Liberty 21

Либерти. Литературный альманах современных авторов (русский-немецкий-английский-иврит). Выпущено под патронажем Международной гильдии писателей International Guild of Writers Internationale Schriftstellergilde www.ingild.com Германия: stella 2022; 312 стр. Все права защищены. Редактор-составитель: Л. Баумгартен. © Дизайн: В. Цветков. Переводчики: А. Мушенкова. Ю. Тютявина-Каштанова. И. Городисская. © Verlag „STELLA“ Bundesstr. 52 72379 Hechingen Deutschland www.stella-verlag.com [email protected] Tel. +49 (0) 1743840306 ISBN 978-3-95772-287-4



От редактора Когда задумывалась эта книга – мы мечтали об одной из разновидностей свободы; теперь, когда она готова, – выясня- ется, что понятие «свобода» всего лишь за полгода подготов- ки издания приобрело иной окрас. Мечты о свободе передви- жения, о встречах с друзьями, волею судеб разбросанными по городам и странам, об устранении масок и цензуры – смени- лись желанием свободы от агрессии и оккупации, от эконо- мических оков, а также желанием Души взлететь под облака, к голубезным далям, где чистый воздух и отсутствует страх. сего- дняшний человек шарик, который на привязи! Рвётся-рвётся, да только… потуги его в большинстве случаев бесплодны. И поныне человек не свободен – в том числе открыто изъ- ясняться, всё чаще говорит намёками – кабы не так поняли, да принадлежности. Что ни день, то новые ограничения или же санкции; кто послабее – сдаются. Страх заполоняет собой мир, а Душа в противовес ищет выход, рвётся наружу, выис- кивает возможности для творческой самореализации. Санкции против России и русскости в частности – ныне как приговор за инакомыслие. Глава Минкульта Польши от- крыто заявляет: «Российская культура должна исчезнуть из общественного пространства. Сейчас не время для россий- ского балета, не сезон для Чехова и даже Пушкина». с русскоязычными авторами. А список куль- турных репрессий ширится да множится. Бойкот россиянам объявляет Берлинский кинофестиваль. Голливуд

политика. И неважно как и чем покарать. Важно хоть как-то. завести? Не появится ли в мире новое понятие – что- то вроде «культуры массового поражения»? Не вспомнят ли практику сожжения неугодных книг?.. 2022 года в Бундестаге избран уполномоченный по правам русских в ФРГ, член партии «Альтернатива для Германии» – Евгений Шмидт. Мера вынужденная и актуальная. Необхо- димость возникла в связи с всплеском проявлений дискрими- нации не только в отношении русских и выходцев из России, но и вообще всех представителей русскоязычной поздних пе- реселенцев. «В современном обществе, – говорит Шмидт, – недопус- тим экспорт русофобии и разжигание ненависти по нацио- нальному признаку или культурной принадлежности». , председатель нового НКО по борьбе с дискриминацией рус- - нормой в нашей стране». Вот и мы за мир во всём мире и дружбу народов, без зла и насилия!





Ирина Яворовская *** Золотые деревья за оконным стеклом поражают убранством воистину царским, и дождинки летят, и зовёт окоём, и душа молодеет, ловя эти краски. Золотые деревья – осенний наряд, ничего благородней нигде не бывает, и дождинки, сияя, за вагоном летят, и плывут облака лебединою стаей. Как природа добра, как врачует она и снимает покровы с усталого взора. Это было сегодня, и было вчера, это будет и завтра. И слава повторам! Ах, как хочется жить и поверить опять, что коснусь ещё я этой сказки душою, и по тропке пойду, чтоб росток отыскать, продлевающий миги тепла и покоя… 8

Либерти: Ирина Яворовская Главное Где-то небо раскололось, только трещин не найдёшь, но упорно сыплет морось, или льёт настырный дождь. Всё промокло и раскисло, серый цвет весь мир застил, туча пологом нависла – даже ей ноябрь не мил. Ну и ладно. Завтра будет солнце заново сиять, полусонный дом разбудит и поманит погулять. По аллеям опустевшим как бывало побродить, вспомнить прелесть красок внешних, мыслям новый путь открыть. Не грусти. Вся жизнь – в полоску: нынче – этак, завтра – так, и порой совсем не броска, но немало в ней и благ. Улыбайся. Верь в рассветы драгоценной новизны, в песни, что ещё не спеты, в дни, что радости полны. Это главное, наверно, потому что жизнь дана, чтоб любить её безмерно, и она всего одна… 9

Либерти: Ирина Яворовская *** В Трептов-парке на дорожках узких пламенеет палая листва, и тоскуют две березки русских, слушая нерусские слова. Их сюда, к парнишке молодому, привезли, чтоб дух родных лесов согревал его, когда по дому он грустит под песни облаков. Облака летят, не уставая, в те края, где он когда-то рос, чтоб от смерти девочку спасая, над Землей подняться в полный рост. И теперь высокий и красивый с драгоценной ношей и мечом, вечно верный Родине, России, пост он не оставит нипочём. Над Берлином осень догорает, блещут капли рос и взгляды звёзд. Малыши немецкие играют у российских солнечных берёз... 10

Либерти: Ирина Яворовская Симбиоз (триптих) Я пришла тебя согреть и обнять как можно крепче, разлучает только смерть, а любовь хранит и лечит. Я пришла тебе сказать: – Береги меня истово, потому что благодать я излить всегда готова. Я пришла тебя простить, но и ты прости сердечно, даже если далью Млечной нам с тобою не ходить. Но зато всегда вдвоём, но зато нужны друг другу. Значит, мы и зной, и вьюгу в лад с судьбой переживём. 11

Либерти: Ирина Яворовская *** Мы иногда разим невольно друг друга гневными словами, недопоняв и недослышав и что-то недорассчитав, а после маемся от боли и Божьего упрёка свыше, открыв внезапно, что неважно кто прав из нас, а кто не прав. Куда важней совсем другое: прийти, обнять, забыть печали и вновь в родных глазах увидеть тот сокровенный огонёк, который всюду помогает и светит сквозь любые дали, и никогда не угасает в переплетениях дорог. 12

Либерти: Ирина Яворовская *** Незаметно, неприметно и без всякого напряга ты пробрался в моё сердце, сделав вотчиной его. И от этого «вторженья» никуда теперь не деться, и поделать с этим просто невозможно ничего. Слышишь ты меня в пол-уха, видишь ты меня в пол-взгляда, но само моё дыханье для тебя равно судьбе, потому что покорила я тебя давно и сразу, и довериться могу я в этой жизни лишь тебе. Пусть мы разные с тобою, и ни в чём порой не схожи, мы – одно по воле Бога и в запальчивости гроз. И, конечно, по-другому, по-иному быть не может, и вернее всех союзов наш крепчайший симбиоз. 13

Елена Кёрн Белка на шухере звенели колокола. Перед глазами мелькали яркие . И первое, что я увидел, был поднос. Жажда сами потянулись к ней. Но как только они попали в поле зре- ния, меня обуял ужас. Вместо рук я увидел волосатые лапы бело-желтого цвета. Мой крик вырвался наружу. Неожидан- но сверху раздался скрипучий бас. – Что орешь, как будто тебя ошпарили? меня огромную белку. Одной лапой она держала поднос, а другой курила сигарету. Я в ужасе отскочил в сторону. Ужас поглотил меня. Где я?.. Со вчерашнего вечера я помнил толь- ко то, что пришёл на День рождения Игоря в кафе. Дальше память была стерта, как будто я встретил «людей в черном». Белка поставила поднос на столик рядом и сделала шаг сле- дом за мной. – Ты, что белены объелся? – вырвался скрипучий бас из белки. Мысли в моей голове прыгали как бешеные. Я развернул- ся, , которая стояла сзади. Занеся её над головой, я развернул- ся мозг отказывался в это верить, и я с криком бросился на про- тивника. – Да он рехнулся! – Белка увернулась от удара лопатой, затушила сигарету, схватила поднос, на котором уже была еда, и выскочила за занавес. Недолго думая, я последовал за 14

Либерти: Елена Кёрн ней, желая прикончить. Оказавшись в ярком свете, на мгно- вение замер. Передо мной стояла белка с подносом. Она ска- зала: – Ужин подан! А дальше, за столом, сидели еще шесть белок. Их окружа- ли большие пушистые ели. Позади меня раздался оглуши- тельный смех. – А вот и наш последний полоумный братец Мирле. Отдай лопату Ирле и садись за стол, мы тебя заждались. лопату и ушла. Я сел на предложенное место. Память «Семь бельчат» наш театр еще не знал. «Кулисы» и «зал» лежали от смеха. Молчаливая дама в черном Молчаливая дама в черном сидела в очереди и наблюдала. , дрожь в коленях – всё присутствовало здесь. Ох, как долго она этого не видела. Начальство вызывало её крайне редко. В основном все рекомендации и поправки к её работе присыла- ли туда, где она находилась. Должно было случиться что-то необычное, чтобы она появилась здесь. Двери в конце кори- дора то открывались, запуская призрачные фигуры, то закры- вались, давая время обсудить жертву. И так всё время, когда бы она здесь не появилась, порядок был неизменный. Загорелось табло над дверью – так всегда вызывались и медленно направилась к двери. Глаза ее были скрыты, но очаровательная улыбка завораживала. Разговоры, шепотки, вспрыски смеха, тихие вздохи сразу , дама издала лёгкий вздох и скрылась за дверью. 15

Либерти: Елена Кёрн Кабинет начальника был так же неизменен, как и его при- ёмная. Повсюду были развешены или постелены белые ков- ры, мебель утопала в тумане, на самом светлом месте стоял огромный стол молочного цвета, за ним в белом кресле сидел сам Он. Но, как всегда, его интересовали больше события за спиной, чем тот, кто пришёл к нему на приём. Дама подошла к столу и присела на краешек кресла напро- тив. Откинув вуаль, она стала терпеливо ждать. Ждать при- шлось недолго. Неожиданно в пространстве кабинета раздал- ся голос, и начальник развернулся. Она впервые за всё время увидела его лицо. – Вы уволены, – произнёс мягкий, обволакивающий бари- тон. Дама, не ожидавшая такого поворота событий, оцепенела. глаза. А они выражали растерянность и гнев. – И что же теперь? – Она смотрела на начальство. – Вечная жизнь, милочка. – Начальник мягко улыбнулся. – Но как же... – Всё еще не придя в себя, возразила она. – Наверно, хватит «мариновать» этих людей за их ошибки. бровь. Дама открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла, увидев улыбку начальника. – Здесь какой-то подвох? – опять спросила дама. – Как вы можете так обо мне думать, милочка? – добро- душно хохотнул начальник. – Да, да, – рассеяно затараторила она. – Это не ваше ам- плуа. Вы не умеете шутить. – Вы слишком стали смотреть на всё поземному. При ва- шей работе это минус. Вам это не кажется? – Начальник по- смотрел на даму заинтересованно. Она, опустив глаза, не вольно пробормотала: 16

Либерти: Елена Кёрн – Да, пожил бы там внизу с ними сам бы оземлился. – Но тут же одернула себя, поскольку начальник опять хохотнул, наверно, услышав её бормотание. – Вы считаете, что такой эксперимент пойдёт мне на поль- зу? – он опять задал вопрос. – Я, э-э-э, не совсем понимаю, вас, – она озадаченно по- смотрела на него. – Какой же у вас медленный мыслительный процесс, ми- лочка, – вздохнул он. – Вы хотите сказать, что я дура? – возмутилась дама. – Я хотел сказать то, что сказал. А вот то, что вы сделали вывод сами, не закончив разговор, говорит само за себя. Дама от такой оценки густо покраснела. Она даже не по- дозревала, что её серая кожа может так краснеть. Да и вооб- ще она не подозревала, что может краснеть. Чего только не узнаешь на приёме у начальства. и посмотреть что там внизу? – Он кивнул на пол, ожидая её ответа. Решив, что разговор приобретает ироничное направление, дама ответила: . Например, полное неверие в ВАС. – В её глазах появились искорки иронии, когда она на него взглянула. – Что, действительно не верят? Удивительно. А как же все здесь? – У вас очень большой аппарат помощников. Порой ваши решения не успевают дойти или доходят видоизмененными «туда». – Глаза её уже открыто смеялись, когда она кивнула на пол. – Вы уверенны в этом? – Его голос звучал с нотками весе- лья. – Вполне. 17

Либерти: Елена Кёрн Тишина. Потом с легкой ноткой неуверенности: – Возможно. верно. Вам не кажется? – Какое решение? – дама с опаской в голосе тут же отреа- гировала. – Ну как же – на счёт увольнения. Вам явно нужен отдых. своими делами. Дама поперхнулась. – Что я должна? Заняться своими делами? – полностью сбитая с толку переспросила дама. И тут же продолжила, не дав ответить на предыдущие свои вопросы: – Но у меня нет своих дел. От волнения её сумочка выпала из рук. – Вот видите, милочка. Вы поглощены работой. У вас да- же нет своих дел. А ведь это неправильно. Каждый мой со- трудник должен иметь свои дела. Я, знаете, строго слежу за этим. – За чем? – тут же спросила дама и опять покраснела. – Чтобы у моих сотрудников были свои дела, – терпеливо объяснил начальник. Дама не нашлась что ответить ему на последнюю реплику и поэтому молча наблюдала что будет дальше. – Я вас поверг в замешательство, милочка? Она лишь кивнула. – Вот ведь занимательно, не правда ли? Саму Смерть по- вергли в замешательство, – и он расхохотался. «Происходит что-то невообразимое», – мелькнула в голо- ве мысль, пока слышался смех ее начальника. – Ну так и быть, вы меня переубедили, милочка, – отсме- явшись, сказал он. – Увольнение отменяется. 18

Либерти: Елена Кёрн Дама тут же воспряла духом, в ее глазах появился блеск. – Увольнения не будет. Я вас отправляю в отпуск, – поды- тожил он. – В отпуск?.. Нанесён был очередной удар, достигший цели мгновенно. – Пусть так и будет. Так, скажем, лет на сто, – начальник за- конный отпуск, занимайтесь своими делами. Начальник опять повернулся спиной к двери и принялся созерцать то, от чего его оторвала Смерть. бесшумно открылась и закрылась, как только она прошла. Приёмная кипела страстями. Дама в задумчивости остано- вилась. «ними», пока я буду здесь в отпуске? – и она посмотрела се- бе под ноги, но, не найдя ответа, тихо растворилась в тумане. 19

Татьяна Бадакова Письмо маме в 43-й год Снова декабрь… Сегодня, как и семьдесят шесть лет назад, наша степь , будто девушка на выданье, в предчувствии зимы. Но тогда… зима?! Тебе девятнадцать лет – так и есть, девушка на выда- нье: красива, статна, скромна, как подобает молодой кал- мычке. своего гардероба ты можешь найти приятную шёлко- вую косыночку и так красиво повязать на шее, словно видела такое в столичных журналах мод. Но всё это проделывает- ся тайком, вдали от глаз. Потому что тебе недосуг. Ты с детства живёшь у дяди, родителей своих не помнишь. На твоём попечении пятеро всегда на работе, а его жена больна. Так что какие наряды! находишь успокоение, можешь помолиться высокому здесь с распрекрасными горами, морями и лесами. И ты веришь, что встретится в родном краю твоя лю- бовь, у тебя родятся чудненькие детишки, которые будут забавно лепетать на калмыцком языке и бегать голопузыми в степи. Так ты видишь своё женское счастье. 20

Либерти: Татьяна Бадакова 28 декабря 1943 года! Раннее-раннее утро, оно всегда такое безмятежное, но хозяй- ству , как тревожно ведут себя животные. Корова, хорошо знающая твои руки, стала вырываться, собаки всего села одна за , выбежав из стойл, мчались в степь без оглядки. А гул всё нарастал… Он стал набатом, предвестником огромного горя, которое не могла тогда предположить эта черноглазая девушка, да и не только она. С приближением странного для небольшого степного села именно они – американские «Студебеккеры») тревога усили- валась. Уже в первых дворах раздавался плач проснувшихся де- тей, стоны и мольбы стариков и старух, причитания испуган- ных и ничего не понимающих женщин, жалобный, берущий за душу, рёв домашней скотины. И страшные, разрывающие воздух чеканные слова читаю- щего Указ Президиума Верховного Совета и Постановление СНК № 1432/425сс от 28 декабря 1943 года «О ликвидации Калмыцкой АССР…», «О выселении калмыков, проживаю- щих в Калмыцкой АССР», привели всех в замешательство. И даже после услышанного люди – в основном неграмот- ные старики, женщины и дети не могли поверить, как их лю- бимый вождь, дорогой товарищ Сталин, позволил издать та- кой указ. Нет! Это ошибка! Калмыки – буддисты по своей религии и по своему жиз- ненному убеждению – никогда не готовы к злым поступкам и умыслам. Вот и подумалось тогда всем, что вскоре всё вы- яснится и разрешится. 21

Либерти: Татьяна Бадакова Но… Грубые окрики и отнюдь не дружелюбное поведение сол- дат с оружием в руках, ограниченное время на сборы в нику- да, без объяснений, тревожная непонятная обстановка – все- лили ужас в людей. И вот тогда, вопреки судьбе, сжавшись в один огром- ный национальный кулак, собрав все силы и волю степ- няка, мой калмыцкий народ стоически продержался пол- ных тринадцать (13!) лет незаконной сибирской ссылки. Мама! декабрьское роковое утро… начать собирать какие-то попадающиеся на глаза вещи, де- тей и больную тётю. В столь молодом возрасте ты вынуж- дена была думать о сохранении жизней своих родных. Дядя, как и большинство мужчин в то время, в разгар войны, был на фронте. Сердце сжималось от страха и нагрянувшей беды. Пер- вые твои седины и морщины появились именно в тот день. девушку: потухший взгляд, серое лицо и напряжённая спина. Но ты даже и предположить не могла, что всё страш- ное произойдёт позже. И тогда же появятся вопросы без ответов: «За что?», «Почему?». А сейчас ты лихорадочно мечешься по дому, времени в обрез, два солдата с автоматами у двери. Проснулись малы- ши, они ещё не накормлены. Нужно уложить в мешки хотя бы какую-то одежду, еду, припасы. Мысли вразброс, всё ва- лится из рук. Ты пытаешься спросить у военных – куда вас повезут, надолго ли, но в ответ только брань. 22

Либерти: Татьяна Бадакова вас погрузят, в самый лютый декабрьский мороз ты поте- ряешь тётю, которая не выдержит такой муки. Когда тебя в дороге настигнет тиф и беспамятство, ты дальнейшей судьбе многие годы. Ты спустя лишь время узнаешь о своём ангеле-хранителе в лице одной прекрасной, доброй, тоже ставшей одинокой женщины, тёти Сюли. Это она не отдала тебя солдатам в одну из ежеутренних проверок на наличие умерших в вагоне, чтобы выбросить «труп» на каком-нибудь неизвестном по- лустанке длинной сибирской железной дороги. Таков портрет сталинизма – дорога в несколько тысяч ки- лометров, устланная трупами невинных людей! А сколько было таких – молодых и старых, детей и их ро- дителей-степняков, не выдержавших крепких сибирских мо- розов без подобающей одежды и обуви, непрекращающегося голода, тяжёлого рабского труда в годы невыносимой, нече- ловеческой депортации! Сухая статистика называет цифру, равную половине (ПО- ЛОВИНЕ!) численности всего нашего народа. глубоко внутри! Чем такое измерить?! Выросло уже три поколения калмыков, реабилитирован- ных, послессыльных, свободных. Но всё же мелькнёт мысль: «А вдруг?..», засвербит появившееся неведомо откуда чув- ство обиды и ущербности. Не хочу! Громко заявляю тем, кто жаждет возродить идеалы стали- низма: ОСТАНОВИТЕСЬ! Милая моя, в девятнадцать лет в один миг ставшая зре- лой женщиной, в девятнадцать лет валившая лес в холодной 23

Либерти: Татьяна Бадакова сибирской тайге, в девятнадцать лет потерявшая всех род- ных, сильная моя, любимая моя, СПАСИБО ЗА ЖИЗНЬ! Твоя дочь Татьяна, ещё в утробе ставшая «врагом народа», родившаяся в таёжном городе Ханты-Мансийске за три года до твоей реабилитации. Декабрь 2019 год. О чём мечтает степь… Летний полуденный зной начал понемногу спадать. суток и времени года. К вечеру она оживает – лёгкий, пока ещё хранящий тепло, ветерок уже приносит свежесть. Это сразу чувствует всё и звуки, которые невозможно было услышать в за- меревшей от жары степи. В сухой траве, жёлтой от палящего зноя, заметны выползшие откуда-то жуки-носороги, а вечные трудяги-муравьи спешат «на работу». И даже облака – в неподвижный полдень эти бесформен- ные ватные шары – к вечеру вдруг начинают приветствовать всех белыми причудливыми фигурами. Забавно! Чем ближе вечер, тем прекраснее становятся пейзажи сте- пи. Закат солнца (как, впрочем, и восход) – будто ожившие картины Николая Рериха. Исполненные невероятно яркими красками, но панорамные, объёмные и звуковые, восхищают каждого. И люди – герои этого мира так же прекрасны в сли- янии с природой. С приходом темноты постепенно стихают звуки, лишь как удивительное отражение звёзд на земле. 24

Либерти: Татьяна Бадакова объяснение этому явлению. А мне кажется, наша седая полынная Матушка Степь с высокими звёздами ей хочется поразмышлять, пофантазиро- вать, помечтать, ведь она – женщина! Интересно, о чём же мечтает Степь, особенно после изны- вающей летней жары? Ей чудится журчание ручейка, нежно шепчущего о своей любви. Она снова молода, свежа от сока зелёной травы, – прозрачный воздух, тёплое солнце, бирюзовое небо – создали эту её неповторимую красоту. Степь настолько пре- красна и обворожительна, что даже юному суслику, столби- ком приветствующему весну, не хочется верить, что когда- нибудь этому придёт конец. Ведь, когда ты молод и полон сил, жизнь кажется беско- нечным Чудом! …И вот так, в мечтах, под обволакивающее и убаюкиваю- щее журчание ручья и неустанным взором Большой Медве- дицы, Степь засыпает… Пустота Первое января. Проснулась от оглушающей тишины. И такое бывает… Куда подевались вчерашние суета, бег по магазинам, па- рикмахерским, петарды, салюты, волнение? Тишина какая-то многозначительная – похоже, даёт нам возможность успокоиться и готовиться к новому марафону продолжительностью уже в триста шестьдесят четыре дня… Интересно, тишина и пустота – это одно и то же? Первого января, похоже, да. Тишина в пространстве, пустота в голове. 25

Либерти: Татьяна Бадакова Ан, нет… Появилась мыслишка: «Надо чего-нибудь поже- вать…» Вот товарищ Холодильник первого января полная проти- воположность моей голове. Открываю. Но от этого изобилия, наоборот, есть расхотелось. Сварю кофе. Пока булькает кофеварка, подхожу к окну. ! Выпал долгожданный снег, так вовремя. От его сияния всё вокруг стало невероятно сказочным. торже- ственно и величественно. Захотелось войти в этот храм. Но закипел кофе… После выпитого в тишайшей пустоте горячего ароматного напитка стали приходить одна за другой мысли, даже целые откровения и озарения. Удивительно! Как же нужна нам такая пустота, хотя бы один раз в году! И здорово, что такое случается в первый день года. Мудра Матушка-природа! И, как тибетские ламы, ощутив пустоту, наполнив себя ею, очистившись, мы можем уверенно двигаться вперёд… 26

Леонид Колганов Осеннее очищение Уже покров её не покрывал, Земля стыдобно-голая лежала, Костёр осенний, словно бык, жевал Последних ржавых листьев покрывало. Привычно тлела рыжая листва, Как царская парча, сопрев, горела, Метались листья, вспыхнув, как слова. Казалось, что, прогнив, она запела! Раскольницей? Торговкою? Бог весть! Вся лживая – и всё-таки родная, Проклятие, прощение и месть В костре она смешала, догорая! Казалось мне, мы дети той листвы, Наследники её родного смрада, Всё мечемся, как Гришка средь Литвы, В предчувствии московского набата! Но уносился пепла серый шквал, Земля прекрасно-голая лежала. Почто покров её не покрывал, Почто безгласность голос обретала? Земля вновь первородною была... Как в день творенья, предвкушая болесть, Казалось, она трепетно ждала, Чтоб первый снег настиг её, как совесть! 27

Либерти: Леонид Колганов Две грани Валентине Бендерской Ты – от меня была за гранью, Я – от тебя за гранью был, Земными гранями изранен – Лишь по небу к тебе я плыл! И мы с тобой две эти грани, Как притяжение Земли, Поверх границ и расстояний Путем небесным перешли! Нет, плыли не путем небесным, Любви подранками кружа, Земли перешагнули бездны, Ступая по её ножам! И шли в сплошных осколках боли, И гнулись, словно ковыли... Друг к другу – в кровяных мозолях Ступни разбитые дошли! 28

Либерти: Леонид Колганов Внутри нас Ад – это не Зона! Ад – это мы сами! Сергей Довлатов Испепеляли мы друг друга взором, Когда меж нами грянула гроза, И огненным упала метеором, Как Господа иль Дьявола слеза?! Горел метеорит, словно Светило, Господним или дьявольским перстом – Обоих нас одна гроза сразила, Скрестивши молнии пылающим крестом! И – кажется – попали мы под пули На божеском иль дьявольском персте, Нас молнии, скрестясь, перечеркнули И нашу жизнь распяли на кресте! Как будто с неба павшее Светило, Накатывая в этот самый час, Горящая слеза – катком – катила, Сжигая и оплакивая нас! И – кажется – огонь из Преисподней, Как грешников лизал нас в этот час... Но не было здесь молнии Господней, И Бог, и Дьявол были внутри нас! 29

Либерти: Леонид Колганов Муж Его пропащая душа К тебе явилась в гости, Скользя бесплотно и шурша, А тело – на погосте! Так ваша жизнь прошла в глуши И вусмерть надоела, Была как тело без души Или душа без тела! И после жизни – он такой, Каким был и до смерти, В могиле не найдя покой, Пришёл – как чёрт – из мрети! Ты крикнула: «Назад шурши, Лети в свое болото! Зачем мне тело без души, Зачем душа без плоти?!» Но чьи в ночи гремят шаги? О, ты окаменела, Когда на женские круги Его вернулось тело! Явилось тело без души Или душа без тела?.. Но почему в ту ночь, скажи, Ты – разом – поседела? Твою он душу в мрак вгонял Своим бесплотным тельцем... И только тут ты поняла, Что жизнь прошла с Пришельцем! 30

Либерти: Леонид Колганов Двуликие лики К потасканным рыжеволосым шлюхам Во все века тянулся богомаз И Богородицу, бредущую по мукам, В любой гулёне признавал не раз! Боготворя, он бил её по лику И, удручён двуликостью вещей, Шёл на рожон, властям духовным в пику, И раскалённых чуя жар клещей! И зрячие не прозревали зраки На оборотной стороне икон, Хохочущие дьявольские знаки, Которые так явно видел он! Он стены целовал пристанищ грешных, Где не было уже давно блудниц, И видел ангелов, стучавшихся поспешно В дома разбойные, и тут же падал ниц! И демонов, что крались потаённо В дома святые… И срывался он, Как царь Иван, свой посох исступлённо Вонзая в животы святых Мадонн! Раздвоенно туманились ухабы, Как груди женские, тая печаль и срам, Дышали бабы горячей, чем бабы, Любовь вставала на крови, как Храм! 31

Либерти: Леонид Колганов В её ночи В моей стране, где стерегут Пилаты, В её ночи, где бед не перечесть, Где гениев зарплаты, как заплаты, Где словно стяг «Варяга», треплют честь! – Нас отрезвит сегодняшний расклад, Но закалит грядущая утрата, И охладит, как Николая взгляд, Неотвратимая за музыку расплата. Мы пересилим нынешний обман, Мы переможем будущую горесть – Да будет наш единственный тиран Завещанная нам больная совесть. Осенний вид Опавшие грозди – Упавшие кисти – Мы блудные звёзды, Мы павшие листья. На старые круги Уже не прийти, И лучшие други Остались в пути. В тоске одичалой Ветшают уста, Как осенью дача, Россия пуста… 32

Либерти: Леонид Колганов Памяти соседа Он любил кобыл и голубей, Мать родную и Бог весть кого, Но осталась от угрюмых дней Голубятня светлая его. И остался от упрямых лет, От судьбы, тягучей и смурной, Голубятни каждодневный свет, Сизарей лиловых лёт блажной. И, когда при мне он отлетал, Об одном лишь тихо вспоминал, Как в конюшни городские забредал Да кобыл, рыдая, целовал! Говорил, что от блатных полетий Лишь одно останется родство: То, что сохранят шальные дети Голубятню светлую его. Вспоминал конюшню ипподрома В ста верстах от отчего села, В ней он забывался, словно дома, Клял дорогу – ту, что увела! С отлетайской призрачной тоскою, Со зверьём своим теряя связь, Всё пытался стынущей рукою Дрогнувшую тронуть коновязь… Кажется, сейчас он с голубятни Сиганув, как с колокольни встарь, Телом оземь ухнет, как стервятник, Но душою в небо, как сизарь! 33

Валентина Бендерская Искупление Этот плеск многотонный, этот гул моногаммный* архаичного лада несмолкающих волн исполняет бессменный в темноте инфернальной, как и в звёздном каскаде, дирижёр Орион. Я к Нерею пришла за его вдохновеньем. На, до блеска натёртый, песчаный паркет Солнце ночи – Луна разливалась свеченьем, наблюдая за мной в одноглазый лорнет. Я единая, кто в вечер праздника Песах не читала молитв. На концерте стихий в полулетнем пальто, как участница в пьесах первожёнки Лилит, примеряла палий. * Моногаммный – одна звуковая гамма. 34

Либерти: Валентина Бендерская Но блеснул Орион обаяньем трехзвёздным, и живая туманность Меssiеr сорок два, и Нерея озон этим вечером поздним искупили превратность ушедшего дня. 35

Либерти: Валентина Бендерская Параллели В лоно мягкое южной ночки погружает свой стан Тель-Авив, в облаков кружевной оторочке, под игривого плеска мотив. Созерцать с высоты панораму вышел в небо солист Орион. Начал, выплеснув звёздную гамму, репетировать арию он. Через год, через пять, через сотни будет реквием петь в эти дни над Небесным Созвездием Сотни Украинской Свободной Земли. Слёзы горькие выплачет Ненька*, свою боль замурует в кулак. На ослабших ногах помаленьку, из руин, поднимая свой флаг, возродится! А новые сотни тысяч выйдут очистить Наш Дом, где нагадил босяк с подворотни – недалёкий Кремля мажордом. Мысли скрещивают параллели в безмятежном покое небес. Обнимают скворцы-менестрели их дождавшийся пальмовый лес. Рдеют неба свекольные щёчки в предвкушении неги и сна. Наливаются силою почки. С нетерпеньем любви ждёт Весна. * Ненька – Мать-Украина. 36

Либерти: Валентина Бендерская Морок В тон голубино-серой вуали солнце белёсое, как одуванчик, на небосклоне, у Мазды* в серале, в выцветший влезло тугой сарафанчик, будто и вовсе оно не сияло. И оплетённые, как паутиной, лучики сжались безропотно, вяло, давясь, прокуренной пылью, годиной. Что же такое, да как же так можно? Что за напасть столь гнетущая давит? Словно – без стука, ногою – таможня порчи на Диву свою тамгу ставит. И непонятно откуда удушье? Жизни энергию дня с постамента смыло, и будто бы плетью пастушьей золото сбило с лучей позумента, как с трав росу?.. * Аху́ра Ма́зда – имя божества, высший объект почитания зоро- астрийцев. 37

Либерти: Валентина Бендерская Неизбежность Земля легендами полна, напичкана как торт изюмом. На берег вынесла волна рывок воды (для рифмы: к Юму* на «гильотину» ко всему – желанья зрелища и хлеба). Змея столбов фонарных в тьму ползёт меж складок гор и неба... Вечерний должный моцион (чтобы продлить, что «есть», однако, – как неизбежности закон вовне желаний рта и ока – в завидной хронике небес) строчу стопой, как по бумаге… Слог будет жить со мной и без, как магия легенд о маге. * Принцип Юма (гильотина Юма) – принцип, утверждающий не- возможность перехода от суждений со связкой «есть» (описатель- ных) к суждениям со связкой «должен» (содержащих предписание) исключительно на основании логики. 38

Либерти: Валентина Бендерская Нашествие Они пришли, когда моя страна, ослабленная алчностью подонков, намеревалась сделать вдох, она готовилась к рождению ребёнка: рождению осознанности дел, добра и зла, как некоего чуда, самих себя в кругу пассивных тел, отведав соли «дружеского» пуда. Они пришли насиловать её и принуждать к любви во всём порочной. Осуществлять здесь планов громадьё мечом… и кровью, как водой проточной. Пришли вернуть нас в незабвенный «рым*», изображая из себя мессию. Они отняли у меня не Крым, Они отняли у меня Россию. * Рым является неким символом неволи. Здесь – символ колони- альной империи. 39

Либерти: Валентина Бендерская Тришкин кафтан Леониду Колганову Нас разделили, как ломоть… Л. Колганов Ни синей птицей счастья, ни даже синицей в руке, а огоньком в маяке ты был для меня! В ненастье, укутавшись пледом луны, я измеряла раны дырами тихой войны тришкина кафтана, где поперёк дороги, ратной и столбовой, нас заперев, как в остроге, нёс свой дозор часовой, и, пригвоздив к распятью совести вечных мук, в нас развивая апатию, сеял зёрна разлук! Мне бы кафтан не штопать – сжечь, как лягушью шагрень, мне бы урода – оглоблей, пулю – в висок, как в мишень, мне бы его подушкой намертво или на шею ремень!!! Цена такой жизни полушка в самый базарный день. 40

Либерти: Валентина Бендерская Был бы сейчас живой ты, писал бы святые стихи, и неба земные заветы играли б с тобой в поддавки. Ах, Боже, мой Боже, за что же судьба разложила пасьянс, вытатуировав на ложе этот смертельный альянс?!! Моя любовь взяла ружьё Моя любовь, держа перо, Вошла в ряды бойцов Майдана. Любовь терпела ворожьё, как в годы ига – басурмана. Любовь ждала с полком послов, когда ж теплом своим и ладом разрушит зло в сердцах врагов, стреляющих по баррикадам? Любовь надеялась, что вдруг зло передумает и сдастся на милость миру, встанет в круг плечом к плечу в союзе братства. Не дождалась, признав своё бессилье против гнили клана. Тогда она взяла ружьё и встала в ряд с бойцом Майдана. 41

Людмила Лазебная Команда рядом другу не нужна Воспоминания о детстве и моей первой собаке Незваный гость Чарлик пришёл жить к нам поздней осенью, в тот год, ко- гда мне стукнуло пять лет и я решила, что мне пора учиться. Ну, а что дома сидеть? Пора в школу! Мама, не долго думая, о том, что я нашла в нем, я расскажу как-нибудь в другой раз. Однажды утром, когда мы с бабушкой остались дома одни, к внимания, продолжала невозмутимо пить чай с блюдца, при- чмокивая беззубым ртом и охая. Я подошла к ней поближе и шёпотом, сказала: – Баушк, а баушк, слышишь, там кто-то ходит и шумит! Бабушка, посмотрев на меня, потянула с присвистом чай из блюдца и ответила: – Ветер. – А ветер стонет? – Ветер, детка, воет. Вдруг «ветер» зарычал... бо- яться. печки, вышла на террасу. Я слышала, как она бесстрашно от- крыла дверь… Вот какая у меня смелая бабушка, подумала я. – Мила, а ну-ка вылезай, иди-ка сюда, только посмотри – к нам незваный гость пожаловал, – сказала она громко. входной двери, увидела маленького мокрого щенка, который 42

Либерти: Людмила Лазебная большими серыми глазами и поскуливал. Я смело подошла к бабушке. – А он что, ко мне пришёл? Давай его домой возьмём? с братьями в дом приносить ни котят, ни щенков. Мама бес- покоилась о нашем здоровье и любила порядок! Бабушка по- смотрела на нас со щенком и сказала: – Ох и попадёт нам с тобой от мамы! Ну, не прогонять же гостя, раз пришёл. Да и вон снег идёт, замёрзнет бедняга. Ну, заходи, Чарли Чаплин! под носом чёрное пятно, как усы. налила в миску тёплого молока и положила кусочек хлеба. Щенок поел, потянулся, зевнул и лёг у порога на коврике. Бабушка гладила его и улыбалась. Я терпеливо ждала раз- решения поиграть с ним после того, как он поспит. А пока я сидела на диване в подушках и шепталась с моими куклами, время щенок проснулся и стал осматриваться в комнате. А бабушка, глядя поверх очков, улыбалась и быстро щёлкала спицами, вязала что-то. Чарлик вскоре улёгся рядом с . Я помню, как он, шевеля носом, обнюхивал меня и смешно фыркал. Бабушка сказала: – Смотри-ка, понравилась ты ему, ишь, фыркает. Так соба- ки радуются знакомству. Подружитесь. Мы подружились... 43

Либерти: Людмила Лазебная Первая прогулка Пёс и девочка, которой теперь стало веселее и интереснее жить. Куда бы я ни шла, Чарлик спешил за мной следом, совсем недавно такой маленький, а я большая; наступил Но- вый год – я все такая же, а он стал совсем другим. «Как это он так быстро вырос?» – спрашивала я у бабушки. И каждый раз получала разные ответы… То скажет, что он вон как ка- шу ест быстро, да ещё и миску свою вылизывает так, что и мыть ее не требуется! То скажет, что рыбий жир пьёт и не плюётся. А то просто так ответит: «Он ведь собака, верный друг стать. За хлеб и доброту хозяевам добром отпла- тить, с тобой вот играть, и чтоб ты его ненароком не обиде- ла». слов становилось радостно и тепло. Хотелось схватить Чар- лика, как два месяца назад в охапку, и утащить к себе в ком- нату, а там гладить его, наряжать в шапочки и кофточки... красный язык. Веселый, задорный, хвостом своим виляет, как большим и пушистым пером. Бабушка мне как-то раз рассказала историю о том, как со- бака первой из зверей пришла на службу к человеку и покля- лась верно служить ему, помогать охотиться на диких зве- рей, защищать от врагов и согревать в холода. Я внимательно слушала и представляла себе, как бы это мы с Чарликом охо- тились и на кого?.. солнечно. Снег темнел и таял на солнце, превращаясь в лу- жи. Проталины ярко сверкали на солнышке. Мы с Чарликом решили самостоятельно погулять пока бабушка занята, а ро- 44

Либерти: Людмила Лазебная дителей и братьев дома нет. Я быстренько обулась в мои красные резиновые сапожки, надела шапку, пальтишко, и мы отправились к речке. А там огромные льдины неслись по во- де, громко налетая друг на друга, вода не журчала, а гудела, прорываясь в узкое отверстие подо льдом, словно были от- крыты берегу, как мне казалось, смотрела на бушующую воду и не могла оторвать глаз от происходящего. Поток воды был настолько мощный, что, если бы рядом кто-нибудь решил спеть песню, как пела я, представляя себя певицей на сцене, то его бы совсем не было слышно. А пела я здорово, как мне казалось, потому что громко. Так громко, что бабушка говорила: «Азохн вей! Аф алэ сойним гезукт!» Сама же ласково улыбалась, глядя на меня и вытирая слёзы. Это позже я узнала, что она приговаривала: «Да, чтоб так всем врагам было!» Ну, о моей любимой бабушке я расскажу в другой раз, а сейчас о том, как мы с моим верным псом впервые пошли самостоятельно погулять, в общем – на охоту. Итак, вода в реке кипела и ревела! Вдруг кусок снега под моими ногами треснул так громко и гулко, будто снизу ударили огромным топором. Я не успела ничего понять, а Чарлик схватил зуба- ми меня за пальто и сильно дернул в сторону от воды. Упав на снег, покрытый ледяной коркой, я поранила себе руки и щеку. Не видишь разве – человек в задумчивости стоит! Хватаешь меня. Вот руки поцарапала и щеку больно! , вылизывая мое лицо, суетился вокруг меня, требуя немедлен- но убраться восвояси от этого опасного места. Немного пово- зившись и похныкав, я встала. Надо сказать, что я вообще-то не была плаксой, да и какой смысл плакать, когда тебя, кро- ме твоей собаки, никто не слышит? 45

Либерти: Людмила Лазебная Веткой прошлогодней полыни отряхнув штанишки, на ко- торые налипли льдинки и снег, я побежала вверх по тропин- ке. Позади меня что-то ухнуло и зашумело. Оглянувшись, я увидела, как огромная часть снежно-ле- дяного берега как раз в том месте, где я недавно стояла, обва- лилась в реку и, завалившись на бок, стремительно понеслась по течению. – Ну и ладно, плыви! – сказала я льдине и бодро зашагала вслед за моим четвероногим другом. Это было наше первое с ним приключение, о котором так бы никто и не узнал, если бы не бабушка Аксинья, добрая и приветливая старушка, которая жила с нами по соседству и из-за своей болезни постоянно сидевшая возле окошка. Это она увидела все происходящее со своего наблюдательного пункта и рассказала моим родителям о нашем приключении. из дома без бабушки или братьев до тех пор, пока не появится зелёная травка. Чарлик же в представлении моей мамы с того дня стал ». Об этом он с удовольствием рассказывал своим това- рищам – соседским собакам, я так считала. Они каждый сол- нечный день собирались на полянке возле нашего дома, ле- жали, потягиваясь на травке, а Чарлик наблюдал за ними со своего любимого места – большой кучи песка. Чарлик и бабушка Мина Как интересно создан мир! Все в нем есть – и радость, и беда, счастье и горе, и все нужно, иначе как стать настоящим в жизни формируют и закаляют характер! Характер настояще- го человека как сталь закаляется в течение жизни, преодоле- вая трудности в дни невзгод и не теряя головы от успеха в 46

Либерти: Людмила Лазебная дни счастья и удачи. Об этом со мной часто говорила бабуш- ка Мина. Бабушкой она стала в пятьдесят два года. Несмотря на не- которое сожаление о прожитых годах, нереализованных пла- нах, неразделенной любви, несбывшихся надеждах и прочих « , указан- ных в умной книге, известной под названием «Медицинская энциклопедия», бабушка находила повод для своих рассуж- дений на всевозможные темы с обязательным жизнеутвер- ждающим выводом. Она не терпела долгие и пустые женские разговоры, не любила вспоминать и тем более рассказывать о периоде своей жизни, который сделал из неё – девушки из приличной семьи – старуху в тридцать лет. воспоминаниями и рассказами о периоде ее жизни, который как острым лезвием топора обрубил все радужные годы дет- ства и юности, начавшейся счастливой молодости и вверг ее в - чию мужа-«врага народа». «Если бы не Соня, я бы тут с вами не сидела, а давно бы уже лежала там», – иногда говорила она, всем видом показывая, что про этот период жизни она говорить не желает, период, который в семье называли сло- вом «там!» Бабушка сумела сохранить молодой задор, а яс- ности ее ума мог позавидовать любой современный и хоро- шо образованный человек. Поскольку в нашей семье она бы- ла старшей, то все мы невольно брали с неё пример – как се- бя вести, как общаться, как и что говорить можно, а о чем лучше помалкивать. Думать же и рассуждать можно было на вто- рично» – это был негласный закон в семье, который устано- вила бабушка Мина. самое непосредственное и активное участие. Его она тоже 47

Либерти: Людмила Лазебная учила быть умнее и сдержаннее. Чарлик слушал, вниматель- но разглядывая ее, и вздыхал. –, грызть все подряд! Вот получишь тапком, перестанешь кур пугать! Вот получишь разок... Однако ни разу она его так и не наказала. Тем временем то ли ее разговоры и доброе отно- шение, то ли ее искренняя доброта, внимание и забота дела- ли своё дело, Чарлик становился все умнее и сообразитель- нее. Со мной он в основном играл, гулял и баловался, а с ба- бушкой учился быть «приличным» псом, достойным, бывать в дни года, но и летом, если на улице была жара. Вот так однажды, в осенний и промозглый день, она раз- решила Чарлику зайти в дом и лечь на коврик возле печки. Я играла в художника, потому что накануне папа мне привёз из города акварельные краски и альбом для рисования. Мне по- дарок сильно понравился и я решила, что папа видит во мне явные задатки к рисованию, а, чтобы стать художником, надо было срочно начать рисовать, промедление в таком деле бы- ло недопустимо. Я рисовала моего любимца и рядом сидящую в ее имен- ном кресле бабушку со старой книгой в руках. Она в послед- ние годы все чаще читала эту книгу, написанную странными, книга еврейских молитв. Наша бабушка считала, что нужно «молиться по краткие просьбы любящей еврейской матери. Силу этих мо- литв вместе с чистой слезой «а идише мамэ» сложно пере- оценить. Она может пробить самую прочную «стену» между еврейским народом и Вс-вышним». Так она говорила Соне. Но Соня имела своё мнение на счёт «связей наверху». Ах, как жаль, что так много утеряно нами, как много за- быто 48

Либерти: Людмила Лазебная жизни! Это теперь в обществе наблюдается активный «разво- рот» к истокам. Думаю, что это хорошее дело! Человек без знания истории своего рода, без должного уважения к пред- кам, их национальным традициям и обычаям тоже самое, что дерево без корней! Итак, я рисовала Чарлика и бабушку Мину. За окном шёл мелкий дождь со снегом. Ветер срывал последнюю осеннюю листву и швырял в прохожих, в окна домов, загоняя ее во все углы и щели строений. Дома было тепло и уютно. Вдруг Чарлик вздрогнул, под- скочил и с громким лаем бросился к двери. – Что такое? Бабушка накинула на плечи свою толстую вязанную коф- ту на меховой подкладке и поспешила за Чарликом на улицу. Он со всех ног рванул к соседскому дому. – Куда ты, что ты там учуял? Бабушка как могла спешила за ним. Я тоже решила одеть- ся и побежать за ними. Только я выскочила на улицу, спрыг- нула со ступенек – через одну на вторую, я всегда так спуска- лась, потому что пешком ходить мне было скучно и неинте- ресно. В это время раздался сильный треск и грохот. Огром- ная ветка старого тополя обрушилась на землю с огромной высоты на крыльцо соседского дома, не выдержав тяжести налипшего на листья и ветки мокрого снега и порыва ветра. Бабушка не успела увернуться, и верхние ветки резко и не- ожиданно рухнули как раз на неё. Я закричала от испуга и побежала к ней изо всех сил. В это время Чарлик развернулся и бросился к бабушке на помощь. Он зубами хватал ветки, снова подбегал к бабушке, которая и не пыталась высвобо- диться из неожиданного плена. Я, добежав до нее, кричала и плакала, ветер рвал с меня расстегнувшееся пальто, снег ле- пил в лицо, больно колол глаза и не позволял вдохнуть пол- ной грудью. Изо всех моих детских сил я тянула ветки с ба- бушки, но я была слишком мала и у меня ничего не получа- лось. «Баааабушкааа, миленькая, я щас, не умираааай! Бабу- 49

Либерти: Людмила Лазебная ленька, родненькая!» – кричала я в страшном испуге, видя, что из носа у неё текла струйка крови. Тем временем Чарлик подлез под ветки и стал лизать бабушке лицо и руку, которая была как раз придавлена толстой веткой тополя. Я плакала, дергала ветки, стараясь их сдвинуть, и ломала те, которые поддавались на излом. Хорошо, что это был тополь. Ветки тополя, как известно, ломкие. Мне удалось сломать несколь- ко снег с одной стороны, руки у меня окоченели от холода, по- чти не слушались. Про варежки я тогда даже и не вспомнила, они болтались на резинке из рукавов моего пальто. Бабушка, наконец, пришла в себя и попыталась вылезти из-под дерева. В Паша – наш сосед. Он был напуган, но быстро подбежал и бабушку и Чарлика. – Мина Эфраимовна, как это вас угораздило? Бабушка, опершись на его руку, с трудом поднялась и от- ряхнула с себя снег и мелкие ветки. Я, вытирая слёзы, ухва- тилась за ее кофту, плакала навзрыд. – Давно собирался этот тополь спилить, – скороговоркой говорил дядя Паша, – да все руки не доходили. Как вы? Руки ноги, спину чувствуете? Бабушка утвердительно кивнула. – Это ж надо такому случиться? Сегодня как раз день, а лесозаготовках в лагере. Видно, опять не мой час, – сказала она еле слышно, одной рукой опираясь на руку дяди Паши. – А у нас беда, мама только что умерла, – сказал он. проговорила: – О, вэй! Мария! Не успела я к тебе! А меня наш пёс по- звал. Думаю – как бы не случилось чего, пока вы все на рабо- те. Мария-то встать не сможет. Да тут меня и накрыла ветка. 50