Брюсовские чтения 1971года

мерками на купол Sacre Coeure посмотреть меркну­ щий Париж и побудьте некоторое время в странном замкнутом пространстве внутри купола. 5) Поезжайте по Сене до Bellevue. Подымитесь по фуникулеру и пройдите налево по аллее на Медонскую террасу. 6) Затем я хочу, чтобы Вы видели вблизи Одилона Рэдона. Вот письмо к моей очень хорошей знакомой Александре Васильевне фон-Гольштейн. Она Вам по- кажет его Искушение св. Антония и, если хотите, по­ знакомит Вас с ним. Я кажется говорил с Вами об Рэдоне. Его вещей нет в музеях. Есть только в галле- рее эстампов (в Национальной библиотеке) его аль­ бом. Непременно взгляните. M-meHolstein в высшей степени интересный человек. Она 30 лет живет в Па­ риже и при том исключительно в литературно-худо­ жественном мире Парижа. Она может быть очень ин­ тересна для Вас. Ее адрес: Passy 75. Rue de la Tour Ее можно застать в субботу от 4 до 6 ‘/2. 7) Другое письмо к Кругликовой - - художнице. Там Вы увиде- те всю богему и молодых поэтов. 8) В 2 часа ночи пой­ дите на Rue dts Jnnocents около Hailes в Caveau des Jnnocents (Парижская резиденция Бальмонта). Я пробуду до самого конца июля в Крыму; точно день моего отъезда не назначен. Я его назначу в свя­ зи со сроком Вашего приезда. Отъезд всегда можно отложить на несколько дней. Жду с яростью и энер­ гией. Поклоны»1. 1 Письма Волошина к Брюсову и Брюсова к Волошину в подлинниках или копиях хранятся в Рукописном отделе ИРЛИ. Альбер Бенар (1849— 1934).,. лауреат. Римской премии 1885 го­ да; Пюви де Шаванн (1824— 1898); Одилон Редон (1840— 1916) — живописец и, главным образом, график, творчество которого было высоко оценено французскими писателями и поэтами символистского направления. Его рисунки и литогра­ фии — фантастический мир, полный таинственных видений. Иногда Редон обращался к свободным вариациям на литератур­ ные темы. Такова серия, посвященная «Искушению святого Ан­ тония» Г. Флобера. Рисунки из этой серии Волошин упоминает в стихотворении «Письмо» (1904). Творчеству Одилона Редона Волошин посвятил статью в журнале «Весы», 190, № 4, стр. 1—4. В этом же номере журнала обложка и все художественные украшения работы Редона. 447

Рекомендации Волошина в этом письме любопыт­ но сопоставить с дневниковыми записями Брюсова,, относящимися к парижской поездке весной 1903 го­ да: «В Париже мы провели 16 дней. Видел все — т. е. музеи, университет, театры, улицы, кабачки. Только' не влезали на Эйфелеву башню, не посетили Салона и не были в Opera. Париж мне пришелся очень по сердцу. Изумило меня отсутствие в нем декаденства. Было, прошло, исчезло. Нет даже «нового стиля». Москва более декадентский город. Театры гнусны. Московский художественный театр лучше Antoina“ И дальше Брюсов упоминает: «был у Круглико­ вой на субботе», «были еще у Гольштейн (старуха,, живущая в Париже). Показывали мне Редона. Я не очарован Z . . - > . Но самое интересное было, конечно,. Вяч. Иванов. Он читал в Русск. Школе о Дионисе. Это настоящий человек, немного слишком увлечен своим Дионисом. Мы говорили с ним, увлекаясь о> технике стиха и нас чуть не задавил фиакр...»1 Из этих записей видно, что некоторые советы Во­ лошина Брюсов принял к сведению и включил в свою парижскую программу. Следует отметить, что Воло­ шину в этой программе посвещение Гольштейн и озна­ комление с работами Редона, о которых он писал ir в стихах, и в статьях, представлялось очень важным. В 1904 году в Москве владелец издательства «Скорпион» С. А. Поляков вместе с В. Я. Брюсовым, а затем А. Белым и Эллисом (JI. JI. Кобылинским> начал выпускать литературно-художественный жур­ нал «Весы», ставший на несколько лет главным орга­ ном русских символистов. С первого же номера Воло­ шин принял деятельное участие в новом журнале и как автор, и как представитель редакции в Париже. Он присылал живо написанные корреспонденции на самые разные темы, заметки о книгах, отчеты о вы­ ставках, маскарадах художников, едва ли не первый выступил в России со статьей об Айседоре Дункан, писал теоретические статьи о живописи и театре, по­ местил в «Весах» несколько рисунков, специально сделанных для журнала. Волошин привлек к сотруд­ ничеству в московском журнале французских выдаю- 1 В. Брюсов. Дневники, стр. 132. 448

щихся поэтов, художников, критиков, содействовал сближению Брюсова с П. Серюзье (1863 — 1927), Моклэром (1872 — 1945), Манэ-Кацом (р. в 1894), Лакостой, Одиллоном Редоном и многими другими. Он был связующим звеном между редакцией «Весов» и Верхарном и М. Метерлинком. Наконец, особое зна­ чение не только для журнала, но и лично для Брю­ сова имело привлечение Волошиным к работе для «Весов» Рене Гиля (1862 — 1925), автора известных работ о «научной поэзии». Среди русских поэтов эта проблема едва ли не больше всего занимала Брюсова и Волошина. В статью, объем которой весьма ограничен, не представляется возможным включить интереснейшие письма Волошина к Брюсову и ответы на них редак­ ции «Весов». Будущий историк журнала не сможет пройти мимо этой содержательной переписки. Заклю­ чительная часть письма Волошина к Брюсову от 16 января 1904 года дает некоторое представление о бо­ гатстве сведений и меткости характеристик, которые всегда были присущи эпистолярной манере Во­ лошина: «На днях я познакомился с Верхарном на бан­ кете, который был устроен в честь него „La plume* Между прочим, говорил ему о том, что Вы собирае­ тесь издать книгу его переводов, и он просил, чтобы Вы ему прислали ее, когда она выйдет. «Он мало похож на маску Валлотона. Черты все верны, но там слишком много суровости, а в нем мас­ са пережитого и бледной старческой доброты в гла­ зах, хотя он не стар. У него вид пожилого родствен­ ника. «Странны были три лица рядом. Родэн с закручи­ вающимся могучим лбом и типом Моисея. Каррьер с красным лицом старого вояки « старой бабы, с гал­ стуком, повязанным как будто у него болит горло. И посредине маленькое лицо с большим птичьим носом и длинными висючими усами — Верхарн. Дальше злое, черной тушью набросанное лицо Рони и серый, тяжелый Мирбо, от которого веет мужчиной, сигара­ ми и силой воли»1. 1 „La plume”(«Перо») — имеется в виду редакция париж­ ского журнала. Феликс Валлотон (1865— 1925) — художник-

Со второй половины 1905 года имя Волошина все реже появляется на страницах журнала, и переписка его с Брюсовым становится менее интенсивной. В восьмом номере «Весов» за этот год появляется рез­ кая заметка «О Максе Волошине и древнем Змее» без подписи, но несомненно принадлежащая Брюсо­ ву, в которой осуждался волошинский перевод стихо­ творения Верхарна «Казнь», помещенный в газете «Русь» (1905, № 188), и высказывалось сожаление о- том, что Волошин давно уже не радует читателей «Ве­ сов» своими живыми и блестящими письмами из Па­ рижа. Этого критического выступления Брюсова Воло­ шин не знал до двадцатых чисел октября, что явст­ вует из весьма характерного письма к Брюсову: «Дорогой Валерий! — писал Волошин 24 октября из Парижа. — Только что я получил от своей матери и от одного старого друга ZA- М. П етровой> пись­ ма, в которых страшно радуются и ликуют по поводу того, что мне от Вас «здорово досталось на орехи» в «Весах», но я сам, к сожалению, до сих пор не видел этого номера. Мне почему-то «Весы» присылают страшно неаккуратно Z ...> . «Мне очень хочется прочесть Вашу статью и я за­ ранее уверен, что она должна быть хороша и спра­ ведлива. Я думаю, что Вы меня знаете настолько хо­ рошо, чтобы видеть, что чувство обиды, негодования и т. подоб. у меня совершенно атрофированы. Пошли­ те мне, пожалуйста, поскорее этот номер. Я Вам пи­ шу сейчас именно для того, чтобы сказать Вам, что я статьи Вашей еще не читал и приму ее совершенно объективно, без всякого отношения к Вам. график, литограф, известный мастер силуэтных масок и портре­ тов французских писателей, а также сцен из жизни Парижа. Огюст Родэн (18 4 0 — 1917) — великий французский скульптор, в мастерской которого до 1916 года часто бывал Волошин. Евгений Каррьер (1 8 4 9 — 1906) через два года после описанной Волошиным встречи умер от рака горла. Рони — один из двух братьев, французских романистов, в начале XX века сотрудни­ чавших до 1912 года вместе: Жозеф-Анри старший (18 56 —i 1940) и Серафин-Юстин-Франсуа (1859 — 1948), Октаг. Мирбо (1 8 4 8 — 1917) — известный французский писатель и драматург, испытавший влияние идей анархизма и эстетики декадентов, произведения которого в начале XX века были хорошо извст- ны в России). 450

«Судя по ликованию моей матери, которое носит всегда педагогический характер, я думаю, что она /с т а т ь я > и едка, и справедлива. Не удивляйтесь мое- Mv упорному молчанию относительно «Весов» в те­ чение стольких месяцев. Я ничего не писал это время, исключая глупых корреспонденций в «Русь». Я слишком был занят в другой области и слишком мно­ го ломал и мерил в области мысли для того, чтобы иметь возможность писать. Так что не приписывайте это какому-нибудь изменению моих отношений к «Ве­ сам». Если у Вас найдется время, напишите мне, что де­ лается теперь в «Весах»? Какие изменения в редак­ ции и как это отзовется в журнале? Я ровно ничего не знаю об этом». К сожалению, не сохранилось ответного письма Брюсова и, видимо, мы не располагаем еще каким-то письмом Волошина, в котором он выражал недоволь­ ство «Весами», а может быть и поведением Брюсова. Поэтому не совсем понятно, но весьма интересно до­ шедшее до нас письмо Брюсова к Волошину от 9 марта 1906 года: «Дорогой Макс! Вы, вероятно, на меня гневаетесь и не без права. Я не собрался писать Вам несколько месяцев и на последнее Ваше дружеское письмо ответил малень­ кой запиской. Но Вы поверьте мне, что я всегда в каком-то вихре: то событий личной жизни, то дел. Где тут писать тем, кто дорог. Пишешь только официаль­ ные письма, которых писать к Вам не хочется. «И, однако, это — почти официальное письмо. Ибо «Весы» тоже гневаются на Вас и тоже не без права. Вы уехали год тому назад из Москвы, дав несколько десятков обещаний редакции, и за двенад­ цать месяцев не исполнили ни одного. Вы остави­ ли «Весы» безо всяких сведений о парижской худо­ жественной жизни, хотя в то же время писали кор­ респонденции в «Русь». Наконец, на днях, продол­ жая молчать для «Весов», Вы прислали статью об од­ ной из парижских выставок в «Золотое руно», жур­ нал все же соперничающий с «Весами». Как «Весы» должны понять Ваши поступки? Должны ли «Ве­ сы» искать иного корреспондента в Париже? Если 451

да, то это будет поистине «женская» расплата за их верность Вам в течение Вашего годового молчания! «Не сердитесь, дорогой Макс, за эти слова. Поду­ мав, Вы должны будете признать, что эти горькие упреки заслужены Вами. Лично я Вас очень люблю и заранее прощаю Вам все, что Вы сделаете против меня. Но, как представитель «Весов», я не могу изви­ нить Вам, как сотруднику «Весов», Вашей небреж­ ности к ним. «Весы» особенно гордятся своей осве­ домленностью о заграничных делах, а по Вашей ви­ не они оказываются неосведомленными о том, что совершается в таком центре, как Париж. Нет, право, или пишите в «Весы» или прямо скажите, что не бу­ дете, не можете, не хотите. «Я очень надеюсь, что эта маленькая ссора меж­ ду Вами и «Весами» уладится к лучшему. Во вся­ ком случае не смешивайте с «Весами» меня и верьте, что я давно признал в Вас одного из «посвященных», из «избранных» и что поэтому мое отношение к Вам (каковы бы ни были мои отдельные нападки на Вас, вроде критики Ваших переводов из Верхарна) изме­ ниться не может, что я всегда буду в истинном смысле. Ваш Валерий Брюсов». Волошин не захотел сразу и резко порывать с «Весами» и дал в журнал сначала «Письмо из Па­ рижа. Национальный салон 1906», напечатанный в № 9 за тот же год, а затем в 1907 году два париж­ ских стихотворения (№ 1), статью «Эмиль Верхарн и Валерий Брюсов» (№ 2) и заметку о выставке кар­ тин М. В. Нестерова (№ 3). Наибольший интерес представляет статья о переводах из Верхарна, явля ющаяся ответом на критику Брюсовым волошинских переводов. В этой статье Волошин противопоставил брюсовским требованиям свое понимание задач и прав переводчика. Если Брюсов требовал педантиче­ ской точности перевода, то Волошин настаивал на творческой свободе во имя воссоздания духа и стиля оригинала. Заслуживает внимания, что эту статью, направленную против Брюсова, Волошин передал в редакцию «Весов» через самого же Брюсова. 452

В самом начале 1908 года отношения Волошина с Брюсовым чрезвычайно осложнились в связи с тем, что в газете «Русь» в номере 348 от 29 декабря 1907 года была помещена статья, в которой Волошин гово­ рил о Брюсове не только как о поэте, но и как о че­ ловеке. 1 января 1908 года Брюсов писал Волошину: «Дорогой Максимилиан! Я прочел Вашу статью обо мне в «Руси». Все, что Вы говорите о моей поэ­ зии, хотя я и не совсем согласен, кажется мне очень интересным и ценным. Все, что Вы говорите обо мне лично, меня очень сердит и кажется мне очень неуместным. Я согласен с Вяч. Ивановым, что в та­ ком виде статью было лучше не печатать. Я считаю недопустимым в печати касаться тех частностей мо­ ей жизни, каких Вы касаетесь; считаю недопустимым пересказывание в печати частных разговоров < . . . > Я считаю совершенно необходимым напечатать протест против Вашей статьи и пересылаю его Вам в виде письма в редакцию «Руси». Если Вы хотите сохра­ нить со мною добрые отношения, я прошу Вас уст роить это письмо в «Руси». Я мог бы послать его непосредственно в редакцию, но счел, что это было бы обидно для Вас и захотел непременно передать его через Ваши руки, как Вы передали через меня в «Весы» Вашу статью о моих переводах Верхарна... «Вы хотите еще писать обо мне в «Руси» и в «Русской мысли». Я настойчиво прошу Вас говорить обо мне только как о поэте. Я об себе вовсе не малого мнения, и все же не считаю себя достигшим того предела известности, когда человек лишается собст­ венности и все его, начиная с его частной жизни, ста­ новится достоянием общества. Я не хочу принять на себя тяготы такого положения, не пользуясь его преимуществами. Если же Вы считаете невозмож­ ным писать обо мне иначе, я предпочту, чтобы Вы совсем не писали обо мне. Хочу верить, что и это на­ ше столкновение, как и все предыдущие не нарушит нашей связи. Ваш дружески Валерий Брюсов»1. 1 Через несколько дней, 4 января 1908 года Волошин, живший тогда в Петербурге в меблированных комнатах на Нев­ ском проспекте 73, писал Л. Л. Кобылинскому (Эллису): 453

Вскоре 4 января 1908 года письмо Брюсова и от­ вет на него Волошина появились в «Руси». Конечно, Максимилиан Александрович прислушался К поже­ ланиям Брюсова и больше никогда не касался в сво­ их статьях подробностей его частной жизни, но в от­ вете Брюсову он попытался объяснить свою точку зрения: для Волошина поэт, художник и человек с его характером, привычками, образом жизни всегда представлялись в неразрывном единстве. Его всегда интересовала единая и неповторимая личность, выра­ зившая себя в жизни и в творчестве. Такой подход к художнику не был свойствен критикам и исследо­ вателям символистской школы, которые обычно ог­ раничивались лишь раскрытием системы поэтиче­ ских символов и идейно-образного анализа художест­ венных произведений. Удивительно скромный и предупредительный в отношениях с людьми, Макси­ милиан Александрович меньше всего был повинен в стремлении вторгнуться в интимную жизнь кого бы то ни было. Он неоднократно признавался в том, что пе­ чатать свои лирические стихи и читать чужие стихи ему всегда бывало как-то неловко и даже стыдно. На проникновения в творческий мир художника он не представлял себе без конкретного понимания челове­ ческого облика, характера и мировоззрения этого ху­ дожника в определенной исторической и даже быто­ вой обстановке. Именно с этих позиций писал Воло­ шин свои статьи и заметки—портреты о французских писателях и художниках, так же подходил он впо­ следствии и к В. И. Сурикову в превосходной моно­ графии об этом великом русском живописце, только «Дорогой Лева. мне очень хочется послать тебе эту статью о Брюсове, порож­ денную во многих своих частях нашими разговорами. «Я употреблял в ней слова безжалостные и резкие, но ду­ маю, что лишь такие штрихи могут выявить его настоящую фи­ гуру, отлитую из бронзы. «Валерий почувствовал себя лично оскорбленным и в пись­ ме ко мае резком, но дружественном, протестовал и благород­ но прислал мне письмо в редакцию «В}си», дабы я ознакомил­ ся с ним заранее и сам передал его для напечатания. Что я и сделал немедленно, напечатав вместе с ним и свой ответ ему. «Посылаю тебе все эти три документа и очень хочу услы­ шать твое мнение,-как человека глубоко любящего и глубока 454 -

сокращенном виде напечатанной в «Аполлоне» в 1916 году (№ 6 —7). 22 января 1908 года в газете «Русь» (№ 21) бы­ та напечатана третья статья Волошина о Брюсове, озаглавленная «Город в поэзии Валерия Брюсова». Волошин выполнил требования Валерия Яковлевича. Новая статья была выдержана в манере доброжела­ тельно-критической статьи и не содержала личной ха­ рактеристики поэта. Эта статья Волошина интересна не только как вдумчивый анализ разработки темы современного города в поэзии Брюсова, но и как тео­ ретический вклад в исследование проблематики урба­ нистической поэзии- Казалось, конфликт между поэтами был улажен. В октябре 1908 года Брюсов и Иоанна Матвеевна дру­ жески встречались в Париже с Волошиным. 11 ок­ тября (нов. ст.) Брюсов, уславливаясь с Максимилиа­ ном Александровичем о встрече, писал ему: «Я тоже буду очень рад Вас увидеть < • • • > Думаю, что Вы преувеличиваете, говоря о «чудовищах», бродивших между нами». Вернувшись домой, Брюсов около 6 ноября (ст. ст.) 1908 года выслал Волошину в Париж второй том сборника своих стихов «Пути и перепутья» и просил отправить ему в Москву забытые у Волошина офор­ ты, которые Максимилиан Александрович подарил ему. В открытке от 6 ноября Брюсов благодарил Во­ лошина за внимание, оказанное ему и Иоанне Матве­ евне в дни пребывания их в Париже. С осени 1909 года в Петербурге С. К. Маковский начал издавать литературно-художественный журнал судящего < рукой Л. Л. Кобылинского вписано: «Не пони­ жаю» — Э > Брюсова. Наши личные отношения не поколебле­ ны. Под своим письмом ко мне он подписывается «Ваш друже­ ски Валерий». Но, безусловно, это начало большой борьбы, т. к. я пишу еще следующие .статьи о нем. Конечно, для меня очень важно, чтобы наши личные отношения с ним не были затемне­ ны и запятнаны, потому что (ты ведь знаешь это) я очень люб­ лю его именно за его неудержимую волю к власти, за [то], чем он был вначале и что он создал из себя. Мне очень хочется слышать твой голос и твое слово об этом. Твой Максимилиан». (Государственная библиотека им. В. И. Ленина, фонд 386, В. Я. Брюсов, карт. 108, ед. хр. 36. Как установили С. С. Гре­ чишкин и А. В. Лавров, это письмо было ошибочн? атрибути­ ровано как письмо М. Н. Шика Л. Л. Кобылинскому-Эллису). 455

«Аполлон»; это издание как бы пришло на смену «Ве­ сам». Волошин принял самое близкое участие в изда­ нии «Аполлона», Брюсов же, несмотря на неоднократ ные попытки привлечь его к петербургскому журналу, держался в стороне. В 1911 и 1912 годах Валерий Яковлевич и Иоан­ на Матвеевна несколько раз дружески писали Воло­ шину и, будучи в Москве, Волошин заходил к ним. В 1912 году вышла книга статей В. Я. Брюсова «Далекие и близкие» (М., «Скорпион»), В книгу Брю­ сов включил написанную ранее доброжелательную ре­ цензию на первый сборник М. Волошина «Стихотворе­ ния» (М., 1910), в которой утверждал: Волошин «не слагает стихов, как иные поэты, лишь затем, чтобы рассказать, что в такую-то минуту было ему грустно или весело, что тогда-то он видел перед собою закат или восход солнца или снежную равнину- М. Воло­ шин никогда не забывает о читателе и пишет лишь тогда, когда ему есть что сказать или показать чита­ телю нового, такого, что еще не было сказано или ис­ пробовано в русской поэзии. Все это делает стихи М. Волошина по меньшей мере интересными»1. 29 июня 1913 года В. Я. Брюсов, вероятно в пути, в поезде вспомнил о раннем стихотворении Волоши­ на «В вагоне» и написал своеобразный отклик, если не перифраз, на это известное стихотворение, посвя­ тив его МАКСИМИЛИАНУ ВОЛОШИНУ Разбегаются снова поля за окном, Темный лес по окружности медленно вертится,. Сеть из проволок то на кругу голубом, То на поле зеленом отчетливо чертится. Дальний путь, дальний путь, дальний путь, дальний путь. Это я прошептал, иль колесами сказано. Убежать! позабыть! умереть! отдохнуть! Что-то длинное, долгое снова развязано. Милый Макс! да, ты прав! под качанье рессор' Я, как ты, задремал, убаюкан их «титатью»„ И уже Океан смотрит прямо в упор 1 В. Брюсов. Далекие и близкие. М., 1912, стр. 130. 456

Мне в глаза, здесь в полях, на болотистой Припяти2. Эти стихи, опубликованные только после смерти Брюсова, свидетельствуют, что размолвка начала 1908 года не оставила в душе поэта сколько-нибудь заметного следа, но случилось так, что внешние обсто­ ятельства, пребывание Волошина в годы первой ми­ ровой войны в Швейцарии, а затем в Париже, до осе­ ни 1917 года прервали личное и письменное общение друзей. Впрочем в 1916 году Брюсов откликнулся со­ чувственной рецензией на сборник антивоенных сти­ хов Волошина «-Anno mundi ardentis.»2. Прочно обосновавшись в Коктебеле летом 1917 года, М. А. Волошин от А. Н. Тихонова (Сереброва) узнал, что Брюсов не оставляет работы над перево­ дами из Верхарна и, помышляя о новом издании сбор­ ника стихов Верхарна на русском языке, высказывает новые соображения о принципах перевода, допуская перевод произведений этого поэта свободным нериф­ мованным стихом. Узнав об этом, Волошин 7 сентяб­ ря 1917 года обратился к Брюсову со следующим письмом: «Дорогой Валерий, Из слов А. Н. Тихонова, жившего это лето у нас на даче, я понял, что Вы несколько изменили сами •свой взгляд на необходимость исключительно риф­ мованных переводов Верхарна и склоняетесь отчасти к моему методу переводов: свободным стихом без рифм. Если это так, то те препятствия, что были вес­ ною к моему деятельному участию в работе над соб­ ранием стихотворений Верхарна отпадают и я с большим удовольствием взялся бы за эту работу именно теперь: сейчас у меня есть и время\"и охота. Моя книжка Верхарна выйдет в скором времени в изд. «Творчество». Туда, кроме всех Вам известных переводов войдут: «Микельанджело», «Толпа», «Го­ рода», «Св. Георгий», «Гости (Декабрь)». Когда она выйдет, я Вам пришлю ее тотчас же. Если мое прямое участие Вам теперь желательно, то напишите немед- л я и я примусь теперь же за работу. Не смогли Вы бы ! В. Брюсов. Неизданные стихотворения М 1935 стр. 243. 457 2 «Русская мысль», 1916, № 6.

мне одолжить на время в этом случае книгу: «Власти­ тельные ритмы» и «Герои» из «Всей Фландрии»? я их не мог достать, а меня привлекают переводы сти­ хов именно этой эпохи Верхарна. Все остальные кни­ ги Верхарна у меня есть. Приветствую». Неизвестно, смог ли Брюсов ответить Волошину и выполнить его просьбу, а если и ответил, мы не зна­ ем, дошло ли ответное письмо до Коктебеля в те бур­ ные дни, накануне событий Октябрьской революции. Первые годы революции Волошин провел в Кры­ му и только в марте 1924 года в первый раз после весны 1917 года приехал в Москву. Он не очень спе шил встретиться с Брюсовым. Их пути «давно разо- шлись. «Я не был с ним в ссоре,— говорил Волошин.— Между нами скорее установилось какое-то «недобро­ желательное равнодушие», как кажется с большинст­ вом друзей его молодости. Но мне все же хотелось его видеть, чтобы своими глазами увидать кто он теперь. «Он встретил меня приветливо и дружески пожу­ рил, что я так долго не шел к нему. — Забываете старых друзей... Уже две недели в Москве... до сих пор не зашли... Когда я обронил слово, об его коммунизме: — Какое это имет значение? В соседней комнате кто-то зашевелился: — Коля, Коля, пойди сюда!.. Э т о мой племянник. Вошел мальчик лет десяти. — Стань здесь и посмотри на этого человека. З а­ помни: сегодня ты видел Максимилиана Волошина. Ступай!». В эту встречу Волошин пригласил Брюсова в Кок­ тебель, куда он и приехал в конце июля или в самом начале августа и провел там около месяца. Об этом пребывании Брюсова в Коктебеле хорошо рассказал JI. П. Гроссман в известной статье «Последний отдых Брюсова». От предыдущих встреч с Брюсовым в Москве у Гроссмана осталось впечатление «холодной замкну тости и одиночества поэта на людях». Таким запом­ нился Гроссману Брюсов на многочисленных заседа­ ниях Литературно-художественного института, на до­ кладах его в Пушкинской комиссии Общества люби­ телей российской словесности, на торж ественных че- 458

ствованиях его 50 летнего юбилея в Большом театре и в Академии художественных наук, когда он особен но, казалось, хотел отрезать себя от докладчиков, де­ легатов, поэтов. Но летом в Коктебеле, в гостях у Во­ лошина, Л. П. Гроссману пришлось увидеть совер­ шенно иного Брюсова. Собравшееся в доме Волоши-. на «обширное общество поэтов, ученых, художников и музыкантов во главе с гостеприимным хозяином су­ мело создать оживленную, культурно-насыщенную атмосферу, которая, видно, пришлась по вкусу Б рю ­ сову. Приехав на несколько дней, он провел в Кокте беле почти весь месяц. «Общее оживленное настроение захватило его, я вскоре он сам стал заметно способствовать этому бодрому темпу жизни. «Впрочем, это сказалось не сразу. Некоторая от­ чужденность от общества заметно ощущалась в пер­ вые дни. В обычных вечерних чтениях Брюсов вна­ чале не принимал участия — ни обсуждением чужих стихов, ни чтением своих. Кажется, только на третий вечер он выступил как поэт, прочитав большой цикл стихотворений, написанных за последние годы. Брю­ сов читал около двух часов, развернув перед слуша­ телями результаты громадной поэтической рабо­ ты < > Своих политических стихотворений послед них лет Брюсов почему-то не читал, это были скорее фрагменты какой-то «научной поэзии» об электронах, координатах, параллелограмах, амперах. Мелькали имена Эйнштейна, Тэна, Пифагора, Риккерта, Маха, Уэльса, Ницше < • • • ) И только одна тема звучала живой и глубокой, болящей и надорванной нотой: это была тема старости и близкой смерти < • • • > «Чтения эти мало сблизили поэта с его аудитори ей. И только понемногу Брюсов перешел какую-то за­ ветную черту, отделявшую его от людей, заметно пре­ образился, вступил в общий круг жизни. Он стал не только участником, но и руководителем многих «ли­ тературных игр» и культурных развлечений. «Одной из таких забав, всецело организованной им, были стихотворные конкурсы. По вечерам на большой террасе, при многолюдном стечении всех обитателей дачи, устраивал турнир поэтов. Каждый присутствующий подавал записку с предлагаемой те­ 459

мой. Из общей массы извлекались три записки. Кон­ курирующие поэты по общему согласию останавли­ вались на одной из них, обязательной для всех участ ников конкурса. Правила состязания сводились к сле­ дующему: стихотворение должно быть непременно рифмованным, размер его от 8 до 20 строк, срок по­ дачи одинаковый для всех — через полчаса на пер­ вом конкурсе, через час — на втором. За пять минут до этого момента, рожок, сзывавший обычно на обед, возвещал об окончании положенного срока. Поэты прочитывали свои стихотворения, после чего избран­ ное жюри определяло лучшее произведение. Решение его санкционировалось всем собранием. Такой «ста­ тут» был предложен Брюсовым и принят всем общест­ в о м » 1. В составе ж ю ри были А ндрей Б елы й , С. В. Л ебе­ дев и К. Ф. Богаевский. В конкурсах принимали участие, помимо самого Б рю сова, Волошин, Адалис, С. В. Ш ерви н ски й , П. Н. Зайцев и Л. П. Гроссман. «Для первого конкурса Z 23 августа> , останови­ лись на теме «Ж енский портрет», — вспоминал Л. П. Гроссман. — Конкурирующие разошлись на полча са. «Так как занимаемое мною помещение < в доме Е. О. В ол о ш ино й> находилось рядом с комнатой Б р ю ­ сова, я в продолжении получаса явственно слышал быстрые шаги Валерия Яковлевича, слагавшего, вид­ но, свои стихи на ходу; небольшие паузы отмечали,, повидимому, краткие периоды записи сложившихся строк. «В момент окончания положенного срока, при первом же звучании рожка, дверь в соседней комнате щ елкнула, и Брюсов прошел по сеням, очевидно, за ­ кончив свой текст и вполне готовый к конкурсу. 1 Леонид Гроссман. Собрание сочинений в пяти томах. М., т. IV, стр. 2 7 4 —276. В Коктебельском архиве Волошина сохра­ нились материалы 'конкурсов поэтов. Кроме конкурсов 23 и 26 августа 1924 года состоялся еще один конкурс летом 1926 или 1927 года при участии Льва Остроумова, Андрея Белецкого, Евгения Ланна, Нины Манухиной, Георгия Шенгели, Сергея Шервинского, Федора Арнольда и Максимилиана Волошина. Выла задана баллада .с обязательным для всех участников кон­ курса рефреном: «Не остывал аэролит». 460

«Когда через несколько минут я поспешил на тер- nacv конкурирующие поэты еще не собрались в пол­ н о м составе. Брюсов с листком в руке был недоволен этим опозданием, считая, что правила конкурса долж­ ны быть для всех совершенно одинаковы. «Вскоре, впрочем, собрались все участники. Нача­ лось чтение. Жеребьевкой был определен порядок в ы ст у п л ен и я : первая очередь выпала Брюсову». Стихотворение Брюсова «Женский портрет» со­ хранилось в Коктебельском архиве Волош ина и впер* вые опу|бликовано В. А. Мамонтовым: Он в старой раме, с блеклыми тонами, В губах усмешка, взгляд лукав и строг. И, кажется, везде следит за нами, Чуть в комнату ступаешь на порог. Прическа старомодна, но в сверканья Зрачков не тайна ль тайн затаена. Чем пристальней глядишь на их мельканье, Тем явственней, что говорит она: «Нет, только нас поистине любили— И дать любовь умеем только мы! Прошла весна, и землю зазнобили Холодные предвестия зимы. Вы не любви, вы ищите победы, Мужскую робость шумом слов прикрыв,— Каким презреньем встретили бы дети Всю вашу страсть, весь жалкий ваш порыв!» М. Волошин в этом конкурсе вы ступил со следую ­ щим стихотворением: Ни понизь пыльно - сизых гроздий У стельчатых и смуглых ног, Ни беглый пламень впалых щек, Ни светлый взгляд раскосо-козий, Ни яркость этих влажных уст, Ни горьких пальцев острый хруст, Ни разметавшиеся пряди Порывом взмеенных кудрей Не тронули души моей На инфернальном маскараде1. 1 В. А. Мамонтов. М. А. Волошин и В. Я. Брюсов— «Уче­ ные записки Хабаровского педагогического института», т. 31, Серия литературная. Хабаровск, 1971, стр. 62 —63. 461

По мнению JI. П. Гроссмана, стихотворение Брю ­ сова, посвященное женскому портрету, было «мало характерно для Брюсова, особенно последней поры, оно было выдержано скорее в «тургеневском» ^гиле. Но чисто стихотворческая сторона была, разумеется, безукоризненна. «Более «брюсовским» оказалось его стихотворе­ ние на втором конкурсе, написанное на тему /«Ц арь Соломон». Оно было выдержано в историко-философ­ ском стиле, говорило не столько о библейской лично­ сти, сколько об эпохе, отличалось нарушением поло­ женного размера (свыше 20 строк). Но в нем была та устремленность, которой не хватало первому Стихот­ ворению. «Когда удалялось жюри, и поэты между собой ре­ шали вопрос о победителе состязания, Брюсов дер­ жал себя чрезвычайно скромно и дружелюбно по от­ ношению к другим участникам. Он к а ж д ы й р а з < • ■• ) выдвигал претендентов на премию, совершенно без­ ошибочно указывая лучшее стихотворение. Оба раза мнение жюри совпало с его указаниями. На первом конку р се о д ер ж ал победу С. В. Ш ер ви н ски й , напи­ савший прекрасный сонет об одном «Женском порт­ рете» Ботичелли, заканчивающийся стихом: Опущенные веки Джулиано...1 «Победительницей второго конкурса была призна­ на поэтесса Адалис, написавшая своеобразное обра- 1 Вот это стихотворение, сохранившееся в архиве С. В. Шервинского: Симонетта О четкий очерк девочки невзрачной! Приковывают помыслы мод Две разноцветных маленьких змеи Вкруг шеи слишком хрупкой и прозрачной. /В долине той, не пышной и не злачной, Стеклянные следят глаза твои Изысканные, на конях, бои Ревнителей твоей постели брачной. Нагие ветви жалобной весны На синеве без солнца, без тумана... Вокруг тебя предметы все полны Предчувствием кончающихся рано, И на стигийский мрак обречены Опущенные веки Джулиано. 462

щение влюбленной женщины к библейскому царю, за' вершенное колоритным стихом: Иудейский желтый виноград... Затея Брюсова имела огромный успех и чрезвы­ чайно о ж и ви ла об щ ество»1- Кйк утверждает в своих записях Волошин, од­ нажды Брюсов ему сказал: «Меня удивляет высокий уровень той публики, что у вас собирается. Я не гово­ рю пра поэтов, ученых, а вот про тех 5 0 — 60 человек, которые обычно составляют нашу аудиторию! Ведь это в сущности та средняя публика, которая собира­ лась когда-то в Художественном кружке, в «Эстети­ ке», нЬ публики настолько высокого художественного уровня мне в России еще не приходилось встречать. «Возьмите наши поэтические состязания:написан­ ные вещи подвергались тройному голосованию: из­ бранного жюри, самих поэтов и всей присутствующей публики. И каждый раз результаты голосования сов­ падали. На мой вгляд это явление в России небыва’ лое»1 «Или например, наши игры в цитаты... По сущест­ ву такая игра может быть интересна только для спе­ циалистов и не литературы вообще, а только поэзии. А между тем, я нарочно наблюдал за публикой, никто из них не покинул террасы до самого конца игры, ко­ торая затягивалась иногда до часу ночи. И все за ней внимательно следили, принимали участие. Я нахожу, Z 4t o > такой высоты художественных интересов «публика» достигала только в немногие моменты в Афинах, во Флоренции». В другой раз Брюсов говорил Волошину: «Я ду­ маю, что в настоящую минуту Коктебель является единственным литературным центром в России. Я здесь имею возможность два раза в день вести беседу с такими интересными людьми, и при том интересны­ ми в настолько разнообразных специальностях, что я, например, в Москве не могу позволить себе ежеднев­ но такой роскоши. Я могу перевидать столько людей 1 JI. Гроссман. Собр. соч. в пяти томах, т. IV, стр. 277 — 278. 463

в разных местах в течение недели, месяца, могу соб­ рать у себя раз в год на именины своих друзей, яо иметь постоянно вокруг себя такой круг м вести/На­ столько интересные и содержательные беседы я не имею возможности». / Тогда в Коктебеле было много споров вокруг поэ­ зии Б ори са П астернака. Как сообщ ает JI. П. Грос­ сман, «Брюсов взялся доказать ценность этой поэзии. С томиком «Тем и вариаций» в руках, он в продолже­ нии целого ве ч е р а читал и ком м енти ровал cti/хи П а­ стернака. Дважды прочел он особенно ценимое им «Так начинают», причем с высоким, почти трагиче­ ским напряжением читал последние строки: Так начинают ссоры с солнцем, Так начинают жить стихом. . «С таким же увлечением он толковал ряд других стихотворений молодого поэта: «Шекспира», «Фау­ ста», стихи о Пушкине. Сражение было выиграно. Скептики согласились с Брюсовым. Пастернак был ими понят и признан. < • •> Брюсов неизменно пора­ жал своей эрудицией и изобретательностью • - ^ П а ­ м ять на стихи у него была п о р а зи т е л ь н а я » 1. Однажды, это было 14 августа, как рассказывает Гроссман, на закате, «общество отправилось лодками в соседние бухты к подножию потухшего вулкана Ка- радага. Лодка двигалась вдоль огромных каменных массивов, шагнувших в море и повисших над ним своими отвесами- Темные базальтовые слои скали­ стых стен, гроты, колонны, причудливые арки созда­ ют здесь впечатление какого-то древнего пейзажа. Словно разворачивается здесь фантастический фон Одиссеевых странствий — острова сирен, пещеры циклопов. Ритм качающейся лодки настроил Брюсова на декламативный лад. Еще при отчаливании он на­ чал декламировать Баратынского: Дикою, грозною ласкою полны, Бьют в наш корабль средиземные волны. Вот над кормою стал капитан: Взвизгнул свисток его. Братствуя с паром, 1 JI. Гроссман, Собр. соч., в V томах, т IV, стр 279 464

Ветру наш парус раздался недаром: Пенясь, глубоко вздохнул океан. «Брюсов читал прекрасно, без всяких приемов обычной деклам ации, без чрезм ерной напевности, но замечательно выявляя ритм строфы, подчиняя инто­ нацию внутреннему ходу стиха. С особенной вырази­ тельностью звучали такие строки: Много мятежных решил я вопросов, Прежде, чем руки Марсельских матросов Подняли якорь, надежды символ. «Превосходное заключение пьесы прозвучало в устах Брюсова с торжественной радостью, почти с ликованием: Вижу Фетиду: мне жребий благой Емлет она из лазоревой урны. Завтра увижу я башни Ливурны, Завтра увижу Элизий земной. «За Баратынским последовал Вергилий. Брюсов читал на память большие отрывки из Энеиды, еще с большей плавностью и торжественностью произнося свои любимые латинские стихи. Когда вслед за ним Волошин прочел пушкинского Ариона, Брюсов с вос­ хищением повторил строки: Вдруг лоно волн Измял с налету вихорь шумный... «Максимилиан Волошин, сидя на корме, читал свои стихи о Коктебеле — «И на скале, замкнувшей зыбь залива — Судьбой и ветрами изваян профиль мой» (...) Медленно проплывала лодка вдоль готиче­ ских уступов огромных скал, и мерно звучали пласти­ ческие строки о Киммерии, о «напряженном пафо­ се К арадага» (.-.) Цикл поэм о восточном К ры ме был закончен. Кто-то обратился к Брюсову с просьбой про честь его давнишнее стихотворение «Антоний». — О, нет, это так давно писано, я от этого совер­ шенно ушел. Это словно не я писал... 465 30— 229

«Но через несколько дней мы услышали стихи Брюсова, отчасти навеянные этой поездкой. В оде Максимилиану Волошину, написанной ко дню его рождения [17 августа], Брюсов изображает его gtni- us loci Коктебеля, пользуясь эпизодами и впечат­ лениями нашей морской экскурсии и даже отмечая затмение луны, которым ознаменовался в тот вечер наш обратный путь. Ода была великолепно прочитана Брюсовым за праздничным пиршеством среди обиль­ ных гроздей винограда и августовских крымских пло­ д о в» 1. Вот это стихотворение, отсутствующее в статье JI. П. Гроссмана: МАКСИМИЛИАНУ ВОЛОШИНУ Наш Агамемнон, наш Амфитрион, И наш Орфей, царь области рубежной, Где Киммерии знойный Орион Чуть бросит взгляд и гаснет неизбежно! Ты, Ты изваял этих гор хребет, Им оградил себя от горьких лавров, И в тверди глыб, для казни и побед, Свой лабиринт сокрыл для минотавров. Ряд входов с моря ты открыл в Аид, Чтоб доступ к Стиксу прост был: ты во мраке, Там души предков кличешь, — но таит Тьма недр виденья, голоса и зраки. В ращепы гор вложил ты халцедон, И аметист, и сердолик, — но ими, Твоей волшбой, гремит лишь Посейдон, Играя в мяч со скалами нагими. К себе деревьям путь ты запретил, Свой мир покрыв полынью и волчцами, Чтоб был над степью ярче ход светил, В' твоих волнах дробящихся венцами. 1 Л. Гроссман. Указ соч., стр. 2 7 9 — 281. 466

Но по желанью Марс ты взводишь в высь Иль тмишь Луну в багровом одеяньи, Иль чарой слов ей вновь велишь: явись! Да небеса гласят твои деянья . И тщетна баснь, что древний Карадаг — Изверженец давно былого мира: Тобой творен он, — и ты рад, о, маг, Скрыть божество в безликий столп кумира1. Упоминания Марса и Луны в этой шутливой оде не случайны. В 1924 году, в ночь с 14 на 15 августа, в Крыму наблюдалось полное лунное затмение, сов­ павшее с прогулкой коктебельцев вдоль скалистых берегов Карадага, а 23 августа ожидалось великое противостояние Марса, который приблизился в это время к земле на 0,373 астрономических единицы (единица — расстояние от Земли до Солнца), то есть на 55 миллионов километров, и был виден всю ночь, превосходя видимым размером и яркостью даже Юпитер. Об этой прогулке, устроенной за два дня до име­ нин Волошина, гостеприимный хозяин коктебельско­ го дома рассказал так: «Море было зеркальное. Выехали под вечер. Взошла полная луна. А на возвратном пути началось полное лунное затмение, о котором мы забыли. У скал Карадага это было потрясающе. Полное затме­ ние наступило, когда мы вернулись. Луна была гнилостно-багровой. Смотря на нее в Цейс, ломило глаза. Было как-то смутно и неприятно. Меня проси­ ли прочесть [венок сонетов] „Lunaria,\" которое зву­ чало как заклинание. Когда я читал последние соне­ ты, то ярко брызнул освещенный край, а к концу она совсем высвободилась из тени. Это и послужи­ ло темой для шуточной оды Брюсова, которую1 он прочел несколько дней спустя на моих именинах» . О беседах с Брюсовым, навеянных великим про­ тивостоянием Марса, Волошин вспоминал: «Марс поднимался из моря крупный, тихий, налитой красно­ ватым светом. Это были числа наибольшей близости 1 В. Брюсов. Неизданные стихотворения, стр. 2 4 6 — 247. 467

Марса к Земле. Мы ходили по темной дороге вдоль дома. Брюсов говорил: «В детстве я мечтал о трех вещах: о том, что человек полетит... О том,*как он будет разговаривать на расстоянии и о междупланет- ных сообщениях. Мне удалось при жизни увидать осуществленными и воздухоплавание и радио. Кто знает, может быть и третья моя мечта осуществится. Только раз в 242 тысячи лет Марс подходит так близко к Земле. И если на Марсе есть жизнь и та­ мошняя наука стоит выше нашей, то именно теперь должна быть сделана попытка сообщения с Землей, именно сейчас должны быть поданы сигналы, выбро- шены, кинуты волны. Через два—три месяца мы уз­ наем...». «Он умер спустя месяц после этого разговора». В памятных записках Волошина сохранился крат­ кий рассказ еще об одной коктебельской прогулке Брюсова: «Мы пошли на Карадаг. Был как раз профессор Байков и обещал демонстрировать и прочесть лекцию о карадагском магнитном отклонении. Пошло чело­ век 40. Лето было бездождное. До этого не было уже месяцев 7 дождя и после него засуха длилась всю зиму. Тут же, как нарочно, налетели тучи и хлынул проливной дождь с разливом горных ре­ чек. .. Он застал нас на полугоре (где иссякш ий ключ). Мы пытались скрыться в перелесках. Но быстро бы­ ли промочены до костей. О продолжении прогулки нечего было и думать. Дождь не переставал. Реши­ ли возвращаться тотчас же, пока можно перейти речки. Когда мы сбежали в кардонную балку, было еще возможно перейти речку по пояс в воде, несмот­ ря на весь напор течения, через 2 минуты камни, ка­ тившиеся по дну и прилив массы воды сделали пе­ реход невозможным. — Где же Брюсов? — Он сейчас идет. Он пошел за холмы с Адалис. Спускается медленно. У него страшно жалкий вид в размокшей панаме и облипшем пиджаке. «Мы ждали его минут десять, но не дождавшись, решили, что он вернулся к той части компании, что приютилась в крошечном шалаше на баштане, тоже промокавшем (среди них была А. П. Остроумова — 468

Лебедева). Но оказалось, что он подошел вместе с Адалис к речке, когда не было никого на берегу и переход был уже невозможен. Они дождались болга­ рина верхом, который их перевез на крупе лошади. После этого у Брюсова до самого отъезда болела рука, которую он носил на перевязи. Это, может быть, и было началом того крупозного воспаления легких, от которого он и умер». Эту прогулку также описала в своих воспоминани­ ях А. П. Остроумова-Лебедева: «Очень запомнилась мне прогулка, затеянная Волошиным, через Северный перевал на карадагскую биологическую станцию. Отойдя версты три и подняв­ шись на крутые глинистые холмы, мы были неожи­ данно застигнуты грозой и сильным ливнем. «Небо обрушилось потоками воды. Все бросились кто куда. Среди грохота грома и падающей воды Мак­ симилиан Александрович усиленно кричал нам, что­ бы мы спрятались в пастуший шалаш. Через несколь­ ко минут мы вместе с шалашом и пластом земли по­ плыли вниз по скату холма. Незаметные ручьи на глазах превратились в бурные реки. В их пенистых, стремительно мчащихся водах вертелись камни, отор­ ванные комья глины и дерна. Все это мчалось к мо­ рю. Картина была грандиозная. Библейский пейзаж бушующей стихии. Идти было невозможно, приходи­ лось сползать вместе с пластами глины и земли. «Волошин не потерял присутствия духа. Просил всех переждать натиск воды. Организовал переправу через воду цепью, и таким образом никто не постра­ дал. Все шли босиком, сняв свою обувь. Помню то чув­ ство необыкновенной бодрости и подъема, когдз мы верн ули сь домой по уши м окры е, в глине и п е с к е » 1. А. П. Остроумова — Л ебедева во вр ем я пребы ва­ ния в Коктебеле летом 1924 года написала несколь­ ко портретов и среди них портрет Брюсова. Художни­ ца рассказала в своих воспоминаниях о работе над этим портретом: «Отдохнув после дороги, Валерий Яковлевич помягчал и вошел в общие интересы всех окружаю щ их. Он был корректен, сдержан и ни с кем 1 А. П. Остроумова —■ Лебедева- Автобиографические за­ писки, том третий, М., 1951, стр. 35. 469

особенно не сближался, хотя общения с окружаю­ щими не избегал. Валерий Яковлевич охотно согла­ сился позировать и был очень аккуратен и точен. «В начале первого сеанса у нас вышла маленькая стычка. Избегая делать портреты лиц «позирующих», держащ их известную позу, я старалась всегда, чтобы они забыли о том, что сидят перед художником и чувствовали бы себя свободно и просто. Предложила ему сесть, как он хочет, в наиболее свободную для не­ го позу. Много раз я замечала, что такая свободная поза была часто и наиболее характерной для данно­ го лица. — Зачем мне садиться, как я хочу. Я сяду так, как Вы меня посадите, — заметил он. Тогда я пред­ ложила ему курить и сесть как ему будет удобно. — Я знаю, что во время сеанса нельзя курить и нельзя двигаться. Курить я не буду и жду от вас ука­ заний, как мне сесть, — заявил он решительно. «Я не стала с ним пререкаться, усадила его в пер­ вую попавшуюся позу, надеясь, что в разговоре он за­ будет позировать, станет шевелиться и жестяная по­ за пропадет. «Сеансы наши для меня были очень интересны. М ы оживленно все время о многом говорили. «Над портретом я работала уже четыре сеанса и была недовольна своей работой. В эти дни, что бы я ни делала, чем бы ни занималась, мысль о портрете занозой сидела в моем сознании. «Последние дни перед отъездом Валерий Яковле­ вич позировал мне по два раза в день. «Портрет меня не удовлетворял. Но я не понима­ ла, чего же нехватает в нем? «На портрете был изображен пожилой человек с лицом Валерия Брюсова, но это не был Валерий Брюсов. Что выпало из моего наблюдения? Что-то очень существенное и основное, без чего не было Ва­ лерия Брюсова. «И вот, когда он позировал в последний раз, во время сеанса, вошел Сергей Васильевич и вступил с ним в беседу. У них сейчас ж е возник спор. Во 470

воемя спора он позабыл, что позирует и вскочил со ст\\ ла. В нем были и раздражение, и порыв. ‘ «И вдруг я поняла,— хотя я изображала его с гла­ зами, смотрящими на меня, они были закрыты внут­ ренней заслонкой, и как бы я ни билась над портре­ том, не смогла бы изобразить внутренней сущности Брюсова. Он тщательно забронировался и показы­ вал мне только свою внешнюю оболочку. Но если бы он был более откровенен, распахнулся бы и я поня­ ла, что в нем кроется, каков он есть на самом де­ ле, смогла бы я изобразить его? — это еще вопрос. Может быть его внутренняя сущность была так чуж­ да мне, что у меня в душе не нашлось бы соответст­ вующих струн передать ее моими художественными возможностями? «Одним словом, когда он на другой день пришел позировать, услышав его шаги, я схватила мокрую губку и смыла портрет. По какому импульсу я это сделала, до сих пор не могу объяснить. За минуту я еще не знала, что уничтожу его. «Вошел Валерий Яковлевич. Сконфуженно, мол­ ча показала ему на смытую вещь. Он посмотрел на меня, на остатки портрета и пожал плечами: «Поче­ му вы это сделали? — Он был очень похож. Но не огорчайтесь, не волнуйтесь, — снисходительно ска­ зал он, — это ничего, это бывает. Вот эту осень я собираюсь приехать в Ленинград и даю вам обеща­ ние, что буду вам там позировать». «М ы п опрощ ались. Я его. больш е никогда не ви­ д ела...»1. Говоря о пребывании Брюсова в Коктебеле, в го­ стях у Волошина, нельзя не сказать о его очень зна­ чительных встречах с Андреем Белым. В книге «На­ чало века» Белый одну из последних глав назвал «Отношения с Брюсовым» и кратко рассказал о их дружбе и совместной работе в молодые годы и о по­ следующей размолвке, которая привела к длитель­ ному р а з р ы в у 2. 1 А. П. Остроумова-Лебедева. Автобиографические записки. 2 Андрей Белый. Начало века, стр. 4 6 9 —479.

А. П. О строум ова—Л ебедева не без юмора вспо­ минала о том, как в ожидании приезда Валерия Яков­ левича в Коктебель «Андрей Белый несколько раз в день складывал свои чемоданы, готовый в любую минуту сняться и уехать» и как, наконец, после неко­ торой задержки Брюсов приехал из Севастополя и как его пребывание под одной крышей нервировало Б е л о г о 1. 17 августа, в день именин Волошина, и Брюсов и Белый, все еще не примирившиеся, приняли уча­ стие в живом кино, устроенном С. В. Ш ервинским. Ставилась комическая пародия на авантюрные филь­ мы. Брюсов исполнял роль офицера французской службы в одном из африканских фортов — капитана Пистоло Флобера. Одним из главных партнеров его был Андрей Белый в роли какого-то международного авантюриста. Оба поэта с увлечением выступали на столь необычном для себя поприще, великолепно по­ няв комизм задания и тонко разрешая эту трудную проблему. В частности Брюсов вызывал дружный смех зрителей своими широкими жестами при повто­ ряющейся фразе конферансье режиссера — «Сади­ тесь. Ч е р е з десять м инут я п о каж у вам А ф р и к у » 2. Андрей Белы й об этом писал: «В Коктебеле для Макса Волошина в день именин его изображали паро­ дию мы на кино (верней, фильму «Пате»); но и в легкой игре проскользнул лейтмотив отношений—ста­ ринный, исконный: борьбы между нами; он, изобра­ жая командующего аванпостом французским в Саха­ ре, сомнительного авантюриста, меня — арестовы­ вал: мне передали, как оба, в пылу увлекавшей игры, за кулисами перед готовимой импровизацией спори­ ли, кто кого на цепь посадит? — Я — вас! Нет, я вас! «Наблюдавшие нас утверждали, что в лицах (мо­ ем и его) был действительный пыл, точно речь об аресте — не шутка: серьез. 1 А. П. Остроумова-Лебедева. Указ. соч., стр. 31. 2 Л. Гроссман. Указ. соч., стр. 281 — 282. 472

«И запомнилось раннее утро; четыре часа: солнце не подымалось; тяж елы е тучищи заволокли горизонт; на морском берегу мы прощались под взрывы вол­ ны; он сердечно мне подал ослабевшую руку; я с чув­ ством пожал ее; я собирался в Москве навестить его; кашлял отчаянно он, незадолго промокнувши у Кара­ дага: под ливнем; вернувшись в Москву, не попра­ вился он. Ч е р е з м есяц не стало его » 1. В середине октября 1924 года до Коктебеля до­ шло известие о смерти Валерия Яковлевича, который умер в Москве 9 октября. Под впечатлением этого известия М. А. Волошин 23 октября писал И. М, Брюсовой: «Дорогая Иоанна Матвеевна, только сегодня дошли до меня письма и газеты с из­ вестием о смерти Валерия Яковлевича. Всею душою с Вами и с Вашею скорбью. «Мне дана грустная радость в сознании того, что последние дни своего ясного общения с природой Ва­ лерий Яковлевич провел под моим кровом в Кокте­ беле этим летом. Здесь нам было дано снова встре­ титься интимно, дружески, как мы уже много лет не встречались во время моих проездов через Москву. Я давно не видал его таким ясным, просветленным, умудренным. И все кто ни были эти недели вместе с ним вынесли то же впечатление и нежную симпатию к нему. «Не думал я, прощаясь с ним таким бодрым и энергичным, что вижу его в последний раз. «Передо мною лист книги в которой он записал в: ночь перед отъездом: Дни проведенные мною впервые в Коктебеле про­ водят новую четкую черту в моей жизни. 1 Андрей Белый. Начало века. 47»

«Казалось, это начало... но это был конец. Горячо жму Ваши руки, милая Иоанна Матвеевна. «Примите все наше горячее сочувствие от меня и моей жены — Марии Степановны. М аксимилиан В о л о ш и н » 1. 1 ГБЛ, ф. 386, без шифра. Приношу благодарность С. С. Гречишкину и А. В. Лаврову, обратившим мое внимание на это письмо и предоставившим мне его копию, а также текст приве­ денного выше письма Волошина к Л. Л. Кобылинскому (Элли­ су). Полная запись Брюсова в книге Дома поэта в Коктебеле опубликована В. А. Мамонтовым в упоминавшейся выше статье в Ученых записках Хабаровского педагогического института, 1971, т. 31, стр. 82.

ИГ. БРЮСОВ II НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЛИТЕРАТУРЫ



И. С. Поступальский К ВОПРОСУ О МИРОВОЙ РЕЦЕПЦИИ ТВОРЧЕСТВА В. БРЮСОВА И, в новых звуках, все проникнет за пределы Печальной родины, и немец и француз Покорно повторят мой стих осиротелый. Подарок благосклонных муз1. Валерий Брюсов — как поэт и переводчик, и как критик, теоретик и редактор — больше кого бы то ни было в русской литературе интересовался разнооб­ разными и, можно сказать, повсеместными, и повсе­ часными проблемами «новых звуков», то есть искус ством поэтического перевода. И мы обязаны при­ знать, что при любых переводческих заслугах некото­ рых других русских поэтов, предшественников или соврем енников Б р ю со ва2, или же мастеров, чьи успе­ хи в той же области относятся уж е к советской эпохе3, именно он должен быть поставлен на виднейшее мес- 1 В. Брюсов. Избранные стихи, М., 1933, стр. 434 («Памят­ ник»). 2 Таких, как Н. Гнедич, В. Жуковский, В. Курочкин, Л. Мей, Д. Мин, А. К. Толстой, А. Фет, И. Холодковский, позднее И. Анненский, К. Бальмонт, Ив. Бунин, Л. Гумилев, Ф. Зелин­ ский, Вяч. Иванов, В. Ходасевич. 3 Назовем П. Антокольского, А. Ахматову. Д Бродского, Н. Заболоцкого, М. Зенкевича, В. Левина, Б. Лившица, М. Ло­ зинского, С. Маршака, Б. Пастернака, Ф. Петровского. Н. Ти­ хонова, К. Чуковского, С. Шенгели, С. Шервинского... 477

то. Потому что им, собственно, и был осуществлен определенный переворот в деле стихотворного пере­ вода и его же, Брюсова, личными усилиями был соз­ дан своего рода золотой фонд, за сохранность кото­ рого в ответе не только наше время, но и будущие времена. Правда, пока что значительная часть брю совского переводного наследия (впрочем, не только переводного!) :не дош ла до широкого читателя. Но рано или поздно с этим ненормальным положением будет покончено, появится, наконец, не очередная,, произвольная выборка, а полный свод брюсовских поэтических переводов и тогда в огромности этих свершений убедятся, вероятно, даже скептики. Рим­ ляне — Авсоний, Вергилий, Гораций, Овидий, Пента- дий, затем целый ряд представителей француэско- язычной поэзии за несколько веков ее существова­ ния — Бодлер, Верхарн, Виньи, Гюго и др., поэты ан­ глийского язы к а — По, Уайлд, Ш експир, далее Гете,, о котором Брю сов писал: «>(...) он единственный; о н —' вне с р а в н е н и й » 1, Д анте, ш ведские, ф инские, польские поэты и, р азум еется, эпика и ли ри ка А рм ении — да ведь это не просто мир ч уж еязы чн ой поэзии, это- миры ее! Причем н ем алая часть страниц в этом сво­ де — совершенна или близка к совершенству (отдель­ ные неудачи, подчас даже забавные, бывали и у Брю­ сова, как переводчика, но кто от них свободен?). Естественно, что Брюсов при таком своем рев­ ностном служении искусству поэтического перевода, глубоком понимании его, этого искусства, особой жан­ ровой природы и присущей ему же «медиумической» силы (оживление поэзии «мертвых» языков), а равно и достаточно верном представлении о своей, Брюсова, собственной роли в русской литературе не мог не задумываться, точнее, даже должен был задумывать­ ся о грядущих судьбах лучших своих созданий так­ же и в их «новых звуках». Недаром он заботливо со­ бирал переводы своих произведений (первые из кото­ рых еще при жизни поэта стали появляться в раз­ 1 В. Брюсов. Поли. собр. соч. и перев., т. XXI, Французские лирики XIX века, СПб, 1913, стр. VIII («О французской ли­ рике»). 478

личных журналах, газетах, сборниках, антологиях и даже книжными изданиями), старательно их библио­ графировал. Подлинный патриот, неизменно гордив­ шийся своей принадлежностью к \"родной, русской ли­ тературе, он именно поэтому, а вовсе не в угоду по­ верхностному славолюбию, и хотел считаться с воз­ можностью или даже неизбежностью своего сравни­ тельно рано начавшегося параллельного существова­ ния в других литературах. Как далеко заходил Брю- coib в этих своих размышлениях, мы не совсем знаем (несмотря на различные его признания в стихах и прозе), не исключено, однако, что он, смолоду учив­ шийся смотреть на вещи «с точки зрения вечности», мог и задаваться, и терзаться, к примеру, и следую­ щим вопросом: а, собственно, в каких «новых зву­ ках» сохранятся (если вообще сохранятся) его стихи спустя столько-то и столько-то веков или тысячеле­ тий. Вспомним, что Брюсов вообще любил и умел фантазировать, к тому же и некоторая мегаломания, пожалуй, была ему не чужда — при всем его реаль­ ном величии. Так или иначе, но Брюсов, по-видимому, завещал всем нам — его активным читателям, пропагандис­ там, критикам, исследователям— обязанность с опре­ деленным вниманием относиться не только к тому, что он создал (и оставил в качестве непреходящего наследия) на русском язы ке, но и к иноязычным адек- ватам своих строф и страниц, особенно тех, в которых наилучшим образом проявилась его творческая лич­ ность и на которых легла печать его индивидуального мастерства. Постепенное увеличение числа подобных адекватов Брюсов мог наблюдать, повторяю, еще при­ жизненно, испытывая и понятное чувство благодар­ ности к наиболее удачливым переводчикам, и закон­ ную обиду по адресу тех, кто и при самых лучших намерениях скорее искажал, чем воссоздавал средст­ вами своего языка написанные по-русски произведе­ ния поэта (знание ряда языков и большой личный переводческий опыт позволяли Брюсову во многих случаях правильно судить о стараниях своих перевод­ 479

чиков). Крепло, вероятно, в этом смысле и доверие Б рю сова к б у д у щ ем у 1. Когда-то каж дое вы ступление Б рю сова «в .новых: звуках» служило главным образом задаче укрепле­ ния его собственного литературного престижа как в пределах России, так и за границей. Но за последние десятилетия ситуация изменилась и усложнилась. Рост известности Брюсова «в новых звуках» в преде­ лах нашей страны означает теперь также и рост куль­ турного уровня многоязычных советских читателей, ибо они приобщаются к творчеству того, кого Горький,, не колеблясь, называл «самым культурным писателем на Р у с и » 2. А рост той же известности за границей означает ныне не просто все более свободное «квар­ тирование» брюсо.вских творений в тамошних литера­ турах, но прежде всего дальнейшее утверждение об­ щего престижа русской, в частности русской совет­ ской литературы — в масштабах универсальных. Сле­ довательно, теперь явно возрастает значение любого очередного «нового звука» брюсовского творчества, если он, этот звук, соответственно чист и громок. Нужно помнить также, что в последнее время речь должно вести «е столько о появлении в иноязычном облике какого-то отдельного, лучшего или, допустим, малообязателыного произведения Брюсова, сколько о выходящих на различных языках его книгах. Наш долг — интересоваться возникновением и судьбами брюсовских творений, облеченных в иные, нерусские языковые одежды. Учитывать эти разнооб­ разнейшие версии, напряженно изучать их. Если они 1 Ныне покойная И. М. Брюсова часто рассказывала мне, что- Валерий Яковлевич досадовал на сравнительную редкость и не­ достаточную порой верность французских переводов своих сти. хов (хоть отдельные места у Ж. Шюзвиля ценил, а переложений Рене Гиля— кажется, так и не появившихся в печати, ждал с нетерпением), но зато радовался некоторым английским, поль­ ским и особенно немецким переводам (например, «Ассаргадо- на» в версии В. Гретера иногда читал вслух) и неизменно доро. жил чешскими переводами, выполненными i l l . Кржичкой. 2 «...Я всегда говорю о вас: это самый культурный писатель на Руси! Лучшей похвалы не знаю; эта — искренна» (письмо М. Горького Брюсову от 25. VII. 1917 г. Цит. по кн.: «Валерий Брюсов в автобиографических записях, письмах, воспоминаниях современников и отзывах критики». М., 1929, стр. 348). 480

хороши — не скрывать нашего удовлетворения, от­ крыто благодарить тех, кто приложил к ним руку мае тера. Если не совсем хороши — огорчаться недостат­ ками тоже открыто и указывать пути их преодоления. Если же безусловно плохи— заявлять об этом с прин­ ципиальной резкостью. Необходимо иной раз спорить и в особой плоскости: в колоссальном наследии Брюсо­ ва вовсе не все непременно заслуживает перевода. Неправдой было бы утверждение, что у нас, в СССР, в этом отношении вообще ничего не делается. У нас уже есть, например, ценное исследование А. К. Симоновой (столь преждевременно скончавшейся) об армянских переводах стихов Брюсова'. В одной из двух работ В. А. Л азар ев а, п освящ ен н ы х рецепции брюсовского творчества в Чехии, можно найти ряд конкретны х зам ечан и й о п ереводах П. К рж и чки 2. Все­ го этого, однако, мало, особенно если учесть, что иные материалы, так сказать, сами плывут в руки специалистам. Например, какой благодарной темой явился бы разбор «украинского» Брюсова! Ведь это добрая полусотня по преимуществу лучших его сти­ хотворений, переведенных такими в искусстве поэти­ ческого перевода превосходно себя зарекомендовав­ шими поэтами, как М. Зеров, М. Ры льск и й , П. Фили- пович. Большая часть этих переводов когда-то вышла д а ж е отдельной кн и ж к ой 3, некоторы е из них недавно переизданы, наконец, существуют и коекакие дополнения к ним — откуда же такое невнимание к вопросу о том, успешно ли, неуспешно ли проник брюсовский стих «в сады Украйны»? Или, допустим, Брюсов в белорусском звучании — ведь еще в 30-х годах в Белоруссии поэта переводили А. Александро­ вич, В. Дубовка, А. Дудар. Почему бы сегодня не вспомнить об этом хотя бы в связи с более поздними 1 А. К. Симонова. Литературно-критические статьи, Ереван, 1965, стр’. 9 7 — 121 («Стихотворения В. Я. Брюсова на армян­ ском ’языке»). То ж е—первоначально в «Брюсовских чтениях 1963 года», Ереван, 1964, стр. 463— 483. 2 В. А. Лазарев. В. Я. Брюсов в чешской печати 1900 — 1917 гг. — В кн.: «Брюсовские чтения 1966 года», Ереван, 1968, стр. 561—564. 3 Валерий Брюсов. (36pinki) загальна редакция Б. Якубсь- кого, Ки!в, 1925. ■181

переводами брюсовских стихов на я з ы к М. Богдано­ вича и Я. Купалы или же, считаясь с тем обстоятель­ ствам, что на первого Брюсов непосредственно влиял, а со вторым был знаком да и переводил его? Нет, од­ нако, пока ни одного исследования или простейшей статьи и на эту тему! Кроме того, Брюсова переводи­ ли у нас на грузинский, латышский, литовский, эспе­ ранто, эстонский и многие другие языки. Опятьтаки и на эти факты мы, мягко выражаясь, реагировать не торопимся. Однако подобный недостаток внимания к иноя­ зычному, зарубежному Брюсову можно, пожалуй, оценить и построже. Выше уже высказывалась мысль, что в последние десятилетия международный престиж Брюсова стал, в сущности, частью престижа и всей русской, значит, и русской советской литерату­ ры — в масштабах универсальных. В этом легко убе­ диться, присмотревшись, на какое множество языков брюсовские произведения переведены хотя бы за послевоенное 25-летие — фактически чуть ли не на все языки мира! Или для удобства бросим беглый взгляд лишь на отдельные книжные издания Брюсова, появившиеся за последние 10— 15 лет в странах социалистических, где разумеется, друзей у нашего поэта несколько больше, чем в странах капи­ талистических. Вот хронологически упорядоченный список этих изданий, вышедших, например, в Болга­ рии и Венгрии, Польше и Румынии, Чехословакии и Югославии (не будучи германистом и не располагая достаточно полными данными о немецких переводах из Брюсова, вообще говоря, имеющих давнюю тради­ цию, я не касаюсь здесь ГДР). 1. Brjusov, Valerij Jakovlevic. Mczemi. Statni naklada- telstvr krasne 'iteratury, hudby, a umeni. Praha. 1954. 2. Brjusov, Valerij, Valngaiott koltemenye. Magveto konyv'dado. Budapect. 1959. 3. Брюсов, Валерий. Избрани стихотворения. Перевод от руски, НАРОДНАЯ КУЛЬТУРА. София. 1960. 4 Briusov, Walery. Poesje wybrane, wybrae i wsepem opatrzye Wlndzimierz Slobodnik. Panstwowy lnstytu wyda <nicry. (Warsza >a I960). 482

5 B riu s o v , V. Eu AM CEYCUT in vrumea su.da. E ditu ra pentru iiteratuia universala- < B u c u r e s t i > 1961. 6. B riu s o v , Vaierij. Me eum esse. < И з б о р и перевод Л аз З а х а р о в > . Богдала Крущевац. MCMLXV1I. 7. Brjusov, Valerij. Oltar vitezstvi. < P re lo z iIa Milada Misarkova>. Lidove naeladetelstvi. Praha < 1970>. Общий тираж перечисленных зарубежных изда­ ний Брюсова, с нашей точки зрения, не так уж ве­ лик — не насчитать и полных 25 тысяч. Но, во-пер­ вых, стихи и поныне далеко не всегда выходят в книжных изданиях высокими тиражами (даже у нас), во-вторых, популярность поэта вообще зачастую дер­ жится и на отдельных его стихотворениях, а в-треть­ их, при условном допущении, что на протяжении ка­ кого-то времени каждый экземпляр прочитывается примерно десятью человеками ,это все же что-то око­ ло четверти миллиона читателей брюсовской поэзии и прозы в Болгарии и Венгрии, Польше и Румынии, Чехии и Югославии... А ведь нельзя забывать и А том, что немалое количество брюсовских строк в тот же период появлялось и на страницах многотиражной периодики. Приходится, однако, признаться, что ни одна из указанных зарубежных книг Брюсова не получила хотя бы самого сжатого разбора в нашей печати (вряд ли я ошибаюсь, выдвигая подобное категорическое утверждение) '. Появление в третьем томе «Брюсовских чтений» брюсоведческих работ болгарского ученого С. Р уса- киева и чешского — И. Гонзика нужно всячески при­ ветствовать. Но создавшейся ситуации эти работы не .меняют. Они дают много интересных и немаловажных сведений насчет истории проникновения Брюсова в болгарскую и чешскую литературы, сообщают любо­ пытные библиографические подробности и т. п., но проблемы качества болгарских и чешских переводов в указанных работах почти не затрагивают. Что же в таком случае остается сказать о нашем «внимании» и к количеству и к качеству тех брюсов- См gor. P ostup alsk i. VValerv B r iu s o / w P o lsk ieli przekladach. „TNor c 20z c “ . 1961, nr 4, s. 145-148. 483

ских «новых звуков», которые на протяжении того же послевоенного времени нет-нет, а слышатся в ка­ питалистических странах Европы, на просторах обеих Америк или в азиатских краях? Не скажешь почти ничего! Неизвестно даже в точности, ведется ли у нас где-нибудь и кем-нибудь даже элементарная регист­ рация этой обширной «брюсовианы» (существуют пе­ реводы брюсовских вещей, в том числе изданные и книгами, не только на английском, голландском, ис­ панском, итальянском, немецком, норвежском, фран­ цузском и других западноевропейских языках, но и на китайскам, турецком, фарси, японском и т. д.). И уж подавно тут не найти пока что какой-либо оцен­ ки с нашей стороны! Даже по-своему превосходные (хотя и лиш енны е риф м) и тальянские переводы А. М. Рипеллино, к которым, казалось бы, стоило лишь про­ тянуть руку, не получили у нас ни малейшего откли­ ка! Советское брюсоведение развивается уже не одно десятилетие и, несомненно, имеет свои достижения. В последнее время оно стало сложившейся научной дисциплиной. Притягательная сила этой дисциплины заметно вырастает. Все большее число молодых ис­ следователей брюсовского творчества и биографов поэта присоединяется к кадрам старых брюсоведов. За этим процессом, конечно, угадывается и особенно важный процесс укрепления брюсовской репутации в читательском мире, прежде всего в читательском ми­ ре нашей страны, где число людей образованных и любящих художественную литературу поистине гран­ диозно. Есть все основания надеяться, что близящ ая­ ся крупная юбилейная дата — столетие со дня рож­ дения Валерия Брюсова — еще больше повысит ин­ терес и лиц со специальной подготовкой, и широкой общественности к необыкновенной фигуре великого поэта, прозаика, создавшего «Огненный ангел» и «Алтарь победы», и одного из самых выдающихся русских критиков. Изучение процесса распространения брюсовского творчества «в новых звуках», как в пределах родины поэта (которую он когда-то называл «печальной»), так и за ее границами, процесса фактически уже все­ мирного — пока явно остается у нас крайне отста- 484

лым участком. Дело чести советских брюсоведов от исследователей с компаративистскими склонностя­ ми до специалистов в области того же могуществен­ ного искусства поэтического перевода — приложить все усилия для того, чтобы и этот «прорыв» можно было считать с большей или меньшей уверенностью ликвидированным. Ясно, что решение этой серьезной задачи во мно­ гом будет зависеть от усердия разведчиков и саперов литературной науки — библиографов. Была бы жела­ тельна своевременная печатная публикация их сведе­ ний в форме указателей, по возможности аннотиро­ ванных.

С. В. Потеян ЗАПАДНОАРМЯНСКИЕ ПОЭТЫ В АНТОЛОГИИ «ПОЭЗИЯ АРМЕНИИ» Конец XIX и начало XX вв. — трагическое время для западных армян. Нависла страшная угроза физи­ ческому существованию и вековой культуре целого народа. Судьба родины зависела от поступков каждо­ го, она предопределяла им путь общественного слу­ жения, оставляя глубокий след на творчестве и дея­ ниях. Драматически напряженным был каждый миг жизни; душевная твердость была нужна людям, стро­ гая сосредоточенность — перу и оружию. Всеми си­ лами поддержать дух сопротивления, преодолеть сла­ бость малодушных, отчаявшихся. Поэтов же, как всегда, звала природа, красота жен­ щин, звуки и шорох леса, интимные ощущения собст­ венной души. ...Писали тщетно звезды мне: «Любовь!» ...Твердили тщетно ветры о «любви»... Напрасно вы, весенние цветы, Струили ладан на мой мечты!1. Так звучало в переводе Брюсова программное про­ изведение Петроса Дуряна, элегия о жизни и смерти. 1 «Поэзия Армении». М., 1916, стр. 444. В дальнейшем ссылки на это издание. 486

Поэты становились патриотами: любовь, очарова­ ние, улыбка — вызывали чувство горести: И не о том скорблю, что в жаж де сновидений, Источник дум святых иссякшим я нашел... И не согрел никто горячим поцелуем Ни бледных уст моих, ни бледного чела... ...Нет, родине несчастной — Все помыслы мои... О ней моя печаль!1 (Пер. Бальмонта). Равнодушная Европа взирала на потоки крови, пролившиеся в армянских городах и селениях сул­ танской Турции. И другой западноарм янский поэт Си- аманто писал: J Ш р lp l{ U JJ [l& Ш [> Г [ Ш р п i f t J п l b , P n ' f l Ьи ffp b k lf pnL ..й ш Ш Шf j j } . £ О, человеческая справедливость, дай мне плюнуть в твой лоб2. («Танец», подстрочный перевод). В «лоб», а не «чело», потому что Сиаманто не лю­ бил цветастую, приглаженную речь. Сборник, куда вошло стихотворение, автор назвал «Факелы агонии и надежд». Надежда и радость будущего слиты у западноар­ мянских поэтов. Они достаточно трезво оценивали по­ литическое положение в странах Европы. Их взор был обращен к России. Q m 'filf, , iu i[h p u jl{[u ji pl ш р ^ п и Ъ ^ п ui Z UIJ ш и т ш Ь f i b ш ц г Ь р р phq^fi' 1цг Ь ш i h - ... i[u j.u b q / i l i q u j u i n i f t j n i b hl u jifh b IXpU ^Л1 4 u ipl[u j b fi'if If ш /дb p hh uffiuifr u jbftb... 3 Ударь, Кавказ, взоры поверженной в прах и слезы Армении ■— обращены к тебе: ...Ударь, ибо всякая Свобода и Солнце 1 «Поэзия Армении», стр. 441. 2 Сиаманто. Избранное, Ереван, 1957, стр. 154 (на арм. яз.). Подстрочники здесь и далее сделаны нами С. П.). 3 Там же, стр. 41. 487

Должны родиться от искры твоего удара . («Кавказ», подстрочный перевод). Это стихотворение написано Сиаманто в 1905 го­ ду, когда до него дошли раскаты первой русской р е ­ волюции, автор посвятил его своим кавказским друзь­ ям. Там, в Западной Армении, жил и творил большой отряд замечательных армянских художников слова, почти неизвестных русском у читателю. Сборник «П оэзия Армении» наиболее полно из всех им ею щ ихся тогда и даже сейчас сборников пред­ ставил западноармянскую поэзию. Эта «полнота» была завоеван а борьбой и спорам и, где победу од ер­ жал художественный гений составителя и главного редактора Валерия Брюсова. Трудный, сложный путь прошел каждый из запад­ ноармянских поэтов. Неудачная личная жизнь, веч­ ная материальная нужда, «рок овая» болезнь нищеты, невозможность увидеть свои стихи напечатанными. Скитания, поиски работы, тоска, тоска по дому, по родной земле и жизнь, оборв ав ш ая ся ран о. Как ск а ­ зан о о В е рх арн е , восприятие действительности дош ­ ло до «болезненной остроты». Остроту стихотворениям придавали напряжен­ ность и драматизм жизни. Здесь — абстрагирование реальной действительности, ф и л ософ ск ое преломле­ ние конкретных явлений через мыслящий интеллект и через обобщенное чувство простого хлебопашца. Безудержная страсть и непосредственность, стро­ гость и простота; язык, сближающийся с разгов ор­ ным, порывистость речи, резкость интонаций, « ш е р о ­ ховатость» рифмовки. И такой материал, вместе с поэзией восточных а р ­ мян, средневековой и древней — творчески, научно осваивал ся Брю совы м . Сказать трудно, был бы этот исполинский труд по плечу другому? В о вступительном очерке, охватывающ ем много- вековый путь армянской литературы, выдвигая ряд серьезных проблем современного литературоведения, востоковедения, стихосложения и взаимовлияний, автор не р а з обращ ает ся к западноармянским поэтам. 488

Б р ю сов был не один, когда дело касал ось литера­ туры восточных армян. В составе членов редколле­ гии были признанные знатоки армянской литерату­ ры Кроме того, Б рю сов лично знал выдающихся поэ­ тов Ов. Туманяна и И. И оанниси ана. Он приезж ал в Баку, Тифлис, Ереван; здесь не только слышал а р ­ мянскую речь, но и общ ался со средой армянской ин­ теллигенции. Ещ е до написания очерка Б р ю со в уточ­ нял, проверял многие свои положения в живом общ е­ нии и ч ерез свои нашумевшие тогда доклады. Словом, восточноармянская литература ему давалась кон­ кретно, «осязаем о». В невыгодном положении оказались западноар­ мянские поэты. Они тогда занимались не судьбами литературы, а стояли на пороге страш ны х событий 1915 года. Н едаром Сергей Шервинский сказал, что он в арм янскую литературу вошел через ее запад­ ный портал и дверь отомкнул окровавленным клю­ чом. В самой ж е редакции «П оэзи и А рм ении» в этот трагический момент шли бои за них и против них. Оказалось, что западноармянских поэтов фактически защищали — собственная поэзия и сам Брю сов... От­ сутствие личных контактов, неполное знание Б р ю с о ­ вым западноармянской поэзии наложило свой отпе­ чаток на составленный им сборник. Это ск азал ось, в первую очередь, на размещении художественного ма­ териала. Ош ибка шла не от Б р ю со в а , а, надо пола­ гать, от П. М акинц яна1 и через него, в какой-то степе­ ни — В. Т ерян а. Это они предложили разделить а р ­ мянскую поэзию на западную и восточную, после че­ го автор оч ерк а был вынужден подвести научную ба­ зу под такой водораздел, Н едаром П. Макинцян в пре­ дисловии к петроградской антологии писал: «Н аст оя­ щий сборник имеет целью представить новую лите­ рат уру русско-подданных ар м я н » 2. Там действитель­ 1 П. Макинцян был человеком большой культуры, видный знаток литературы, один из главных организаторов антологии, ближайший советчик Брюсова. Терян, будучи в очень близких отношениях с Макинцяном, в некоторых вопросах, видимо, чрезмерно доверял ему. 2 «Сборник армянской литературы под редакцией М. Горь­ кого», Пг., 1916, стр. Х С У . 489

но нет ни одного западноарм ян ского писателя п р о за ­ ика; от этого русский читатель, который знаком ился с новейшей армянской литературой по той антологии, многое потерял. М ежду тем, как писал еще в 1912 году Александр М ясникян, судьба Турецкой Армении воодушевляла целые поколения, отняла огромные ду­ ховные и материальные средства, унесла человече­ ские жертвы'. Как ж е м ож но было отторгнуть от мно­ говековой армянской литературы эту ее неотъемле­ мую органическую часть. Проблему западноармянской литературы ставил и В аан Т ерян, не отделяя ее от судьбы Западной Армении. В докладе «Грядущий день армянской ли­ тературы», прочитанном в 1914 году в Тифлисе, он п рям о говорит: « Я не верю в разреш ен ие западно- армянского вопроса в пределах Турции». Лучшее ре­ шение этого вопроса, — продолжает он, — его буду­ щ ее, св язан о с Россией 2. Однако В. Терян в этом докладе отрицательно высказался о «язычествую- щей» западноармянской поэзии, правда, не назвав имен. Если в этом пункте совпадали взгляды его и М акинцяна, то в остальном их нельзя отождествлять Между П. Макинцяном и Брюсовы м имелись серьезные разногласия. Они возникли в процессе от бора произведений, при решении вопроса, чем ру к о­ водствоваться — исторической или художественной оценкой. В пространной статье дочери Макинцяна, А. Макинцян, помещенной в «Б рю сов ск и х чтениях 1966 года», эти разногласия представлены так, что, по существу, правда остается на стороне П. М акин­ цяна, к которому, де, примкнул и В. Терян. Свои суждения автор статьи основывает на переписке М а­ кинцяна с Брюсовым и В. Теряном. Однако допус­ кает при этом их неверное истолкование. Автор ссы ­ лается на письмо П. М акинцяна Т еряну, где якобы говорится: «М ы считаемся с исторической точкой зрен и я» (!). М еж ду тем в подлиннике, приведенном 1 Альманах «Гарун», М., 1912, стр. 333 (на арм. яз.). 2 Ваан Терян. Собр. соч., т. III, Ереван, 1961, стр. 292 (на арм. яз.). 490

тут ж е в примечаниях, говорится: «М ы никакой исто­ ричности не признаем » («ЧЬЪр ^/члЬЬ^»)1> Д ругая ее ссылка: « Я по сей день был критиком и в отношении нашего Сборника останусь (сколько хватит сил) критиком, и наши (мои и Б р ю со ­ ва) взгляды совпад аю т»2. Слова «совпадают» в а р ­ мянском тексте письма нет — там ск азан о: «наш и ВЗГЛЯДЫ совпадут» (« f if iu ip ljp r ib b b » ) 3t Считаем в корне ошибочным утверждение автора статьи, что якобы без П. Макинцяна Б рю сов у «теперь было важно включить в Сборник все то, что обуслов­ ливало появление того или иного литературного яв ­ ления, безотносительно к степени его художественно­ го соверш ен ства»4. Т ак, кто ж е они, лишенные худо­ жественного совершенства, не отвечающие «общ еэс­ тетическим требованиям»? Патканян, Ш . Кургинян, а в данном случае— Варуж ан и Сиаманто? Сегодня такое мнение выглядит более чем тенденциозно. Е с­ ли ж е Б р ю со в где-то, в письмах, признавался в своем незнании армянской литературы, то это лишь свиде тельство огромной скромности ученого и большого знатока литератур, поэзии. Ф актически у него под рукою была вся наша поэзия в русском , хорош ем пе­ реложении! Нельзя согласиться и с тем, что Терян до кон­ ца остался при своем «отрицательном» отношении к западногерманским писателям5. В тот ж е год Т ерян писал П. Макинцяну, что составители петроградско­ го С борн ика хотят «представить русским не только образцы нашего художественного творчества, но и выражения наш их национально -общественных стрем­ 1 «Брюсовские чтения 1966 года», Ереван, 1968, стр. 180. 2 Там же. 3 Там же, в примечаниях. 4 «Брюсовские чтения 1966 года», Ереван, 1968, стр. 204. 5 В. Партизуни, подробно разработавший взаимоотношения Теряна и «западников», пишет, что у поэта до упомянутого док­ лада и после встречаются и несколько отличные от высказанных в докладе характеристик по западным поэтам. См.: Ваче Парти­ зуни. «Ваан Терян» (на арм. яз.), Ереван, 1968, стр. 391, а так­ же главу «Беспредельная широта подлинного искусства». 491

лений»1. Следовательно, идейная, историческая точка зрения была важ на и для Т ерян а, как бы он ни крити­ ковал те или иные частные направления в нашей поэ­ зии. Такой подход— исторический принцип — с учетом художественности произведения, был главным и для Брюсова. Б р ю сов выдвинул глубоко научный тезис о веко­ вом единстве армянской литературы. Привлеченный им обширный художественный материал был р азм е ­ щен в очерке сор азм е р н о с его концепцией. Для каж ­ дой эпохи, при характеристике крупных писателей, им раскры вался синтез национального и общечеловече­ ского, синтез восточных и западных влияний, субъ ек­ тивно-лирических переживаний с общенародными стремлениями. Эта гармония почти не наруш алась в армянской поэзии, пока политическая граница не разъединила армян на западных и восточных. На двух различных литературных «континентах» воз­ никла поэзия нового врем ени,— две поэтические ш ко­ лы в одной литературе. '(Хотя, заметим, арм янское литературоведение не признает резк ого различия з школах). Положительным явлением для западноармянской литературы Б рю сов считал ее близкое общение с ев­ ропейской культурой и литературными течениями. В частности, он много пишет о ф ранц узском влиянии, о Гюго, Л ам артине, Верлене, в дальнейшем — Верхар- не, объясняя этим непогрешимость формы , скульп­ турность образов, обдуманность содержания, но — «в ущерб непосредственности вдохновений и страст­ ности стихов»2. Последнее зам ечание вряд ли сп р а ­ ведливо. Главную причину того, почему западноармянским поэтам им отведено мало м еста в антологии, Б р ю сов считал разработку ими «задач интернациональных» и «вечных тем», что не так ценно для читателя неармя- нина. Ниже Б рю сов упрекает среднее поколение этих поэтов в том, что они «чуждаются слишком обширных 1 «Брюсовские чтения 1966», стр. 176. Цитируется не по- русскому варианту, неточно переданному А. Макинцян, а. по оригиналу— из сносок ее же статьи. 2 «Поэзия Армении», стр. 83 (подчернуто нами. — С. П.). 492

зам ы сл ов и всеобъемляю щ их за д а ч » 1. И эти зам еча­ ния Б рю сов а, не подкрепленные примерами, мало убедительны. Отношение Б рю сова к западноармянской литерату­ ре более конкретизировалось, когда слухи о страшной резне дошли до России. В первоначальном черновом варианте раздела «От редактора к читателям» он пи­ сал, что ^русские и Е вропа вспоминают об армянах тогда, когда нуж но «спасти их от поголовного истреб­ ления озверевш ими поклонниками луны»2. Последние два сл ова затем Б р ю сов заменил «полчищами султа­ на». Показательны для эволюции характеристики Брю сова западноармянских поэтов текстовые измене­ ния, внесенные при подготовке антологии ко второму изданию3. Он вносит в текст очерка: «...с В ар у ж ан ом и Сиаманто сошли в могилу лучшие надежды моло­ дой поэзии, но и того, что оба успели создать за свою короткую жизнь, достаточно чтобы обеспечить им мес­ то в истории армянской литературы ...». Эти корректи­ вы Б рю совы м сделаны в 1917 году, ч ерез два года после того, как П. Макинцян писал ему: «Н е включаю также Сиаманто и В аруж ан а. Сиаманто пишет скан­ дированной прозой, без рифмы... Оба довольно попу­ лярны. О ба ничего не стоящие поэты. Я по крайней мере не сумел вычитать сколько-нибудь путного, хотя читал очень внимательно»4. Б р ю с о в — ученый и поэт с исключительно са м о ­ бытным м иром , взгляды и понятия которого устанав­ ливались долголетним исследовательским трудом з с ф е р а х мировой литературы, — был человеком ак­ тивного гражданского чувства. Это подсказало ему свой собственный путь и поэтому не случайно, что в текст «О бъ яснения редакции» он внес следующую ф р а зу : «... мы считали необходимым руководствовать­ ся установившимися взглядами преимущественно по отношению к поэтам старш и х поколений»: к тем же, кто еще был в п роц ессе становления, он считал себя 1 «Поэзия Армении», стр. 84. 2 ГБЛ, ф. 386, к. 17, ед. хр. 4а. 3 К. В. Айвазян. Работа Брю сова над вторым изданием «Поэзии Армении». — В кн.: «Брюсовские чтения 1963 года», стр. 369, 371. 493 4 ГБЛ, ф. 386, к. 93, ед. хр. 26.

вправе дать больше «простора» сиоим «л и ч н ы м сужде­ ниям» ★ ★★ Характеризуя западноармянских поэтов, Брюсов в .историко-литературном очерке «П оэзи я Армении и единство на протяжении веков» разделил их творчест­ во на три группы. П ерв ая — зачинатели школы —■ Г. Алишан, М. Пешикташлян, П. Д урян. Они к тому времени стали классиками, о них имелось немало ис следовательской литературы, оценка их сравнительно полна. Ко второй Б р ю со в отвел большинство поэтов из среднего поколения — Сипил, А. Чобанян, В. М а лезиан, В. Текеян, JI. Шант, М. Мецаренц. По мне­ нию Брю сова, они культивировали «рефлекторную поэзию», находились под сильным влиянием ф р а н ­ цузской литературы. Думается, Б рю сов в вопросе формы несколько преувеличивал значение француз­ ского влияния. Несомненно, оно наличествует в твор­ честве поэтов «турецкой школы». Н о в эту группу входили писатели разного дарования. Правда, для Ш анта он предусмотрел большое будущее драматур­ га, но голос М ецаренца и Текеяна потонул в общем фоне французского влияния. Влияние — формальное достижение, оно никогда не создает национальную поэзию. Был прав -один из зап адноарм янских литера­ туроведов, когда говорил, что нирто из наших поэтов не освоил так глубоко стихосложения ф ранц узов и Верхарна, как Чобанян, но он наиболее слаб в худо­ жественном отношении2. Тот же Чобанян — больше литератор и критик, чем поэт — в своих глубоко аналитических м оногра­ ф иях по западноармянской поэзии утверждал, что ис­ токи западных «ш кол » надо искать у «огнедышащего Кучака и Н арекаци», когда французских поэтов еще не было- С другой стороны , он считал неизбежным это влияние, ибо сами французы крайнюю чувствитель­ ность, экспрессию и некоторую таинственность стиха 1 «Поэзия Армении», стр. 14. литературы. 2 А. Ошакан. Панорама западноармянской Иерусалим, 1945, стр. 96 (на арм. яз.). 494

п озаи м ствовал и у В о ст о к а 1. Следовательно, тут не только речь о формальных завоеваниях, а о вековых взаимовлияниях. Сиаманто и В ар у ж ан — последние фигуры, на кото­ рых остановил внимание Б р ю сов . Творчество этой третьей группы он охарактеризовал как «возврат к народности»2, к национальным истокам большой ли­ тературы, к трудном у соединению в своей поэтике «соверш енства стиля и ф орм ы » и «углубленного от ношения к выдвигаемым в о п р оса м » 3. Последнее, по мнению Б рю сова, отличительное качество поэтов В о с­ точной А рм ении, проникш ее в их творчество через русскую литературу. К сожалению, именно о русском влиянии на армянскую литературу Брюсовы м сказано весьма мало. В черновых вариантах предисловия высказана ин­ тересная мысль4, в которой В рю сов признавал за ш к о­ лой Т ерян а возникновение новой, средней плеяды з а ­ падноарм янских писателей — Ч об ан я н а. М ал езиана, Секеяна, Мецаренца. Этот тезис, видимо, не был поддержан редакцией. Кое-кому показалась неверной устанавливаемая общ ­ ность творческих устремлений восточноармянских по­ этов — в лице Т еряна и западноармянских. Н ам ка­ жется, Б рю сов первоначально шел по правильному пути нахож дения параллелей, связы вая их с родной почвой. ★★★ Теоретические установки историко-литературного очерка не могли повлиять на характер переводов но­ воармянской западной поэзии. Наибольш ее число пе­ реводов выпало на долю самого В. Б рю сов а и С. Шер- винского. Б рю сов у пришлось 'поработать над тридца­ тью авторами. В его переводах много блестящих стра­ ниц, в них не ученый, а поэт Б р ю с о в вдохновлялся 1 Арш ак Чобанян. Сочинения, Ереван, 1966, стр. 437 (на арм. яз.). 495 2 «Поэзия Армении», стр. 507. 3 Там же, стр. 86. 4 ГБЛ , ф. 386, к. 51, ед. хр. 6

оригиналом. Так было со стихами Дуряна и М ецарен­ ца, отчасти Пешикташляна и госпожи Сипил. Хотя Д урян умер в двадцать лет, но Б р ю со в имел право увидеть в его поэзии не только голос молодости, но и страстность и порывистость, мощный крик набо­ левшей души, поэтическую разраб от к у «м ировы х пред­ рассу д к ов ». В своей элегии «Р оп от ы » он «бросил свой вызов богу». Перевод прекрасен. Ф ил ософ ская насы­ щенность произведения, разкие перемены настрое­ ния, острота мыслей, оригинальность об р азов , — поч­ ти все передано, начиная от первой ст рочки— « П р о ­ щайте, бог и солнце, м ир лучей» до торжественного обобщения в финале: Нет, все смеялось, в злобе торжества, 'И этот мир — насмешка Божества! 1 Тема Дуряна была близка Брю сову, особенно к тем его произведениям, в которых он олицетворял свое понимание образов таких активных борцов за жизнь и против «бесстыдно смеющихся богов», как образы Данте, Лермонтова. Нельзя сказать, что остальным стихам Д уряна по­ везло. Поднятые в « Р оп о т а х » вопросы не имели су ­ губо национальную основу, хотя тема жизни и смерти, начиная с X века, одна из главных в армянской лите­ ратуре. «М оя смерть» интересное произведение, его идея передана переводчиком, но ф орм а, в которую она облачена автором, почти пропала. Здесь много тонких сравнений, м етафор. Например: Ц р ц ш Ь i f ш priftLf, п р LLugnri J p 'Г u n ! Ш[! Ь ш ГЦ1Ш1^ Ш(I} j n L l l f l b . . . bi[ itЩ*) UlJ Ьр & Ь Ш f l^HLqb bptfHL p w b , Ъш/v' Ijju i'b p ii, i Ш3 П1 d 'f* p i l p p w b t 2 Бывают люди, что не имеют плакальщика. Для этого он (бог) создал луну. А умирающему нужны две вещи: Сначала жизнь, а после— плакальщик над ним. (Подстрочный перевод) 1 «Поэзия Армении», стр. 443— 444. 2 JI. Дурян. Собр. соч., т. I, Ереван, 1971, стр. 61 (на арм. яз.). 496