Книга Мира

Александр Василенко Веба испуганно зыркнул на профессора и стремглав юрк- нул в туннель. «Нет, каков, а? – кипел от негодования Эльтер. – Эта ста- рая, выжившая из ума развалина-Перес заражает своими ду- рацкими идеями даже моих студентов!» До обеда профессор успел набросать и порвать вступле- ние к новой статье, где он снова чётко и ясно показал, что так называемый профессор Перес – абсолютный невежа и отъявленный шарлатан! Чем ближе время подходило к обе- ду, тем сильнее изнывал он от нетерпения. Буквально за пять минут до пронзительного свистка, которым повар призывал Вебы. в подвальное помещение! Эльтер соскочил со своего места и бросился к туннелю. – Ну?! Что там?! Что-нибудь нашли?! – Всё пусто, – виноватым голосом, словно это именно он не удосужился наполнить подземелье сокровищами, отозвал- ся вечный студент. – Этого не может быть! – застонал Эльтер. – После обеда попробуем пробиться в смежное помеще- ние, – попытался утешить профессора Веба. – После обеда я сам пойду с вами, – безапелляционно за- явил Эльтер. Веба скептически оглядел профессора, но ничего не ска- зал. *** посреди огромного подземелья и ковырял ногой мелкие стек- лянные осколки, за долгие тысячелетия окончательно срос- шиеся с пылью. «Всё-таки я был прав, предполагая, что ниж- ние этажи должны сохраниться, – угрюмо думал он, – несо- мненно тут было хранилище книг». 101

Александр Василенко Безжалостное время зло посмеялось над надеждами и чая- ! на материале, неподвластном времени? Находим же глиняные таблички, покрытые клинописью в самые дикие времена. А от в последнее время раскопали даже необозримую гору слит- ков из этого металла. Уж её-то вполне бы хватило, чтобы со- здать преогромную и действительно вечную библиотеку!» помещение, и Графен, как самый худой и тощий, полез туда. – Профессор, – Веба всё ещё крутился возле него, – как жаль, что вся библиотека превратилась в прах, и теперь мы никогда не узнаем, какие же причины привели к исчезнове- нию этих могучих гигантов! – Причины! Дались вам всем эти причины?! – желчно уничтожило безудержное стремление ко всемогуществу. Со- здав умные машины, они избавили себя от муторных мело- чей быта, от необходимости тяжёлым трудом добывать себе , ещё Их женщины не рожали детей, а воспитывали домашних зверь- ков. Их мужчины вместо честной борьбы с реальными ми- рах. Ценой за эту приятную и беззаботную жизнь стало исто- щение накопленных в недрах земли богатств, загрязнение ок- ружающей среды... Профессор мог бы и дальше обвинять могущественную начал протискиваться Графен. 102

Александр Василенко – Ну, что?! – подскочил к нему Эльтер. – То же самое?! – Н-да... То есть нет... – пропыхтел Графен, с трудом осво- бождаясь от жёстких объятий искусственного камня. – Там тоже всё истлело, но в углу стоят какие-то полупрозрачные цилиндры, и в одном что-то есть! Эльтер засуетился. – Надо что-то делать! Надо как-то расширить этот проход! – Наши инструменты не берут искусственный камень, – хмуро отозвался кто-то из рабочих. Неуклюжий Веба неторопливо заковылял к щели. Он вни- мательно осмотрел проход и наконец сказал визгливым голо- сом: – Вот тут же внизу трещина! Если этот кусок выбить, то выпадет и этот кусок. И тогда мы наверняка сможем прота- щить этот цилиндр. – Давайте! – профессор от нетерпения аж затопал ногами. Двое рабочих нехотя принялись за работу. В результате их многотрудных усилий проход в конце концов был расширен, худенький Графен сумел подкатить цилиндр к щели, его об- вязали верёвками и совместными усилиями вытащили в зал. ! – за- кричал он и застонал от нетерпения. Веба тут же щедро плеснул из фляжки на плоский торец цилиндра. Вода, словно драгоценный лак, растеклась по по- верхности, и в прояснившейся глубине жёлтого цилиндра все прямоугольные крылья. – Книга! Настоящая книга! – простонал Эльтер. – Профессор, вы различаете буквы? О чём же эта книга? – взвизгнул под ухом у Эльтера приставучий и неугомонный Веба. 103

Александр Василенко переверни-ка, дружок, цилиндр и плесни ещё водички! Так-так-так... – просипел он, вглядываясь в буквы на облож- ке. – Первое слово мне непонятно... А вот далее, пожалуй, будет вот что: «Журнал литературного общества»... – О-о-о... – разочарованно протянул Веба, – как жаль, что это всего лишь какой-то журнал. Вот если бы это была какая- нибудь инструкция, как сделать... – ...Какое-нибудь сверхмощное оружие и поубивать всех вокруг... – дополнил за него Эльтер. – Нет! Оружие – это, конечно, ерунда, – отозвался мол- чальник Графен, – а вот, если бы эта книга оказалась самым гениальным произведением их самого гениального писателя. плечами. – Хм... Журнал... – профессор оглядел обоих студентов, – вы говорите – обыкновенный журнал! Вы хоть понимаете, что прошла почти сотня тысячелетий! И мы ведь совсем дру- гая цивилизация! Как мы смогли бы оценить гениальность пишущего? Просто поверить им, если они напишут на об- ложке: «Самая гениальная книга самого гениального писате- ля»? Н-да... А журнал? Что же это такое литературный жур- нал? сказал, что это русло одной из рек, по которому несёт свои воды поток – имя которому «Литература»! И текут эти воды в моря, да что там в моря! В океаны культуры! Как через лю- бое русло, протекают через него струи кристальной чистоты, случается, что и мутная струя вплетётся в поток, кое-кто мо- жет плеснуть в эту реку и какие-нибудь отходы. А река всё равно течёт и течёт. И поэтому, друзья мои, для культуры в целом неважна мгновенная составляющая этого потока. Ва- жен сам поток. Важно то, что они сами считали, что им есть что сказать своим читателям! И этими своими сочинениями 104

Александр Василенко они творили коллективный слепок своей эпохи, своего обще- ства, своей цивилизации. Сами не ведая, они писали посла- ние в будущее. Сначала современникам, которые прочли их творения через три месяца, потом отдалённым потомкам, непохожим на них и во многом чуждым их образу мыслей, их культуре. Нам, представителям совсем другой цивилиза- ции, пришедшей им на смену. Собратьям по разуму! – А как же мы достанем его оттуда? – Веба так близко наклонился к торцу цилиндра, словно собирался влезть в не- го. – Никак, – Эльтер широко развёл руки, – при нашей совре- менной технике просто невозможно достать его оттуда, не разрушив и не повредив. – Почему же другие цилиндры пустые? – тихо, словно ис- пугавшись чего-то, произнёс Графен. – Очень просто! – изрёк, не долго думая, Веба. – Что тут понимать?! Закат цивилизации. Толпы одичавших варваров хотят разрушить и сжечь цитадель разума. Хранитель биб- лиотеки пытается спасти ценнейшие экземпляры в ёмкостях с ещё незатвердевшей смолой, но падает пронзённый стре- лой, а случайный экземпляр журнала валится в ёмкость!.. – При чём здесь стрела? Это ведь был конец могуществен- нейшей в техническом отношении цивилизации. Разве война между знанием и невежеством привела к её закату? Что по- служило началом, тем «вирусом», который привел её к смер- ти? – Графен вопросительно уставился на профессора. – Закат цивилизации начинается в головах у её граждан, – пред- ков быть 105

Александр Василенко обществе, но не смог, то, видимо, были среди них до самого конца люди, которых беспокоила судьба знаний. А в те ужас- но далёкие времена на земле были разные государства, вели- кое множество разных наций и народов. А значит, – он под- нял палец, – существовала не одна национальная библиотека. И, может быть, где-то кто-нибудь из любящих книги каким- то образом всё же сохранил их для вечности. расправил вибриссы и тут же поспешно убрал хвост, на кото- рый так и норовил наступить неуклюжий Веба. 106

Ирина Яворовская Ирина Яворовская *** Вопрос всё тот же: – Господи, зачем? Зачем являться в этот мир страданий, чтоб через время с горьким грузом знаний и опыта растаять насовсем? Но зря не происходит ничего, и нынешние – станем мы другими, исчезнет тело, мысли, даже имя, быть может, только кроме одного: сознания того, что мы успели оставить тем, кто догоняет нас, стремление достигнуть главной цели и радоваться искренне и всласть. Судьба – всегда во всём круговорот, и этот дар у каждого – навечно, и время неизбежно скоротечно, и вспять его ничто не повернёт. Оно дано нам что-то воплотить, чему-то дать названье и дорогу; и пусть мы не торопимся к итогу, а он спешит – иначе нам не жить… 107

Ирина Яворовская АЙВА Сквозь листья сияют шары золотые, и осень опять хороша и права, развесив так щедро плоды налитые с красивым и добрым названьем айва. Она с нетерпением в руки стремится и падает ловко в объятья травы. Наверное, в мире ничто не сравнится с такой замечательной сутью айвы. И вот уж хозяйка привычно искусно и сок выжимает, и ладит пирог, и варит варенье с изысканным вкусом, и ждёт самых близких к себе на порог. В квартире плывут ароматы густые, в душе встрепенувшейся радость нова, и всё потому, что шары золотые – приветы от солнца – нам дарит айва. 108

Ирина Яворовская *** Расставаться с прошлым не пытайся, пусть оно прошло, но не уйдёт. В чём виновен, в том ты и покайся, в чём успешен, то не подведёт. Прошлое – грядущего начало и всегда любой судьбы отсчёт, колыбель твою оно качало, и оно же в новое влечёт. Прошлое тебя благословило на поступки, поиски, труды и любовью близких оградило от неумолимости беды. В тёплых снах оно к тебе приходит, чтобы память ясною была; в чувствах и надеждах верховодит, научает не страшиться зла. Нынешнее в нём заговорило, череду стремлений торопя. Поклонись ему за всё, что было, и за всё, что будет у тебя. 109

Ирина Яворовская *** Когда, являемое гением, само себе слагает гимн, творенье неподсудно времени, и время никнет перед ним. И осыпаются столетия, как осенью листва с дерев, но лишь светлей и беззаветнее неповторимости посев. И заново воссоздаваемый в потомках, воспринявших дар, он – вечен, памятью ласкаемый, как сокровенных мыслей жар. Так было. Есть. И будет в святости всех чувств, рождающих восторг, пока Земля – планета радости, пока в сердцах бессмертен Бог! 110

Ирина Яворовская *** Когда лишь четыре стены пред тобой, когда ты не видел, как ласков прибой, не слышал, как страстно поют соловьи, не встретил большой, настоящей любви, друзей не обрёл, ничего не свершил и щепкой безвольной речушками плыл, не веря, что горы величья полны, и звёзды, и грёзы не зря нам даны, и тайны свои открывает судьба лишь тем, чья и цель, и дорога тверда, – тогда твоя жизнь – это просто фантом, и вся пустота её кроется в том, что дух твой в глухом летаргическом сне, давно перекрывшем пути новизне… 111

Uliana Protasov 112

Татьяна Кайзер Татьяна Кайзер ГОРДЫНЯ ДУХОВНАЯ Жил один мудрец. К нему многие обращались за советами и помощью, приходили послушать его беседы с учениками. воплощений душ на земле, обладал даром целительства. Этот кладезь премудрости был приверженцем одной научной шко- лы, часто и помногу рассказывал о цели их учения, расширяя круг последователей. Правда, порою резко высказывал суж- дения о некоторых духовных практиках, мировоззрениях, не людской, усложнявшей жизнь и являвшейся серьезной пре- градой на пути духовного восхождения. Особо мудрец не жа- ловал Гордыню, вокруг которой помимо других библейских грехов – гнева, алчности, зависти, блуда, чревоугодия, уны- ния – толпились еще и высокомерие, эгоизм, равнодушие, не- терпимость, тщеславие. Он отмечал присутствие гордыни практически у каждого, как и во многих жизненных коллизи- ях и не упускал случая бичевать этот главный из грехов чело- вечества. Его суровые проповеди помогли многим. Сколько их было, кто, критикуя, самоуверенно полагали, что уполно- мочены судить других, и никоим образом не видели в том себя единственными, кто знали, как все делать правильно, и выполняли все сами лишь потому, что никто больше не мо- жет сделать это также хорошо. Другие, не соглашаясь с оче- видным, создавали оправдания для себя, будучи неспособны- ми признавать себя неправыми, игнорируя советы мудрых. Любое проявление гордыни – это демонстрация заносчи- вого узкого взгляда на мир, иллюзии, созданной через чело- 113

Татьяна Кайзер веческое эго невежеством и духовной слепотой. И уж непре- менно гордыня там, где есть рассуждения о том, что один че- ловек лучше, чем другой, или один прав, а другой неправ. Мудрый старец считал своей задачей показать все сокры- тые проявления этого вездесущего греха. Особенно для сво- их учеников, имеющих духовный стимул быть совершеннее, развить свое сознание, быть ближе к Богу – источнику духовный рост, так и погружение в пучину зла и греха. И од- нажды приснился мыслителю сон. Огромная площадь, запру- женная народом, равно жаждавшим как хлеба, так и зрелища. Мудрец в окружении своих учеников поднялся на здесь узнаваемые образы людских эмоций и чувств. И даже тут среди них соблюдалась четкая иерархия: кто-то был на виду, а кто-то укрывался в их тени. Со всех сторон взоры со- бравшихся непременно упирались в самую авторитетную за- носчивую гордыню. Когда людской гомон поутих, мудрец неистово и яростно принялся обличать гордыню, особенно упирая на ее себялю- бие, гонор, хвастовство, изворотливость. В этот раз он пре- взошел самого себя. Да так, что от его указующего перста и гневной реакцией, выкриками, рукоплесканиями, надменная Гордыня неожиданно в слезах бежала прочь. , возвра- тился домой. Ученики оставили его одного, да он и рад был еще раз насладиться своей победой над главнейшим грехом, своей бескомпромиссностью. Но неожиданно навстречу вы- шла очаровательная незнакомка, смутно напоминавшая кого- то. Выказывая глубочайшее почтение, приветливо пригласи- ла к трапезе. Весь вечер гостья была учтива и 114

Татьяна Кайзер – он по обыкновению делился мудростью, а она не пробо- вала перебивать его. Однако, выслушав о событиях на пло- щади, заинтересовано спросила: – И не жалко изгнанницу-гордыню? Так ли уж она зловред- на, ведь ее присутствие всегда раскрашивает другие эмоции, а многим дает и мотивацию для успешных свершений? Мудрец был удивлен таким крамольным вопросам и пу- стился в разъяснения, что избавление от гордыни необходи- мо и нельзя упускать шанс для многих раз и навсегда от нее отделаться. Ему-то она не капкан, а вот для других – очень даже хитроумная западня. – Вы вполне правы. Любому видно, как вы достаточно от- ветственны за свои мысли, слова и поступки перед другими. Ведь все ваши слова и рекомендации опробованы, прожиты вами в буквальном смысле. Невозможно упрекнуть вас в от- сутствии ответственности. И наработанной мудрости доста- точно уже, чтобы расширять полученные знания вашей Шко- лы, распространять их, да к тому же не искать новых. Успела заметить, – продолжала дальше гостья, – как вам чуждо же, ощущение «нужности», важность признания ваших вполне осознаете, что управление или контроль над другими всегда тешат тщеславие. Охотно разделяю и ваше убежде- ние, что информация дается для избранных, не для всех. Мудрец с нескрываемым удивлением посмотрел на нее, пытаясь разобраться, что стоит за ее комплиментами, вирту- озно, искусно, словно бальзамом, умащивающими душу. – А ведь я знаю, – не умолкала между тем собеседница, – что есть слово, которое страшит вас, если сорвется с ваших уст. Слово «не знаю». Почему? Ведь вы уверены, что знаете человека, можете предположить его поступки, так как вам 115

Татьяна Кайзер хорошо известна психология эгоизма. Вами уже достигнуты вершины мудрости, и наверняка ощущение, что знаете все о людях, приносит удовлетворение, и ваше любомудрие обще- признанно. Потому вас называют учителем, просветленным. Мудрый старец внезапно поймал себя на мысли, что уж очень медоточивы слова прелестницы. – Любезная гостья, а тебя-то как величать, такая всеведу- щая чаровница? – Духовной гордыней зовут меня те, кто смог близко заве- сти знакомство со мной. А от своей сестрицы Простогорды- ни отличаюсь тем, что не со всяким имею дело. Это ей доста- ет обычного поклонения, зависти, а меня привлекают лю- дей - себялюбцы, жадные до благ. А я, если и привечаю жадных, так тех, которые жадны до знаний, до информации, до мето- дик духовных. К тому же я ведь дружна со многими христианские подвижники, считающие меня ловушкой само- уничижения. К слову, близко я знакома и с небезызвестным вам падшим ангелом, чье непомерное самопочитание и само- любование, толкнуло противопоставить себя и прямо пойти ангелом, павшим на уровне духовной гордыни за соб- ственные идеалы, при этом из чистой любви к Богу. его духовная слепота и собственное духовное невеже- ство, в которых, как оказалось, он пребывал. Причем все это в образе хищника внутри него, лакомящегося не только энер- гией мыслителя, но и энергией окружающих. Раскрытая дра- конова пасть оскалилась на старца улыбкой чаровницы. Ужас и ошеломление поначалу навели оторопь на мудре- ца. Но чем более глубок и пронзителен был взгляд в себя, 116

Татьяна Кайзер тем заметнее съеживалась и медленно отступала гордыня. И вот уже удалось вырваться из сна. Сердце колотилось в такт с вопросами «как так случилось?», «что исказило его само- мнении?», «какую медвежью услугу оказал он своим учени- кам поспешными безоговорочными суждениями?». Выпил старец студеной воды, призадумался. Так вот какая она коварная духовная прелестница. Это же пребывание в иллюзорном неосознании в себе гордыни, по- стоянное ощущение собственной избранности, исключитель- ности, непомерное тщеславие. И в ряду ее качеств – усилий на множество проектов. Вот только к Служению это не имеет никакого отношения. дается отслеживать и свои эмоциональные реакции – гнев, обиду, раздражение на все обучающие уроки, , надлежит пройти испытание на чувство собственной важно- сти, истинного достоинства и отнюдь не в привычном чело- веческом понимании. У поднявшихся на высокие духовные уровни есть дар – знать, предсказывать поступки эго. И тут поджидает западня. При ощущении себя учителем, знающим . На самом деле это одна из величайших иллюзий духовной гордыни идет от страха перед неизвестностью, который про- сто знанием человеческой природы. А ежели у такого мыслителя возникают ощущения, что познал и увидел достаточно, и ма- ло что может еще удивлять – так это духовная усталость. И она просто блокирует творческую, да и сердечную энергии. восхожде- ния, думая, что вы лучше, чем другие, относясь к ним с пози- ции всезнайки, торопясь с жесткой оценкой чего-либо, что не 117

Татьяна Кайзер согласуется с вашими убеждениями. А скорости ему добавят еще и самоуверенность, неспособность признавать, что вы не правы, стремление взять все под контроль и управление дру- гими. , но погруженный в мысли мудрец не замечал этого. Много еще тонких проявлений духовной гордыни, заманивающих в кап- кан, открылись ему. К примеру, осуждение других точек зре- ния, учений, образа жизни и идеологии других людей – это ведь так гордыня защищает от расширения миропонимания, пытаясь убедить, что другие люди живут неправильно. Пото- му и не предполагалось доверия к их знаниям. Да и вообще, когда полученных знаний достаточно, уж лучше их расши- рять, зачем изучать и распространять новые? Или также часто встречающийся признак духовной горды- ни – уютное, удобное привыкание, что уже и перемен особых не нужно и всего достаточно уже изучено. Какая-то консер- вативность по отношению к новым знаниям-методикам. Не пошел дальше – остался почивать на комфортных привыч- ных лаврах. Духовная гордыня страшна в своей изощренности. А пото- му и кара за нее гораздо сильнее. Только вот Создатель не карает. Ему просто не виден крепко опутанный сетями гор- дыни. Куда тогда послать помощь? Вот и получается, нака- зывает себя сам человек. Неужто только болезнь и может ос- новательно встряхнуть, чтобы осыпалось все надстроенное эгоизмом и гордыней в нашем сознании? Так можно ли одо- леть гордыню, помочь себе? Для этого нужна честность, сме- лость и безжалостность по отношению к себе самому. Духовная гордыня может быть преодолена мудростью, об- ретенной просветлением. Просветление же приходит только через знание. А уж его-то можно получить только через сми- рение. Если кто-то пребывает в гордыне, то смирение – самая 118

Татьяна Кайзер беспри- страстно видит все вещи и осознает божественное равенство всех существ, он обладает противоядием гордыне. Теперь будет что сказать просветленному мудрецу ожида- ющим ученикам о многоликости каверзной духовной горды- ни. Он назовет им лучший внутренний определитель гордыни гордыней. Из-за горной гряды поднялось солнце, великодушно плес- нув золотистыми брызгами на готовый к новому дню и но- вым изменениям город. ЖАДНОСТЬ Жила-была бездетная Корысть. Много чего у нее в доме было, а вот смеха детского не доставало. Чего она только не предпринимала, только все усилия понапрасну. Задумалась тогда она крепко: может, чего-то в ней самой не достает? Ну, там любви бескорыстной, тепла сердечного, заботы не о се- бе. И пошла к мудрецу за советом. Тот увидел сразу и взгляд движение от желания что-то поиметь. – Все больше думаете, голубушка, о том, чего у вас еще нет. Наоборот надо бы: есть то-то и то-то, пятое-десятое, че- го бы им не поделиться? Других порадовать? Пора уже отда- вать научиться! Может, потому и дитя не спешит, чтобы ему жадным не родиться. . А там – и материнство наградой. И так уж стало приятно это новое ощущение от родной долгожданной кровиночки, что решила – этим своим личным делиться уж точно не станет. Больше ничем делиться не будет. Все теперь только ребенку. Как мудрец предрек, так и случилось. Родилась Жад- ность. Чем больше подрастала, тем больше ей всего хоте- лось. Родительница игрушками, нарядами, деликатесами за- 119

Татьяна Кайзер кидала – не высвободиться. А крошке все мало. От жадно- сти бока округлились, ушки из-за щек не видны. Колобком по дому каталась, да только свободного пространства от ве- щей все меньше становилось. Мать налюбоваться не могла, восхищалась ею ежесекунд- но, любила безмерно. А Жадности хотелось также и от дру- гих любовь получать. Да только друзей как-то и не водилось. Однако же воздыхатели личную жизнь разнообразили, но все жизни упустить, не досчитаться. Очень уж любви хоте- лось настоящей, да все никак не удавалось заполучить ее. Но, видно, пришел срок и для такого жизненного урока. Влюби- лась Жадность всем сердцем. Да так, что испытала ранее не- знакомое чувство – делиться с любимым, со всеми, с целым светом радостью своей немереной. Избранника звали Эгоизмом. Он, правда, гораздо старше был, да к тому же женат. Да только, видно, в браке с Горды- ней что-то разладилось, потому что все в округе стали пого- варивать о его романе со Страстью. Больно было слышать о таком Жадности, но решила все одно – дожидаться своего часа, хотя сызмальства ожидание желаемого и терпение дава- лись с большим трудом. . Разве мог себя любимого постоянством обременять? Неутаи- ваемые воздыхания Жадности привлекли внимание ловела- са, польстили. Ох, и много же чего кинула к его ногам Жад- ность, даже впервые всю себя отдать не пожалела. Вот толь- ко не собиралась она его больше ни с кем делить. Жадна бы- ла до его улыбок, комплиментов, объятий. В своем Эгоизма границы их отношений, ее стремление полно- стью удоволь- ствия, влечения возлюбленного. Самовлюбленному и само- достаточному Эгоизму нужно было необремененное время- 120

Татьяна Кайзер провождение, возможность выбора досуга, свободное и для самой Жадности хватало. Скупой она не была. И это под- тверждали множество нарядов, подарков, баловавших люби- мого и впрок набранные детские вещи с игрушками, так и не полу- чившие своего владельца, оставшегося в химерных мечтах. Ну что же, присвоить заведомо чужое не получилось, чужой муж своим не стал. . , как давно не было генеральной уборки, когда хотя бы что-то сдвигалось, убиралось с захламленных мест, расчищая место последующим. Жилище ее давно напоминало этакий безраз- мерный сундук, до верха набитый всевозможными вещами. шкафы вперемешку с одеждой из дискаунтов, драгоценные украшения с бижутерией захватили бесчисленные шкатулки и ларцы, фирменная электроника с азиатским ширпотребом , , оставили не так уж и много места безделушкам на стеллажах. Много чего нахватала и успела позабыть, но не оттого, что припрятала. Просто в таком неорганизованном и захламлен- ном пространстве трудно было что-то отыскать. Проще зано- во , стала адом на этом складе товаров. Если прежде хотя бы возникало желание немного навести порядок, то сейчас рядом нет того, ради кого захотелось бы , такая же свалка эмоций из конфетно-букетного начала, страстно-упоительного времяпровождения, шокирующе-рев- расставания. Как же до слез обидно, жалко себя, что вот так 121

Татьяна Кайзер очага и вспоминать все неосуществленные намерения, про- свистевшие мимо. своевременно не открыли истины – ничто нового не придет туда, где среди старого ему не будет места. Будущего не сто- ит дожидаться там, где прошлое до краев заполнено лишни- ми эмоциями, воспоминаниями, вещами. Собственно, вещи, как и их оплата, – это все энергия, которую нельзя ни тем самым закон равновесия. Может, опыт ошибок привлечет мудрость, которая под- скажет перестать себя жадно жалеть, а попробовать освобо- дить и пространство жилища, и пространство жизни от зара- зительного вещизма… ОБИДА злость , да о жизни, парадигму, даже свой консерватизм вместе с накоп- ленным опытом. дочь, которую нарекли Обидой. Гордые и самолюбивые ро- дители придерживались весьма строгой системы ценностей, которая, правда, заметно ограничивала их представление о мироустройстве. Однако ничто не могло заставить их усо- мниться в правильности взглядов. Своими предубеждения- ми, подозрительностью, оценочными суждениями они и до- чери с детства привили столько условностей, что заложили в 122

Татьяна Кайзер ее сознании такую программу, о разрушительной силе кото- рой и не подозревали. В своем себялюбии особой заслугой стереотипу справедливости. Родительское наследие заметно повлияло на ее восприятие реальности и сделало вне сомне- ний уязвимой даже для собственных иллюзий. подмечать, что не вяжется действительность с впитанными идеальными представлениями о том, как другим надлежит поступать по отношению к ней. Обиде и в голову не прихо- дило, что не всегда ее требования были выполнимы, что у иной ситуации. Зачастую Обида была в недоумении от того, что многое шло вразрез с ее мнением, как должно быть пра- вильно, и постоянно обижалась. Ей-то казалось, что она все- гда справедлива и в поступках, и в оценках. Посему, когда общалась с другими чувствами и эмоциями, считала, что есть все основания для критического к ним отношения. Ведь они взаимодействию с окружающими. Обида вспыхивала, стоило им повести себя не так, как ей хотелось. И чем сильнее испы- тывала к кому-нибудь чувство привязанности, тем сильнее обижалась на него. Это отнюдь не помогало во взаимоотно- шениях. Мало у кого была охота терпеть Обиду, и круг дру- зей-приятелей заметно сужался. оценивания других, считая, что имеет достаточно на то оснований. Досада и переживания были ее реакцией на соб- ственное заблуждение относительно действительного поло- жения дел. Только вряд ли она о таком догадывалась, потому как была во власти гордыни и пагубного себялюбия. Не было в ней ни любви, ни смирения, ни кротости, ни мудрости. Вся такая правильная и благоразумная Обида испытывала удо- 123

Татьяна Кайзер влетворение от сравнивания с другими. Ведь так сладко Ей все больше нравилось обижаться, причем даже безо всякого повода, этакая сладкая горечь от обидчивости. В подсозна- нии основательно укоренилось страдание от неоправданных ожиданий, а ее обидчивость, ставшая визитной карточкой, . Какое же оно было засасывающее, злокачественное и поги- бельное. Единственной близкой подругой у Обиды оставалась Ви- на. Обеим многоцветная и сложная картина жизни виделась одна общая черта – извечный поиск виноватых, опять-таки страдание вызывает защитное поведение. Как долго бы еще такое продолжалось?.. Только однажды Обида вдруг почувствовала что-то зародившееся в ней. Иное мало- сильной обидчивости. Самонадеянность сыграла злую шутку с Обидой. Поняла та, в конце концов, что обидчивость – это состояние ее души. И именно она гложет внутреннее жизнен- ное пространство, помогая зародившемуся чудовищу разрас- таться, чтобы в один неожиданный момент оказаться хозяи- ном положения. Страх поначалу вверг Обиду в панику, отчаяние. Увидев разверзшуюся бездну, проснулся инстинкт самосохранения. Вот тогда у Обиды и появился шанс спастись, только бы по- торопиться избавиться от обидчивости. Не медлить, пересмот- реть свои иллюзорные жизненные установки, отступиться от деструктивных принципов, однозначно отказаться от преж- 124

Татьяна Кайзер них своих преимуществ – осуждения и чувства собственной правоты. Самое же кардинальное искоренение обидчивости требует безусловного прощения обидчиков. Что же – рано или поздно, но наступает пора набираться считать умышленной. И лучше избегать засорять память оби- дами, а то там может просто не остаться места для прекрас- ных мгновений, составляющих дивную мозаику жизни. ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТЬ И ЛЮБОПЫТСТВО . Обеих Любавами звали. Тетушка в них души не чая- ла. Смышленые, энергичные и добродушные. Все в их руках спорилось. Старшая Любава, потому как родилась на несколько ми- нут раньше сестры, была самая прилежная. Как никто в их окружении она много читала, имела живой интерес ко всему, что может дать новые впечатления и знания. Все старалась узнать лучше родословную, события истории, отразившиеся в записи, поинтересовалась: возможно ли будет когда- нибудь прочитать их?.. ,а любила допытываться – что и как. Она тоже много расспра- шивала о родне, только ее больше интересовали отношения между родственниками, кто был самый красивый, кто самый богатый и успешный, были ли в семейных преданиях какие- нибудь жуткие тайны или любовные истории и что такое те- тушка пишет в своем дневнике, закрывая его потом в секре- тере. Ее жгучий интерес подстегивался подглядываниями и подслушиваниями. 125

Татьяна Кайзер Много размышляла Мудрость – как сталось, что сестры, внешне одинаковые как две капли воды, были совершенно не похожи друг на друга по складу ума. Одна она различала их не по виду и голосам, а по вопросам, которые они задавали. Любопытство. Быстро летело время. Ладные, статные расцвели Любавы. Отбою от женихов не было. Насмешницы иногда подменяли , свою зазнобу. Сколько бы так еще продолжалось, да только вот случилось сестрам влюбиться в одного задержавшегося в их краях странствующего пилигрима. Этот чужеземец всюду приковывал внимание своими повествованиями и обширны- ми познаниями. За многие годы скитаний он столько всего повстречал на своем пути. Сестры готовы были часами слушать его – очень уж при- шелся по душе обеим Любавам. Да и странник обратил вни- мание на сестер-красавиц. Приглянулись они ему, общение с ними доставляло удовольствие. Удивляло пилигрима, что их путали, принимая одну за другую. Сметливый ум сразу уви- дел разницу между Любознательностью и Любопытством. В долгих странствиях набирая жизненный опыт, он вместе с взаимоотношений. Так в Любознательности его привлекала открытость души и разума, активный интерес к и учиться у них. Даже увидел в ней собственный ненасытный голод: узнать и понять все, что можно, о жизни, себе и окру- жающем мире, стремление к приобретению новых знаний. Ведомо ему было, что такое страстное желание не , размышлять над сложными вопросами и не пугаться даже затянувшихся ответов на них. Потому радовало в Любозна- 126

Татьяна Кайзер тельности увлечение саморазвитием, вызывавшее охоту ме- няться, становиться лучше. Она привлекала в общении своим интересом и вниманием к собеседнику, а главное – доверием несовместимы. За младшей сестрой также было интересно наблюдать. В ней странник тоже подметил бессознательное стремление к познанию, любовь к неведомой истине. Только вот чем на- дежнее была сокрыта эта истина, тем сильнее всепоглощаю- щий интерес. Однако он знал, что наибольшее любопытство связано с глубоким и ненасытным желанием овладеть неве- домым. И если у изучающего науки такое было побудителем смелости отойти от сложившихся убеждений и вступить в в замочную скважину. Все же для Любопытства вот такой приятный волнующий интерес – вряд ли добродетель. Ведь стремление выяснить в подробностях, зачастую имеешь права, быть осведомленным о чужих грехах и тай- нах одному принадлежит. Бесцельная пытливость бывает винов- нее осуждения какой-нибудь слабости у другого. Но для Лю- бопытства дотошность в узнавании секретов всегда была приятной и волнующей. Пилигрим же уклонялся от ее пыт- ливых расспросов, как не поддерживал и разговоры из младшей сестры всегда располагали к ней. А с Любознатель- ностью ему нравилось делиться знаниями, своим понимани- ем жизни, воспоминаниями о паломничестве к сакральным местам. То, что старшей сестре уделялось больше внимания и времени, конечно, вызывало ревность у младшей, провоци- руя злость и желание, чтобы чужестранец поскорее исчез из их жизни. 127

Татьяна Кайзер Совсем скоро пришло время следовать страннику дальше. Сердечно простился он с сестрами, унося в памяти их самое разобраться в появлении какого-то нового чувства, побуж- давшего к знакомству с собственным сердцем. Да только сестрам нелегко далось расставание с любимым пилигримом. Наблюдая за ними, раздумывала тетушка: как- , сколько времени понадобится на их заживление?.. Любознательность долго смотрела вслед страннику с кре- постной стены, пока тот спускался в долину и не исчез за из- лучиной об устройстве мироздания, законах жизни, общении единомыш- ленников и понимала, что любовь для нее – прежде всего награда, хотя и трудное испытание. Если чувство может быть, это не любовь настоящая. А Любознательность люби- ла всем сердцем, потому понимала и принимала образ жизни странника, благословляя, молилась за его долгий путь. взглянула в зеркало на припухшие веки и подумала: неужели от любви бывает такая боль, разве сердце пилигрима не сжи- малось от боли в минуты расставания. Что же делать ей со можно смириться? Неужто эгоистично желать и добиваться чув- ствует разлуку с любимым. Как эта любознайка принимает и объясняет для себя крушение надежд и будущее без пилигри- ма? Или у них какая-то общая тайна? книжку «Консуэло». Ей всегда были любопытны любовные романы. Но совсем не привлекало изучение психологии от- ношений с другими людьми: об их мотивах, действиях и цен- ностях. Как-никак – в жизни впереди еще много интересных 128

Татьяна Кайзер Любопыт- ство к некогда оставленным ради чужестранца друзьям. А Мудрость подумала, разве иногда жизнь не разводит двоих только для того, чтобы показать обоим, как они важны друг для друга… ВИНА И СТЫД Вина и Стыд дружили с детства и были так похожи, что их даже часто путали. Но вот от других они всегда легко от- личались понуро опущенными плечами и сжатыми кулаками. Их постоянно одолевали страхи, вызывая учащенное сердце- биение это был страх наказания, осуждения, страх не оправдать возло- женные на нее ожидания, а для Стыда – страх быть покину- тым, брошенным, никому не нужным. Много времени проводили Вина и Стыд вместе, прячась ото всех, почти не включая в свое общение других. Стыд вообще не упускал случая улизнуть из поля зрения, стать не- видимым. Пока был маленьким, всегда стремился спрятать лицо. Повзрослев же, обнаружил у себя накатывающее жела- ние проваливаться сквозь землю. Это потому, что чувствовал себя словно выставленным на всеобщее обозрение, видимым для других в неподобающем состоянии, да и вообще каким- то не таким, опозоренным, никчемным неудачником. Вине были знакомы такие чувства. Только у нее переживания со- провождались тягостным ощущением себя плохой, злой, по- рочной. Сама себя ругая, считала, что сделала что-то не так, что не достигла цели. , правда, у Вины появилась подружка Обида, и они стали убе- гать от Стыда, забывать про него. Это вызывало у Стыда нечто похожее на ревность, пока не заметил, что парочку ча- 129

Татьяна Кайзер ще стали обижать в его отсутствие. Тогда он стал опекать их. Но те и сами, обороняясь, всегда в ответ норовили искать словами: «Мне стыдно за то, что сделал, но посмотрите на других, они не лучше меня!» Шло время, которое лишь добавляло нашим героям ощу- щения неполноценности, зависимости от мнения других лю- дей и собственных заниженных самооценок. Все это приво- дило к болезненным переживаниям после любых оплошно- стей. Причем для Вины было все равно – случалось ли такое при свидетелях или без них, просто реагировала на муки со- вести из-за своего поведения. А вот Стыд всегда боялся пуб- личного осуждения, наличия свидетелей. Негативная оценка самому себе добавляла разочарования, ощущения своей не- уместности, смущения и робости. Но не мешала временами быть высокомерным и гордым. Так он пытался отделиться ото всех, чтобы прикрыться иллюзией собственной исключи- тельности или пофигизма. Если бы не присутствие в его жиз- ни Вины, было бы полное ощущение изоляции, отверженно- сти, потерянности. Однако в последнее время Стыд заметил, что с Виной ста- ло что-то происходить. Она избегала общения, днями напро- лет не выходила из дома, даже его сторонилась. Он с болью отметил, как еще более согбенными стали у нее плечи, слов- но от непомерного груза, как скованы движения, постоянно с ее лица маска виноватости. Он пробовал расшевелить Вину, но та все больше погружалась в депрессию, винила себя во всем. Стыд видел, в какие строгие рамки загнала она себя и сама же наказывала за свои проступки. И больше справляться с агрессией, направленной на себя. Ее бесконечное самоуничижение просто превратилось в способ 130

Татьяна Кайзер восприятия мира. Стремление к самонаказанию жестоко ли- шало уверенности в себе, снижало самооценку. Уныние, пес- симизм опустошали и отнимали энергию. Она даже призна- лась Стыду, что из-за постоянного самокопания и самобиче- вания жизнь уже не радует, что не видит смысла в дальней- шем, не верит будущему. Собственные переживания увиде- лись Стыду такими пустячными на фоне горестных пережи- ваний Вины. Он явно увидел, как депрессия поедала Вину. Кинулся тогда Стыд за советами к приятелям-знакомым. И те подсказали обратиться к Мудрости. Только вот отыс- кать ее было не так-то просто. Уединилась та от суетности и тщеты скоротечной жизни в труднодоступные для сутолоки и беспокойства горы. Отправился к ней Стыд. Долго ли, ко- ротко шапками гор. Выслушала она Стыда, участливо посмотрела на любые положения дел лучше. И умение сострадать не так уж просто, не является врожденным, оно формируется обстоя- тельствами жизни. – Вижу, Стыд, ты готов взять на себя часть боли, которую испытывает Вина, чтобы ей стало лучше. Проявленное тобой сострадание может помочь вам обоим. И это твой собствен- ный шанс развить доброту, смирение, освободиться от гор- дыни, обид, озлобленности, опереться на свои лучшие каче- ства. Может, пришло время появлению радости, да и смысла в жизни от осознания собственных возможностей в помощи другому. Многого ты о себе еще не знаешь. Например, в тебе быть добродетельным. Это значит – испытывать стыд, когда ты ведешь себя хуже, чем ты есть на самом деле. Мудрость взглянула на задумавшегося Стыда. – Ну, а Вине может помочь только раскаяние. Это, конеч- но, сожаление, что поступала не должным образом, но и . 131

Татьяна Кайзер Не поедом себя должна есть, а пусть это будет сознательным самокопанием, самобичеванием, пытаться успокоить совесть в суете дел или самооправдании – это тупиковые пути в уны- ние и депрессию. Настоящее раскаяние сопровождается ценно- стей. Это всегда умоперемена. Она открывает будущее. Поблагодарил Стыд Мудрость, низко поклонился и по- спешил обратно к Вине. Он знал теперь, что скажет ей и как поможет. Отныне Стыд и Вина будут сдерживать других от неблаговидных поступков, помогая избавляться от обязанностей по отношению к другим и жизни. Вина бу- дет помогать исправлять ошибки, будучи терпимой к себе и окружающим, а у Стыда просто не будет одновременно другим. Вместе они будут давать много сил и энергии, которые можно направить не на подавление чувств, а на пре- образование мира вокруг. 132

Валентина Чайковская Валентина Чайковская КОГДА УПАЛИ МАСКИ Ты пишешь о добре, о радости, прощенье И видишь всё вокруг сквозь призму очищенья. Но вот приходит миг, когда упали маски. Фантазия глуха, темнеют, гаснут краски. А ты глядишь на мир, меняя перспективы: Объят ли гневом он? У зла свои мотивы. Вражда рождает мрак. О, люди! Вам не страшно? (Честней казался бой когда-то рукопашный...) И сколько надо зла, чтобы убить в постели Ребёнка, что во сне качался на качели?!. На шабаш злых старух въезжает демон воен. А мир утратил слух и экстази опоен. Горит! Горит страниц исписанных виденье! Мне хочется назад – в своё уединенье. Там есть надежды миг, что всё не так ужасно, И веры луч горит, а люди не опасны. И, может быть, слова имеют столько власти, Что сочетаньем букв прогонят с душ ненастье. 133

Валентина Чайковская О, ЛЮДИ! О, человеков злое племя! Корыстных дум и лжи владыки! Пришло назначенное время Богов низвергнуть ложных лики. В тиши застывшего мгновенья Роняет дождь слезу печали. Войны жестокой воплощенье – Разруха, плач и скрежет стали. Непостижима суть сужденья, Что зло приносит за плечами. Вслед за безумством наважденья Заходит смерть, звеня ключами. И мечет небо молний стрелы, Не слышат гнева лишь глухие, Луна кровавый плащ надела – Грядёт людской вражды стихия! Но в жизни всё не безнадёжно – В последний миг есть шанс спасенья! И в страшном сне душе возможно Избегнуть бед и разрушенья: Вернуться в дом, раскрыть объятья, «Прости», – сказать старушке-маме, И капнут две слезы на платье – В них Неба боль и сердца драма. О, люди! 134

Валентина Чайковская ГОРИЗОНТЫ БЫТИЯ ...Был прав Гераклит, что пришёл к заключению: Стихии враждуют в нас вместо сплочения! И есть в человеке так много неясного: От низменных мыслей – до чувства прекрасного. Душа – словно птица. Она окольцована. И двойственность наша судьбой уготована. Рождаясь свободной – душа всё же связана, И будущность наша задолго предсказана. Летим мы на встречу с незыблемой Вечностью, (Известны земные пути быстротечностью!). Что смертью назвали? Не жизни ль свечение? А в жизни, быть может, есть смерти течение? И есть в них обеих значенье высокое – И Вечная Сила, и Мудрость Глубокая! А если бы мир был средой однотонною – Ни тёмной, ни светлой, субстанцией сонною, То разве бы люди в нём знали о радости? В сравнении с горьким – дороже нам сладости. Антонимы, чувства... слова многосложные... И маски скрывают признания ложные. А Вечного искра, как Совесть стыдящая, – Живёт в недостатках всего преходящего. Идём сквозь вражду в Красоту Единения! Но нет зверским войнам в душе объяснения. Не будь в нашей жизни слепого и зрячего, Холодной погоды и зноя палящего, Добрейшего друга и недруга злобного, Возможно бы, не было мира подобного?! 135

Валентина Чайковская СОНЕТ ИЕРУСАЛИМУ Под призрачной сенью забытых веков Застыли верхушки немых куполов. Как будто ладонями тянутся к Богу Ожившие церкви, мечеть, синагоги. И трепетом в сердце откликнулся зов: В нём строгость и нежность, и Мощь, и Любовь! Вспорхнула, как белая птица, незримо – Молитва из лона Иерусалима. Из неги прозрачно таинственных снов Взывают Скрижали собраться под кров. И ласково в тень зазывают маслины, В любви они с Небом извечно едины. И сходятся в град все земные пути. Отсюда намного слышнее «ПРОСТИ!» ПРОБА ДУШ Нарядились ивы, вся в цветах мимоза, Зеленеет робко лебеда у ног. Только зла людского ширится угроза, Огненною плетью небо шлёт урок. Обожгло берёзу, захлестнуло болью, Пеплом людям шепчет обгорелый ствол: «Жизнь во зле и смуте может стать юдолью – Призываем к МИРУ: я, весна, щегол!» Прячет Небо в тучи горечь и тревогу, Смотрит прямо в души, нет средь них чужих: На одних с почтеньем Авель ставит пробу, Метит прочих Каин, как рабов своих. 136

Валентина Чайковская МОЛЬБА О МИРЕ «Мы в мире жить хотим», – взывают к Небу Ладони пальм и люди у Стены. И пилигрим, как о насущном хлебе, Пришёл просить о мире для страны. А ты и сам, вложив в молитву душу, О мире просишь сердцем и душой: Для края, где твой сад с любимой грушей, И для страны, где дом сегодня твой! Возможно, здесь твой прадед бился насмерть. Ты знаешь мало о своих корнях. И вся душа твоя раскрыта настежь И гонит прочь свой первобытный страх. Незыблемая явь на сон похожа, Иерусалимский лев застыл у врат, Он каждый жест и стон людской итожит, Но брызжет злобой враг, твой «сводный брат». Стоит, как вечный страж, Давида Башня – Защиты иудеев Цитадель. Не должен повторится день «вчерашний»! В стремленье к МИРУ – нашей жизни цель! 137

Andrea Trubnikow 138

Вера Сытник Вера Сытник ЛУННЫЙ КРОЛИК Облокотившись на парапет, супруги наблюдали, как из-за моря встаёт луна. Они были очень стары, их согбенные спи- ны говорили о преклонном возрасте. Рядом с ними шумела набережная, полная народа. Кажется, все жители Янтая со- брались здесь! Китайцы двигались, переговаривались и смот- рели в небо, восторгаясь видом выплывающей из-за горизон- та красавицы. Старикам было не до людей. Восходящая луна , они разглядеть на ней Вечного Кролика, словно желая убе- диться, что он на месте, и как и десять, и тридцать лет назад толчёт в ступе рис, изобретая рецепт бессмертия. Я подумала, что старики, по крайней мере, раз восемьде- сят бывает особенно красива, что совпадает с китайским – любоваться луной, иначе не пришли бы сюда в позд- ний час и не стали бы дожидаться, когда она поднимется над тихим Бохайским заливом Жёлтого моря и от неё побежит золотистая дорожка по воде. Держась за руки, супруги двое обрадовались. Испещрённые морщинками, сморщенные лица на миг осветились счастливыми улыбками и вновь ста- ли печальными. Наверное, с годами старикам всё труднее разглядеть фи- гурку длинноухого волшебника: воздух перед лицами рябит и плывёт, будто кто-то специально напускает тумана, отчего – Кролик на месте. Женщина что-то показывает мужу, протя- нув руку к луне, и он согласно кивает. Уверена, в детстве им 139

Вера Сытник не раз говорили, что испечённый накануне вечера пряник – круглый, жёлтый, со сладкой фруктовой начинкой внутри, – сделан из той муки, что лежит на дне лунной ступы, а потому имеет волшебную силу – дарит каплю бессмертия каждому, кто его попробует. Наверняка в их бедных семьях детям до- ставалось по кусочку, размером не больше монетки, но и это- го было достаточно, чтобы поверить в чудодейственную си- лу небесного пряника, таким неправдоподобно вкусным был тот кусочек. Его ждали весь год, чтобы вспомнить о вечном и напитаться уверенностью в собственных силах. Я искоса вглядываюсь в высохшие, тёмные лица стариков, в их простую одежду, состоящую из брюк и рубашек, во весь их скромный облик и стараюсь понять – о чём они думают? Они прожили долгую, трудную жизнь и помнят те времена, когда праздник был запрещён. Пряники не разрешались. Но вниз, успокаивая людей, мол, всё в порядке – я занят своим чередом. Старики знают, что он так и не придумал ре- цепт бессмертия, да разве это важно? Дети выросли, и даже у внуков есть дети – это ли не бессмертие? Для них же самих важна на луне и заканчивающаяся под их ногами. С каждым годом она становится всё короче. . Императрица! Подданные – вот они, внизу, смотрят с востор- гом ждут, с надеждой взирая в небо. Судя по лицам супругов, их восторг давно прошёл. Трепетавшие когда-то чувства улег- лись, оставив в душах покой, а вид сокращающейся лунной дорожки давно не страшит. Разве вспомнишь, сколько съеде- но пряников? А сколько испечено? Я вижу – к старикам подходит мужчина, китаец в шортах и. 140

Вера Сытник Укрыв плечи родителей, он возвращается в одну из машин, вереницей стоящих вдоль набережной. Окна машины откры- ты, в них мелькают лица, улыбки, руки. Мне в голову прихо- дит мысль о даосах, считавших, что человек становится бес- смертным, если его вспоминают добрым словом. Я уверена за стариков. Кролик не обманул их. ИЕРОГЛИФЫ НА АСФАЛЬТЕ К вечеру июньская жара спадает. Жители Янтая городскую набережную, где в это время особенно прохладно, чтобы по- танцевать здесь под музыку. Многие приносят с собой дали оно сливается с Бохайским заливом, в котором мелко сверкают огни плавучих рыбацких домиков, всегда на одном и острове. Сияет полная луна, освещая жёлтую, небесной красавицей, в воздухе пахнет рыбой. Атмосфе- ра пронизана ожиданием ночи и ощущением долгожданного покоя. в национальном стиле, что уже необычно на фоне разношёрст- ной публики, сколько гигантской белой кистью, почти с него ростом, которую он держит в одной руке, и жёлтым пульве- ризатором в другой. Мужчина останавливается под фонарём, недалеко от фонтана, куда не долетают брызги, прислоняет и приступает к удивительному, на мой взгляд, занятию. Прыс- нув из пульверизатора водой на волосяной пучок своего ору- 141

Вера Сытник дия, он берёт кисть в правую руку впереди себя, левую уби- рает за спину и начинает писать иероглифы. Сверху вниз, по одному в каждом квадрате набережной, в той её части, на которую падает свет от фонаря. Вокруг него быстро собира- ется толпа. Люди стоят, с удивлением наблюдая за тем, как , пытаясь прочесть написанное. Кисть то скользит, едва на нём веером, то вдруг отрывается от него с такой стремитель- ной резкостью, что ты на секунду теряешь её из виду и об- легчённо вздыхаешь, когда она с не меньшей виртуозностью опускается вниз, в то самое место, откуда только что взлете- ла. Следя за быстрым появлением размытых водяных знаков на граните, с нетерпением ждёшь, когда они оживут, нена- долго заблестев своими округлыми контурами, и тут же вы- сохнут, не оставив после себя и следа. К тому моменту, как полностью исчезает. Странная, завораживающая картина! Чёрное небо, жёлтая луна, оранжевый свет фонаря, художник в белой одежде и с белой кистью в руках, и эти мокрые иероглифы, на несколь- ко линий, и можно было прочитать «Будьте внимательны к сво- им мыслям – они начало поступков», только что кто-то тихо серость, словно и не было ничего! И опять быстрый щелчок пульверизатора, небольшой взмах кисти, изящное влажно темнеет у нас под ногами. Каждый раз, когда мне доводится видеть художника, я ду- маю не о бренности нашего мира, о чём, казалось бы, долж- ны напоминать уходящие в никуда иероглифы, а о том, как хорош этот долгий прохладный вечер на берегу тёплого Жёл- 142

Вера Сытник того моря. И этот маэстро, превращающий процесс письма в захватывающее зрелище, и его артистичная кисть, бережно иероглиф, рождающий вздох удивления у зрителей. В ТУМАНЕ , вдали, за крышами домов угадываются вершины гор, уравно- вешенные настроением вечного покоя, над морем клубится лёгкая дымка в виде рваных облаков, полоска мокрого песка на . Множество рыбацких лодок, в большом количестве разбро- санных на берегу, чернеют старыми натруженными боками между отступающей водой и берегом, дожидаясь утра, когда полный прилив поднимет их с песка, и они выйдут в залив, за рыбой. Сейчас лодки привязаны верёвками к маленьким на месте, спасает от того, чтобы их не утащило в море. Несколь- ко за водой, собирая среди скользких камней у причала местное лакомство – ракушки... Там похоронены мои родители. В другой я учился, получал выс- шее , ставшей мне верной спутницей, из четвёртой улетал в Афга- нистан, в пятой родились наши дети. В шестой похоронены с которыми я когда-то охранял все эти страны, овеянные то- гда общим флагом, служа на восточной границе. Стерёг их от тех, среди на противоположную территорию. 143

Вера Сытник В одной из стран остался мой друг, вытащивший меня из горящего бронетранспортёра, а в другой – тот, кто снял со своих плеч пиджак и кинул его мне, когда я собирался на первое свидание с девушкой. А ещё в одну уехал мой спив- шийся после увольнения приятель, которому мы с женой от- дали свои накопления, чтобы он смог вывезти всю семью из страны, в которой нас застал распад Союза. В каждой из пят- надцати молодых самостоятельных государств, некогда быв- ших одной огромной державой, живут родные мне люди. Все мы по-прежнему связаны невидимыми нитями наших судеб, эти невидимые нити не дают нам думать, что мы разобщены. Только… Только я всё меньше говорю о прошлом, потому я слишком романтизирую советское время, китайцы не пони- мают, будучи до сих пор уверенными, что Украина, Казах- стан, Белоруссия, Эстония – это Россия, а больше рассказы- вать некому. Я вглядываюсь в белое марево перед собой и думаю: которая из стран теперь моя? Где мой дом?.. Густой туман скрывает всё от меня… 144

Максим Сафиулин Максим Сафиулин ТВОЙ ПУТЬ Твой путь. И твоя дорога. И прежде, чем сделать выбор, Прислушайся лучше к сердцу, чужим не внимай гласам. Не жалуйся и не бойся царапин своих, ушибов. Не жди, что тебе помогут. Ты путь выбираешь сам. Иди по дороге смело! И гордо расправив плечи, Будь твёрд и всегда уверен в себе и своём пути. Дорога не станет шире, дорога не станет легче, Но это твоя дорога! По ней лишь тебе идти! Не слушай, что будет страшно, не слушай, что будет сложно. Вся правда в твоих поступках, а всё остальное – ложь. Покуда на небе Солнце, пройти этот путь возможно, А главное – это помнить: зачем и куда идёшь. Покуда с пути не сбился и верным идёшь маршрутом Во имя великой цели и вере благодаря. Пусть встретят тебя в финале и песнями, и салютом… А может, никто не встретит… Ты шёл всё равно не зря. Наверное, кто-то вспомнит, и кто-то твой путь похвалит, И скажут, что не пугали ни трудности, ни борьба. Судьба никогда не плачет, не ноет и не скандалит… И лишь потому прекрасна, что это сама Судьба. 145

Максим Сафиулин ВПЕРЁД К СВОЕЙ МЕЧТЕ! Вперёд к своей Мечте! Кто твёрд – всего добьётся. Кто видит жизни цель, того не сломит страх. Судьбой хранимы те, Кто верит, не сдаётся. Их не пугает путь и не пугает крах. Вперёд, мой друг, вперёд! Иди к своим победам, Пусть на пути к Мечте тебя не встретит враг. Кто верит, тот не ждёт. И страх тому неведом, Кто, несмотря на боль, идёт за шагом шаг. Путь сложен до Мечты, Но ни к чему сомненья. Не смей идти назад! Сто тысяч раз вперёд! Едва поверишь ты В своё предназначенье, Придёт твоя пора. Наступит твой черёд. Тебе любая цель Свободно покорится, Но не смени Мечту на праздность и уют. Споёт твоя свирель. И песня повторится. Её услышат все. И хором запоют. 146

Максим Сафиулин УМЕЙТЕ ПРОЩАТЬ ДРУГ ДРУГА! Умейте прощать друг друга! Вкусите добра нектар! Прощение – не услуга, Прощение – божий дар. Прощать – значит, быть светлее И душу сберечь от зла, Ведь добрый всегда сумеет Хоть каплю отдать тепла Тому, кто устал бороться, Кто пал от ремней тугих, В ком доброе сердце бьётся, Закрытое от других. Тому, кто в себя не верит, Кто думает жизнь не та, Откройте прощенья двери И чистой любви врата. Не ваша, других заслуга, Что белое молоко. Давайте беречь друг друга, Прощая других легко! 147

Максим Сафиулин СЛУЖИ ДОБРУ! Относись ко всему с позитивом И исполни былые мечты! Пусть зажжётся весёлым огнивом Свет всеобщей людской Доброты. Улыбнись! Мир улыбкой ответит, И растает бесчувствия лёд. Счастье всем, словно солнышко, светит И ко всем непременно придёт. Нужно делать, чтоб лень не пристала, Нужно верить, надеяться, ждать, Чтоб скорей на планете настала Доброты и тепла благодать. Стань светлее от доброго слова, Чтоб Добру благодарно служить. Счастье в жизни находит такого, Кто достоин с ним рядышком быть. 148

Максим Сафиулин УЛЫБНИТЕСЬ! ЧТО ВАМ СТОИТ? Начинайте день с улыбки И вдохните в жизнь добра! Пусть вчерашние ошибки Остаются во «вчера». А сегодня верьте в чудо! Быть печальным – это грех. Пусть придут из ниоткуда Счастье, радость и успех! Поделитесь этим счастьем И дарите радость всем! Знайте твёрдо: в вашей власти Мир избавить от проблем. Но не ждите, не ленитесь! Прямо с самого утра Подтянитесь! Улыбнитесь! Ради мира и добра. Улыбнитесь! Что вам стоит? Подарите добрый взгляд! Пусть ничто не беспокоит, И дела идут на лад. Подарите, если можно, Часть душевного тепла! Как приятно и несложно Делать добрые дела! 149

Laura Kimonte 150