Т.Ахтанов гроздные дни

А <ЗГ ytaaxJu /7лтамбб ГОСУДАРСТВЕ! ЗСудоЖестбенной «Литературы

Авторизованный перевод с казахского Художник 1

Промелькнули предо мною Образы израненных годов. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Р аздался высокий протяжный гудок паровоза; это был голос разлуки, он вырвал уезжающих воинов из объятий близких и как бы провел между людь­ ми резкую черту. П о одну сторону от нее были воины, уезжавшие навстречу боям, смерти и подвигам, по другую — их родня, оставшаяся у домашних очагов, у станков и в степи, наедине с бессонной тревогой за жизнь фронтовиков. Длинный высокий эш елон медленно двинулся с места. Провожающ ие побежали вдоль платформы, взмахивая руками, выкрикивая напутствия, пожелания, просьбы беречь оебя и не забывать родных — все, что скопилось в их сердцах за эти дни, теперь рванулось наружу. Бойцы толпились у дверей вагонов и тоже что-то кричали, махали руками. П оезд иоподволь набирал ход. Мелькнула и пропа­ ла с глаз желтая будка. Показались крохотные белые домики. Они тянулись по кромке глубокого оврага, взбегали на невысокие холмы. У домиков стояли женщины и дети и махали поезду руками. А потом открылся город. Невысокие \"дома, словно не б

желая себя обнаружить, прятались под зелеными бар­ хатными кронами деревьев. Город уходил все дальше, но, удаляясь, он стано­ вился ближе сердцу бойца, даж е тем из них, кто не жил в нем постоянно. Ери^ану, командиру взвода, бойцы уступили место у дверей, у самой перекладины. Его тесно сжали. Чей-то острый локоть уперся ему в бок; высокий боец Д обру- шин облокотился на его плечи. Н о Ержан стоял не ше­ велясь, смотрел на убегающий город, на крутые скло­ ны Ала-Тау, на станции, он ощущал в себе тор­ жественную приподнятость: ему едва минуло двадцать лет, и он отправляется в боевой поход по зову Родины. Ержан был уверен, что люди смотрят только на него, потому что он статен, молод и в глазах его светится от­ вага. П оэтому он старался держаться на виду, говорил мало,-не улыбался, а, проходя вдоль вагонов, чеканил шаг, показывая свою выправку. Н о сейчас это чувство самоупоенности покинуло Ер- жана. Тоска шевельнулась в нем — он покидал родные края. Сизоватая мгла п извилистых зеленых ущельях Ала- Тау начинала редеть, становилась прозрачней. Лучи вечернего солнца облили горные хребты нежным мяг­ ким светом. Вершины гор, теряя серебряную яркость, окрасились в розоватый цвет, будто на них проступила кровь. И эта нежность вечера, эта мягкость красок размягчили душ у Ержана и обезоружили ее. В эту минуту он был беззащитен под напором тоски. Обжи­ тое гнездо юности, теплое гнездо счастья уходило назад, терялось в пространствах. Д о чего все знакомо здесь. В от голубая сопка с острой вершиной — Ержан когда- то взбирался на нее. Из окна вагона она казалась ма­ ленькой. А вон немного правее зелеными зигзагами вклинивается в горы ущелье АкСай. — Смотрите, Бурулдай! — закричал кто-то за спи­ ной Еря$ана. И все стали смотреть на большой, коре­ настый, хмурый холм, одиноко высившийся посреди ров­ ной долины. Смотрели и радовались, будто увидели родного человека. — Он самый!

— Эка, каким молодцом красуется! — Вот бы его взять с собой на войну! Солдаты прощались с холмом, как с родственником. То они говорили, торопясь, перебивая друг друга, а то вдруг замолкали. И тогда слышался только стук колес, а за вагонами — молчание большого, огромного мира. Потом снова сгрудились у перекладины. — Города-то уж совсем не видать. — Да и увидим ли когда? Ержану последние слова не понравились. Он хотел сделать замечание, но промолчал. В глубине души он тоже спрашивал себя: «Вернусь ли ?» Он только повер­ нулся на голос. Это сказал Бондаренко, пожилой боец, балагур. В уголках его маленьких глаз всегда прята­ лась хитринка. Подшутить над человеком он всегда был готов. Веселая хитринка не гасла в его глазах даж е в те минуты, когда его отчитывал командир. Сейчас, слегка покраснев, Бондаренко спокойно и серьезно посмотрел на Ержана: — Понимаю, товарищ лейтенант. Сказал потому, что к слову пришлось. — В от он каков, наш дядя Ваня, не успел родню покинуть, а уже отходную затянул. Г е р о й !— громко проговорил над самым ухом Ержана сержант Добру- шин. — Хватит. О смерти у меня и в мыслях нет,— сер­ дито ответил Бондаренко.— Н о и т о сказать: не дрова рубить едем. Как там ни верти, а жаль родные-то мес­ та.— Он помолчал, а потом сказал в сторону Добруш и- на: — Конечно, я об оседлых людях толкую. А прыгун- кам-кузнечикам все равно где жить. — Тебе, дядя Ваня,— усмехнулся Добруш ин,— я вот что скажу. Ты у нас всю жизнь за юбку жены дер­ жался, а тут война — теперь поколесишь по свету. И на людей посмотришь и себя покажешь. Раздался дружный хохот. Н о смеялись недолго, вскоре опять наступило молчание: каждый думал о своем. В напряженные минуты жизни самые глубокие переживания человека оседаю т где-то в тайниках души, а на поверхность, как пена, всплывает всякая мелочь. Так было и сейчас: думали о тех, кого покинули, и что

предстоит впереди,— а говорили о пустяках, шутили и острословили. * Картбай, широкоплечий, крепкотелый боец с редки­ ми, торчащими усами подвел черту: — С весельем и шуткой поехали на войну, пусть так же’ весело вернемся обратно. Бойцы затянули песню. Охрипшие голоса звучали грубовато, неслитно, да п в этом ли было дело? То, что было у каждого в душе и не шло на язык, вылилось в песне. Пели, стоя в дверях вагона и глядя на бегущую под колесами землю, по которой ходили их деды и пра­ деды. Песня звучала широко и сердечно. Ержан при­ соединился к хору. Потом стали расходиться по своим местам. Развя­ зывали походные мешки, вынимали гостинцы, домаш­ нюю сдобу, которую родные и близкие положили им в дорогу. Ери^ан все еще стоял у перекладины, смотрел на го­ ры, от которых никак не мог убежать поезд. Подошел боец Какибай, сухощавый и рослый парень с тонким лицом. У него была способность быстро бледнеть и так же быстро краснеть. Пел он мягко и красиво, с большой задушевностью. Д о армии Какибай работал трактори­ стом. — Красота какая! Вон, видите? — сказал он Ержа- ну, показывая рукой на вершины Талгара. — Ага. — Я ведь работал в Талгаре, в М ТС. Пик Талгара— самый высокий. А вон тот остроконечный пик видите? Когда мы были в городе, он будто задавался перед Тал- гаром: я, деокать, самый высокий! А сейчас, глядите, только отъехали, а пик Талгара, оказывается, выше всех. И правда: из-за остроконечного пика, хвастливо вздернувшегося к небу, постепенно и тяжело вставали три массивных горба Талгара. Остроконечный пик, словно приподнимаясь на носочках, изо всех сил тянул к небу свою шею, а Талгар величаво поднимал над зем­ лею свой тяжелый корпус. Ержан рассмеялся. — А ведь и правда!

Какибай взволнованно провел ладонями по своей груди. Что-то мучило его. Он проговорил еле слышно: — Вот ведь как оно, товарищ командир. Увидел эти пики и вспомнилось... — Что вспомнилось? — На' войну едем, товарищ командир, ну и пере­ бираешь прошлое.— Голос Какибая звучал неуверенно, и дыхание у него было прерывистое. Ержан чувство- _ вал, что боец хочет в чем-то открыться ему. Н е реша- '/ Д ясь смотреть Какибаю в лицо, он слушал, опершись на перекладину. А тот рассказывал. — Д етство у меня было сиротское, порядком хлеб­ нул горя. Вы, надо думать, в родительской ласке росли, товарищ командир... А у меня — не то. И не голод и не холод страшны. К этом у привыкаешь. Самое страш­ ное — чувствовать, что ты унижен среди других детей. Обездолен. Душ а ребенка она самолюбивая. Д а что об этом говорить! В от когда я попал в детдом — почувст­ вовал себя человеком. Н о я был переросток, ушел из шестого класса и стал трактористом. С этого времени и пошла моя жизнь в гору: видно, неплохо работал — сразу же выдвинули. Стал ударником. Избрали членом бю ро райкома. А там поднялся я д о бригадира тракто­ ристов. В позапрошлом году даж е в М оскву на сель­ скохозяйственную выставку посылали. Без всякого ба х ­ вальства скажу — не сыщешь в районе человека, кото­ рый крепче меня держал бы руль трактора. Красноре­ чием не отличался, но и тому научили. На каждом с о б ­ рании место мое в президиуме. А если опоздаю — пря­ мым ходом к столу, на свободный стул. Как говорит­ ся — «кого бог возлюбил, тому во всем удача». — Что-то не пойму, на что ты жалуешься,— ска­ зал Ержан.— Выходит, недоволен тем, что работал хо­ рошо и честно и авторитет себе заработал? — Нет, так оно не выходит, товарищ командир. Не то плохо, что честно работал, а то, что думал: «Н ет во всей области другого такого орла, как тракторист Ка­ кибай!» И только летом раскрылись мои глаза,— Каки­ бай с неловкостью и натянуто рассмеялся.— Весеннюю

вспашку выполнил на два дня позднее срока. Д о этого я слышал, что некоторые бригадиры перегнали меня. Стыдно мне было, понимаете — честь задели. Да что поделаешь! Прибыл в район на предмет надлежащей взбучки и... оказался в числе передовиков. Думал я, ду­ мал и, наконец, решил, что тут какая-то путаница. П о­ шел к директору неоткровенно говорю, что на этот раз ударник я липовый. Думал, что он рассердится, а он смотрит на меня и говорит: «Один год ничего не зна­ чит, оставайся на том месте, к которому привык». «Что вы, говорю,— сильно нехорошо» А он: «Ты один в рай­ оне из тех, которыми мы козыряем. Позориться тебе не след. Если ты хочешь понять меня правильно, то это политика». Хотел я крикнуть: «Такую вашу политику знаете куда?»... Но... И Какибай безнадежно махнул рукой. — Ну, а что дальше? — нетерпеливо спросил Ер- жан. — Смолчал. Вот что дальше. Смолчал и остался на прежнем передовом месте. Н о прежнего духа во мне те­ перь не было. Нет, товарищ командир, теперь я стал замечать все, что творилось вокруг меня. Как говорит­ ся, слепой за что ухватился за то и держится. Вот так и слепые мои руководители держались за меня до той по­ ры, пока я не сдал и другие меня обошли,— медленно, д а уверенно. Вот так я и прозрел. Некоторое время Какибай щелкал пальцами по доске. — С тех пор запала мне в сердце тайная думка, под­ тачивала она меня и лишала сна. Только сейчас я впер­ вые заговорил об этом. Д аж е своей Марияш не расска­ зывал... Уже сгустились сумерки. В разных углах вагона бой­ цы стали зажигать свечи. Ерн^ан и Какибай, подстав­ ляя грудь вечернему ветру, смотрели в степь, посте­ пенно погружавшуюся в темноту, на пучки огней, вид­ невшиеся вдалеке, на неясные силуэты гор. Какибай, испытывая неловкость оттого, что Ержан молчит, про­ тянул: «Д а-а»,— и пошел на свое место. «П очему он мучается»?— подумал Ержан. Ведь ничего нечестного не сделал. Заставили. « И даже Ма- 10

рияш не рассказал...» Ержан хорошо помнил Марияш. Она два раза приходила к Какибаю на свидание. Смуг­ лая, круглолицая, миловидная и очень застенчивая. Когда солдаты стали беззлобно подтрунивать над ней, покраснела и отвернулась. А сегодня, на станции, Ер­ жан видел Марияш в объятьях Какибая. Уткнувшись лицом в грудь мужа, она плакала навзрыд и не могла унять слез. Растерявшийся Какибай конфузился, дрожащ им го­ лосом утешал жену: «Перестань, Марияш. Д а пере­ стань, будет же. Постыдись людей». И старался засло­ нить ее от взгляда посторонних. «Д аж е М арияш не рас­ сказал!..» Поезд остановился на разъезде. Добруш ин, про­ шмыгнув под рукой Ер»{ана, спрыгнул на землю. — Куда идешь? Ведь неизвестно, сколько времени простоит п оезд!— закричал Ержан. Добрушин, не слушая, прокричал: «Сейчас вер­ нусь!» — и бросился бежать. Ержан вскипел и крикнул еще1 раз, но Добрушин был уж е далеко и не мог его слышать. В бледном свете редких станционных фона­ рей мелькнула его бегущая фигура и скрылась. Ержан от злости прикусил губу. Когда поезд тронулся, показался запыхавшийся Добрушин, он едва успел вскочить в вагон. Ержан, не помня себя о т гнева, набросился на него: — Почему уходишь без разрешения? Кто тебе поз­ волил? Отвечай! Добрушин стоял, вытянувшись в струнку. Н о по все­ му видно, гнев Ержана не особенно его встревожил — что-то другое заботило его. — Товарищ лейтенант,— наконец проговорил он с таким выражением, будто хотел сказать. «Д а не о том ты речь ведеш ь!»— Шожебаева нигде нет. Искал по всем вагонам — не нашел. — Что такое? Слова Добрушина оглушили Ержана. Как это могло случиться: послё посадки он забыл проверить людей! Ходил вдоль вагона, щеголяя выправкой, и забыл про­ верить... Шутка! А командир отделения куда глядел? Коман- 11

дир отделения отвечает за своих бойцов. Вся беда в Добрушине. Если бы можно было на него положиться... Задохнувшись, Ержан некоторое время глядел на Добрушина. П отом с новой яростью набросился на него: о— А ты что делал? Чем был занят, что за десятью бойцами не мог уследить? Почему д о сих пор не докла­ дывал? — Д а я давно заметил. Только думаю, что он, м о­ жет, в другой вагон попал. Поэтому д о времени и не беспокоил вас, товарищ лейтенант. Добрушин словно не замечал гнева своего началь­ ника. Держался почтительно и по форме, но глаза его смотрели куда-то мимо Ержана, и он не столько слу­ шал лейтенанта, сколько был занят собственными со о б­ ражениями. Парень себе на уме, верткий и какой-то не­ верный. Ержан его недолюбливал. Конечно, как командир он требовал безоговорочного подчинения, и Добрушин выполнял его приказы. Н о было между ни­ ми что-то неискреннее и неуважительное, чего Ержан не мог сломить. Ержан был уверен, что Добрушин и в грош его не ставит. Обычное: «Есть, товарищ лейте­ нант!» в устах Добрушина звучало, как «Ладно уж тебе, не разоряйся попусту!» Сейчас он всем видом своим говорил: «Кричи, кри­ чи, а что толку? Криком дела не поправишь. Отвечать- то придется тебе». — Я отдам тебя под суд! — пригрозил Ержан. — Что ж. товарищ лейтенант, есть у вас такие воз­ можности. Отдавайте. Ержан почувствовал, что . хватил через край. Он молча повернулся и отошел в сторону. Опять Добрушин одержал верх. Н о что сейчас об этом думать! Придется отвечать за Ш ожебаева — вот о чем нужно думать. Ер- жану было скверно, так скверно, словно он хлебнул отравы. Что предпринять? Ш ожебаев был\" человек пожилой, лет под сорок, и, кажется, малограмотный. Д о армии работал чабаном. Военная премудрость давалась ему с великим трудом. Чорт его знает, почему он отстал от эшелона. На вид степенный, скромный, но, как говорится, в тихом омуте 12

черти водятся. Пойди, разберись, что у него на душе. — Как нам грузиться, гляжу,— Балкия потянула его за собой,— сказал Картбай из глубины вагона.— Никак они не могли расстаться, голуби. Замешкался он с ней, вот и отстал. В самом деле! Теперь Ержан вспомнил: незадолго до отправления Кожек, переваливаясь с ноги на ногу, подошел к жене Какибая, плачущей на плече мужа, и стал утешать ее своим умильным голосом : «Н е плачь, сноха, утешься. Чем слезы лить, думай лучше о том дне, когда он вернется здоровый и невредимый». И в это время из толпы выбежала крупная, намного выше Кожека, широколицая смуглая женщина и бросилась к нему с воплем: «В от ты где, батюш ка мой!». «Э то ты, Балкияш! Ойпырмай! Наконец-то добралась»,— так и встрепенулся Кожек, погладил жену по плечу и схватил ее за руки. Он топтался на месте, не зная, что делать дальше, лицо его сияло от счастья. И вдруг слезы хлы­ нули из его глаз. Жена сказала строгим голосом: «Ай-бай-ау, где же это виданно? Сначала поздоровайся!» Рядом с ней стоял какой-то человек с редкой острой бородой, в широком тымаке. Ержан отвернулся и ото­ шел. Видно, в это именно время расстроенная супруга и потащила мужа за собой. Обстоятельства прояснились, но от этого не стало легче. Черная ночь. Голоса в вагоне замолкли. Только Ержану не спится. Великолепие степной ночи потускне­ ло для него. Вдали густым созвездием сверкают огни. Там живут незнакомые ему люди. Они ж ивут в теплых домах и не знают, что он, Ержан, едет на войну, и у него свои заботы. и Двухосный вагон. Посредине стол, сооруженный из ящиков и досок. Чья-то заботливая рука покрыла его плащ-палаткой и поверх расстелила синюю твердую бу ­ магу. Посмотреть с о стороны — настоящий стол фабрич­ ной поделки. Вдоль стен в один ряд вытянулись нары, 13

над ними висят шинели с узкими талиями, фуражки, полевые кожаные сумки, у стен — рации. На столе го­ рят три свечи. В вагоне просторно. Едут командиры. За столом трое. С едой давно покончено, об этом свидетельствуют пустые тарелки и опорожненная бутылка с длинным горлышком. На самом краю ящика, словно он присел на минутку, неловко сидит мускулистый, широкоплечий капитан М урат Арыстанов, командир батальона. Смот­ рит исподлобья. Э то значит, что он собирается возра­ жать собеседникам. Рядом с ним — майор Купцианов, начальник штаба полка. Он приятен на вид, даж е красив, черты лица тонкие, а каштановые волосы нежны и легки, как у женщины. В том, как он бросил руку на стол, как, от­ дыхая, свободно опустил плечи и откинулся на спинку стула, в том, как улыбается одними уголками губ, еле заметно и насмешливо, и как, приподняв подбородок, глядит на человека сверху вниз,— в о всем этом чув­ ствуется хорошо усвоенные манеры. Когда слышишь его мягкий бархатный голос и видишь, как легко он движется и непринужденно, элегантно носит суровую военную форму, то невольно кажешься себе неловким неуклюжим. О т Купцианова пахнет одеколоном — тоже очень тонко. У края стола напротив Мурата сидит старший лей­ тенант. У этого маленькие глазки, блестящие, как бу­ синки, и продолговатое пепельно-серое лицо. Он уже начинает полнеть. Это шестой помощник Купцианова, говоря военным языком, ПНШ -6, Уали М олдабаев. Н а­ чальник штаба перед отправкой полка не слишком о б ­ ременял себя. Как старший командир, он вовремя и педантично отдал приказания, наблюдал за исполне­ нием их со стороны, не вмешиваясь в мелочные заботы. Во время посадки он держался вместе с руководителя­ ми местной власти, прибывшими на проводы частей. Родных и знакомых Купцианова на вокзале не было. М ожет быть поэтому, он оставался равнодушным к слезам людей, провожающих своих близких. Они даже раздражали его, нарушая торжественность минуты. Деловито, слегка нахмурившись, Купцианов обходил 14

эшелон, изредка останавливаясь у вагонов. Знаками подзывая к себе командиров, он отдавал им приказания или делал замечания, если обнаруживал непорядок. Как и все, он чувствовал, что жизнь его подошла к но­ вому рубежу. Но он сознавал также, что его личная от­ ветственность выше, нежели у подчиненных ему людей. П оэтому на людях он держался так, как т о г о требовала его высокая ответственность, и старался, чтобы все ви­ дели это. Уали М олдабаева Купцианов держал при себе. Уали был преподавателем в высшей школе и обладал обш ир­ ными знаниями, а Купцианову нравились образован­ ные, культурные люди. С д ругой стороны, характеры их были сходны. П оэтому Купцианов держ ал себя с Уали на равной ноге, лишь в крайнем случае переходя на официальный тон. Почти всегда они были неразлучны. Вместе с ж еною Уали на вокзал приехали его т ов а­ рищи. П о том у, как они ш умно окружили его и жали руки, можно было понять, что Уали завоевал не только их уважение, но и любовь. То и дело слышалось: «З до­ ровым тебе доехать, веселым вернуться!», «Береги нашу воинскую честь!», «Н у, да не тебе это говорить!», «Д ру­ зей не забывай, пиши почащ е!» Но когда поезд тронулся, Уали почувствовал тоскли­ вую зависть к тем, кто оставался здесь, на обжитых безопасных местах, в то время как он уезжал навстречу опасностям и неизвестности. Третий собеседник Купцианова и Уали М олдабае­ ва — командир батальона Мурат. За вчерашний день он не присел ни разу. Военная служба — это собранность и подвижность. И, тем не менее, подъем боевой части по сложности своей напо­ минает откочевку аула. Подгонка снаряжения, переоб- мундирование, наконец — погрузка в вагоны. Мурат, отдавая приказы своим командирам, лично проверял исполнение их. Когда батальон в строю направлялся к станции Алма-Ата I, ему удалось забеж ать домой и обнять жену и сына. С тех пор он не знал ни одной с в о ­ бодной минуты, и только когда эш елон тронулся, когда густая толпа на платформе замахала руками, он вдруг раскаялся в том, что не разрешил жене и сыну приехать 15

на вокзал. Э то была ненужная строгость, д аж е ж есто­ кость по отнош ению к ним и к се бе сам ому. Н о жалеть было поздно. М урат чувствовал, что сам себя ограбил. Он отдавал полный отчет в том, что страна пережи­ вает грозные дни. Армия отступает. В военных свод­ ках упоминались города, занятые врагом. Э то были крупные города, далеко отстоявшие друг от друга. М урат обводил эти города черным карандашом на кар­ те европейской части СССР, которую носил в планшет­ ке. Кружки, умножаясь, тянулись длинной цепочкой. За короткое время враг вторгся в глубь страны. Мощь его удара нельзя бы ло не видеть. М урату ещё не доводи­ л ось воевать, если не считать дв у х — трех инцидентов на границе во время его пограничной службы. Тактику он знал неплохо но, конечно, не м ог себе представить, что такое на деле современная война. О том, что это будет беспощ адная война, война на истребление, он знал. Враг подбирается к самому сердцу страны. И надо быть готовым к подвигу. Сознавая это , М урат был стр ог и требователен как к себе, так и к другим. Все последнее время он жил как в лихорадке. «П о­ чему нас так долго держат в тылу»? — думал он. Но вот пришёл день наступления. И М урат вдруг почув­ ствовал, что не смог, не сумел подготовить своих солдат так, как этого требует война. Если на военной служ бе он был всегда тверд, то при разлуке с близкими сердце его дрогнуло. Здесь, в этом городе, он оставлял половину самого себя. Здесь прошла его юность. Чтобы не раскиснуть, нужно немедленно откинуть все эти мысли и чувства. И он решительно отошел от двери, не стал больше смотреть в сторону удаляющего­ ся города. Его ординарец, шепелявый с выпуклыми гла­ зами джигит Маштай, чисто прибрал в вагоне, пригото­ вил обед. — Товарищ капитан,— с казал он,— садитесь ку­ шать. С сам ого утра ничего не ели. К еде М урата не тянуло. Вмешался Купцианов. — Капитан, солдат верно говорит. Давайте ужи­ нать,— сказал он. 1G

Уали поставил на стол бутылку водки. — Идите сюда! Поднимем чарку за наш отъезд! Командиры, скрывая за показной веселостью тоску по родным, обрадовались предлогу и шумно рас­ селись за столом. Н о на первой же остановке командиры отправились на обход эш елона. За столом остались трое. О т недав­ него веселья не осталось и следа. Потянулся неторопли­ вый разговор, к которому так располагает дальняя д о ­ рога. Купцианов пытливо поглядел на М урата. В сущ нос­ ти, он мало знал его, два-три месяца проработали вмес­ те. Вначале Мурат был командиром батареи и в это время сталкивался с Купциановым не часто. Н о теперь- он перешел из артиллерии в пехоту и был назначен ко­ мандиром батальона. Встречались непосредственно по службе, но близко не сошлись. Купцианов видел — М урат командир деятельный Батальон в его руках стал более собранным. Н о Мурат, пожалуй, грубоват. Слишком у ж прямой характер. Р а­ за два Купцианов имел с ним стычку. Ч то еще он знает о М урате? Его лю бит командир дивизии Парфенов. Это важно. Дальняя дорога, безусловно, познакомит их бли­ же. В от тогда Купцианов и оценит в полной мере, на что способен любимец генерала. Сейчас Купцианов присматривался к Мурату. Он и не замечал раньше, что этот казах по-своему, пожалуй, красив. Только вот скулы немного широковаты, а л об — высокий, открытый, выразительное лицо будто выточено из слоновой кости, прямой нос, с горбинкой, с тонкими ноздрями. Весь подтянутый, энергичный, подвижной— настоящий восточный красавец. Но, что называется, дурно воспитан: в разговоре го­ рячится, а заденешь за живое — размахивает руками. Куда это годится? В глазах иногда вспыхивает горячий блеск, и смотрит так, будто нож вонзает. Совсем уже дурная привычка. Офицер находчивый, красноречивый, но способен нагрубить, резко оборвать. Недостаточно серьезен. И все-таки есть в нём что-то незаурядное. Продумав все эти свои наблюдения, Купцианов пришел к такому выводу: «Камешек ценный, но не отгранен.

К ругозор узок, отсюда все недостатки: стремления ограничены интеллектуальные потребности 'невелики». Почти пятнадцатилетняя военная служба Купциано- ва протекала в крупных городах, в штабах, всегда на виду у большого начальства, поэтому к строевым ко­ мандирам Купцианов относился не то что свысока, а равнодушно, мало ценил их. Вырос он в интеллигент­ ной семье, державшейся старых -Традиций: родители считали главным достоинством человека знание прили­ чий и учтивых манер. Купцианов считал, что строевые командиры, нахо­ дясь все время среди солдат, сами постепенно грубеют. 1 Известно, что военная жизнь сурова. Но, как считал Купцианов, правильное воспитание выработало в нём стойкость, которая позволила ему оставаться самим со ­ бой в любой обстановке. Он охранял свою воспитан- ' ность, как чибис охраняет гнездо. Безусловно, влиянием среды на человека очень велико, и Купцианов разделял а это марксистское положение, так как оно вполне соот- . ветствовало его собственным убеждениям. Из этого, он делал вывод: чтобы среда не засосала, ' надо найти человека, близкого по воспитанию и житей­ ским навыкам, близкого по духовным запросам. Таким человеком в полку был Уали. Мурат Арыстанов не та­ кой, этот человек был напористый по характеру. Э то и заставляло Купцианова присматриваться к нему. — Итак, мы выступаем на фронт,— сказал он осто­ рожно и, приподняв подбородок, поглядел на Мурата.— Спустя несколько дней нам предстоит принять боевое крещение. Однако наша подготовка, если вы заметили, недостаточна. — Д а, недостаточна,— согласился Мурат. Купциа­ нов не сомневался, что Мурат говорит искренно. — Как я понимаю, наша задача — во что бы т о ни стало приостановить врага. Именно об этом третьего июля говорил в своем выступлении товарищ Сталин. Что касается нас, т о мы должны, подобно пробке, зат­ кнуть пробоину на каком-нибудь решающем участке фронта. Используя нас в качестве пробки, командова­ ние подготовит настоящую боевую армию. is __ ' I:

— А мы разве не армия? — спросил М урат, резко вскинув головой. — Ну, кто же это говорит! Конечно, мы — армия. Но, если изволите знать, армия армии рознь. Купцианов спокойно глядел М урату в глаза. — Я вас не совсем понимаю. — Что же тут непонятного! — вмешался Уали.— Вениамин Петрович говорит о недостатках нашей подготовки. — Немного терпения, Уали Молдабекович,— сказал Купцианов и наклонился к сторону Мурата, словно со-, брался поведать ему что-то сокровенное.— Говоря прав­ ду... Мы здесь люди, свои,— он осмотрелся по сторо­ нам.— Если говорить правду, наша дивизия еще не яв­ ляется достаточно крепким боевым соединением, и нам с вами это ясно. Наш долг с вами — задержать врага, пока не будут подготовлены боеспособные воинские части. Конечно, в глаза вам этого никто не скажет. — Нет, я не понимаю вашего утверждения,— спо­ койно ответил М урат.— Наша дивизия недостаточно подготовлена. Это верно. Мне ли этого не знать! Вон сколько времени я гонял своих бойцов, а не добился того, что нужно. Знаю. Но знаю также и то, что в боях мы наверстаем упущенное, война закалит дивизию. В этом я не сомневаюсь. Купцианов недоверчиво взглянул на М урата: не по­ казывает ли комбат острых коготков? — Мы люди военные,— проговорил Купцианов, по­ ворачиваясь к Уали, который тут же кивнул головой, соглашаясь с ним. — Значит, не боимся ни пули, ни правды. Зачем нам тешить себя иллюзиями? Нужно смотреть правде в гла­ за, как бы она ни была жестока. В настоящее время па­ ша дивизия— лишь суррогат войска. — Конечно, лучше горькая правда, чем сладкая ложь,— присоединился к нему Уали. Мурат, пытаясь д о конца понять Купцианова, словно взвешивал его на ладони: на взгляд Купцианов казался отлитым из свинца, а на ладони весил легко, словно оловянный. — Простите меня за откровенность,— сказал Мурат

с присущей ему резкостью.— Я тоже выскажу горькую правду. М ож ет ли солдат, заранее знающий, что его оружие даст осечку, уверенно идти в бой? М ожет ли командир, заранее убежденный в неспособности своих солдат, спокойно обрекать их на гибель? С такими, простите, воззрениями нельзя ехать на фронт. М урат говорил зло, каждое слово вколачивая, как гвоздь. Этакий ерш! Купцианов почувствовал себя уяз­ вленным. Н о он сознавал, что зашел, слишком далеко. Стремясь свести разговор к шутке, он рассмеялся: — Ну. вот вы заговорили, как обвинитель. А х я, бедненький!.. А все ж е нужно сознаться — вы оптимист. — Я не могу присоединить себя к числу крикунов и бахвалов. Н о что я оптимист, это верно. Верю в свой батальон, хотя и недавно им командую. Атмосфера накалялась, и Уали почувствовал себя неловко. Конечно, д о ссоры еще далеко, но в этой раз­ молвке глубокий смысл и довольно неприятный. Имен­ но так начинают затягиваться узлы в отношениях ко­ мандиров. И они оба — Купцианов и М урат — были’ дороги ему. Купцианов — начальник, д руг и доброжелатель, и не скрывает этого. Что касается Мурата, человек он тоже не чужой. Была своя прелесть в их старой дружбе. П о­ добно Уали, М урат был одним из казахов, получивших хорошее образование. Э то связывало их. О т чистого сердца Уали решил вмешаться. — М урат, Вениамин Петрович, обратился он, пово­ рачиваясь то к одному, то к другому.— Какой смысл обострять разговор? У нас есть праведный судья— вре­ мя. Оно покажет, кто прав. Н е будем спорить. Мы расстались с красавицей Алма-Атой. Давайте же вы­ пьем алма-атинского вина! — Кажется, подъезжаем к станции. Я пройду по эшелону,— М урат поднялся с места. П оезд остановился. Мурат не успел выйти: в вагон поднялся Ержан. Уали спросил приветливо: — Ну, как дела, Ержан? Ержан грустно кашлянул и обратился к Мурату: — Разрешите доложить, товарищ капитан?

П о лицу Ержана М урат угадал, что случилось что- то недоброе. — Докладывайте. — Боец Ш ож ебаев отстал о т эшелона. — Когда? — При отправлении. Купцианов и Уали недоуменно переглянулись. — Этого еще не хватало! — Хорошенькая новость! М урат некоторое время молчал. Э то был удар не­ ожиданный и поэтому ошеломил его. Он и в мыслях не мог допустить, что случится такая неприятность. Х о ­ лодным взглядом он окинул Ержана. Этакая образи­ на! А ведь казался ловким, расторопным. А на деле — рохля. Ишь, стоит... смотреть жалко. Таким не людьми командовать, а хотя бы как-нибудь оберегать себя. Грозный окрик не подействовал бы на Ержана так угнетающе, как эт о ледяное молчание М урата. . Он пробормотал, едва шевеля губами: — Я виноват. Н е уследил. — И без того знаю, что виноват,— сказал М урат.— Н о как это случилось? Нечаянно отстал? Или... сбежал? — По-моему, нечаянно отстал. — Н о ты не уверен? — спросил Мурат в упор. — Трудно сказать. М урат еще раз оглядел Ержана с головы д о ног и безнадежно махнул рукой. — Пройдём в твой вагон. При появлении Мурата бойцы вскочили с нар и вы­ тянулись в струнку. Н о лишь немногие смотрели коман­ диру в лицо. М урат вышел на середину вагона и, зало­ жив руки за спину, оглядел людей. На всех лицах ле­ жало выражение виноватости. — Садитесь,— приказал М урат и оглянулся, разыс­ кивая глазами табурет. Один из бойцов придвинул к нему ящик. М урат сел поудобнее, закурил. Вое в молчании следили за ним. — Давайте разберемся в этом позорном происше­ ствии,—сказал Мурат,— !Кто из вас может что-нибудь оказать? Что вы думаете о Ш ожебаеве? М ожет, у него 21

был тайный умысел? — Этот вопрос как бы заморозил людей. Наступило долгое тягостное молчание. Наконец, поднялся Картбай. М урат с удовольствием оглядел его невысокую, крепко сбитую, ширококостую фигуру, румяное лицо со следами оспы и с редкими ры­ жеватыми усами. — Насколько я знаю; злого умысла у него не бы­ ло,— сказал Картбай. «Э тот зря не скажет,— подумал Мурат.— Джигит серьезный». И не стал больше спрашивать. Поднялся сержант Добрушин, краем глаз покосился на Ержана. затем на Мурата и поднёс руку к виску. — Товарищ капитан, Ш ож ебаев — боец моего от­ деления. Разрешите, я сойду и завтрашним эшелоном самолично доставлю его. Э то темный человек, отсталый. Запутался где-нибудь между рельсами. Добрушин худощав, долговяз, слегка горбится. В движениях не столько солдатской собранности, сколько природной живости. Лицо без морщин, но оно какое-то истертое, изношенное, повадки у него кошачьи. П о ви­ ду трудно определить его возраст — в иной день дашь лет тридцать, а в иной и все сорок. И ничто не запоминается в нём: ни голос, ни фигура, ни черты лица. Он как-то стирается, выскальзывает из памяти. И только взгляд у Добрушина особенный — настороженный, ласковый, будто гладит тебя Д обр у­ шин своим взглядом. «Н у, ты, надо думать, великие виды повидал на своем веку»,— усмехнулся Мурат. Е му не захотелось посылать Добрушина. Он сказал: — Ты потерял бойца, с тебя довольно. Постарайся сберечь остальных. Д ругого пошлем. - Поразмыслив, М урат остановился на помощнике ко­ мандира взвода, старшем сержанте Зеленине. Знал он его мало, но все-таки знал. Э тот молодой человек, хруп­ кий с виду, с маленьким лицом, с о светлыми волосами, казался ему расторопным. Л ю бое поручение он выпол­ нял добросовестно и основательно. М урат вернулся в свой вагон. Там еще не спали. Чувствовалось — настроение упало. На столе мерцала единственная свеча. Купцианов сидел на краю своих

нар. М урат коротко ответил на его вопрос об отстав­ шем солдате, снял фуражку и, подставляя л об ветру, стал у двери. Огни станции, светившие, как яркие звез­ ды, погасли в ночи. Эшелон двигался в черной темно­ те. М урат задумался. Случай с Ш ожебаевым — сквер­ ный случай. Он засел в душе, как заноза. Н о не эт о главное. Главное в том, что вся прошлая, еще вчера волновавшая его жизнь осталась за перевалом. Впе­ реди новый перевал. Он еще не знает, что, его ждет, знает только, что начинается новый исполинский пе­ реход. И вот на перевале о т одной жизни к другой он видит прожитое, как торопливо прочитанную книгу. Мурату недавно исполнилось тридцать два года. Когда он оглядывался на свою прошедшую жизнь, им неизменно овладевали два противоречивых чувства. К а­ жется, только вчера, босоногий, носился по аулу, играл в альчики, потом учился в интернате. И вот не успел оглянуться — уже взрослый человек, офицер, командир батальона. И недавно это было и будто очень давно. Открытая степь за аулом, где они играли в альчики, ма­ ленький каменистый косогор, прозванный «Тастум сы к» (каменное ры ло), который вплотную подошел к реке Жандыз и на который они не раз взбирались; низкие землянки, рассыпавшиеся по берегам реки — все это, как живое, стоит перед глазами. ...Кобыла, в летний знойный день стоящая по колено в воде; из-за густой камышовой заросли видны только уши и хвост, которым она обмахивается. Д о сих пор М урат слышит крик играющих в воде детей. Прибрежная трава у Жандыза летом высыхает, образуя сплошное поле корочек. Они, как иголки, вонзаются в потрескавшиеся, словно ножом изрезанные ступни и пальцы ног. Ведь это бы ло только вчера? Нет, не вчера — далеко, далеко в прошлом лежит его детство. За многими перевалами. М урат рано распрощался с ним. Была хмурая осень, когда он о т о ­ шел от ребячьих игр. Отец возил сено, скошенное на равнине за Тастумсыком, и брал сына с собой. Зимой, когда окреп лед, на озере Ж андыз рубили камыш. Ко­ нечно, Мурат сам не мог рубить, он собирал срублен­ ное отцом. П о ту сторону Жандыза, сливаясь вдалеке 23

с возвышенностью, распростерлась широкая равнина Итолген, и над этой равниной нависла тяжелая, сине­ свинцовая туча. Угрюмая эта туча, открытая равнина, на которой ме­ ла поземка, тревожили душу ребенка. Казалось весь мир дрожит, иззябнув на стуже. А тут еще и отец приговаривает, поглядывая на небо: «П ло­ хие приметы, нехорошая будет зима». И качает головой. В тот год отец рано загнал овец в хлев. Не только овцы, но и лошади с трудом добывали себе подножный корм. М урат с уж асом глядел на окровавленную ногу своего любимца гнедого с белой звездочкой жеребца- трехлетка. Плача, мальчик спрашивал: «К то, кто изре­ зал ногу моего Кунани?» В этот ж е год он узнал, что такое джут, раньше это страшное слово он слышал только от старших. В его детское сознание дж ут вошел картиной безысходного бедствия: в казане кипит жидкая, без всякой приправы похлебка, трехлеток с белой отметиной лежит на земле, истощенный, с выпирающимися под кожей ребрами, бедность глядит изо всех углов. Выходя из дому, М у­ рат видел обледенелую землю; как живое существо, из­ нуренное голодом, она не в силах сбросить с себя покрывшую ее корку льда. В этот страшный год не вид­ но и кругленьких рябчиков, которые обычно стаями сле­ таю тся на гумно. Скотные дворы заброшены, а быва­ ло, в прошлые годы несло от них запахом сена и на­ воза. Вместо теплого, дымящегося навоза кое-где ва­ ляются застывшие катышки. С наступлением лета отец М урата, отделившись от родни, переехал в город. Пожитки погрузили на ото­ щавшего за зиму верблюда, сами шли пешком. В эту печальную пору М урат простился со своим д ет­ ством, с тем мирком, в котором он жил с о дня своего рождения. Невелик был этот мир. Мальчик ни разу не перебирался на другой берег реки. Их аул в летние ме­ сяцы кочевал только на этой стороне. В туманной дали вставала перед глазами Мурата вершина Агадырь, не­ ясная и словно воздушная. Воображение его играло. <24

Ему мерещилось, что там, за этой горой, лежит сказоч­ ная, волшебная страна, родина неслыханных чудес. Он не знал, что за Агадыром тянется равнина, такая же, как Итолген, а за нею — новая возвышенность. Сейчас семья медленно брела вслед за своим верб­ людом. Мальчик устал, его мучил голод, томила жаж ­ да. Он поднял глаза на отца. Обливаясь потом, отец та­ щил на спине огромный мешок, который они не смогли нагрузить на верблюда; отец согнулся под тяжестью, ноги его сгибались, но он не проронил ни слова. В родные места Мурат вернулся лишь через восемь лет. Он кое-чему научился за эти годы, кое-что пови­ дал. Ему было уже двадцать — настоящий джигит. Ве­ роятно, впечатления детства слишком сильны, слишком устойчивы: М урату казалось, что его встретит такая же угрюмая, свинцовая Ж андыз, какой она была в день расставанья. Но, едва перевалив Агадырь, он увидел на берегу реки широко раскинувшийся аул, а на взгорье— косяки лошадей. Бескрайняя степь, очнувшись о т зим­ ней спячки, дышала полной грудью и наслаждалась весенним днем. Мурат подъезжал к Тастумсыку. Ему хотелось со ­ скочить с арбы, подбежать к Жандызу и кинуться в его светлые воды. Н о уполномоченному по конфискации имущества у крупных баев не следовало этого делать. М урат только шевельнулся разок и выпрямил спи­ ну. Аул сохранил свой прежний облик. Темноватые круглые юрты. Конные джигиты с висящими на руках куруками. Скот, возвращающийся к вечеру с пастбища и вздымающий высокие столбы пыли. Перед дверьми огонь, разложенный в яме. Только на той стороне реки аул Дербисали стал как будто меньше. Раньше там отдельной кучкой ж а­ лись друг к д ругу большие белые юрты, теперь они по­ темнели. В течение трех дней М урат объезжал аулы и бесе­ довал с людьми. В городе он получил ясные указания и знал, что ему надлежит сделать: крепко опираясь на бедноту перетянуть на свою сторону середняков и, разоблачив крупных баев, конфисковать их иму­ щество.

Н о когда он приехал в аул, все спуталось. Скота у Дербисали оказалось значительно меньше, чем это зна­ чилось в списке Мурата. При таком наличии скота Д ер­ бисали не попадал под конфискацию. М урат пытался расспрашивать, куда подевался скот. Одни уклончиво отвечали: «Откуда нам знать! Разве мы подсчитывали, у кого сколько голов окота?» Другие ж е говорили: «Тебе ли не знать, дорогой, что такое джут? А он не з а­ бывает нас. Н у и к. тому ж е водятся в степи волки и хищники разные». М урат отправился в аул Дербисали. Дербисали был человек крупного телосложения, черная борода с про­ седью. Мурата он встретил у юрты. В детстве М урат ви­ дел Дербисали не больше двух-трех раз. В то время это был красивый румяный человек; носил длинный та­ тарский бешмет синего сукна и остроконечную синюю шапку. За восемь лет он заметно переменился, в бороде появилась седина. И прежней важной осанки тожё не было. Дербисали постарел, осунулся. На голове — поношенная соболья шапка, на пле­ ч а х — только легкий халат. Дербисали помог М урату сойти с арбы и провел его в небогато обставленную ю рту из пяти решеток. — Голубчик мой, М урат, казахи так говорят: «Если издалека приехал шестилетний ребенок, т о д аж е шести­ десятилетний старец обязан его поздравить с прибы­ тием». Н о я не мог проведать тебя. Ч то скрывать — опасался сплетен. Ведь что станут говорить? Дербиса­ ли, мол, спешит подольститься к человеку, который приехал забрать его скот. Так говорил Дербисали, сидя против Мурата и под­ жав под себя ноги. Ладонями он погладил свои колени и, немного откинувшись назад, оглядел Мурата с ног до головы. — Ведь время сейчас какое? Все равно власть з а ­ берет скот, который положено забрать, тебя ли она по­ шлет на это дело или другого,— сказал он и, вздохнув, продолжал: — Не принимай моих слов близко к сердцу. Гово­ рю все эт о потому, что к слову пришлось. Ну, как здо-

1ровье отца и матери? А рыстан, надеюсь, ещ е не с о ­ старился? Как наша сестра Ж амиля? Кстати, ведь ты близкий нам человек, племянник. А Ж амиля дочь на­ шего рода Байжума. Собираясь к Дербисали, Мурат внутренне подго­ товил себя к неизбежной схватке с классовым врагом. А Дербисали повел себя как родич. И не столько для того, чтобы дать отпор Дербисали, сколько для сам о­ го себя М урат прямо и резко высказал все, что думал о б этом человеке с детских лет: — А не для этой ли родной сестры вы в трудную минуту пожалели коровенку? Дербисали вытаращил на М урата глаза и вдруг рассмеялся: — Ишь ты, где поймал! Ну, весь в отца уродился. П рямо о т Арыстана и не отличишь. Т о т тож е никому и н,и в чем не спускал, каждое словечко помнил. Дербисали неожиданно оборвал смех и рассуди­ тельно заговорил: — Т от год обезьяны1 мы тож е пережили нелег­ ко. Отощать, правда, не отощали, но были близки к тому. Возле меня в тот год весь аул Байжума кор­ мился. Н о твои слова — к месту. М ог бы я дать Арыс- тану кобылицу либо коровенку. И не дал. Почему? Все оттого, что жадность крепко въелась в душу. Кто знает, может, теперь мы и расплачиваемся за эту ж ад­ ность. Вечером М урат возвращался к себе из аула Д ер­ бисали. На пути его встретился одинокий всадник. Э то был невысокий крепыш с маленькой черной б о ­ родкой; не слезая с коня, он поздоровался с М уратом и. прищурив глаза, усмехаясь, посмотрел ему в лицо. — Вижу, ты меня совсем не узнаешь, М урат? М урат пристально всмотрелся. — Вы... вы.. Ж ангабыл! Ассалам уалейкум, Ж а- неке! — крикнул М урат, слез с арбы и протянул руку. — Здравствуй. Живи долго. Покинул ты наш аул 1Летоисчисление раньше у казахов велось циклами в две­ надцать лет. Каждый год цикла носил название определенного 27

еще мальчиком, а не забыл,— ответил Жангабыл, слез с коня и сильно тряхнул руку Мурата.— Вот он ка­ ков теперь, сын Арыстана, большим начальником стал! Три уж е дня как приехал и все не слезаешь с арбы. Мы с Арыстаном друзья были, а сын его так и н е собрался проведать нас. Н у ничего. А к тебе дело есть. Отпусти возчика, пройдемся пешком, погово­ рим. Когда арбакеш отъехал, Жангабыл заговорил: — Знаю, ты от Дербисали едешь. Здоровы ли лю ­ ди и скот почтенного бая? Видать, хорош о тебя встре­ тил, радушно. И, конечно, напомнил, что доводишься племянником ему. — Откуда вы знаете? — спросил удивленный М у­ рат. Жангабыл громко расхохотался. — Ну, молод еще! М ож ет быть, ты собирался помочь пастухам, чтобы они получили положенную плату? — Да- — И, конечно, оказалось, что все пастухи давно получили ее полностью. — А об этом вам кто сказал? Жангабыл снова рассмеялся. —- Что там толковать? Бог свидетель, табунщик Кулбай так вам ответил: «Д ерике мне ничего не дол­ жен. У меня седая борода, не м огу я говорить неправ­ ду, не м огу на себя взять такой поклеп. Дорогой пред­ ставитель власти, напиши в своих документах, что Кулбай получил в се сполна». М урат был поражен. Жангабыл говорил так, слов­ но сам присутствовал при его разговоре с Дербисали. А Жангабыл продолжал сердито: — Эх, забитый он человек, этот Кулбай. Притер­ пелся, привык к унижениям. Н о и он скоро опомнит­ ся. Лю ди у ж е отведали плодов советской власти. Это наша власть, бедняцкая. Д о сих пор она только под­ тачивала баев, а теперь, мне думается, изготовилась накинуть на них большой курук. В от ты и привез этот курук. А сам знаешь — в табуне всегда найдутся сильные, хитрые кони, которые ловко прячутся в ко-

•сяках. Дербисали тож е знает. Ты, верно, и сам это заметил. О т всего его богатого имущества остались у него одни поскребки. А ты ломаешь себе голову: ку­ да, дескать, девалось его богатство, его скот? Н е ищи в юрте Дербисали того, чего в ней нет. Если хочешь чего-нибудь разыскать, слезай со своей арбы, садись на коня и сбр ось с головы свою городскую ш апку. У меня дома есть лишняя шапка, надень ее. И давай .вместе объедем аулы. Н о запомни: хоть ты и сын бед ­ няка Арыстана, но сегодня ты начальник. Первый встречный не станет изливать перед тобой свою душу, не скажет правды. А что касается имущества и жив­ ности Дербисали, чего не знаю я, т о знаю т люди. Лишь бы не перевелись на свете бабы : тайна, запи­ санная даже в коране, перестанет быть тайной. Слу­ шай. Я тебе устрою встречу с окрестными ловкими джигитами. К ак погляжу, ты все не м ож еш ь найти дорож ку к ним. Е сть здесь джигит Картбай, тадой же боевой, как и ты. Мы зовем его Каратаем. Возьми его с собой будет надежным товарищем. Начальство-то предупреждало: при раскулачивании бае.в вы должны опираться на бедняков. В о т мы и есть те бедняки. М урат с новой энергией взялся за дело: у р од­ ственников Дербисали он обнаружил спрятанный по частям скот и имущество бая и конфисковал их. Д а ­ л ось это, конечно, нелегко. Н о не только конфискация, а и раздел байского скота между бедняками оказался трудным делом. Т о ли играла здесь роль агитация ба­ ев, т о ли давили вековая отсталость и темнота, но многие бедняки упирались. «И з разоривш егося аула не бери и былинки».— говорит пословица. «П усть бог наградит нас нашим собственным добром, не можем мы за чужим трудом тянуть руки, скот, не принесший счастья Дербисали, и нам не д аст счастья»,— такова была мудрость вчерашних батраков. Дербисали перед своей откочевкой сказал М ура­ ту так: — Голубчик М урат, время мы переживаем лихое, и на это, видно, воля аллаха. Н е 'ст а л о богатства, ко­ торое мы собирали по крупинке, ногтями выцарапы­ вали из земли. Ты ведь мне не чужой. И корень зла

не в тебе сидит. На тебя у меня нет обиды. Как го­ ворится: если время твое обернулось лисой, ты обер ­ нись гончей и догоняй ее. Будь счастлив! А мы пере­ несем все, что ниспослал нам аллах. В незнакомых местах много рытвин и ухабин, голубчик Мурат. Хо­ тя бы оставил меня жить среди родных. Н о что по­ делаешь! — Отагасы, что это вы все поминаете о време­ н и ?— сказал Мурат. — Народ говорит, что хорошее время только теперь и наступило. Время — не лиса, а мы — не гончие. Власть прочно перешла к нам в ру­ ки, вот мы и переделываем' время. Не скорбите о скоте, скот нашел своего настоящего хозяина, того, кто ухаживал за ним и растил его. А теперь отправ­ ляйтесь побыстрей, а то, видите, народ шумит. — Д а, время теперь ваше,— сказал Дербисали, и в глазах его сверкнула ненависть. Н о он тут же опустил их и проговорил беззлобно: — Конечно что же тут другое можешь сказать? Будь здоров, голуб­ чик, передай поклон Арыстану и Жамиле. К то знает, .встретимся ли еще? Н о через четыре года •они встретились. Мурат окончил совпартшколу. В 1932 году его командирова­ ли в район Жандыза. Э т о было тяжелое время в Ка­ захстане. Ошибки в руководстве кочевниками, пере­ шедшими на оседлость, произвол перегибщиков, про­ иски вредителей — все это ослабило и здешний моло­ дой колхоз. М урат отдавал все свои силы на то, что­ бы восстановить пошатнувшееся хозяйство. Он сумел сплотить вокруг себя таких бедняков, как Жангабыл, Карбай и других. Дела колхозные стали исподволь поправляться. Н о за недблгий срок под покровом но­ чи исчезли поодиночке несколько аульных жителей. Вслед за ними стал исчезать колхозный скот. .М урат собрал преданных ему людей на совет. . — И Жолман-рваный рот, мой родственник, тож'. пропал,— сказал Каратай.— Я потихоньку кое-что выведал у жены. В наши края тайком вернулся Дерби­ сали. Это к нему уходят люди. Я полагаю, они скры­ ваю тся в густых камышах Соналы. Мурат, с согласия колхозников, вооружил колхоз­ 30

ных джигитов дробовиками и соилами и посадил их на коней. — Если оможете, уговорите их добром сдать оружие. Н адо полагать, они не с голыми руками за­ сели там,— предостерег Жангабыл. .После двухнедельных поисков колхозный отряд натолкнулся на бандитов. Они появились из ущелья на холме Каналы, ч то на противоположной стороне Соналы. Увидев многочисленный отряд, они застыли на месте, не зная, ударить ли по колхозникам или ■броситься наутек. М урат остановил отряд и, взяв с собой Каратая, выехал вперед. Дербисали он узнал издали. Н а голо­ ве бая красовалась соболья шапка, на плечах — лег­ кая накидка, перетянутая в поясе. Он сидел, п од бо­ ченившись, на гнедом коне; поодаль о т своей группы. Когда М урат приблизился, Дербисали взглянул на него со злостью и рассмеялся. Борода его еще боль­ ше поседела за эти годы, былая полнота пропала — перед Муратом был сухой, жилистый, крепкий ста­ рик. М урат понял, что ничего хорош его ж дать о т не­ го нельзя, и круто остановил свою лошадь. — Ну, чего ж е не приветствуешь меня, сын Арыс- тан а?— издевательски спросил Дербисали.— Что ж не пожелаешь здоровья? — И так вижу, что ты здоров,— ответил Мурат, обводя бандитов холодным взглядом. Головы у них были повязаны платками, рукава закатаны. Их было не меньше тридцати, у многих были ружья. Одни по­ ложили их поперек лошадиных грив, другие держали, опустив дула вниз. Было ясно, что выбора нет: либо одолеть их, либо умереть о т их пули. — Я не затем приехал, чтобы узнать, х орош о ли вы живете,— громко сказал М урат,— П ервое мое сло­ во к тем джигитам, которые пошли за тобой, Д ерби ­ сали. И к тебе это тож е относится. Образумьтесь. Сейчас ж е следуйте за мной. Не буду скрывать: если ослушаетесь, вам не поздоровится. — В те годы ты меня выселил, а теперь зовешь ехать с тобой ? Чтобы в тюрьму упрятать? Нет, не дождешься. Если сможешь, попробуй взять силой! — 31

крикнул Дербисали и кивнул головой на своих всад­ ников, стоявших на холме.— Явились к нам из города лясы точить, хвастали, ч то построите новую жизнь- Что ж, увидели казахи эту новую жизнь. П опробова­ ли, какая она на вкус. Теперь поглядим, как вы сумее­ т е перетянуть казахов на свою сторону. На русских надеетесь, а -у русских дела не лучше. М урат ответил: — Дерево, вырванное с корнями, больше не даст листвы. И мы не позволим ему расти. — A -а, это только вы думаете, что вырвали. Нет. М ои корни глубоко сидят в земле. — Перережем корни: а о судьбе казахов не бес­ покойся, они нашли свою дорогу.' И ты уже не см о­ жешь сбить их с этой дороги. Все, что ты сможешь сделать,— эт о подставлять им ножку. Не очень-то на­ дувай зоб. Тебе кажется, что ты возглавил народ, а у тебя под рукой всего тридцать человек.— М урат повернулся к холму.— Джигиты, вас сбили с толку! Дербисали вместе с собой и вас всех хочет утопить. Что д обр ого вы от него видели? Ну-ка возвращайтесь к своим детям и женам! О т имени советской власти объ являю вам прощение! — Обманывает этот щ енок!— Дербисали, обер­ нувш ись к стоящ ему рядом с ним черномазому чело­ веку с рваным ртом, приказал: — Убери его! Криворотый, вытаращив глаза, наставил на М у­ рата ружье- В эту минуту Картбай, пришпорив коня, вымахнул вперед, заслонил Мурата и закричал: — А ну, стреляй в меня, криворотый, чтоб ты 'СДОХ... У черномазого ружье выпало из рук. Бандиты •опешили. — Только попробуйте тронуть представителей со ­ ветской власти, она завтра ж е сметет вас вместе сс всеми вашими потомками и наследниками! Не лайтесь, дурни, возвращайтесь в аул! Эх вы, тупоголовые! Н е послушаетесь, погибнете! В эту критическую минуту «агитация» Каратая подействовала куда лучше и сильней, чем речи М ура­ та. Один за другим всадники трогали коней и пере­ 32

езжали поодиночке на сторону муратовсжого отряда. Дербисали в сердцах огрел своего коня. В воздухе, изгибаясь змеей, просвистел бугалык Картбая и опус­ тился на шею Дербисали. Коренные перемены в аульной жизни пришлись как раз на молодые годы М урата. Он бы стро возм у­ жал и окреп. Весь жаркий огонь молодости он отда­ вал тому, что рождалось на обломках старого. В го­ рячке работы, кажется, и не заметил, как бы стро ме­ нялся и изменился вчера еще темный, невежественный народ, растекшийся по широкой степи. Тридцатые го­ ды отдалились, оставив в душ е М урата ощущение, что он очень давно живет на свете, очень м ного пере­ видел, очень много выстрадал и передумал. В мучительной схватке с отживающим рождалась новая жизнь. Д ел о не кончилось тем, что подрезали байские корни- Дорой приходилось воевать с самим собой, с кровью отрывать что-то, глубоко засевшее в душе. Н о жизнь прожита недаром. В большой борьбе есть и маленькая доля его уси­ лий. Все лучшее в себе М урат отдал этой борьбе. И эта борьба продолжается. Сейчас он ехал на войну, чтобы победить самого хищного врага. Ержана угнетало изменившееся к нему отношение Мурата. Самолюбие молодого джигита было уязвле­ но. Он не переживал бы свою неудачу так сильно, если бы М урат просто накричал на него или наложил взыскание. Военная жизнь приучила Ержана строго относиться к себе. А М урат же попросту махнул ру­ кой. К чему, дескать, слова тратить? К огда они вошли в вагон, Мурат сделал вид, будто Ержана и нет здесь — разговаривал только с Добрушиным, с Карт- баевым и задание дал Зеленину лично, словно не Ер- 'жан командир взвода. 3 Грозные дни.

И это больше всего оскорбило его: «Стало быть, с о мной, как с командиром, уж е не считаются. Что ж, я — самый нерадивый, самый плохонький среди ко­ мандиров? Как мало си меня знает!» Размышляя о б этом , Бржан открыл для себя еще более горькую истину: не только как командира, но и как человека М урат не ставил его ни в грош. Он как бы ему сказал своим поведением: «Ты даже того не стоишь, чтобы я тебя наказывал»- А этот его взгляд — не то что пренебрежительный, а безраз­ личный, равнодушный —- как бы говорил: «Ты не сто­ ишь и того чтобы я тебя замечал». Н очью Ержан ворочался на своих нарах. Теперь ем у казалось, что все в вагоне смотрят на «е г о равнодушными глазами Мурата. Самое против­ ное из всех человеческих чувств — это сознание свое­ го полного ничтожества. Тем более тяжело было ему это сознавать, что он по-своему любил М урата. Он любовался его тонким лицом, выправкой, прямотой и требовательностью. И такой человек отвернулся от «его. Сознание своего ничтожества было так неприят­ но, что Ержан стал бороться с ним. Он начал с того, ч то попытался развенчать М урата в собственных глазах. «Хорош о, пусть М урат образцовый командир,— размышлял он. Пусть. А самомнение? М ож но ли счи­ тать себя всегда и в любых обстоятельствах правым? Самомнение родит высокомерие, высокомерие родит зазнайство. М урат способен унизить человека только потому, что имеет большой чин. Еще посмотрим кто и как проявит себя на вой­ не,— продолжал распалять Ержан себя.— А если я выдвинусь? В от тогда-то ты меня и заметишь. А ты попробуй заметить героя в человеке, который не уопел еще себя как следует проявить». О т подобных рассуждений Ержан почувствовал себя легче: непогрешимость М урата постепенно раз­ венчивалась, а собственная цена Ержана возрастала. П рош ло немного времени, и Ержан в своих глазах на голову перерос Мурата. 34

На одной из остановок он наткнулся на Уали. О хорошем настроении Уали говорили блеск его маленьких серых глаз и быстрая веселая походка. — Здравствуй, Ержан. Ну как жизнь молодая? Уали протянул руку. — Д а, неважные у меня дела. Сами слышали,— сказал Ержан, не поднимая головы. На оживленное лицо Уали набежала тень. — Да, знаю. Вот негодник этот Шовкебаев, зама­ рал он тебе репутацию. А ты носа не вешай. Сыщется, не иголка. И не ты один в ответе. Чему случиться, того не минуешь. Посмотрим, чем дело кончится. Не падай духом. Такие ли еще трагедии впереди! Это были первые слова сочувствия, которы е услы­ шал Ержан. Уали по-братски обнял его за плечи. — Какая прелесть эта степь! П ойдем с о мной, мы сейчас на открытой платформе. Проедеш ь с о мной один-два перегона.. Ержану не хотелось идти с ним, но он побоялся вызвать недовольство Уали. С о вче­ рашнего дня он чувствовал себя одиноким, и у ж е не оставалось сил нести дальше эту тяжесть. Добруш ин, ® порядке наказания, был назначен на внеоочередное дежурство. Ержан дал ему строгий наказ следить за поряд­ ком и пошел за Уали. На открытой платформе было действительно хоро­ шо: прохладный ветер, над головой глубокое небо. Н а­ слаж дайся необъятной степью, впивайся глазами в ее красоту, смотри в царственные дали, на зимовья, рас­ сеянные в просторах под синим бархатом небес! С Муратом я с некоторых пор довольно близ­ кий товарищ,— сказал Уали, предлагая Ержану па- широсу.— Однако должен признаться, д о сих пор не 1могу его понять. В институте он был заочником. Уро­ ки брал у меня. Вместе охотились. А раскусить, чем юн дышит, я так и не сумел. С т обой , например, мне легко говорить: что на душе, то и на словах. Знаю, и ты на меня не обидишься за неосторож ное слово, и я на тебя не рассержусь. А М урат... П орой он добр и сердечен, а иногда из-за сущего пустяка вдруг надует­

ся и лопнет, как пузырь. Какой-то шершавый у него характер. Все, что говорил Уали, как нельзя лучше отвечало настроению Ержана. С недавних пор они сблизились. И х дружба, как и у многих людей, возникла незамет­ но. Ержан не сохранил в памяти того дня, когда он впервые увидел Уали. Позже, на полевых занятиях, о т нечего делать они разговорились. Э то стало повто­ ряться, и, узнавая Уали ближе, Ержан стал прони­ каться к нему доверием и уважением. ...Однажды Уали повел Ержана в город. Они вме­ сте заходили проведать преподавателей института. Н е бывавший доселе в среде образованных людей, боявшийся обнаружить свое невежество, Ержан очень стеснялся. И в разговор опасался вступать и д о уго­ щения едва дотрагивался. Уали, который везде чув­ ствовал себя как дома, подчеркивал свою дружбу с Ержаном и этим поднимал его в глазах своих зна­ комых. А у Ержана бы ло такое чувство, будто Уали несет его на руках над пропастью. С о стороны Уали это была несколько покровитель­ ственная дружба, но Ержан не замечал этого. — Он наложил на тебя взыскание? — спросил Уа­ ли, следя за пеплом своей папиросы. — Т о-то и оно, что нет. И снова разволновавшись, он выложил перед при­ ятелем за свою горькую обиду. Язык плохо слушался его. «И •вот,— оказал Ержан, разводя руками,— чув­ ствую себя, как в пустыне». — Да-а... У М урата эт о есть, эт о проскальзыва­ ет,— отозвался Уали, растягивая слова.— Он, если хочешь знать, грубоват. Этот человек рожден для вой­ ны. Сейчас люди солдатской складки необходимы. Я человек другой мерки и другого назначения, но, ви­ дишь, тож е подчиняюсь дисциплине, потому что я честен и обязан защищать отечество. Но, если на то пошло, мое м есто разве в армии? Пятнадцать лет я учился и жил, как затворник. Н евозможно сосчитать, сколько книг перелистали вот эти руки. Почти закон­ чил аспирантуру. А в от зу б р ю шийшовку и кодировку, что доступно лю бом у грамотному человеку. Ты зна­

ешь моих товарищей по институту. Все они заброни­ рованы и преподают, т о есть делаю т свое прямое дело. С этим Ержан был согласен: люди, обладающие знаниями, больше принесут пользы народу на своем посту, нежели в рядах армии. Но Уали сказал: —- Тем не менее я не воспользовался бронью. Как ни говори, в этом есть что-то недостойное. И после войны это ска!жется. Разная цена будет тем, кто про­ ливал кровь на фронте, и тем, кто сидел в тылу. Лишь бы только уцелеть. Теперь Ержан стал думать, что и в этом Уали прав. Он ответил: — Понятно, после войны фронтовики будут в п о­ чете. Иначе, где ж е справедливость? — Только бы уцелеть,— повторил Уали с легким вздохом-— Время жестокое, Ержан. Ж естокое и грозное. В такие 'времена люди не особенно-то внима­ тельны друг к другу. Они эгоистичны. У меня, как и у тебя, друзей мало, и мы должны служить опорой 'друг другу, иначе пропадем в этом урагане. О б исто­ рии с Кожеком Шожебаевьгм я рассказал Купциано- 1ву. И с М уратом тож е поговорю: Н е унывай. И действительно, вскоре подавленное настроение Ержана развеялось. Чувство обиды прошло. Все по­ мыслы Ержана теперь были устремлены к К ожеку. Холмы бегут навстречу поезду. Чем дальше они к горизонту, тем медленнее их бег. В от уж е вторые сут ­ ки, вырвавшись из окружения гор, поезд гремит в открытой степи. Она, как океан, с песчаными гребня­ ми волй. Лазурное марево на рассвете окутывает далекие холмики и к полдню встают миражи. Разли­ ваются в степи озера иссиня-темного цвета. Чудесная вода дрожит, переливается и торопливо бежит куда- то. Кое-где островками поднимаются из нее холмики В какие-то минуты вода-баловница весело обмывает

их вершинки. В степи наводнение. Среди воды взды­ мается громадный белый дворец, но через какое-то ^мгновение сразу оседает, становится низким-низким — 'Он словно прячется, прижимаясь к воде. Н о вот, вы­ тягиваясь ®о весь свой длинный рост, поднимается к поднебесью чудовище-великан, а когда снова погру­ ж ается в воду, т о на какое-то мгновение принимает обличье верблюда. Океан-мираж бурно катится от горизонта к гори­ зонту, но после полудня движение воды замедляется— и вот уже нет воды. Словно голубое шелковое по­ крывало спадает со степи, обнажая неровное пересе­ ченное холмами, широкое и некрасивое лицо ее. Путник, впервые увидевший степь, робеет перед нею: она давит его своими необъятными просторами, он чувствует себя одиноким, затерянным и бессиль­ ным. Ч то человек перед лицом всемогущей природы? Иное чувство испытывал сейчас Ержан. За последние годы молодой джигит перевидел многое: и южные го­ ры-великаны, и сибирокую тайгу, и крупные города. И 'вот он снова увидел степь, и так потеплело у него в груди, будто увидел старую любимую бабушку. Он с упоением смотрел на манящие неохватные дали. ...Жизнь Ержана (началась на верблюде. Сидя на 'жазы р маленьком гнезде и раскачиваясь в такт плавному мерному шагу верблюда, он смотрел на равнину, обрамленную сопками, подобную огром­ ной черной чаше. Он смотрел на высокое небо. «Что дальше там, за сопками? — думал он.— И где ж е наш аул ?» И вдруг вдали показался рыжий пес. Он лежал растянувшись, положив морду на передние лапы. А когда приблизились, то оказалось, что это не пес, а высокий холм. В о впадине бежал прозрачный ручеек. В се эт о он видел, как во сне, но впечатления тех дней и теперь сохранили для него свою сказоч­ ную прелесть. В те времена в его детской памяти степь впервые начертала письмена своих тайн. Потом юн исколесил босиком все грязные ложбины, все ше-

роховатые бугры. Сколько раз валялся он в кудря­ вых, волнуемых ветром ковылях... И сейчас, кажется, щеки Ержана еще чувствуют .прикосновение этих мягких и в т о ж е время стр оп­ тивых ковылей. А назавтра, когда проснешься в вой­ лочной юрте, в открытом тундуке виден клочок ои- него-синего, вы сокого-высокоЛ неба. Ни на мгновенье не прекращается пение жаворонка. Удивительно, как это в крохотном тельце жаворонка может вместиться такая широкая, нескончаемо льющ аяся песня! Ержан смотрит на едва дрож ащ ую в голубом небе черную точку. Он лежит неподвижно, и грудь его рас­ пирает от счастья. За спиной раздается топот копыт, слышатся голоса людей, пригоняющих скот. Кто-то .кричит: «Эй, придержи-ка гнедого с отметиной, я съезж у в аул Ш алгьш бая!» Жасан с Жуаном тож е встали. «Эй, Ж асан, давай кто быстрее д о речки добеж ит»,— предлагает длин­ ноногий Куан. «Ты все равн о опередишь. П озови Е р­ жана, а я пока закатаю штанину,— отвечает Жасан. В это время, не утерпев, подбегает Ержан. Степь ды­ шит утренней прохладой. Вся окрестность видна от­ четливо. М ожно разглядеть далекое зимовье, распо­ ложенное у Ж ароткел. М ягко лож ится под ногами зеленая, пропитанная росой трава. Что там д о речки, они и д о коновязи бегут вперегонки! И, конечно, длинноногий Куан всех обгоняет. «Я поранил себе ногу о б осоку, не могу беж ать»,— гово­ рит Жасан. «Ну, разве плох твой братишка? — горде­ ливо спрашивает Куан, стуча себя в грудь.— Я и тем ­ но-рыжей трехлетке не уступлю. Ого!» Ребята с задором ловят жеребят. П реж де чем поймать и привязать их, они злят тех, что постарше, гоняют — это ли не игра! Потом идут к реке П о д о­ роге в траве ловят кузнечика. Летом в речке с пе­ рекатами вода прозрачно-чистая. Отчетливо видно дно. Вон короткий, шероховатый, плотный пестрый окунь, вон белый, как серебро, несколько продолго­ ватый лещ, а ближе к поверхности воды мелькает мелкая рыбешка. Они ловят рыбу. Окунь, тычась, 39

долго играет крючком. «Окуни, лещи, попадайтесь на мой крючок»,— приговаривает Ержан. «Окуни, потяните крючок вниз»,— изредка гово­ рит Куан. Ержан рос среди простых казахов. Они обучали его езде на лошади и как пригонять ск о т д омой, и как ловить коней куруком. Ф Все, что знали сами, все, что усваивали с детских лет, передавали мальчику. Он услышал о т них уди­ вительные сказки, песни, поэмы, легенды. А потом началось ученье. Из года в год он узнавал все боль­ ше, и тайны мира исподволь открывались ему. То, ч то он узнавал из книг, постепенно входило в жизнь. Казалось, сама жизнь казахов садилась за школьную парту. ...Эшелон остановился на разъезде. Ержан мед­ ленно прохаживался вдоль вагонов и вдруг услышал женский мягкий смех. В десяти шагах от санитарного вагона разговаривали и смеялись две девушки. Одна коренастенькяя. широколицая с коротко остриженны- 'ми волосами. Д ругая тоненькая, на щеках румянец. С коренастенькой Ержан знаком. Вот она с бедовой улыбкой на губах, то. качнувшись, наклоняется к по­ друге, то откидывается назад. Она рассказывает что- то очень смешное. Это санитарка санвзвода батальо­ на Кулянда. А вторая? Ее Ержан тож е видел раза два. Н о не знаком. Кажется в батальоне Она недавно. Военная фор­ ма меш ковато сидит на тонкой фигуре и не к ли­ д у ей. Голениша ее кирзовых сапог слишком широки. Гимнастерка, перетянутая в поясе, топорщится на ■спине. Будто на подростка надели отцовскую одежду. И тольк о пилотка, сидящая набекрень, ей впору и придает совсем юному лицу задорное и даж е игривое выражение. Подойти к ним? Ержан колебался, борясь с р о­ бостью , пока его не выручила счастливая мысль: просто неудобно не поздороваться с Куляндой, с ко­ торой он знаком. И он подошел к девушкам доволь­ но храбро; однако слово «здравствуйте» прозвучало 40

'неуверенно. Кулянда тотчас ж е приняла серьезный вид, повернулась к Ержану и ответила приветливо: — Добрый день, Ержан. Ее подруга, широко раскрыв большие глаза, вни­ мательно посмотрела на Ержана. Кажется, вспомина­ ла, где она могла видеть этого лейтенанта. Ержану 'почудилось, что девушки нарочно молчат, приняв смиренный вид, чтобы поиздеваться над его нелов­ костью. Но отступать было поздно, и он сказал, на­ вравшись смелости: — Кажется, я помешал вашему интересному рас­ сказу, Кулянда? Продолжайте, пожалуйста. Э. вы не з р я замолчали. Вероятно, вы говорили о б о мне что- нибудь смешное. — Нет. нет...— поспешно проговорила Кулянда и всем телом откачнулась назад. — Д а, знаю, я вас, девушек! У вас такая привыч­ ка: тплько сойдетесь и давай высмеивать джигитов. Все это Ержан говорил Кулянде. но коаем глаза Следил за ее подругой. Л ицо у подруги бы ло оваль­ ное, темное от загара, но загар не погасил румянца, верхняя губа слегка вздернута, что говорило о ее капризном характере- И, кажется, по-детски лю бо­ пытна. В ней не было и тени ложной стеснительности. Все так ж е внимательно оглядывая Ержана, она ска­ зала: -*- Выходит, вы ничего не знаете о девушках. Она сказала это с той прямотой, с какой ребенок разговаривает со взрослым. Ержан почувствовал себя свободней: не нужно выбирать слов и притворяться остроумным и раз­ вязным малым — все это ни к чему с такой простой и искренней девушкой. И он ответил, радуясь, что говорит прямодушно: — Не знаю девушек? Тем лучше. П росто не хо­ чется, чтобы тебя выставляли на посмешище. Какой смысл высмеивать незнакомых людей? Например... вас? В таком случае давайте знакомиться. Кулянда что-то не торопится это сделать. 4,1

— :0й, я совсем забыла! Познакомьтесь. Раушан в нашем взводе недавно,— сказала Кулянда. Ержан молодцевато вытянулся и протянул руку: — Ержан. — Раушан,— проговорила девушка. Есть такое свойство у молодых людей: в мийуты душевного подъема они становятся болтливы. Это и случилось с Ержаном. — В от и хорош о, что вы в нашем батальоне,— говорил он оживленно.— В месте будем воевать. В дивизии наян батальон на лучшем счету. И команди­ р ы и бойцы как на подбор. Наверно, вы уж е сами убедились. И Кулянда, конечно, рассказывала вам. — Ч еловеку х орош о там, где он привык. И •я привыкну, ведь а совсем недавно у вас. — Конечно, привыкнете. Да, к слову: я вас уже видел раза два. Перед отправлением мы были в Ак- с а е на тактических занятиях. Тогда я вас видел с Ко- 1ростылевьгм. Н е .помните? Н о я думал, что вы из другой части.— Ержан перевел дух. П отом предло­ ж и л :— Идемте пройдемся немного. — Нет, поздно, сейчас, наверное, тронется,— опас­ ливо сказала Кулянда. — В таком случае приглашаю вас в наш вагон. Познакомитесь с 'бойцами. В дороге буд ет веселей. Песни споем. — Нет, нельзя, нас командир будет искать,— упор­ ствовала Раушан. В это время дали сигнал к отправлению. Что-то повлекло Ержана к вагону девушек. Он снова оробел. Это, конечно* не совсем удобно. Впрочем, командир санвзвода, темнолицый курносый гигант Коростылев ему хорошо знаком. В оГ и повод. — Как живешь, старшина? Пришел проведать те­ бя, Иван Ф едорович,— сказал Ержан, входя в вагон и изо всех сил стараясь говорить.непринужденно. — М едикам болеть не полож ено.— пробасил К о ­ ростылев.— П роходи вперед, молодой человек. Оц не очень-то был радушен, этот Коростылев, и 42

его обращение «молодой человек» прозвучало так: «Знаем вас, юнцов, сразу видно, что притащился к девушкам». П осле такого приема Ержану следовало бы уйти, д о выручил случай: поезд тронулся. Волей-неволей Ержан остался- В вагоне было тесно, и Ержан не знал, как раз­ говаривать с девушками на глазах малознакомых людей. Но он, так сказать, уж е ступил на бревно и даже добрался, балансируя руками, до середины, стало быть, надо, несмотря на угрозу сорваться, идти до конца. Как ни стеснялся Ержан людей, он довольно неза­ висимо подвел Раушан к двери вагона, сказав: — Сегодня мы проехали мои родные места. — Вот как? Вы родились в этих местах? — от­ кликнулась Раушан.— Н аверное, ваши родители вы­ шли к поезду попрощаться? — Нет. Они ж ивут далеко о т железной дороги. А заранее я не м ог им сообщить.— Ержан вздохнул.— Сегодня я прощался с родной стороной. Вы только поглядите на эту степь. Красиво! Прощай, степь! Жди « а с с победой! Ержан взмахнул рукой. — Ничего я здесь не нахожу красивого,— недо­ вольно сказала Раушан.— В от уж е второй день ни деревца, ни речки, ни кочки. Скучно. Ержан ош ибочно думал: 'все, что нравится ему, должно нравиться и ей, что радует е г о — д ол ж н о р а­ довать и ее. Слова Раушан отрезвили его. Он прого­ ворил сдержанно: — Это у железной дороги так скучно. А впереди мы еще будем проезжать много красивых мест: речка Каинды, речка Талды, .горы. Раушан не хотелось огорчать Ержана. Она ска­ зала: — И в наших местах есть горы и реки. Наши г о ­ ры не такие высокие, как алма-атинские, но они кра­ сивее. — Вы где родились? Она рассказала, что росла она в маленьком горо- 43

Де Восточного Казахстана, а родилась около Кокче- тава. Но те места она помнит плохо. Л ет десять назад ее отец работал в Чимкенте. Э тот жаркий, пыльный гор од хорош о сохранился в памяти Раушан. Потом они жили в окрестностях Усть-Каменогорска. В этом году, окончив десятилет­ ку, приехала в Алма-Ату, поступила в вуз. Приехала пораньше и остановилась у родственников, решила хор ош о подготовиться к экзаменам. А тут началась война. Одни уходят на фронт, другие, не покладая рук, работаю т на оборону. М олодом у здор овом у че­ ловеку как-то неуютно на улице без главного дела. Это ж е так легко понять. Она, Раушан, не какая-нибудь девушка старого времени, ничего на свете не понимающая и от всего далекая. Она перечитала горы книг, не пропустила, кажется, ни одного фильма. Сколько смелых женщин бы ло в гражданскую войну! Разве м огут нынешние девушки отстать от них? Раушан подала заявление о зачислении в армию, скрыв это о т брата- Она знала, ч то он буд ет недоволен. Золовка — женщина старых понятий. Н е совсем, конечно, но отчасти. Узнав, что PavuiaH уезжает, золовка разливалась в три ручья: «Д а разве это женское дело — война? Тяжело тебе будет, моя баловница». Ей и в голову не приходило, что нынешние казахские девушки в отваге не уступа­ ю т ребятам,— нужно винтовку держать — возьмут и винтовку. В ней, в золовке, бы ло кое-что о т старины, этого не скроешь, но она человек доверчивый, простодуш­ ный, и сердце у нее золотое. Раушан уже немножко 'соскучилась по ней и по матери. П отом Ержан узнал о заветной мечте Раушан: воевать не в санитарках, а разведчицей или снайпером. Она уж е говорила об этом с командиром батальона, капитаном Арыстано- вым. Вначале он и слушать не стал — ребячество, вздор! А потом задумался и сказал, что будущее по­ кажет. Пока он посоветовал ей как можно лучше ис­ полнять обязанности санитарки. П оэтому Раушан считает себя в санвзводе человеком временным. К чему еще горячо стремилась Раушан—это по­

пасть на Западный фронт, на М осковское направле­ ние, где в эти дни враг наступал с особенной яростью . Как только Раушан сказала об этом, Ержан поддер­ ж ал ее. Здесь он чувствовал себя компетентным. Не­ сколько снисходительно, чего он и сам не заметил, молодой командир остановился на стратегических м о­ ментах, высказал авторитетное суждение о развитии дальнейших операций, а также уверенность в том, что их дивизию бросят именно в М осковском направ­ лении. Кулянда окликнула их и предложила сыграть в домино. В игре К оростылев с Куляндой были парт­ нерами, а Раушан — партнером Ержана. Теперь им казалось, что они уже давно знакомы. И вот, постукивая костяшками, Ержан с таким видом поглядывал на Раушан, будто у них был о б ­ щий секрет, надежно укрытый о т посторонних. «П усть они поиграют в домино, а у нас с тобой есть что-то получше»,— было написано на лице Ер­ жана. Раушан часто вскидывала на него свои чер­ ные глаза, словно спрашивала: «К ак сыграть даль­ ш е? Боюсь перепутаю». И он, готовый на плутню, подсказывает ей ход энергичной мимикой. — Н у, ну, вы там вдвоем,— не перемигивайтесь!— басом говорил Коростылев. И о т этого слова «вд воем » на душ е у Ержана теп­ лело. Д о чего же мило для слуха словечко «вдвоем». — Раушан, следи за своим джигитом, пусть не заглядывает в чужие руки! — сказала немного пого­ дя Кулянда. — Нет, нет, я не смотрел. Только и увидел, что шестерку дубль,— рассмеялся Ержан, невесть чему радуясь. Теперь он уверен, что все довольны его болтовней с Раушан. Каждый дружески их поощряет. Ержан ■переполнен благодарности. И, желая вознаградить Кулянду, он говорит: — Ладно, дуплись! И, не покрывая шестерку, закрыл свою тройку. В овой вагон Ержан вернулся в приподнятом настрое­

нии и тут ж е освободил Добруш ина о т внеочередно­ го наряда. В есь вечер он перебрасывался с бойцами шутками и первый раз за всю дорогу спокойно за­ снул. А когда открыл глаза, в окно падали косые сол­ нечные лучи — будто поперек вагона поставили четы­ рехгранный серебряный столб. И бойцы проснулись в самом хорошем расположении духа. Ержан испытывал какое-то сладостное изнеможе­ ние. Будто, как в далекие годы детства, смотрит он через тундук на бездонное голубое небо. И такое ощущение, что вот сейчас, оию минуту, вольется в д уш у ослепительная радость, как вчера. Что было вчера? Раушан! Как перелетная птица, садясь на нетку дер ева заставляет его томиться по весне, так Раушан примостилась у его сердца, и томит, и ласка­ е т его, и будит надежду. Ержан собрал все свои си­ лы, чтобы вызвать в памяти образ Раушан. Н о черты ее лица, ее плечи, ее руки словно плыли в тумане и т у т ж е исчезали. Он не м ог поймать ее очертаний. Только один ее взгляд, который она бросала на него во время игры в домино, остался в его памяти. Ержан поднялся с нар. Неожиданно его охватило беспокойство. Так бывает с людьми, которые, про­ снувшись с похмелья, с тревогой спрашивают себя: «Н е натворил ли я вчера чего-нибудь?» Д а, это так, вчера он держал себя с Раушан не­ уклюже. Мж очень много говорил. Есть же у него такая противная черта: т о замкнется в себе, клещами сл ов а не вытянешь, а т о разболтается — удерж у нет. Стоит ему увлечься разговором, как он уже повыша­ ет голос, /и д о т о го неприятен становится это т го­ лос — грубый, резкий, он прямо уши режет. Д а, да... Вчера Раушан не вытерпела и два раза перебила его. И он не замолчал. И Раушан это не понравилось. А когда вслед за девушками входил в вагон? Тог­ да он улы бался фальшиво, противно. Раушан, конеч­ но, видела его противную рожу в ту минуту. И потом, играя в домино, он позволял себе паясничать перед человеком, видевшим его в первый раз. Паясничал, 46

кривлялся. И раззадорясь, ляпнул: « А меня началь­ ство собирается повысить»- Вспомнив эту похвальбу, Ержан готов был сквозь землю провалиться. Ощущение радости, с которы м он проснулся, сменилось терзаниями совести. Н у что за пустой человек! Взял и запачкал себя перед чистой и строгой девушкой... Конечно, теперь Раушан, встре­ тив его, отвернется с отвращением. Она увидела его на ближайшей ж е остановке. Как ни боялся он этой встречи, но мимо пройти не смог. Раушан быстро повернулась к «ем у и крик­ нула: — Доброе утро, Ержан! — Здравствуйте,— неуверенно ответил Ержан. Улыбка погасла на лице Раушан. Она посмотрела на него с испугом. — Что-то вы бледный. Вам нездоровится? — Нет, просто так,— сказал Ержан и безудерж­ но улыбнулся, открыв белые зубы.VI IV Перед отправлением эш елона сильное волнение охватило Кожека. Он лихорадочно оглядывался по сторонам, н о в толпе, собравшейся на перроне, не увидел ни одного знакомого лица. Тоска сжимала его сердце. «Апырмай»,— думал он,— не пришла, не омогла прийти. В от так и уеду, не повидав Еркин- жана». В душевном смятении К ож ек молил всевышнего укрепить его и сам старался убедить себя, что в кро­ вопролитном побоище погибнет лишь тот, кому суж де­ но погибнуть. Н о как знать, не ему ли суждено сло­ жить голову? Все это было плохим самоутешением. Нужно понять человека, который за всю свою жизнь ни на шаг не отходил от аула, а теперь уезжал на войну, в самое ее пекло. И вдруг его окликнула Балкия и сказала, что она привезла Еркина. Сердце может разорваться о т такой радости! «Апырмай,— сказал себе Кожек, чувствуя,что у него трясутся ко- 47

лени,— Балкия приехала, меня ждет счастливая до­ рога». Маленький старенький тарантас без верха, на ко­ тором приехала Балкия, стоял в саду напротив вок­ зала. К ож ек издали увидел Еркина и припустился к тарантасу торопливыми шажками, восклицая: «Ой, любимый мой жеребеночек!» Балкия догнала его, по­ тянула за плечо. — Что ты, поначалу поздоровайся с аксакалом,— сказала она и повернула его лицом в сторону Жек- сена. Э т о был низенький, горбоносый старик, с редкой седой бородой. Он суетливо соскочил с тарантаса и раскрыл свои объятья. То, что Жексен приехал, по­ льстило Кожеку,— старик был старшим из рода Ма- зы, составившего костяк колхоза «Екпенды». «То-то,— сам ол ю би в о подумал К ож ек,— и аксакал считает, что я не последний человек на свете». — Голубчик Кожек,— начал старик, быстро огля­ дев его слезящ имися старческими глазами.— Услы­ ш ал, что ты отправляешься на фронт, и не смог уси­ деть дома. В от « приехал, чтобы взглянуть на тебя, пож елать удачи- Ты мне не чужой. Ты на моих глазах рос, сынок. Н е чужой мне. — Спасибо, аксакал, спасибо вам за внимание,— сказал Кожек, растроганный словами старика. —- Глазами аксакала на нас смотрит мудрость на­ рода. Он — справедливый наставник наш,— прогово­ рил Бейсен, старший брат Кожека, тож е приехавший ма вокзал. Слова Байсена имели особый смысл: отец Коже­ ка Ш ож ебай был пришлым человеком в роде Мазы. В давние годы он появился здесь и прижился в роде. А так как единственным прямым родственником К о­ ж ек а был Бейсен, то колхозные старики и решили: пусть Кожек перед отъездом не чувствует себя одино­ ким. Они выбрали Ж ексена, как сам ого старшего в ауле, и послали его проводить Кожека. У Кожека стало веселей на душе. Он взял себя в руки и, как подобает мужчине, стал расспрашивать о б аульном житье-бытье.

— В ауле все здоровы. Ш лют тебе приветы, до­ рогой,— ответил Ж ексен, и, заметив нетерпеливые взгляды, которые К ож ек бросал на сына, отпустил его от себя. — Тебя ждет супруга, голубчик. Видишь, она при­ везла твоего ребеночка. Поспеши же, голубчик, рас­ целуй его в щечки,— сказал старик и деликатно о т о ­ шел в сторону. К ожек бросился к жене, которая держала сына на руках. Бейсен поморщился- Не смешна ли в глазах людей такая поспешность младшего брата? Поглядывая то на Кожека, порывисто целовавшего сына, то на аксакала, он проговорил осторож но: — Что и говорить, дети прирастают к человеку, как собственная его селезенка. И как животное оставляет на дороге сл еду своих копыт, так чело­ век оставляет в жизни свои следы — собственных детей. К ож ек был чистосердечный, безобидный и кроткий человек. Как и многие казахи, он был чадолюбив. Ког­ да ему исполнилось двадцать, отец женил его на Бал- кии. Сверстники знали, что К ожек по нраву своему не способен и травинки вырвать изо рта овцы. К то же м ог поверить, что ему по-настоящему приглянулась Балкия с ее по-мужски грубоватыми чертами лица, с ее своенравным и резким характером! Н а первый взгляд она казалась дурнушкой. Но зато была вольно­ любива, бойка и этим выделялась среди своих сверст- ниц-подруг. Такие характеры среди казахских деву­ ш ек— редкость. М ногие джигиты заглядывались на Балкию. Одним нравился ее открытый нрав, другие, обманувшись весельем девушки, считали ее доступной. Н о ‘их неизменно постигала неудача: ища забавы, они попадались в сеть, сплетенную из бесчисленных де­ вичьих хитростей. Но, запутавшись в этой сети, ред­ кий джигит оставался равнодушным к Балкии. К ожек не избежал общ ей участи. В се чаще он на­ ведывался в соседний аул. Делая вид, что ищет отби в­ шуюся скотину, он на минутку забегал к Балкии. О т­ крыться девушке в любви — о б этом он и помышлять