Избранное

Избранное на кухню, собираясь рассчитаться и попрощать- ся. На пороге остолбенел. Стол был уже накрыт. Но не количество и качество съестного поразили его. Посреди стола стояла бутылка очень хороше- го коллекционного коньяка. «Мля. А я ведь уже года четыре ничего, кро- ме плохонькой водки, не пил. А после переезда не пил вообще. Мужики на работе самогонку жрут, а я её на дух не выношу», — с тоской подумал он. — Проходите, Миша, присаживайтесь. По- звольте, на правах хозяйки, за вами поухаживать. Усадив его за стол, Ирина продолжила ще- бетать: — Миша, вы пока займитесь мужским делом, откройте коньяк, а я на секундочку вас оставлю. «Что ты расселся!!! Вали отсюда!!! Забирай деньги и вали!!!» – верещал внутренний голос. Но руки уже самопроизвольно тянулись к бутылке... ...Через несколько минут вернулась хозяйка. Приостановилась на несколько секунд на входе, прекрасно осознавая, какой эффект она должна произвести. Вместо простенького домашнего ха- латика на ней было облегающее вечернее платье тёмно-зелёного цвета, на ногах туфельки на вы- соком каблучке в тон платью. Гармонично допол- няли наряд серьги и колье с камнями того же зе- лёного цвета... Мишка, и без того чувствовавший себя не в своей тарелке, окончательно выпал в осадок. Он представил себя на фоне этого воплощения шар- ма и женственности в заношенной водолазке с растянутым воротом и застиранных, растянутых 351

Международный Союз Русскоязычных Писателей джинсах. Но одновременно пришла спасительная мысль: «Видимо, собралась куда-то – или в кабак, или в гости. Ну, и ладненько. Задача ясна, успеть максимально опорожнить бутылку и опустошить стол, пока не выгнали». Ирина подошла к столу, передвинула стул так, чтобы Мишка мог видеть её целиком, села, заки- нув ногу на ногу. — Михаил, я надеюсь вы достаточно освои- лись? Теперь ваша очередь ухаживать за мной. Мишка, поставивший перед собой цель, при- нялся за претворение её в жизнь, не обращая внимания на всякие мешающие факторы. Налил в хрустальные рюмки коньяк, навалил себе на та- релку всякой снеди и, подумав: «Эх, мля, не так такой напиток употребляют!», приготовился опрокинуть в глотку рюмку... — Михаил, вы куда-то торопитесь? Мишка, поперхнувшись и остановив рюмку на полпути, ответил: — Да я вроде уже нет. Это вы, насколько я по- нял, куда-то собрались? Боюсь задержать вас. — Ну, что вы, Михаил, я на сегодня абсолютно свободна. Вас, наверное, смутил мой наряд? Я по- думала, что он вполне уместен для более близкого нашего с вами знакомства. Но если я ошиблась, я немедленно вновь переоденусь. — Да нет. Дело ваше. Я то что? Мишка сел поудобнее, упрятал в ладонях рюм- ку, чтоб согрелась. Завёл спор с внутренним голо- сом. Тема была избитая, уже много раз обсуждав- шаяся в глубине души. «Сколько раз меня братки 352

Избранное к себе звали. Сейчас бы так же жил, в роскош- ной хате, детишки нужды бы не знали, женщины вот такие были бы». «А ты не забыл, сколько тех братков в живых и на свободе осталось? Уверен, что ты в такой квартире жил бы, а не в камере на шестнадцать человек? Или в одноместной, на глу- бине двух метров? И дети по детдомам не болта- лись бы?» — Михаил, вы о чём-то задумались?— Ирина поднялась со стула, подошла почти вплотную. — Знаете, Михаил. Я хочу выпить с вами на брудер- шафт и перейти на «ты». Обалдевший Мишка машинально согнул руку, а она, почти прижавшись к нему, пропустила свою. Выпив, мимолётно коснулась его губ своими... — Теперь мы с тобой на «ты». Совершенно выбитый из колеи Мишка уткнул- ся в тарелку. Мысли роем закрутились в голове. «Так. Куда-то я попадаю. Вопрос во что? Вариант «Красавица и чудовище» отпадает сразу. Видимо мадемуазель просто развлекается. Никого из сво- его круга общения под руку не попалось, реши- ла отточить свои чары на быдле. Что ж. Задача та же — выпить и сожрать как можно больше и сли- нять. При небольшом уточнении — нужно вклю- чать быдлячество. Решил – сделал. Вальяжно развалился на сту- ле, демонстративно схватил вместо вилки ложку и начал есть, противно прихрюкивая. Заморив чер- вячка, налил в обе рюмки ещё коньяка и, даже не чокнувшись, опрокинул в пасть. Откинувшись на спинку стула, спросил: 353

Международный Союз Русскоязычных Писателей — А курить-то здесь можно? — Да, Миша, пожалуйста. Всё что нужно, по- зади тебя на окне. И мне, пожалуйста, подай си- гарету. На окне обнаружилась пепельница, зажигалка, пачка сигарет «Кэмел» и пачка каких-то тонких, женских. Мишка, внутренне ехидно ухмыльнув- шись, вытащил сигарету «Кэмел», зацепил пе- пельницу с зажигалкой, вернулся к столу. По- дал ей сигарету, с удовлетворением заметив, как она недовольно дёрнула уголком рта. Вытащил из кармана мятую пачку «Примы», прикурил, и по- ложил зажигалку на стол, не предложив ей. Уже в открытую ухмыльнулся, увидев, как она недо- вольно нахмурила брови. «То-то же, мадам. Вы хотели песен? Их есть у меня! Хотела быдло? Получи и распишись», – до- вольно подумал Мишка. Затянулся и впервые за весь вечер внимательно взглянул на девушку. «Бли-ин. А ведь как хороша! А изумрудики-то в гарнитуре настоящие. Судя по оттенку, Шриланкийские. И к глазам подходят, тоже зелёные». Ирина, заметив пристальный взгляд, вновь за- кинула ногу на ногу. При этом узенькое платьи- це задралось почти до трусиков. Убедившись, что Мишка всё увидел и оценил, аккуратно одёрну- ла его. — Миша, как тебе показался коньяк? — Дык. А чо? Конь, как конь. Клопами пахнет. Я-то больше по водке. 354

Избранное — Что же ты молчал? В холодильнике и вод- ка есть. Давай мы с тобой перейдём в зал, там уютнее. Пока Мишка доставал из холодильника бутыл- ку «Абсолюта», открывал его, пока по указке хо- зяйки нашёл рюмки под водку, Ирина наставила на столик на колёсиках необходимую закуску и укатила его в зал. В зале он устроился в кресле, а она напротив него, на диване. Взяла пульт и спросила: — Миша, тебе какая музыка нравится? Мишка, знавший, что люмпену нравится «рус- ский шансон», а из всех «русских шансонье» слы- шавший только Круга, заявил: — Дык. Круг нравится. Ставь его, крутой певец. — Ты знаешь, Круга нет, к сожалению. Я, по- жалуй, Джо Дассена поставлю, он тоже шансон поёт. Мишка плеснул себе водки, хозяйке коньяку, и под неувядаемую «Где же ты», ударился в тоску: «Вот оно, скромное обаяние буржуазии. Хоро- ший коньяк, хорошая музыка и прекрасная жен- щина, и идти уже никуда не хочется...» Пока Мишка рефлексировал, Ирина включи- ла музыку Поля Мориа и под бессмертную «Love story» подошла к нему. — Миша, пойдём, потанцуем. — Дык. Это. Не умею я. Ира склонилась к его уху и прошептала: — Перестань Ваньку валять. У тебя плохо по- лучается, слишком умный взгляд. 355

Международный Союз Русскоязычных Писателей Мишка поднял на неё грустные глаза. — Ириш. Отпустила бы ты меня, а? Мне потом плохо будет... Она, будто заглянув своими зелёными, колдов- скими глазами в самые глубины души, тихо произ- несла: — Потом, это потом. А пока есть я и ты, и всё остальное пусть горит синим пламенем... ...Была безумная ночь... ночь непрерывной, дикой и необузданной любви. Лишь утром, вы- бившись из сил, успокоились. Мишка, протянув руку, взял со столика сигареты и закурил. Она нежно гладила его по голове, нащупала осколоч- ный шрам. – Что это? Мишка, улыбнувшись, ответил: – Побрился неудачно. Помолчала, прошептала в самое ухо: — Сколько у тебя не было женщины? Он приподнялся, затушил сигарету, обернулся к ней и, взяв её лицо в свои руки, прошептал: — Теперь я думаю, что никогда... не было. ...Прошёл почти месяц. Они встречались настолько часто, насколько это было возмож- но. Если муж был в городе, снимали квартиру и встречались днём, если ей удавалось ускользнуть под каким-то предлогом на ночь, она прибегала к нему в офис, где он подрабатывал охранником. Если муж уезжал, она звонила ему на работу и оставляла заявки. 356

Избранное Однажды, когда они в очередной раз урывали у судьбы кусочек счастья, утомившись от страсти, её потянуло на разговор. — Миша. Я на развод подаю. У Мишки ёкнуло в груди. Он, конечно, знал, что долго это продолжаться не может, но надеял- ся, что с её стороны это просто каприз, что она наиграется с ним как с игрушкой, и забудет. Ко- нечно, он знал, что ему будет очень больно, но только ему одному. Уже зная ответ, машинально спросил: — Зачем? — Я хочу быть с тобой всегда. — Ты хорошо подумала? — Да. — Ты подумала о том, что все твои наряды, по- брякушки, только что подаренная машина, всё это, ты не сможешь забрать? — Да. Я без всего этого обойдусь. — А ты не думала, почему я тебя никогда не приглашал к себе? — Наверное, потому что живёшь не один? — Ты права, но я не просто живу не один. Мы живём вчетвером на двадцати квадратах, в ком- муналке. Это только в сказках принцессу уводят в пещеру, а потом оказывается, что это её принц испытывал, прежде чем привести во дворец. Так вот. Я не принц, и дворца у меня за пазухой нет. А вот ты – принцесса и никогда не сможешь жить в пещере. Уже через месяц ты меня возненавидишь. Я не могу взять на себя ответственность за твою загубленную судьбу. Хочешь разводиться — раз- водись. Но не из-за меня. Мне очень больно и 357

Международный Союз Русскоязычных Писателей горько говорить это. Но мы должны расстаться. Добром это в любом случае не закончится. Мишка оделся и, стараясь не смотреть на та- кую любимую, но уже абсолютно недоступную женщину, ушёл... ...Прошла неделя. Каждый день с её адреса при- ходили заявки. Мастеру это, наконец, надоело. — Миш, ты понимаешь, что мы за каждую за- явку отчитываемся? Разберись, наконец, с этой квартирой. Закончив работу, Мишка пошёл по до боли знакомому адресу с желанием всё же как-то по- ставить точки над I. Позвонил в дверь. Дверь открылась. На пороге стоял мордоворот с золотым цепуганом толщиной в руку на бычьей шее. — О, здорово братан! Я в курсах, что Ирка тебе должна осталась. Держи. — Амбал вытащил из заднего кармана стобаксовую мятую купюру. Сунул её Мишке в нагрудный карман. — Ты, это. Если Ирка чёнить попросит, сделай, а я с тобой завсегда рассчитаюсь. Только отойдя метров сто от дома, Мишка опомнился. Дикий, истерический смех рвался из его груди вперемешку со слезами. Прохожие, обходя его, удивлённо и встревоженно огляды- вались. Через несколько дней Ирина прибежала в ох- раняемый им офис. Защебетала уже с порога: 358

Избранное — Ты знаешь, звоню я к вам в контору, а муж услышал. Удивился, вроде же по электрике всё сделано уже. Пришлось сказать, что я тебе за по- следний визит не заплатила. Мелочи не было... 359

Международный Союз Русскоязычных Писателей Мария Гринберг Еврейка В полицейской форме, с карабином Школьный мой товарищ Николай. Выкопана яма в мёрзлой глине. Обнажённой встала ты на край. Чёрным взглядом обжигаешь, Рива. На руках трёхмесячный малыш. Мы росли бок о бок. Кто красивей, Мерились девчушки… «Целься. Пли!» Рива!.. Навзничь падает в могилу. Бледный Колька. Не привык, палач. Всхлипы женщин тихие: «Убили…» Резанул, как бритва, детский плач. Жив младенец. Жмётся к тёплым грудям. Теребит расстрелянную мать. Смотрит удивлённо: люди. Люди? Что же вы творите? «Закопать!» 360

Избранное Наталья Радькова Ты соткана из света золотого Ты соткана из света золотого, Из паутинки лёгкой на ветру, Из дождика весёлого, грибного, Из тишины рассветной поутру. Ты соткана из бархатной погоды, Из птичьих стай, собравшихся на юг. И в это золотое время года Всегда в душе и радость, и уют. Ты соткана из теплых дней погожих, Из рыжих трав и убранных полей, На сказку странствий очень уж похожа. Идёт подружка-осень всё смелей. 361

Международный Союз Русскоязычных Писателей Выходной для души Мне сегодня не надо спешить, Буду вновь наслаждаться природой. Я возьму выходной для души, И устрою себе праздник года! Убегу от вчерашних забот, Буду слушать, что шепчет мне ветер, Ждёт меня голубой теплоход! Я отправлюсь в круиз на рассвете! Вдалеке от людской суеты, Прокачусь по морям-океанам, Там поют свою песню киты, Проплывая по мередианам. Улыбаясь бегущей волне, Я почувствую моря сигналы, В глубину занырну, как во сне, Там найду жемчуга и кораллы. Чайки в море над пенной волной, Отсылают привет капитанам. И хранит свои тайны прибой, Ударяя по клавишам-скалам! Хорошо, что не надо спешить, Снова чувствую радость свободы! У меня выходной для души, Лучший в жизни морской праздник года! 362

Избранное Ирина Авраменко Ты соткана из... Ты соткана из света золотого, Из чистых капель утренней росы, Из медленного снега голубого И струй дождей, холодных и косых. Ты в запахе волнующем сирени И в горьких каплях крепкого вина. Одним лишь взглядом ставишь на колени И поднимаешь к небесам со дна. Ты легким сном сидишь у изголовья Под пересуды звезд в ночной тиши. Так кто же ты? Тебя зовут любовью. Без света твоего нельзя прожить... Музыка Шопена Холодный кофе с привкусом измены, Слова чужие в комнате большой И гениальной музыкой Шопена Был долгий понедельник завершен. Допей свой кофе горький и останься, Быть может, это верный знак судьбы. Мне хочется ворваться в звуки вальса И закружиться, обо всем забыв. 363

Международный Союз Русскоязычных Писателей Упали ноты пледом на колени, Переплетаясь с узелками фраз. А что Шопен? Он просто грустный гений, Он в музыке всё рассказал о нас... Золотая осень Пастернака Осень не оставила мне знака, Не плеснула краски золотой. Перечитываю Пастернака, У него – береза под фатой. У него – все ясени, осины В позолоте сказочной такой. Ну, а я у осени просила Подарить мне призрачный покой. А у Пастернака – след янтарный, Липы, вязы да вишневый клей. Я ему сегодня благодарна За листву покинутых аллей. За рисунок тонкий паутины, Ветром тронутой в потоке дней. Словно в рамах, крымские картины В галерее осени моей. За леса от края и до края В разноцветно-солнечных огнях. Пастернака осень золотая Возвращает в прошлое меня... 364

Избранное Мне уже не догнать... Мне уже не догнать стрелки быстрых часов, Сколько б ни было лет, их всегда будет мало. Пыл души не унять, не закрыть на засов, Когда ветер срывает с луны покрывало. Когда звездная пыль на ресницах дрожит, Ясно вижу судьбу в опрокинутой чашке: По тропинке лесной мне навстречу бежит Босоногое счастье в зеленой рубашке. Оттого ли горчит поцелуй на ветру, Что вещей очевидных не видим порою? Звезды ночью не спят, сядь поближе к костру, Я открою тебе свою душу, открою... 365

Международный Союз Русскоязычных Писателей Андрей Смолюк Ты соткана из света золотого Ты соткана из света золотого, Моя жена и бабушка теперь. Ты из всего, из самого простого Способна солнце сотворить, поверь. Не зря тебя я выбрал, дорогая, Я знал, способна что ты сотворить, Я тридцать лет ждал, о тебе мечтая, Кому-то про любовь, чтоб говорить. Ты соткана из света золотого, Ты подарила сына мне любя, А это счастье из тепла земного И для меня и так же для тебя. И пусть года, из духа молодого Твоя душа всё так же создана. Ты создана из света золотого, Для всей семьи, не только для меня. 366

Избранное Вторая молодость «Веги – 117» Все мы, значит, были молодыми и знаем, что без музона нам в молодости никак. А что, врубил на полную катушку, так что книжки на книжных полках скачут и стены квартиры вибрируют, как на вибростенде, и сиди себе учи или алгебру, если ты ещё ученик школы, или матанализ, если ты уже студент. Ну, а современный музон без компьюте- ра мощного нынче никак невозможен. Всякие там музыкальные центры – это всё ерунда, а вот ког- да компьютер орёт, то это наслаждение души, тем более что песен в этот самый компьютер записать можно неограниченное количество. Когда Косте, ученику одиннадцатого класса, папа и мама покупали компьютер, то он ещё не знал, что его как музыкальный центр использовать можно, а посему он и не канючил, что к компью- теру колонки нужны. Но как только он прознал, что компьютер не только можно использовать для игр мордобитских, но и для музона, то житья его папе и маме не стало. Стал он у них выпрашивать, чтобы они купили колонки к его компьютеру, по- скольку без музона никак. Он даже пообещал, что алгебру с физикой на пять учить будет, если ему колонки купят. Ну, папа с мамой долго, конечно, этому сопро- тивлялись, потому что считали, что с музоном учит дело несерьёзное, но, в конце концов, сда- лись и купили Косте на день рождение две колон- ки, что к компьютеру подключить можно. Костя 367

Международный Союз Русскоязычных Писателей был на вершине счастья. Он лихо, причём не без помощи друзей, подключил колонки к компьюте- ру, и компьютер стал испускать звуки, которые современная молодёжь называет музыкой! Две недели Костя ликовал. Музон орал, алге- бра с физикой при этом даже вроде и училась, ну, если не на пять, то на четыре, что вполне нашего героя удовлетворяло. Однако через две недели Костя в колонках компьютерных разочаровался. Сколько он их на полную мощность не включал, когда дома роди- телей не было, но всё равно книжки на книжных полках не скакали, а стены квартиры не вибриро- вали как на вибростенде. Это ввело Костю в не- который минор. Но Костя парнем был умным и стал он задумываться, а нельзя ли к компьютеру подключить какие-нибудь другие колонки, чтобы книжки на книжных полках скакали и стены квар- тиры вибрировали как на вибростенде. А надо сказать, что дома у Кости было аж це- лых два музыкальных центра. Одни современный, фирмы «LG», а другой старенький, ещё папиной молодости с гордым названием «Вега-117». Люди старшего возраста сразу припомнят, что это за музыкальный центр «Вега-117» и какие у него мощные колонки, аж на двадцать пять ватт. У музыкального центра фирмы «LG» колонки тоже были, но мощностью поменьше, вот так на двенадцать, не более. Но Костя решил, что для скакания книг на книжных полках и двенадцати ват хватит, а посему первым делом решил под- ключить к компьютеру этот самый музыкальный центр фирмы «LG». Он долго упрашивал папу по- 368

Избранное мочь ему в этом деле, но папа считал, что это всё дурь возрастная, а посему в помощи отказывал. Тогда Костя сам, с грехом пополам, подключил музыкальный центр фирмы «LG» к компьютеру, поскольку это оказалось не таким уж и сложным делом. И полился по комнатам музон, от которого папе и маме приходилась затыкать уши тампона- ми «Беруши». Все грохотало и завывало, причём преимущественно на английском языке, как буд- то в музыке родного, русского не было. А Костя был на вершине экстаза. Книги на книжных полках скакали, что приводило его в неописуемый восторг. Но правда этот восторг длился неделю, а потом Костя к своему несчастью обнаружил, что хоть книжки на книжных полках скачут, но стены в квартире не вибрируют как на вибростенде, к его, надо сказать, большому сожа- лению. И Костя опять загрустил. Но ненадолго. Просто взгляд его, как-то упал на папин музы- кальный центр с гордым названием «Вега-117». Колонки у этого центра были весьма внушитель- ных размеров, что давало Кости некоторые на- дежды, на то, что от них-то стены в квартире точ- но уж завибрируют. И стал он подключать этот старенький, но, в общем-то, хороший музыкальный центр «Вега- 117» к своему мощному компьютеру. Сначала он попробовал просто подключить одни колонки. Колонки подключились, но играли тихо, даже книжки не скакали. Это Костю опять, на некоторое время ввело в минор, но ненадолго. Он сообразил, что надо подключать весь музы- 369

Международный Союз Русскоязычных Писателей кальный центр. А это было уже не так просто, по- скольку старенькая «Вега-117» для подключения к компьютеру была просто не приспособлена. Тогда Костя позвал всех своих друзей, по- скольку один ум хорошо, а два лучше и всей ком- панией стали они подключать музыкальный центр к компьютеру. Да ещё тут надо сказать, что папе Кости тоже вдруг стало интересно, подключиться «Вега-117» к компьютеру или нет, и что из это- го вообще получится. Так что всем миром под- ключил Костя старенькую «Вегу-117» к мощному своему компьютеру. Когда компьютер включили и поставили мело- дию, то все на мгновение оглохли. Компьютер не без помощи «Веги-117» загремел так, что не толь- ко книжки на книжных полках скакать начали, но и стены квартиры завибрировали как на вибро- стенде. Все-таки двадцать пять ватт, это двадцать пять ватт. Костя был в экстазе. Наконец-то он добился того, что можно учить алгебру и физику в нормальных условиях. А Костин папа тоже был рад, что вот старенькая его «Вега-117» обрела вторую молодость. А по- сему он стал теперь тоже периодически слушать музон, который нравился его сыну и даже стал находить в том некоторое удовольствие. А Костя был этому несказанно рад. Правда, папа запре- щал Кости включать музыку так, чтобы и книжки на книжных полках скакали и стены вибрировали как на вибростенде, но Костя это делал тогда, ког- да дома никого не было. Так что все были доволь- ны, если не считать соседей. Но, впрочем, соседи в расчёт не брались. 370

Избранное Я не знаю, как эта вторая молодость «Веги-117» отразилась на Костной учёбе, но учить физику и алгебру он продолжал и вроде даже этот музон не мешал ему. Впрочем, поживём и всё увидим. Но сдаётся мне, что всё будет хорошо, посколь- ку все мы были молодыми и всем нам нравилось учить уроки под зажигательный музон, от кото- рого книжки скакали на книжных полках, а стены квартиры вибрировали, как на вибростенде! 371

Международный Союз Русскоязычных Писателей Людмила Зарубина Троица Ты соткана из света золотого, Бог-Троица, Божественное Слово. Единая, Духовная, Святая, От века неразгаданная Тайна. Благословляющая всё живое, Полна любви, живущая любовью, Сидящая за Царственным Престолом, Бог-Троица, Божественное Слово. Всё в жизни нашей связано с Тобою, Нам светишь, словно солнце золотое. 372

Избранное Андрей Кечко Я не скажу об осени дурного... Я не скажу об осени дурного, И восклицаю с радостью опять, Ты соткана из света золотого, Который так, ты, любишь одевать! Твой бал настал, кружись моя подруга, И листья уж опавшие шуршат, Тебе ветра прохладные прислуга, Туман седой соратник твой и брат, Звенят росой серебряные травы И иней засверкает хрусталем, Дождем польешь как будто для забавы, В тот самый миг, когда его не ждем, Грибная тишь запрячется в лесину, Зачавкает болото сапогом, Увидишь покрасневшую рябину, Ее согреешь ласковым лучом, Ты соткана из света золотого, И я люблю твой сказочный наряд, В твоей красе есть много колдовского, Твои балы об этом говорят! 373

Международный Союз Русскоязычных Писателей Елена Забелина Две подруги Ты соткана из света золотого, Ты даришь мне надежду и любовь, Ты словно ангел мира неземного, Поэзия – с тобой летаю вновь. Сияешь лучезарно ты над миром И в плен берешь без боя словом ты, И укрощает ветер твоя лира, И вновь с тобою светлые мечты. Тебе подвластно время и пространство, Ты увлекаешь, рифмами маня, Хотя тебе и чуждо постоянство, Ты приходи, не оставляй меня. Ещё хочу, чтобы младая Муза Была со мною, как с тобой, дружна, А чтобы я не стала ей обузой, Я ей поставлю кресло у окна. Пусть почитает, хочет – чай с вареньем Попьет из кружки старенькой моей, А коль заглянет вдруг и Вдохновение – Ему я тоже чай налью скорей. Поэзия и Муза – две подруги, Что неразрывно бродят меж людьми, А мы у них для записей лишь слуги, У многих ведь поэзия в крови. 374

Избранное Анна Швалова Ты соткана из света золотого «Ты соткана из света золотого» – Шептал, в руках его стонала в муках медь. К ней поднимал глаза, но опускал их снова - На госпожу нельзя ему смотреть. А на заре на берегу песчаном Играет ветер золотой косой. Она теперь надменна и печальна, И навсегда останется такой. Как улыбалась нежно, как смотрела... Весь мир поблёк, была только она. И сладким голосом ему о счастье пела, Пьянила пуще старого вина. И он забыл, что холодно ночами, И он забыл, зачем сюда пришёл, Все позабыл он радости-печали, Всё позабыл, когда её нашёл. А по ночам прозрачным покрывалом Луна скрывала танец пылких тел. И звонче струн в руках его играла, Когда любить её мог, как хотел. Но выбрал долг. Он сам её оставил. Теперь и жизнь – не жизнь, и свет не мил. Она теперь надменна и печальна, Но он бы и такой её любил. В шелка затянута, укутана мехами, 375

Международный Союз Русскоязычных Писателей Браслеты, как оковы на руках, Она сияет в этом мрачном зале, Как солнце в его мрачных небесах. Седой король к ногам её бросает Все главные сокровища свои. Она молчит. А музыкант играет. И здесь есть всё, но нет его любви. 376

Избранное Маргарита Яровая Осень Ты соткана из света золотого Из паутинок, капелек дождя. Свои ты двери распахнула снова, И не любить тебя, красавица, нельзя. Жемчужинки росы туманным утром, И грозди алые рябины на ветру. Листки порхают, бабочки как будто. А мы идём по жёлтому ковру, И вечера прохладой задышали, В озёрах утки в стаи собрались. Природа увядает, засыпая. Ах, осень, ты уйти не торопись. 377

Международный Союз Русскоязычных Писателей Артур Хмельницкий Золотая осень Ты соткана из света золотого, Осенняя пора – как хороша! Не видно небосвода голубого, Из туч образовалась пелена. И дождь загрохотал вмиг по асфальту. Осенней он поры всей дирижёр. Солировать даст всем и даже альту, А фон многоголосый, как бы хор. Настырная прохладная погода, Промозглый нас «согреет» ветерок. У осени такая вот работа, Последний упадёт с дубов листок. Застывший силуэт он так нам близок. Осенняя пора нам всем мила. С оттенком карамели и ирисок – Осенняя становится листва. 378

Избранное Ирина Зяблицкая Вкус сентября Нарушить тишину боюсь. Безветрие. Как бы молчанье. У сентября особый вкус, Особый запах увяданья. В нем цвет небесной синевы. И тонкий, словно дуновенье, В нем запах скошенной травы. И вкус вишневого варенья. В нем есть размеренный покой, Что на волне качает лодку. И кажется – родной такой – Чуть теплый аромат «шарлотки». В нем, словно нега, тишина. Еще тепло. И свет в оконце. В нем нотки терпкого вина, Еще невыпитого солнцем. 379

Международный Союз Русскоязычных Писателей Мелодия грозы Гроза! Как властен надо мною Твой неожиданный приход! И сквозь поток небесных вод С высот, покрытых пеленою Как будто рваных туч, я слышу Звучанье арфы и гитар! И капель миллионы пар Как в танце прыгают по крыше! Срывают бис! Аплодисменты Им дарит невидимка – гром!.. И вспыхнув молния столбом Вдруг освещает струи – ленты!.. Робею перед дикой силой,- То вскрикнет что-то, то молчит, – Мелодия грозы звучит То с торжеством, то так уныло... И всё забудется, как небыль, – Прошла гроза. Запел скворец. И радуга,– всему венец, – Вобрав цвета, украсит небо! 380

Избранное Алексей Михайлов 45 минут осени Заполярный край. Суровая неделя, соединя- ющая 2-х недельное лето с 10 месячной зимой. Здесь листопад - это не метафора, это состояние души на протяжении коротких 45 минут. Середина сентября. Коротышка-берёза. Под окном больше полусотни северных берёзок, а я смотрю только на неё одну. Господи! Знал бы я, что за считанные 45 минут она станет абсолютно голой – я бы сбегал домой, взял самое тёплое оде- яло и укутал бы её. Хотя кого я обманываю? Я же мужчина... Разве есть на земле хоть один мужчина, оторвавший бы свой взгляд от русской красавицы, которая целых 45 минут раздевается перед ним? Осень – истинная хохотушка, а берёзка её дочь. Ну как иначе объяснить столь нелепый, но всё же прелестный макияж этой девчушки? Жёл- тые тени. Красная губная помада. Зелёные воло- сы. Оранжевая подводка. Прабабушка! А всё ещё не разобралась с макияжем. Дунул ветер. В окно залетел подарочек: одно из последних платьев берёзки. Ох! Расписные узоры! Линии изгибов! Сочетание цветов! Какая красота! Я обязательно сохраню его. И потом, когда мы повзрослеем, я покажу ей. Будем рас- 381

Международный Союз Русскоязычных Писателей сматривать это красноватое платьице, как старую выцветшую фотокарточку, где все ещё были без- заботными и счастливыми, где ещё можно было голышком стоять на центральной площади, где можно было просто наслаждаться моментом, не думая о быте и деньгах. Конец сентября. Дунул ветер. Снежинка под- летела ко мне. Прыгнула в объятия и... Исчезла! Где же ты снежинка? Я тут же посмотрел в окно. Моя берёза надевала новенькое белое пальто. Она так каждый год делает и потом уходит в спячку. Ты ж моя лапа! Ты ж моя медведица! Я тебя обяза- тельно дождусь. «Матушке своей не забудь пере- дать привет! – крикнул я. – Я очень люблю её!» А как можно не любить осень? 382

Избранное Михаил Ломако Солнце внутри Осень в этом году не стала чем-то неожидан- ным. Можно сказать, я к ней подготовился. Как не подготовиться, если, по ощущениям, она нача- лась еще в июле. Или в июне. Или, если уж быть предельно точным, весна в этом году плавно пе- ретекла в осень. Лета как то не случилось. А вот осень – да. Так и я. Честно изобразив бурную радость вес- ной, я сразу начал готовиться к осени. Все эти: тоска, уныние, апатия, хандра, которые каждый год разгоняет лето, заполнили меня еще поздней весной. Календарь отщелкал первое июня, а у меня уже была осень. Природа расцвела, распу- стилась, а я уже мог разглядеть в ней зачатки уга- сания и увядания. Что бы ни говорил календарь, лета в этом году не заметилось. Не было прожигающей до самых костей, жары. Не было наполняющих встречами путешествий. Не было главных встреч, а с ними не было гранит- ного спокойствия, что все в моей жизни хорошо. Первое лето, когда ничего этого не было. Нет, лето было, я бы сказал, замечательным. Солнечным и не жарким. Солнце вообще часто наведывалось на небо, позволяя себе разогревать наши тела. Да, в этот раз оно не жгло, ошпаривая 383

Международный Союз Русскоязычных Писателей прохожих своим кипятком, не прогоняло с улицы и, другой бы сказал, что это было замечательное солнце. Так бы сказал и я. В другой раз. Но в этот раз, надо признаться, было теплое весеннее или, может, приятное осеннее солнце. Никак не лет- нее. Лета в этом году не случилось. Ни внутри, ни снаружи. Осенью все по-другому. Прохлада, буйство красок и переменный дождь - важные, но не глав- ные для меня атрибуты осени. Осенью дует ветер. Да, заметите вы, летом тоже бывает ветер. Быва- ет, только не такой. Осенний ветер, он особен- ный. Не жаркий, сбивающий дыхание, и не ледя- ной, пронзающий своими иглами, а в самый раз, с нужной толикой прохлады. Что-то есть в нем для меня другое. Осенний ветер, он как пастух, сбивает в ота- ру разбредшиеся облака и гонит их на юг. Я жду, когда в облаках появятся бреши и выхожу во двор. Пустынные лавочки аллей приглашают меня к себе. Я выбираю одну из них, закрываю глаза и греюсь под теплыми лучами ускользающего солн- ца. Я жду. Ждать недолго. Прохладная волна оку- тывает с боков, нос щекочет избыток кислорода. Я делаю глубокий вдох. Всё, меня здесь нет. Может быть я в тысяча девятьсот девяносто седьмом году. Может в девяносто восьмом или де- вяносто девятом. Цифры потерялись во времени. Несколько лет слились в один миг, счастливейший миг моего существования. Осень. Пятничный ве- чер. Я выбираюсь из автобуса, подхватываю пу- стую сумку и иду домой. Там меня ждут. На плите готовится что-то вкусное. Может, это тефтели в 384

Избранное томатном соусе, может фаршированные перчи- ки или огромная кастрюля наваристого борща. Я буду торопливо есть, не смолкая, рассказывать о хорошем и плохом, своих удачах и провалах, пла- нах и наивных мечтах. Буду грубить, дерзить, спо- рить, буду глупым и капризным, взбалмошным и невоспитанным. Мне простится всё. С кем не бы- вает. Здесь меня любят. Любят, какой есть и луч- шего от меня не ждут. И я, я люблю свой дом и, выплеснув, накопленную за время разлуки, грязь, я наполняюсь теплом родного дома и самых близ- ких людей. Мы прижимаемся друг к другу и, где то внутри меня, зажигается маленький комочек теп- ла. Мое солнце. Зазвонит обязательный телефон. Короткий разговор и я брошусь со всех ног к выходу. – Сынок, побудь с нами. – Мама, но меня же ждет она. – Долго не гуляй, я не буду спать, буду ждать. Дальше будут жаркие поцелуи, признания в любви, в верности, разговоры о том, что было, планы на то, что будет. Будет теплая ладошка, и будут ночные прогулки. Будут взгляды в беско- нечное небо и вера в важность и уникальность того самого момента наших жизней. Момента, когда ты, окруженный влюбленными по уши в тебя людьми, разрываешься криком, бросая свой рык во время: – Остановись мгновенье! Я ничего другого не хочу! Но стрелки тикают. Отщелкивает пустые дни невидимый календарь. Вот уже нет теплой ладош- ки, предательски оставшись в прошлом. Вот уже по-другому горит свет в знакомых окнах, и чу- 385

Международный Союз Русскоязычных Писателей жие голоса бродят по родном дому. Прижаться же можно разве что к неказистым нагретым солнцем насыпям, холодной своей глубиной леденящим душу. Осень в этом году не стала чем-то неожидан- ным. Времена года сменили друг друга привыч- ным календарем. Так было, будет, к этому легко привыкнуть. Привычка есть ко всему. Даже жить жизнь – что может быть абсурднее. За размышле- ниями я погружаюсь в сон. Но задремать не удается. Сквозь дремоту я слышу, как за рукав теребит, возвращающийся с садика, мой маленький сын. Он зовет играть. Я открываю глаза. Осенний ветер вновь обдувает меня. Я срываюсь с лавочки и, театрально разма- хивая руками, устремляюсь за своим мальчуганом. Солнце, мама, оно внутри. Оно твое. Я знаю, что мне с ним делать… 386

Избранное Дарья Духленкова Укрой мне ноги, море, покрывалом Укрой мне ноги, море, покрывалом, Медовым солнцем щедро напои, Я от студёных вьюг к тебе сбежала, – Побыть в объятьях тёплых до зари. Поговорить по-дружески с тобою, Есть, что тебе поведать в этот час, Ну, тише, тише, не шуми волною, Сильней тебя волнуюсь я сейчас. Ты много слёз, объятий повидало, Счастливых глаз и крепко сжатых рук, Сейчас укрой мне ноги покрывалом, Уйми в груди моей неровный стук. Переживи со мной печаль разлуки. Вернусь к тебе, когда растает снег. Теперь – домой, где под напевы вьюги Скучает самый близкий человек. 387

Международный Союз Русскоязычных Писателей Вероника Богданова Моя свобода – в музыке... Моя свобода – в музыке! Она – Взахлёб, навзрыд, наотмашь! – Так, чтоб души, С небес спустившись, примостились слушать, Столпившись на карнизе у окна Той комнаты, где буду я играть, Смычок сжимая трепетной рукою… О, музыка! Не отдавай покою Застывших душ внимающую рать! Пусть слушают – и просятся сюда, Чтоб снова плотью обрасти ранимой, В мир нот и звуков, Музами хранимый, Где можно так возвышенно страдать, Где небеса – лишь вечная мечта… Но ведают пришедшие оттуда: Лишь музыка – единственное чудо, А остальное – просто суета!.. 388

Избранное Черная речка Ни чёрту кочерга, ни Богу свечка… Так давит беспросветность бытия, Что Чёрная на ум приходит речка: Она у нас – у каждого – своя. Ложится утра раннего завеса, Туманом пыльным заслонив рассвет… Как измельчали новые Дантесы! – Нет, им уже не нужен пистолет, Они тебя не встретят на дуэли Лицом к лицу, не опуская глаз. И не поймёшь порой на самом деле: Дантес перед тобой или Данзас? И, как бы горько это ни звучало, - Честь нынче не в чести… Ищу ответ И возвращаюсь я душой – к началу, Чтоб только в сердце не погиб поэт! 389

Международный Союз Русскоязычных Писателей Екатерина Ивашкова Ближе к ночи... Тишина перехода ближе к ночи звеняща. Проходящие мимо, бесконечно похожи. Ты играешь на скрипке для последних прохожих. Зябко: тоненький свитер, да коричневый плащик. Не спасают от ветра, сквозняков и простуды. А до слякоти в сердце, им и вовсе нет дела. Ты играешь на скрипке. Всей душою. Всем телом. Выпуская из струн бесконечное чудо. Дремлет старая шляпа на полу под ногами, Горсть монет разноцветных, пряча в фетровых недрах, Три измятых десятки, кем-то брошенных щедро, Ярких листьев осенних цветных оригами. Стихнут музыки звуки. Скрипку старую спрячешь, Чтобы завтра вернуться и играть для прохожих, Чтоб для душ очерствевших, снова струны тревожить… Ты скажи, скрипачи по ночам тоже плачут? 390

Избранное Вера Караванова Музыка вселенной На небесном органе Творец нажимает педали, Дирижирует вспышками солнечных протуберанцев. А на Млечном пути, завивая галактик спирали, В такт пульсируют звёзды, кружатся в пространствен- ном танце. Ты прислушайся сердцем на призрачной грани со- знания, Окунись в эти волны мелодии, пролитой свыше. Семь божественных нот – вот простейший закон ми- роздания! Он откроется каждому, кто пожелает услышать. Гениальное просто: вселенная – это симфония! Отражаются звуки, блуждая в космическом фьорде. Кто же ты, Человек? Лишь струна в оркестровой гар- монии. Коль настроишь её - прозвучишь во вселенском ак- корде. 391

Международный Союз Русскоязычных Писателей Полнолуние Опять полнолуние – ночью, как днем! Луна тянет щупальца в душу… И взгляд прожигает её, как огнём, Пытаясь оковы разрушить. Оковы, что заперли ведьму… Смотри! Она уже рвётся наружу! У женщины каждой есть ведьма внутри – То близко она, то поглубже… Лишь в лунном свеченьи проснется она И вспомнит полёт Маргариты… Так не потому ли стою у окна, Глаза в ожиданьи прикрыты… И что же меня в эту лунную ночь Так тянет промчаться по небу??? Не ведаю я, кто мне может помочь, Не ведаю, значит, не ведьма! Луна замерцала в небесном окне… Такая манящая круглая. Рука потянулась к домашней метле… Метла из угла подмигнула мне… 392

Избранное Размышления, родившиеся на берегу моря Море и время – безмерные две бесконечности… Две безысходности, что без конца и без края… Волны, баюкая время, играются с вечностью, Я же вселенную жизнью своей измеряю… Да, я – песчинка на векторе икс мироздания, Век мой недолог, но век ведь не так уж и мало! Может, и хватит столетия на осознание, Что мою душу на грешную землю призвало? Волны забвенья штурмуют устои вселенские, Время завесой веков мне глаза застилает, Только способен мой разум сдвигать занавески те И проникать в глубь веков – он преграды не знает… Я – человек, я могу останавливать время Камнем, застывшим скульптурой, сонетом Шекспира… Вот на картине волна не упала на берег – Коброй зависла над ним, как под дудку факира. Время и море – безмерные две бесконечности. Море зациклено в шар, ставший мне ойкуменой. Верю, сперва было Слово не только у вечности, Кто произнес это слово – загадка вселенной… 393

Международный Союз Русскоязычных Писателей Ксения Гильман Дуэнде ...монетка в двадцать пять песет была с круглой дырочкой в центре – словно нарочно для шнур- ка! Маленькая, то ли светло-желтого, то ли бело- го металла... Уже не помню. Помню, что носила ее, пока не потеряла, на шее, как талисман, зага- дав попасть в мою Испанию до 25 лет. Конечно! А что там в «старости» делать..? Эх... сколько же лет назад Испания вывела в пользу евро из обра- щения свои песеты? Долго ждала ты меня, Анда- лусия, край испанских цыган. Вот я здесь… День отдан узким улочкам старой Малаги, с ее коваными фонарями, деревянными ставнями и мраморной плиткой, по которой даже в балетках ходить кажется кощунством: здесь хо- рошо бы пройтись в белых хлопковых носочках, то на цыпочках, то, разбегаясь и скользя... Плит- ка чистая и теплая, как в ванной с подогревом… Неужели я не увезу отсюда какого-нибудь сокро- венного подарка-воспоминания?.. … к девяти вечера уже закрываются сувенирные лавки. Кафе все еще полны посетителей, площади гудят... Я прохожу через сеть узких переулков и вхожу в полумрак маленького кабачка, где сегодня будет фламенко. В зале человек пятнадцать, вен- тиляторы с шумом вращают лопасти под потол- 394

Избранное ком, на столах электрические свечи и запотевшие бокалы с сангрией и водой. На маленькой сцене в ряд стоят четыре стула, на спинки которых набро- шены разноцветные шелковые шали, их длинные кисти стелются по деревянному полу, колышутся в струях прохладного воздуха, идущего от венти- ляторов. Небольшой прожектор освещает сцену красноватым светом... Мы ждем. Вот, наконец, на сцену поднимаются четверо в черном. Два гитариста садятся по краям, в центре Тот, кто поет, и Та, которая будет танцевать. Им всем за сорок... А Ей, пожалуй, и больше того... У нее прямая фигура без нарочитых изгибов, воло- сы забраны в косу, подколотую черным цветком, на ней простое черное платье и черная мантилья. Глубокие носогубные складки и тонкие сухие руки выдают возраст... Но я-то знаю из книг, что ду- энде, который по словам Лорки «изначально пра- вит» всем этим действом, да и самой Испанией, дуэнде – дух «необузданный и одинокий», толь- ко глубже проникает в плоть и кровь с годами. Не снилось молодой и горячей то, что творит ду- энде с узнавшей горечь утрат и пронесшей пря- мую спину сквозь длинный коридор судьбы. Я жду, когда Она начнет. К Ней прикованы взгляды большинства зрителей, ведь стереотип воспри- ятия профана таков, что фламенко – это прежде всего, танец. Но ведь остальные – равнозначные служители этого таинства, которое мы допуще- ны наблюдать. Я рассматриваю всех по очереди... Один из гитаристов несколько моложе прочих участников, его длинные черные волосы забраны в хвост, грустные глаза поблескивают за очками, 395

Международный Союз Русскоязычных Писателей полные руки спокойно лежат на грифе. Второму гитаристу чуть больше лет, у него коротко остри- женные кудри, все того же цыганского смоляного цвета, смуглое и гладковыбритое, широкое и ве- селое лицо. А Тот, кто поет, совсем другой: у него настоящая копна серебристых волос, лежащих по плечам, седина в бороде и усах, только глаза все такие же черные и блестящие. На нем поверх черной рубахи красное кашне, у него массивный перстень на среднем пальце правой руки... Кто же начнет? Они сидят на своих стульях спокойно и пря- мо. Вот одна из гитар понемногу начинает что-то искать, созывать своих духов... Другая ей лишь изредка подпевает… Но вот ритм установился, компас понятен всем, руки и каблуки начина- ют отбивать свои партии. Все четверо в деле – так или иначе. Они все время переглядываются, подмигивают друг другу, улыбаются. Видно, что это импровизация. Продолжит тот, к кому дуэн- де придет, нет плана... Вот начинается грустная песня. Мужской голос, как будто зовет кого-то из темноты, потом стихает, потом опять идет к пре- делу своей громкости, становясь почти криком.... Следом начинается танец. Она словно пробу- ет воздух наощупь, крутя так и эдак запястьями, постукивая каблуками, пока немного лениво. Но вот Она выпрямляется вся, собирает узкую верх- нюю юбку до колен, потом подбирает и нижнюю, состоящую из нескольких рядов оборок, обнажа- ет перед нашими взглядами стройные крепкие го- лени в прозрачных сетчатых чулках. И ее каблуки начинают собственную песню. Дроби иногда до- 396