Брюсовские чтения 1971года

нию избранных стихотворений Брюсова в Малой се­ рии «Библиотеки поэта» (1959). Стремясь во что бы то ни стало дискредитировать «Сны человечества», Саянов договорился до такого утверждения: «Заме­ чательная образованность, однако, сковывала вдох­ новение поэта» (стр. 39). Характерным для Саянова является и упрек Брюсову в том, что тот якобы не­ удачно воссоздал особенности русской частушки, вслед за чем приводится цитата из стихотворения на воссоздание особенностей русской частушки (стр. 38). Квинтэссенцию высказываний Саянова об этой неза­ вершенной книге стихов Брюсова можно усмотреть в следующей фразе: «... если бы эта книга и была за­ кончена, она вряд ли могла бы привлечь к себе вни­ мание, вызвать взволнованный отклик: мало в ней поэтическисвежего, и многое воспринимается как стилизация» (стр. 3 7 —38). Но, во-первых, если рассматриваемые стихи не вызвали «взволнованного отклика» Саянова, то.это, что называется, факт его биографии. Во-вторых, ста­ вил ли себе Брюсов задачу вызвать «взволнованный отклик» стихами данного цикла? В-третьих, что зна­ чит «мало поэтически свежего»? И наконец, мы под­ ходим к тому моменту, которым, видимо, и обуслов­ лено пренебрежительное отношение всех иследова- телей к «Снам человечества»: в упрек Брюсову Сая­ нов ставит то обстоятельство, что многое там «вос­ принимается как стилизация». Налицо случай, к со­ жалению, довольно частый, когда определение жан­ ра приобретает характер оценочный, хотя, как изве­ стно, ни один жанр сам по себе не хорош и не плох: существуют лишь хорошие и плохие образцы любого жанра. По каким-то странным причинам в литературной критике, вернее, в литературно-критических штампах вот уже довольно давно термин «стилизация» стал чуть ли не ругательством. Между тем с незапамят­ ных времен стилизация входит в арсенал законней­ ших выразительных средств литературы. Если же вся­ кая стилизация свидетельствует о художественной не­ полноценности данного произведения, то следует по­ ставить под сомнение достоинства «Подражаний Ко­ рану», «14есен западных славян», «Песни про купца 97 7 —229

Калашникова»... А «Легенда об Уленшпигеле»? А «Кола Брюньон»? Простое перечисление стилизаций того или иного рода, входящих в сокровищницу миро­ вой литературы, во много раз превысило бы объем настоящей работы. Известный элемент стилизации бесспорно• нали­ чествует во всех произведениях, относящихся к жан­ ру историческому (за исключением того, сравнитель­ но недавно возникшего направления, представители которого делают установку на сознательную модерни­ зацию исторического материала — Шоу, Фейхтван­ гер, Брехт и другие — но их произведения и нельзя отнести к историческому жанру в точном значении термина). Каков же жанр «Снов человечества»? Если говорить об историческом жанре как тако­ вом, то возможным определением его будет следую­ щее: основу всякого исторического произведения составляет то, что можно назвать «археологией харак­ тера». Русская литература знает великолепный при­ мер: в произведении нет ни одного реального истори­ ческого лица, ни одного конкретного исторического события, нельзя даже с точностью сказать, к какому веку относится повествование — но археология ха­ рактера передана там с безукоризненным совершен­ ством и яркостью, что и делает это произведение од­ ной из жемчужин исторического жанра. Разумеется, мы имеем в виду «Тараса Бульбу». По аналогии с жанром исторического романа или исторической пьесы можно определить жанр «Снов человечества» как историческую лирику — в цикле мы видим ту же археологию характера, но вопло­ щенную не повествовательно или драматически, а в формах лирической поэзии, наиболее характерных для данной эпохи и данного народа. По всей вероят­ ности, жанр исторической лирики окончательно офор­ мился как «жанр для себя» именно в «Снах челове­ чества»—одно это говорит о непреходящей ценности цикла. Жанр исторической лирики вполне зако­ номерен в ряду других жанров, он доводит до логиче­ ской полноты творческие устремления многих поэти­ ческих индивидуальностей. # 98

Дело в том, что в мировой поэзии существовал и сущ ествует особый тип художника. Художник этого типа испытывает тягу не к так называемому самовы­ ражению, но именно к тому, чтобы говорить не от своего лица. Дар перевоплощения — привилегия не тотько актеров, но и многих поэтов и прозаиков. Крайнее выражение этой тенденции — род драмати­ ческий, но проявляется она отнюдь не в драме. Не­ повторимость многих могучих творческих индивиду­ альностей состсоит именно в их «протеизме», в безу­ пречной и легкой смене «лирических масок». Если же отрицать право на существование поэтов такого типа, то придется отказать в какой-либо художественной ценнести наследию такого великого поэта, как, на­ пример, Роберт Браунинг. Необходимо отметить, что и «чистая лирика», ли­ рика в самом узком смысле слова, заключает в себе немалые элементы драматургичности, перевоплоще­ ния. Это очень хорошо понимал и Брюсов, писавший в цикле заметок „Missellanea:“ «...в каждом лирическом стихотворении у истинного поэта новое «я». Лирик в своих созданиях говорит разными голосами, как бы г.т имени разных лиц. Лирика почти то же, что д ра­ ма, и как несправедливо Шекспиру приписывать чув­ ства Макбета, так ошибочно заключать о симпатиях и воззрениях Бальмонта на основании такого-то его стихотворения. Индивидуальность поэта можно уло­ вить в приемах его творчества, в его любимых обра­ зах, в его метафорах, в его размерах и рифмах, но ее нельзя выводить прямо из тех чувств и тех мыслей, которые он выражает в своих стихах»1. Помимо всего прочего, «Сны человечества» — яр­ кое воплощение и этого принципа. Но у незавершенной книги Брюсова есть и другие особенности, обеспечивающие ей особое место в по­ эзии. В свое время наш замечательный переводчик и филолог, некогда преподаватель ВЛХИ им. В. Я. Брюсова, Иван Александрович Кашкин назвал «Сны человечества» «ознакомительными стилизациями»2. 1 В. Я. Брюсов. Избранные сочинения. М., 1955, т. 2, стр. 543. 2 Сборник «Мастерство перевода», М., 1957, стр. 144. 99

Прежде всего хочется подчеркнуть, что для Кашкина термин «стилизация» не был ругательством! Затем тут очень важен эпитет «ознакомительные». Отзыв Кашкина не является исчерпывающей характери­ стикой «Снов человечества», но одну их сторону он определил с абсолютной точностью. Если существует «лингвистика анализа» и «лин­ гвистика синтеза», то можно сказать, что существу­ ет также «филология анализа» и «филология синте­ за». К последней мы вправе отнести лучшие образцы истолкования созданий литературы, произведенные не методом филологического анализа, но средствами какого-то вида искусства. Так, действительно, выдаю­ щееся исполнение шекспировской роли большим ар­ тистом становится фактом не только мирового теат­ ра, но и мирового шекспироведения. Безусловно, к образцам «филологии синтеза» относятся высшие до­ стижения художественного перевода, значительные работы чтецов и даже книжные иллюстрации и лите­ ратурные пародии (пародия — та же стилизация, но с добавочной установкой на комизм). Нечего и говорить, что жанр стилизации — один из главных образцов «филологии синтеза», и те, кто этот жанр культивировали, несомненно, руководство­ вались тягой к «филологии синтеза», быть может, не всеми до конца осознанной. Задумывая «Сны человечества», Брюсов поста­ вил себе труднейшие задачи именно в области «фило­ логии синтеза», труднейшие в двух отношениях. Во-первых, момент количественный: по замыслу авто­ ра, в «Сны человечества» должно было входить около 3000 стихотворений. Он сам понимал, что вряд ли в состоянии будет довести свой замысел до оконча­ тельного завершения, и это, к сожалению, подтверди­ лось: всего им было написано около ста стихотворе­ ний цикла, многие из которых не изданы до сих пор. Читая грандиозные планы «Снов человечества» (при­ вести которые здесь невозможно по соображениям объема), невольно огорчаешься, что столь интересные замыслы поэта остались невоплощенными. Не менее трудными были и задачи, представавшие при написании каждого стихотворения в отдельности. 100

В одном из черновых набросков предисловия к «Снам человечества» Брюсов писал: «... я хочу представить своим читателям образцы всех приемов, какими поль­ зовался человек, чтобы выразить лирическое содер­ жание своей душ и»1. И далее: «В «Снах человечест­ ва» мне хочется представить душу человечества, поскольку она выражалась в его лирике (...). Мне хо­ телось бы при этом слагать стихи не так именно, как слагали их (...) до нашего времени (...), но так, как они хотели слагать стихи»2. В другом черновом варианте предисловия Брюсов отмечал: «Трудность задачи: необходимость пере­ воплощаться, требуются большие знания»3. И дара поэтического перевоплощения, и огромных знаний «самому культурному писателю на Руси» бы­ ло, как говорится, не занимать, и он приступил к ра­ боте. О мере его взыскательности при создании дан­ ного цикла свидетельствует то, что хотя первые сти­ хотворения из него относятся к 1907 году, Брюсов впервые обнародовал некоторые из них только в сборнике издательства «Сирин» 1913 года, где опуб­ ликовал двадцать пять стихотворений. Лишь одно из них являлось переводом в настоящем смысле слова -- «Баллада о женщинах былых времен». Франсуа Вий­ она — все же остальные, от песен австралийских ди­ карей до романтической баллады «Похищение Бер­ ты», представляли собой выполнение брюсовского за­ мысла: в пределах одного—-двух небольших стихотво­ рений дать как бы квинтэссенцию поэзии данного ав­ тора, данного литературного направления, данной эпохи, даной страны. Думается, что поэтическую цен­ ность всех стихотворений, вошедших в сборник «Си­ рина», не будет отрицать никто. Необходимо отметить, что не все стихотворения «Снов человечества» представляют собою образцы «филологии синтеза»: в составе цикла мы встретим ч некоторые пьесы описательно-исторического харак­ тера, такие, как раздел «Отзвуки Атлантиды», сти­ хотворения „Via Appia“, «Римляне в Китае». Сти­ 1 В. Брюсов. Избранные сочинения, т. I, стр. 704. 2 Там же, стр. 705. 3 в. Брюсов. Стихотворения и поэмы, J1., 1961, стр. 818. 101

хотворения эти соотносятся скорее с задуманным Брюсовым циклом исторических новелл «Фильмы веков», и можно только гадать, были ли они вклю­ чены в окончательный состав «Снов человечества». И тут настало время попытаться объяснить, поче­ му многие исследователи не хотят видеть в «Снах че­ ловечества» больших поэтических достоинств. Хотя Брюсов работал над «Снами человечества» почти до самой смерти, но при жизни опубликовал весьма небольшой процент стихотворений, входящих в их состав. Совершенно очевидно, что очень многие из них сам автор расценивал как черновики, еще не доведенные до кондиции. При рассмотрении «Снов человечества» этого нельзя сбрасывать со счета. (Между прочим, те периодические работы Брюсова, которые вызвали наибольшие нарекания критики — «Энеида» и «Фауст» — также представляют собой черновики, не подвергнутые окончательной обработ­ ке, и поэтому всякие придирки к ним несправедливы и неуместны). Затем, по всей вероятности, некоторые стихотворения при посмертных публикациях вклю­ чались в настоящий цикл по ошибке —• такие, как «М олитва»1, «Драма в горах»2, «Ф узияма»3 — жан- рово они никак не соответствуют установкам «Снов человечества». Недостатки некоторых других стихотворений об­ условлены иными причинами. С сокрушением следу­ ет признать, что стихи, написанные якобы в духе китайской поэзии, на самом деле с китайской поэзи­ ей почти ничего общего ни по форме, ни по содержа­ нию не имеют. Это можно объяснить малой осведом­ ленностью Брюсова в области китайской поэзии, поскольку в то время о ней в России вообще никто ничего практически не знал, и поэт, видимо, состав­ лял о ней понятие на основе каких-нибудь «вольных переводов» на европейские языки, по сути дела совершенно искажающих оригинал. Была допущена Брюсовым и серьезная ошибка в стихотворении «Римляне в Китае»4, где в тексте сказано, будто шал- 1 В. Брюсов. Неизданные стихотворения. М., 1935, стр. 376. 2 Там же, стр. 383. 3 Там же, стр. 398. 4 В. Брюсов. Избр. соч., т. I, стр. 540. •02

ки китайских сановников в 166 г. н. э. украшены «почетными шариками»: подобные шарики на голов­ ных уборах сановников были введены лишь при маньчжурской династии Цин (1644 — 1911). Изве­ стный просчет виден и в прекрасных стихотворениях, написанных, как считал Брюсов, в духе английских народных баллад — «Король Артур» и «Смерть ры­ царя Ланцелота». Дело в том, что тематика, заим­ ствованная из легенд о рыцарях Круглого Стола, для английского фольклора очень малохарактерна, да и форма брюсовских стихотворений не соответствует форме народных баллад. Однако, если расценить эти стихотворения как написанные в духе английской по­ эзии XIX века, то их восприятие сразу меняется. Сю­ жеты легенд артуровского цикла в XIX веке разра­ батывались многими английскими поэтами, в том числе такими большими, как Теннисон, Моррис, Су­ инберн. И если счесть «Короля Артура» и «Смерть рыцаря Ланцелота» написанными в духе, скажем, поэзии прерафаэлитов, то нельзя будет отказать им в подлинном блеске. Не следует полагать, будто при всей виртуоз­ ности поэтического перевоплощения подлинное лицо автора нигде не просвечивает сквозь надеваемые им маски. Одно из лучших стихотворений цикла (да и одно из лучших стихотворений Брюсова вообще!) —- «Ода в духе Горация», приводимая всеми стиховеда­ ми как образец алкеевой строфы в русской поэзии. Помимо проникновения в стилистику великого кви­ рита, мы найдем в ней ряд мыслей самого Брюсова: ...Хочу.я1верить,—боги позволили,— Что будут звуки этих гимнов Некогда слышны в безвестных странах. Где ныне Парфы, ловкие лучники, Грозят несмело легионариям, Под сводом новых Академий, Свиток мой древний вращать будет ретор. Где прежде алчный царь Эфиопии Давал Нептуну праздник торжественный. 103

Мудрец грядущий с кожей черной Имя мое благочестно вспомнит. В равнинах скудных сумрачной Скифии,. Где реки стынут в льдистом обличии, Певец земли Гиперборейской Станет моим подражать напевам. В этом стихотворении, написанном в 1913 году, привлекает внимание ряд моментов, прежде всего — характерная для многих прогрессивных русских писателей мечта .... о временах грядущих, Когда народы, распри позабыв, В великую семью соединятся. Истинный русский патриот, Брюсов всегда и не­ изменно был чужд самых минимальных признаков национальной ограниченности, национальной пред­ убежденности— вспомним хотя бы его стихотворный фрагмент 1915 года «Во дни великого страдания...»1. И трудно себе представить, чтобы какой-либо совре­ менник Брюсова в Западной Европе или Америке стал писать о «мудреце грядущем с кожей черной»? Разве только замечательный английский поэт Уил- фрид Скоуэн Блант (1840 — 1922), из-за своих ярко выраженных антиимпериалистических взглядов со­ вершенно замалчиваемый у себя на родине и поче­ му-то совершенно неизвестный у нас2... В наше время, когда на земле, где жили «парфы, ловкие лучники», стоят университеты, когда мы ста­ ли свидетелями пробуждения Африки, нельзя не на­ звать это стихотворение пророческим. 1 В. Брюсов. Избранные стихи, М., 1933, стр. 640. 2 Очень интересная монография А. М. Любарской «Уил- фрид Скоуэн Блант. Жизнь. Творчество. Борьба» («Наука», Л., 1969) не меняет дела: монография эта вышла в свет очень малым тиражо.м, что неудивительно, ибо исследование о поэте не может вызвать широкого интереса читателей, если сами произведения поэта читателю неизвестны. 104

Пророческим оказалось оно и для самого Брюсо­ ва: пройдет около двух лет и он отдаст весь свой та­ лант и все свои знания пропаганде армянской куль­ туры — и это в дни, когда само физическое существо­ вание армянской нации будет поставлено под угрозу гиенами Талаат-паши! На Декаде армянской литера­ туры и искусства 1956 года Брюсова называли «классиком дружбы народов» — и «Ода в духе Го­ рация» как бы стала первым предвещанием этих славных страниц биографии поэта. Любопытно, что здесь он, так сказать, не удержался и упомянул само­ го себя, потому что «певец земли Гиперборейской» — разумеется, сам Брюсов. Некоторые стихотворения «Снов человечества» очень важны для уяснения идейной эволюции Брю­ сова. Так, его «Надпись» («Наше войско двигалось мирно...») весьма значительная для мировоззрения поэта. Если на более раннем этапе творчества образы великих завоевателей — Ассаргадона, Александра Македонского, Наполеона, даже Корнелия Суллы — во многом ему импонировали, то «Надпись» свиде­ тельствует о том, что Брюсов пришел к резкому и безоговорочному осуждению исторических деяте­ лей подобного типа. Как мы видим, в «Снах человечества» намети­ лись очень многие тенденции в идеологии Брюсова, впоследствии приведшие его к большевикам. Можно было бы сказать гораздо больше, но это — тема ка­ питального исследования, которое, надеемся, будет когда-либо и кем-либо написано. Самый замысел «Снов человечества» для всяко­ го знакомого с творческим наследием и творческими устремлениям Брюсова, не может показаться чем-то неожиданным. Способность глубочайшего проник­ новения в дух всех времен и народов составляет важ­ ную и неотъемлемую часть его поэтической индиви­ дуальности, и многие произведения Брюсова, в «Сны человечества» не вошедшие, а помещенные в другие книги его стихов, по праву могли бы занять почетное место и здесь. Ограничимся немногими примерами. Несомненно, могли бы войти в этот цикл «О послед­ 105

нем рязанском князе Иване Ивановиче» и «Сказание о разбойнике», замечательный цикл стилизаций рус­ ского городского фольклора «Песни» и многие, мно­ гие другие. И стремление Брюсова представить на страницах «Снов человечества» Этот аспект своего творчества в наиболее концентрированном виде — стремление, для него совершенно естественное и зако­ номерное. Бедой для «Снов человечества», безусловно, ока­ залось то, что стихи, входящие в книгу, никогда не были изданы целиком и вместе. Поэтому следует с нетерпением ожидать многотомного собрания сочи­ нений Брюсова, где, как можно надеяться, «Сны че­ ловечества» впервые появятся в надлежащем виде. В однотомниках избранных произведений Брюсова, как правило, печатается, в лучшем случае, десять— двенадцать стихотворений цикла, что, конечно, не позволяет в полной мере воспринять грандиозный размах его поэтического замысла и виртуозность вы­ полнения многих пьес, входящих в его состав. Если же внимательно прочитать те издания, где «Сны че­ ловечества» представлены наиболее полно, напри­ мер, в сборнике неизданных стихотворений 1935 года, то перед нами развернется, воистину, «панора- мический взгляд» на мировую поэзию, и никакого читателя не может не захватить мастерство перевоп­ лощения, продемонстрированное в этом цикле Брю­ совым, бесконечное разнообразие красок и оттенков на его поэтической палитре. Тот, кто интересуется эволюцией мировой поэзии, сможет при чтении цик­ ла проследить за нею в достаточно кратком изложе­ нии, как бы окидывая литературный процесс с птичь­ его полета. И с каждым следующим прочитанным стихотворением впечатление возрастает — так уве­ личивается наш восторг от игры какого-нибудь пер­ воклассного характерного актера, если мы видим его за короткий срок во многих и притом разнообраз­ ных ролях. Можно смело утверждать, что многие стихотворения цикла, взятые в отдельности, не про­ изведут столь сильного впечатления, как они же, воспринятые подряд. И в последнем случае вряд ли 106

кто-либо из читателей найдет достаточные основания отказать «Снам человечества» в подлинной художе­ ственности, в подлинной поэтичности! Позволю себе привести еще один отзыв И. А. Кашкина, на этот раз не о Брюсове. Как-то, прослу­ шав одно стихотворение, значительная часть которо­ го написана от лица нескольких поэтов эпохи Ренес­ санса (без Прямого перевода из них), Иван Александ­ рович сказал: — Это — и стихи, и перевод, и литературоведче­ ская диссертация! И потом еще говорил о «синтезе поэзии и литера­ туроведения». В гораздо большей степени его слова могут быть отнесены к брюсовским «Снам человечества» — это в самом деле «и поэзия, и перевод, и литературовед­ ческая диссертация», причем ни один из компонен­ тов не идет в ущерб другому. И из многообразия виртуозно сменяемых масок возникает неповторимое лицо поэта— поэта Валерия Брюсова, во многих от­ ношениях отца русской поэзии XX века, поэта, о ко­ тором лишний раз хочется повторить обращенные к нему слова Горького: «Вы смелый и вы поэт божьей милостью, что бы ни говорили и ни писали люди ум­ ственные».

A. Jl. Сахаров ТВОРЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ «СЕБАСТЬЯН» (Брюсов и Эрмитаж). Почти к каждой строке я мог бы сделать сноску... В. Брюсов. Слова Брюсова, поставленные нами в качестве эпиграфа, взяты из чернового наброска «В подзорную трубу веков», опубликованного после смерти поэта его женой. И. М. Брюсова предположила, что Вале­ рий Яковлевич работал над предисловием к сборни­ ку своих рассказов на темы мировой истории. На­ бросок важен для понимания подхода Брюсова к исто­ рической проблематике во всем многогранном его творчестве. Поэт писал: «Изображая прошлое, я ста­ рался придать образам и картинам столько живости и яркости, сколько в силах придать им художественное слово,— точнее: мои личные способности владеть ху­ дожественным словом...С другой стороны, пределы изобретения, выдумки в моих рассказах строго огра­ ничены. Все мои действующие лица суть лица, дейст­ вительно ж ивш ие; все рассказан н ы е происш ествия —• действительно имели место в прошлом: по крайней мере, обо всех них сохранились свидетельства, при­ знаваемые достоверными: все «сюжеты», в конце концов, суть исторические собы тия»1. Д л я нас здесь особенно важно отметить отчетливо выраженное стремление к исторической достоверности художест­ • В. Брюсов. Неизданная проза. M.-JL, 1934, стр. 5 —6. 108

венного описания. Достоверность самого описывае­ мого события существенна, но не обязательна: доста­ точно, чтобы о нем «сохранились свидетельства, при­ знаваемые достоверными». Брюсов мудро рассудил, что при правильном изображении какой-либо эпохи «все «сюжеты», в конце концов, суть исторические события». Отсюда повышенное, необычное для писателя вни­ мание к источникам, стремление подтвердить, доку­ ментировать любое высказывание — работа поистине титаническая. «Изображая обстановку действия,— продолжал Брюсов в том же наброске,— я каждую деталь заимствовал из свидетельств современников,— из хроник, из мемуаров, из археологических находок, с произведений искусства: ни одного штриха я не поз­ волил себе измыслить... Почти к каждой строке я мог бы сделать сноску, в которой объяснил бы, что такая-то черта взята мной с такой-то статуи, другая основа­ на на такой-то вещи, хранящейся в таком-то музее, на третью мне д а л а право такая-то летопись и т. п .» 1. Эти заявления подтверждаются исследователями. Так, для романа «Алтарь победы» (1911) Брюсовым были использованы 66 исторических источников, 37 научных исследований, 6 больших справочных изда­ ний2. В ром ане «О гненны й ан гел» (1907 — 1908) за м е ­ чены. например, следы влияния произведений выда­ ющихся немецких художников Альбрехта Дюрера,3 Ганса Г ольбей н а4. Открываются изобразительные источники некото­ рых стихотворений. На третьих Брюсовских чтениях проф. Б. И. Пуришев в своем докладе «Брюсов и не­ мецкая культура XVI века» сообщил, в частности, о графических источниках двух стихотворений из цик­ ла «Сны человечества», имевших в подзаголовке 1 В. Брюсов. Неизданная проза, стр. 6. 2 П. Н. Берков. Проблемы истории мировой культуры в ли­ тературно-художественном и научном творчестве В. Брюсова.— В кн.: «Брюсовские чтения 1962 года». Ереван, 1963, стр. 35. 3 3. И. Ясинская. Исторический роман Брюсова «Огненный ангел». — В кн.: «Брюсовские чтения 1963 года». Ереван. 1964, стр. 120. 4 Б. И. Пуришев. Брюсов и немецкая культура XVI века.— В кн.: «Брюсовские чтения 1966 года». Ереван, 1968, стр. 467. 109

указание «Немецкая гравюра XVI в.». Источником/ «П л яски смерти», несомненно, послуж ил \"Цикл гр а ­ вюр по рисункам Ганса Гольбейна, известных под названием „Tootentanz“ (1538). Непосредственный графический источник стихотворения „^as Weib und der Tod“ («Ж енщ ина и смерть), по содержанию и по тону перекликающегося с «Пляской смерти»', не най­ ден. Сравнение со сходными сюжетами, представлен­ ными в гравюрах Альбрехта Дюрера, Петера Флетне- ра, позволило установить, что Брюсов и в этом стихо­ творении «не выходит за пределы излюбленных графи­ ческих образов XV и XVI вв.»1 К сожалению, автор доклада ничего не сообщает по вопросу, каким собра­ нием или изданием гравюр воспользовался Брюсов, а это могло бы пролить дополнительный свет на исто-, рию стихотворений. Не является вполне справедливым утверждение, относящееся к «Женщине и смерти», что «у Гольбей­ на нет подобного сюжета» (там же). Общий тон и осо­ бенно концовка стихотворения соответствуют гравю­ ре, представленной, например, в алфавите «Пляски смерти» под буквой S: смерть в виде нарядно одето­ го мужчины валит наземь женщину, задирая ей по­ дол. Иллюстрация из алфавита была помещена в ста­ тье «История гравюры на дереве» (журн. «Печатное искусство», 1902, ноябрь, стр. 41; там же высокая оценка ксилографий Ганса Гольбейна Младшего и Ганса Л ю тцельб ургера; октябрь, стр. 5 )2. ★★★ Творческая история стихотворения «Себастьян» представляет для нас особый интерес по нескольким 1 Б. И. Пуришев. Брюсов и немецкая культура XX века, стр. 459. 2 Стихотворение «Женщина и смерть» впервые опубликовано не в «Избранных произведениях» Брюсова (т. II, М.-Л., 1926), как указывается в комментариях (M.-JI., 1933, стр. 705), а в № 5 «Аполлона» за 1910 г. вместе с «Пляской смерти»; одновре­ менность создания обоих стихотворений (конец 1909 г.) — аргу­ мент в пользу общего их графического источника. 110

причинам. Во-первых, это новое доказательство пло­ дотворности связи Брюсова с изобразительным искус­ ством, вдохновлявшим порой его творчество. Во-вто­ рых, это свидетельство воздействия Эрмитажа на по­ эта. В-третьих, на примере стихотворения хорошо вид­ на работа синтезирующей мысли поэта. Впервые стихотворение опубликовано в «Весах* 1908 г. (№ 1, стр. 10), в цикле «Обреченный», под на­ званием «На медленном огне», представляющем со­ бою начало произведения. Цикл состоял из 9 стихо­ творений: I. «П оэту» (Ты долж ен быть гордым, как знамя...), 2 .-«Голос» (Ты — мой, моей рукой отме­ чен...), 3. «Ответ» (Остро и пламенно ранит...), 4. «На медленном огне», 5. «Заклинание» (Красный огонь, раскрутись, раскрутись!..), 6. «Осень» (Небо ярко, небо сине...), 7. «Лунный дьявол» (Лунный дьявол, бледно-матовые...), 8. «Видение» (В сумраке вечера ты — неподвижна...), 9. „La belle d jme s a is merci“ [«Прекрасная дама без пощады»] (Я не покрыл ли­ ца забралом...). Вторая публикация — в сборнике «Все напевы» («Пути и перепутья», т. 3, М ., 1909, стр. 6 0 — 61) под названием «Себастиан». Примечательно, что стихо­ творение «Поэту», начинавшее цикл «Обреченный», выведено из этого цикла и открывает весь сборник, чем подчеркнут программный характер произведе­ ния. Третья, последняя прижизненная, публикация стихотворения «Себастиан» — в «Полном собрании сочинений и переводов» (т. 4, СПб., 1914, стр. 268; в конце — дата написания: 1907). Текст при жизни поэта печатался без измене­ ний: На медленном огне горишь ты и сгораешь, 1 Душа моя! На медленном огне горишь ты и сгораешь, Свой стон тая. ' Стоишь, как. Себастиан, пронизанный стрелами, Без сил вздохнуть. 111

Стоишь, как Себастиан, пронизанный стрелами, В плечо и грудь. Твои враги кругом, с веселым смехом, смотрят, Сгибая лук. Твои враги кругом, с веселым смехом, смотрят На смены мук. Горит костер, горит, и стрелы жалят нежно В вечерний час. Горит костер, горит, и стрелы жалят нежно В последний раз. Что ж не спешит она к твоим устам предсмертным, Твоя мечта? Что ж не спешит она — к твоим устам предсмертным Прижать уста? Четвертая публикация стихотворения также без изменений, — в «Избранных произведениях» (т. 2, M.-JL, 1926, стр. 4 6 — 47), подготовленных с а ­ мим Брюсовым, но изданных посмертно. «Себасти­ ан» входит в цикл «Мертвая любовь», идя вслед за стихотворением «Обреченный» (бывшее «Голос», см. выше). Не делали изменений в тексте «Себастиа­ на» и первы е и зд а т е л и 1. В двух послевоенных и зд а ­ ниях опущ ено тире предпоследней строки2; в третьем — тире восстановлено, но опущены запятые, пока­ зы ваю щ ие обособление слов «с веселы м см ехом »3. Следует отметить, что оба эти изменения текста не­ правомерны: хотя знаки препинания, использован­ ные в данном случае Брюсовым, и не имеют опоры в синтаксико-смысло'вом членении стихотворной ре­ чи, не нужно упускать из виду ее декламационно- психологического расчленения. 1 В. Брюсов. Избранные стихи. Материалы и биографии В. Брюсова — И. Брюсовой, 1933, стр. 361: В. Брюсов. Избранные стихи. М., 1935, стр. 98; В. Брюсов. Стихотворения. М., 1939, стр. 2 5 8 —259. 2 В. Брюсов. Стихотворения. Минск, 1955, стр. 170. В. Брю­ сов. Стихотворения, Л., 1959, стр. 274. 3 В. Я. Брюсов. Стихотворения и-поэмы. Л., 1961, стр. 303. 112

В издании 1961 г. м одернизировано название стихотворения: «Себастьян». С этим изменением со­ гласиться можно, так как оно отражает результат ос­ воения латинского заимствования Mtaslian рус­ ским языком. Брюсов обычно проигносил также Се­ бастьян, что доказывает текст самого стихотворе­ ния. Написание Себастиан в заглавии было введено, по всей вероятности, не столько затем, чтобы под­ черкнуть, что речь пойдет об известном христианском святом (православная церковь почитала великомуче­ ника Севастиана — Энц. сл. Брокгауза и Ефрона, т. XXIX, СПб, 1900, стр. 292), сколько потому, что этот орфографический вариант соответствовал исто­ рическому латинскому написанию имени. В наши дни общепринято произношение и написание имени данного литературного персонажа Себастьян (ср. также в географических названиях: Сан-Себастьян, огород и провинция в Испании, Сан-Себастьян-ду-Па- раизу, город в Бразилии, и др.). В последнем издании стихотворения уточнена по рукописи дата написания: 11 октября 1907 г., а в примечании — и место: П е тер б ур г1. В примечании к указанному вы ш е изданию 1939 г. промелькнуло упоминание о том, что тема Себастьяна «многократно разрабатывалась в западноевропейской живописи» (стр. 510). В дневнике поэта, возобновленном после длитель­ ного перерыва 21 апреля 1907 г., имеется воспоми­ нание о 1905 г.: «Д ля меня это был год бури, водово­ рота. Никогда не переживал я таких страстей, таких мучительств, таких радостей». О 1907 г. говорится в записи: «1907, осень. 1908, весна. Встреча и знаком­ ство и сближение с В. Ф. Комиссаржевской. Острые дни и ч ас ы » 2. Вместе с другими символистами Брюсов пережи­ вает кризис и критику направления. «Метр симво­ лизма» решительно заявляет (в письме к Чулкову от 19 янв. 1907 г.), что период «исканий кончен, чго 1 В. Брюсов. Стихотворения и поэмы, стр. 303, 783. 2 В. Брюсов. Дневмики. 1891 — 1910. М., 1927, стр. 136, 139. 113 8— 229

«декадентство» и «новая поэзия» больше не сущест­ вуют, и что наступает эпоха нового академизма».1 Итак, страсти Первой русской революции, кризис символизма, петербургская осень 1907 г. ...В этом р я ­ ду событий и переживаний нужно поставить и посеще­ ние Эрмитажа, вдохновившее поэта на стихотворение «Себастьян». В 1907 г. в Э рм итаж е были три картины с и зо ­ бражением Себастьяна, которые могли, по нашему мнению, в той или иной мере воздействовать на твор­ ческое воображение поэта, предоставить «исторически достоверные» (в понимании Брюсова, о чем см. выше) сюжет и детали. Тема страдания Себастьяна, подвергнутого мучи­ тельной казни, ярче всего передана на картине велико­ го итальянского художника Тициана (1485/1490 — 1576), созданной в 70-х годах XVI в. Незадолго до своей смерти Тициан «особенно часто обращался к те­ мам страданий, передавая их с невиданной прежде си­ лой».2 На картине — прекрасный, атлетически сло­ женный юноша. Он стоя привязан к дереву, кругом тьма. В теле Себастьяна 5 стрел — одна из них прон­ зила предплечье, другая грудь. Лицо его выражает высшее напряжение, но не обезображено страданием. Он освещен костром, которого нет на картине, как и тех, кто около костра — врагов Себастьяна. Брюсов использовал для стихотворения не только тему стра­ дания, но и ряд деталей («горит костер, горит», «на медленном огне», «в вечерний час», «стоишь», «про­ низанный стрелами», «в плечо и грудь»). Женская тема в конце стихотворения также «исто­ рически достоверна». По легенде, израненному Себа- 1 Цит. по кн.: К. В. Мочульский Валерий Брюсов. Paris сор., 1962, стр. 126— 127. 2 С. Н. Всеволожская, И. С. Григорьева, Т. Д. Фомичева. Итальянская живопись XIII— XVIII веков в собрании Эрмитажа. Л ., 1964, стр. 231, снимок № 63;. см. также: Эрмитаж (Альбом репродукций). Под общ. ред. проф. М. И. Артамонова. Л., 1964, № 76; цветную репродукцию см. в кн.: Splendeurs d.- l ’E rm itage. t. 3. Paris, 1967,№ 38. 114

стьяну, брошенному на месте расстрела, оказала по­ мощь христианка Ирина. Этой теме посвящена нахо­ дящаяся в Эрмитаже картина выдающегося испанско­ го художника Хусепе Р и б еры (ок. 1591 — 1652) — «Св. Себастьян и св. Ирина» (1628). Себастьян изо­ бражен полулежащим «а земле, с закрытыми глазами. В темноте около него две женщины; молодая — Ири­ на — вынимает из его тела стрелу, старая — ее слу­ ж а н к а — протягивает скл я н к у 'С лекарством . К ак пи­ шет исследовательница творчества Риберы Т. П. Зна- меровская, «картина в целом производит глубокое ли­ рическое впечатление, она печальна и поэтична, как элегия».1 На картине одного из знаменитых художников ми­ ланской школы Бернардино Луини (ок. 1480— 1532) Себастьян изображен, в отличие от других картин, не молодым человеком, а средних лет. Кроме этой осо­ бенности, обращает на себя внимание индивидуализа­ ция черт лица мученика. Было высказано предположе­ ние, что художник создал аллегорический портрет гер­ цога Максимилиана Сфорцы (ум. в 1515), изгнанного вместе с отцом ф р ан ц узам и в 1499 г. и вернувш егося в Милан в 1512 .г, после битвы при Новаре. Над ф и гу ­ рой мученика — табличка с любопытной надписью; „Quam libens ob tui иттюгет dulcet jaculos patiar m em ento“ [Как охотно я из любви к тебе испытаю сладкие стре­ л ы , п о м н и ]2. Возм ож но, что загадочн ы е эти слова привлекли внимание поэта. В интересах «историче­ ской достоверности» Брюсов очень бережно относил­ ся к подлинным высказываниям исторических пер­ сонажей. В упомянутом выше черновом наброске он писал; «Я избегал вводить в рассказы диалог; там, где он встречается, 'слова [также, как и другие подробно­ сти, детали.— А. С.] заимствованы из подлинных ис- 1 Т. П. Знамеровская. Творчество Хусепе Риберы и пробле­ ма народности испанского реалистического искусства. ЛГУ, 1955, стр. 7 9 ,рис. 7; см. также: Marc bandoz. Ribera ” et ie theme de „Saint Sebastien soigne par Irene,. — „Cahiers de Bordeaux Journees Intern d'etudes d art\". 1955, стр. 86; цветную репродук­ цию см. в книге: Obrazy г Ermitaze. Malirstvi XVII а XVIII st. Praha. 1964, № 34. 2 С. Н. Всеволожская, И. С. Григорьева, Т. Д. Фомичева Итальянская живопись XIII—XVIII веков в собрании Эрмита­ жа, стр. 220. 115

точнйжхв» 1. С лова о «сладких стр елах», отнесенны е Луини к Себастьяну — Сфорце, могли подсказать по­ эту довольно-таки неожиданный поворот стихотворе­ ния: «и стрелы жалят нежно». После 1907 г. в Эрмитаж поступили ещ е две к а р ­ тины с изображением мученичества Себастьяна: ита­ льянских художников Перуджино (Пьетро Вануччи; ок. 1450 — 1523) и Никколо Реньери (ок. 1590— 1667 )2. Они упом януты здесь для д о казательства от противного, так как не дают никаких новых объяс­ нений стихотворению3. У нас остается необъясненным с точки зрения «ис­ торической достоверности» лишь третье четверости­ шие. Но с этой целью нужно выйти за пределы Эрми­ тажа и отправиться вслед за Брюсовым по музеям З а ­ падной Европы. «Когда мне, — писал Брюсов, — случилось быть в Италии первый раз (1903 г.), мое исключительное внимание привлекла эпоха Возрождения. В музеях я преимущественно искал скульптуры и картины худож­ ников Р е н е с с а н с а » 4. К ап релю 1 90 3 г. относится дневниковая запись, подтверждающая этот неослаб­ ный интерес: «На пути «туда» (в Париж.— А. С.) бы­ ли в Кельне, оттуда — в Берлине. Я вновь увидал мою любимую Венеру Ботиччелли. О «грезы юно­ сти! О лю б им ая!»5. В воспом инаниях И. М. Б рю совой находим лю бо­ пытное свидетельство того, что Брюсов старался на­ долго сохранить хотя бы часть впечатлений от виден­ ных ’произведений искусства, и 'помогали ему в этом ) В. Брюсов. Неизданная проза. М. —Л., 1934. стр. 6. 2 Попутно отметим неточность в книге Д. С. Буслович, О. М. Персиаиовой и Е. Б. Руммель «Мифологические, лите­ ратурные и исторические сюжеты в живописи, скульптуре и шпалерах Эрмитажа» (Л.— М., 1966), где иа стр. 2 l i сообщает­ ся лишь о трех картинах— Перуджино, Тициана, Риберы—с образом Себастьяна. 3 Цветную репродукцию картины Перуджино см. в к«.г Splendeurs de l'Ermitage, t. 3., Paris, 1967, № 17. 4 В. Брюсов. За моим окном. М., 1913, стр. 33; Н. Ашукин приводит эту цитату с иной датой поездки: «в мае— июне 1902 г.»—Н. Ашукин. Валерий Брюсов. М., 1929, стр. 161. 5 В. Брюсов. Дневники, стр. 132.

.маленькие, удобные для перевозок и пересылки ре­ продукции картин на открытках. «Обыкновенно «на память» о музеях, — писала Иоанна Матвеевна,— мЫ покупали снимки с картин, но так как во все в р е ­ мена мы путешествовали скромно, а снимков хотелось купить как можно больше, то мы довольствовались дешевенькими открытками, которые дома В. Я. стара­ тельно классифицировал по ш колам».1 Постепенно от­ крытки составили небольшое собрание, заботливо со­ храненное в Мемориальном кабинете В. Я. Брюсова. На многих открытках и конвертах, в которых они лежат, имеются карандашные пометы рукою Брюсо­ ва: имя художника, годы жизни. Открыток с изобра­ жением Себастьяна пять. На одной — репродукция картины Риберы «Св. Себастьян» (Мадрид, Прадо). Помет Брюсова на открытке нет — художник был хо­ рошо известен ему. На двух других открытках— ре­ продукция картины «Св. Себастьян», принадлежащей кисти итальянского живописца Содомы (Джованни Антонио Бацци, 1477 — 1549). Обе открытки изданы в Германии: цветная репродукция картины — в Дрез­ дене, фрагмент (верхняя часть фигуры Себастьяна) в черно-белом изображении— в Берлине. На лицевой стороне открыток карандаш ны е noMeTbi:“Sodoma“ «1497 — 1549»; на обороте цветной открытки — помета с верными датами: «1477 — 1549». Содома изобразил Себастьяна (картина находи­ лась в Фиренце) стоящим, привязанным к дереву. Три стрелы в теле прекрасного юноши: насквозь про­ биты шея, нога, третья гтрела—в боку. Лицо Себа­ стьяна со слезами в глазах обращено к лазурно-свет­ лому небу, откуда к нему спускается ангел в виде мо­ лодой девушки, излучающей еияние и держащей наго­ тове мученический венец. Можно согласиться с мне­ нием искусствоведов, что творчество Содомы несет н а себе отпечаток «изнеж енности и чувственности»2, «сл ащ ав ой красивости»3. I Цит. по кн.: Н. Ашукин. Валерий Брюсов, стр. 159. 2 А. А. Сомов. Содома. — Эн,ц. сл. Брокгауза и Ефрона, т. 60. СПб., 1900, стр. 698. 3 Всеобщая история искусства, т. 3, М., 1962, стр. .198. 117

Картина Содомы едва ли оказала на Брюсова ка­ кое-либо влияние. Правда, здесь присутствует женский образ, призванный смягчить муки Себастьяна, но это явно не та, которая спешит «к твоим устам предсмерт­ ным прижать уста»! Реализм эрмитажной картины Риберы по духу ближе стихотворению Брюсова. И наконец, еще две открытки с репродукциями картин разных художников, которых, однако, отличает одинаковый подход к теме: кроме Себастьяна, на кар­ тинах показаны его враги. Ян (Ганс) Мемлинг (1433— 1494), крупнейший представитель старони­ дерландской школы, изобразил целую сценку «Муче­ ничество св. Себастьяна» (Брюссель, Дворец изящ ­ ных искусств). Полуобнаженный стройный юноша при­ вязан к дереву, в теле его пять стрел (одна в плече). Смотрит он прямо на зрителя, выражение лица бес­ страстное. Враги, их двое, — в правой части картины; в руках луки со спущенной тетивой. Выражение лиц, насколько можно судить по фотографии, тоже бес­ страстное. Дело происходит днем, на высоком берегу реки, вдали город в готическом стиле. Критика пра­ вильно заметила «умиротворяющее спокойствие» в картинах Мемлинга, кисть «нежную, но бессильную изобразить страдан ие или страстны й еторыв, чувств», а также «чрезмерное обилие материала, которым ху­ дожник старается -удовлетворить любознательность м олящ и х ся» (Нов. э н ц . «ел., т. 26, стр. 2 4 5 ), «В ге бли­ же подступая к воссозданию реальных жизненных эпизодов, искусство Мемлинга вместе с тем отходит от отражения истинных кризисов духовной жизни чело­ века».1 Одна деталь в картинах Содомы и Мемлинга все же могла привлечь внимание Брюсова. Именно на зтих картинах отчетливо видно, как стрелы пробивают на­ сквозь тело мученика (шею и ногу— Содома, обе руки и ноги — Мемлинг). Это могло подсказать поэту очень меткий, картинный эпитет «пронизанный» во второй строфе: «Себастьян, пронизанный стрелами». Много­ кратно «пронизанный», а не «пронзенный»!2 Значе- 1 Всеобщая история искусства, т. 3, стр. 333. 2 Еще хуже прозаизм «истыканный стрелами», употреблен­ ный одним из комментаторов стихотворения «Себастьян». — В. Брюсов. Избранные стихи. М., 1935, стр. 149. 118

ние глагола пронизать «сделать в чем-либо отверстие, сквозную рану чем-либо проходящим, проникающим н а с к в о зь » ,— еще не отмечено в академическом «Сло­ варе церковно-славянского и русского язы ка» (2-е изд., т. 3, СПб., 1867, ст.б. 1151), но уж е было у В. Д а ­ ля как есть ,и теперь (см. « С л о в ар ь совр. русск. лит. я зы к а » , А Н С С С Р , гг. 11, М.-Л., 1961, стб. 1232). Последняя открытка представляет собою репро­ дукцию картины «Мученичество св. Себастьяна» ки­ сти крупного нидерландского художника Михеля ван Кокси (Коксиена— Coxie Cnxcyen; 1499 — 1592), прозванного Ф лам андским Р а ф а э л е м 1. Картина — од­ но из главных произведений живописца — хранится в музее Антверпена. Себастьян, атлетически сложен­ ный молодой мужчина, стоит привязанный к дереву. В теле его пока только одна стрела (в живот), но по­ лукругом пред ним расположились его враги, четверо натягивают луки. Крупным планом дан сидящий воин с колчаном, на лице его можно разглядеть усмешку. На заднем плане, за Себастьяном, также несколько че­ ловек, созерцающих казнь. Эта картина, несомненно, дала ряд деталей стихотворению («враги кругом», «с веселым смехом», «сгибая лук», «-смены мук»). Подведем итог нашему небольшому исследованию. Оно показало, что В. Брюсов создал одно из интерес­ ных своих стихотворений «Себастьян»2 под 'влиянием живописных произведений выдающихся художников эпохи Возрождения. Трудно отвести первостепенную роль в этом удивительном поэтическом синтезе какой- нибудь из картин: слишком монолитен сплав, ярко окрашенный глубоко индивидуальным и неповтори­ мым переживанием самого поэта. Можно лишь со всей осторожностью предполагать, что за основу была взята картина Тициана (Эрмитаж), которая дала об­ щий замысел и ряд существенных деталей. Тема вра­ гов заимствована с полотна Кокси (Антверпен: открыт­ 1 Petit Larousse illustre, Paris, 1908, стр. 1248. 2 Переведено на иностранные языки: французский (Jenrt Chuzeville. Antliologie des poetes russes. Paris, 1914, стр. 77—78; открывает 11 стихотв. Брюсова), английский (Babette Deutsch, Avrahm Jarmolinsky. Russian Poetry. N.-Y., 1927; в числе 8 сти­ хотв). 119

ка), женская тема — с картины Риберы (Эрмитаж). Подсказать тему, предоставить некоторые детали мог­ ли также картины Луини (Эрмитаж), Содомы (Мад­ рид; открытка), Мемлинга (Брюссель; открытка). Творческая история стихотворения «Себастьян» показывает, насколько сильно было у Брюсова стрем­ ление к исторической достоверности художественного описания. Даже в произведении, не посвященном спе­ циально исторической теме (ср. его прозу), он ни на шаг не отступает от этого принципа; каждая, сколько- нибудь значимая деталь стихотворения подтверждает­ ся полотнами средневековых художников. «Себастьян» — хорошая иллюстрация того, что тяготение Брюсова к истории было «не только интел­ лектуальным, но и чувственно-созерцательным».1 «В основе каждого удавшегося стихотворения ле­ жит зерно реального переживания», — говорил Брю­ сов.2 Применительно к истории создания «Себастья­ на» этот «любимый тезис» поэта предстает в новом «свете: можно говорить теперь о повторяю щ ихся п е р е ­ живаниях, связанных с восприятием различных про­ изведений изобразительного искусства на одну и ту же тему, о целенаправленном, сознательном возобнов­ лении этих переживаний (напр., с помощью репродук­ ций произведений искусства), наконец, о поэтическом сопереживании мастера слова и творивших задолго до него мастеров кисти.3 1 Д. Е. Максимов. Брюсов. Поэзия и позиция. Л., 1969, стр. 166. 2 П. Перцов. Литературные воспоминания. -М. — Л., 1963, стр. 168. 3 Отдельными чертами историю брюсовокого «Себастьяна» напоминает история его же стихотворения «Бахус» Рубенса», олуб.-мкс®а'ниого :вмервые ib «Русской мысли», 1913 т., № 3. Непосредственным источником этого (стихотвО|рения послужила висевшая в редакции «Скорпиона» (В. Брюсов. Стихотворения. Минск, 1966, стр. З'бЗ), «алия, видимо, с известной эрмитаж­ ной картины. Однако «Бахус»—случай особый, это как бы, сти- хвтворная подпись к картине.

С. С. Гречишкин А. В. Лавров О РАБОТЕ БРЮ СОВА НАД РОМАНОМ «ОГНЕННЫЙ АНГЕЛ» Роман В. Я. Брюсова «Огненный ангел» занимает видное место в прозаическом наследии русского симво­ лизма. Ознакомление с процессом создания произве­ дения важно для понимания романа в целом. Черновые материалы к роману хранятся в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Л енина.1 Рукописи разнообразны по содержа­ нию: в их составе — планы романа, законченные отрывки, почти идентичные печатному тексту, черно­ вики глав, не вошедших в состав произведения, наборный экземпляр рукописи, наброски примечаний, выписки из исторических источников, машинописные копии иностранных рецензий, — всего 677 листов. Изу­ чение этих материалов позволяет гипотетически вос­ становить историю написания «Огненного ангела». Из исследователей творчества Брюсова рукописей ро­ м ана кас ал и с ь А. И. Б е лец ки й и Э. С. Литвин. До сих пор оставался невыясненным вопрос о хро­ нологических рамках работы Брюсова над произведе­ 1 ГБЛ, ф. 386, В. Я. Брюсов, карт. 32, ед. хр. 1— 13; ссылки на эт.и материалы далее приводятся в тексте с указа­ нием номера единицы хранения и цитируемых (упоминаемых) листов рукописи. 121

ни ем 1. Так, н ап р и м ер, А. И. Б ел е ц к и й писал: « К с ож а­ лению, нам н е удалось установить, по доступным на.м материалам, хронологические даты начала, разверты­ вания и окончания работы над повестью2. По-видимо­ му, точных указаний такого рода нет ни в дневниках, ни в переписке Б р ю с о ва » 3. И сследователи прибегали к предположительным датировкам. Известно, что замысел «Огненного ангела» возник у Б рю сова после поездки в Германию в 1897 году4. В последующие годы Брюсов собирал материалы, изу­ чал исторические источники и т. д. И. М. Брюсова вспоминала: «Много лет обдумывал В. Я. свою «В едь­ м у » 5, как первоначально реш и л ее назвать. Н еско л ь­ ко лет выписывались для изучения XVI века книги, иллюстрации, рисующие быт, нравы, инквизицию, костюмы и т. д .» 6. К лету 1905 года концепция романа представля­ лась Брюсову достаточно ясно. 3 июля 1905 г. он пи­ сал сестре, И. Я. Брюсовой: «Я собираюсь писать свой .роман; (..,)»7; ib этот ж е д е н ь о н п и с а л и И. И. П етров­ ской: «Тени сгущаются и надо мной и во мне. Мечтаю предаться роману, — предаться совсем, броситься в работу с головой, до дна ее, работать, забыв все, кроме 1 Имеется в виду непосредственное написание текста. 2 Критики и ученые называют «Огненный ангел» то пове­ стью, то романом. На титульном листе книги обозначено: «По­ весть в XVI главах» («Повесть XVI века»— в 1-ом изд.), одна­ ко следует учитывать, что это подзаголовок произведения, на­ писанного от лица человека позднего средневековья. В пере­ писке, а также в своей «Автобиографии» (1914 г.) Брюсов со всей определенностью относит «Огненный ангел» к жанру исторического романа. 3 А. И. Белецкий. «Первый исторический роман, |В. Я. Брю­ сова». — 'Научные записки Харькоэокого государственного шедагогичеакого института, т. III, ((Харьков). 1940, стр. 7. 4 См.: В. Я. Брюсов. Детские и юношеские воспоминания.— «Новый мир», 1926, № 12, стр. 118 — 119. 5 Брюсов далеко не сразу выбрал заглавие для своего произведения. А. И. Белецкий отметил по рукописи следую­ щие варианты: «Повесть о ведьме», «Молот ведьм» и «Правди­ вая повесть». В черновиках имеются еще два варианта: «Правда о,ведьме» (1, 3) и «Повесть к> дьяволе» (1, б). 6 И. Брюсова. «Материалы к биографии Валерия Брюсо­ ва».— Валерий Брюсов. Избранные стихи. М.:—Л., 1933, стр. 135. 7 ГБЛ, ф. 386, В. Я. Брюсов, б. ш. 122

с о з д а н н о г о м и р а » 1. О том больш ом значении для соб­ ственного творчества, которое придавал Брюсов бу­ дущ ему «Огненному ангелу», свидетельствует его ию ньское письмо к И. М. Брюсовой: «Хочу, вернув­ ш ись, решительно заняться романом. Его обдумал весь,, в подробностях. Мне прислали на Сайму номер Во­ просов Жизни. Как плохи романы Ремизова и Соло­ губа! Даже «Петр» в сравнении с ними громадное ли­ тературное явление. Я же напишу во всяком случае лучше «Петра». Чувствую свой полдень. Чувствую, что я в обладании всеми своими силами. Хочу ра­ ботать2. В начале июля 1905 года, переехав в деревню Ан­ тоновка, близ Тарусы, Брюсов принялся за непосред­ ственную работу над текстом романа. В письме от 7 июля J9 0 5 г. он заверял Н. И. Петровскую: «Б у д у писать Тебе, много без конца. Буду писать и Твой ро­ ман, с сегодняшнего дня, с того часа, как вернусь до­ мой. Он должен быть написан, и написан прекрасно, быть эпохой в литературе. Клянусь Тебе в этом». В письме « н е й же от 8 июля Брюсов сообщил уже о нача­ ле работы: «Я был совсем без сил, подавлен. i(...) И вот вернувшись с почты, где прочел Твои строки, я сразу бросил все, (...), взял лист белой бумаги и стал пи­ сать. И знаю, и чувствую, и вижу, что могу писать, что никаких книг, никаких изучений мне не нужно. Чтобы написать Твой роман, довольно помнить Тебя, довольно верить Тебе, любить Тебя. Будь моим руко­ водителем и здесь, моим маяком, моим ночным ого­ нечком, как в мире Любви. Любовь и творчество в прозе— это для меня два новых мира. В одном Ты увлакла меня далеко, в сказочные страны, в небыва­ лые земли, куда проникают редко. Да будет то же и в этом другом мире». 1 ГБЛ, ф. 386, В. Я. Брюсов, карт. 72, ед. хр. 12. В даль­ нейшем источник цитируемых писем Брюсова к Н. И. Петровской специально не оговаривается. Нина Ивановна Петровская по­ служила прототипом Ренаты из «Огненного ангела», в облике Рупрехта запечатлены гаерты самого Брюсова. 2 ГБЛ, ф. 386, В. Я. Брюсов, карт. 69, ед. хр. 5. Письмо написано 23 июня 1905 г. в Финляндии, на озере Сайма, где Брюсов отдыхал с Н. И. Петровской. Упоминаются (романы: «Пруд» А. М. Ремизова. «Мелкий бес» Ф. Сологуба, печатав­ шиеся в 1905 году в журнале «Вопросы жизни», а также ро­ ман Д. С. Мережковского «Антихрист» («Петр и Алексей»). 1 ПО-

Итак, Брюсов приступил к написанию «Огненного ангела» в июле 1905 года. Дату окончания, романа Брюсов сам зафиксировал в рукописи: «Конец пове­ сти. 1908. 6 июня. Теремец» (4,92).' Работа над «Ог­ ненным ангелом» продолжалась в общей сложности почти три года (одно время параллельно с печатани­ ем законченных глав в журнале «Весы»).2 В архиве Брюсова сохранились планы романа (9, 1-6). Один из них (датирован «1904 — 1905») пред­ ставляется нам наиболее ранним. «Ведьма» в этом плане носит имя Велли. В черновиках «Огненного ан­ гела» имеется несколько набросков, где героиня наз­ вана этим же именем. Оно — первое в цепи имен, оп­ робованных Брюсовым для героини романа. В самом начале работы, 10 июля 1905 года, Брюсов сообщал Н. И. Петровской: «Сейчас у меня есть только одна от­ рада (...)— мой роман, Твой роман. Пишу его увле­ ченно, пишу предавшись работе, весь день. (...) И я ловлю себя почти на актерстве: я вслух произношу слова моей Велли, стараясь уловить Твое произноше­ ние, чувствуя иной раз, что так Ты не сказала бы, и торжествуя наконец, что вот-вот это истинный голос». Очень скоро Брюсов отказался от такого варианта за­ мысла, и имя Велли исчезло со страниц черновиков. На этом плане стоит остановиться подробнее: приво­ дим его полностью. Повесть о ведьме. 1. Моя автоби ограф ия до 1535 г. 2._< Встреча с В е й е р о м > . < З а щ и т а в е д ь м ы > . ____ Приклю чение в трактире. М — ъ, Вейер, Велли. 1 Из письма Брюсова к ощ у, Я. К. Брюсову, от 16 июля 1907 г.: «Вернулись мы из поездки в Михнево, ,в Теремец, где чуть было не сняли дачу». (Ш Л, ф. 386, В. Я. Брюссв, б. ш.). Михнево, Теремец— дачная местность в 60 км. от Москвы. 2 По словам И. М. Брюсовой, «вещь эта в окончательном виде писалась наспех, некоторые главы дописывались по мере печатания, некоторые досылались в типографию с надписью: «Окончание завтра». (И. Брюсова. Цит. соч., стр. 135). О том же говорит и сам Брюсов в .письме к отцу от 13 апреля (н. ст.) 1907 г.: «Читал ли Ты I главу «Ангела» и каково Твое впе­ чатление? Трудно < п и с а т ь > отделывать первые главы, когда еще не написаны последние». (ГБЛ, ф. 386, В. Я. Брюсов, б. ш.). 124

3. .Бегство. < Поцелуи > . Лютеране и сионисты. Первая ночь вдвоем. 4. Дальнейшее бегство. < (и б о угрозы М .)> Кельн. Объяснение. 5. Бонн. Розыски Агриппы. Католицизм. 6. Свидание с Агриппой. 7. Решение умереть. 8. «Я, дрожа, сжимаю труп». 9. Дни перед смертью. Меня посещает Агриппа. Гу­ манисты. 10. Новые угрозы М-а. Бегство из Бонна. 11. Встреча с Л. 12. Вызов на дуэль. 13. Перед дуэлью. Свидание с Л. 14. Дуэль. 15. «Из ада изведенные». 16. Счастье. Опять М-ъ. 17. Второе лицо. Шабаш. < О н а производит бурю. Она раосказ/ывает/ свою юность. О ш абаш е> . 18. Ведьма! Непокойный дом. 19. Исчезновение. Поиски. Маги и колдуны. 20. У доктора Фауста. Мефистофель. 21. В монастыре. Нечистая сила. *! 22. Заклинание дьявола. Арест. 23. Допрос. Пытка. Приговор суда. | 24. Тюрьма. Смерть. 25. У моего отца. Последняя встреча с Л. 26. Смерть Агриппы. 1904 — 1905. Валерий Брюсов. Главные действующие лица: Я. Велли —ведьма. Л .—член общества розенкрейцеров. Агриппа—ученый. Вейер — его ученик. М -ъ— преследователь ведьм. Фауст — чернокнижник. Мефистофель— дьявол и др'. 1 Текст в угловых скобках из черновика плана (9, 2). Бе­ ловой вариант— ЦГАЛИ, ф. 56, В. Я. Брюсов, ап. 1, ед. хр. 54. 125

Судя по этому плану, сюжетная канва произведе­ ния представлялась Брюсову следующим образом: ге­ рой романа встречается в трактире с учеником, Агрип­ пы Неттесгеймского, гуманистом Иоганном Бейером и с некоей женщ иной— «ведьмой» по имени Велли, которую преследует инквизитор М-ъ. Герой в союзе с Вейером (медиком, впервые квалифицировавшим ве­ довство не как церковное преступление, а признавшим его особой формой истерии) защ ищ ает Велли от инк­ визитора. В результате преследований М-а Велли и герой романа, ставший ее возлюбленным, вынуждены скитаться по Германии, переж ивая многочисленные приключения. Далее действие должно было развивать­ ся примерно в русле позднее осуществленного замыс­ ла. Интересны 8 и 15 пункты плана, подтверждающие: тесную связь лирики Брюсова с замысл ом произведе­ ния. «Я, дрожа, сжимаю труп» — цитата из стихотворе­ ния «Бальдеру Локи», посвященного Андрею Бело­ му: «Из ада изведенные» — цикл стихотворений из сборника „Stephanos\", навеянный отношениями с Н. И- Петровской. Основываясь на этом плане (роман носит здесь о во е:первоначалы ное'название — «П овесть о ведьме»)., можно утверждать, что на ранней стадии работы Б рю ­ сов предполагал создать произведение в духе традици­ онного исторического романа, в котором, наряду с ис­ торией приключений героев, должна была разрабаты­ ваться оккультная тематика. Отметим, что в плане совершенно отсутствует линия огненного Ангела — Мадиэля, хотя среди действующих лиц назван его земной двойник Л .— член общества розенкрейцеров (граф Луциан из первой редакции, он ж е — граф Ген­ рих фон Оттергейм в окончательном варианте текста). Исторические катаклизмы, потрясавшие Германию в первой половине XVI века, в плане даже не упоми­ наются. Много внимания уделено инквизитору. 126

Вскоре Брюсов отбросилЛэтот замысел, увлек­ шись, под влиянием революционных событий, изобра­ жением осады католическим войском восставшего анабаптистского Мюнстера, что нашло свое выраже­ ние в «Предисловии переводчика» и в черновиках двух глав, с тем, чтобы немного позднее вновь вер­ нуться к воссозданию камерной любовной драмы на магическом фоне. Однако на сей раз Брюсов, корен­ ным образом перестроив сюжет и придав ему в боль­ шей степени автобиографический характер, углубил психологическую сторону романа. Через две недели после начала работы Брюсов в письме к И. И. Петровской выразил свое недоволь­ ство написанными главами,1а вскоре и вообще отверг этот вариант сюжета, предпочтя иной, возникший в атмосфере революции 1905 года. Ранний этап первой русской революции глубоко воодушевил Брюсова. В октябре 1905 года он писал Г. И. Чулкову: «П риветствую Вас в дни революции. Насколько мне всегда была (и остается теперь) про­ тивна либеральная болтовня, настолько мне по душе революционное действие»2. И з его ж.е .письма к Г. Ч у л ­ кову от 28 октября явствует, что именно в эти дни Брюсов работал над новой сюжетной линией произ­ ведения: «Среди залпов казаков, между двумя про­ гулками по неосвещенным и забаррикадированным улицам, я продолжал работать над своим романом. И как-то хорошо работалось (тем более, что в начальных главах пришлось изображать религиозно-революцион- ное д ви ж ен и е в Герм ании 1535 г.»3. Мы видим здесь 1 Из лисьма от 2,4 июля 1905 г.: «Исписывая страницу за страницей, переходя от главы к главе i(.. .), я уже теряю живое чутье того, что делаю *(. . .). Я перечел, [что написал из своего романа. (Плохо, бледно, «кучно. Бросаю все. В таком виде ро­ мана никогда не напечатаю. В таком виде он не должен носить Твоего имени». 2 Георгий Чулков. «Годы странствий. Из книги воспомина­ ний». М., 1930, .стр. 335. 3 Там же стр. 337. В тексте: 1555 г.—явная описка. В этом же письме Брюсов советуется с Чулковым, в какой журнал (в случае закрытия «Весов»'отдать «дитя трехлетней работы», как он называет свое рроизведение. Под трехлетней работой над романом Брюсов, бесспорно, подразумевает изучение исто­ рических материалов, научных источников, наметки общей сюжетной линии и т. д. 127

непосредственное у казани е Б р ю со ва на с в я зь глав его- романа, не вошедших в книгу, посвященных изобра­ жению народного восстания в Мюнстере во главе с Иоанном Лейденским и борьбе с ним католической ре­ акции. с революционными событиями 1905 года. Ценный материал для осмысления эволюции ав­ торского замысла представляет собой «Предисловие переводчика» (1,6 — 8), датированное в рукописи 1905 г. В нем Брю сов в концентрированном виде в ы р а ­ зил свое понимание истории Германии XVI века, дав. афористические определения сущности гуманизма и Реформации: «Гуманизм, если понимать его широко, если считать его созданием все возрождение наук и искусств, всего вернее определяется одним призна­ ком: неутомимой пытливостью человеческого ума, по­ чувствовавшего свою силу. (...) Гуманизм провозгла­ сил самодержавие мысли, и она с жадностью наголо­ давшегося набросилась на весь мир: на изучение- природы, на изучение всех писателей древности, на собственные смелые метафизические построения. (...> Реформация была таким же освобождением человече­ ской совести, как гуманизм — освобождением мысли. (...) Были открыты пути к свободному исканию Бога и даже к свободному отрицанию его» (1,8). Брюсов отметил также сильные и слабые стороны протестант­ ской религиозной реформы, целиком принимая сторо­ ну гуманистов в борьбе с фанатизмом позднего сред­ невековья. В первых абзацах, давая описание якобы средне­ вековой р укоп и си , Б р ю с о в , с к р ы в а ю щ и й с я .под м ас к о й переводчика, предлагает в качестве заглавия своего произведения одновременно два варианта, приписы­ вая один — «Повесть о ведьме» — автору повество­ вания, а другой — «Правдивая повесть» — перепис­ чику рукописи. Предыстория героя произведения, из­ ложенная в «Предисловии переводчика», весьма от­ личается от окончательного текста. Она содержит иную мотивацию отъезда в Америку автора повест­ вования (в книге Рупрехт отправляется за океан по­ сле итальянского похода 1527 года, завершившегося разграблением Рима, в котором он участвовал как ландскнехт). Итак, главный герой романа «учился ме­ дицине в Кельнском университете, но потом избрал 128

военную карьеру и участвовал в подавлении Кресть­ янского восстания 1525 года. Страшные сцены этой черной годины произвели на автора «Повести» такое тяжелое впечатление, что сн вскоре удалился в Аме­ рику, где одно время служил в войсках Кортеса» (1,7). В окончательной редакции ,нет даже намека на у ч а­ стие Рутрехта в подавлении Крестьянской войны. И по возвращ ении из-за океана гер о я ж д а л а совсем д ру­ гая участь, нежели в книге: «Вернувшись в Германию, он принял предложение быть врачом при рыцаре [Дит­ рихе фон дер Реке] Вилькене Штединге, одном из вое­ начальников в армии, отправленной епископом Майн- цким под стены мятежного Мюнстера,1 где власть бы­ ла в руках анабаптистов» (1,7). Судя по «Предисловию переводчика», Брюсов предполагал воссоздать в сво­ ем романе широкое полотно исторической жизни Гер­ мании XVI века, дать развернутую характеристику гуманизма и Реформации, анабаптистского движения и контрреформации. В ряду действующих лиц повест­ вования «Предисловие переводчика» называет, по­ мимо Агриппы Неттесгеймского и Иоганна Вейера, Лютера и Эразма Роттердамского. Большое место в романе должна была занять также проблема ведовст­ ва, затронутая опять же в историческом аспекте: «Эта странная, малопонятная нам сторона тогдашней жиз­ ни особенно полно представлена в «Повести». В ней проходят перед нами все те явления, которые совре­ менники относили ,к области ведовства, (...), р и сует­ ся отношение к ведовству 'различных слоев общества и наконец описан судебный процесс против обвиняе­ мой в ведовстве со всеми постыдными обязанностями того времени, не исключая пытки» (1,8). Отметим, что, характеризуя «тайные знания» — «ведовство, магию, каббалистику», Брюсов называет их «самыми темными суевериями человечества» (1,8). Все исследователи отмечают огромное влияние исторической науки на творчество Брюсова. Из «Пре­ дисловия переводчика» видно, что замысел «Огненно­ го ангела» предполагал именно создание настоящего 1 В рукописи: «Майнца» — описка, ибо восстание анабапти­ стов, упоминаемое как в черновиках, так и в окончательном тексте романа имело место в Мюнстере в 1534— 1535 гг. («Мюнстерская коммуна»), 129 9—229

исторического романа с показом действий народных масс, религиозных войн, духовных исканий эпохи. Любовная и оккультная стороны должны были за­ нять в романе значительно более скромное место, чем в окончательном варианте текста. Впоследствии, как известно, именно эти темы заняли в романе главен­ ствующее положение, хотя и в печатном тексте встре­ чаются ноты осуждения феодального произвола и ре­ лигиозного изуверства, намеки на исторические ката­ клизмы эпохи. К сожалению, мы не располагаем ма­ териалами, проливающими свет на время и причину отказа Брюсова от сложившегося замысла. Перестановка акцентов в авторской концепции произведения связана, на наш взгляд, прежде всего с выдвижением на передний план в сознании Брюсова реальны х обстоятельств жизни самого поэта, Н. И. Петровской и А нд р ея Б ело го в 1 9 0 3 —4 9 0 5 гг.. что привело к усилению биографической темы в романе. Процесс эволюционирования замысла «Огненного ан­ гела», несомненно, связан и с изменением отношения Брюсова к революции. Мы знаем, что первый период революции 1 9 0 5 — 1907 г,г. Б рю сов воспринял с б о л ь ­ шим подъемом, однако радикализм его общественных настроений вскоре пошел на убыль. Свидетельством этого являются, например, дневниковые записи Брю­ сова: «Не скажу, чтобы «аш а революция не затрону­ ла меня. Конечно, затронула. Но я не мог выносить той обязательности восхищаться ею и негодовать на правительство, с какой обращались ко мне мои сото­ варищи (кроме очень немногих). (...). В конце кон­ цов, я прослыл правым, а у иных и «черносотенни­ ком ».1 «После восстания (московского, 1905 г.) вско­ ре ездил в П/етер/б/ург/. Там было ultra-революцион­ ное настроение, и мы с Вяч/еславом/ Ивановым на той почве почти рассорились».2 1Валерий Брюсов. Дневники, стр. 136— 137. 2 Эта запись опущена И. М. Брюсовой в издании .«Дн ков» 1927 г Цит по: iB. Я. Брюсов. «Моя жизнь» (.вторая се рия годы 1904— 1910).— ГБЛ, ф. 386, В. Я. Брюсов, карт. 1 ед. хр. 17, л. 4. Вяч. И. Иванов, в сознании Брюсова, являлся выразителем настроений петербургских символистов. О «по правении» Брюсова см.: Письмо В. Я. Брюсова к П. П- Певдов'. от 5 апреля 1906 г. («Печать и революция», 1926, кн. 7, стр. 45); 130

­ Неудивительно поэтому, что с усилением реакции Брюсов, и ранее скептически относившийся к реаль­ ­ ности победы революции, отказался от показа истори­ ческих событий, где основную рол.ъ дол ж н ы были иг­ ­ рать массы во главе с выдающимися деятелями Ре­ ­ формации, и перешел к изображению любовной мисти­ ческой драмы, в основу которой легли автобиографи­ а ческие коллизии. Таким образом, эволюция радикаль­ ­ ных воззрений и концепции романа была у Брюсова ­ параллельной. ­ ­ В соответствии с «Предисловием переводчика» ­ роман должен был начинаться с описания осады Мюн­ а стера католическим войском, где в стане контррефор­ мации находится главный герой романа — врач Кри­ невни­ стиан (Рупрехт). Сохранились черновики двух вполне е­ отделанных глав, развивающих этот вариант начала 1. повествования, который достаточно подробно рассмот­ я рен А. И. Б елец ки м .1 В дополнение к нему укажем, о­ что речи анабаптистского проповедника, проникшего .' в лагерь католиков, Брюсов придает почти революци­ ; онный характер, влагая в его уста идеи, созвучные утопическому коммунизму, по-видимому, также не без влияния революционных событий 1905 года.2 Важно, что Брюсов подчеркивает сочувствие, с которым речам мятежного «пророка» внимают ландскнехты-католи­ ки: «Меня удивляло, как принимали эти слова грубые и буйные ландскнехты. Обычно они смотрели на на­ род с презрением, не хотели смешивать себя с мужи­ ками, держали себя как высшее сословие. Но слушая пророка, они одобрительно качали головами и явно сочувствовали его призыву к свободе, равенству и об­ щности» (1, 13). Многозначительная деталь: после того, как рыцари во главе с военачальником фон дер письмо В. Я. Брюсова к Я. К. Брюсову от 3 июня 1907 г. («Ли­ тературное наследство», т. 15, М., 1934. стр. 21 1 — 212); В. Я. Брюсов. «Возобновленный дневник. 1907». (ГБЛ, ф. 386, карт. 1, ед. хр. 17, л. 8) и др. 1 А. И. Белецкий. Первый исторический роман Брюсова, стр. 8 - - 9 . 2 Частично опубликовано Э. С. Литвин в ее статье «Рево­ люция 1905 года и творчество Брюсова» («Революция 1905 го­ да и русская литература», М.— Л.. 1956, стр. 226). См. также краткий разбо.1р данного варианта сюжета в ее статье «Эволю­ ция исторической прозы Брюсова (роман «Алтарь побгды»), «Русская литература», 1968, № 2, стр. 157. 131

Реке, разогнав толпу, повесили проповедника, «(...) к вечеру, неизвестно чьей рукой, на голове его оказался венок из ивовых веток, наподобие тернового венца Спасителя» (1,14). После казни анабаптиста Дитрих фон дер Реке вызывает к себе в шатер Кристиана и предлагает ему, приняв ложное крещение, проникнуть со шпионскими целями в осажденный Мюнстер. Характерно, что имен­ но Кристиан, как гуманист, равнодушный к религиоз­ ным догматам и таинствам, представляется грубому рыцарю наиболее подходящей кандидатурой, способ­ ной без колебаний принять страшный грех ложного крещения: «Наше войско все из добрых католиков, и никто на это не пойдет, а ты, я знаю, ни в Бога, ни в черта не веруешь» (1,16). В ответ горожанин Кристи­ ан, оскорбленный высокомерием военачальника, про­ тивопоставляет неотесанности и невежеству феодалов образованность нового сословия, что без особой натяж­ ки можно рассматривать как реминисценцию биогра­ фии «купеческого сына» — Брюсова: «Ваша милость по обыкновению шутит над тем, что я человек образо­ ванный. Но ведь это благородным рыцарям к лицу не знать грамоты, а нам, горожанам, приходится пользо­ ваться умом, если не досталось от предков замков» (1,17). А. И. Белецкий справедливо отмечает, что, по намекам Брюсова, герой, принявший предложение фон дер Реке, именно в Мюнстере должен был встре­ тить «ведьму». Семь других вариантов встречи главных героев достаточно разнообразны. Один из них можно тракто­ вать как продолжение рассмотренной главы. Герой романа, пробираясь в Мюнстер окольным путем, стал­ кивается на большой дороге с группой крестьян, кото­ рые, во главе с монахом, накинулись с угрозами на молодую женщину, обвиненную ими в колдовстве. Путник, обнажив шпагу, спасает ее от «мужичья», однако между ним и монахом завязывается перебран­ ка, из которой можно понять, что герой романа выпол­ няет задание католического войска: «Смелее других оказа/лся/ монах. (...) «А ты кто такой? Из прокля­ того войска Иоганна Лейденского? Перекрещенец 132

проклят/ый/, из Мюнстера выбежал? Мало вас, люте- ранцев, перевешано». «Молчи, негодяй,-—сказал я .— Я на службе его величества Императора и ты попла­ тишься, если тронешь меня. А как все вы смеете на­ падать на женщину без позволен/ия/ власт/ей/ и без суда?» (1,28). Спасенная женщина, лицо которой «напоминало лики ангелов флорентийских картин фра Беато» (1,29), поражает затем путника способ­ ностью вызывать медиумические стуки,—так начина­ ется их роман. Из разговора с хозяином придорожной гостиницы герой узнает, что «ведьму» зовут Елеоно- ра и что она была возлюбленной местного дворяни­ на — «алхимика и магика» и помогала ему в «его бесовских опытах» (1,29). В четырех вариантах начала романа встреча глав­ ных персонажей происходит в гостинице, как и в окон­ чательной редакции «Огненного ангела». Однако Брюсов в поисках наиболее яркого решения темы то изменяет фон этой встречи — после пира ландскнех­ тов (1,32) или, в другом варианте, — корпорантов (1,24), то национальность и сословное положение сво­ их героев — знатный итальянский юноша Паоло и герцогиня Маргарета, которую вместе с маленькой дочкой мучают духи (1,32 — 34). Судя по сохранившимся наброскам, Брюсов прида­ вал большое значение выбору имен персонажей, свя­ зывая, должно быть, с их иностранным звучанием осо­ бые стилистические задачи. Главный герой романа в черновиках носит следующие имена: Кристиан, Пао­ ло, Леонард, Рупрехт; героиня — Велли, Елеонора, Маргарета, Магда, Марта, Рената. В нескольких фрагментах третий герой романа—граф Генрих фон Оттергейм, назван Рудольфом фон Эбенберг (а также Л.), в других вариантах он носит имя Луциан фон Штейн, которое в книге отдано его другу и секун­ данту. Испробовав несколько вариантов начала, Брюсов остановился на таком, который и вошел позднее в окончательный текст произведения: герой, направ­ ляющийся из-за океана на родину, в придорожной го­ стинице встречается с женщиной, терзаемой призра­ ками, и связывает с ней свою судьбу. Этот вариант, в 133

отличие от незавершенных набросков, рассмотренных выше, можно назвать началом первой редакции рома­ на, главные герои которой носят имена: Леонард, Р е­ ната и Луциан. К сожалению, иет указаний на время начала создания Брюсовым первой редакции «Огнен^ ного ангела». Дата завершения работы над первой редакцией приведена в рукописи после финальной сцены встречи Леонарда и Луциана (после смерти Ре­ наты, гл. XIX): «Конечно, 24 сентября 1906. Ночь» (5,17). Сюжетная канва первой редакции «Огненного ан­ гела» в общих чертах Совпадала с фабулой книги, од­ нако некоторые различия очень существенны. Отме­ тим, что от первой редакции, кроме варианта начала, сохранились лишь четыре небольших фрагмента. 1. «Т р е ть я ночь с Рен ато й » (2,55 — 56) — глава, не вошедшая во вторую редакцию. В ней Рената рас­ сказывает Леонарду о своих любовных отношениях g земным воплощением огненного Ангела — Мадиэля (в других вариантах — Агиила или Иефраима) — Лу- цианом фон Штейн. Известно, что прототипом графа Генриха (в первой редакции — Луциана) явился Ан­ дрей Белый. На листе рукописи этой главы Брюсов сделал карандашную приписку: «Преимущ/ественно/ о Белом» (2,55), что является первым авторским ука­ занием на прототип третьего героя романа.1 При' по­ следующей переработке текста Брюсов опустил эту главу, вероятно, по этическим соображениям. 2. Вариант «исповеди» Ренаты. В первой редак­ ции романа он полярно противоположен соответству­ ющему отрывку в книге. В этом фрагменте огненный Ангел оказывается злым демоном; в нем не Рената побуждает Ангела к земной любви, а наоборот, Агиил (Мадиэль) добивается ее взаимности (2,18). Рената отказывает демону. «Тогда Агиил пришел в великий гнев, и став перед ней в образе пылающего столпа, проклял ее малодушие и сказал ей, что она больше не узрит его никогда» (2,18). Впоследствии через своего 1 Ср. приписку на одном из планов «Огненного ангела Н. И. Петровской: «Понял, чт/о/ /е/е любо,в/ь/— истерия, яе. ко лине, яе к Б. Н., а вообще» (9,2). .«Б. Н .»—Борис Николаевич Бугаев (Андрей Белый)— второе аналогичное свидетельство Брюсова. 134

­ «собрата» Анаила он сообщает Ренате, что «ей явит­ ­ ся под видом человека и чтоб она его ждала». Вскоре происходит встреча Ренаты с графом Луцианом, и тот, ­ как и в книге, увозит ее в свой замок. Однако «Рена­ ­ те стал я в л я т ь с я демон (Б ал ьб ан ) Б а р б у е л ь и со б лаз­ ­ ­ нять ее на грех с ним» (2,18). Граф узнает об этом и внезапно покидает замок (в книге этот поступок гра­ ­ фа Генриха мотивирован более туманно). Рената, му­ чимая раскаяньем, отправляется на поиски Луциана, g но демон преследует ее и жестоко истязает: только Л е­ ­ онард избавляет ее от козней дьявола. Этот вариант ­ сюжетной линии логически вполне завершен, но Брю­ ­ сов не воспользовался им, приблизив фабулу к реаль­ ­ ной коллизии в судьбе Андрея Белого и Н. И. Пе­ ­ тровской и придав образу Мадиэля черты «светлого» духа. а» о 3. Черновик дуэли, в котором раненому Леонарду лицо графа Луциана представляется «изваянием Фе- ба-ангела» (3,41). Любопытно соединение античной символики с христианской, столь свойственное духу Ренессанса. 4. Черновик последней встречи Л еонарда с Л уци­ аном после смерти Ренаты, содержащий характерную деталь: «На прощание я подарил Луциану молитвен­ ник Ренаты, написав на нем от своего имени: «память вражды и любви»1 (5,16). Эта надпись дословно пов­ торяет посвящение, предпосланное Брюсовым сборни­ ку'своих рассказов « З е м н а я ось»2: «А н дрею Б е л о м у — память вражды и любви». Прощальная встреча Лео­ нарда с графом (гл. XIX) — конец первой редакции «Огненного ангела». Над второй редакцией романа Брюсов работал в Промежутке от 2 4 сентября 1906 г. до 6 июня 19 08 г. Она представляет собой связный текст более чем в 200 листов (1 — 5). П араллельно со второй редакци­ ей создавался наборный экземпляр рукописи «Огнен­ ного ангела» (6 — 8, 278 лл.), который можно назвать окончательной (третьей) редакцией романа. Главы во второй редакции переделывались и перебелялись Первоначально: «память любви и вражды» (5. 16). 5 В. Брюсов. Земная ось. Рассказы и драматические сце­ ны (1901—il906 гг.). М., 1907. Посвящение сохранено и в пе­ реизданиях книги (изд. 2-е, доп., М., 1910; изд. 3-е, М., 1910). 135

Брюсовым по мере их опубликования в «Весах».5 На­ борный экземпляр, имеющий пометы Брюсова для ти­ пографии, почти идентичен печатному тексту (прав­ ка гранок была несущественной). Однако варианты и второй редакции имеют самостоятельное значение. В частности, оригинален набросок рассказа Ру- прехта о своем детстве, не имеющий аналогий в кни­ ге: «С раннего детства обнаружил/ся/ у меня характер строптивы/й/ и непокорный. Начать с того, что я ре­ шительно не выносил подчинения. Я готов был вос­ ставать против всего, на что мне указывали, как на обязательное. Помню я бы/л/ еще совсем ребен/к/ом, к/о/гда мат/ь/ учила меня, что надо служить Богу и бороть/ся/ прот/и/в козней Дьявола. Я возмутил/ся/. Дьявол, который в конце концов должен бы/ть/ побеж­ ден, показался мн/е/ более слаб/ой/ сторон/ой/, и, к отчаян/ию/ мате/ри/, я решительно стал на его сто- р/он/у» (2,6)2. Ру п р ех т признается далее, что никогда не испытывал чувства сострадания и любви ни к роди­ телям, ни к товарищам, и лгал в юности для утверж­ дения чувства собственного превосходства. Брюсов, видимо, думал придать характеру своего героя черты романтического авантюриста, с детства ощущавшего разлад между своей душой и обывательским миром, в соответствии с типом классического «романа приклю­ чений». Среди законченных сцен, не вошедших в книгу, можно назвать также явление привидения Рупрехту и Ренате (1,40; 2,57), эпизод сбора волшебных трав пе­ ред полетом Рупрехта на шабаш, содержащий нату­ ралистические подробности магического обряда (2,62), а также картину исполнения Ренатой вместе с груп­ пой монахинь экстатической пляски в дионисийском духе под сводами монастыря, от которой Брюсов от­ казался, возможно, сочтя ее не соответствующей по­ следовательно соблюденному правдоподобию истори­ ческих аксессуаров эпохи (4,65 — 66). 1 «Весы», 1907, №№ 1—3, 5 —8 (I—X гл.); 1908, № № 2, 3. 5 —8 (XI—XVI гл.). 2 Параллель, свидетельствующую о вероятной биографич­ ноети этого отрывка, .мы находим в зафиксированной Андреем Белым (в разговоре с ним) симпатии Брюсова к «слабому» дьяволу. (См.: Андрей Белый. •‘ Воспоминания о Блоке». — «Эпо­ пея», № 1, 1922, стр. 261). 136

­ Самого большого количества вариантов (9) потре­ ­ бовала сцена разговора Рупрехта с доктором Фаустом ­ (3. 3 3 — 64). Заметим, что, если в самом раннем плане романа Фауст назван в числе действующих лиц, то в «Предисловии переводчика», в связи с изменением за­ мысла, он не был даже упомянут. В сохранившихся черновиках второй редакции Брюсов отводит Фаусту и Мефистофелю большее место, нежели в окончатель­ ­ ном тексте.1 Кропотливая работа над образом Фауста еще раз свидетельствует об усилении оккультных мо­ тивов в романе (сцена вызывания духа Елены Грече­ ской). Частично сохранившиеся подготовительные мате­ риалы к роману (10 — 12, 87 лл.) лишний раз свиде­ тельствуют о необыкновенной авторской добросовест­ ности Брюсова, о его аккуратности и скрупулезной работе над источниками- По крупицам воссоздавая исторический фон «Огненного ангела», Брюсов, в про­ цессе подготовки материалов к роману, составил, на­ пример, таблицу европейской монетной системы XVI века (11,17), рецепт мази для полета на шабаш (11. 19) и даже специально выписал породы рыб, во­ дящихся в Рейне (11, 15). Все исследователи обращали внимание на стили­ зованный титул «Огненного ангела», должный сви­ детельствовать о его якобы средневековом происхож­ дении. Приводим один из вариантов полного титула романа: «Повесть о ведьме, объявившейся в Монастыре св. Катерины, что близ города Бонна, судившейся импер­ ским судом под председательством его преподобия ар ­ хиепископа Кельнского, сознавшейся под пытками в своих горестных деяниях и казненной 15 мая, года 1535 от воплощения Слова, рассказанная очевидцем» (1, л. не нум.)2. Судя по этому варианту заглавия, Брюсов на ка- кой-то стадии работы допускал возможность смерти 1 0 )р а з Фауста 'настолько .захватил -Брюсовл, ч!то он -даже обдумывал драму о путешествии Фауста по Руси XVI века; со\" хранился «проспект». .(,«Фауст ib Москве». Драма в 5 действи­ ях.— ГБЛ, ф. 386, В. Я. Брюсов, карт. 30, ед. хр. 10). 2 А. И. Белецкий по рукописи' опубликовал еще один ва­ риант полного титула .романа. См.: А. Й. Белецкий, :Пе<рвый ис­ торический роман Брюсова, стр. 8 137

своей героини не в темнице инквизиции, а на костре или на виселице. В подготовительных материалах сохранился на бросок русского посвящения к «Огненному ангелу»1 обращенного к реальной земной женщине, (вне всяког сомнения — к Н. И. Петровской): «Ж енщине достой нейшей и в высшей степени умной, бывшей мне вер ной подругой эти месяцы, автор благоговейно посвя щает сию правд/ивую/ пове/сть/» (11, 16); в другом варианте Брюсов посвящает книгу «Божественной Маргарите, властительнице Австрии и Бургундии, го сударыне всемилостивейшей» (11, 16). Подчеркнем еще особенность черновиков «Огнен ного ангела». Отдельным главам предпослано кон спективное изложение их содержания. Например: «Я ее люблю меньше. Она разыгрывает из себя жертву Мучит ве/ех/. Снова бред религиозн/ый» (5, 2); или: «Р/ената/ натерла меня мазью, дала предписание. Я видел все. Опишу. Но ег/о/ не видел. Утром, (нрзб.) Полагаю, что сон. Но у меня знак на плече. Это един ствен/ное/ чудо» (3,11). Противоречивость характера Ренаты позволяла Брюсову органично давать в черно виках двоякое решение одной темы. В частности, в набросках последнего разговора Ренаты и Рупрехта в монастырской тюрьме фраза героини: «Милый Руп- рехт, как хорошо, что ты пришел, а я умираю»— за черкнута и изменена на противоположную по смыслу: «Зачем т/ы/ здесь? Ты погубил мен/я/ и хоч/ешь/ ви- де/ть/, как я умир/аю/» (4,85). Отметим, что при пере­ работке черновиков Брюсов последовательно отказы вался от вульгаризмов и библеизмов. Окончательный вариант текста по сравнению с черновыми рукопися ми значительно приближен к современным Брюсову цензурным канонам. В заключение подытожим основные этапы работы Брюсова над «Огненным ангелом». 1. До 1905 г. 1897 г.«поездка в Германию, п щение Кельна, зарождение идеи романа. Начало 1 В литературе отмечена оригинальность латинского по­ священия к роману. О формулах этого посвящения Брюсов со­ ветовался с Вяч. Ивановым, поэтом, знатоком древних языков (в письмах к нему. — ГБЛ, ф. 109, Вяч. Иванов, карт. 13, ед хр. 70). 138

е 9 0 0 -х гг. — изучение источников и подготовка м ате­ а­ риалов к роману. 1, 2. 8 ию ля 1905 г. — 24 сентября 1906 г .— подго­ о товительные планы, наброски сюжетных вариантов и й­ работа над первой редакцией «Огненного ангела». р­ 3. Конец 1905 г. — попытка изм енения зам ы сла я­ в сторону изображения исторических событий в Герма­ м нии XVI века. й 4. Конец 1906 г. — 6 июня 1908 г. — работа над о­ второй редакцией романа; создание окончательного варианта текста (третьей редакции), параллельно пе­ н­ чатавшегося в журнале «Весы». н­ 5. 1909 г. — подготовка второго отдельного и зд а­ Я ния «Огненного ангела» (работа над примечаниями к . роману и подбор иллюстративного материала). : Я ) ­ а ­ в а - ­ : - ­ ­ й ­ у ы посе­ о ­ ­ в

Э. С. Л и т в и н «БЕРТРАДА» - НЕОПУБЛИКОВАННАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ ДРАМА В. Я. БРЮСОВА Годы, последовавшие за поражением первой рус­ ской революции, были для Брюсова временем напря­ женных творческих поисков. Организатор и теоретик одного из направлений русского символизма, приз­ нанный мастер стиха, Брюсов все чаще жаловался теперь на «одиночество среди с в о и х »1, все чаще выс­ тупал против исступленного мистицизма, бесплодного стилизаторства и откровенного формализма, явно усиливавшихся в декадентской литературе. В творчестве Брюсова в это время заметно воз­ растает тяготение к эпическому повествованию, инте­ рес к прозаическим и драматическим жанрам, внима­ ние iK социально-историческим конфликтам прошлого. Проходящее через всю его поэзию и прозу предчув­ ствие близкой, надвигающейся катастрофы, которая уничтожит современное общество, разрушит «п озор­ но-мелочный, неправый, некрасивый» строй ж из«и, после событий 1905 года усилилось и обострилось От утопического, гиперболизированного до космиче­ ских масштабов решения этой темы i(« Земля. Сцены из будущих времен», поэма «Зам кнуты е», рассказ 1 Письмо Брюсова к Е. А . Ляцкому от 15 января 1907 г «Новый М ир», 1932, № 2, стр. 192. 140

«Р е с п у б ли к а Ю жного К р еста» и т. д.) Брюсов пере­ ходит к попыткам найти и показать подлинные исто­ рические закономерности социальных катастроф и переворотов. Закончив в 1907 году свой первый роман «О гнен­ ный а н г е л », овладев за десять лет работы над ним спецификой исторического жанра, Брюсов настойчи­ во ищет подходящий исторический материал для но­ вого воплощения продолжающей волновать его проб­ лемы столкновения эпох и культур. Один за другим возникали и отбрасывались планы новых романов и повестей, новых сборников рассказов. Наиболее зна­ чительный из них— рукопись под названием «Запис­ ки декабриста М али н ин а» (п ред п олож и тельн о— 1910 год). На немногих страницах этой рукописи уже от­ четливо выступает структура задуманного повество­ вания. Брюсов варьирует композицию «Огненного ан­ гела »: автор выступает в качестве издателя найден­ ной им тетради воспоминаний; язык и стиль преди­ словия, принадлежащего герою-расскаэчику тща­ тельно выдержаны в духе времени '(начало X IX века). Издательское предисловие, подписанное буква­ ми В. Б., подчеркнуто суховато, выдержано в д ело ­ вой .манере историко-литературного комментария. «М алинин не принадлежал к ч и слу видных деятелей 14-го декабря — писал Брюсов,— он был рядовым в числе декабристов, но он сознательно разделял их убеждения, был довольно коротко знаком с вождями движения. В «Записках» его слиш ком много места отведено романтической интриге, заслоняющей фак­ ты общественной жизни. Но это не придает рассказу непринужденность и красочность». Авторское предисловие, приписанное Брюсовым М алинину, на этом фоне звучит с особенной припод­ нятостью, взволнованностью, отличается романтиче­ ской окрашенностью словаря и стиля: «К огд а ныне, в зимнем бездействии деревенском, озираю я прош­ лую свою жизнь, сдается мне, что все силы, дарован­ ные мне природой, были изжиты мною в несколько месяцев, предшествовавших катастрофе 1825 года... Страшные потрясения этих ста с небольшим дней об­ ратили юношу— в старца, м олодость— в дряхлость и г.— все последую щ ие годы были лиш ь медленным уми- 141

ранием тела после смерти духа. Никто не может торить с больш им правом, как я, прекрасные РТ °. Е. А . Баратынского: ихи Свой подвит ты свершила прежде тела, Безумная душ а...»1. «Записки декабриста М алинина» свидетельс о том, что переломные, «р о к о в ы е », как они цд18' 101 в стихотворении « Н а новый 1905 го д », вехи ^ваны даря истории Брюсов еще до Октябрьской ревоп Л6Н искал в прош лом и настоящем своей родины р Ции ная система взаимоотношений автора-издате 0Ж героя-рассказчика, подчеркнутая на первых >ке ЛЯ И ницах рукописи, а также общий тон и окраска стра’ <минаний М алинина — вымышленного героя воспо\" исторических лиц, рядового и почти невольного у^аст* ника великих событий в годы давно миновавц^- лодости — заставляют вспомнить -о композиционнИ M°J стилистических особенностях пушкинской пр0 Ых «П о в естя х Б елк и н а » и «Капитанской д очке», гг ' ное сопоставление может показаться произво.-ц^,,\", ^ но только на первый взгляд. Творческие поиски позднего Брюсова, его vrior ная неудовлетворенность своими новыми замы тзя ! были тесно связаны с охлаж дением писателя -?лами волизму, с усилением «к ла сси ч еск о го » начала R сим его произведений, с возрастающим преклони РЯДе перед личностью и наследием «п о лу б о га русскойНпп^ зи и »2 Пушкина. Во второй половине 900-х годов Брюсов высту­ пил как тонкий и эрудированный исследователь поэ­ зии и прозы Пушкина, принимая участие в подгот в_ ке издания, редактором которого бы л С. А . в ен ге. ров. Как известно, перу Брюсова принадлежат стихи о «М едном всаднике», «Египетских ночах», « Д 0мике 1 ГБЛ , ф. 386, карт. 34, ед. хр. 2.1. 2 Об отношении Брюсова к Пушкину см. статью авт0пэ стоящей работы «В . Я. Брюсов о Пушкине» ® сб.: ские чтения 1963 года», Ереван, «Айастан», 1964, стр. 2 0 2 ^ 2 2 6 142

в К олом н е», о незавершенных произведениях Пушки н а - п р о з а и к а 1. „ Размыш ления и поиски, связанные с этой рабо­ той, несомненно, повлияли на творчество самого Брю- сова-художника. В более поздней статье «М аленькие драмы Пуш кина» (1915), написанной перед готовив­ шимся во М Х А Т е спектаклем, Брюсов, как это часто > него бывало, выдвинул на первый план в творениях Пушкина те стороны, которые ему самому оказыва­ лись в данный момент нужными и близкими. «П уш ­ кин изучал самую драм у,— уверял Брю сов,— драмати­ ческую форму... он делал «о п ы т » свести драму к с: сущ н ости »2. Но таким опытом является прежде всего и боль- Ше, « сего брюсовский «П у т н и к » i( 1911), открывший собой новую серию драматургических произведений, 'завершением ранних замыслов и попыток Брюсова- драматурга была в первой половине 900-х годов «З е м л я », стоявшая ближе к утопическим поэмам -рюсова («З ам кнуты е», «П ла ч о погибшем городе». «А гасф ер в 1905 го д у »), нежели к каноническим жан­ рам драматургии. «П у т н и к », имеющий несколько :[ретенциозный подзаголовок «П с и х о д р а м а », пред­ ставляет собой развернутый монолог всего лишь од­ ного ^действующего лица, не требует никаких изме­ нений сценической обстановки. Принцип предельной сжатости действия, который Брюсов считал основой пушкинского цикла, он сам явно пытался осущест­ вить в своем драматическом этюде. В какой-то степени изучением «драматической формы» была и пьеса «Протесилай умерш ий» (1912). гДе тщ ательно воспроизводилась структура античной гРагедии. Освоение ещ е одного классического драма тУРгического жанра— жанра большой исторической Драмы-— сы гр ало немаловажную роль в замы сле «Ь е р т р а д ы », пьесы, так и не увидевшей света, но ор- 'анически входящей в эту новую полосу активной Работы Брюсова-драматурга. R гг' Статьи из веягеровского издания перепечатаны в сборнике 2 пРЮС0Ва «М ой Пушкин», М., 1929. , В. я. Брюсов. Избранные сочинения в двух томах. Т. II. 1*■> 19&5, стр. 455. 143

Вывод о том, что «вторая волна» завершенных и незавершенных опытов Брюсова-драматурга в конце 900-х и начале 10-х годов проходила под знаком о с­ воения традиций классической драматургии подтвер­ ждается его собственными высказываниями. По сви­ детельству советского исследователя Ю. Герасимова, Брюсов в своей работе «Р е а л и з м и условность на сцене» i(1907) отош ел от позиции защитника услов­ ного театра, сближ авш ей его в первой половине 900-х годов с остальными символистами. «Освобождая сцену от полярных крайностей натурализма и симво­ листской условности, Брюсов открывал доступ на нее большой драматургии: античной, классицистической, романтической, реалистической. В статье было вер­ ное ощ ущ ение близкого поворота к к ла сс и к е»1. Вопрос о датировке «Б ертрады » окончательно еще не разрешен. Место, которое занимала эта руко­ пись в архиве Брюсова при жизни И. М. Брюсовой, когда материалы были разложены в хронологическом порядке, позволяет утверждать, что «Б ертрада» отно­ сится к 10-м годам, так же как «П у т н и к » и «П ротеси- лай ум ер ш и й »2. Но по содержанию «Б ер тр а д а » перекликается не с этими произведениями, а скорее с романом «О гн ен ­ ный ан гел», лишний раз подтверждая как велико было значение этого романа для всего творчества Брюсова. Долгие годы, начиная с 1897, когда после посещения Кельнского собора возник образ прекрас­ ной и обреченной «В е д ь м ы », творческим воображе­ нием Брюсова владела мрачная эпоха средневековья. В «Огненном ангеле» воплотилась одна существен­ ная сторона этой эпохи— губительное влияние рели­ гиозного фанатизма и владычества церкви на души и судьбы людей. В «Б е р т р а д е »— другая— не менее мрачная и жестокая— феодальный произвол, господ­ ство сословных привилегий и вызванное ими иска­ жение подл,инно-человеческих чувств и отношений. 1 Ю. Герасимов. Брюсов и условный театр.— В сб.: «Театр и драматургия» (Труды Лен. гос. ин-та театра, музыки и кине­ матографии), Л ., 1967, сггр. 268. 2 ГБЛ, ф. 386, карт. 34, ед. хр. 14, 30 лл. В дальнейшем в тексте дается ссылка только на соответствующий лист руко­ писи. 144

Поскольку рукопись ни полностью, ни в отрывках не публиковалась, необходимо кратко излож ить ее содержание. Действие происходит в X II веке, в Ита­ лии, в замке владетельного графа. Возвращаясь с охоты не в духе, граф сначала набрасывается с ру­ ганью на слуг, затем с незаслуж енными упреками на свою молодую супругу Бертраду. Обиженная Берт­ рада хочет удалиться в свои покои без разрешения мужа. Тогда рассерженный граф приказывает нака­ зать ее пятнадцатью ударами плетей. Тщетно пы­ тается сдержать его гнев умудренный годами и опы­ том рыцарь Гонтран. Другой приближенный графа, слепо ему преданный, воинственный Бертран выпол­ няет жестокое приказание своего господина. Во BTopoiM действии старая мамка графини — М ар­ гарита пытается утешить свою госпожу. Бертрада считает себя навеки опозоренной и призывает смерть. Внезапно появляется давно влюбленный в нее ры­ царь Энцио. Жестокий поступок графа дает ему пра­ во взять на себя р оль мстителя за графиню и ее за­ щитника. Бертрада не может более скрывать свою лю бовь к Энцио. Но его клятвы и страстные речи не в силах заглушить владеющие ею мрачные пред­ чувствия. Третье действие начинается отъездом графа на охоту. Под предлогом необходимости охраны замка он не берет с собой Энцио. Отослав влюбленного в графиню пажа Алессио, Энцио уговаривает Бертраду согласиться на убийство графа и на бегство с ним, Энцио, в его неприступный замок, далеко, в горах, где никто не найдет беглецов. Внезапно появляются граф со своей свитой, которые подслушивали в тай­ ном убежище весь этот разговор. Энцио схвачен прежде, чем успел обнажить свой меч. Слуги уводя* Бертраду. Граф советуется со своими приближен­ ными, как наказать жену и ее возлюбленного. Гонт­ ран напоминает, что Бертрада не изменила суп руж е­ скому д о лгу, и предлагает судить Энцио по закону. Граф отсылает его и приказывает Бертрану без вся кого суда казнить Энцио, а его смерть превратить в утонченную пытку для Бертрады. Ночью перед ее ок­ нами будет сооружена виселица, на которой вздернут 145 10 — 229

Энцио, и его труп днем и ночью будет раскачивать::: перед ее взором. В четвертом действии из разговора -Бертрады с капелланом в саду замка выясняется резкая пер ' мена в ее характере и поведении. Прежде набожная и скромная, графиня теперь участвует во всех пирах и охотничьих забавах своего мужа. На упреки свя­ щенника Бертрада отвечает, что пролила слишком много слез, теперь пришел ее черед посмеяться. Граф сообщ ает жене о скором приезде в замок, по ее просьбе, отца Бертрады — Филиппа де Боэмона. Бертрада тайно посылает пажа Алессио навстречу от­ цу с письмом, в котором обвиняет мужа. С помощью Гонтрана, которого она уверяет в своей любви, Берт­ рада готовит заговор против графа. Пятое действие не закончено. На пиру в замке Бертрада бросает прямой вызов мужу-деспоту, об­ виняя его в убийстве Энцио и в преступной расправе с нею самой. Начинается бой между ее сторонниками и приближенными графа. Гонтран убивает в поедин­ ке Бертрана. В замок входят люди Филиппа де Боэ­ мона. На этом действие обрывается. Даже в этом беглом и схематическом пересказе нельзя не заметить исклю чительной насыщенности действием, характерной для «Б ертрады ». В каждом акте, в каждом явлении происходит ряд событий, очень значительных для судьбы действующих лиц драмы. С другой стороны, каждый персонаж играет немаловажную р оль в развитии сюжета, фигуры эпи­ зодические, несвязанные непосредственно с семей­ ной драмой героини, в пьесе отсутствуют. Попутно следует сказать, что рукопись, написан­ ная и выправленная с начала до конца самим Брюсо­ вым, читается с больш им трудом. Кроме первого ак­ та, все остальные написаны карандашом, уже значи­ тельно стершимся, многие места очень неразборчи­ вы. Тем не менее перед нами не наброски, не черно­ вик, а произведение почти законченное. С начала до конца драма написана белы м стихом, одним и тем же размером— пятистопным ямбом. О стихотворной форме «Бориса Годунова», «М а лен ь­ ких трагедий» и «Р у с а л к и » напоминает не только из­ бранный размер, но и обилие переносов, пауз, вос­ 146