Алпамыс батыр

КАЗАХСКОГО ИСКУССТВА «ЛИТЕРЛ1XPI «МОСКВЕ ИЩ И •цП ртрт

СК^лзак^жын, .ДЛелА лекеини i О з е р ц е л» Э д е б и е т 9Ta с и л с и ^ , АИМИТЫ 1958 1

3(аз ajm^oe ’ЗосуЪарcmtfeнноe\"6lзЪажельсмб) ^Хус1олсест€внмой ъЛиш гратурь^ АЛМА-АТА -1958

Под редакцией И. С е я ь в и н с к о г о Оформление художника Е. С и д о р к и н а

О КАЗАХСКОМ ЭПОСЕ П Г\\. ■ V пы его неисчерпаемы: здесь былины, легенды и тастические предания, отображающие стремление на- рода к возвышенным целям, остроумные поговорки, замысловатые загадки, поучительные сказки для де­ тей, способствующие расширению умственного кругозора, логическому говорки, характеризующие все противоречия жизни народа в прошлом. Многочисленны также виды народных песен, отражающих переживания людей, частушки, любовные песни, обрядовые песни, дающие понятие о многих особенностях народного быта, как-то: жар-жар1, беташар2, сынсу3, айтыс4, прощальные, колыбельные, погребальные песни. Кроме того, как явный призрак давно прошедших времен, сохрани­ лись заговоры, заклинания и т. д., как, например, заговоры о погоде.

Наряду с перечисленными видами в казахской устной поэзии широ­ ко распространено множество разнообразных эпических, лиро-эпических поэм, исторических песен. На протяжении столетий создавались героические сказания, основ­ ной темой которых была борьба казахских племен'за свою независимость. В одних поэмах героем являлся единственный богатырь, например «Ба­ зар», в других действовало несколько — таковы «Алпамыс» н «Кобланды». Богатство казахской устной поэзии объясняется следующим: во-пер­ вых, стойкостью народного духа, настойчивостью и упорством в преодо­ лении трудностей на пути исторического развития народа, во-вторых, отсутствием письменности в течение многих веков. У народов, не имевших первоначально своей письменности, как правило, была развита устная словесность. В ней отражались народное мировоззрение, исторические перемены в судьбе народа, народная муд­ рость. Поэтому вместе с развитием устной литературы параллельно шло обогащение ее внутреннего содержания и совершенствование формы. Глубина и красота казахской устной поэзии привлекали к себе вни­ мание крупнейших русских ученых дореволюционной России. Видный востоковед академик В. В. Радлов и известный исследователь Г. Н. По­ танин, а также другие ученые высоко ценили казахский фольклор. Академик В. В. Радлов в предисловии к пятому тому «Образцов устной литературы тюркских племен» пишет: «.„как кара-киргизы, так и казак-киргизы отличаются от соплеменников тюркского происхождения необыкновенным умением говорить. Действительно, нельзя не удивляться тому, как киргизы владеют своим языком! Киргиз всегда говорит бегло, не останавливаясь и не запинаясь. Излагая свои мысли точно я ясно, он умеет придать своей речи известную долю изящества, и даже в самом обыкновенном разговоре при построении фраз и периодов у него является часто ясный ритмический размер, так что предложения следуют друг за другом в виде стихов и куплетов и производят впечатление стихотворе­ ния... Понятно, что народ, который до такой степени наслаждается крас­ норечием, смотрит на ритмическую речь, как на высшее искусство в мире. Поэтому народная поэзия у киргизов достигла высокой степени разви­ тия. Пословицы и старинные изречения с искусственно смешанными риф­ мами, исторические состязательные, свадебные песни, плачевные стихи в честь умерших и т. д. поются и цитируются во всех собраниях и всюду принимаются с наслаждением. При этом сильно распространено искус­ ство импровизации, и каждый мало-мальски опытный певец в состоянии

тут же на месте воспеть присутствующих гостей в складно составительных Подобная оценка казахской устной словесности в целом касается Казахский эпос, или сказания о богатырях, с давних пор имели большое распространение среди народа. Они передавались в течение многих веков из уст в уста, от поколения к поколению, от отцов к детям. В большинстве случаев трудно установить, когда они слагались и кем. Сбор материалов устной поэзии и их печатание началось в первой половике XIX века. В этом деле проявили большую инициативу и поло­ жили много труда передовые русские люди того времени: демократы- просветители, ученые-тюркологи и литературоведы. К этому времени были открыты филиалы Всероссийского Географического Общества в некото­ рых городах Казахстана. Специальные этнографические экспедиции Все­ российского Географического Общества, отдельные ученые вели работу в казахских степях по собиранию я записи эпических сказаний. Особо ценна работа по сбору материалов казахской устной словес­ ности русских ученых В. В. Радлова, И. Е. Березина, Г. Н. Потанина, И. Ильменского, А. Е. Алекгорова и А. Н. Васильева. Они опубликовали собранные материалы на русском и казахском языках в газетах, журна­ лах своего времени, а некоторые из них выпустили свои труды отдельными книгами. До сего времени ценны суждения о казахской устной словес­ ности, высказанные В. В. Радловым, Ч. Ч. Валнхановым и Г. Н. Пота­ ниным. Свой вклад в создание и изучение казахской поэзии внесли также казахские просветители Ч. Валнханов. И. Алтынсарин, Абай Кунанба- ев и ученый-фольклорист Абубакир Днваев. Собирание и изучение казахской народной поэзии в досоветское время, ведясь от случая к случаю, было делом отдельных лиц. Более организо­ ванный и систематический сбор казахской устной словесности, ее научное изучение ведутся при советской власти. В течение ряда лет Институт языка и литературы Академии наук Казахстана, снаряжая специальные экспедиции по сбору материалов устного слова среди казахского населения республики, накопил большое количество материалов, что при издании может составить несколько боль­ ших томов. В 1948 году Институт языка Академии наук республики вы­ пустил отдельными книгами несколько эпических поэм. Помимо множе­ ства статей и очерков о казахской устной словесности, опубликованных в

периодической печати, написаны кандидатские и докторские диссертации по вопросам казахской народной поэзии. При исследовании устного народного творчества большую трудность представляет установление эпохи создания того или иного эпического произведения. Устная поэзия, в том числе эпические поэмы, с момента их составле­ ния пережили века, различные общественные формации. Отсюда можно сделать вывод, что в содержание таких поэм, безусловно, были внесены изменения и поправки как обществом в целом, так и в особенности господ­ ствующими классами. Если некоторые эпические поэмы в первоначальном своем виде выражали чаяния всего народа, то в последующих вариантах могли быть изменены в интересах господствующих классов. Этим и объяс­ няется наличие нескольких вариантов одной и той же поэмы, иногда резко противоречащих друг другу. Казахские эпические поэмы «Кобланды», «Алпамыс», «Камбар» и др. имеют по нескольку вариантов. Однако зада­ чу настоящей статьи составляет не разбор и не всестороннее изучение каж­ дой поэмы в отдельности, а общий обзор закономерностей эпической тради­ ции у казахов. Обычно эпические поэмы всех народов создаются на основе какого-либо особо знаменательного исторического события, причем они изображают историческое прошлое, пережитое народом в течение многих веков, многих исторических походов. Сказание о героических подвигах одного богатыря или сказание о последовательных походах нескольких богатырей, пережив века, подвергаются творческой обработке сказителей, становятся всенародным достоянием. Это положение подтверждается я казахским эпосом. Первоисточником больших эпических поэм, нужно по­ лагать, были краткие сказания о подвигах людей, отстаивавших незави­ симость своего народа от иноземных захватчиков. Это могло быть в те вре­ мена, когда казахи при патриархально-родовом строе жили отдельными родами: Уйсин, Канлы, Конрат, Керей, Кыпчак. По-видимому, с течением времени эти сказания целиком забывались, оставляя лишь общие конту­ ры сюжетных линий, на основе которых позднее слагались эпические поэ­ мы. В большинстве эпических сказаний повествуется о борьбе казахских богатырей с калмыками и иранцами. Возникновение казахского эпоса Чокай Валиханов приурочивает к XIV—XVI векам, или к эпохе владычества Золотой Орды. «Один из жанров казахской, киргизской, узбекской, татарской уст­ ной литературы —героические поэмы. Это поэмы о деяниях исторических людей, живших в период могущества Золотой Орды. Отсюда нужно пола- 10

гать, что эти поэмы слагались в конце XIV и в XV—XVI веках»,— писал Эти высказывания Ч. Валиханова, касающиеся некоторых сказаний, весьма правдоподобны. Эпос «О сорока крымских богатырях», хотя и был записан позднее, по содержанию своему относится к эпохе Золотой Орды. Да и само Крымское ханство возникло при распадении Золотой Орды. Предположения Ч. Валиханова подтверждают и последующие иссле­ дователи. В XII веке под предводительством Чингис-хана монголы вторглись в Среднюю Азию. При этом походе они подчинили себе те районы Казахста­ на, которые тогда населяли роды Канлы, Кыпчак и другие. В 1220 году возникло ханство Золотой Орды. Южная часть Семиречья вошла в удел сына Чингис-хана —Шагатая. Всему миру известен деспотизм Чингис-хана и его сыновей. Однако население не подчинялось им без боя и не прекращало борь­ бы за свою независимость. Принимая навязанное ему подданство, оно не раз поднимало восстания против ига золотоордынцев. В некоторых исторических источниках, и в частности в трудах грузин­ ских историков, указывается, что в отрядах кавказцев, азербайджанцев, борющихся с войсками ханства Хулагу в 1256 году, и в 1297 году в по­ ходах иранского шаха Газана на народы, населяющие Кавказ, прини­ мали участие кыпчаки и проявляли в сражениях невиданное бесстрашие. После удара, нанесенного Золотой Орде в 1380 году русскими вой­ сками под предводительством Дмитрия Донского на Куликовом поле, монголо-татары оправиться уже не могли. Последующие походы монголо- татар на Русь для восстановления прежнего могущества были обречены на неудачу. Впоследствии, в начале XV века, Золотая Орда после внутренних распрей распалась на ряд самостоятельных ханств: Крымское, Астрахан­ ское, Казанское. К этому моменту соседнее с казахами калмыцкое ханство сильно окрепло. В 1618 году часть алтайских джунгар дошла до Волги. В 1630 году они основали там ханство. Джунгарские калмыки в целях захвата казахских земель не раз предпринимали поход на казахские владения. Большой поход на казахов джунгары предприняли в 1643 году. Казахские отряды под командой хана Джангира Есимова три дня отбивали атаки превосходящих сил против­ ника, не давая калмыкам возможности занять узкий перевал. Богатырь

Жалантос, прибыв во главе двадцати тысяч воинов из Ташкента на по­ мощь Джангиру Есимсхву, наголову разбил калмыцкие войска и вынудил их отступить. Кровопролитное побоище между калмыками и казахами произошло в 1723 году. Это побоище казахи назвали «Актабан шубурун- ды, алка коль сулама»1, потому что в истории борьбы казахского народа с калмыками не было еще такой кровавой и опустошительной войны. В этой войне казахи понесли тяжелое поражение и были вынуждены бежать. Из- за родовых распрей казахской знати казахам не удалось объединить свои; основные силы. Сражались они храбро, отчаянно, но разрозненно, почему и были разбиты калмыками. К тому же калмыки напали вероломно, без объявления войны, а кроме того, в этом походе впервые применили пуш­ ки. Застав казахов врасплох, пользуясь их неподготовленностью, калмыки легко одержали победу. В результате неблагоприятно сложившихся об­ стоятельств казахи понесли тяжелые потери и были вынуждены покинуть родные места. Казахи Средней Орды дошли до Хожкента, а Младшей Орды — до перевалов Хивинского ханства в Каракалпакии. Алтайские джунгары в 1725 году напали на города Ташкент и Тур­ кестан. В том же 1725 году приволжские калмьмси объявили войну каза­ хам Младшей Орды, населяющим побережье Волги и Урала. В этой войне казахскими войсками предводительствовал хан Абулхаир. После больших кровавых сражений калмыки, получив сокрушительный контрудар, были вынуждены отступить. В 1726 году к западу от реки Сары-су на реку Буланты богатырь Богембай из рода Канжигалы дал решительное сражение калмыкам и одержал над «ими блестящую победу. Эта победа имела решающее зна­ чение в истории казахов. Тут окончательно развеялся миф «о непобеди­ мости калмыков». Казахи воспрянули духом. Н. А. Добролюбов указывает яа анархизм в русском эпосе. «Во время языческой древности у русских, как и у всех славян, су­ ществовала уже поэзия народная... Только во времена бедствий родной земли вспомнил он (т. е. русский народ — М. Г.) минувшую славу и обра­ тился к разработке старинных преданий, оставшихся, конечно, еще от вре­ мен нормаиов. Тут он начал организовывать разбросанные сказания, пе­ репутал лица, местности и эпохи и целый трехсотлетний период сгруппи­ ровал около лица одного Владимира, бывшего ему памятнее других. Воз­ буждалась любовь к этим песням, конечно, горьким чувством при взгляде

иа современный порядок вещей... Горько было настоящее положение наро­ да, обманутого в своих ожиданиях; он невольно сравнивал нынешние со­ бытия с преданиями о временах давно минувших и грустно запел про славных могучих богатырей, окружавших князя Владимира... Таким обра­ зом, богатырей Владимировых заставили сражаться с татарами...»1 Казахский эпос возник преимущественно на почве исторических со­ бытий, пережитых народом в разное время. В то же время он является весьма ценным памятником, свидетельствующим о героических подвигах богатырей, о стойкости духа, о нравах, обычаях и обрядах всего народа. Ознакомление братских народов нашей страны с эпическим наследием каждого из них, осуществляемое через переводы на русский язык, послу­ жит дальнейшему знакомству народов с их историческими судьбами, с их художественными сокровищами. В этот однотомник вошел не весь ка­ захский эпос, а лишь избранные произведения; сказания о богатырях — «Кобланды-батыр», «Ер-Таргын», «Камбар-батыр», «Алпамыс-батыр» и лиро-эпические произведения — «Козы-Корпеш и Баян-Слу», «Кыз-Жи- бек», «Айман и Шолпан». Эпические произведения даны в вариантах, ко­ торые более других распространены в народе. В одной из статей великий русский критик В. Г. Белинский писал: «Действие героической поэмы должно быть сосредоточено на одном ли­ це, которое должно осуществлять собою все или, по крайней мере, хоть одну из субстанциональных сторон духа народа»2. Это высказывание Бе­ линского с полным основанием может быть распространено на казахские сказания о богатырях. В казахском эпосе исторические события развер­ тываются вокруг главного героя, а другие намечены эскизно, лишь для того, чтобы подчеркнуть присущие лишь ему героизм и высокий патрио­ тизм, иногда же они даны лишь для того, чтобы создать поэтический контраст между ними и героем данного эпоса. В любом героическом сказании отражены чаяния всего народа. Под­ виги героев и патриотический дух народа сосредоточиваются вокруг од­ ного, особо выдающегося лица. В эпосах «Кобланды-батыр», «Камбар- батыр», «Ер-Таргын», «Алпамыс-батыр» ярко отражено стремление народа отстоять независимость своей родины от нападения иноземных захватчи­ 288 и 291. См. ст. «О степени участия народности в развитии русской литературы». 2 В. Г. Белинский. Собрание сочинений, над. Вольф, стр. 955. 13

ков, причем народ всегда рисует своих богатырей победителями, несмотря на могущество и превосходящие силы протвннка. Богатыри преодолевают любые трудности и преграды на пути, жестоко карают как внешних, так и внутренних врагов, покушавшихся на их жизнь или свободу. Общеизвестно, что устная поэзия в классовом обществе носит клас­ совый характер. Конечно, не все казахские эпические поэмы выражают идеалы и чаяния народа в целом. В казахском эпосе немало и таких поэм, где отображены хищные цели собственника, вернее, господствую­ щего слоя общества. Герой в этих поэмах—«сын своего отца, а не сын народа». Это человек ограниченных желаний, узких понятий, не выходя­ щих за пределы интересов своего круга. Такова поэма «Ер-Саин». Нема­ ло и других подобных ей поэм. В большинстве казахских героических сказаний главный герой — единственный сын у родителей, вымоленный ими у бога. Причем родители дожидаются рождения сына на склоне лет. В некоторых поэмах повест­ вуется о содействии бездетным родителям со стороны мусульманских святых. Эти святые изображаются в образе седовласого старца или в виде сорока праведников. Такие представления связаны с язычеством древних казахов и позднейшим магометанским вероисповеданием. Мать будущего богатыря в период беременности проявляет не­ удержимое желание попробовать мясо медведя или иногда отведать львиного сердца. Богатырь с малых лет выделяется из среды своих свер­ стников. Растет не по дням, а по часам. Научившись ездить верхом на лошади, мечтает стать в ряды защитников своей отчизны. Все богатыри без исключения проявляют богатырскую мощь с дет­ ских лет. Они ставят целью своей жизни защиту своего народа, своей родины от нашествия внешних врагов. На этом пути они претерпевают невероятные трудности, но в конце концов все кончается блестящей по­ бедой над могущественным супостатом. Все преграды, расставленные врагами на пути богатыря, он преодолевает то невиданным героизмом, то непревзойденной хитростью. В случае неудачи богатыри не падают ду­ хом, быстро восстанавливают свои силы, чтобы возглавить новый поход В побеге из вражеского застенка Алпамысу помогают его хитрые уловки, а Кобланды— его неимоверная храбрость. Любовь Карлыги и ее помощь в побеге Кобланды из застенка объяснены лишь ее преклоне­ нием перед храбростью Кобланды. 14

Характерная особенность казахского эпоса — его народность. Сила народа — в его единстве. В этом и суть казахской пословицы: «Нет житья без единения». Единение народа — основная идея всех героичес­ ких поэм. В поэме «Камбар-батыр» братья девушки Назым, подсмеи­ ваясь над бедностью Камбара. находят его неподходящей парой для своей сестры. Оскорбленный богатырь, невзирая на расставленные сети влюбленной в него молодой красавицы, на ее многообещающие, заманчи­ вые слова, чарующие улыбки, дает себе слово порвать всякую связь не только с братьями Назым, но и с нею. Но, увидев, что нависла опасность над врагом, богатырь опомнился и, забыв личную обиду, вступает в борь­ бу с калмыками, осадившими аул отца любимой девушки. В поэме «Ер-Таргын» повествуется о подвигах Таргына. Таргын состоял воеводой при хане Ханзада, и будучи дважды обманут этим ха­ ном, дает себе слово порвать связь с ним раз и навсегда. Но вот ханство осаждено калмыками. К Таргыну за помощью обращаются поэт-импрови­ затор Сыпыра и представители народа. С повинной к батыру обратился и хан. Тогда батыр берет свое слово обратно, но не ради хана, а ради народа. Он снова подымается на защиту казахов и дает сокрушительный отпор врагам. Мотивы преданной любви к своей родине в казахском эпосе разре­ шаются и психологически. В дальнейших походах, отомстив врагам за попранную честь своего народа, отбив скот, угнанный врагами, несмотря на богатые трофеи и славу, богатыри тоскуют по своей родной стране и по родному племени. Даже такие богатыри-великаны, как Алпамыс, роняют слезы, тоскуя по родине. Так же и Кобланды, возвращаясь после победы над Казанью, угнав многотысячные табуны коней к Кобикты, тоскуя по родному кыпчакскому народу, населяющему горы Караспан, не находит себе места от сердечной тоски. Подобные эпизоды встречаются и в других героических поэмах. В любом героическом эпосе особое место отводится женам богаты­ рей. Они выступают то в роли помощницы и советчицы богатыря (Корт- ка), то вдохновительницы, то верной соратницы при смертельной опас­ ности, то задушевного друга (Ак-Жунус), то в роли дальновидной жен­ щины, расценивающей подвиги богатыря как пример доблести для бу­ дущих потомков, как оплот народа от посягательства врагов (Назым). Все женщины в эпосе являются редкими красавицами. Еще девуш­ ками они выбирают себе в мужья богатырей, преклоняясь перед их отва­ гой и силой. От предложений иноземных вельмож и знати стать их же-

нами всегда решительно отказываются ради богатыря из среды своего родного народа. В некоторых эпических поэмах встречается стремление выдвинуть в разряд богатырей также и женщин. Это стремление не закрепилось, не вошло в традицию. Большинство женских персонажей в казахском эпосе обрисовано как пример верной жены героя — защитника отчизны, являющейся опо­ рой мужу в минуты невзгод, разделяющей радость с ним при успехе, жен­ щины-патриотки. В казахском эпосе отводится почетное место и коням, на которых богатыри выступают в поход. Коням приписываются превос­ ходные, иногда воьтшебные качества: они красивы, им присущи ураган­ ная скорость бега, непомерная выносливость и сила. Иногда им свойствен­ но и умение понимать настроение и мысль хозяина, в особо критические моменты они способны летать, как птицы. Вполне закономерно, что в ге­ роическом эпосе столь значительное место отводится коням. Поэтизируя коней в эпических сказаниях, народ вложил в их обра­ зы свою мечту о быстром передвижении, о воле и независимости, свое понимание силы и красоты. Композиционное строение казахских эпических сказаний неодно­ родно. Однако есть тут и общее, присущее эпосу в целом. Повествование о походах, об отбитых нападениях противника, о преследовании его дви­ жет основную тему каждого эпоса. Это присуще и «Кобланды», и «Кам- бару», и «Ер-Таргыну». Развязка событий во всех поэмах в конечном итоге заканчивается победой казахских богатырей над врагами. В некоторых героических поэмах часто встречается экспозиция: изоб­ ражение бурных событий или рождение и рост героя. Встречаются и ва­ рианты, не содержащие такой экспозиции («Кобланды» — в варианте Ма- рабая) и т. д. Что касается изображения событий в героическом эпосе, то наряду с захватывающим сюжетом поразительно мастерство создания образов. Портрет, характеристики, монолог и диалог, характеризующие действую­ щее лицо, а также изумительное описание переживаний героя наличеству- Язык казахского эпоса до сих пор остается неизученным. Однако, даже при беглом обзоре можно заметить, что язык эпоса очень богат: при изображении сложных явлений действительности он создает полную и ясную картину. Какие бы стороны жизни в поэме ни возникли, для них всегда находятся тесные и весомые слова. При изображении

людей а также коней используются больше всего эпитеты или сравнения, а при обрисовке деятельности — богатая градация переживаний. Гипер­ бола является характерной чертой эпического языка. В героическом эпосе казахов, как и у других народов, часто при­ меняется психологический параллелизм. При изображении опасностей, преодолеваемых главными героями, а также связанных с ними горестей и радостей, приводятся в параллель соответствующие описания природы или переживания животных. Путем сопоставления этих двух сходных между собой состояний дается ясное представление об описываемом явлении. Этот прием изображения иногда заменяется антитезой. Арха­ измы в казахском эпосе отражают ранние стадии его возникновения или специфику изображенных в нем событий. Лиро-эпические поэмы «Козы-Корпеш и Баян-Сну», «Айман и Шол- пан», «Кулше кыз и Назымбек», «Макпал кыз», «Есим-сэре и Здиха», «Кулмен кыз» и др. по справедливости считаются жемчужинами казах­ ского лиро-эпоса. Из этих лиро-эпических поэм «Козы-Корпеш и Баян- Слу» и «Кыз-Жибек» несколько сходны между собою по теме, по содер­ жанию и по развертыванию событий, а поэма «Айман и Шолпан» подхо­ дит ближе к историческим поэмам, нежели к лиро-эпическим произведе­ ниям. Характерной чертой лиро-эпических поэм является их социально- бытовая и любовная тематика. Перед влюбленной молодой парой, пожелавшей связать себя навеки узами брака, становятся непреодолимой преградой господствовавшие ве­ ками феодальные порядки. Не в силах их преодолеть до конца, герои сказаний трагически гибнут. Корыстолюбие бездушного скряги, отца-упрямца Карабая, доро­ жащего своим скотом более, чем своей дочерью, приводит к трагической развязке в жизни Баян и Корпеша; злая воля феодала-самодура Базар- бая, избалованного неограниченной властью и злоупотребляющего само­ управством, становится причиной гибели Тулегена. Безымянный поэт из народа с особенной любовью изображает девушку и юношу. Они дерзновенны, умны и красивы. Воспевая тяжелую трагедию горемычной девушки и благородного батыра, он заставляет людей посылать проклятия жестоким феодальным порядкам. Именно в этом заключается идейная высота сказаний «Козы-Кор­ пеш и Баян-Слу» и «Кыз-Жибек». «Козы-Корпеш и Баян-Слу» — самая популярная поэма в народе. Она имеет пятнадцать-шестнадцать вариантов, благодаря чему, как 2 Кмахста эпос I(7 ДЕТСКАЯ Б..БЛИОТ1

самое ценное наследие прошлого, раньше других привлекла к себе вни­ мание русских и казахских ученых фольклористов и этнографов. Академик В. В. Радлов, записав «Козы-Корпеш» из уст народных сказителей, в 1870 году впервые издал ее на казахском и немецком язы- ках. Чокай Валиханов записал вариант Жанака. Профессор Березин за­ писал третий вариант в 1876 году. Географ Баранов один из вариантов «Козы-Корпеш» опубликовал в приложении к журналу «Нива» в 1899 году. Этой поэме много внимания уделял и высказывал о ней весьма цен­ ные мысли знаменитый Г. Н. Потанин. Известный ученый, исследова­ тель Средней Азии, проводивший археологические раскопки е районе Туркестана, Пантусов очень интересовался материальными памятниками о поэме «Козы-Корпеш и Баян-Слу». В наше время издателями поэмы «Козы-Корпеш и Баян-Слу» были академик М. О. Ауэзов (1936 г.), писа­ тель С. М. Муканов (1939 г.). «Козы-Корпеш и Баян-Слу», помимо указанных изданий, распрост­ ранялась среди писателей в виде статей и отрывков, помещенных в газе­ тах и журналах, иногда даже в виде рукописи. Эта поэма богатством со­ держания, красотой сюжета приковывала к себе внимание не только ис- следователей-литературоведов, но и поэтов и писателей. Известно, что А. С. Пушкин в бытность свою в городах Оренбурге и Уральске записал в свой дневник один из ее вариантов. ' В 1928 году житель г. Кокчетава русский поэт Тверитин издал вари­ ант поэмы «Козы-Корпеш и Баян-Слу» в вольном переводе. Этот вариант вторично был издан в Москве в 1941 году. Один из крупных казахских писателей — драматург Г. М. Мусрепов на тему «Козы-Корпеш и Баян-Слу» написал пьесу. Она в течение мно­ гих лет пользуется всеобщим вниманием зрителей. На том же материале сказания создан фильм под названием «Песня о любви». Поэма «Кыз-Жибек» впервые издана в 1870 году в г. Казани. Впоследствии она несколько раз издавалась в г. Казани (1905, 1909, 1911 гг.), а также А. Диваевым в 1925 г., Сабитом Мукановым в 1939 г. Поэма «Кыз-Жибек» является одной из самых распространенных лиро-эпических поэм в народе. Описанные в этой поэме события, быт, культура народа, а также язык произведения позволяют думать, что она сложилась гораздо позднее таких лирических поэм, как «Козы-Корпеш и Баян-Слу». Нужно заметить, что в оценке идейного содержания поэмы- «Кыэ-

Жибек» существуют два различных взгляда среди наших писателей и ли­ тературоведов. Некоторые литературоведы полагают, что лейтмотивом поэмы «Кыз-Жибек» является стремление к свободному выбору себе не­ весты. Герой произведения Тулеген, вопреки воле отца, избирает себе в невесты девушку Жибек. Но злые силы противостоят желанию и стремлению молодых. Тулеген гибнет от руки разбойника Бекежана. Жибек становится в силу обычая женой Сансызбая — брата погибшего Тулегена. По мнению других исследователей, выход замуж Кыз-Жибек за Сансызбая является идеализацией патриархальных обществ. Пола­ гаем, что первый взгляд имеет более веские основания, чем второй. Симпатии слушателей и читателей располагаются неизменно в пользу Ту­ легена, восставшего против устойчивых феодальных порядков. Не счи­ таясь с непреклонной злой волей отца, Тулеген выполняет обещание, данное им любимой, и пускается в дальний и опасный путь. Этот само­ отверженный поступок героя является пафосом произведения. Безутешное горе несчастной красавицы, долгие годы ждавшей любимого Тулегена, тяжелая скорбь Сансызбая, потерявшего старшего брата, возбуждая ис­ креннее сочувствие к Тулегену, вызывают ненависть к Базарбаю, пред­ ставителю старых порядков. Трогательный монолог главного героя Ту­ легена, когда он перед своей смертью прощается с шестью гусями, сопро­ вождавшими его в пути, вызывает у читателей любовь к герою и гневное возмущение против деспотизма представителей феодального мира. Поэма «Айман и Шолпан» впервые издана в 1896 г. в Казани. Второй раз напечатана в сборнике под заглавием «Народные поэмы». Выше говорилось, что «Айман и Шолпан» по жанру более близка к исто­ рическим поэмам, нежели к лиро-эпическим, поскольку главные герои су­ ществовали в действительности и события соответствуют историческим данным. Герои поэмы «Котибар и Арыстан», действительно, жили в первой половине XIX века. Судя по историческим материалам, Котибар, Есет и сын Есета — Бекет долгое время воевали с потомками ханов. В 1809 году, когда султан Каратай убил Жантобе, его помощниками были эти батыры из. рода Шекты. Затем Бекет убивает Арыстана — сына Жанто­ бе. Разные походы и героические дела Котибара и Есета исторически достоверны. Следовательно, событие, развертывающееся в поэме,— эпи­ зод из этих походов. Помимо того, в поэме «Айман и Шолпан» ь еще одна особенность, реально. Произведение лишено гиперболичности.

Если в других лиро-эпических поэмах отдается должное красоте и любви, го в этой поэме восхваляется мудрость. Айман — центральная фигура всех изображаемых событий в поэме. Она заслуживает всеобщее признание яе столько красотой, сколько своим умом, находчивостью, помогающими ей находить выход из любого критического положения. Ссора между главами двух родов — Маманом и Котибаром из-за юрты и вызов на месть — завязка поэмы. Все последующие события по­ казывают, насколько Айман мудра и дальновидна, как она способна ре­ шать тяжелые межплеменные споры. В других поэмах положительные женские образы сами не дейст­ вуют— они претворяют свои замыслы в жизнь только при помощи своих любимых героев —богатырей. В поэме же «Айман и Шолпан» глав­ ная героиня — Айман—действует самостоятельно. Если взять устную поэзию в целом, начиная с пословиц и погово­ рок, то можно заметить два различных взгляда на женщину: взгляд об­ щенародный и взгляд господствующей верхушки. По народным понятиям, женщина — прежде всего мать, мать всего человечества. Народные пословицы и поговорки гласят: «Исполины — от матерей, скакуны — от кобыл», «Судя по матери, женись на ее дочери», «Мужья обязаны своей умной жене», «Умная жена дурного мужа может научить уму-разуму, а умный муж не может научить уму-разуму дурную жену». Образ умной женщины вроде Карашаш — лучший и наглядный пример народного понятия о женщине. Однако высокая роль, отведенная женщине в пословицах, стушевываласьв эпических поэмах. Этот недоста­ ток восполняет лишь образ Айман. По нашему мнению, оообая ценность поэмы заключается Именно в этом. Хотя «Айман и Шолпан» по теме, по событиям близка к историческим поэмам, но по изображению народного быта близка лиро-эпосу, что также подтверждается приемами изображе­ ния других явлений общественной жизни. В каждом эпизоде широко используется народный юмор. Главы родов Маман и Котибар хотя и кичатся, возомнив себя великими людь­ ми, но своими выходками они лишь делают себя посмешищем народа. Один из крупнейших драматургов казахской современной литера­ туры М. О. Ауэзов комедийный сюжет своей пьесы «Айман — Шолпан» заимствовал в основном из содержания поэмы. Язык лиро-эпоса мало чем отличается от языка эпических поэм. И здесь и там мы наблюдаем частое использование постоянных эпитетов и синтаксического параллелизма.

Эпос и лиро-эпос созданы гениальными поэтами казахского наро­ да, не оставившими своего имени в истории. Впоследствии измененные и дополненные в разное время, они составляют драгоценное наследие прошлого. В этих поэмах народ в изумительных образах выражает любовь к своим верным сынам, боровшимся за независимость родины. И х ' высокий патриотизм и героические дела народ ставит в пример будущим поколениям. Эти поэмы отражают в истинном свете картины историческо­ го прошлого казахского народа и дают ему полное основание гордиться этим прошлым и созданной его певцами высокой культурой слова. Не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что рало или поздно поэмы ка­ захского народа войдут в галерею шедевров мировой литературы. Профессор X. Д ж у м а л и е в . Доцент М. Г а б д у л л и н .





, -O -SJLcw H ^s) O f

КОБЛАНДЫ ЖЕНИТСЯ НА КРАСАВИЦЕ КОРТКЕ Стародавние вспомним года. Жил в роду кыпчакском тогда Сын Токтара, лев Кобланды. О Токтаре так говорят: Именит он был и богат. У прохладной озерной воды Летовали кыпчаки его. Там паслись, где трава густа. Все четыре вида скота. Знал в народе всякий его. Кто бы ни был — богач, бедняк,— 25

Приходил к Токтарбаю кыпчак, Уходил он и сыт, и пьян. Зимовал Токтарбай между скал Белоглавой горы Караспан. Он восьмидесяти достиг, А детей у себя не видал. Обезумел от горя старик: Смерть придет, настанет черед,— Без наследника он умрет. С ним страдал весь кипчакский род. Бай Токтар, истомлен, запылен, К мудрецам пришел на поклон Карасану, Аулие, Он святителям в жертву принес И барана, и скакуна. Так была ему радость дана. Дожил он до счастливых слез- Аналык, Токтарбая жена, Та, чей возраст был пятьдесят. Чья согнулась спина, Та, что плакала по ночам: «Неужели моим очам Никогда не откроется свет?!»— Токтарбаю сына и дочь Подарила на склоне лет. Кобланды — это львенок наш, Имя дочери — Карлыгаш. Были мальчиком все горды. Шестилетним стал Кобланды — В дорогой облачился наряд, Оседлал гнедого коня. Старики ему говорят: гь

«Да не знаешь ты черного дня!» Горы светятся, камни горят. Если скачет ребенок-батыр. Если скачет по горной траве. Конь гнедой играет под ним. Кунья шапка на голове. Так в седле ребенок сидит: На руке ястребенок сидит. На устах у него пророк, А борзая бежит за ним вслед,— Шесть ему исполнилось лет! Токтарбаевы скакуны Наслаждались травой луговой. Токтарбаевы табуны Стерегло девяносто слуг. Естемис был над ними главой. Мальчуган прискакал на луг, Прискакал, осмотрел скакунов, Всех джигитов собрал он в круг. Стал хозяином табунов. Он опорою стал отца, И хвалили его без конца Естемир, девяносто слуг. Мальчугана как старший друг Стал воспитывать Естемис. Выезжали они вдвоем На охоту на диких коз. Расправлялись они с врагом, Чтоб вреда им враг не нанес. Не стоял у них на пути. Сила мальчика стала расти, Разгоралась она огнем. Посмотрите: там, вдалеке.

Приходил к Токтарбаю кыпчак, Уходил он и сыт, и пьян. Зимовал Токтарбай между скал Белоглавой горы Караспан. Он восьмидесяти достиг, А детей у себя не видал. Обезумел от горя старик: Смерть придет, настанет черед,— Без наследника он умрет. С ним страдал весь кыпчакский род. Бай Токтар, истомлен, запылен, К мудрецам пришел на поклон Карасану, Аулие, Он святителям в жертву принес И барана, и скакуна. Так была ему радость дана. Дожил он до счастливых слез- Аналык, Токтарбая жена, Та, чей возраст был пятьдесят. Чья согнулась спина, Та, что плакала по ночам: «Неужели моим очам Никогда не откроется свет?!»— Токтарбаю сына и дочь Подарила на склоне лет. Кобланды — это львенок наш, Имя дочери — Карлыгаш. Были мальчиком все горды. Шестилетним стал Кобланды — В дорогой облачился наряд, Оседлал гнедого коня. Старики ему говорят: 16

«Да не знаешь ты черного дня!» Горы светятся, камни горят. Если скачет ребенок-батыр. Если скачет по горной траве. Конь гнедой играет под ним. Кунья шапка на голове. Так в седле ребенок сидит: На руке ястребенок сидит. На устах у него пророк, А борзая бежит за ним вслед,— Шесть ему исполнилось лет! Токтарбаевы скакуны Наслаждались травой луговой. Токтарбаевы табуны Стерегло девяносто слуг. Естемис был над ними главой. Мальчуган прискакал на луг, Прискакал, осмотрел скакунов, Всех джигитов собрал он в круг. Стал хозяином табунов. Он опорою стал отца, И хвалили его без конца Естемир, девяносто слуг. Мальчугана как старший друг Стал воспитывать Естемис. Выезжали они вдвоем На охоту на диких коз. Расправлялись они с врагом, Чтоб вреда им враг не нанес. Не стоял у них на пути. Сила мальчика стала расти, Разгоралась она огнем. Посмотрите: там, вдалеке,

Он летит на коне гнедом. Птица ястреб сидит на руке, Мальчик, пыль взметая, летит Диким козам наперерез, Вслед за ним борзая бежит, Рядом с ним богатырь Естемис. Вот однажды, в весенний день, Как легла вечерняя тень, На горе, закончив труды. Отдыхали они вдвоем. Вдруг услышал шум Кобланды, Шум стоял за горным хребтом. Там клубился горячий пар, За ударом гремел удар, Сотрясая своды небес. «Что за шум?» — спросил Кобланды, И ответил ему Естемис: «За высокою этой горой. Освещенная чистой зарей, Кызылбашей лежит страна. Там трава на лугах зелена, Там прохлада озерной воды, Благодатной просторной воды. Там живет, не зная забот. Многотысячный сильный народ. Чей владетель — Коктим Аймак. Дочь Кортка у хана растет. Говорят, баловница она, Многим юношам снится она! Столб стоит под самой луной, Упираясь в небесный свод, 28

И монета на том столбе. Состязаются там в стрельбе: Кто в монету стрелой попадет. Тот Кортку назовет женой. Оттого-то и слышен шум. Ты не езди туда, мой родной. От подобных избавься дум!» Эту речь отверг Кобланды: «Никакой не случится беды, Если я, у всех на виду, В ту мишень стрелой попаду!» Говорит Естемис горячо: «Мой родной, ты молод еще, Не окрепли твои позвонки. Молодая кость не тверда, Мой родной, не езди туда, Я за жизнь опасаюсь твою, Разрешенья тебе не даю. Ничего не добьешься стрельбой. До тебя и черед не дойдет, Посмеются там над тобой, «Он ребенок!»— скажет народ. Есть у ханской дочери страж — Богатырь Кызылер, кызылбаш Сорока аршин вышиной. Не отдаст он тебе Кортку, Ты не езди туда, мой родной!» Так, от сердца всего говоря, Останавливал Естемис Молодого богатыря, Но стоял Кобланды на своем: «Брат мой, полный ко мне любви! 29

Я поехать хочу, и меня Ты в дорогу благослови. Мне помогут предки и бог!» Богатырь Естемис не смог Мальчугана остановить. Поневоле ему пришлось Мальчугана благословить, Поневоле ему пришлось Мальчугана в кольчугу облечь, Привязать к его поясу меч, Прицепить к его поясу лук, Молвить слово с пожатием рук И отправить, страшась беды. В сердце страха не знал Кобланды, На гнедого сел он коня, Поскакал в дорогу стремглав. Богатырство свое показав. Настоящий он был смельчак! Прискакал он к тому столбу, Где джигиты вели стрельбу, И увидел Коктим Аймак, Что отважен, силен верховой, И почуял он в сердце страх. Молвил хан, покачав головой: «Прискакал Кобланды-казах, Установим ему черед В золотую мишень стрелять». Видно, предков, чей славен род, Снизошла на него благодать! Мощный лук он в руки берет, 30

Натянул Кобланды тетиву — И в небесную синеву Полетела тогда стрела, Золотую мишень на столбе На две части она рассекла! Увидала в толпе Кортка Удивительного стрелка. Вот подходит, красуясь, к нему И серебряных денежек горсть, В знак того, что ей по сердцу гость, Сыплет на голову ему. Никого не видя вокруг. «Прискакал мой желанный друг, Обрела я богатыря!»— И Кортка золовку свою, Слово радости говоря, Отправляет к отцу тотчас. Невозможен от слова отказ. Дал согласье на этот брак. Пир устроил Коктим Аймак. Длилось пиршество сорок дней,— Празднеств не было веселей. Хан собрал свой могучий род. Чтобы в путь проводить Кортку. Весть о том, что Коктим отдает Чужеродному смельчаку Дорогую красавицу дочь, До ушей Кызылера дошла, В злое сердце впилась, как стрела. Так воскликнул тогда богатырь Сорока аршин вышиной: «Пусть безусый этот жених

На борьбу выходит со мной! Если он одолеет меня, Пусть Кортка ему станет женой! Говорит он, спесив и хвастлив- «Если он сохранит коня, Да останется шуба цела, Да и сам он останется жив,— Похвалю я его дела!» Так расхвастался Кызылер, Чья, как ветер, раздулась спесь: Всех мужчин устрашил он здесь! Услыхав его хвастовство, Кобланды сказал: «Не могу На земле оставить его!» Прискакал Кобланды к врагу, Загремел: «Приготовься к борьбе Кобланды приехал к тебе!» Не выходит, молчит Кызылер. Кобланды вбегает к нему, — В белой юрте лежит Кызылер, И цедит он сквозь зубы слова: «Ты с моей ногой, Кобланды, В поединок вступи сперва!»— И вытягивает великан Непомерную ногу свою. В шестьдесят саженей аркан Снял тогда Кобланды с дверей, И, нагрянув вихря быстрей, Он связал, сдвуножил врага. На коня мгновенно вскочил, 32

Он позор умножил врага,— За собой потянул, потащил, Уму-разуму поучил. Так врага за собой поволок. Чтобы в рот набился песок, Чтобы в печень колючки впились. Чтоб трава закружилась и высь, Чтоб жестокий, надменный враг Превратился в презренный прах. Кызылер и ревел и стонал. Этот рев отзывался в горах. Этот стон пропадал среди скал. На заре одного из дней, Под ударами горных камней Наступил его смертный час. Говоря: «Мы отца спасем!». Храбрецы Каратай, Каранас, Кызылеровы сыновья. Поскакали скалистым путем. С той водой, что струилась из глаз, С той водой, что с кровью слилась, Доскакали до Кобланды, На него замахнулись вдвоем И ударили в спину копьем. Повернулся к ним Кобланды, Задрожать он заставил их, Острой сталью снял их с коней. Он мечом обезглавил их. Превратил их в груду камней. Кобланды, врагов победив, Поскакал на гнедом коне,

Прискакал к молодой жене. Выбегает навстречу Кортка, Задыхаясь, плача, смеясь: «Наша радость была коротка, Мой султан, я тебя заждалась!» Успокоились муж и жена, Вражья зависть им не страшна, Посылают родителю весть. Был джигитом обрадован тесть. Хан-отец развеял тоску, Он решил отправить Кортку. Юрту белую для молодых Он поставить велел до зари. Ярким блеском монет золотых Разукрасить ее изнутри. Сверху выложить серебром. Он коней навьючил добром, Он верблюдов навьючил казной, Он Кортке, что стала женой. Отдал сорок служанок и слуг. Попрощалась Кортка с родней, И с народом своим, и страной, Все живое пленила вокруг Красотою черных очей, Добротою мягких речей. Только утренняя звезда Загорелась, одета в туман,— Приготовился в путь караван. Только утренняя заря Заблестела на гребнях скал,— 34

Кобланды с поклоном предстал Перед ханом-отцом, говоря: «Щедро ты одарил свою д о чь,' О моей не забыл ты жене, Почему ж ты забыл обо мне?» «Сын мой, свет мой,— сказал Коктим,- Подойди сюда, поглядим На дары, что достались тебе. Видишь в небе долю свою? Я четыре тучи даю, Сын мой, свет мой, в подарок тебе. В летний день с востока придут, В зиму с севера налетят, А когда враги нападут, О врагах они возвестят. Поручил я тебя четырем, О покое заботясь твоем». Попрощавшись с ханом-отцом, Поскакал Кобланды на гнедом,- Позади его — караван, На повозке — его Кортка, И дорога его легка. КОРТКА ВОСПИТЫВАЕТ КОНЯ ТАЙБУРЫЛА Так проехали много дней. Там, где зелен отлогий склон, Многочисленных видят коней. На две части табун разделен. Высунув голову, Кортка Статных разглядывает коней. Пегой масти, сильна, крепка,

Кобылица стоит пред ней. Кобылицу, кошму отогнув, Глазом окинула Кортка. Сразу все пуговки расстегнув. Полог раздвинула Кортка. Позвала к себе Кобланды, Останавливая караван, И спросила: «Скажи, мой султан, Кто хозяин этих коней? Кобылица тебе видна? Ты купи ее поскорей. Скажут: «Плата — твоя жена»,— Ты отдай меня, не жалей!» Кобланды пошутил: «Эй, Кортка, Эта плата весьма высока! За тебя бросался я в бой. Юной жертвуя головой. Ты себе не знаешь цены: За тебя мне дадут, Кортка, Всех коней державной страны!» Львинорукого смельчака Рассмешили слова жены: «Эти кони, чья стать хороша, Салимбаю принадлежат. Салимбай — мой двоюродный брат, Для него я — вторая душа, Все отдаст мне, что попрошу!» А Кортка говорит в ответ: «Ты жены послушай совет, Ты поближе ко мне подойди. Много битв у тебя впереди, Чтоб сразиться ты мог с бедой, 36

Не годится тебе гнедой. Нужен спутник надежный тебе, Друг в печали, товарищ в борьбе. Кобылица родить должна Жеребеночка -скакуна: Чалой масти, в беге крылат. Он — соратник твой и собрат! Испытаешь мои слова, Убедишься, что я права,— Кобылицу эту добудь!» Богатырь отправился в путь, И пока не вернулся Коблан, Стал на отдых его караван. Быстрой рысью помчался гнедой По бугристой равнине сухой. По оврагам и по буграм, Прискакал к девяноста рабам: Те рабы — Салимбаю верны. Охраняют его табуны, А Кара-Кожек— их глава. Произнес привет Кобланды, Произнес такие слова: «Ой, высокий увал-перевал, Где с аулом аул кочевал! Передайте брату привет, Я невестку брату привез, Чтоб сегодня свадебный дар Он супруге моей преподнес. Пусть придет, поглядит на жену. Пусть возьмет он себе всю казну, Все богатство, что мы везем На верблюдах, на сорока,

Вместе с золотом, серебром. А за это просит Кортка Кобылицу из табуна. Ту, что пегой на свет рождена, Нам других не надо наград. Если брат мне воистину брат,— Кобылицу отдаст он жене!» На своем черно-пегом коне Поскакал к аулу Кожек, Поскакал он, как человек, Возглашающий весть о врагах. На соседей нагнал он страх, Прискакал он, взметая прах, Прискакал, Салимбаю сказал: «Богатырь, чьи слова тверды. Шлет привет тебе Кобланды. Богатырь приехал с женой, С дорогим добром и казной На верблюдах, на сорока. Ждет подарка от брата Кортка: Кобылицу из табуна, Ту, что пегой на свет рождена. Говорит Кобланды: «Так и знай, Если вправду мне брат Салимбай,— Кобылицу отдаст он жене». Салимбай произнес в ответ: «Та, что пегой вышла на свет, Кобылица из табуна Скоро ожеребиться должна. Думал: сыну отдам я коня, Если ж просит мой брат у меня,— 38

Что там лошадь! Богатырю Даже душу свою подарю! Пусть узнает почтенный Токтар: То, что сын хотел, — получил. Вожделенный свадебный дар Я супруге брата вручил!» С этим словом Кара-Кожек Прискакал к батыру назад: За него умереть он рад! Говорит: «Будь счастлив навек, Что просил, то вручил тебе брат». Тут поймали и привели Кобылицу из табуна, Чей живот касался земли, А Кортка, молодая жена, Посреди караванных троп На траву с повозки сошла, Подбежала к ней, обняла, Приласкала, целуя в лоб. С той поры, ,на траве луговой. Принята в караван кочевой, Кобылица срока ждала. Вот пора жеребиться пришла, Кобылице — невмоготу, То дрожит в холодном поту, То бросает бедняжку в жар. Кобылице ходить невмочь, Там, в утробе, и день и ночь Всё ворочается тулпар1,

Чтобы лучшим стать из коней. Кобылице дышать невмочь, А ухаживает за ней Лишь Кортка, Аймак-хана дочь, Остальных отгоняя прочь. На лугу, среди юрт кочевых, Время схваток пришло родовых. А Кортка — истомилась она, У красавицы дума одна: Задохнется в утробе тулпар, С кобылицей случится беда... Разорвав оболочку плода, Жеребенку выйти на свет Молодая жена помогла. Чтобы, слабенький, был он согрет, Чтобы радость узнал он тепла, Меховую шубу сняла, Завернула в шубу его, И, почувствовав жалость к нему. Чтобы легче дышалось ему, Жеребенку дунула в рот, Говоря: «Пусть вечно живет!» У него с аршин голова. Помяните супруги слова: «Будет мужу верным конем. Будут всюду речи о нем». Назвала коня Тайбурыл. Чтоб не дул в него ветер с гор, Чтобы жар его не палил, Водрузила над ним шатер. Там, где гуще трава, зеленей, 40

Приказала на сорок дней Кочевые юрты разбить. Отыскав молодых кобылиц. Молоком озорных молодиц Начала жеребенка поить. Так прошло девяносто дней. Чтобы стал жеребенок сильней. Чтобы сапом не занемог, Чтоб не падал в пыли дорог, Чтоб не ведал в жизни мытарств,— Как давала Бурылу корм. Прибавляла всяких лекарств. Только через отверстье в шатре Видел солнце Бурыл на заре. Через трубку чистой водой Жеребенка поила Кортка, И попоною золотой Жеребенка покрыла Кортка И сказала: «Теперь, мой султан. Может путь продолжать караван». Тут-то вспомнил могучий Коблан Отчий дом и аул родной. В понедельник, в полдень, с женой Порешил он откочевать. Юрту белую разобрав, Жеребенка запеленав, С кобылицею в поводу. По раздолью пахучих трав Кобланды повел караван. Раздвигая горный туман.

Одолев перевал и хребет, Кобланды привел караван К неприступной горе Караспан, И, едва засверкал рассвет, Вбил он рядом с юртой отца Колья белой юрты своей. Подойдя к Токтару, сказал: «Миновало немало дней, Как покинул я наших коней. Есть ли вести о табунах, О делах девяноста слуг?» «Нет вестей, мой сынок, мой друг. Ни о слугах, ни о конях». Богатырь Кобланды второпях Налитого чаю не пьет, Лишь сотовый пробует мед И садится на скакуна. Он туда, где кони паслись, Поскакал — доскакал дотемна, Прискакал на зеленый луг, Увидал: целы табуны! Естемис, девяносто слуг, Неожиданным счастьем полны, В честь Коблана подняли стяг. Пусть охотится в тех местах С Естемисом батыр Кобланды, С ловчим беркутом и борзой, Средь кустов, облитых росой,— Лишних слов не потратим сейчас, О Кортке мы продолжим рассказ. Мы окрасим бумажный лист, Мы рассказ поведем вперед. 42

Тайбурылу исполнился год, Но крупнее он был стригунка. Так за ним следила Кортка, Что, как месяц, блестел его лоб. Он раздавливал, как золу, Прочный камень или скалу! Он в казахской степи подрастал, Жеребенком-трехлеткою стал. Солнца свет был ему незнаком. Чтоб красивым он стал бегунком, Чтобы крепкою шея была, Госпожа молодая его По степи на аркане вела, Как ребенка, лаская его. Наступила шестая весна. Укрепилась в надежде она, Что могучим он будет конем, Что не смолкнут рассказы о нем. Приготовила для скакуна Золотое, в узорах, седло. Приготовила для Кобланды, Для супруга, чье счастье взошло, Богатырский алмазный меч, И серебряные ножны, И копье с древком из сосны. Так выхаживала Кортка Стройноногого бегунка, Мыла, чистила холку его, Так расчесывала Кортка Гриву, мягкую челку его, Возвела сарай для коня, И все больше день ото дня 43

Становились ее труды. Шестилетним стал Тайбурыл, А не едет домой Кобланды, О жене молодой позабыл. БОГАТЫРЬ КАРДМАН ПРИГЛАШАЕТ КОБЛАНДЫ ПОЙТИ В ПОХОД НА ХАНА КАЗАНА Кызылбашский свирепый хан, Неразумный, алчный Казан На аулы нагрянул тогда, Занял, злобою обуян, Ногайлинские города, Заселил он, от крови пьян, Богачами — Кырлы-калу, Палачами — Сырлы-калу, Растоптал, превратил в золу Многолюдный, обширный край. Седовласых он оскорблял, Непокорных он истреблял, Унижал он бедный народ. Отбирал он землю и скот,— В этом видел славу свою. Оставаться уже не могли Ногайлинцы в родном краю,— Из своей побежали земли. По степи разлилась, как поток, Весть о том, что недруг жесток, Что не ведает жадный Казан Сострадания и стыда, Что забрал кызылбашский хан Ногайлинские города.

Что повсюду — его бичи, А в Сырлы-кале — палачи, Беки, ханы — в Кырлы-кале. Этот город стоял на земле, Не нуждаясь в стене крепостной, Но Казан опоясал его Неприступной, высокой стеной. Он кричал, завладев страной: «Посмотрите, как укреплен Грозный город со всех сторон! Слева — берег бурной реки. Справа — рвы, целых шесть рядов. Глубоки они, широки! В этой крепости сорок ворот. Враг вовеки сюда не пройдет: Часовые, числом шестьдесят, У ворот железных стоят!» Весть о том, что Казан-бахвал Ногайлинскую землю забрал. Что свирепы его дела, Что могуча Кырлы-кала, До ушей Карамана дошла. Богатырь, чей отец — Сеил, По соседству с кыпчаками жил, И в его Кыятском роду Было сорок тысяч семейств. Он решил: «На Казана пойду. Не стерплю ни обид, ни злодейств!» Он сказал: «Воистину срам То, что мы позволяем врагам Ногайлинскую землю топтать!» На врагов он повел свою рать,

Он взметнул черно-белый стяг. Сорок тысяч собрал он бойцов, Сорок тысяч вскипело отваг. Из кыятцев пять храбрецов Богу в жертву коней принесли. На сиротский откликнулись зов Ногайлинской несчастной земли. Были в битве сильнее грозы Аккозы и Каракозы. Был отважен Косдаулет, Одержавший много побед. Был бесстрашен Кара-Букан, Побеждать он в схватке умел. Он гадать на лопатке умел: То, что в мире произойдет. Он предсказывал наперед. Караман потемнел от забот, Стали снежными брови его, Превратились ресницы в лед... Храбрецы наготове его,— Собирается войско в поход. Обратился к друзьям Караман: «Если примете мой совет, Воссияет нам божий свет. У высокой горы Караспан Обитает кыпчакский род, А среди кыпчаков живет Молодой богатырь Кобланды. Чудом он прослыл из чудес Под извечным сводом небес. Пусть он молод, но весь народ

Восхваляет с любовью его. Так поедем к становью его. Если двинется с нами в поход — Хорошо, а когда не пойдет,— Нам подаст он благой совет. Мне ровесник батыр Кобланды, От одной мы страдаем беды, Враг один и одна стезя. Поколенье у нас одно . И стремленье у нас одно. Поддержите меня, друзья!» Храбрецы из рода Кыят Меж собою держат совет. Предводителю говорят: «Мы отправимся к Кобланды». Лишь блеснул предутренний свет. К мягким склонам горы Караспан Ратоборцев привел Караман. Увидав воинственный стан. Что пред ним нежданно возник. Необычный предчувствуя миг. На гнедом помчался Коблан К седокам, что виднелись вдали, Естемиса послав разузнать, С чем пришла неизвестная рать. Убедившись, что с дружбой пришли Храбрецы из рода Кыят, Естемис поскакал назад, Обо всем доложил Кобланды. К вожаку поспешил Кобланды. «Хорошо ли здоровье твое? Далеко ли становье твое?

Далеко ли ты держишь путь?» — Кобланды Карамана спросил. Был ответ: «Мой отец — Сеил, Прозываюсь я — Караман. Я собрал этот ратный стан, Чтоб Казана в прах растоптать. Пред тобою — правая рать. Ты начальником стань у нас, Сопечальником стань для нас. Полюбил я тебя давно. Нам грозят и горе одно, И одна и та же вражда... Чтоб захваченные города У Казана отнять навсегда, Не помчишься ли с нами в поход? Ты умом и отвагой богат, Современник мой и собрат. Не помчишься ли с нами в поход? Под высокой рожденный звездой, На борьбу с нашей общей бедой Не помчишься ли с нами в поход? Знаю: будешь ты драться, как лев, Возвратишься, врага одолев, Не помчишься ли с нами в поход? Плачет край окровавленный наш, О ровесник прославленный наш, Не помчишься ли с нами в поход?» Кобланды улыбнулся слегка, И шутя произнес в ответ: «Знает только моя Кортка —

Я поеду в поход или нет. Ныне шесть исполнилось лет, Как растит она для меня, Как выхаживает коня. Только через отверстье в шатре Видит солнце Бурыл на заре. Через трубку воду он пьет. Мой соратник и мой оплот, Мой товарищ на поле войны,— Мой скакун теперь у жены. А поеду ли с вами в поход — Лишь Кортка это может сказать». Говорит Естемису Коблан: «На врага ополчается рать. Приведи ты Бурыла ко мне, Я отправлюсь на верном коне». Под навесом вечерних небес Поскакал к госпоже Естемис, Прискакал он к жене Кобланды При сиянье рассветной звезды. Загорелся уже небосклон,— У Кортки не прошел еще сон. Естемис раскрывает уста. Нарушая рассветную тишь: «Дома ты или юрта пуста? Спишь ты в юрте или не спишь? Жаль, что носишь ты званье жены. Если б ты мужчиной была, Ты бы стала опорой страны, Не смолкала б тебе хвала. Что же делать, так создан мир,