкой заводи, падом шумела внутри, гнала на пыльные, окаймленные палисадами, улицы, где за 339 пыльной листвой чахлых растений беле- ли мертвым деревом бесчисленные бара- ки, выстроенные руками пленных солдат Квантунской армии.

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет запутавшись в тине, нырял дохлый коте- Василий нок, белели лошажьи кости, зудели желтые ОРОЧОН отборные комары. На низком глинистом берегу я и Фигурист, старый хрен, инвалид НЕНОРМАТИВНЫЕ ИСТОРИИ Великой войны, каким-то чудом доживший История первая до торжества коммунизма, настраивали «стол»: банку с чистой водой, комок слип- Все повторяется, все-все-все. Уже давно шихся конфет – «подушечек», ломоть хле- сказала Ахматова: «а так как мне бумаги не ба и два граненых, - но! - рядышком, сияя хватило, я на твоих пишу черновиках», уже сквозь узловатую ячею нитяной авоськи, брал эти строки эпиграфом Галич, уже дав- кидая светлые зайчики на мир, радостно но нет ни той, ни другого, и стыдно быть круглилось пузатое и блескучее чудо - де- эпигоном, только вот, в самом деле, бума- сяток флаконов «тройного». ги чистой нет, - одни черновики, да еще по два-три раза использованные, а беспокоить Вожделение было столь велико, что мы людей - рано и стыдно: почему они должны утратили чувство времени и опасности, решать мои проблемы; но нет чистой бума- и тем неожиданней был гром, грянувший ги - только черновики. На одной стороне при ясном небе. «Скоты безрогие! - проро- - Ирина Гончарук, на обратной - Лингвин- котал он, - стаканчики пьем?!» Пот высту- зон. И нет никакой уверенности, что ска- пил на наших лицах. Надвигалась Серуха. жешь что-то достойное их. А хочется. Облепленный мокрой тиной, с безопас- Ассоциации, реминисценции... - класси- ного расстояния, я мог видеть, как дород- ки довлеют. Сомнения есть, но и наглости ная супружница старика сгребла авоську с хватает говорить то, что хочется, и так, как нашим радостным чудом и, медленно вы- хочется. Тем более, что я не зарабатываю нув один флакон, тюкнула его о камень. на этом, скорее - долги отдаю. До беско- нечности. «Опомнись!»- поросячий визг Фигури- ста завяз в тальниках. Рука методически А история, которую так заторопился я опускалась, в ответ сочно хрупало. вам поведать, простая и сложная, и очень романтическая. Ну вот все у меня - просто И тогда старый человек, инвалид, бое- и непросто, все ненормативно. Как в жиз- вой офицер, заламывая руки в безысход- ни. ном горе и отчаянии, завопил, адресуясь к небу: Я возвращался утром седьмого марта от друзей из общаги, в которой мне после - Люди-и! Вы посмотрите, что эта овеч- сезона не досталось койкоместа. Контора ка делает!.. арендовала мне и еще одному молодому специалисту времянку на Ушаковке. Там Я шел домой огородами, свежее дерьмо и перезимовали мы. В условиях выжива- жулькало под ногами, земля поднималась ния. Выжили. Но в ту несчастную ночь с на дыбы и хлестко била меня по лбу. Вся шестого на седьмое времянка сгорела. По моя мудрость испарилась на берегу речки. счастью, не с Володей. В трусах и майке, Меня ждала Танька - ее необходимо было полузадохнувшнйся, успел он выскочить трахать. Меня ждала горькая - ее невоз- из огня и дыма. Поджаренный, отхаркива- можно было не пить. Ждали никчемные ющий угар, сидел он рядом с хозяином и книги, которые вполне можно было и не хозяйкой этого подворья. Хозяйка ревела. читать. Хозяин матерился. Из репродуктора не- слось задушевное: «как же это все, ну как Это было мое будущее, но оно мне не же это все-е мы не сберегли с тобой?» Я нравилось. 340

«Истоки», «Шклинда» и другие расхохотался. Хозяйка испугалась, что у жить рядом, вместе, и не разговаривать, меня с горя поехала крыша. Ошиблась она: по-моему - извращенство. По- володино- настроение у меня поднялось. «Не благо- му - тоже. И в один из мрачных вечеров он даря, а наперекор!» Тогда я этого еще не поведал мне, что познакомился и пытается знал, но уже нутром чуял. наладить близкие отношения с «девицей». Само слово меня покоробило - шли какие- Ни крова, ни документов, ни денег, ни то отголоски, ассоциации, реминисценции одежды. А ведь в этот день Володя и его из XIX века – «девица», «девушка» - кто: подруга собирались идти на гастрольное горничная, кухарка, проститутка? Плохо выступление Александра Градского, круто знал я этимологию - все было правильно: взмывшего в те поры вверх, и останков ан- девица оказалась соваристократкой. Элита. самбля «Цветы». И, как честный человек, А Вовка - крестьянский сын, человек, де- Володя должен был предупредить, что ме- лающий самого себя, нтээровец в первом роприятие не состоится. Надо было идти поколении, студент-заочник. звонить. Но не в трусах же и майке, в на- чале марта в Иркутске? Мы скинулись: я Как у них начиналось и разворачива- отдал куртку и пиджак, хозяин одолжил лось, он мне не докладывал, а я не любо- хромовые сапоги со своих ног и запасные пытствовал. Шла политика невмешатель- галифе, и Володя пошел звонить. ства. Ассоциации, реминисценции... Все по- В декабре, в субботу, в выходной день, вторяется, все-все-все. И повторился Во- когда мы тряслись в ненагопляемой вре- лодя, объясняясь по телефону по класси- мянке от холода и ненужности своей, ска- ческой схеме всеизвестной песенки «Все зал он мне: хорошо, прекрасная маркиза...» - Василий, отправляюсь я сегодня в го- А началось все это поздней осенью, род. На свидание с девицей. Она желает когда мы только встретились с Володей в познакомить меня со своими родителями. той времянке. Чужаками были оба в этом городе, чужими были и друг другу. Холод, Он принарядился, я пожелал ему успе- бедность и одиночество делали нас очень ха, и он уехал. Я остался зимовать. осторожными в отношении друг друга. Но Прошло всею два часа, и Володя по- явился снова. Не раздеваясь, прошел к сто- лу, брякнул об него бутылкой водки и, вы- матерясь, попросил: - Васька, давай вмажем! - А с какой радости или перепугу? - по- интересовался я. - А пошли они!.. Представляешь: встре- тились мы с девицей, ведет она меня на Пятую Армию, приводит в квартиру: ков- ры на стенах, на полу, хрусталь, рояль, люстры, картины, полировка... Куда сту- пить - не знаю. И усаживают меня за па- радный стол, ставят хрустальный графин, запотевший, наливают ма-а-аленькие, ну, по пятнадцать капель! рюмочки, а? Да я ж мужик! Мне ж выпить надо!.. Убежал. И пошли они со своей сервировкой! Давай, Васька, выпьем! Не в те ворота я попал, за фиг лезть в калашный ряд с суконным ры- лом!.. Хлеб у нас остался? 341

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет - Есть, и даже маргарин есть - я в мага- Она выручала, она спасала того Воло- зин сходил. дю, которого разглядела и узнала, в кото- рого влюбилась по уши, как влюблялись Мы выпили. Володя возмущался. Я от- декабристки, как сейчас давно не любит. малчивался... Завидую. Но страшно рафинированную Риту, че- Все время донимают меня ассоциации и ловека сразу с тремя средними и одним реминисценции. Мелодии и слова звучат. верхним образованиями, задел чем-то гру- Вот, например, очень шкодная и. в свое бый мужик Вова. Может, опять-таки, что время, популярная песенка: «в одной стра- «не благодаря, а наперекор?» не принцесса полюбила не принца а про- стого пастуха...». Там, правда, страх побе- С подростков ритиных ейная мама стро- дил любовь... Тем не менее, надо излагать ила ей жизнь, делала карьеру, судьбу… сюжет. Элитные женихи сменялись, как часовые. Сытые, лощеные, воспитанные, умные, Итак, когда Володя очень не понравился образованные. Нельзя питаться одними ритиной маме, когда он стал погорельцем, пирожными - дайте человеку, если он - че- когда узнала она, что у этого грубого му- ловек, кусочек черного хлеба. Володя был жика за душой - ни копья, да еще перспек- для Риты черным хлебом. А стал небом. тива, закончив институт, стать лесничим, а Рита собирается жить с ним в тайге без Они встречались. Как школьники - на рояля и ватерклозета... скамейках, бульварах, в сквериках, бегали в катушку согреваться. А мама в это вре- Там такое началось!.. В один из выход- мя строила им козни: искала Рите новую ных дней, уже летом, говорит девице ма- службу подальше от Вовы (Рита работала маша: в той же Конторе, что и мы) и новых кан- дидатов в женихи. Если Володя и Рита до- - Знаешь, доченька, мы с папой взяли говаривались о свидании, и он предвари- два билета на субботу в филармонию, но тельно звонил на элитную квартиру, мама папа очень занят, а я без него идти не хочу. регулярно, как кукушка из часов, отвечала: Спасибо, Юрочка выручил: согласился от- «Риты нет дома». В очередной раз, будучи менить свои планы и сходить с тобой, что- в подпитии, Володя позвонил. На этот раз бы билеты не пропали. мама сказала правду: Риты не было дома. Но, «единожды солгавши, кто тебе пове- - Знаешь, мама, - отвечает доченька, - у рит?» Володя не поверил и, будучи неправ, меня на субботу несколько иные планы: обложил маман матом и высказал свое о мы с Володей идем регистрировать свой ней мнение. Разразился скандал. Маман брак... встала на дыбы. Володя уже стоял на ды- бах. Но н Рита встала на дыбы. Долго рассказывать. Сначала маме было худо. Потом были увещевания. Потом была При чем тут логика, ведь абсолютно не свадьба. Все честь по чести. при чем, ведь все последующее - сказка о золушке, вывернутая наизнанку. В то утро, Молодые и это выдержали. Папа пода- когда мы стали погорельцами. Рига яви- рил молодым свою квартиру-кабинет. И я лась к нам с авоськой одежды для Вовы, там был. Мед-пиво пил. По усам текло, а в с карманными на такси и отвезла его (а за- рот не попало. одно и меня) на квартиру-кабинет облпро- фбога папы куда-то в Юбилейный, избавив Ассоциации, реминисценции... Увы! от житейских хлопот-забот на ближайшие Но все повторяется, все-все-все. Не так дни. давно почти аналогичная история произо- шла в нашем городе. 342

«Истоки», «Шклинда» и другие История вторая года назад с молодой женой. И, поскольку В леспромхозовском поселке - три де- ей работы в леспромхозе не нашлось, а его сятка изб, сохранившихся после коллек- работа связана была, в основном, с одними тивизации, укрупнения и разукрупнения неприятностями для коренных жителей, ни колхозов. Рядом с ними, но мимо них - три дружбы, ни близкого знакомства ни с кем длинных стройных улицы новехоньких до- они не завели. мов на две квартиры - леспромхозовские. В избах - бабки, старушки, старушонки, из- Служба, честно говоря, не тяготила, редка - старики с молодыми: война, колхо- хотя, время от времени, приходилось мо- зы, кукуруза... В леспромхозовских домах, таться по ближайшим лесозаготовитель- в основном. - молодежь. На центральной ным участкам, разбирая ссоры тети Мани улице, на отрезке, расширенном под пло- с бабой Глашей из-за потравленного поро- щадь, - гипсовый бюст вождя, рядом - обе- сенком огорода. А позади был областной лиск павшим в Великую Отечественную. и студенческий город, пять лег пестрой Их окружают клуб, магазин, контора, сто- и весело-безалаберной жизни в нем, на- ловка, поссовет. В поссовете есть комна- дежды своими способностями и службой тушка участкового. Рядом с ней - и вовсе хоть чуть-чуть да улучшить этот мир, для комнатешка, запроектированная как бы- веселья малооборудованный. Мир что-то товка, но, для нужд населения, переделан- не улучшался, работа радости не достав- ная в КПЗ. Над поссоветом - вылинявший ляла, жена скучала и придумывала кон- под солнцем, дождями и снегами флаг, со- фликты из-за таких мелочей, на которые и ревнующийся в росте с антенной, похожей внимания-то обращать не стоило. на крест, с которого уже успели снять Хри- ста. Все. Лениво порешав кроссворды и ребусы Работа в леспромхозе... тяжелая работа. очередного субботнего выпуска «Лесной Но другой нет. Но есть клуб, есть в домах промышленности», похлебав крепкого телевизоры, и почту раз в неделю достав- чаю, дабы в сон не клонило раньше вре- ляют довольно регулярно. И до райцентра, мени, сидел за столом в своей комнатуш- хоть и по плохонькой дороге, по сибирским ке участковый и нехотя думал о том, что мерка не так уж далеко - полтораста верст. жизнь проходит. И проходит мимо. Что Можно добраться, особенно после того, юношеские грезы обманчивы, что и прав- как перешли на пятидневку. да: с милой рай и в шалаше, но если ша- Развлечений этих, особенно молодым, лаш начинает милой быть немилым, или явно не хватает. Ну, когда не хватает теле- рай в нем немилой делает милую, то кто- видения, кино, даже жалкой пародии на то где-то крупно ошибается. То ли бог, то дискотеки, остается водка или самогон с ли милая, то ли, скорей всего, милый. И, коллективным или индивидуальным их по- хотя до сих пор, даже в этих безрадостных треблением - это уж в зависимости от склон- леспромхозовских условиях их любовь и ностей или характера их потребителей. совместная жизнь не рушатся, все же дают Поэтому участковому и работа достает- заметные трещины и, похоже, под мелки- ся, в основном, редкая и связанная имен- ми, но чувствительными ударами житей- но хвостом этого самого зеленого змия. скими, скорее рухнет любовь. Продержит- Красть - не крадут личной собственности, ся, может быть, чуть дольше семья. И опять а ежели государственную, то в столь сме- лейтенант взялся за голову ладонями, но хотворных размерах, что и кражей-то ее по тем не менее в нее влезла мысль: лучше закону не назовешь. потерять семью, чем любовь. Он многого Выпускник юридическою, лейтенант не знал, этот самый лейтенант, хотя успел Константинов приехал в этот поселок пол- поработать, послужить в армии, закончить институт и жениться. Он не знал, что с го- дами, верстами, неустройствами, буднями 343

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет и бедами линяет и уходит любовь. Не знал, Константинов крепко потер виски и что любви нужны комфорт и роскошь. Как веки, поводил плечами под жесткими еще не знала этого и его молодая жена. Ибо погонами, встал, прошелся к решетке, за никогда не имели они ни того, ни другого. которой сидела, не спала арестованная. А по молодости своей и социальному вос- Вскинула на него почти черные под ту- питанию винили в первую очередь себя, то склой лампочкой глазищи. Отвернулась. есть, половинку свою. А так ему верилось, что именно половинку свою обрел он, что Лейтенант вернулся за свой стол. «Загу- он и она настолько дополняют друг друга, била деваха себя. Дадут ей, в лучшем слу- насколько не хватало им до того, как они чае, десятку, и, если дотянет до конца сро- встретились. ка, выйдет старухой. Пьющей, курящей, может, наркоманкой, лесбиянкой уж точно. Ночь, ночь, ночь. Особенно поздней Сделает ее такой зона. Ну, изменил мужик, осенью, ох, как длинна она, как бесприют- ну, плюнула бы да ушла, благо, - детей нет. на и как нескончаема. Обычная тягомотина Такую-то любой в жены рад был бы... Не дежурства, когда даже взятая с собой книга стерпела... Стоп, плюнула бы... А мне до- перестает быть книгой и становится снача- велись?..» Он даже зажмурился и замотал ла набором фраз, а потом и букв. нестерпимо заболевшей вдруг головой: представилось, как приходит он домой, а Лейтенант уже задремал, когда его раз- там... «Не знаю, не знаю! Не знаю, что б будили. С соседнего ЛЗУ привезли моло- я делал, и все тут! Да, легко за других рас- дую женщину. Девушку даже, с первого суждать!..» взгляда. Да и было-то ей всего двадцать лет, и виду-то она была нездешнего, хотя имен- Лейтенант, чтобы прогнать видения и но здесь родилась и выросла: светлорусая, мысли, подогрел чайник на плитке, нама- с серыми, отливающими голубизной, гла- зал маслом изрядный ломоть хлеба, чуть зами, высокорослая, но тонкая и стройная. не полбанки сгущенки влил в кружку с И. как ни трудно было поверить лейтенан- крепким чаем, отнес все это арестантке: ту, но именно она, вот эта сероглазая, два часа назад насмерть зарубила топором сво- - Вот, возьмите, поешьте. его мужа, а вместе с ним и его любовницу, Та покорно взяла, поставила на краешек застав их, когда вернулась в поселок с ле- нар, снова села, зябко обхватив руками сосеки в баню сходить да постирать. плечи. - Да вы поешьте. Ну что ж, лейтенант, принимай под Молчание. свою ответственность два трупа да убийцу. Лейтенант виновато побрел за свой Езжай, на ночь глядя, составляй протокол, стол, к лампочке, выкурил сигарету. Жа- а до того убийцу-то - в КПЗ. За решетку. лость к этой светловолосой, жалость к Закон есть закон. себе почему-то смешались вот с чувством вины. Перед кем? За что? Непонятно. Но Осенняя ночь, а особенно сибирская оно было. ночь - из безрадостных. Долгая она и тяж- Видимо, на какие-то мгновенья он за- кая. Аборигенам в ушах (вы поспрашивай- дремал, потому что привиделось ему, что те их вежливо да ласково) до сих пор: эта светловолосая стоит перед ним, осто- рожно гладит по голове и шепчет: «На- - Как дело измены, как совесть тирана чальник!..» и боль от звука ее шепота рвет осенняя ночка темна... ему сердце. - Начальник, а начальник! И сидит под бессонной лампочкой лей- Он сильно вздрогнул, открыл глаза, еще тенант. Устал он, устал от житья-бытья сво- не стряхнув сонную одурь, еще не сообра- его, да и просто домой ему хочется, устал жая: где он, кто он, где сон, где явь? он, а дома - теплая постель, жена теплая, а тут сиди, жди утра, утром жди машину из района - отправлять убивицу в СИЗО. 344

«Истоки», «Шклинда» и другие - Начальник, а начальник!.. щина, тоже совсем одетая, сидела на нарах, А откуда у этой молодой совсем женщи- так же, как и в начале ночи, только руки ее ны в лексиконе взялось это униженно-по- сейчас спокойно лежали на коленях. Спо- чтительное и в то же время насмешливое койно и грустно улыбаясь, взглянула она на обращение? Видать, от вольной сибирской него, и он понял, что ничего не надо, нельзя жизни, от вольного или невольного обще- сейчас говорить. На полу, в луже стылого ния с бывшим «контингентом» и расконво- чая, лежали кружка и хлеб. Он машиналь- ированными, которых до сих пор немало но подобрал их, вышел, запер камеру. Все по Сибири. так же спокойно, с улыбкой, она наблюдала Да, это наяву. Она зовет его. Подтянув- за ним. И он обреченно догадался, что это шись, прошел к решетке. Хотел сказать была и будет самая счастливая ночь в его официальное «слушаю вас» и не успел. жизни. Сумасшедшая, горькая и счастли- Женщина, стоя у решетки, распахнула вая. пальто, в котором была все время: под ним ничего не оказалось. Вернее, прочей одеж- И правда, много после было в его жизни ды не оказалось, а оказалось молодое горя- радостных и счастливых дней и ночей. Но чее тело с торчащими навстречу ему гру- таких, самозабвенно-полных, - ни с кем, дями, тонкой талией и плоским животом, никогда. Может, потому, выкарабкиваясь с длинными ногами. Лейтенант не успел из второго инфаркта, подполковник Кон- отвести глаза - шепот опалил его с ног до стантинов ясно и остро вспомнил ту ночь головы: и явственно услышал это бесконечно-жен- - Начальник, родненький, возьми меня! ственное: Пожалей! Не вернусь я оттуда! Началь- ник!.. - Только ты люби меня... хоть немножеч- Голова кружилась и горела. Смутно пом- ко люби!.. ня, что этого делать никак нельзя, он отпер дверцу и шагнул, нет, внесло его, в камеру. 345 Пальто полетело на пол, и нагое женское тело прижалось к нему, прилепилось, дро- жащее и горячее... Сколько раз бешено барабанило и за- мирало сердце, сколько раз до обморока кружилась голова, сколько было взлетов и провалов в бездну, не запомнил он. Оста- лись в памяти ощущение полета да ее не- закрывающиеся огромные глаза, да шепот: - Только ты люби меня сейчас, хоть не- множечко люби!.. - И, совсем уже под утро: - Ты не вини меня, и себя не виновать. Те- перь, сколь мне ни осталось, помнить буду, как разок была счастливая, тебя помнить буду... добром... Рано утром оторвал их друг от дру- га только телефонный звонок. Лейтенант вскочил, сгреб в охапку форму и сапоги, кинулся к столу, на котором надрывался телефон. Звонили из райцентра: машина вышла. Прошел к незапертой камере. Жен-

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет Василий шевельнули хлебный дух. КОСТРОМИН Каждый крякнул для порядку, Атаман рванул трехрядку: с притолоки - снежный пух. СКАЗКА НА ВЕЧЕР И - присыпал эту ноту. Тишина и смех не нужен. И ногой легонько топнул, На дворе безлюдье. Стужа. словно ветром всех спихнул – Печь стреляет, как сверчок. завертелись в переплясе: На столе стоит копилка. - Голытьба, хозяйке - праздник, С простоквашею бутылка. аж четыре на одну... И подсвешник со свечой. ...и-и-эх-да! Но вот случай бросил кости: кумовья, четыре гостя, Каждый к музыке пришелся. сизы соколы, орлы... Самый тихий разошелся – - Здравствуй, ягодка! Хозяйка, печку сдвинул крепким лбом. с печек-лавочек слезай-ка, Искры на трубы взлетели. ставь закуску на столы! С неба звезды поглядели: во гуляют - дым столбом! Расцвела, помолодела. Тише. Тише. Смех не нужен. А кому какое дело – На дворе крепчает стужа. разве хочется стареть? Гладит бороду Мороз – Женки - даже в три обхвата – со снежинкой грановитой, красотой зело богаты, вьюн-поземкою завита. если толком посмотреть... (Ох, не прост дедок... Не про-ост.) Развернулись постепенно. Все забылись. Замолчали. Первый-тo, хоть и степенно, Атаман стоял печален. но, волнуясь, говорит На герань окна глядел. (Жмет хозяйка жарким боком. В перезвоне вилок, рюмок Под ее лукавым оком появился слог угрюмый щечка яблочком горит...): и цигаркою истлел... - Воля, сладкая отрава, Сны нам снились непростые. прежде чем шагнуть направо – Город. Горницы пустые. ты налево посмотри. В них никто не заходил. Всех сторон - на три дороги. Домовой, забившись в угол, Чьи высокие пороги в колыбель котомкой стукал переступит каждый-три? и гнусавое бубнил... Кто с веселою сноровкой ...берестяные иголки. всю пройдет - легко и ловко – - Что ж вы делаете, волки?! жизнь, чтоб памятной была? Не добром сюда привел? Кто - кулак в кулак - сойдется, Пили. Ели. Веселились. насмерть пальцами вплетется Слезы горькие пролились – в лиходейские дела?.. цветик аленький зацвел... Замолчал. Сверкнул глазами. Гости выпили. Усами 346

«Истоки», «Шклинда» и другие Серж НАСТНИКОВ Ты не плачь. Не надо, мама. Беглые - народ упрямый, ОДИН ДЕНЬ ИЗ с караваном небольшим: «ХРОНИКИ ВРЕМЕН ВАСИЛИЯ суд за круглое колечко, серьги, камушки, сердечко... КАРЛОВИЧА» и - отреза крепдешин! Утро Скажешь каждому: «Ермошка, растяни-к свою гармошку, ...Пьяные вожди звали на баррикады. словно рыбину поймал!» Призывали к действию и умирали от цир- И ответит самый тертый: роза. Хвастались шрамами от вилок, полу- - Не до сна... Да ну Вас к черту! ченных на фуршетах и презентациях. Не- Я аж вилку поломал! которые уходили к мамам или в туалет и незаметно исчезали, оставшиеся - пили, - Ну, хозяюшка, взгляни-ка безбожно и безнадежно. Партия люби- на всех нас. Под божьим ликом телей пива просто подохла, не выдержав злую рюмочку пригубь. конкуренции. Ямщики загнали лошадей У тебя святое право: и, увидев, что уже некого больше любить, прогони - коль не по нраву, ушли в партизаны. Вожди нагло смотрели а по нраву - приголубь! в глаза сочувствующим и говорили: «Ну, а чо?» - и ломали на закуску сухари мозоли- Атамана кто не любит? стыми руками. «Это вам не призрак ком- Кто товарища погубит мунизма, а беспризорное счастье бродит раньше севера - седых? по свету,» - тихонечко и многозначительно Всё мы можем. Всё умеем. говорили они своим приверженцам. «Да Семь палат ума имеем. ладно, все нормально!» - говорили в ответ Руки - пара золотых... массы и просили: «Только не бейте нас, пожалуйста!»«Нет, с таким языком жить И поехало. Поплыли нельзя!» - говорили вожди и уводили мас- золотые «жили-были» ... сы на расстрел. Все смеялись и стриглись Смелость. Зарево знамен. налысо, пока карандаш не кончился. В та- Если сгинуть, то за правду. бачном дыму веселился топор в руках у Год за два. Сестру за брата... начальника канцелярии. «Лучший вид на Степь не вытоптать конем. этот город - из пикирующего бомбардиров- щика!» - вопил он, и одновременно нали- Смерть останется. А тайна вал из самовара русскую водку. не останется. Светает. Тает золотом-свеча. - Емкостей не хватает, разбирайте пай- Спите, гости дорогие. ки, господа! Будут случаи другие... Придорожная парча. Вожди алкогольно-хронически не пони- мали друг друга. ...дорогая Вероника, а зимою земляника, - Нафиг нам рестораны, идем в котель- и печаль твоя сладка... ную! (Дорогая, смех не нужен. На дворе утихла стужа - А девушки? и завьюжило слегка.) - А девушки потом! - А бабушки? 347

Литературная жизнь города Братска в последней четверти ХХ века по страницам городских газет - А бабушки - в очередь! водку наливался крепкий чай, кто-то без- - Только без комплексов, не хватает бу- возмездно колол старухам дрова. Васька, маги - пишите на полотенцах! свинья такой, целовался с питбультерьера- - А о чем вы говорите, сэр? ми. - А, кстати, не переоцениваем ли мы друг друга? -«А ты где?» - спросили вдруг. Я огля- - А почему бы и нет? делся. Вожди заблудились в серьезных джун- - Да здесь я, здесь! В русском поле, свя- глях и, как препарируемые лягушки, ле- зан с тобою! гонько вздрагивали, лаская лесбиянок на мраморных подоконниках. Все решили пе- - И ни поля, ни моря со мною не срав- рейти в спальню, а кое-кто уже вытаскивал нятся! из-за пазухи револьвер и демонстративно крутил барабан. В небе загорелась моя звезда. Все замол- чали и, как голодные волки, вдруг дружно - Ты пой или тупой! завыли. Сердечко застонало и задрожало, - Дайте мне гитару! как осенний лист. - Никаких женщин! - Я - начальник штаба и, тем более, я - Поехали ко мне, будем спать на капи- уже уволен! танских шинелях! - А долго я могилку искал! - Перестань! - Да что мы, не актеры, что ли, поплачем - Да хорошая песня! друг другу в голубые глаза! Тут вспомнили о шотландских волын- - Слушайте, я даже жалею, что не по- ках и стали играть на них русские сенти- пался вам лет восемь назад! ментальные романсы: что-то о помятых, дурацких девушках, гуляющих ночью не - Господа, только без акцентов! знаю где. Шмыгая носом, спрашивали: - Это лапша, господа! - Это на Чукотке - лапша, а у нас - мука, - Где гады? скатанная в веревки. Гадов не было, и даже римские бродя- - Чукчей допрашивать через переводчи- чие собаки и дырявые, рваные башмаки не ка, если не скажет,- расстрелять, однознач- помнили о них. но! Гитара слегка не строила, но под пья- - А поедем ко мне, в глухую, неведомую ную лавочку все катило, как морская вол- тайгу... на по пустынному пляжу в желтом тумане, - Лучше молчи, молчи по-хорошему! где забытые чемоданы растерянно озира- - Ну, ничего не скажи! лись по сторонам, а капитанам снились ко- - Абсолютно никаких приводов! Поеха- рабли, а кораблям - четыре океана, а океа- ли ко мне, комплект каши есть, и паровоз нам - женщины земли, тревожащие сонных пыхтит! капитанов. Вожди сидели, нахмурившись, как тучи - Ой-ей-ей! - наконец-то нашелся ак- за пыльным окном. корд, который нужен. - А ты кто такой, в конце концов? - Любимая, больно! - Не знаю, как это по-русски, сукин сын, - Не надо, Вася! начальник штаба, уволенный по собствен- В гречневую кашу крошился чеснок, в ному желанию! - Ну вот, начинается плач гитары! 348 - Пойдемте лучше на баррикады! - Нет, на баррикады надо было раньше!