Брюсовские чтения 1971года

­ Последние два размера мы включили в одну груп­ ­ пу, так как разницей в 0,4% можно пренебречь. ­ Вспомним уже приведенные числа тонизации тех ­ }ке размеров и расположим метры в порядке уменьше­ в ния степени тонизации: 4-ք 4 —6 + 4 — 6 + 6 и 5 + 4 . ­ ­ И в этом случае разница в показателях последних в двух метров меньше 1 %, поэтому они оказались и ­ здесь в одной группе. ­ ­ Таким образом, чем больше смещений цезур, ­ тем больше степень тонизации. Если соблюдение це­ ­ зур — признак силлабики, а тонизация (позволим се­ ­ бе такую тавтологию) — признак тоники, то здесь налицо обратная корреляция: количество признаков лиро­ силлабики и количество признаков тоники обратно о пропорциональны. С приближением количества при­ знака силлабики к нулю стих приближается к чисто­ тоническому. Гипотеза эта требует, конечно, провер­ ки на историко литературном материале, охватываю­ щем большой период развития армянской поэзии. На нашем материале эта закономерность вполне дока зывается. В десятисложнике с цезурой после шестого сло­ га, который мы могли бы расценить, как пятистопный ямб с достаточной степенью тонической урегулиро­ ванное™, мы рассмотрели и количество соблюдения словораздела после четвертого слога (аналогично русскому пятистопному ямбу в период до 30-х гг. XIX века). Процент строк с соблюдением этого сло- Еораздела довольно мал — 56,1% . Вследствие то­ го, что тонизация этого размера нарастает к концу стиха и что носитель метрической интонации — ко­ нец метрического ряда, здесь ритмический отсчет начинается с конца. Ритмическая значимость конца стиха ведет к тому, что цезура в армянском стихе всегда сдвинута вправо. В случае, же, если размер (поддающийся тонизации) имеет несколько цезур, последняя из них соблюдается чаще, чем первая. 16-сложиик с тремя цезурами, делящими стих на 4 четырехсложные части, в переводах стихотво­ рений Брюсова (6 произведений 251 строка) соблю­ дает первую цезуру в 95,6% строк, последнюю — в 97.6% (соответственно смещено 4,4% первой и 2 ’4% последней цезуры). Сдвигов первой цезуры 547

вдвое больше, чем последней. Средняя цезура со­ блюдается стопроцентно. В стихах же, не поддающихся тонизации, об­ ратная картина. Конечная цезура чаще претерпева­ ет ‘Сдвиги, чем первая. В размере 4 + 4 + 3 первая це­ зура смещена в 2,0% строк, вторая—в 5,1% . В раз­ мере 4 + 3 + 4 + 3 первая цезура смещена в 5,6% строк, последняя — в 9,1% . То же — в размере 4 + 4 + 4 + 3, где начальная цезура смещена в 10,0% строк, конечная — в 14,2% . Легко догадаться, что последние 2 метра, а также размер 4 + 4 + 4 + 4 , в структуре своей представляют собой различные комбинации двух простых метров ( 4 + 4 и 4 + 3), сое­ диненных в одном стихе. Поэтому отклонения сред­ ней цезуры в них равны 0 (в размере 4 —3 + 4 + 3 0֊ , 8 % ) . Таким образом, в стихах не поддающихся тони­ зации, структурный принцип (силлабический) более выдержан в начале метроряда, в противовес стихам с той или иной степенью тонизации, где этот прин­ цип (тонический) постояннее к концу стиха. И дей­ ствительно, это относится не только к стихам с не­ сколькими цезурами, а и к слоговой величине полу­ стиший в тех размерах, где цезура одна. Здесь варьирует в основном только слоговая величина второго полустишия, например, в сочетании 4 + 4 и 4 + 3, и даже сравнительно редкое сочетание 5 + 5 и 5 + 4, встречающееся, например, ,в поэзии В. Теряна. Силлабический принцип, отодвигающийся в начало стиха, действителен и для размеров, поддающихся тонизации. Как мы видели, наиболее часто соче­ таются размеры, где варьирует слоговая величина второго полустишия — 6 + 6 и 6 + 4. Подведем итоги. Мы сознательно оставили вне рассмотрения чистые силлабо-тонические размеры (трехсложные и двухсложные), встречающиеся эпизодически в пере­ водах стихотворений Брюсова на армянский язык. Основное наше внимание было уделено переходным формам стиха, а чистые силлабические стихи были рассмотрены как подсобный материал. На основа­ нии нашего анализа правомерны следующие выводы: 548

1 ) Метрические формы, нашедшие свое приме­ нение в переводах из Брюсова, ни в коей мере не калькированы из оригинальных текстов Брюсова, а являются формами, уже вошедшими в обиход армян­ ской поэзии до работы переводчиков над произведе­ ниями русского поэта. 2) Тонизации подвергаются те размеры, во вто­ ром полустишии которых четное количество сло­ гов (4 + 4, 5 + 4 , 6 + 4, 6 + 6 ). Остальные размеры не поддаются тонизации. 3) Урегулированнос.ть ударений нарастает к концу метрического ряда. Урегулированность слого­ вого состава уменьшается к концу метрического ряда. 4) Смещение цезур в новых размерах ведет к увеличению тонического признака стиха. Все перечисленные закономерности, обнаружен­ ные при анализе переводов стихотворений Брюсова на армянский язык, нуждаются в проверке на мате­ риале оригинальной армянской поэзии, а далее, с привлечением более широкого литературного мате­ риала, могут помочь обнаружению ряда общих зако­ номерностей, ценных для разработки сравнительного стиховедения.



IV. СООБЩЕНИЯ



JI. Н. Протасова -«В ТАКИЕ ДНИ» (К проблеме родины и революции) Великая Октябрьская социалистическая револю­ ция, открывшая новую эру в истории человечества, была решающим, поворотным этапом в жизни и твор­ честве Валерия Брюсова. Он не только принял и восторженно приветствовал социальную революцию, но и прекрасно понимал, что новое время требует от каждого русского интеллигента, если он действитель­ но любит свою родину, свой народ, активного втор­ жения в жизнь, непосредственного участия в строи­ тельстве нового социалистического общества. Вот по­ чему Брюсов, не задумываясь, отдал все свои силы, весь свой талант революционному народу. Он начал вести огромную, поистине титаническую работу в культурно-просветительных органах Советской влас­ ти. О характере и объеме этой работы скупо, но весьма убедительно повествует автобиография поэта. «П осле Октябрьской революции я еще в конце 1917 года начал работать с советским правительством... Работал преимущественно в разных отделах Нарком- проса... также в Госиздате, фоно-кино отделе, одно время в Наркомземе и др.; с 1921 года состою про­ фессором 1-го М. Госуниверситета... С 1921 года со- 553

стою также ректором (и профессором) Высшего л и ֊ тературно-художественного института»1. В это же время выходит ряд литературно-крити­ ческих статей Брюсова, где он затрагивает проблемы становления молодой советской литературы. Поэта глубоко волнует вопрос о судьбе литературы, о месте поэта в строительстве новой жизни, новой культуры. Он пытается выяснить, «чем эта новая культура бу­ дет отличаться от предшествующей...»2. Брюсов пре­ красно понимал, что с установлением диктатуры про­ летариата «должна возникнуть новая культура, в частности— новая литература, новая поэзия». О пре֊ деляя задачи современной поэзии, он писал: «П оэзия всегда—выражение своего времени. Наши годы, эпо­ ха после войн и после Октября глубочайшим обра­ зом отличается от последующих лет: мы живем в но­ вом социальном укладе, мы создаем новый быт, мы исполнены новых надежд, ставим себе новые цели... Истинно-современной будет та поэзия, которая выра­ зит то новое, чем мы живем сегодня...»3. Брюсов считал, что пролетарская культура, ис­ пользуя все лучшее, что накоплено человечеством, должна привлечь на свою сторону тех культурных деятелей прошлого, которые «найдут в себе живую- способность воспринять новые задания, оценят вели­ чие и красоту предстоящего начатого дела...». Только совокупными усилиями всех таких деятелей, непре­ менно и пролетариев и не-пролетариев, могут быть заложены первые основы новой, искомой куль­ туры ...»4. Но о новом надо и писать по-новому. В статье «Смысл современной поэзии» Брюсов говорил: «При­ меры прошлого показывают, что всегда новое содер­ жание в литературе требует и новых форм. Как ни совершенны, как ни разнообразны, как ни гибки формы, созданные литературой прошлого, они не 1 В. Брюсов. Избран, соч. в 2 томах, г. I, М., 1955, стр. 3 7 —38. 2 Там же, стр. 316. 3 В. Брюсов. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии. — Печать и революция, 1922, № 7, стр. 45. 4 В. Я. Брюсов. Пролетарская поэзия— в кн.: «В . Брюсов. Избран, соч. в 2 томах», т. II стр. 320. 554

пригодны для выражения нового -֊ мироощ ущ ения;.. Нужен новый язык, новый стиль, новые метафоры, новый стих, новые ритмы »1. Результатом глубоких раздумий Брюсова о рево­ люции, о настоящем, прошлом и будущем России является его книга «В такие дни». «Когда мы теперь оглядываемся на наше близкое прошлое,— писал о ней И. А. А ксенов,— годы, помечающие стихи этой книги, кажутся насыщенными .таким несчетным ко­ личеством событий и ощущений, что перед ними^не- вольно преклоняеш ься»2. И действительно, пробле­ матика этой книги необычайно обширна. Брюсов ка­ сается в ней ряда важнейших тем, волновавших не только его лично, но и большинство лучших предста­ вителей творческой интеллигенции тех лет. Это проб­ лемы Родины и революции, революции и народа, ре­ волюции и интеллигенции, личности, смерти и бес­ смертия. Россия! Как дорога она Брюсову! С какой сынов­ ней любовью и нежностью поэт говорит о безбреж­ ных полях своей Родины, о бескрайнем голубом прос­ торе, о белоствольной березке. Удивительно точно передает он наиболее характерные черты родной лрироды: Не в первый раз твои поля Обозреваю я, Россия; Чернее взрытая земля, Дрожат, клонясь, овсы тугие, И, тихо листья шевеля, Берез извилины родные. Вот косогор, а вон река, За лесом—вышка колокольни; Даль беспредельно широка, Простор лугов, что шаг раздольный..,3 Пушкинский простор, та же ширь, та же затаен­ ная грусть, та же взволнованность и безграничная любовь ко всему русскому, родному (берез извилины 1 В. Брюсов. Смысл современной поэзии. Там же, стр. 335. 2 И. А. Аксенов. Валерий Брюсов. В такие дни. — Печать и революция, 1922, № б, стр. 293. 3 В. Брюсов. В такие дни. Здесь и в дальнейшем стихи Брю­ сова по этому изданию. 555

родные, «колос нежно зреет» и т. д.). Но Брюсов не ограничивается только зарисовкой пейзажа..Он упо­ минает и о тех невзгодах, лишениях, которые вы­ пали на долю его России, пока наконец революция 1917 года не положила начало новой, свободной жизни: Да, много ты перенесла, Россия, сумрачной невзгоды, Пока, алея, не взошла Заря сознанья и свободы. Революция для Брюсова—это весна человечества, это заря нового, грядущего счастливого дня: Тебя встающий день лелеет. И с неба радостный призыв Опять в весеннем ветре веет. Поэт говорит о закономерности свершения рево­ люции именно в России: Где вольны дали, глуби сини, Где васильки во ржи цветут, Где запах мяты и полыни. Где от начала бодрый труд Был торжествующей святыней. И как бы подтверждая свою мысль, он вновь обра­ щается к прошлому нашего народа, к героическим страницам истории России. Велик русский народ, и хотя «века над ним владыки простирали тяжкий гнет», они не сломили гордого духа народа, его силы, его стремления сбросить с себя вековые оковы и вздохнуть полной грудью. Примечательно, что уже в этом стихотворении Брюсов по-новому относится к эпохе Петра, выдвигая на первое место не отдельную историческую личность, а весь народ, всю Россию. Народ, революционная Россия находятся в центре внимания поэта, когда речь заходит о событиях Ок­ тября 1917 года. В стихотворении «К Варш аве», вновь обращаясь к героическому прошлому Родины, он утверждает, что народ является движущей силой революции и приходит к мысли о закономерности яв- И вновь, в час мировой расплаты, Дыша сквозь пушечные дула, Огня твоя хлебнула грудь,.— Всех впереди, страна—вожатый, Над мраком факел ты взметнула, Народам озаряя путь. 556

лений действительности, к диалектическому понима­ нию всеобщей связи явлений и законов развития. В России Брюсов находит черты нового, создан­ ного революцией: это —земля, отданная народу и как бы пробуждающаяся после долгих мук для новой жизни, это и новый свободный человек, строитель, созидатель нового мира: Вникни думой терпеливой В новый, пламенный язык. Ты расслышишь в нем, что прежде Не звучало там вовек: В нем теперь — простор надежде; В нем— свободный человек. Е. П. Никитина, касаясь послеоктябрьской лири­ ки Брюсова, пишет: «Ч итая такие строки, невольно отдаешь дань признательности и уважения Валерию Брюсову за искренность и глубину понимания со­ циальных начал революции и ее колоссальных твор­ ческих перспектив в гражданском строительстве, культурных преобразованиях и развитии науки»1. Брюсов горд и счастлив от того, что увидел рево­ люцию, что смог принять деятельное участие в стро­ ительстве новой жизни. Поэт не отделяет себя от ре­ волюции, революционного народа, свое назначение как поэта и гражданина он видит именно в служении этой новой, революционной России. Обращаясь к ре­ волюционной России, он говорит: Нам лишь вершить, что ты решила, Нам—быть с тобой, нам—славословить Твое величие в веках. Подчеркивая свою неразрывную связь с Револю­ цией, поэт в стихотворениях этого цикла употребляет местоимения «м ы », «нам », «наш е» («М ы новые гим­ ны поем»; «Н ам нужен воин, кормчий, страж »; «Н ад нашим разгромом— стон» и т. д.). Брюсов прекрасно понимал, что реакция на Ок­ тябрьскую революцию весьма неодинакова не только за рубежом, но и в самой России, ведь «когда гибнет старое общество, труп его нельзя заколотить в гроб и положить в могилу. Он разлагается в нашей среде, 1 Е. П. Никитина. Русская поэзия на рубеже двух эпох, Саратов, 1970, стр. 30. 557

этот труп гниет и зараж ает нас сам и х»1. Вот почему у него появляются строки: Там взыграв, там кляня свой жребий, Встречает в смятеньи земля На рассветном пылающем небе Красный призрак Кремля. Поведение некоторой части художественной ин­ теллигенции в дни великих событий, ее позиция по отношению к революции и народу вызвали гнев и разочарование у Брюсова. С горечью и гнево.м гово­ рит он о тех, кто, изменив народу, оказался по ту сторону баррикад, о тех, кто ничего не увидел в ре- йолюции, о тех, кто всеми помыслами своими стре­ мился к старому, к отжившему. Именно к этим рене­ гатом рбращается Брюсов в стихотворении «Товари­ щам интеллигентам»: ...Что ж вы коситесь неверным оком В лесу испуганной косули? Что ж не спешите в вихре событий Упиться бурей, грозно-странной И что ж в былое с тоской глядите, Как в некий край обетованный? Резко осуждая интеллигенцию, ушедшую во «внут­ реннюю эмиграцию», призывая ее к сотрудничеству с революционным народом, Брюсов, по существу, ставит ее перед альтернативой: Что ж! Ставка—мир, вселенной судьбы: Наш век с веками в бой вступил. Тот враг, кто скажет: «Отдохнуть бы!» Лжец, кто. дрожа, вздохнет: «Нет сил!» Голос поэта с каждой новой строкой крепнет, об­ ретает силу, и вот перед нами поэт-трибун, который прекрасно понимает «ставку» революции—«вселен­ ной судьбы», который тонко чувствует настроение масс, их запросы и требования сегодняшнего дня но­ вой России: . ■ ..„՝ V . . . . . . . ............. *■ ................... . „ - 3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, стр. 409. 55-8

Стань как гранит, влей пламя в вены, Вдвинь сталь пружин, как сердце, в грудь. Строг выбор: строй, рази— иль падай! Нам нужен воин, кормчий, страж, В ком жажда нег, тех нам не надо, Кто дремлет, медлит, тот не наш! В то же время Брюсов не закрывает глаза на трудности, не старается приукрасить действитель­ ность, понимая, что как бы ни был труден путь рево­ люции, главное в ее изображении — правда. В стихот­ ворении «Н ам проба» он пишет: Крестят нас огненной купелью, ՝Т^ Нам проба— голод, холод, тьма, Жизйь вкруг свистит льдяной метелью, День к дню жмет горло как тесьма. Особой реалистической правды достигает Брюсов в стихотворении «Третья осень», показывая истин­ ное, невыносимо тяжелое положение «хмурой и геро­ ической России третьего года революции». Три бед­ ствия нависли над страной: голод, нужда, война; и везде: в городах «бесфонарных, беззаборных», в де­ ревнях. где голод «то зерно в подземельях прячет, то душит грудных ребят», на фронтах, «куда толпы пришли на убой». Но поэт видит, что новое в муках рождается и нет такой силы, которая могла бы заду­ шить светлую мечту народа, приостановить, задер­ жать поступательный ход истории: Над нашим нищенским пиром Свет небывалый зажжен, Торопя над встревоженным миром Золотую зарю времен. Что в распрях, в тоске, в нищете, Идет к заповедным победам Вся Россия, верна мечте... Что прежняя сила жива в ней, Что, уже торжествуя, она За собой, все властней, все державней Земные ведет племена! Если раньше в поисках героического, не находя его в жизни старой России, Брюсов чаще всего обра­ щ ался к истории, то теперь он находит подлинную 559

героику в повседневном будничном труде, в жизни и напряженной борьбе революционного народа. В этой связи особого внимания заслуживает стихотворение «Рассвет». Уже само название его свидетельствует о том, что поэт начинает глубже понимать новую, со­ ветскую действительность, с которой он так реши­ тельно и бесповоротно связал все свои надежды на лучшее, светлое будущее («мертвой тайны больше нет»...) и хотя это понимание не всегда приходит сра­ зу («...скромно, с нежностью медлительной в мглу ночную входит свет), тем убедительнее и оптимистич­ нее звучат его последние строки, выражающие горя­ чее стремление Брюсова скорее во всем разобраться, все понять и осмыслить («...Киньслепительно лучи!»). В стихотворении «День», название которого сим­ волизирует день новой жизни, встающей над миром, Брюсов, возвращ аясь к этой же теме — «Б ред ночи отошел, забыт, отброшен...»— еще раз подчеркивает свое стремление быть в центре целительной борьбы народа, рлиться с «вихрем» революционных событий: Вновь бросься в день, в целящий водоем, Скользи в струях, глядись в стекле глубоком. Чтоб иглы жизни тело жгли огнем, Чтоб вихрь событий в уши пел потоком. Стихи Брюсова, вошедшие в книгу «В такие дни», его активная общественная деятельность, ис­ креннее стремление помочь революционному проле­ тариату в строительстве новой социалистической культуры—все это убедительно свидетельствует не только 0 том, что Брюсов после Октября решительно и бесповоротно порвал со старым миром, но и о том, что русская социалистическая революция способство­ вала и духовному и творческому возрождению поэта. 560

К. А. Паханянц ЕСЕНИН И БРЮСОВ В статье «Есенин разговаривает о литературе и искусстве», напечатанной в книге первой альманаха «С егодн я» за 1926 год, а также в брошюре под тем же названием, вышедшей в Москве в 1927 году, Ив. Грузинов, соратник Есенина по имажинизму, ут­ верждал: «Брюсов для Есенина был всегда посторон­ ним. Они были чужды друг другу, между ними ни­ когда не было близости». В доказательство неприяз­ ненного отношения Есенина к Брюсову Грузинов \"приводил частушку, оскорбительную для Брюсова, которая, по его словам, принадлежала С. Есенину. И л о этой частушке, заключал Грузинов, можно судить об отношении Есенина к Брюсову. Скачет Брюсов по Тверской Не мышой, а крысиной. Дядя, дядя! Я большой. Скоро буду с лысиной1. Однако материалы, которыми мы располагаем, свидетельствуют об обратном. Следует подчеркнуть, 1 Ив. Грузинов. С. Есенин разговаривает о литературе и искусстве.— Альманах художественной литературы, критики и искусства, «Сегодня», 1926, кн. 1 стр. 7 8 — 79. Ив. Грузинов. С. Есенин разговаривает о литературе и ис­ кусстве. М., 1927, стр. 6 —8. 561 3 6 —229

что эти материалы относятся только к советскому периоду. Документов, свидетельствующих о каких- либо литературных и личных взаимоотношениях Брюсова и Есенина до революции, нам разыскать не удалось. Несмотря на различие творческих темперамен­ тов, на определенные расхождения во взглядах на поэзию, на самое поэтическое творчество, В. Брюсов и С. Есенин всегда с глубоким вниманием и уваже­ нием относились друг к другу. Со слов И. М. Брюсо­ вой, любезно пересказанных нам И. С. Поступаль- ским, стало известно, что Есенин неоднократно бы­ вал у Валерия Яковлевича—вероятнее всего уже в советское время. Их свел, по-видимому, В. Шерше- невич, который в те годы был очень близок с Брю­ совым и считал его в какой-то степени своим учите­ лем. Иоанна М атвеевна вспоминала, что Есенин си­ живал очень скромно, всячески слушал Валерия Яковлевича, а тот относился к Сергею Александро­ вичу очень тепло. Есенин видел и высоко ценил в Брюсове большо­ го поэта, авторитетного наставника и учителя моло­ дых писателей. По свидетельству студентов и слушателей В ы с­ ших литературно-художественных курсов и институ­ та им. В. Я. Брюсова, по совету ректора они часто приглашали Есенина на свои поэтические вечера и тот охотно принимал приглашение, да и сам неред­ ко запросто заходил к брюсовцам, либо в институт, либо прямо в общежитие— «в гости на широкий двор»1. Как вспоминает 3. И. Ясинская, С. Есенин первым стал называть студентов этого института «брюсовцами». « В ы —брюеовцьг», — говорил он2. В этих словах несомненно выражалось глубокое при- знанне Есениным Брюсова и как поэта и как учителя, воспитателя литературно-художественной интелли­ генции. Об отношении Есенина к Брюсову уже в 1918 г. можно судить хотя бы по стихотворению «Проплясал 1 П. Чихаев. Московские встречи, — «Дон», 1958, № 3, стр. 1 5 72— 1634. . И. Ясинская, Мой у/читель, мой ректор, — в кн.: «Брюсовские чтения 1962 года», Ереван, 1963, стр. 315. 562

проплакал дождь весенний...», написанном в форме обращения поэта к самому себе, это стихотворение представляет собой лирические раздумья Есенина о своей писательской судьбе. В стихотворении ощу­ щается искреннее уважение к Брюсову, признание его авторитета. Есенин уверен, что его стих, его поэ­ зия «всколыхнет Брюсова и Блока». Известна роль Брюсова в литературной борьбе начала 20-х годов. Поэт, критик, организатор, для которого поэзия была высшей страстью, кровным де­ лом, Валерий Яковлевич находился в гуще бурной литературной жизни тех лет. В некрологе на смерть Брюсова Есенин особо подчеркивал, что в последние годы Валерий Яковлевич был «вроде арбитра среди сражающихся течений в литературе». В числе «ср а­ жающихся» были имажинисты, к которым опреде­ ленное время принадлежал Есенин. Имажинисты, как известно, вслед за Потебнеп сущностью поэзии объявляли образ. Как и возник­ шие в те годы многочисленные другие школы и школки, имажинизм претендовал на единственно верное и плодотворное, а следовательно, ведущее место в развитии литературы. «Арбитр» литератур­ ной борьбы, Валерий Яковлевич не раз критиковал имажинизм как в печати1, так и в устных выступле­ ниях. Подчеркивая ценность выдвинутой имажинис­ тами «необходимости организовывать строй обра­ зо в», Брюсов в целом отрицательно оценивал это течение именно за чрезмерное увлечение образом и за то, что его сторонники объявляли «второстепен­ ным делом не только звуковой строй, не только рит­ мичность, но и идейность»2. В цитированной работе Ив. Грузинова сообщается, что в ноябре 1920 года в Большом зале консервато­ рии состоялся шуточный литературный суд над има­ жинистами.- «Подсудимыми» были—С . Есенин, Ив. Грузинов, В. Ш ершеневич, А. Мариенгоф, А. Куси- ков. В качестве «обвинителя» выступал Брюсов. Он обвинял имажинистов как лиц, составивших тайное 1 В. Брюсов. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии.— «Печать и революция» 1922, кн. 7, стр. 5 8 — 60, , 2 Там же, стр. 5 9 — 60.

сообщество с целью ниспровержения существующе­ го литературного строя в России. Группа молоДых поэтов, именующих себя имажинистами, по мнению Брюсова, произвели на существующий литературный строй покушение с негодными средствами, взяв за основу поэтического творчества образ, по преимуще­ ству метафору. М етафора не является частью цело­ го; это только одна фигура или троп из нескольких десятков фигур словесного искусства, давно извест­ ных литераторам цивилизованного человечества». Главный пункт предъявленного Брюсовым шуточ­ ного обвинения заключался в следующем: «имажини­ сты своей теорией ввели в заблуждение многих начи­ нающих поэтов и соблазнили некоторых м аститы х»1. Через несколько дней в Политехническом музее состоялся ответный «суд» над русской литературой. Здесь уже роли поменялись. «Обвинял» С. Есенин. Свою обвинительную речь, вспоминает Ив. Грузинов, «он читал по бумажке звонким, высоким тенором». «З ащ и щ ал » русскую литературу Брюсов2. К сожа­ лению, других свидетельств более подробных реля­ ций об этих юмористических «судах» нам обнару­ жить не удалось. Как видим, на этих «судах» Брюсов и Есенин выступали как литературные противники. Однако «чутко относившийся ко всему талантливому», Брю ­ сов сразу же выделил из шумного кружка имажинис­ тов яркий, самобытный и глубоко национальный та­ лант С. Есенина. Более того, Брюсов одним из пер­ вых сказал о вредном для Есенина влиянии имажи­ низма. В статье «Вчера, сегодня и завтра русской поэзии» он писал: «Третий видный имажинист С. Е се­ нин начинал как «крестьянский» поэт. От этого пе­ риода он сохранил гораздо больше непосредствен­ ности чувств, нежели его сотоварищи; в книгах Е се­ нина («Радуница», 1915; «Голубень», 1918; «П реоб­ ражение», 1921; «Трерядница», 1921; «Исповедь хулигана, 1921; «П угачев», 1922 и др.) есть прекрас­ ные стихотворения, например, те, где он скорбит о 1 Ив. Грузинов. С. Есенин разговаривает о литературе и искусстве, стр. 7 — 9. 2 Там же, стр. 8. 564

гибели деревни, сокрушаемой «железным гостем*- (фабрика) и те, где поэт остается чистым лириком настроений; у Есенина четкие образы, певучий стих а легкие, хотя однообразные ритмы; но все эти досто­ инства противоречат имажинизму, и его влияние бы­ ло скорее вредным для поэзии Есенина»1. В рецензии на сборник «Голубень» Брюсову вновь не нравятся имажинистские крайности Есени­ на, «не вполне оправданное автором обилие религи­ озных и церковных образов». «Нам лично,—писал, он,— впечатление портят неправильные рифмы и ряд сравнений и метафор, вряд ли жизненных, как «дождь пляшет, сняв порты», «на долину бед спадают шиш­ ки слов» и т. п. В общем же «Голубень» в рецензии была оценена Брюсовым положительно: «Иное в ней хорошо задумано и смело исполнено»2. Положитель­ ную оценку «Голубени» Брюсов повторит в 1922 г. в статье «Вчера, сегодня и завтра русской поэзии». В 1920 году, вернувшись с Кавказа, Есенин при­ вез с собой поэму «Сорокоуст», которую он читал в кафе «Домино» и в Политехническом музее. Чтение смелой по своему образному и языковому строю поэ­ мы каждый раз сопровождалось скандалом. Поэму ругали, автора освистывали. И вот среди этого шума возмущенных, негодующих откликов раздался авто­ ритетный голос Брюсова, назвавшего поэму выдаю­ щимся произведении современной поэзии. Имеются реляции Ив. Грузинова, И. Розанова и А. Арго о ве­ черах поэзии, на которых читался «Сорокоуст». Председательствовал на них Брюсов. Ив. Грузинов вспоминает о чтении поэмы в кафе «Домино», а И. Розанов и А. А рго—в Политехниче­ ском музее. И. Розанов рассказывает: «Аудитория Политехнического музея в Москве. Вечер поэтов. Духота и теснота. Один за другим чи­ тают свои стихи представители различных поэтиче­ ских групп и направлений. Многие из поэтов рисуют­ ся, кривляются, некоторые как откровение гения вещают свои убогие стишки и вызывают смех и иро- 1 В. Брюсов. Вчера, сегодня и завтра русской поэзии,—- стр. 59. 2 Художественное слово, Временник Н. К. П., кн. Լ 1920, стр. 57. 565

иические возгласы слушателей. Публика явно уто­ милась и ищет повода пошуметь. Пахнет скандалом. Председательствует сдержанный, иногда только криво улыбающийся Валерий Брюсов. Очередь за имажинистами. Выступает Есенин. Начинает свой «Сорокоуст». Уже четвертый или пятый стих вызывает кое-где свист и отдельные воз­ гласы негодования. В стихах этих речь идет о бло­ ках у мерина. Но когда поэт произносит девятый стих и десятый, где встречается слово, не принятое в литературной речи, начинается свист, шиканье, крики «довольно» и т. д. Есенин пытается продол­ ж ать, но его не слышно. Ш ум растет. Есенин ре­ тируется. Часть публики хлопает, требует, чтобы поэт продолжал. Между публикой явный раскол. С не­ имоверным трудом при помощи звучного и зычного голоса Шершеневича председателю удается, нако­ нец, водворить относительный порядок. Брюсов встает и говорит: «В ы слышали только начало и не даете поэту говорить. Надеюсь, что присутствующие поверят мне, что в деле поэзии я кое-что понимаю. И нот я утверждаю, что данное стихотворение Есенина самое лучшее из всего, что появилось в русской поэ­ зии за последние два или три года»1. По-видимому, о том же вечере вспоминает Л. Арго. Когда разбушевавшаяся, возмущенная «не­ пристойными» стихами публика стала «осуществлять свои права на негодование», председательствующий Валерий Яковлевич, «встав во весь рост, в том же строгом черном сюртуке, увековеченном на портрете Врубеля», поднял руку, призывая к порядку бушую­ щую аудиторию... Так он стоял с поднятой рукой, вы ­ жидая время, когда же собрание успокоилось, он чет­ ко и раздельно произнес: — Я, Валерий Брюсов, заявляю вам всем, что стихи Есенина, те, которые он сейчас прочтет, луч­ шее из всего написанного на русском языке в стихо­ творной форме за последние двадцать лет... 1 И. Розанов, Есенин о себе и о других, М., 1926, стр. 6 —7. .566

Есенин закончил чтение, и аудитория не могла не оценить по достоинству замечательную его поэм у»1. Известие о смерти Брюсова застало Есенина в Тифлисе. Оно потряс л® его. Литератор и журналист Н. К. Вержбицкий, который был близок с Есениным во время его пребывания в Тифлисе в 1924 г., вспо­ минает, что узнав о смерти Брюсова, поэт ходил мрачный, неопределенно и растерянно разводил ру­ ками, что-то говорил про себя», а вечером показал «наскоро набросанную статью под названием « В Я. Брю сов»2. Уже 11 октября 1924 года в газете «З ар я Востока» появляется щемящетрустное стихотворе՜ кие Есенина «Памяти Брюсова», исполненное глубо­ ким чувством большой утраты друга (он так и o6paj щается к умершему — «мой милый друг»), роковой неизбежности конца. Но все же он убежден, что «нас не забудет Русь». Как видно из воспоминаний Н. Вержбицкого, приблизительно в то же.время была написана и про­ никновенная статья-некролог, в которой Есенин дал самую высокую и в то же время любовную оценку «большому мастеру, крупному поэту», другу и учите­ лю. Для русской поэзии, писал он,— смерть Брюсо­ ва «после смерти Блока это такая утрата, что ее и выразить невозможно». Высоко оценивал Есенин Брюсова как поэта, как подлинного новатора, роль которого в истории развития русского стиха весьма и весьма значитель­ на. «много Брюсова ругали, много говорили о том, что он не поэт, а мастер. Глупые слова! Глупые суж­ дения!» И далее: «Много есть у него прекрасных сти­ хов, на которых мы воспитывались». Особенно тяжела, говорит Есенин, утрата для поэтов. Ибо Брюсов был подлинным и талантливым учителем — «все мы учились у него». В это «м ы » входил и сам С. Есенин, который говорил Н. Верж ­ бицкому, что «он сам вечерами сидел над томиком 1 А. М, Арго. Звучит слово, М., 1962, стр. 8 5 — 86. стр.27Е5.. Вержбицкий. Встречи с Есениным. Тбилиси, 1961, 567

этого поэта и строку за строкой разбирал структуру стиха»'. Здесь возникает весьма интересная проблема: че­ му «учился» Есенин у Брюсова? Ведь на первый взгляд — это очень разные поэты. Для поэзии перво­ го характерен пронзительный, обнаженный лиризм, поэзии второго присущ высокий рационализм. Да и сам стих их на первый взгляд очень разный. Но зая в­ ление самого Есенина весьма авторитетно. Вероятно, здесь, какие-то общие искания в литературе, рифме и :может даж е— теме. Но это уже особая, стиховедческая тема, которой мы в рамках данного сообщения касать­ ся не имели возм@жности. Брю сов— поэт, Брю сов— учитель, пишет Есенин в некрологе, всегда «чутко относился ко всему та­ лантливому», «приветствовал все молодое и свежее в поэзии». Глубокое уважение вызывал у Есенина и облик Брюсова —гражданина, который «первый пошел с •Октябрем, первый встал на Позиции разры ва с рус­ ской интеллигенцией. Сам в себе зачеркнуть страни­ цы старого бытия не всякий может. Брюсов это сделал». Статья — некролог Есенина впервые увидела свет в 1955 году в книге первой журнала «Литера­ турная Р язан ь». Знали ли о нем друзья Есенина по имажинизму, знал ли о нем Ив. Грузинов, когда пи­ сал в 1926 году, что Брюсов и Есенин были чужды друг другу? Вероятнее всего— нет. Почему у Ив. Грузинова создалось впечатление о недружелюбии между Есениным и Брюсовым. Ду­ мается, что одной из причин этого явились неписа­ ные законы литературной борьбы, которые заставля­ ли Есенина скрывать свои подлинные чувства к «про­ тивнику» и критику имажинистов. Чувства, которые т1 ак ярко проявились в интимных стихах и в замеча­ тельном некрологе. 1 Н. Вержбицкий. Встречи с Есениным, стр. 76. 568

С, П. Ильёв: СТАТЬИ В. БРЮ СОВА .THE ATHENAEUM- В конце прошлого — начале настоящего века постоянные русско-английские литературные связи поддерживались через журнал „The Athenaeu.n“- В нем печатались ежегодные обзоры текущей рус­ ской литературы П. Н. Милюкова (1891 — 1896), А. И. Богдановича (1897), К. Д. Бальмонта (1898 — 1900) и В. Я. Брюсова (1901 — 1906). Последний стал сотрудничать в журнале при следующих об­ стоятельствах: в апреле 1901 года К. Бальмонт про­ читал на публичном вечере политическую сатиру «Маленький султан», после чего в конце июня был выслан «из столиц и университетских городов и гу­ берний» на два года. Перед отъездом в Курскую гу­ бернию он просил Брюсова написать очередной об­ зор русской литературы и рекомендовал его редак­ ции журнала “ The Athenaeum*1. В дневнике Брю ­ сова есть такая запись (конец июня 1901 г.): «Б а л ь ­ монт, так как уезж ал «и з столиц», не мог написать своего обозрения в „The Athenaeum' и поручил мне. Я всю жизнь следил за всей русской литерату- 1 В. Е. Максимов-Евгеньев. Памяти Валерия Брюсова. JI., 1925, стр. 12. 569

рой, кроме именно э т о г о г о д а . Написано кое-как, в 5 дней, ибо срок был близок»1. Эт был период, когда Брюсов создал сборники „Tertia Vigilia“ , „Urbi etorbi*, „Stephanos”, вклю­ чавшие многочисленные политические стихотворе­ ния, являвшиеся своеобразным откликом поэта на те­ кущие исторические события, когда он выступил как редактор, историк, критик, переводчик, популяриза­ тор, пропагандист русской классической и современ­ ной литературы в странах Западной Европы. Эта сто­ рона его просветительской деятельности частично отразилась в шести его статьях для английского жур­ нала. При всей их жанровой специфике они облада­ ют теми высокими качествами, на которые указал из­ вестный ученый в своем исследовании критического наследия раннего Брюсова՜ «Его статьи — отточенные, конструктивно-чет­ кие, лаконически-скупые, иногда не лишенные су­ хости, всегда ясные и логические, внешне сдержан­ ные, но порою язвительные, часто изящные, меткие и острые, блещущие огромной всесторонней эруди­ цией,— представляют собой продукт большой куль­ туры и большого мастерства. В отношении жанра и стиля, тона и манеры статьи Брюсова выделяются в русской критической традиции как вполне индиви­ дуальное явление. Нечего и говорить о той исключи­ тельной ценности, которую они представляют как выражение эстетических взглядов Брюсова, как па­ мятник его литературной борьбы, как свидетельство его идеологической эволюции. С этой стороны они служат единственным документом, который нельзя за՜ менять ни стихами, ни письмами, ни дневниками Б р ю с о в а »2. Обзоры Брюсова—документально точная свое­ образная в живая летопись литературной жизни Рос­ сии первых лет XX века3. Для них характерно стро­ 1 В. Брюсов. Дневники. 1891 — 1910, М., 1927, стр. 104. 2 Д. Е. Максимов. «Апология символизма» Брюсова и его эстетические взгляды 90-х годов.— Ученые записки Ленинград­ ского пединститута им. М. Н. Покровского, т. 4, Ф акультет язы ка и литературы, вып. 2, 1940, стр. 255. 3 По мнение критика И. Сергиевского, «Литературно­ критические опыты Брюсова, собранные вместе, могли бы 570

гое соблюдение избранной формы. Обычно в начале статьи кратко определяется особенность обществен֊ ио-литературного движения в истекшем году, после ^•его автор переходит к обзору литературных явле­ ний в таком порядке: новинки русской реалистиче­ ской литературы, новинки символистской литерату­ ры, новые издания русских классиков, новые пере­ водные издания, хроника литературной жизни. Свой первый обзор за 1901 год Брюсов начина­ ет сообщением о смерти Владимира Соловьева поэта и философа, «одного из самых сильных умов конца XIX столетия»1. Затем он переходит к кратким оцен­ кам выдающихся литературных явлений года- сбор­ ника И. Бунина «Листопад», повести М. Горького <Трое», «Сибирских очерков и рассказов» В Коро­ ленко, «Записок врача» В. Вересаева. Вторая часть статьи посвящена событиям в лагере символистов. Здесь большое значение придается выходу альмана­ ха «Северные цветы», поскольку в нем впервые (Брюсов подчеркивает это обстоятельство) предста­ вители «новой школы» в поэзии организационно объединились в одну литературную группу, причем старшие символисты подали руку младшим, пред­ ставленным как «величайшие новаторы». Особо от­ мечаются заслуги К. Бальмонта как издателя и пере­ водчика Шелли, Гауптмана, Кальдерона и Эдгара По. В третьей части сообщается о событиях,' имею­ щих общественно-политическое значение: отлучении Льва Толстого от церкви, заключении М. Горького в тюрьму за выраженное им сочувствие и поддержку студенческой демонстрации, закрытии журнала « Жизнь», высылке некоторых писателей из обеих столиц. В обзоре 1902 года Брюсов указывает на подъем мистико-религиозных настроений, с которым связано создание религиозного общества под руко­ явиться своеобразной летописью художественной жизни всей՜ современной ему эпохи, в самой гуще которой находился Брю­ сов на всем протяжении своей сознательной литературной жиз ни» (И. Сергиевский, В. Я. Брюсов. К 75-детию со дня рожде­ ния и 25-летию со дня смерти. М., 1940, стр. 6). 1 .The Athenaeum\", № 3847, July 20, 1901, p. 85. 571

водством митрополита Антония и оберпрокурора св. синода К. Победоносцева; обращается внимание на активную роль в нем Д. С. Мережковского, автора известного в Англии исследования «Лев Толстой и Достоевский». Если в первой статье Леонид Андреев упоминается как способный ученик Чехова и Горько­ го, то во второй сообщается о большом успехе перво­ го тома его рассказов, который сравнивается с успе­ хом раннего Горького. Говоря о постановке драмы «М ещане», Брюсов подчеркивает способность автора создавать сильные характеры, открывать «искру бо- жию՝> даже в людях социального дна. Цитируя преди­ словие к переводу романа «Крестьянин» В. Поленца, Брюсов останавливает внимание читателя на раз­ мышлениях Льва Толстого о вырождении русской поэзии после Пушкина, Лермонтова и Тютчева. Это один из эпизодов литературного движения, когда символисты в борьбе с гражданской поэзией опира­ лись на суждения такого признанного всеми лагеря­ ми авторитета, как Лев Толстой. Обзор заканчивает­ ся сообщением о смерти Г. И. Успенского, которого В. Брюсов характеризует как наиболее талантливого представителя из группы писателей-народников. Вместе с тем; по мнению Брюсова, тенденциозность народнического толка связывала свободу его творче­ ского развития, поскольку писатель подчинил свой талант защите абстрактных принципов. Обзор 1903 года начинается именами Горького и Леонида Андреева, новые произведения которых объявляются центром внимания печати и общества. Специально останавливаясь на анализе драмы «На дне», Брюсов определяет ее основную идею кгк про­ поведь «абсолютной ценности личности»1. Достоин­ ство рассказа Леонида Андреева «М ысль» он видит в тонкости психологического анализа, а о рассказе « В тумане» сообщает, что его появление в печати вы­ звало полемику, причем большинство читателей встало на сторону писателя. В заключение Брюсов делает важное замечание о том. что вокруг Горького и Андреева и издательства «Знание» объединилась группа молодых писателей, находящихся под влияни­ ем идей и стилевой манеры своих талантливых това- 1 .The Athenaeum” № 3949, July 4, 1903, p. 23. 572

ршцей. Далее Брюсов отмечает, что с весны 1903 го­ да модернисты Москвы активизировались с целью пропаганды своих идей в обществе; они выступают с публичными лекциями и чтениями на собраниях и вечерах и пользуются сенсационным успехом аудито­ рии. Диспуты модернистов проходят не только ожив­ ленно, а и вызывают столкновения с защитниками противоположных убеждений. Однако Брюсов не за­ малчивает того факта, что московская печать оказа­ ла нм сильное сопротивление, а известный обще­ ственный деятель доктор Н. Баженов публично на- гвал их сумасшедшими. В связи с выходом новых из­ даний Пушкина, предпринятых Ефремовым и Моро­ зовым, Брюсов определяет роль, место и значение творчества поэта в истории русской литературы: Пушкин — это фундамент, на котором стоит здание русской литературы; несмотря на то, что в русской литературе есть такие гиганты, как Достоевский и Толстой, Пушкин не утрачивает своего влияния на современников1. Не останавливаясь специально на рассказе Чехова «Невеста» и поэме «Человек» Горь­ кого, Брюсов переходит к обстоятельной характери­ стике творчества К. Бальмонта в связи с новыми его книгами «Будем как солнце» и «Только любовь». Брюсов особенно подчеркивает новизну содержания и совершенство формы большинства произведений сборников, талант и мастерство поэта: «Он мастер того совершенства техники, которое не может быть заимствовано и есть дар истинного поэта, все гфевра- щающего в чистое золото поэзии»2. Переходя к хро­ нике литературной жизни, Брюсов сообщает о смер­ ти Н. К. Михайловского, признанного вождя «либе­ ральной русской интеллигенции, драматурга Сухово- Кобылина и А. П. Чехова, которого характеризует как «самого выдающегося писателя после Т олстого». В связи с 100-летней годовщиной он называет Ф. И. Тютчева «лучшим русским лирическим поэтом՛. В обзоре за 1905 год Брюсов прежде всего ука­ зывает на два важных события, отразившихся а ли­ 1 .The Athenaeum” № 3949, July 4.1903,р,. 23 стр. 24, 2 Там же, № 4010,September,3,1904, р.313. 3 Там же, р. 314. 4 Там же. 573

тературе,— русско-японскую войну и революцион­ ное движение в стране. Благодаря ослаблению'цен- зурного гнета стало возможным издание сочинений, выдающихся русских писателей, само имя которых было в России под запретом. Среди первых изданий такого рода Брюсов называет сочинения Герцена. Он напоминает, что Герцен многие годы жил изгнанни­ ком в Англии, где издавал журнал «Колокол», кото­ рый в предреформенный период звучал над Россией: подобно набату! «По своему прекрасному стилю, —пишет Брюсов,— художественной мощи своего воображения и притя- 1ательному красноречию его логики Герцен может быть причислен к классическим русским писателям, даже если не учитывать историческое значение его- литературной деятельности»1. По той же причине впервые стало возможным появление собрания стихотворений Н. П. Огарева, друга и сподвижника Герцена. По словам Брюсова Огарев заслуживает места среди лучших русских поэтов наряду с Тютчевым, Баратынским, Фетом и Некрасовым. Говоря о появлении первых томов со­ брания сочинений Чернышевского, Брюсов характе՜ ризует русского революционера-демократа как оле- стящего критика и страстного публициста, который был властителем дум передовой русской молодежи 135Ո — начала 1860-х гг. Брюсов напоминает, что в 1864 г. Чернышевский был сослан в Сибирь как п о ֊ литический преступник, а его сочинения запреще­ ны, некоторые же появлялись без указания имени ав­ тора. В 1905 г. наконец издан его знаменитый роман < Чго делать?» По мнению Брюсова, роман лишен ху­ дожественных достоинств, но важен как знамение- своего времени и яркая проповедь тех идей, которые в 1860-е годы волновали передовую часть русского общества. Новые рассказы Леонида Андреева, сообщает Брюсов, вновь вызвали большой интерес, каждое но­ вое произведение писателя становится событием ли­ тературной жизни, но повесть «Красный смех» про­ извела самое сильное впечатление на критиков и чи­ 1 „The Athenaeum\" № 4 0 6 8 , 14, 1905, p. 501. 574

тателей; несмотря на импрессионистическую манеру повествования, картины ужасов войны столь закон­ чены, что должны быть признаны реалистическими, но Андрееву не удалась эпическая картина войны, для этого он слишком психолог. Перейдя далее к пьесе Горького «Дачники», Брюсов ставит под со­ мнение действительный успех пьесы, хотя и призна­ ет, что она привлекла внимание театральный пу­ блики. Пристальное внимание Брюсов по-прежнему со­ средоточивает на творчестве Бальмонта. На этот раз он пишет о книге «Литургия красоты», которая ха­ рактеризуется им как гимн в честь четырех сти­ хий — земли, воды, огня и воздуха. Вместе с тем он указывает на некоторую сочиненность и налет уста­ лости: Бальмонт начинает повторяться и стал не­ брежно относиться к форме, а его ницшеанство зву­ чит как преувеличение и искусственность. Тем не ме­ нее в его книге Брюсов видит немало достоинств, ко­ торыми русская поэзия всегда будет гордиться. И тут же он выдвигает на первый план А. Блока, гово­ ря, что в «Стихах о Прекрасной даме» он выступил как самостоятельный поэт, до появления которого русская поэзия не знала таких проникновенных песен б о славу Вечной Женственности. Несмотря на неко­ торые частные недостатки, делает е ы в о д Брюсов, в целом поэзия Блока настолько оригинальна, что он должен быть признан мастером, главой своей школы, потому что у него уже есть подражатели и ученики. В последней статье для английского журнала, в которой обзор современной русской литературы до­ веден до сентября 1906 года, Брюсов пишет о не­ обычных для русской литературы цензурных усло­ виях, вызванных так называемой свободой печати: в конце 1905 г. газеты, журналы и книги выходили без цензуры. Он отмечает количественный рост жур­ налов, в которых преобладает политическая и соци­ альная сатира. Для брюсовской характеристики хода революции и смены настроений важное значение име­ ют следующие строки статьи: «Сначала брошюры со­ циал-демократического направления пользовались громадным успехом: в последнее время самым боль­ 575

шим спросом пользуются издания, отстаивающие анархистские теории»'. Брюсов, несомненно, почувст­ вовал перелом в развитии революции, но выразил его по-своему. В новых условиях стали возможными публика­ ции серии книг, бывших в прошлом под запретом. Брюсов называет «Воспоминания» декабриста Д. За- валишииа и «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева,— знаменитое произведение, появление которого в 1790 году навлекло на автора жестокое на­ казание»2, с того времени, добавляет Брюсов, дваж­ ды (в 1872 и 1903 гг.) попытки издания «Путеше­ ствия» подавлялись царской цензурой. В области драматургии и беллетристики Брюсов отмечает толь­ ко первую драму Леонида Андреева «К звездам» и 2-й том его рассказов, куда вошли «Б ездна», «Мысль», «Жизнь Василия Фивейского», признан­ ные критиком лучшими произведениями писателя. Обзор заканчивается сообщением о выходе двух но­ вых журналов: первый — «Былое», призванный сво ими материалами отражать историю русского освобо­ дительного движения; второй — «Золотое руно», «чьи страницы открыты для самых рафинированных современных русских поэтов и художников»3. Это со­ поставление символично и дано не без умысла: оно отражает нараставший идейный разброд, вызванный спадом революционного движения. На шестой статье сотрудничество В. Брюсова в «The Athenaeum\" прерывается, что, по-видимому, объясняется изменениями в структуре журнала, именно с 1906 года отказавшегося от традиционных обзоров литератур континентальных стран. ★ ★* В свих обзорах Брюсов выступает как заботли­ вый хранитель русского культурного наследства про­ шлого и настоящего. Особое значение имеет оценка ՛ .The Atenaeum” же, № 4118,September 29, 1906, p. 35 8 . 2 Там же. 3 Там же. р. 359. 576

им наследия революционеров демократов в связи с новыми изданиями их сочинений, появившимися в го­ ды первой русской революции. Уважительное отно՜ шение к революционным традициям русской литера­ туры шло вразрез с общим скептическим пересмо­ тром революционно-демократического наследия, предпринятого критиками «весовской» ориентации символистского лагеря (Эллис, Борис Садовской). Здесь сказалось сочувственное отношение Брюсова к событиям первой русской революции1. Как пропагандист русской литературы в Англии Брюсов учитывал необходимость и важность и «об­ ратных связей», поэтому он систематически сообщал о новых переводах сочинений английских писателей на русский язык. Особенно настойчиво подчеркивал Брюсов заслуги Бальмонта, издавшего полное собра­ ние сочинений П. Б. Шелли, сочинения Эдгара По, Оскара Уайльда в своих переводах. Отмечал он пло­ дотворную работу Бунина-переводчика, а также тот факт, что трудами многих русских поэтов было подготовлено новое издание Шекспира под редакцией С. А. Венгерова. Обзорные статьи Брюсова лаконичны, сведения о литературной жизни в России по необходимости беглы, но они тщательно продуманы. В них Брюсов выступает не только как пропагандист, но и как исто­ рик-концептуалист и своеобразный истолкователь 1 Идейную эволюцию В. Брюсова на примерах его об­ зорных статей отмечает Д. Е. Максимов: «С равнивая первые из этих обзоров (1901 — 1904 гг.) с двумя последними (1905 — 1906 гг.). легко можно убедиться, насколько в годы революции повысилось внимание и сочувствие Брюсова к прогрессивной общественно-политической и историко-политической литерату­ р е» (Д. Максимов. Брюсов. Поэзия и позиция, JI., 1969 стр. 171). Справедливость этих слов подтверждается письмом Брю­ сова от 24 сентября 1905 г.: «Д ля меня этот прошедший год был годом исключительным очень. «П ереж ито» (...) много. И все это на фоне трагических переживаний всей России» (Де­ сять писем Валерия Брю сова к П. П .П ерцову.— «П ечать и ре­ волюция», 1926, кн. 7, стр. 38). 37 — 229 577

литературных явлений классической и современной литературы1. Внутрилитературная борьба, обострив­ шаяся в годы революционного подъема, не могла не отразиться на характере брюсовских оценок. В символистском лагере в русской литературе Брюсов особенно выделяет события, которые знаме­ новали консолидацию сил «новой школы», укрепле­ ние ее позиций. Так, большое значение придается вы­ ходу первой книги альманаха «Северные цветы» (1901 г.), поскольку в нем впервые представители младшего и старшего поколений символистов объе­ динились в одну литературную группу. В течение ря­ да лет Брюсов выдвигает на первый план символист­ ской группы фигуру Бальмонта, отмечая его вклад в русскую поэзию. Однако в 1905 г. ему уже противо­ поставляется Блок как автор «Стихов о Прекрасной Даме» и достойный глава «новой школы». Этому за­ явлению предшествовала предварительная осторож­ ная критика недостатков книги «Литургия красоты»2. Осуществляя свои тактические замыслы, Брюсов од­ новременно заботился о сохранении преемственной связи между старшими и младшими символистами. Брюсовская оценка передовой реалистической, «знаниевской» литературы также претерпела своеоб­ разную эволюцию. Формально признавая Горького главой литературной группы «Знания» и отдавая должное его влиянию и авторитету, Брюсов посте­ пенно фактически выдвигает на передний план та­ лант Леонида Андреева, чей творческий путь пред­ ставляется критикам журнала «В есы » как эволюция от реализма к символизму3. Одновременно эстетиче՜ 1 Обзоры отличает одна существенная особенность: в ни нет Брюсова как поэта и вождя символистов. По вполне понят­ ным причинам Брюсов не мог давать своему творчеству публич­ ную критическую оценку. 2 Лучшей его книгой Брюсов считал сборник «Горящ ие здания», а наиболее совершенной — «Будем как солнце» (Ва­ лерий Брюсов, Далекие и близкие, М., 1912, стр. 10 0 — 106). 3 См. ст . С. П. Ильёв, Леонид Андреев и символисты, в кн.: « Руссн» я литература X X века (дооктябрьский период)», сб. 2, Калу! а, 1970, стр. 2 0 2 — 216. 578

ская оценка в отношении новых произведений Горь­ кого постепенно снижалась. Таким образом, статьи Брюсова в журнале „The Athenaeum\" представляют интерес не только с точки зрения истории русско-английских литератур­ ных связей, но и как целостный концептуальный очерк литературного движения 900-х гг. одного из самых активных деятелей русской культуры начала нашего века. их

Ю. М. Паниян БРЮСОВ КРИТИК В ЖУРНАЛЕ «РУССКАЯ МЫСЛЬ»* В начале 1909 г. Брюсов покидает центральный орган русских символистов, журнал «Весы », в кото­ ром принимал деятельное участие на протяжении нескольких лет. Основной причиной ухода Брюсова послужила его идейно-теоретическая и литератур­ ная эволюция, приведшая к разрыву с бывшими со­ ратниками по перу. В беседе с критиком-публицис- том А. Измайловым Брюсов подчеркивал: «...я ушел из «Весов» именно потому, что почувствовал, каким уже пережиточным, отсталым явлением стала их * Данная тема явно не укладывается в рамки небольшого сообщения, намеченного по программе четвертых «Брю совских чтений». Поэтому, в сложившейся ситуации, нам кажется, це­ лесообразнее всего в какой-то мере представить самого Брю­ сова в его суждениях о «путях и перепутьях» русской поэзии 10-х годов, тем более, что часть из них ещ е не вош ла в науч­ ный оборот. Развернутая же характеристика критической дея- деятельности Брюсова в «Русской мысли» нами будет дана в общей работе «Брю сов— критик», две публикации из кото­ рой — «Ранние критические статьи В. Брюсова» и «Критиче­ ская деятельность Брюсова в журнале «В есы » опубликованы соответственно в «Брюсовских чтениях 1963 г.», Ереван, 1964 г. и в журнале «Молодой научный работник Научные исследования», 1966 г., № 4. 580

проповедь»1. Кроме того, как эго ни странно, Брю­ сов, который по свидетельству современников, чуть ли не «самодержавно правил» (Вл. Ходасевич) и «деловито хозяйничал» |(Г. Чулков) в «В есах», мо­ тивировал свой уход из журнала теми стесненными рамками, в которые был поставлен как «негласный» руководитель. «Даже в области чисто редакцион­ ной,—писал он в письме к Бальмонту,—я никогда не имел возможности делать вполне, что хотел... В области же конторской я был совершенно без­ волен...»2. Выйдя из состава «Весов», Брюсов - критик фактически оставался не у дел. «Ни для одного жур­ нала, ни для одной газеты он не «свой »,— писал Из­ майлов в упомянутой статье. Об этом же свидетель­ ствуют дневниковые записи Брюсова, сделанные им в этот период. «Выпады печати. Все газеты мне закрыты... У Маковского переговоры об «Апполо- н е...»3. Но переговоры эти, как известно, не увенча­ лись успехом, ибо, по замыслу редактора, «Апол­ лон» в ближайшее время должен был стать сугубо художественным органом, утратив тем самым свою литературно-критическую направленность. Брюсо­ ва такой поворот дела уже не устраивал. Поиски органа, где бы он мог печататься, вы­ нудили Брюсова и на сей раз (вспомним хотя бы «Новый путь») принять на себя «бремя неудобоно- симое». Справедливости ради отметим, что этому не в малой степени способствовала и его призрачная аполитичность, которой он нередко страдал. Возглавив со временем литературно-критиче­ ский отдел «Русской мысли», Брюсов таил надеж­ ду что сумеет создать в журнале что-то вроде лите­ ратурной автономии, далекой от политических ин­ триг. Однако, все чаще сталкиваясь с деляческими расчетами Струве, он понял, что осуществить это будет весьма и весьма трудно. 1 См., Ашукин., Валерий Брюсов, М., 1929 г., стр. 264. 2 Цитируем по публикаций В. Л азар е в а— «И з истории лии- тературных отношений первой четверти двадцатого столетия». Ученые записки Московского областного педагогического ин­ ститута им. Н. К. Крупской. М., 1962 г., том. CXVI, сб. 3. стр. 1163 В. Брюсов, Дневники, М., 1927 г., стр. 141. 581

И все же, несмотря на то, что творческая ини­ циатива Брюсова была скована мелочной опекой из­ дателя, он очень часто, по собственному усмотре­ нию, отвергал замечания и предложения Струве, касающиеся литературно критического раздела жур­ нала. Так, переводчику Элиазбергу Брюсов сообща­ ет: «Пропуски в романе Брода сделаны П. Б. Стру­ ве. Кое-что я все же думаю восстановить»1. А в письме к самому Струве без обиняков пишет: «Ваши отмеченные стихотворения Софьи Парнок мне не нравятся, довольно банальная мысль, а написано плохо»2. Аналогичных примеров можно привести более чем достаточно... Но особенно не мог прими­ риться Брюсов с коньюктурными соображениями издателя, диктовавшими тому ограничение страниц, отведенных в журнале для критики. «Не думаете ли вы,— писал Брюсов в сентябре 1910 г. Струве,— что такое положение дел ненормально? Критике (и неразрывно связанной с ней библиографии) я при­ даю в журнале очень большое значение. В отделе так называемой беллетристики порой приходится... уступать желаниям читателей, ищущих прежде все­ го «чтения». В критике журнал может быть гораздо более самостоятельным, не идти за читателем, а вести их...»3. К чести Брюсова, он не только добился расши­ рения критического раздела журнала, но и сам стре­ мился многочисленными рецензиями, обзорами, ком- ментативными заметками и т. п. «оперативно» охва­ тить, оценить и довести до читателя многообразие нак «литературной жизни» Западной Европы, так и России поэтической4. 1 Упомянутые «Ученые записки», стр. 129. 2 Литературный архив, М .— Л., 1960 г., т. 5, стр. 276. 3 Там же, стр. 285. 4 С апреля 1909 г. по июль 1914 г. Брюсов только на но­ вые сборники стихов 130 русских поэтов опубликовал около 30 аннотированных рецензий и обзорных статей, в основном в «Библиографическом отделе» журнала (1 9 0 9 — 1910 гг.) и под­ отделе «Литература и жизнь» отдела «В России и заграни­ цей...» (1911 — 1914 гг.). Всего по нашим приблизительным подсчетам Брюсов прорецензировал и удостоил в той или иной степени своего внимания 160 сборников стихов, изданных в Пе- 582

Чтобы четче уловить позицию Брюсова-крити- ка тех лет, на наш взгляд, не лишне выделить некото­ рые «сквозные» формулы-мысли, которые настой­ чиво варьируются в его статьях и рецензиях, состав­ ляя их конструктивный центр. /Приведем некоторые из них: «...новые идеи.... одержали победу. Реализм должен был сдать... свои позиции... Но... ощутимее стало, что он все же из числа исконных, прирожден­ ных властелинов в великой области искусства. Ста­ ло яснее, что начало всякого искусства—наблюде­ ние действительности, <как вместе с тем стали виднее те опасности, к которым ведет безудержная фан­ тастика. В наши дни «идеалистическое» искусство... вынуждено очищать позиции, занятые слишком по­ спешно» (1910 г., VII, стр. 206)1. «По временам нам кажется, что было бы счасть­ ем разрушить все устои нашей цивилизации и на­ чать жизнь сначала... Это настроение, между прочим, дает почву для учений анархизма...» (1910, VIII, стр. 9). «...есть одна черта,... характерная для всего на­ шего времени. Я говорю о поразительной, накой-то роковой оторванности всей современной молодой поэзии от жизни. Наши молодые поэты живут в фантастическом мире, ими для себя созданном, и как будто ничего не знают о том, что совершается вокруг них, что ежедневно встречают наши глаза, о чем ежедневно приходится говорить и думать» (1911, II, стр. 228). Было бы упрощением с помощью этих цитат подтянуть Брюсова до приемника революц1>онно-де- тербурге, Москве, Париже, Варшаве, Киеве, Томске, Казани, в Пемзе и Ярославле, не говоря уж о его отзывах на коллектив­ ные сборники типа «Круговая чаш а», «Л ира» и им подобные. Отметим также, что в отличие от «В есов», где свои рецензии Брюсов нередко публиковал под различными псевдонимами, стремясь внушить читателям иллюзию о довольно-таки боль­ шой группе критиков, отстаивающей платформу символистов, в «Русской мысли» все критические заметки относительно рус­ ской поэзии он публикует под своим именем. 1 Здесь и дальше ссылки из «Русской мысли» даны тексте, с указанием года, тома и страницы. 583

мократической критики России, хотя бы потому, что его призыв к сближению литературы с жизнью носил отвлеченную форму и в целом далек от поли­ тической и социальной конкретизации, не говоря уже, что вопреки желаниям самого Брюсова, его объективистские оценки творчества модернистских группировок, в конечном итоге играли на руку инте­ ресам определенных кругов России. Тем не менее, учитывая «окружающую среду» и орган, куда предназначались его статьи, мы в ка­ кой-то мере погрешим истиной, если не заметим особой пронизанности суждений Брюсова теми на­ строениями, которые питали оздоровляющее начал о всей его критической мысли. Подтверждением может служить уже первая рецензия Брюсова, помещённая в журнале, где он. касаясь творчества Бальмонта, ратует за такого поэта, у которого лирическое переживание, вопло­ щающееся в стихи, возникало бы не просто из жела­ ния поэта описать тот или иной факт, а из потребно­ сти, внутренней необходимости высказаться, поде­ литься, «отвести душу», внушить комуто что-то. Увы, по мнению Брюсова .«Бальмонт принадлежит к числу тех субъективных лириков, для которых впе­ чатления жизни — не материал, подлежащий пере­ работке по сознательному замыслу художника, но — уже готовые темы стихотворений. Такие лирики как бы осуществляют идеал поэта-эха, о котором гово­ рил Пушкин (хотя сам он таким эхом не был): их поэ­ зия безвольно отражает все пережитое, как, эхо без­ вольно повторяет все долетающие звуки... Но поэт, который довольствуется ролью эха, который только запечатлевает в музыкальных строках переживае­ мые впечатления, не может не достичь, сравнитель­ но скоро, до роковых пределов своей поэзии» (1909, IV, стр. 83). Думается не случайно, бок о бок с этой рецен­ зией Брюсов поместил другую—на «Прощальные песни» А. Жемчужникова — «поэта-человека, поэта- гражданина» (как о нем отзывался П. Ф. Якубович). Не будем строго опрашивать с Брюсова за слишком восторженную оценку этого сборника стихов. В дан- 584

ном случае важен сам дух полемического подтекста, направленного против тех поэтов, для которых сти­ хотворение служило лишь «пластинкой фонографа, записавшей полученные извне впечатления». Под­ черкивая единство смысла слов и звукового колори­ та в стихотворениях Жемчужникова, Брюсов счита­ ет, что «основная прелесть поэзии А. М. Жемчуж­ никова состоит в его умении на совершающееся взглянуть со своей самостоятельной точки зрения, и эту точку зрения определить ясно, кратко и мет­ ко... Каждое стихотворение, в своей глубине, есть раздумие над пережитым, оценка его, и это придает образом поэта строгую стройность» (там же, стр. 85). Не менее важное место в статьях этого перио­ да у Брюсова заняла критика- поэтических принци­ пов «гиератичных» теургов, избравших темами сво­ их стихов преимущественно «жития католически?, святых и рассуждениях о грехах и рае». Так, в ком- ментативных заметках на поэтический сборник Эл­ лиса „Stigmata“ Брюсов с сарказмом пишет, что одно лишь заявление автора в предисловии к своей нниге, о том, что «пафос ее касается области, ле­ жащей г л у б ж е так называемого чистого искус­ ства» и есть «обращение от эстетического иллюзио­ низма (?) к мистицизму, говоря совершенно точ­ но,—к христианству» избавляет критику от обязан­ ности разбирать его стихи, ибо ее оценке подлежат •«создания искусства, а то, что лежит «глубже» или менее глубоко, подлежит иному суду» (1911, VII, стр. 23). Атакуя далеко не впервые «искания» мистиков и решительно открещиваясь от их понимания рели­ гии, как основы искусства (см. например, «Апол­ лон», 1910 г., № 9, «О речи рабской в защиту поэ­ зии»), Брюсов тем не менее на страницах «Русской мысли» то ли из тактических соображений, то ли «плененный» новыми «приемами творчества» Вяч. Иванова, высоко оценивает его лирику, считая что сборник стихов „Gor Arden s “ — «самое значи­ тельное» (1911, VII, стр. 20), выдающееся явление современной литературы» (1912, VII, стр. 17). Однако характерным для «сегодняшнего дня» Брюсов его • 585

признать не может, ибо «...поэзия Вячеслава Ива­ нова стоит вне времени... Порой забываешь, что Вя­ чеслав Иванов наш современник, читаешь егр стихи с тем же чувством, как если бы они были написаны в XII или XVII веке...» (там же, стр. 18). Не только последней оговоркой, «о и дальней­ шими суждениями о других поэтах и, в первую оче­ редь, о Блоке, Брюсов как бы «изнутри» подрывает «эпицентр» творчества «теурга» и его единомыш­ ленников. В свое время в «В есах», возражая критикам, считавшим Блока певцом неясных мечтаний, Брю­ сов, уловив истинную сущность дарования поэта, ха­ рактеризовал его как «поэта дня, а не ночи»1. Но­ вый сборник стихов Блока «Ночные часы» еще раз подтвердил прозорливость Брюсова. Теперь уже он со всей уверенностью мог сказать о Блоке: «Это — не только поэт с ярко выраженной индивидуаль­ ностью, запечатленной им в ряде книг... но и поэт ж и в о й , в своих новых стихах отражающий новые этапы своей духовной жизни, думающий и чув­ ствующий за других, за своих современников, и им объясняющий их переживания» (1912, VII, стр. 18)2. Не менее интересна оценка Брюсова этой кни­ ги, данная им несколько ранее в критическом обзо­ ре, посвященном новым поэтическим сборникам Блока. (Заметим, Блок единственный из современ­ ных русских поэтов, чье творчество на страницах «Русской мысли» со стороны Брюсова было удо­ стоено отдельной стетьей-обзоров). «В своих по­ следних стихах,—пишет Брюсов,— он (т. е. Блок— Ю. П.). ищет новых сил в отказе от своих юношеских, всеобъемлющих концепций, в обращении к темам бо­ лее узким, но более конкретным, к заботам, радос­ тям и печалям родной «горестной земли»... Может быть, иные читатели пожалеют о прежнем Блоке, поэте ожиданий, видений, таинственного сумрака. 1 «В есы », 1907, № 2, стр. 85. 2 Сравни с брюсовским «Памятником», написанном также в 1912 г. З а многих думал я, за всех знал муки страсти, Но станет ясно всем, что эта песень о них. 586

Но вряд ли А. Блок мог идти вперед по пути своей ранней поэзии... Обратившись к жизни, к явлениям реальным, А. Блок нашел новые силу для своей поэзии, и возможно, что в будущем этими новыми средствами ему удастся полнее и точнее передать все то, что в ранних стихах брезжит, как бледная за­ ря» (1 9 1 2 ,1, стр. 3 1 —3 2)լ Трезвое осознание Брюсовым ответственности поэта за его творчество, его твердое убеждение в том, что он играет важную роль в общественной жизни, сказалось в оценке Брюсова поэтического сборника «Песни и поэмы» еврейского поэта X. Б я­ лика, которого М. Горький в свое время назвал «...великим поэтом, редким и совершенным вопло­ щением духа своего народа...»2. «Не зная еврейского языка,—писал Брюсов,— я не могу судить о точности переводов... Во всяком случае и по переводам нельзя не почувствовать, что т. Бялик — поэт значительный, умеющий сочетать истинную художественность с тем, что у нас назы­ вают «гражданственностью в поэзии». Поэзия г. Бя­ лика ...исполнена редкой в наши дни силы, и своим «необщим выраженьем» резко выделяется из одно­ образного хора современных «певцов» (1911, VII, стр. 24). В «периодической системе» Брюсова, состав­ ленной им на русскую поэзию 10-х годов, этот «од ­ нообразный хор певцов» у него значится «эклекти­ ками», которых он в свою очередь подразделяет на «нео-декадентов» и «нео-реалистов». «Эклектик» или, как иначе Брюсов его называет, современный «сред­ ний русский поэт», который быть может в техниче­ ском отношении пишет свои стихи гораздо совершен­ 1 Выказывая свою признательность Брюсову за эту •статью, Блок писал ему в январе 1912 г.: «Уж очень давно мне не приходилось читать о себе таких простых и так объек­ тивно выраженных мнений. Поверьте, что я умею ценить п сж атость и точность статьи, и то, что в ней не преобладают над всем ни хулы, ни похвалы, изобилие которых обыкновенно только запуты вает и критикуемого автора и читателя, ни в чем ли того, ли другого не убеждая. (См. А. Блок, Соб. соч. в восьми томах. М., 1963 г.; т. 8, стр. 3 8 2 — 393). 2 М. Горький. Несобранные литературно-критические ста­ тьи. М., 1941 г., стр. 73. 587

нее, чем когда-то писал Надсон. «Но повысился ли от этого средний уровень т в о р ч е с т в а? » ,— во­ прошает Брюсов... «Можно ли сказать, что большин­ ство стихотворений, которые теперь пишутся, цен­ ны как художественные произведения? К сожале­ нию, нет. Как ни трудно разграничить в поэзии форму от содержания, все же должно сознаться, что раз вивалась, усовершенствовалась в современной рус­ ской поэзии только форма, только внешность. Со­ держание же (в чем бы его ни искать...) в громадном большинстве случаев, крайне скудно: поэты только* «делают вид» будто что-то говорят, повторяя давно сказанное, перепевая давно известное» (1913, VIII, стр. 72). Не менее отчетливо эта мысль была высказана Брюсовым в его обзорной статье «Будущее русской поэзии» на «Антологию» книгоиздательства «Муса- гет», представленной в основном стихами молодых поэтов. «Нам кажется,— писал здесь Брюсов,— что՛ неудача всех их попыток зависит от той же разоб­ щенности с жизнью, о которой мы не раз уже гово­ рили. Они не наблюдают, не мыслят, а главное, не живут,— или, по крайней мере, свою ж и з н ь отде­ ляют от своей п о э з и и . Они только пишут стихи и, достигая порой большой изощренности в этом де­ ле, не создают поэзии. Их стихи н е н у ж н ы , по­ тому что за ними не чувствуется человека, лично­ сти. Истинный поэт или должен чувствовать сильно, глубоко, по-своему открывать новый мир души (при­ мер: ранние стихи К. Бальмонта), или мыслить ори­ гинально, видеть в явлениях то, что другие в них че видят. Еще лучше, если поэт одновременно и страст­ но чувствует и смело мыслит (пример: Баратынский, не говоря о царе всех наших поэтов — Пушкине). Но на что могут быть нужны виртуозные изложения общих мест, новые вариации на темы, разработан­ ные давно, стихотворные рукоделия, к которым сводится наша молодая поэзия? Единственная ее за­ слуга в том, что она до известной степени хотя и кро­ хотными шажками, все же движет вперед технику нашего стиха» (1911, VIII, стр. 17). 588

В этом же обзоре Брюсов замечает: «И неволь­ но жалеешь, что в круг участников «Антологии» книгоиздательство «М усагет» не включило г. Игоря Северянина, о котором мы говорили в предыдущем обозрении сборника стихов: тот по крайней мере, впечатления скуки не производит, он странен, часто нелеп, порой вульгарен, но самостоятелен» (там же, стр. 16). В первой же комментативной заметке о творчестве Северянина Брюсов писал: «...на новые пути пытается выйти Игорь Северянин, издающий уже «брошюру тридцатую» под странным заглави­ ем «Электрические стихи». Г. Северянин прежде всего старается обновить поэтический язык, вводя в него слова нашего создающегося бульварного ар­ го... Большею частью это выходит у него не совсем удачно, а подчас и смешно» (1911, VII, стр. 24). Мы Не станем касаться всех брюсовских оценок поэтиче­ ских сборников Северянина на страницах «Русской мысли», -но лишь подчеркнем,— среди каких поэти­ ческих сил, какого поэтического окружения и в ка­ ком тоне Брюсов впервые выделяет имя Северянина. Как ни сложны, а порой противоречивы сужде­ ния Брюсова о критериях значимости поэтического произведения, основным, определяющим моментом для него все же является способность художника вы­ разить в своем творчестве общезначимые и насущ­ ные вопросы современной действительности. В этом отношении небезынтересны его оценки, .данные ран­ ним поэтическим сборникам Цветаевой и Ахматовой. ■ «Стихи Марины Цветаевой... всегда отправ­ ляются от какого-то реального факта, от чего-ни­ будь действительно пережитого. Не боясь вводить в поэзию повседневность, она берет непосредственно черты жизни, и это придает ее стихам жуткую ин­ тимность. Когда читаешь ее книгу, минутами стано­ вится неловко, словно заглянул нескромно через по­ лузакрытое окно в чужую квартиру и подсмотрел сцену, видеть которую не должны бы посторонние. Однако эта непосредственность, привлекательная в более удачных пьесах, переходит на многих страни­ цах толстого сборника в какую-то «домашность». По­ лучается уже не поэтические создания (плохие или 589

хорошие, другой вопрос), но просто страницы лично­ го дневника и притом страницы довольно пресные.. Мы будем... ждать, что поэт найдет в свсгей душе чувства более острые, чем те милые пустяки, кото­ рые занимают так много места в «Вечернем альбоме», и мысли более нужные, чем повторение старой исти­ ны: «надменность фарисея ненавистна». Несомнен­ но, талантливая Марина Цветаева может дать нам настоящую поэзию интимной жизни и может при той легкости, с какой она, как кажется, пишет стихи, растратить все >свое дарование на ненужные, хотя бы и изящные безделушки» (1911, II, стр\" 233). Еще в первой своей заметке об Анне Ахмато­ вой, Брюсов, выделяя ее среди акмеистов, писал: «Самым значительным из изданий «Ц еха» нам ка­ жется книга г-жи Анны Ахматовой «Вечер». Поэт, с большим совершенством владея стихом, умеет за­ мыкать в короткие ,из двух-трех строф, стихотворе­ ния острые психологические переживания...» (1912, VIII, стр. 2 2 )1. Но Брюсова не мог не настораживать замкну­ тый, интимный мир ее творчества. Рецензируя вто­ рой поэтический сборник поэтессы, Брюсов с сожа­ лением отмечал, что «...поэтический горизонт «Ч е­ ток» почти тот же, что и «Вечера», и теперь уже можно опасаться, что он так и останется довольно ограниченным. Это, конечно, не изменит абсолютной (художественной) ценности творчества г-жи Ахмато­ вой, но не позволит ее поэзии получить значение всеообщее. Поэт будет «пить из своего стакана», но этот стакан будет «м ал» (1914, VII, стр. 19). За редким исключением, оценивая отрицатель­ но творчество молодых русских поэтов, Брюсов считал, что при создавшемся положении, когда такое «...тепличное растение, выращенное под стеклянным колпаком литературного кружка...» как акмеизм, ко­ 1 Кстати, небезынтересно сравнить эту мьгсль Брюсова с оценкой современного исследователя поэтического творчества Анны Ахматовой. « В две-три строф ы умеет она (т. е. А хм а­ това— Ю. П.- вместить лирическую тему, достигая нередко вы­ сокого поэтического совершенства». (См.: «История русской поэзии», Л ., 1969 г., том II, стр. 383). 590

торый «...ни в каком отношении к современности не стоит» (1913, IV, стр. 133), оздоровляющую «иньек- цию» в русскую поэзию может внести футуризм, ко­ нечно, если он, по мнению Брюсова, «...не останет­ ся в руках В. Хлебникова, А. Крученых, В. Гнедава и им подобных. Эти занимаются одним: коверканьем русского языка, это и бесцельно, и неприятно, и скучно. Но футуризм, как доктрина, призывает к двум важным вещам: к воплощению в поэзии совре­ менной жизни (т. е. к непосредственным наблюде­ ниям) и к новой работе над словом (т. е. расшире­ нию словаря, совершенствованию ритмов и т. п.). Если футуристическое движение найдет у нас после­ дователей серьезных и талантливых, оно, быть мо­ жет, откроет новые пути поэзии». (1913, VIII, стр. 79). Но при одном условии, если поэты неустанно будут работать над собой и «...откажутся от своего жела­ ния сбрасывать с «парохода современности»- «Пуш­ кина и проч.», что ведет их, между прочим, к от­ крытию уже давно открытого. Новое движение в поэзии может быть сильным, здоровым и плодотвор­ ным лишь тогда, когда оно опирается на все, еде՜ ланное в литературе до него. В протесте футуристов тоже есть своя «правда», поскольку они восстают против того «общего места», к которому начинает склоняться наша поэзия за самые последние годы; но они глубоко ошибаются, если думают, что могут создать нечто ценное, без прямой связи с литерату­ рой предшествующей» (1913, III, стр. 132 — 133). По мнению Брюсова, на такой «новый» путь стремятся стать некоторые молодые поэты, которых он окрестил «порубежниками». Так, рецензируя сборники стихов Асеева—«Ночная флейта» и Пас- терника —«Близнец в тучах», Брюсов пишет: «П ре­ дисловие к книжке Асеева уверяет, что путь этого поэта шел, «минуя раздерганного на кусочки модер­ нистами Тютчева, к иушкинианцам и больше всего забытого П. М. Языкова». Это все далеко от «сбра­ сывания с парохода современности» всех поэтов про­ шлого и нефутуристической современности... Футу­ ризм в стихах Н. Асеева сказывается выбором тем и образов... отдельными выражениями и неологизмами 591

и свободным обращением с ритмом. В общем же, сколько можно судить по маленькой книжке, Н. Асе­ ев — поэт, еще переживающий «романтическую» эпоху, пишущий нем.ного в духе А. Блока, немного в духе Н. Гумилева и пока слишком склонный к деше­ вым украшениям стиха...». «Наиболее самобытен Б. Пастернак. Это еще не значит, что его стихи — хороши или, безусловно, лучше, чем стихи его товарищей. С. Бобров и Н. Асе­ ев, во всяком случае, показывают значительное мас­ терство техники; Б. Пастернак, напротив, со стихом справляется плоховато; ритмы его однообразны, а «смелости» сводятся к двумтрем повторяющимся приемам. Кроме того, Б. Пастернаку часто изменяет элементарный вкус, и он способен написать: «напев мой опечатан пломбой» или уверять, что его близ­ нец «застыл в безвременной астме». Но все же у Б. Пастернака чувствуется наибольшая сила фанта­ зии; его странные и порой нелепые образы не кажут­ ся надуманными; поэт, в самом деле, чувствовал и видел так; «футуристичность» стихов Б. Пастерна­ ка — не подчинение теории, а своеобразный склад души. Вот почему стихи Пастернака приходится не столько оспаривать, сколько принимать или отвер­ гать... Непосредственность и живая фантазия, конеч­ но, хорошие данные для поэта, но достаточно ли их одних?» (1914, VI, стр. 16— 17). Сохраняя внешнюю сопричастность к «доктри­ не» футуристов, Брюсов между тем неоднократно, в резкой форме осуждал их поэтические крайности1. Не вдаваясь в подробности его метких и острых ха­ рактеристик, скажем лишь, что, подводя итоги рус­ скому футуризму, Брюсов считает, «...ничего поло­ жительного он так и не дал,— по крайней мере за 1 Свидетельством же того, насколько Брюсову претил эпатаж русских футуристов и, в частности раннего Маяковского, могут служить сообщения газет тех лет (см. «Раннее утро», «Голос Москвы» от 2 ноября 1913 г., № 253 и др.), а также небольшая сатирическая зарисовка Брюсовым одного из шумных публичных диспутов с участием Маяковского и Каменского (см.: Рукописный отдел библиотеки им. Ленина, архив Брюсо­ ва, фонд 386, карт. 37, ед. хр. 5, автограф; документ дати­ рован 1913 г.). 592

.2 —3 года своего существования» (1914, V, стр. 31). Но в этом же обзоре он пишет: «Справедливость заставляет нас, однако, повторить то, на что мы указывали раньше: больше всего счастливых исклю­ чений мы находим в стихах, подписанных В. Мая­ ковский...». Прервем на время цитату Брюсова и обратим внимание на следующую фразу из нее, которая обыч­ но остается вне поля зрения исследователей. «Справедливость заставляет нас, однако, повто՜ рить то, на что мы указывали раньше...» Но где и когда? Или здесь изменяет память Брюсову, или же •он на самом деле и ранее выделял Маяковского сре­ ди футуристов, о чем мы не знаем. Внимательно про­ штудировав все критические заметки Брюсова, мы в них никакого положительного отзыва до этого о Маяковском не обнаружили. Наоборот, рассматри­ вая «лабораторную работу» русских футуристов над поэтической формой, Брюсов в своей статье-обзоре «Футуристы» писал: «...Еще менее удовлетворяют нас такие способы находить новую рифму (кстати сказать, способы тоже не новые, потому что, не по­ миная Тредьяковского, можно указать очень удач­ ное их применение у Эдгара По), какие предлагает В. Маяковский: Угрюмый дождь скосил глаза, А за Решеткой Четкой, Железной мысли проводов Перина... или еще так: Рез­ че. Че­ рез... В последнем случае вся «оригинальность» сво­ дится к типографскому начертанию: будь эти два слова напечатаны сряду в стихе «резче через...», можно было бы говорить о неудачном или удачном 593 3 8 — 229

созвучии, но ни о какой «рифме», конечно, не было бы речи» (1913, III, стр. 130 — 131; см. также стр 132). Некоторые наши современные исследователи, обращая внимание на формальное экспериментатор­ ство раннего Маяковского и приводя те же примеры, почему-то забывают упомянуть, что задолго до них на это было указано Брюсовым. После этого небольшого отступления вернемся к прерванной мысли Брюсова. Итак, Брюсов в своем обзоре писал: «Справед­ ливость заставляет нас, однако, повторить то, на что мы указывали раньше: больше всего счастливых ис­ ключений мы находим в стихах, подписанных В. Маяковский. У г. Маяковского много от нашего «крайнего» футуризма, но есть свое восприятие дей­ ствительности, есть воображение и есть умение изо­ бражать...» (1914, V, стр. 30). Исходя из контекста всех критических статей Брюсова в «Русской мысли», посвященных молодой русской поэзии, мы не погрешим истинной, если скажем, что Брюсов, своим редкостным умением открывать таланты, определять «масштабность» творца в перспективе, даже по первым шагам в литературе1, был одним из немногих «арбитров» начала XX века, пытавшийся трезво, хотя бы по-сво­ ему, разобраться в этом круговороте поэтических сил и счастливо предвидеть «грядущего», «большо­ го» поэта, который возьмет все «завоевания» моло­ дых, «придаст им смысл», «вдохнет огненную душу» в их «мертвые формы», «найдет могучие средства, которыми он сумеет воспользоваться, чтобы дать создания мировые» (1911, VIII, стр. 17), (1912, VII, стр. 28). Разумеется, не все оценки Брюсова, особенно это касается поэтических сборников старшего поко­ ления, в частности Сологуба, 3. Гиппиус, Вяч. Ива­ нова и др., и не все его теоретические аргументы 1 См. также его отзывы в «Русской мысли» на ранние поэтические сборники Алексея Толстого, Гумилева, Хлебнико­ ва, Эренбурга, М. Шагинян, Веры Инберг, С. Ш ервинского И др. 594

(см,, например, его полемику с акмеистами) для нас приемлемы. Но общий пафос его статей в «Русской мысли» бесспорно знаменует новый этап в стремле­ нии Брюсова за связь литературы с действитель­ ностью, за творческое освоение классического на­ следия... этап в его борьбе за поэзию бытия, а не быта, в какую ее зачастую старались превратить но­ воявленные декаденты.

ТВОРЧЕСТВО БРЮСОВА В ОЦЕНКЕ СОВЕТСКИХ КРИТИКОВ (30 ЫЕ ГОДЫ) Советское литературоведение в 30-ые годы сделало важные шаги в изучении брюсовского насле­ дия. Работы, появившиеся ib эти годы, можно услов­ но разделить на три типа: 1) рецензии, явившиеся непосредственным откликом на выходящие в свет произведения поэта; 2) статьи, приуроченные к зна­ менательным датам; 3) исследования, затрагиваю­ щие коренные проблемы творчества Брюсова. В эти годы было издано 'несколько сборников избранных стихов поэта, сборник неизданной про՜ зы, отдельным изданием—книга неизданных стихов, переводы. Брюсова из Гете, Верхарна, Гюго, Верги­ лия; в различных литературных и общественно-поли­ тических журналах печатались отдельные неопубли­ кованные стихотворения, пародии, статьи, перево­ ды, что не могло пройти мимо внимания советских литературоведов. Особенно большое значение имел выход в свет «Избранных стихов» поэта (М., 1933 г.) под редакцией И. Поступальского, где по­ мимо вступительной статьи И. Поступальского «Поэ­ зия Валерия Брюсова», были приложены «Материа­ лы к биографии Валерия Брюсова», составленные Иоанной Матвеевной Брюсовой.