М. Каратаев-Рожденная октябрем

Выражая индустриальный пафос, правильно понимая, что индустрия создается, в конечном счете, для человека, многие поэты не сумели найти на своих палитрах красок для полнокровного изобра­ жения реального строителя социализма. Часто в их стихах вместо конкретного героя пятилетки во­ спевался человек — вообще, строитель — вообще как некий алгебраический знак, как некая формула приме­ нения человеческой энергии. Вот как, например, писал Таир Жароков: Эмба звезды зажгла. Нефть струит величавое пенье. Безупречно движенье бесшумного маховика. Это все для него! Это все у него в подчинеиье, У него, представителя ленинского поколенья,— Человека. Казаха. Бурильщика. Большевика. Слов нет, что такой массовый поход поэтов, руководствовавшихся программными лозунгами «Вы­ полним пятилетку в четыре года», «Техника решает все», сыграл большую роль в поднятии и освоении в литературе целины новых актуальных тем. Одна­ ко художественный уровень этих произведений оказывался порой значительно ниже возможностей поэтов. Подавляющее большинство стихов и поэм начала тридцатых годов, за отдельными исключе­ ниями, страдало внешним, поверхностным изобра­ жением героев, носило на себе печать схематизма и натурализма. Часто в стихах появлялась мало­ убедительная плакатная риторика, а то и бессмыс­ ленный набор слов, подражающий звукам машин, пытающийся воспроизвести шум какого-либо про­ изводственного процесса. Конечно, тут не мог не сказаться «кампанейский» характер того крутого поворота литераторов лицом к производству, кото­ рый, к сожалению, не всегда сопровождался терпе­ ливым изучением и глубоким осмысливанием сущ­ ности происходящих явлений. Так нарушалось одно из необходимых условий создания произведений 251

искусства. Этим и объясняется скоростная штам­ повка стереотипных стихов и поэм, лишенных и са­ мобытных мыслей и эстетической ценности. Подобное положение усугубляли ошибки РАППа и КазАППа последних лет. Некоторые литератур­ ные деятели своими «руководящими» указаниями способствовали появлению безжизненных схем и штампов. Не избежали подобных срывов и неудач даже крупные, талантливые поэты: И. Джансугуров («Энергия»), С. Муканов («Уголь — коммунизм»), А. Токмагамбетов («Разбег»), Т. Жароков («Нефтг- стаи») и А. Тажибаев («Прорыв»), Недостатки эти были, к счастью, не органиче­ ские, а временные, преходящие: это были недостатки роста и неизбежные издержки при поисках новых художественных форм для выражения новых идей. По мере утверждения новых форм жизни и при­ стального их изучения казахские поэты стали быст­ ро преодолевать штамп и схему. Особенно интен­ сивно пошел этот процесс после исторического постановления ЦК ВКП(б) о перестройке литера­ турных организаций от 23 апреля 1932 г., когда вместо РАППа был организован Союз советских писателей СССР. Мероприятия партии по оздоровлению литератур­ ной среды помогли советским писателям быстро пре­ одолеть последствия рапповских ошибок в своем твор­ честве и обеспечить условия дальнейшего плодотвор­ ного развития советской литературы. В полной мере это относится и к творчеству казахских поэтов. Опыт передовой русской советской поэзии, разра­ ботка теории социалистического реализма, ка» ос­ новного и единственно верного метода советского ис­ кусства', и обсуждения задач поэзии на первом съезде советских писателей в свете постановления ЦК ВКП(б) создали решающие предпосылки для освобождения казахской поэзии от налетов формализма, схематизма и натурализма. Предстояло идти к достижению новых, качественно иных высот по пути социалистического реализма. Две поэмы написал Сакен Сейфуллин в начале 252

тридцатых годов—«Чалый конь» (1933) и «Альбат­ рос» (1932). Первая из них раскрывает специфическую для Казахстана тему животноводства, которое в ре­ зультате допущенных в сельском хозяйстве перегибов и извращений потерпело серьезный урон. Устами чалого коня, пострадавшего от этих пере­ гибов, в поэме вскрывается создавшееся в животновод­ стве положение. Чалый упрекает беседующего с ним человека, бывшего друга в гражданской войне, в том, что он, как и другие, оставил своего коня на произвол судьбы. Объяснение между исхудавшим конем и че­ ловеком, который, увлекшись техникой, путешествиями на поездах и самолетах, забыл про лошадь, составляет канву повествования и правдиво передает действитель­ ное положение в сельском хозяйстве Казахстана в те годы. Поэма была в свое время предметом оживлен­ ной дискуссии, что было связано с злободневностью темы и смелостью высказанных автором мыслей. Написанная в форме диалога, обычным одинна­ дцатисложным казахским стихом, поэма «Чалый конь» уступала «Советстану» и «Кокчетау» в художествен­ ном отношении. Сильное впечатление от этого произ­ ведения определялось остротою постановки наболев­ ших вопросов. Интересное явление в казахской поэзии представ- • ляет поэма «Альбатрос»— первое крупное произведе­ ние о В. И. Ленине. Так же как в «Советстане», поэт старался здесь найти новые поэтические средства для изображения образа любимого вождя. Как показыва­ ет само название поэмы, бессмертный образ Ленина поэт воплотил в могучего, зоркого, не знающего в борь­ бе ни страха, ни поражения альбатроса. Стремление своеобразно, по-новому решать проблему создания об­ раза Ленина сказалось не только в принципе обработ­ ки материала, но и в системе образных поэтических средств, включая сюда и размер стиха. Образцом для Сейфуллина была поэма «Владимир Ильич Ленин» В. Маяковского. Такой же ударный темп, такая же энергия интонации и такая же новая форма стиха! Трудно сказать, чтобы поэтическая учеба Сейфул­ лина у Маяковского в полной мере принесла желан- 253

ные плоды. Бесспорно одно: Сейфуллин был первым в казахской литературе учеником Маяковского и применял его методы в разработке современных тем («Советстан», «Альбатрос»). В учебе у Маяков­ ского Сейфуллин не был одинок. Другой крупный поэт Сабит Муканов, так же как и Сейфуллин, часто об­ ращался к поэзии Маяковского («Мчись, мой вороной жеребенок», «Слово о Советской Армии», «Привет маю» и т. я ) . В этом направлении делали попытки и другие поэты. Правда, не у всех они увенчались успе­ хом. Иногда творческая, осмысленная учеба подменя­ лась простым подражанием, копированием внешних форм стиха Маяковского. Порою это приводило к курьезам, которые можно обнаружить в поэмах «Бе­ лое золото» и «Черное золото» У. Турманжанова, «На заре коммунизма» и «Нефтестан» Т. Жарокова. Проблема учебы у Маяковского и других лучших мастеров советской поэзии не только не была снята после отдельных проб и ошибок, но стала насущной потребностью казахских поэтов на всех последующих этапах. Не формально-механическое следование тра­ дициям Майковекого, не заимствование только одних внешних приемов стихотворной техники, а органиче­ ское, творческое усвоение всех основных слагаемых его поэзии, особенно боевого революционного духа, пафоса и патетики, умения в полный голос говорить о самом необходимом,—такова задача, которая и по сей день является кровным делом казахских поэтов. - Тема животноводства, поднятая в поэме «Чалый конь» Сейфуллина, была подхвачена многими писа­ телями. А. Токмагамбетов пишет поэму «На страже», Т. Жароков — поэму «Балабас», С. Муканов — поэму «Мотивы скотовода» и большое стихотворение «Гор­ дость пастуха», Г. Мусрепов — известный рассказ «Талпак танау» и т. д. Надо сказать, что богатый ар­ сенал художественно-изобразительных средств, свя­ занных со скотоводством, полученный в наследство от дореволюционной поэзии, послужил важной предпосыл­ кой художественного освоения темы животноводства в казахской советской литературе. Значительным произведением казахской поэзии на­ 2,54

чала тридцатых годов явилась и поэма «На улице Берлина» А. Токмагамбетова, написанная в 1932 г. После широко известного стихотворения «Гималай» И. Джансугурова это было второе произведение, напи­ санное на международную тему. Здесь на параллель­ ных, контрастных друг другу картинах сопоставляется жизнь в капиталистическом мире и в Советском Союзе. Нищета, голод и слезы трудящихся в лагере капита­ лизма, радостная полнота чувств и великая вера в но­ вую жизнь советских людей в лагере социализма — вот что хотел показать поэт в своем произведении. Неизгладимое впечатление оставляет у читателя изоб­ ражение страдания женщины, выброшенной на улицу капиталистического города. Ее ребенок умирает от голода со словами: «хлеба! хлеба! хлеба!». Это кульминационное место в поэме, написанной в страст­ ной, публицистической манере Маяковского. Однако поэма не имеет цельного сюжета, основан­ ного на последовательном развитии событий, не рас­ крывает человеческих сложных характеров и содержит в себе много декларативных утверждений. Все это снижает художественные достоинства произведения. Кстати сказать, Токмагамбетову в поэмах вообще не повезло. Почти все его поэмы и толгау, написанные в тридцатых годах, несмотря на их тематическую ос­ троту, легкий стих и сочный язык, страдают отсутстви­ ем стройной композиции, цельных образов и характе­ ров. Больше воего это относится к поэмам «Каскелен», «На страже», «Сталинский маршрут», «Жизнь», '«До­ рога в жизнь», «Песня радости», «Уборщица». Они сы­ грали известную роль как поучительные уроки твор­ ческих неудач автора. Их пример с особенной нагляд­ ностью показывает, что недостаточно одного лишь красочного языка или звонких аллитераций для со­ здания подлинного произведения поэзии. Среди большого количества поэм, ставших веду­ щим жанром казахской поэзии в тридцатых годах, обращают на себя внимание три поэмы Утебая Турман- жанова: «Сыч» (1933), «Пулемет» (1933) и «Два бра­ та» (1936). Эти произведения продолжили и развили тот своеобразный цикл социальных поэм, который на­

чал создавать Турманжанов в двадцатых годах поэ­ мой «Тайна Чирчика». Интересное и оригинальное ре­ шение нашла в поэме «Сыч» поэтическая идея победы света над тьмой, нового над старым, в столкновении сыча, ночной птицы, обитательницы развалин и могил, с лучами электрического света строящегося города Балхаша, воплощающего силу, молодость и светлое будущее. Сыч погибает в этом столкновении, и его труп смывает текучая вода. Так утверждается опти­ мистическая мысль о всепобеждающей силе времени, работающего на человечество. Две другие поэмы Турманжанова посвящены граж­ данской войне. В поэме «Пулемет», занявшей первое место на республиканском конкурсе в 1934 г., автор показал двух друзей —Нарнакнра и Ерсакира. Тяже­ лая жизнь трудящихся до революции закалила их, сделала отважными борцами за интересы народа. Участники восстания 1916 года, они в дальнейшем ве­ дут сознательную борьбу против белогвардейцев, за ус­ тановление советской власти. Замечательный пример безграничной дружбы и преданности показывает Нар- накир, который сам погибаетот вражеского огня, спасая своего друга от смерти. Тем же отвечает Ерсакир по­ койному другу, когда ценою своей жизни спасает его сына и советский пулемет. Исключительно интересный набросок сделал поэт в своей неоконченной поэме «Дза брата», нарисовав полную драматизма картину непри­ миримости интересов двух противоположных классов; картина эта тем драматичнее, что разные классовые интересы защищают родные братья. Написанные прос­ то, понятно и поэтично, социальные поэмы Турманжа­ нова подняли животрепещущие темы и внесли опреде­ ленный вклад в казахскую советскую поэзию. Многонациональная советская литература вскоре же после первого съезда писателей еще и еще раз под­ твердила правильность положения, высказанного А. М. Горьким,— революционная романтика является неотъемлемой частью социалистического реализма. Сама жизнь, сама героика революционной советской действительности давала пищу для отображения все­ народного героизма Страны Советов в романтическом

ключе. Советский народ, строя социализм, совершал чудеса в труде и науке, и нельзя было хладнокровно, равнодушно рассказывать о беспримерных подвигах советских людей, проявленных в таких небывалых со­ бытиях, как рекордный полет в стратосферу, беспоса­ дочный перелет из Москвы в США через Северный полюс, героическая челюскинская эпопея. Всепокоряюшая отвага славных сынов советского народа, которые своей гибелью в воздухе доказали не­ сгибаемость духа, вдохновила Таира-Жарокова на поэ­ му «Солнце заговорило». В поэтическом обращении советских соколов к солнцу поэт сумел вдохновенно выразить чувство гордости за великую силу и волю советских людей, упорно покоряющих природу во славу человека. Поэма эта не свободна от характерных для казахских поэм первой половины тридцатых годов не­ достатков, заключающихся во внешнем, поверхностном изображении объекта, в недостаточном проникновении во внутренний мир человека и в упрощенном компози­ ционном построении. Но тем не менее можно говорит!» о ней, как об одном из лучших произведений казах­ ской поэзии, проникнутых духом советской героики. Романтикой советской действительности овеяны также поэмы, возникшие в 1935—1936 гг. в связи с челюскинской эпопеей,— «Белый медведь» С. Мукано- ва, «Поход» И. Джансугурова, «Пленник льда» Т. Жа- рокова, «Спасение» А. Тажибаева, «Уборщица» А. Ток- магамбетова. Перелету Чкалова, Белякова и Байдукова в США посвящена поэма «Сталинский маршрут» А. Токмагамбетова. В этих произведениях мы видим стремление казахских поэтов создать поэтические памятники советским героям. С. Муканов в поэме «Белый медведь» пытался политически и философски осмыслить деяния советских исследователей Северного Ледовитого океана. И. Джансугуров в поэме «Поход» и А. Токмагамбетов в поэме «Сталинский маршрут» задумали нарисовать эпические полотна, посвященные челюскинскому походу и легендарным полетам наших летчиков. Аналогичное задание ставили перед собой и Т. Жароков в поэме «Пленник льда» и А. Тажибаев в поэме «Спасение», однако они ограничили себя целью

показать наиболее трагические, важные с их точки зрения моменты похода челюскинцев. Другим путем пошел в поэме «Уборщица» А. Токмагамбетов: из боль­ шого коллектива челюскинцев он сосредоточил свое внимание на человеке самой скромной профессии. С разной степенью мастерства удалось поэтам осуще­ ствить свои замыслы. Но общей для всех явилась их исключительно искренняя отзывчивость на значитель­ ные события современности, гордость и радость за каждую победу советского человека. Названные мною поэмы не свободны от недостатков. На них заметны, прежде воего, следы спешки, вызванной, может быть, тем, что все эти произведения писались на конкурс. Поэмам не хватает глубокого осмысливания темы. В них нет полнокровных человеческих образов, нет глубокой мотивировки исходных причин, побудивших советских людей на неслыханные подвиги. Вторая половина тридцатых годов характеризуется новым патриотическим подъемом, охватившим весь советский народ. Принятие великой Советской Консти­ туции и выборы на ее основе Верховного Совета, а так­ же образование Казахокой союзной республики вооду­ шевили казахских поэтов на создание политической гражданокой лирики. В казахской советской поэзии получили расцвет новые формы торжественных песен и поэм-толгау. Великан народной поэзии Джамбул Джабаев создает замечательный толгау о Конституции, с ним вступает в соревнование известный народный акын Нурпеис Байганин, не остаются в стороне и поэты. С. Муканов пишет стихотворения «Плодовитое дере­ во», «С сердцем вместо мандата»; Т. Жароков — «По­ ет казахская степь» и «Голос Родины»; А. Тажибаев — «Песня радости»; А. Токмагамбетов —«Песня лико­ вания» и «Единую семью»; Д, Абилев —«Единоглас­ но» ; К. Сатыбалдин —«Одно сердце в день выборов». Плеяда народных акынов во главе с девяностолетним Джамбулом составила в эти годы дружный, многого­ лосый хор певцов и с большим пафосом воспевала социалистическую Родину, славя мудрую Коммунисти­ ческую партию и многонациональный советский народ. Имена Джамбула Джабаева, Нурпеиса Байганина, 258

Кенеяа Азербаева, Омара Шипина, Саядиля Керимбе- кова, Куата Терибаева, Умбетали Карибаева, Нартая Бегежанова и других творцов вдохновенных песен и толгау, влившихся особой струей в общее русло ка­ захской поэзии, стали широко известны в республике и за ее пределами именно во второй половине тридца­ тых годов. Вышедшие в Москве в 1937—1938 годах на русском языке в переводах К. Алтайского и П. Кузне­ цова книги Джамбула Джабаева «Песни и поэмы» и «Путешествие на Кавказ» явились праздником поэзии всего многонационального Советского Союза, и 75-лет­ ний юбилей поэтической деятельности народного акына был широко отмечен советской общественностью как всесоюзное торжество. Могучий поэтический дар Джам­ була и всей казахской поэзии отмечали в своих выска­ зываниях М. Калинин, М. Шолохов, Р. Роллан, Д. Бед­ ный и многие другие. Ряды поэтов и писателей попол­ нились в эти годы новыми силами. Вслед за Ж. Санным, выступившим на литературной арене с лирическими стихотворениями в середине тридцатых годов, пришла в литературу еще целая группа талантливой поэтиче­ ской молодежи в лице Абу Сарсенбаева, Касыма Аман- жолова, Дихана Абилева, Капана Сатыбалдина, Абдул­ лы Жумагалиева и других, которые стали в поэзии утверждать и отстаивать присущие каждому индивиду­ альные качества: свою интонацию, тематику, манеру письма. Это те литературные кадры, которые впослед­ ствии, в сороковых и пятидесятых годах, сыграют вид­ ную роль в дальнейшем развитии казахской поэзии. Кратко обозревая казахскую советскую поэзию тридцатых годов, нельзя не остановиться отдельно на творчестве И. Джансугурова, достигшего в это время своего полного расцвета. После того как поэмы «Энергия» и «Поход» оказались художественно не­ зрелыми, он решил продолжить линию своих социаль­ но-лирических поэм о казахской музыке и ее деяте­ лях. В поэме «Кюй» еще в 1929 г. поэт создал образ старика-кобызиста; в поэме «Кюйши* в 1935 г. он живописал молодого домбриста, творца чудесных кгоев, попавшего в плен к жестокому и самовластному хану Кенесары. Молодой музыкант был отдан в соб- 2159

• ственность ханской сестры для ее забавы. Тонкий знаток родного искусства, Джансугуров с большой любовью говорит в этих поэмах, как и в поэме «Ку- лагер», о замечательных мастерах казахской музыки, с потрясающей силой рисует их трагическое положе­ ние в условиях феодально-патриархального строя. Бесспорным достижением Джансугурова в этом свое­ образном жанре является поэма «Кулагер», написан­ ная в 1936 г. Нельзя без волнения читать страницы о судьбе главного героя поэмы Ахан-сэре —поэте, пев­ це и композиторе. Гонимый жадными баями и лука­ выми биями, он остается одиноким в жизни. Только конь Кулагер, любимый скакун, победивший на байге тысячу триста отборных коней, скрашивает его горь­ кие дни. Но этого верного друга убивают коварные враги певца. Написанная на историческую тему, навеянную народной легендой, поэма «Кулагер» не является простым пересказом слышанного. Пользуясь траги- чески-острым сюжетом легенды, Джансугуров реали­ стически точно и правдиво рисует картины дореволю­ ционного Казахстана, вскрывая противоречия между народным талантом и эксплуататорской средой, гу­ бившей таких людей, как Ахан. Поэма «Кулагер»— лирическая, глубокая, драматически напряженная, об­ разная и мелодичная —была лебединой песней Джан­ сугурова. Она по праву занимает в казахской поэзии почетное место. Во второй половине тридцатых годов окреп талант видного казахского поэта Таира Жарокова, перевод­ чика и ученика Пушкина и Маяковского, преемника лучших традиций боевой пламенной поэзии Махамбе- та. Плодовитый поэт, написавший за восемь-девять лет со времени стихотворения «Аэроплан» (1928 г.) множество стихов и поэм («На заре коммунизма», «Нефтестан», «Балабас», «Молот пятилетки», «Воа­ на миллионов», «Пленник льда», «Песня мотора», «Говорит жизнь», «Солнце’ заговорило» и т. д.), соз­ дает в 1937 году поэму «Поток», являющуюся как бы поэтическим итогом пройденного им пути. События, отображенные в поэме, развиваются на протяжении

пятнадцати лет. Начало их относится к 1921 году, когда в Алма-Ате произошло наводнение. Сирота, воспитанник детского дома Кайсар — основной герой поэмы. Он получает образование в Москве в совет­ ской школе и становится инженером-строителем, соз­ давшим в противовес вредителю Ордабаеву замеча­ тельный план застройки Алма-Аты. Примерно такой же путь проходит и Жамал — героиня поэмы, люби­ мая девушка Кайсара. Наводнение, годы учебы Кай- сара и Жамал в Москве и Ленинграде, их встреча че­ рез несколько лет в Алма-Ате, их светлая любовь и дружная работа по перестройке столицы Казахстана— вот основная композиционная линия поэмы. Стройно­ сти архитектоники поэмы отнюдь не нарушают много­ численные лирические отступления и размышления, описания природы Алма-Аты. Поэма «Поток» — одно из первых крупных поэтических произведений о со­ временной советской действительности. В скобках за­ метим, что Таир Жароков всегда пишет только на современные темы. «Поток» принадлежит к одним из самых ярких достижений автора. Эта поэма свидетель­ ствовала в свое время о становлении таланта Таира Жарокова, о его определившемся поэтическом лине. В ней, как в кристалле, отразились и сила и слабость его дарования. Сила поэта ярче всего проявилась в неудержимом махамбетовском порыве и неукротимой энергии стиха, в мастерстве гиперболизации, изобра­ жения пейзажа и стихии природы, где в известной степени сказывается учеба у Пушкина. Слабость же поэта проявляется больше всего в неумении раскрыть типические черты характера своих героев, в недоста­ точно глубоком проникновении в тайники человече­ ской души и в известном обеднении и упрощении сложных явлений жизни. Наиболее отчетливо этот не­ достаток выразился в образе Жамал, обрисованном автором однолинейно и малоубедительно. Надо откровенно сказать, что этот недостаток послужил причиной неудач и некоторых других произведений поэта, написанных до и после «Потока». Интересное явление в казахской поэзии тридца­ тых годов представляет собой творчество поэта Аб- 261

дильды Тажибаева, пришедшего в литературу одно­ временно с Таиром Жароковым. Начав свою деятель­ ность с поэмы «Кулгара» (1928), А. Тажибаев вскоре переходит на политическую и гражданскую лирику. Лирика Тажибаева в конце двадцатых и начале три­ дцатых годов, как и у других казахстанских поэтов, была посвящена злободневным вопросам политики партии и советской власти в Казахстане. Рост полити­ ческого самосознания казахской бедноты, классовая борьба в ауле, конфискация имущества баев, организа­ ция колхозов и совхозов, свободный труд рабочих на производстве, их борьба за выполнение и перевыпол­ нение промфинпланов, строительство Турксиба —все это постоянно занимало поэта и на все это он живо откликался своими острыми, энергичными, политиче­ ски насыщенными стихами. Но поэт напряженных мыс­ лей и творческих поисков, он не мог ограничиваться участием в агитационной поэзии и пытливо искал новые пути изображения живой действительности. Поиски нового А. Тажибаев совмещал с учебой у великих мас­ теров поэзии — у А. Пушкина, Г. Гейне, Т. Шевченко. Их благотворное влияние заметно сказалось на поэзии Тажибаева. В его творчестве наметилась в середине тридцатых годов линия философско-психологической, патриотической лирики, породившая такие замечатель­ ные стихотворения, как «Сыр-Дарья:», «Беседа с Та­ расом», «Песня чабана», «На коне», «Песня стражи», «Привет с родины», «Песня дружбы» и, наконец, пре­ красную поэтическую симфонию «Оркестр», посвящен­ ную казахской музыке. В его произведениях имели мес­ то некоторые срывы индивидуалистического порядка. В частности, он неоправданно противопоставлял лич­ ность обществу. Но, к счастью, Тажибаев быстро преодолевал свои ошибки и продолжал развивать в поэзии здоровые начала лирики социалистического ре­ ализма. Его стихи и поэмы написаны на глубоком ды­ хании и богаты психологическими оттенками. Парал­ лельно с творческой учебой и поисками Тажибаев расширял тематику своих произведений. Поэт начал выходить за пределы казахстанского материала и изби­ рать всесоюзные и международные темы. Утверждая 262

себя преимущественно в лирике, он не оставил эпиче­ ского жанра. Автор поэм «Кулгара» (1928), «Прорыв» (1931), Тажибаев пишет в 1935 году поэму «Спасение» о челюскинском походе и в 1937 г.— поэму «Два ми­ ра». Последняя поэма лучшее, что создано поэтом в эпическом плаке. Как показывает само название, поэ­ ма «Два мира» ставит задачу путем параллельного со­ поставления капитализма и социализма образно рас­ крыть бесспорное преимущество социализма. Тема ре­ шается в условно-романтическом плане: поэт беседует с воскресшим немецким поэтом Г. Гейне, который, всматриваясь в мир капитализма и мир социализма, приходит в одном случае в негодование и ужас и в другом случае — в восхищение. Перед нами возника­ ют одна за другой выпуклые поэтические картины, на­ писанные с чувством и энергией. И читатель, действи­ тельно, находит в поэме достаточно оснований для того, чтобы вместе с Гейне проникнуться чувством омерзе­ ния к гнусному миру империалистического мракобесия и чувством великого удовлетворения светлым миром социализма. Однако поэма при воех своих достоинст­ вах страдает характерным для многих поэм Тажиба- ева недостатком — отвлеченностью и схематичностью некоторых картин и рассуждений, абстрактностью от­ дельных художественных образов, развиваемых в опре­ деленной системе, что явно снижает эстетическую цен­ ность произведения. Но на весах общей оценки срывы перетягиваются удачами. А. Тажибаев своим растущим талантом и мастерством выходит к концу тридцатых годов в ряд лучших лириков и творцов эпического жанра в казахской поэзии. Нельзя попутно не отметить интересные явления в нашей литературе, связанные с именем Исы Байзако- ва. Этот самобытный поэт не получил в детстве ника­ кого образования, но с юных лет стал знатоком ка­ захского фольклора, завоевал славу акына-импровиза- тора и вошел в письменную литературу со времени опубликования своего первого стихотворения «Ленин» в 1924 году. Уже через год он выпустил свои две поэмы «Куралай-слу» и «Сказки чабана», написанные по мотивам дореволюционных легенд. Как в поэтиче­

ской лирике, так и в поэмах И. Байзакова еще в два­ дцатых годах удивительно сочетались незаурядный та­ лант поэта, пишущего свои стихи, и акына-импрови- затора, слагающего песни под домбру. В тридцатых и сороковых годах Иса Байзаков, продолжая политиче­ скую лирику, создает ряд эпических поэм: «Великое строительство» (1933 г.), «На лоне Алтая» (1939 г.), «Кавказ» (1940 г.), «Акбопе» (1941 г.), «Одиннадцать дней, одиннадцать ночей» (1948 г.). Из них поэмы «На лоне Алтая» и «Кавказ», так же как и «Куралай-слу», написаны на сюжет легенд и сказаний, поэма «Акбо­ пе»—на дореволюционную тему, «Великое строитель­ ство», «Одиннадцать дней, одиннадцать ночей» посвя­ щены современности. Поэма «Великое строительст­ во»— мало удавшееся произведение поэта, страдающее схематичностью и примитивностью. Все остальные поэ­ мы, написанные в романтическом плане, хотя и несли в себе отдельные отклонения от реализма, обнаружили в авторе оригинального художника слова, чуткого к ритму поэта, мастера композиции и пейзажа. Видное место в поэзии тридцатых годов стали за­ нимать такие поэты, как Гали Орманов и Жумагали Саин, которые в течение всех этих лет проявили себя преимущественно как талантливые лирики с особыми, присущими им голосами и интонациями. Гали Орманов испробовал свои силы и в лиро-эпиче­ ском жанре, создав поэму «Шаульдер» (1934), пока­ зывающую, как в бывшей пустыне вырос при совет­ ской власти целый колхозный город. Поэтическим ито­ гом тридцатых годов в творчестве Ж. Саина была его большая поэма «Кулянда», вышедшая в свет в 1940 г. Написанная в стиле «Куралай-слу» Исы Бай: закова и «Сулушаш» Сабита Муканова, поэма Ж. Саи­ на, по-своему продолжая традицию казахских лиро- эпических поэм, сутью своей примыкает к поэзии со­ циалистического реализма. Тридцатые годы знаменательны для казахской со­ ветской поэзии и тем, что она впервые вышла на ши­ рокую всесоюзную арену. Этому во многом содейство­ вала декада казахской литературы и искусства, про­ веденная в 1936 году в Москве. 264

Все сколько-нибудь значительные поэты Казахста­ на в тридцатые годы были в разных объемах переве­ дены на русский язык и зазвучали по-русски, а зна­ чит, и на других языках Советской Отчизны и за ее пределами. Казахская поэзия нашла своих верных друзей и пропагандистов в лице русских писателей и поэтов — Л. Соболева, К. Алтайского, П. Кузнецова, Н. Сидо­ ренко, В. Рождественского, 3. Кедриной, Я. Смеляко- ва, М. Алигер и многих других. И далее, год за го­ дом, эта связь и взаимопонимание росло и росло, и к 40-летию Октября можно с уверенностью сказать, что каждое примечательное поэтическое произведение ка­ захской поэзии звучит не только по-казахски, но и по-русски. Вернемся, однако, к тридцатым годам. Обострение международной обстановки, нависшая угроза опасности войны со стороны держав фашист­ ской оси, народно-освободительная война в Испании, инциденты на озере Хасан и Халхин-Голл —все это способствовало развитию в казахской поэзии, как и во всей советской литературе, оборонной темы и темы неусыпной бдительности против происков врагов социа­ листической Родины. Чувство советского патриотизма и интернационализма казахских поэтов перед лицом надвигавшихся опасностей породило в поэзии много­ численные стихи, песни и поэмы, в которых мотивы стального единства и дружбы народов, мотивы укрепления обороноспособности страны и защиты социалистической Отчизны были душой и плотью произведений. Песни Джамбула, А. Токмагамбетова, Т. Жарокова, А. Тажибаева, Д. Абилева, X. Бекхо- жина, К. Сатыбалдина и других, посвященные защит­ никам народной Испании, выражали думы всего со­ ветского народа. Они несли слова мира, дружбы и братства народов. Поэмы Т. Жарокова («На грани­ це»), К. Аманжолова («На страже»), Ж- Саина («Письмо другу»), А. Сарсенбаева («На страже Ро­ дины»), а также песни народных акынов во главе с Джамбулом можно смело зачислить в актив совет­ ской оборонной поэзии. Сабит Муканов написал свое известное стихотво-

рение «Слово Советской Армии», А. Тажибаев — «Акын-батыр» и А. Сарсенбаев «Стихи мои—грана­ та». Вое эти стихи и песни влили в поток казахской советской поэзии мощные струи боевой политической лирики. К исходу тридцатых и к началу сороковых годов казахская советская поэзия неузнаваемо выросла и окрепла. Выросла она во всех отношениях: в идейно­ художественном, тематическом, жанровом. Выросла она также и в смысле весомого пополнения рядов по­ этических кадров и фонда их произведений. Важным фактором качественного развития казах­ ской поэзии в тридцатых годах является стремление ее к глубокому и всестороннему отображению правды жизни, к реалистическому показу строителей нового общества, к овладению методом социалистического реализма. Именно в степени этого освоения и надо искать причины успехов и недостатков тех или иных поэтических произведений. Да не только поэтическнхі Известно, что в тридцатых годах наряду с поэзией бурно развивались все другие жанры казахской ли­ тературы, являющейся неотъемлемой частью всей мно­ гонациональной советской литературы, которая вырас­ тала в могучую идейную силу под знаменем борьбы за освоение метода социалистического реализма, за партийность и народность в искусстве. Под этим же знаменем казахская советская поэзия вступила в сороковых годах в новую полосу своего развития. іВеликая Отечественная война Советского Союза 19т1—45 гг. против гитлеровских фашистов совершен­ но перестроила жизнь нашей страны на новый, военный лад. Весь советский народ, руководимый Коммунисти­ ческой партией, встал на защиту своей социалистиче­ ской Родины. Советский патриотизм, вдохновляющий народ на героические подвиги, ярче и глубже, чем когда-либо, выявил в годы войны свою несокрушимую жизнеутверждающую силу и красоту. Это великое чув­ ство советского патриотизма, беспримерный героизм за­ щитников социалистической Отчизны и были содержа­ нием произведений казахских советских писателей в

годы великих испытаний. Поэзия, как наиболее «опе­ ративный» жанр литературы, звучала с первых дней войны «как колокол на башне вечевой», призывая на­ род к победе над заклятым врагом. Первым поднял свой голос старейший акын Джам­ бул, откликнувшийся на зов партии многими пламен- ными, зажигающими стихами. «Край мой любимый, родной Казахстан, весь поднимайся на вражеский стан!» —обратился он к родной республике в первой своей песне. Родина — это народа душа, Душу от тела кто оторвет? Пуля злодейская чья досягнет До Союза священных высот?— так вопрошал акын-патриот в своей гневной песне «Пуля врагу*. Песни и толгау Джамбула военных лет, такие, как «Поэма любви и гнева», «Москве», «Советским гвардейцам», «Выстоит племя богатырей», «Советскому воину», «Сынам любимой Родины», «Не­ сокрушимая крепость», «Приказ Родины», «Сказание о большевистской правде» и многие другие, представ­ ляют замечательные образцы советской патриотиче­ ской поэзии. А знаменитые его стихи «Ленинградцы, дети мои!», этот изумительный документ благородной души, послуживший великой моральной поддержкой славным защитникам города Ленина, является верши­ ной глубокой, неподкупной, искренней и огненно-страст­ ной политической лирики. Всеволод Вишневский рас­ сказывал, что, когда эти строки Джамбула большими плакатами были развешаны на искалеченных снаряда­ ми стенах домов, ленинградцы, читая их, плакали, а на фронте начался новый подтаем. ^ Мощным хором подхватили запев Джамбула поч­ ти все казахские акыны и поэты: Н. Байганин, Н. Аб- диров, С. Муканов, А. Токмагамбетов, А. Тажибаев, Т. Жароков, Ж. Саин, А. Сарсенбаев, К. Джумалиев, Г. Орманов, К. Аманжолов, Д. Абилев, X. Бекхожин и другие. В этом слитном и мужественном поэтическом хоре можно было различить и взволнованный голос моло- 267

дого поэта Сырбая Мауленова. Голос этот, смелый и уверенный, звучал с особой силой, подчеркивая одну из существенных сторон лирического таланта поэта. Поэтами-бойцами, умеющими разить врага оружием слова, показали себя Д. Абилев и А. Сарсенбаев, про­ демонстрировав во всей неприглядной наготе звериное лицо германского фашизма. Жгучая ненависть к ко­ варному и сильному врагу, посягнувшему на Совет­ скую Родину, породила и закалила злую острую сати­ ру в их поэзии. Мощный талант К. Аманжолова, поэта- патриота, лирика и сатирика-публициста, раскрылся во всей полноте на гребне патриотического подъема во­ енных лет. Поэма «Сказание о смерти поэта», рисую­ щая с большим поэтическим мастерством светлый об­ раз Абдуллы Жумагалиева и его героическую смерть, явилась вершиной творчества Аманжолова и крупной победой поэзии времен Великой Отечественной войны. Силу впечатления, которое производит поэма, можно почувствовать в гневных огненных словах самого Аб­ дуллы, главного героя «Сказания о смерти поэта». О, милость матери земли! Дай мне могучие слова! Вложи мне в грудь раскаты льва, И сердцем тигра надели! Да задрожат от этих слов И глубь вемли н неба высь; В гранату, сердце, превратись. Тебя швырну в моих врагов! Меткую и образную характеристику этой поэмы дал А. Тажибаев: «Это оптимистическая трагедия, напи­ санная кровью батыра, каждое слово которой—пуля, -жгучий огонь»1. Заслуженно высокую оценку этому произведению К. Аманжолова дали не только казах­ ские, но и русские поэты и писатели, в их числе Н. Ти­ хонов и Л. Соболев. Свежей струей в поэзии военного времени явился никл партизанских стихов Ж. Саина. Благодаря ис­ кренним, задушевным стихам получил яркое поэти­ ческое отображение нетронутый раньше такой важный 1 Газета «Социалиста Казахстан» от 18 мая 1948 г. 268

большой участок действительности военного времени, как жизнь советских партизан. Сам партизан-воин в ВеликуюОтечественную войну, испытавший всютяжесть борьбы в тылу врага, Ж. Саин хорошо знает жизнь, мысли н чувства своих любимых героев. Можно ска­ зать, он создал своею кровью правдивые, незабывае­ мые образы отважных сынов советского народа, которые, действуя в глубоком тылу противника, обеспе­ чили вместе со всей Советской Армией славную побе­ ду над ненавистным врагом. Лучшие произведения Ж. Саина, А. Сарсенбаева, Д. Абилева, К. Аманжоло- ва и других участников войны показывают, как важ­ но и необходимо поэтам знание фронтовой жизни, что­ бы создать правдивые поэтические произведения о фронте. Однако не всегда достаточно одного знания действительности, необходимо еще и творчески осмыс­ лить свои впечатления. И чаще, чем знания жизни, поэ­ там не хватало уменья обдумать и обобщить виден­ ное. Так получались разного рода срывы и неудачи. Этим, например, объясняются недостатки поэм «Два орла» Ж. Сыздыкова, «Герой Толеген» Н. Баймура- това, «Двадцать восемь» X. Бекхожина, «Маншук» М. Хакимжановой, «Майданбек» Д. Абилева. Недо­ статки, связанные с плохим знанием фактов жизненной действительности, а еше чаще — с неумением владеть методом социалистического реализма, имели место не только в больших эпических произведениях, но и в ли­ рике. Поэтому можно было встретить в те годы и стихи, в которых пустота внутреннего содержания за­ полнялась громкими рифмованными фразами. Трафа­ ретные мысли и чувства, риторические обращения, обилие восклицательных знаков и неуместные фольк­ лорные элементы — вот что было характерно для некоторых произведений наших акынов и поэтов. Несмотря на эти отдельные недостатки, казахская советская поэзия выдержала в целом данное ей вре­ менем испытание и вышла из него окрепшей и возму­ жавшей. Вместе со всей советской литературой она добилась в годы войны того почетного места, о кото­ ром мечтал В. Маяковский, когда говорил: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо». 289

Славной, немеркнущей в веках победой закончи­ лась Отечественная война. Новая перспектива откры­ лась перед советской литературой и, в частности, пе­ ред казахской поэзией. Переход к мирной жизни, к осуществлению четвертой пятилетки восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства СССР по­ требовал от писателей расширения круга задач и тематики художественной литературы,. суженного в военные годы рамками борьбы с врагами. Показ са­ моотверженного труда мирных советских людей и'соз­ дание их образов, а также воспитание на произведе­ ниях советской литературы непоколебимой веры в дело коммунизма стали краеугольным камнем всей со­ ветской литературы. Но тема Отечественной войны не снималась с повестки дня, а освобожденная от злобо­ дневности, по-новому встала перед литературой и ис­ кусством, ожидая от художников слова своей глубокой, правдивой разработки на основе социалистического ре­ ализма. Так, спустя десятилетие, поэт Кажим Джума- лиев вернулся к оборонной тематике в своей поэме «Дружба и любовь». Однако главным в этой поэме является не война, не батальные сцены, а моральный облик советских людей. Герой поэмы —Сагынай борется не только с фашистами, но и с тем темным, несоциалистическим, эгоистическим, что временами шевелится в его душе. И когда он выходит победителем в этой борьбе, мы радуемся вместе с лирическим героем и автором. Однако не все литераторы оказались в состоянии понять сложность поставленных жизнью задач. Некоторые из них, отказавшись от боевых и воспи­ тательных традиций высокоидейной советской лите­ ратуры, отличающейся всегда своей глубокой связью с жизнью, стали вязнуть в тике аполитичности и безыдейности. Нотки безыдейной, как говорил Горький, «лягушачьей» поэзии появились в стихах некоторых казахских поэтов, Вот об этой вредной тенденции некоторой части писателей и предупредили известные постановления

ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам за 1946-47 гг. Казахские писатели, вооруженные указаниями партии, переключились на рельсы новых задач, ста­ раясь как можно глубже осмыслить и отразить на больших полотнах сложные явления действительности периода постепенного перехода от социализма к коммунизму. В результате этого мы наблюдаем бурное развитие всех жанров литературы. В прозе создаются такие капитальные произведения, как «Сыр-Дарья», «Школа жизни» С. Муканова; «Мил­ лионер», «Караганда» Г. Мустафина; «Пробужденный край» и переработанный «Солдат из Казахстана» Г. Мусрепова; вторая книга романа «Абай» М. Луэзо- ва; «Широкий предел» Г. Сланова, «Курляндия» А. Нурпеисова; «Первые месяцы» М. Иманжанова и другие. Выход в свет этих произведений, свиде­ тельствовавших о большом размахе роста казахской литературы в послевоенный период, окончательно утвердил перевес и ведущее положение прозы, намеченное еше в тридцатых годах, когда были созданы «Товарищи» И. Джансугурова, «Дочь каза­ ха» и другие рассказы Б. Майлина, «Загадочное знамя» («Ботагоз») и «Балуан-шолак» С. Муканова. рассказы и повести Г. Мусрепова, отдельные главы первой книги «Абай» М. Ауэзова и т. д. Послевоенный период отмечен в драматургии по­ явлением пьес «Дружба и любовь» А. Абишева, «Цвети, степь» А. Тажибаева, «Моя любовь» М. Иманжанова и других. Эти неоспоримые успехи прозы, оживление в драматургии не означают, что поэзия, бывшая долгие годы ведущей в казахской литературе, пере­ живает теперь застой. Напротив, она развивается интенсивнее, чем когда-либо прежде, и, что важно отметить, развитие ее носит не только количественный, но и качественный характер. Теперь, когда страна снова развернула после войны гигантское мирное строительство и от советских людей потребовалась высокая сознательность, знание дела и большая культура, в созидательном труде, выступать с л> 271

верхностными, легковесными, схематичными Поэмами стало уже невозможно: большой читатель их не при­ нимает. Возросшие читательские требования благотворно отразились на поэзии. Поэты стали творчески пере­ страиваться, декларативные фразы и штампы начали решительно вытесняться живыми художественными образами, раскрытием внутренней сущности людей труда. Плодами этой перестройки в послевоенные го­ ды явились поэмы Т. Жарокова «Лес в пустыне за­ шумел» и «Сталь, рожденная в степи», поэмы X. Ерга- лиева «На большом пути», «Девушка из нашего аула» и «Твоя река». В этих произведениях нельзя не заметить смелого вторжения поэтов в важнейшие отрасли современней жизни и стремление запечатлеть образы советских тружеников, новаторов производства. Борьба советских людей за обводнение и озеле­ нение пустынь («Лес в пустыне зашумел»), стро­ ительство каналов («Девушка из нашего аула»), освоение богатств земных недр («Сталь, рожденная в степи») — таковы животрепещущие темы жизни, которые разрабатывали поэты в плане социалисти­ ческого реализма. Девизом этого плодотворного вмешательства в жизнь могут послужить строки Таира Жарокова: Песнь моя, горячей сталью брызни, Полети в простор степных дорог! Я хочу, чтобы дыханьем жизни Веяло от сокровенных строк. Чувство дружбы с великим русским народом, часто воплощенное в любовь к Москве, чувство пре­ данности мудрой Коммунистической партии, всегда являющееся одним из ведущих мотивов в творчестве казахских советских поэтов, особенно глубоко и ярко проявились в послевоенный период. Это подтверждает­ ся такими значительными произведениями, как по­ эмы «Мария, дочь Егора» X. Бекхожина и «Сердце Алтая» Д. Абадеаа. Поэт энергичного таланта, известный накануне и

во время войны своими философско-патетическими, патриотическими стихами и толгау, X. Бекхожин в своей послевоенной поэме «Мария, дочь Егора» поста­ вил перед собой интересную и благодарную зада­ чу — показать исторически сложившуюся дружбу казахского и русского народов. Известная в степных аулах любовь казахского джигита Дудара и русской девушки Марии, дочери Егора, людей действительно существовавших и воспетых в популярной народной песне, послужила основной лирической линией поэмы. Преодолев односторонность любовной линии, ее отрыв от общих социальных вопросов в первоначальном ва­ рианте поэмы, автор сумел в переработанном вариан­ те положительно разрешить поставленную , задачу. Герои поэмы действуют на широком социальном фоне восстания 1916 года. В этом событии рука об руку выступают представители казахского и русского на­ родов (Мария, Дуйоен — Дудар, Алексей и др.), связан­ ные не только узами любви и личной дружбы, но и общностью социально-политических интересов. Что плохо живем, белый царь виноват, А русский народ — обездоленный брат! Урядник — собака! Долой волостного!— Гудела толпа, как могучий набат. Драматически напряженная, глубоко лирическая, написанная сильными, полновесными стихами поэма является заметным успехом X. Бекхожина и значи­ тельным явлением казахской поэзии, ибо в «Марии, .дочери Егора» методами социалистического реализма решается большая проблема возникновения и упро­ чения дружбы казахского и русского народов. Эту же проблему ставит и по-своему разрабаты­ вает Д. Абилев в поэме «Сердце Алтая»* несколько раз переработанной и значительно улучшенной в по­ следние годы. Здесь дружба русских и казахских рабочих проявляется в их совместной борьбе за совет­ ский Риддер, в борьбе, вдохновленной мудрыми ука­ заниями В. И. Ленина. Поэма Д. Абилева, изобилую­ щая яркими пейзажными картинами и лирическими отступлениями, свидетельствующая о зрелости его 278

таланта, ценна еще и тем, что вносит серьезную леп­ ту в дело создания достойного образа Владимира Ильича. На политику «холодной войны», проводимую империалистическими заправилами США, видные' поэты — С. Муканов, А. Тажибаев, Т. Жароков, К. Аманжолов—ответили боевыми сатирическими стихами, в которых они, следуя лучшим традициям прежних лет, гневно изобличали поджигателей новой империалистической бойни и с большой страстью за­ щищали дело мира. Много стихов было написано поэтами о героиче­ ской борьбе корейского народа за свободу и независи­ мость своей страны и посвящено победе великого ки­ тайского народа в народно-освободительной войне. Наряду с крупными реалистическими поэмами о труде и о новых людях, публицистическими стихами и песнями в послевоенные годы настойчиво пробивает себе дорогу в поэзии интимная лирика. Талантливая поэтическая молодежь, пришедшая в литературу в пер­ вые годы после войны, представляла в своем подавляю­ щем большинстве вчерашних фронтовиков. Возвращение их с победой, вступление на родную землю, в родной город или аул, встреча с близкими и родными, радость , или разочарование от встречи с любимыми — все это до­ ставляло обильную пищу для лирического самораскры­ тия и явилось содержанием многих произведений пос­ левоенной лирики. Кроме таких известных поэтов, участников Отечественной войны, как Т. Жароков, А. Сарсенбаев, К. Абдукадыров, Д. Абилев, К. Аман­ жолов, мы слышим в послевоенный период голоса но­ вых, неизвестных раньше поэтов: Хамита Ергалиева, Сырбая Мауленова, Музафара Алимбаева, Жубана Молдагалиева, Абдукарима Ахметова, Токаша Бер- диярова, Аманжола Шамкенова и других, которые то­ же прошли дороги войны, «нюхали порох» и вступили на порог литературы с известным запасом жизненных впечатлений. Они внесли свой вклад в патриотическую интимную лирику. Все отчетливей и ясней звучат голоса этих свежих сил в поэзии. Так, например, X. Ергалиев успел за ко- 274

роткий отрезок времени зарекомендовать себя не толь­ ко лириком со своеобразной манерой письма, но и овладевшим эпическим жанром автором ряда интерес­ ных поэм на современные темы. Упорно пробивает он свой путь в поэзии. Труден и тернист этот путь. Бывали у него срывы и неудачи. Часто упрекают его в искусст­ венности языка и средств изображения, в нарочитой усложненности, не всегда доступной для понимания. Есть в этом и доля правды. Как тонкий и глубокий лирик определился Сырбай Мауленов, интонация которого созвучна с поэзией старшего его собрата Гали Орманова, отличающейся нежными и светлыми тонами, четким рисунком. Как и Орманову, Мауленову хорошо удаются полутона, све­ тотени, оттенки больших человеческих чувств советских людей. Однако лирике Сырбая Мауленова пока еще недостает философской глубины, поэтических мыслей, звучание ее ограничено некоторой узостью диапазона. «Лина необщим выраженьем» отличается и лири­ ка Музафара Алимбаева, запечатлевающая мгновенно искрящуюся мысль, которую поэт как бы ловит на лету. Но эта мысль нередко облекается в от­ влеченную форму и, несмотря на отточенность стиха, произведения получаются иногда надуманными, ди­ дактическими. Энергичная и темпераментная поэзия Жубана Мол- дагалиева проникнута духом неиссякаемого оптимизма, но, как нам кажется, поэту не хватает чувства меры и эстетического восприятия явлений жизни. А то, чего не хватает Ж. Молдагалиеву, является как раз отличи­ тельной особенностью лирики Токаша Бердиярова, тон­ кого художника чувства, и можно только пожалеть, что Т. Бердиярову не удается овладеть пафосом, воодушев­ лением и темпераментом, которые присущи Ж- Мол- дагалиеву. Поэт Кайнекей Жармагамбетов, выступавший в го­ ды войны со своими публицистическими стихами, пи­ шет баллады, делая успешные шаги в этой редкой в наши дни и очень интересной форме сюжетных Л и ­ хов. Знаменательным явлением поэзии послевоенного 275

периода можно считать также развитие в ней жанра сатиры и юмора. Ряд стихотворений, исполненных тонкого юмора, написал А. Тажибаев. Ему же принад­ лежит небольшая по размеру, острая сатирическая поэ­ ма «Шайтан». Видный поэт А. ТокмагамбетОв, кото­ рый в период войны, так же как Джамбул, слагал пламенные призывные песни и толгау, написанные прекрасными стихами, в послевоенный период пере­ ходит к басням и эпиграммам, в которых остро и метко высмеивает проявления чуждой, буржуазной идеологии и морали, пережитки феодально-патриар­ хального строя в сознании современников. А. Токма- гамбетов нашел в этом жанре своих последователей в лице молодых поэтов-сатириков Толеужана Исмаи­ лова' Мынбая Рашева и других, которые выпустили уже по сборнику сатирических стихов. Могучим фактором в развитии всей советской ли­ тературы явились постановления и указания истори­ ческого XX съезда КПСС. Съезд правильно указал на причины отставания литературы от возросших требова­ ний эпохи, на отрыв писателей от жизни и на появление в последнее время серых, нежизненных произведений. Съезд указал также на вредные для литературы пос­ ледствия культа личности И. В. Сталина. Все, что бы­ ло сказано на XX съезде о всесоюзной советской ли­ тературе, целиком можно отнести и к казахской лите­ ратуре, особенно к поэзии, в которой больше всего давали знать последствия культа личности. Незнание жизни было, действительно, главной причиной неудач многих произведений казахских поэ­ тов. Бесконфликтность, лакировка действительности, примитивное одописательство увлекли, к сожалению, и некоторых казахских поэтов, свернув их с большого пути на обочины и тропы, отдаляющие от народа. Перелом, начавшийся в литературе после XX съезда КПСС, отмечен большой перестройкой работы и серь­ езными стремлениями писателей изучать жизнь, ликви­ дировать последствия культа личности в литературе и Создать полноценные произведения социалистиче­ ского реализма, отвечающие эстетическим требованиям советского народа. 276

Стихи казахских поэтов (больших и малых, по­ жилых и молодых) о целине, написанные в течение 1955—57 годов, цикл философско-лирических стихов А. Тажибаева, новые басни А. Токмагамбетова, сбор­ ник новых стихов Т. Жарокова («Крылья песни»), от которых ощутимо веет дыханием жизни, сборник теплых лирических стихов Гали Ормакова («Путь сча­ стья») о людях нового социалистического аула, сбор­ ник лирики И. Мамбетова, поэма «Песнь о песне» Ж. Молдагалиева (поэма о Мусе Джалиле), «Аза­ мат» Ж . Саина, поэма «Борьба в степи» Кажима Джумалиева, «Молодая мать» и «Огненная ночь на Урале» (поэма о Чапаеве) X. Ергалпева, «Огненные волны» Д. Абилева, «Инженер Актаев» X. Бекхожина, «Счастливый путь» молодого поэта С. Сейтхазина, за­ мечательная поэма «Колокол в степи» об Ибрае Алтын- сарине молодого поэта Гафу Каирбекова, а также лирический цикл стихов начинающих поэтов Е. Ибра­ гимова, Т. Мулдагалиева, Ш. Мухамеджанова, О. Жай- лауова, С. Жиенбаева — все эти произведения были прямым ответом на зов Коммунистической партии, прозвучавший с трибуны XX съезда. Произведения последних лет дают основания для оптимистических выводов о казахской поэзии, в кото­ рой ощущается дыхание свежего ветра нашего вре- 40-летие Великой Октябрьской социалистической революции—большой перевал, с высоты которого со­ ветские люди оглядываются на пройденный путь и всматриваются в распахнувшиеся перед ними дали. С этого исторического перевала видны все достиже­ ния и недостатки на любом участке жизнестроитель- ства и идеологии—будь то философия или литература, наука или искусство, индустрия или сельское хозяй­ ство. Советские люди, строители коммунизма, вооружен­ ные марксистско-ленинским миропониманием, огляды­ ваясь на пройденный сорокалетний путь, не могут не радоваться и не гордиться достигнутым. И мы, огляды- 277

ваясь на трудный, но плодотворный путь молодой ка­ захской поэзии, не можем не сказать с законным чувством гордости: да, позади было много ошибок, промахов, недоделок, недосмотров, но в основе своей, в главном, в решающем, поэзия возрожденного ка­ захского народа была одним из самых ярких проявле­ ний его духовной жизни, шла в русле марксистско- ленинских идей, создала неувядаемые образцы сло­ весного искусства, известные не только в Казахстане, но и далеко за его пределами. Когда мы держим в ру­ ке книгу Джамбула, изданную в Чехословакии или Китае, мы невольно думаем: «Да, сорок лет назад этого не могло быть!» Поэзия казахов, впитавшая в себя лучшие мысли а чувства возрожденного революцией народа, шагнула за границы своей страны и зазвучала в общенародной воечеловеческой поэзии. Об этом хорошо сказано в стихотворении Кажима Джумалиева: Степь безлюдной была—в ней запела вода. Небывалые встали в степи города. Пушкин, Данте, Шекспир обрели наш язык, И на всех языках, возвышая аул. Зазвучали теперь наш Абай и Джамбул. Вместе с Абаем и Джамбулом на русском и на раз­ ных языках звучат теперь стихи многих—больших има­ лых—наших поэтов, и этого нельзя недооценивать по­ тому, что приобщение к такой большой трибуне окры­ ляет казахскую поэзию, открывает перед ней простор, глубину мыслей и чувств. Было время, когда казахская поэзия знала только лирическое стихотворение, песню и поэму—толгау. Теперь у нас есть романы в стихах, эпические, лирические, сатирические поэмы, многооб­ разная, многоцветная, как радуга, лирика, богато пред­ ставленный песенный жанр, оратории, басни, стихотвор­ ные пьесы и киносценарии, поэтическая публицистика, пародии, эпиграммы—весь арсенал поэтического сло­ ва. Казахская поэзия созрела для больших монумен­ тальных форм—как роман в стихах, трагедия, для та­ ких высот, как философские сонеты. 278

Когда-то казахский поэты, кроме могучего влияния Абая Кунанбаева, испытывали влияние Пушкина, от­ части Маяковского. Теперь духовное общение казах­ ских поэтов с мастерами слова настолько возросло, что рядом с Пушкиным надо ставить и Лермонтова с Тихо­ новым, и Крылова с Демьяном Бедным, и Некрасова с Твардовским, и Шекспира, и Гейне, и Бернса, и Мусу Джалиля, и Пабло Неруду, и Хикмета, и многих дру­ гих. И, что очень важно, казахская поэзия уже не только испытывает на себе влияния, но и сама влияет на инакоязычную поэзию, внося в нее свои мотивы, свои формы. Когда-то казахская поэзия могла быть поставлена в один ряд только с поэзией таких народов, как кирги­ зы, туркмены, каракалпаки, калмыки,— народов, ранее не имевших письменности и, естественно, бледнела перед поэзией украинцев, армян, грузин и других на­ родов с большим культурным наследством. Теперь ка­ захская поэзия звучит как один из инструментов в большом поэтическом оркестре многонационального, многоязыкого Советского Союза. Когда-то казахский народ имел так мало поэтов, что их можно было пересчитать по пальцам. Теперь мы имеем большой сплоченный, непрерывно пополняемый свежими силами отряд талантливых поэтов, которым под силу разрешение самых трудных задач. Казахская поэзия всегда была близкой к народу, уходила своими глубочайшими корнями в народные массы, питалась из родника устного народного творчест­ ва. Она все эти годы была верна идеям Ленина, идеям Коммунистической партии. И теперь, на пороге пятого десятилетия советского строя, казахская поэзия устами лучших своих представителей клянется в верности делу Ленина и созданной им партии, в верности народу, в верности коммунизму. В этом залог ее дальнейшего неувядаемого расцвета. 1957 г.



имена



ВЕЛИКИЙ ПОЭТ И З ЧИНГИС-ТАУ Абай — большое и исключительное явление не только в истории казахской литературы, но и в ис­ тории всего казахского народа. Жизнь и деятельность этого замечательного че­ ловека, поэта-мыслителя и, композитора представля­ ет огромный интерес как с исторической, так и с литературной точки зрения. Вполне понятно, нет возможности в одной статье полностью раскрыть многогранную личность ге­ ниального поэта и подробно разобрать его богатей­ шее творческое наследие. Ограничимся только бег­ лым очерком, наметим лишь главные вехи в жизни и деятельности основоположника письменной казах­ ской литературы. Вторая половина XIX века, в которую жил и творил Абай Кунанбаев, характеризуется как эпоха самой безрадостной и беспросветной жизни казах­ ских народных масс. Произвол и деспотизм царских ' колонизаторов и их опоры в степи — феодалов, баев и мулл — создали душную атмосферу, довели казахский народ до крайней степени нищеты и бес­ правия. Густой туман невежества и отсталости об­ волакивал тогда казахские аулы. Больше столетия отделяет нас от того времени, когда на мрачном горизонте казахской действитель­ ности суждено было родиться такому человеку, как Абай. 283

Это было в 1845 году. Отец Абая Кунанбай был крупнейшим феодалом, старейшиной Тобыктинскогоро­ да, кочевавшего вдоль подножий Чингиоских гор, на территории нынешней Семипалатинской области. Ку­ нанбай как правитель, как опора царской власти в степи отличался крайней суровостью и жестокостью. Маленький Абай воспитывался у своей матери Ул- жан, которая была одной из четырех жен Кунанбая, и у своей бабушки Зере. Дом Улжан и Зере — жен­ щин, наделенных большой человечностью и душевным обаянием, стоял особняком в мире окружающей несправедливости, интриг и феодальных нравов в семье Кунанбая. Добрая мать и мудрая бабушка прививали гуманные начала душе молодого Абая. Начала, кото­ рые впоследствии развились в направлении диамет­ рально противоположном взглядам отца. По твердому настоянию отца восьмилетний Абай из родного гнезда попадает сначала под жестокую власть муллы, а потом в . Семипалатинское медресе, где обучали магометанскому богословию. Не могла удовлетворить пытливый ум даровитого ученика чер­ ствая схоластика шариата, и он самостоятельно про­ бивает себе путь к классической поэзии Востока и с упоением прочитывает ее лучшие образцы. Более того, несмотря на строгий запрет духовного училища, Абай одновременно посещает русскую приходскую школу. За три месяца учебы в русской школе усидчивый мальчик научился писать и читать. Неудержимый порыв ш стремление Абая учиться, отдавать себя науке, творчеству и исканиям были безжалостно подавлены той же неукротимой волей отца. Кунанбай решил, что именно способный Абай будет его помощником и преемником на посту прави­ теля степи и в родовых распрях. И он вернул своего сына из города в аул, не дав ему продолжать учение. Сожаление об этих утраченных годах детства Абай впоследствии выразил в известных стихах: С юных лет мне чужд был знания свет благой, Видя благо в нем, я шел стезей другой. Возмужал. Наука из-под рук ушла. Поздно к ней ты устремился, разум мой!

Попав в аул, в переплет сложной межродовой борьбы, тяжеб и бесконечных споров, восприимчивый юноша начинает глубже и полнее познавать жизнь своего народа, анализировать свои впечатления от не­ исчислимых несправедливостей и произвола, которые чинили на его глазах притеснители народа и, прежде всего, его отец, одноглазый, хитрый, деспотичный Кунанбай. Вот почему у молодого Абая, больно воспринявшего асе это сострадательным сердцем, с первых же шагов сознательной жизни наметился разлад во взглядах с отцом. После частых стычек и споров он привел Абая к окончательному разрыву. Тогда великому поэту шел двадцать девятый год. Абай не оправдал ожидания Кунаибая. Вместо управителя-деспота, каким хотел его видеть тщеслав­ ный отец, вырос человек, которому суждено было стать истинным другом и учителем своего народа. Чуждый отцу и его темным делам, отзывчивый к нуждам народа, Абай в дальнейшем всецело перехо­ дит на сторону угнетенных и обиженных людей, разо­ ренных аулов и родов, заступаясь за них при каж­ дом удобном и возможном случае. Но горькая действительность была сильнее Абая. Тяжкие думы о горькой участи темной и забитой на­ родной массы одолевали его. Он начинает искать от­ вета на животрепещущие вопросы окружающей жиз­ ни. С тех пор, как Абай порвал с отцом и встал на свой самостоятельный путь, начинается новая полоса в его жизни. Он снова возвращается к изучению рус­ ского языка, становится постоянным читателем Семи­ палатинской библиотеки имени Гоголя. Здесь состоялась знаменитая встреча Абая с Е. П. Михаэлисом, русским ссыльным революционе­ ром, последователем Чернышевского и Добролюбова. Жадного внимания только что приехавшего ссыль­ ного, который наслышался страшных слухов о месте его ссылки и его населении, не мог не привлечь «тузе­ мец», как называли тогда людей малых народностей. В огромной лисьей ушанке, в сапогах, подбитых кош­ мой, туземец этот, к удивлению Михаэлиса, спраши­ 285

вал у библиотекаря новые книги Льва Толстого и Салтыкова-Щедрина. Узнав от библиотекаря об Абае— страстном любителе русских книг,— он не замед­ лил познакомиться с казахским поэтом, и это знаком­ ство вскоре перешло в большую дружбу. Затем после­ довали знакомство и дружба с другими ссыльными в лице Долгополова и Гросса'. Часто месяцами гостили друзья у Абая. Аул его в Жидебае превратился в своеобразный университет, где разносторонне образо­ ванные друзья учили его истории, философии, линг­ вистике, приобщали к классической литературе. Как иссохшая почва, Абай с жадностью впитывал в себя обильную и благодатную влагу духовной куль­ туры великого русского народа. В ней он нашел отве­ ты на все наболевшие социальные вопросы, в ней он увидел благородное призвание поэта. Замечательные стихи Абая: Не для забавы слагаю я стих. Не выдумками наполняю стих, Д ля чутких слухом, сердцем и душой — Для молодых я свой рождаю стих. Кто сердцем прозорлив и чуток, тот Поймет, что в каждый я' влагаю стих. и ряд других произведений поэта свидетельствуют о их прямой связи со взглядами Белинского и блестящей плеяды русских классиков XIX века. Абай начал сочинять стихи с двенадцати лет. По форме это были импровизации и письма-послания. К сожалению, из ранних произведений поэта сохрани­ лось очень немногое. Главная причина бесследной утери многих юношеских стихов Абая в значительной мере объясняется тем обстоятельством, что сам Абай долгие годы не считал поэтическую деятельность сво­ им основным призванием и выдавал собственные стихи за стихи своих друзей и учеников. Байско-фео­ дальная верхушка того времени считала поэтическое творчество унизительным занятием, и потому оно презиралось в знатном обществе, хотя и было люби­ мым в народе. Только под влиянием русских друзей, которые на

примерах творчества Пушкина, Лермонтова, Гоголя, на высказываниях Белинского, Герцена, Чернышев­ ского, Добролюбова и Писарева показали великое наз­ начение писателя в обществе, Абай посвящает жизнь литературному творчеству и поэтическим словом слу­ жит родному народу. Случилось это к концу третьего десятилетия жизни, когда Абай впервые подписал свое имя под замечательным стихотворением «Лето». 1886 год является началом новой эры в поэзии Абая, ознаменованной бурным расцветом его дарова­ ния. Восемнадцать лет этого периода отмечены появ­ лением множества его стихов, поэм, переводов, про­ заических наставлений и трактатов, вошедших ныне в двухтомное собрание сочинений писателя на казахском языке. Однако творческое лицо Абая-поэта определяет­ ся не столько количеством написанного, сколько его непревзойденным качеством и прежде всего широтой творческого диапазона автора, разнообразием и пора­ зительной глубиной охваченных им тем, вопросов, а также потрясающей художественной силой его произ­ ведений. Абай, как и « жизни, выступает в литературе пев­ цом народной скорби, беспощадным обличителем экс­ плуататорских классов, глашатаем передовых идей и устремлений своего времени. Преследуемый всю жизнь за это поработителями — баями-феодалами, биями, управителями, муллами, которые- почуяли в Абае непримиримого врага,— гордый поэт казахского народа ни на минуту не переставал скорбеть о зло­ счастной доле темных, бесправных масс. Почти в каж­ дом его стихотворении слышно биение большого серд­ ца, полного любви к народу и ненависти к его врагу: Почему же чванлпвый и мелкий сброд Изуродовал душу твою, народ?.. Если зову чести не будешь внимать, Отвернется от сына отчизна-мать. Пламенный призыв поэта, его лучшие пожелания народу бесплодно терялись во мраке беспросветной действительности.

В ночи я кричал, И громко звучал Мне голос утесов ответный. И днем среди скал Я долго искал Тех, кто отвечал мне, но тщетно. Того же все эха безжизненный звук. Все те же бездушные скалы вокруг. (*Восьмистишия«) Нередко в поэзии Абая звучат нотки пессимизма и разочарования, свидетельствующие о великой тра­ гедии поэта, •родившегося в «волчье время, в волчьей стае». Но тем не менее основным лейтмотивом твор­ чества Абая является величайший оптимизм,' неукро­ тимая вера в жизнь, в народ, в человека и в конеч­ ное торжество разума и справедливости: И пусть пропадут Неправда и кнут — Добра от насилья не ждите! Не грабь и не лги! Не дремлют враги, Ты сам будь своею защитой! И верь —ты подымешься к лучшей судьбе, Коль разум и совесть проснутся в тебе! (гВосьмистишия») Абай не был революционером. Исторические усло­ вия еще не определили ему этой роли. Поэтому не мог он ясно видеть и знать путей, идя по которым народ сбросит с себя цепи рабства. По этой же при­ чине не свободен он и от противоречий. Но для своего времени в той конкретной исторической ситуации Абай был самым передовым человеком, выражавшим самые прогрессивные идеи. В решении дилеммы, поставлен­ ной историей,— куда и с кем должен идти казахский народ: топтаться ли на месте, вязнуть в болоте фео­ дальных отношений, прозябать в беспросветном неве­ жестве и в конце концов стать добычей иностранных поработителей или идти с Россией, с великим рус­ ским народом, приобщиться к его культуре и совмест­ но с братским русским народом пробивать путь к светлому будущему,—Абай решительно встал на путь сближения с русским народом. В своих назиданиях Абай наставлял молодое поколение казахов: «Помни, 288

что главное — научиться русской науке... Для того, чтобы избежать пороков и достичь добра, необходимо знать русский язык и русскую культуру». Мы уже сказали о том колоссальном значении, которое сыграли передовые русские люди в формиро­ вании прогрессивных взглядов Абая. Характерно, что Абай, обращаясь к русской культуре, нашел неиссяка­ емый источник мыслей и вдохновения, блестящий обра­ зец для своего поэтического творчества в произведениях гениального русского писателя Александра Сергеевича Пушкина. Абай был первым человеком из казахов, который познакомил и навсегда породнил свой народ с Пуш­ киным—великим певцом правды. Впервые в степи, на казахском языке, в чудных стихах Абая заговорил че­ ловек с большой буквы. Его пленительный голос про­ звучал в глухих аулах, в юртах кочевников. Абай пе­ ревел отрывки из романа «Евгений Онегин», этой «энциклопедии русской жизни». Талантливый компо­ зитор, он создал более двадцати известных мелодий на стихи поэта, создал мелодии на тексты писем Тать­ яны и Онегина. И они вместе со словами великого русского поэта Пушкина стали любимыми, популяр­ ными песнями в казахских кочевьях. Абай был страстным почитателем, пропагандистом и переводчиком Лермонтова, Крылова, Щедрина. По русским переводам Абай знал таких великих западно­ европейских поэтов, как Байрон и Гёте. Он перевел на казахский язык ряд кх стихотворений. Абай изучал античную литературу, написал свою известную поэму об Александре Македонском и Аристотеле. Абай перевел на казахский язык отрывок из поэ­ мы Лермонтова «Демон», стихотворения «Парус», «Кинжал», «Выхожу один я на дорогу», «Дары Тере­ ка». Они отличаются изумительным пониманием и точ­ ностью передачи духа и художественной особенности оригинала. Все это свидетельство того, как велика была лю­ бовь Абая к русским классикам, выразителям дум и чаяний народных, которые принесли в степь правду о русском народе, идеи свободы и гуманизма. 19 М. Ка

Историческая заслуга Абая Кунанбаева заключает­ ся в том, что он был одним из первых приверженцев и пламенных проповедников этих идей. Именно идея духовного раскрепощения своего народа от векового гнета и темноты, идея сближения с русской культурой была краеугольным камнем всего творчества великого казахского поэта. Поэт-мыслитель, борец и искатель счастья для на­ рода, Абай в своих язвительных стихах с сокрушитель­ ной силой обрушивался на эксплуататоров и угне­ тателей всех мастей, на тунеядцев, воров и взяточ­ ников, на лицемерных служителей культа Ислама, на клеветников и интриганов — на всех тех, кто сидел на шее у народа. Стрелы его сатирических стихов беспощадно разили невежество, лень и кос­ ность — все то, что облегчало эксплуататорским клас­ сам гнет и порабощение широчайших народных масс. Светлый ум и лучшие порывы души поэта посвя­ щены служению народу, неустанному призыву его к просвещению, к знанию и труду, к добру и справед­ ливости, к бескорыстной, настоящей человеческой дружбе и любви. Жизнь казахской степи, картины быта и нравов до­ революционного казахского аула нашли всестороннее и глубокое отображение в произведениях Абая. Па­ литра его удивительно щедра и многокрасочна. Лирика Абая, его чудесные стихи о четырех временах года, о природе, об охоте с беркутом, о коне-рысаке, о девуш­ ке, о дружбе, о любви, дополняя его многогранную со­ циальную поэзию, воссоздают поэтический мир, в ко­ тором, словно горный хрз'сталь, светится всеми краска­ ми богатая душа и великое сердце поэта. Абай по праву считается родоначальником казах­ ской литературы, создателем казахского литературного языка. Действительно, Абай для казахского народа был тем, кем великий Пушкин был для русского на­ рода. Он обогатил казахскую литературу не только новыми идеями, темами и мотивами, но множеством новых поэтических приемов, жанров и форм стиха. С детских лет любивший и прекрасно знавший бо­ гатейшую сокровищницу устной литературы казахско*

го народа,— его сказки, былины, песни, пословицы и афоризмы, знавший и подражавший в юные годы бессмертным творениям классиков литературы Восто­ ка—Фирдоуси, Низами, Навои, Саади, упоенный кра­ сотой и величием русской литературы, озаренной гением Пушкина, Лермонтова, Щедрина, Толстого, даровитый казахский поэт оказался на высоте истори­ ческой задачи. Он явился создателем новой письмен­ ной казахской литературы. Пушкинская ясность и простота, глубина мысли, ис­ кренность чувств, лаконичность языка, легкость и ме­ лодичность стиха, его музыкальность, богатая оркест­ ровка, изобилующая ассонансами и аллитерациями, характеризуют и абаевскую поэзию. Ей свойственны также мятежный дух и неукротимая сила гнева гор­ дой поэзии Лермонтова. Творчество Абая, кроме двухсот с лишним стихо­ творений, представлено тремя философско-моралисти­ ческими поэмами, а также многочисленными прозаи­ ческими беседами и наставлениями писателя, еще глубже раскрывающими замечательный облик и идей­ но-художественные установки автора. Но ни одно из произведений Абая не было напе­ чатано при его жизни. Они переходили из рук в руки, в рукописи, заучивались и передавались из уст в ус­ та. Слава Абая на крыльях песен облетела казахские аулы. Народ признал в нем своего певца, глашатая своих дум и чаяний. К нему шли народные акыны, знаменитые певцы-импровизаторы, шла к нему та­ лантливая передовая молодежь, видя в Абае признан­ ного учителя. Создавалась своеобразная литератур­ ная школа Абая, куда в числе друзей и поклонников входили даровитые и образованные сыновья самого Абая—Акылбай и Магавья. Под руководством своего знаменитого отца они писали поэмы из жизни наро­ дов далекой Африки, Кавказа, из истории своего на­ рода. Доказательством крылатой, неувядаемой славы Абая является тот трогательный факт, что девушки, выходя замуж и’ покидая родной аул, брали себе в приданое как драгоценный дар рукописные сборники 291

стихов Абая. Так, до наших дней сохранились сборни­ ки, принадлежащие девушкам Асие, Василе, Рахиле и другим. Народ безгранично любил своего поэта, но как ненавидели его враги, бывшие объектом абаевской об­ личительной сатиры. Всю жизнь травили и третировали они Абая. Под­ вергала его постоянным гонениям и преследованиям волчья свора баев, биев и мулл, не брезгуя самыми грязными средствами —клеветой, шантажом, интри­ гами. Постоянные доносы на Абая, как на человека опасного, связанного с революционерами, обратили на него внимание царских властей. Дело доходило до того, что аул Абая подвергался повальному обыску, а сам он неоднократным допросам, в результате чего губернатор навсегда разъединил Абая с его русскими друзьями. Но враги Абая не успокаивались и на этом. Они даже организовали покушение на жизнь великого поэта. В такой исключительно напряженной обстановке приходилось жить, творить и бороться одному против тысячи врагов великому сыну казахского народа, поэ- ту-мыслителю, борцу за свободу. К общественной трагедии поэта прибавились и се­ мейные несчастья. Умер старший сын Абая —Абдрах- ман, образованный человек, окончивший офицерское артиллерийское училище в Петербурге. Это сильно подорвало здоровье Абая. А в 1904 го­ ду скончался другой его сын, талантливый поэт Ма- гавья. Этого второго удара Абай не мог вынести. Че­ рез четыре месяца, отказавшись от всякого лечения, он умирает на шестидесятом году жизни в своем род­ ном ауле, в долине Жидебай. Как Пушкин в своем программном стихотворении «Памятник», так и Абай мог по праву писать о себе: Всем пресытиться может душа, Только песня всегда- хороша. Если ты вдохновенно поешь — Грудь ликует, свободно дыша. 292

Голос мой, заливайся и пой, Гордых дум пусть закружится рой. Пусть текут мои слезы ручьем И всю грудь заполняют собой. Скорбь колышущимся огнем Подымается в сердце моем, И умру я, оставив стихи Лишь для тех, кто поймет их потом. Кто несчастней тебя живет? Пусть услышит меня народ. Кому нужно слово мое, Тот его пускай и возьмет. Ушло, кануло в вечность проклятое прошлое. Нет больше «волчьей стаи», что когтями нужды и угнете­ ния раздирала тело народное, терзала звериной нена­ вистью и клеветой душу Абая. Настало время, о котором долгие годы мечтали лучшие умы человечества, за которое отдали самое дорогое — жизнь— лучшие сыны племен и наций. Освобожденный Великим Октябрем многонациональ­ ный народ наш идет, ведомый Коммунистической пар­ тией, к сияющим вершинам коммунизма. Радостно сознавать, что на нашу долю выпало счастье жить в советской стране, строить новую жизнь своими руками. И приятно думать о том, что гениаль­ ный сын казахского народа Абай Кунанбаев, поэт скорби народной, прозорливо увидел будущее своего народа и всеми силами стремился сблизить казахов с великой русской культурой. Радостно сознавать, что благодарные потомки — со­ ветские люди, которым дороги имена тех, кто в жес­ токий век восславил грядущую свободу, наряду с именем великого Пушкина, наряду с именами писате- лей-демократов всех наций благоговейно называют имя замечательного поэта из Чингис-Тау, великого просветителя казахского народа Абая Кунанбаева. 1946 г.

СТАРЕЙШИНА АКЫНОВ Четыре замечательных деятеля, чьи светлые имена на мрачном фоне дореволюционной истории казахско­ го народа составляют как бы созвездие, родились поч­ ти в одно время: в тридцатых—сороковых годах прош­ лого столетия. В 1837 году родился Чокай Валиха- нов, первый казахский ученый и демократ, спустя четыре года—Ибрай Алтынсарин, первый педагог, про­ светитель и писатель, в 1845 году— Абай Кунанбаев, гениальный основоположник казахской литературы и литературного языка. И уже через год после Абая ро­ дился великий акын казахского народа Джамбул Джа- баев, которому посчастливилось в отличие от своих замечательных современников пережить горькое вре­ мя феодально-капиталистического, рабства и стать сви­ детелем и певцом счастья свободных народов нашей страны в славную советскую эпоху. Богат, интересен и исключительно своеобразен путь акына, охватывающий почти вековую историю своего народа. В тяжелой необычной обстановке родился и вос­ питывался будущий певец. Сейчас даже трудно себе представить жизнь казахских аулов в джетысуйских кочевьях, когда здесь хозяйничали сатрапы Коканд- ского ханства. Бесчисленные сборы и подати, неслы­ ханный произвол и бесчинства, творимые ставленника­ ми жестокого Кудаяр-хана. обрекали тогда казахские народные массы на крайнюю нищету и бездолье. 284

Только в дальних глухих горных ущельях или в непро­ ходимых песках и барханах могли иногда укрываться кочующие аулы от преследования ханско-манапских карательных отрядов. Случалось, что, настигнутые этими отрядами, разрозненные аулы и роды нередко выставляли для защиты родных пределов своих опол­ ченцев, вооруженных пиками и дубинами. Он родился в один из метельных дней зимы 1846 года в низовьях реки Чу, там, где возвышается одино­ кая гора Джамбул, в семье бедняка Джабая, снискав­ шего себе в народе прозвание батыра за храбрость и отвагу, проявленную в кровавых столкновениях с по­ работителями. Новорожденному дали имя Джамбул, по названию горы, видной далеко окрест., Джамбул был средним из трех сыновей Джабая. Детство его протекало в постоянных кочевьях, в ат­ мосфере тревог и беспокойства. Он рос в бедной семье, где всегда приходилось заботиться о крове и куске хлеба. Юный Джамбул был невольным очевидцем частых опустошительных джутов и страшных болезней, перед которыми народ был бессилен. Он видел страдания аульной бедноты и от множества несправедливостей, причиняемых ей как чужеземными притеснителями, так и «своими» баями, биями и муллами. В этой своеобразной и жестокой социальной сре­ де воспитывались и формировались черты характера и взгляды на жизнь у будущего народного поэта. Джамбул не получил никакого образования: школы в кочевом ауле, понятно, не было, а у муллы, знако­ мившего детей с кораном с помощью розог и изде­ вательств, он не захотел учиться. Поэтому все ранние годы Джамбула прошли на горбах верблюдов, на пастбищах у степных холмов. Даровитый мальчик мог проявить свои способности лишь на сыбызгы и домб­ ре, исполняя на них различные песни и напевы, в которые он, между прочим, с детских лет вставлял и свои слова. О молодом виртуозном домбристе и певце, слагаю­ щем лирические, юмористические песни, о мальчи- ке-острослове стали говорить среди молодежи. На ве- 295

черинках и сборищах можно было видеть коренастого подростка с блестящими серыми глазами, который по­ стоянно забавлял и смешил сверстников и взрослых своими стихами и остротами. Когда вести об этих склонностях сына дошли до от­ ца, он строго запретил Джамбулу заниматься такими «пустяками» и сказал: «Наш род Екей с насмешкой называют родом восьмидесяти батыров, шестидесяти акынов. Ты что, хочешь быть шестьдесят первым? Не позорь своего отца!» Род Екей, к которому принадлежал отец Джамбу­ ла, действительно был бедным родом, из его среды вышло много батыров, акынов и жырши. Но Джамбул, вопреки отцу, не стеснялся, а гордился этой родовой традицией. Поэтому запрет отца не мог сломить волю неукротимого сына, отличавшегося сильным характе­ ром с детства, сбить его с пути поэтичеокого творче­ ства, заставить отказаться от своего призвания, кото­ рое он начал понимать очень рано. Уверенность в своих песенных силах окончательно упрочилась у Джам­ була после встречи с Суюмбаем—прославленным акы­ ном джетысуйской степи, который своими гордыми песнями заронил непотухающие искры в душу вдохно­ венного юноши. Певец правды и народной скорби, не­ устрашимый обличитель хищных угнетателей, Суюмбай был блистательным образцом для молодого акына. Он с увлечением изучал, исполнял и передавал наро­ ду песни своего любимого учителя. И только с по­ мощью Суюмбая и влиятельного лица рода Екей Са- рыбая семнадцатилетний Джамбул выхлопотал у отца позволение стать на путь профсссионала-акына и этим окончательно утвердился на поэтическом по­ прище. Стремление к поэтическому слову определилось у Джамбула, как мы уже говорили, еще в раннем детст­ ве. Обычно довольно усидчивый, мальчик немедленно уходил из дома, если предоставлялась возможность слушать исполнение народных песен, былин и сказок. А ведь в аулах рода Екей в сказителях и жырши не было недостатка! Исключительная память помогала юному Джамбулу, страстному слушателю песен и ска­

заний, быстро и прочно запомнить многое из прослу­ шанного. Так богатый фольклор казахского народа, чьи обильные соки с жадностью впитывал в себя творче­ ский ум молодого Джамбула, в некоторой степени за­ менил акыну школьное образование и был его основ­ ным духовным источником, питавшим ту благотвор­ ную почву, на которой в дальнейшем расцвел могучий талант замечательного песнотворца. - Д о двадцати семи лет Джамбул, проживая в род­ ном ауле, был известен только в пределах своего рода. Этот первый период деятельности Джамбула характе­ ризуется как период его творческого становления. Тогда Джамбул исполнял, главным образом, чужие песни и поэмы, но одновременно определялись основ­ ные черты его таланта. Острота и находчивость, бога­ тая изобразительная речь, изобилующая афоризмами, помогали молодому акыну свободно и непринужден­ но сочинять стихи на любые темы. Ранние стихи и песни Джамбула отличаются неис­ сякаемой силой оптимизма, богатством юмора и глубо­ ким лиризмом, свидетельствуют о душевных порывах пламенной натуры мужающего певца. В эти годы люб­ ви и дружбы тема молодости является излюбленной темой Джамбула. Однако и тогда сквозь веселье и ра­ дость нередко звучала нотка горького разочарования, а временами и негодования по поводу социальной несправедливости, накладывавшей свой отпечаток на чувства молодых людей. Но, к сожалению, очень мно­ гое из того, что было создано Джамбулом в раннюю пору творчества, не дошло до нас. Однако и то немно­ гое, что сохранила нам память Джамбула в виде от­ дельных отрывков из его лирических песен, посланий и поэтических эпиграмм, представляет исключительно большой интерес. Молодость Джамбула была омрачена не только безотрадностью окружающей его действительности, но и неудачами в личной жизни. Беспросветная нужда, унизительное положение в аульной среде поэтически одаренного юноши-бедняка завершились актом прямо- 297

го произвола со стороны блюстителей жестоких фео­ дальных порядков. Джамбул любил девушку, по имени Бурым, из соседнего аула. Так как родители Джамбу­ ла не в состоянии были уплатить калым за невесту, то Джамбул украдкой увез ее из аула и тайно женил­ ся на ней. На взгляд ревнителей феодально-родового строя это было злостным нарушением старых обычаев и законов. Разумеется, этот брак молодых людей, ос­ нованный на свободной взаимной любви, был расторг­ нут. Удрученный горем двадцативосьмилетний Джамбул покидает пределы родного аула и скитается по кочевь­ ям Семиречья, Чу, Таласа и Сыр-Дарьи, по землям киргизов и узбеков. С тех пор неразлучными друзьями и спутниками путешествующего акына стали его смир­ ный конь и верная домбра, и профессия певца сдела­ лась его единственным занятием. Долгие годы ски­ тался Джамбул по степи. Он исполнял как жырши любимые им песни и сказания устного народного твор­ чества и как акын-импровизатор складывал сам злобо­ дневные произведения. Песни Джамбула чаще всего рождались на айтысах с известными казахскими и киргизскими акынами. Айтыс — это специфический жанр устной казахской поэзии, своеобразная поэтиче­ ская схватка, на которой состязаются, или, еше вернее сказать, сражаются акыны разных социальных и твор­ ческих направлений. Представьте огромную степную аудиторию с многими сотнями слушателей, на глазах которых происходит поединок акынов. Обычно победа оставалась на стороне того, кто обладал более силь­ ным талантом, глубже знал жизнь нарЯяа и выражал передовые мысли своего времени. Более чем за полвека своей дореволюционной твор­ ческой деятельности Джамбул часто, очень часто участ­ вовал в таких айтысах; через них и сделалось извест­ ным имя Джамбула как крупнейшего акына Семи­ речья. Память самого поэта и его учеников сохранила нам песни двенадцати таких айтысов. Джамбул сталкивался с акынами различных родов. Среди них были и подпевалы баев и народные печаль­ ники. Состязания с известными народными акынами

Майкотом, Бахтыбаем и Сары, близкими к Джамбулу своими идейно-политическими взглядами, носили отпе­ чаток взаимного уважения. Их можно назвать свое­ образным обменом душевного и поэтического опыта. Но антысы с Кулмамбетом, Сарыбасом, Досмагамбс- том и другими выразителями интересов феодально- байской верхушки представляли поучительные, яркие образцы ожесточенной классовой борьбы в поэзии. Джамбул не знал поражения в этих схват­ ках. Сами слушатели, бывшие тогда единственными критиками, утвердили за Джамбулом прозвище «льва акынов». Он выходил победителем во всех айтысах. Слава его росла и крепла с каждым новым состяза­ нием. Народ признал в Джамбуле могучего глашатая правды, вдохновенного певца своих чаяний и идеа­ лов. Язвительные стрелы боевой поэзии Джамбула бес­ пощадно сражали всех поработителей, паразитов и ту­ неядцев, сидевших на шее народа. Царские сатрапы, волостные правители и старшины, баи, бии и муллы, а также их лицемерные лакеи в образе бездарных и чванливых придворных акынов получали в песнях Джамбула убийственную характеристику, как шакалы, змеи, ночные совы и скорпионы. Поэт неоднократно противопоставлял им светлые имена благородных ба­ тыров. Наряду с обличительными песнями айтысов и тэл- гау-размышлениями дореволюционное творчество Джамбула представлено двумя большими эпическими поэмами: «Утеген-батыр» и «Суранши-батыр». В мо­ нументальных этих произведениях, удивительно цель­ ных и на редкость тщательно отчеканенных для образ­ цов устного творчества, автор вдохновенно воспевает сокровенные мечты народа о лучшей доле, о пло­ дородной земле, о новой счастливой жизни. Поэт сла­ вит батыра Утегена, пустившегося с отрядом джнгитов в поиски такой земли и отважно сокрушавшего мно­ гочисленные преграды и препятствия. Мужественный образ Утегена, беспредельно любящего свой народ, яркие сказочно-фантастические образы в стиле на­ родного фольклора, легкость и плавность стиха, мяг­ кая лиричность, красочные картины степи, рек, гор и

долин, богатый колоритный язык характеризуют заме­ чательную поэму об Утегене. Слушай исповедь сердца, отец, Сединой убеленный мудрец. Предо мною дорог миллион, Я в дороге—и я утомлен. Да, ты прав—потерял я покой, Нет пути мне обратно домой. Нет мне в мире иного пути: Иль погибнуть, иль землю найти. Я в родные края—в Джетысу— На коне своем весть принесу— Весть о новых цветущих краях, Где найдет свое счастье казах. Муравей, жук, кузнечик и те 0 своем помышляют гнезде. ...Цапля ищет зеленых болот. Рыба в синие глуби плывет. Как же лучшего мне не желать, Для народа земли не искать? Я, как странник, по свету брожу, Ни здоровья, ни сил не щажу. 1 оре, боль, даже смерти приход— Все приму за любимый народ. В поэме «Суранши-батыр» Джамбул живо отозвал­ ся на крупное событие современности, сыгравшее в жизни страны большое историческое значение. На этот раз он, как поэт эпического склада, на большом художественном полотне сумел показать национально- освободительную борьбу казахского и киргизского на­ родов против ига кокандского хана Кудаяра и одно­ временно против надвигавшейся колонизации со сто­ роны российского царизма во второй половине XIX пека. Замечательно здесь то, что поэт-демократ, пламен­ ный патриот своей родины, Джамбул, как и Абай, уже тогда с изумительным проникновением угадывал и определил в сложном переплете исторической борьбы наиболее верный и прогрессивный путь, по которому должен идти казахский народ в борьбе за счастливое будущее. Это путь сближения с великим русским на­ родом, с его культурой. Вот почему главный герой поэ­ мы—батыр Суранши, восторженно воспетый поэтом- зоо