trilogy

Зло на цыпочках 101го строительства это было предметом особого беспокойстваиз‑за обилия горных вод. Алексей Петрович несколько раз приезжал для согласо-вания проекта водоотведения. Пришлось дважды переделы-вать систему, пока приехавшие из Западной Украины специ-алисты не дали соответствующих гарантий. Юра подсчитал,что система водоотведения обошлась ему в четыреста тысячдолларов! Вдруг над участком как‑то разом сгустились тучи. Тут жестемнело и поднялся ветер. — Будет дождь, — с тревогой в голосе заявил Михаил. —Надо  же, полтора месяца  — ни капли, а сегодня, когда ондаром не нужен… Шеф, что делать будем? Надо  бы гостейвнутрь пригласить. С  неба полетели крупные теплые капли. В  душе Юрияподнялась волна азарта. — Как  раз проверим систему водоотведения,  — бросилон внезапно побледневшему директору.  — Не  дрейфь, спе-цы заверили, что она селевой поток выдержит. Веди гостей впредбанник. Быстро! “Предбанником” был пятисотметровый вестибюль со сте-клянной крышей, в котором размещался бассейн, стилизо-ванный под палитру художника. Подводные разноцветныетумбы имитировали ячейки с красками. Сооружение при-мыкало к основному корпусу. Все сгрудились вокруг бассейна, пережидая дождь, кото-рый за считанные минуты набрал силу ливня. Юра смотрел внебо: “Ничего, быстрее закончится. Жаль, что продолжениябанкета не будет”, — на лужайке царил хаос, несколько сто-ликов упали от порывов ветра. Официанты носились под хо-лодными струями, спасая тарелки и мармиты. “Может, онои к лучшему, устал, как черт”,  — подумал Юра и подошелк предмету своей гордости — мраморной композиции издвух детских фигур в натуральную величину, выполненныхмосковским скульптором. Тот трудился полтора года, пока,наконец, потрафил Шефу. В одной фигуре угадывался Юрас вьющимся чубом на отлёте, в кедах, шортах и пионерскомгалстуке. Как бы демонстрируя преемственность поколений,

102 Владислав Гриньон был на шаг впереди и держал за руку невысокого счаст-ливого паренька, вырубленного за неимением более реаль-ного образа под бойскаута. Гости фотографировались рядомс композицией. Это было приятно. Ливень продолжался минут двадцать, а небо все не свет-лело. Юрий посмотрел на директора. Тот был бледным какпарафиновая свеча и весь дрожал. — Выпей коньяка,  — потребовал Юрий,  — и возьмисебя в… Сверху загрохотало, как будто ударили в десятиметровыйметаллический бубен. В помещении мигом стемнело. Людиинстинктивно присели, а потом словно по команде поднялиголовы. И обомлели: с горного обрыва на колпак обрушилсягрязный поток, прижав к стеклу огромную ветку с жухлымилистьями и дохлую полусгнившую кошку. “Господи, только бы камни не посыпались, а то стекло невыдержит, — Юре стало не столько страшно, сколько ответ-ственно, — вот тебе и гарантии!” Так продолжалось с полминуты. Юра выбежал наружу,глянул на небо и вскрикнул от радости. Ярко светило солнце.Ливень прекратился. “Фу-ух”, — он открыл было рот, чтобыпозвать всех на улицу. И тут произошла катастрофа. Вести-бюль медленно, со скрипом падающей вековой сосны, отде-лился от стены основного корпуса. Стала формироваться ог-ромная щель, будто привели в действие жалюзи гигантскоготелескопа. С той лишь разницей, что вместо звездного неба вэту щель прорвалась ярко-голубая даль вперемешку с пото-ком грязи, за секунду превратившая двух мраморных славян-ских детишек в эфиопских сирот. Поднялся крик, все ринулись к выходу. А на Юрия нава-лилось удивительное спокойствие. Он отошел в сторону имрачно глядел на оскорбленный мрамор. Через минуту вдрейфующем стеклянном ковчеге остались два человека:Юрий и телерепортер, снимающий что‑то повыше компо-зиции. Хозяин проследил взглядом и обнаружил торчащуюиз стены старую чугунную канализационную трубу и обна-жившийся пласт допотопной штукатурной дранки. Потомоператор на секунду направил камеру на вытянувшееся

Зло на цыпочках 103лицо Юрия и мгновенно исчез. “Увековечил!” — мелькнулоу Хозяина... *** Эдик откинулся на спинку стула и скрестил руки на гру-ди, всем своим видом показывая, что закончил. Стала фор-мироваться реакция — послышался смех, хмыканье, бутылказвякнула о стакан. Тут Эдик, что‑то вспомнив, хлопнул себяпо лбу. — Дед, я всегда забывал спросить, а ты после того извер-жения сразу домой уехал или все же побеседовал с Юркой наморально-этические темы? Полковник бросил на Эдика тяжелый взгляд. Он уже на-строился на коду — заключительную главу повествования. — Конечно, не говорил, вы бы видели Юрку, когда гостисломя голову бросились к автомобилям. К слову, тот опера-тор на нем неплохо заработал, и кадры с подновленным ста-рьем в эфир не попали. Юра после этого несколько месяцевпытался наказать Борю Глебовича и Петровича, но, насколь-ко я знаю, ничего из этого не вышло. — Он сделал паузу. —Потерпите еще чуть-чуть. Строго на юг — Год назад я почувствовал, что рядом нет Ильи. Потомвспомнил, что мы не созванивались больше месяца. Набралмобильный — “Нет связи с телефоном вашего абонента”. За-втра — та же история. А еще через неделю мне пришло нео-бычное письмо. От Ильи. Вот оно. Полковник вытащил большое портмоне и извлек два ли-ста бумаги, сложенные вчетверо. Один был исписан с двухсторон густым корявым почерком, а второй распечатан напринтере. ВВ нацепил очки и поднес к глазам письмо, напи-санное от руки. “Дорогой Василий Викторович! Извините, что уехал, не попрощавшись. Но  никакого злогоумысла не было. Сейчас я Вам все объясню.

104 Владислав Гринь Помните, пару лет назад я Вам намекнул, что не люблю осеньи зиму. Так вот, я решил исключить эти два сезона из своей жиз-ни, точнее, исключить позднюю осень, всю зиму и раннюю весну.Заинтриговал? Понимаете, в этой жизни у меня есть все: хорошая семья, ду-шевный покой, деньги и даже Вы, мой старший друг и учитель.Денег мне настолько хватает, что, продолжая развивать свойбизнес, я могу абсолютно безболезненно тратить пятую частьзаработка на благотворительность. Повторяю, без ущерба длясвоего дела. У  меня была возможность продолжать интенсивноеразвитие, в частности, стать не просто национальной, а европей-ской компанией, но я решил, что мне это не нужно. Мне хватитшести офтальмологических клиник. Честно говоря, мне эти кли-ники порядком поднадоели, и в последний год я большую частьуправления передал старшему сыну. Хочется чего‑нибудь новень-кого, ведь мне только пятьдесят. Как‑то задумался, чем бы за-няться. И кое‑что придумал. Как Вы думаете, откуда я пишу? Не ломайте голову, не дога-даетесь  — из Южной Африки. Представляю, как Вы побежалик глобусу. Лететь надо строго на юг, через Египет и Эфиопию всамый конец географии. Видите Кейптаун рядом с мысом ДобройНадежды? Так вот, я там неподалеку, в городке Стелленбос, точ-нее, даже не в самом городке, а на его окраине. Сейчас, когда пишуэти строки, сижу на скале и смотрю на сретение Атлантиче-ского и Индийского океанов. Здорово, правда! У вас сейчас декабрь,а здесь, считай, июнь, все утопает в зелени, в огромных дубах. Те-пло, но не жарко, в общем, кайф! У меня помимо бизнеса много увлечений. Но два — особен-ные. Это чтение и винцо. А  в Стелленбосе делают лучшее вЮжной Африке вино. Мы когда‑то с Вами пили красное юж-ноафриканское. Насколько мне помнится, Вам особенно пон-равился Paul Sauer. Припоминаете? Так вот, я присматри-ваюсь к виноградникам и, возможно, в следующем году куплювинарню. Пока это задумки, все будет зависеть от того, незавяну ли я здесь от тоски. Все же не шутки — жить пятьмесяцев (с ноября по март) у черта на рогах. Далеко и дол-го! Но пока мне нравится. Тихо и спокойно — душа радуется.Опять же каждый день винцо…”

Зло на цыпочках 105 Полковник сложил листок вчетверо: — Ну, дальше не посуществу: приветы, адреса, телефоны, философия… пост-скриптум. Любит он пофилософствовать. Короче, Илье тампонравилось, а неделю назад он купил‑таки винарню и при-гласил нас с Людмилой приехать. Так что через десять днейбудем отмечать Новый год в жаркой Африке. Все возбудились — вот так выкинул номер. Слышали, чтоуезжают на зиму в Австрию, во Флориду, но чтобы все времяжить в лете, да еще прихлебывая вино, это было из ряда вон.Мнение большинства выразил молодой директор метизногозаводика: — Молодец ваш друг! Круто выступил! Как только доду-мался? Полковник покачал головой и посмотрел на него с оттен-ком снисхождения и укоризны. — Приехали! Я три часа рассказывал, а ты так и не понял,как! — Начитанный потому что,  — съехидничал молчавшийдо этого весь вечер владелец крупной торговой сети. — Да, начитанный, и “насмотренный”, и “наслушанный”.Всё вместе, — декан экономического факультета был отмщен.Он повернулся к полковнику: — ВВ, друг, можно и мне с вамив Африку? Эдик хотел было процитировать Корнея Чуковского25, нопередумал. Милицейский генерал молчал. Только пристально смо-трел на полковника, изредка переводя взгляд на второйлисток белой бумаги. “Вот-вот спросит. Этого не прове-дешь!” — уважительно подумал ВВ и не дожидаясь вопросапродолжил: — По иронии судьбы несколько месяцев назад я рассталсяи с Юрием. С той лишь разницей, что не на время, а навсегда.В  августе я узнал, что, отправившись на сафари, он утонул25 “… процитировать Корнея Чуковского” — имеется в виду его сказка “Бармалей”, содержащая следующие строки:“Маленькие дети! Ни за что на свете Не ходите в Африку, В Африку гулять! В Африке акулы, В Африке гориллы, В Африке большие, Злые крокодилы!”

106 Владислав Гриньгде‑то в Танзании. Опять  же по иронии судьбы это совсемрядом с Южной Африкой. Несчастный случай. Подробностине сообщались, да и кому они нужны, подробности. Но ме-сяц спустя я получил вот это письмо. И он развернул листокс отпечатанным на принтере текстом. Без подписи. Если хо-тите, прочту. Все затаили дыхание. Апофигей “Уважаемый Василий Викторович! Не  представляюсь, потому что это было  бы неправильным.Мы с Вами если и знакомы, то шапочно. Пишу потому, что Юрий часто вспоминал Вас самыми доб­рыми словами. Он действительно утонул в малюсенькой речушке в Танза-нии. Такое случается. Другое обидно: погиб он глупо, никчемно. Юрий влился в наш крайне консервативный коллектив парулет назад. Этот коллектив объединяет страсть к экзотиче-ской охоте, ну и, конечно, деньги, которых, мягко говоря, у всехнас много. Достаточно сказать, что двое из нашей компании при-надлежат к той крохотной касте, которую принято именоватьолигархами. В  Юрии нас привлекла страсть к антиквариату иширокие жесты, над которыми мы беззлобно подшучивали. Ду-маю, Вы согласитесь, что одаренных выскочек (а мы все, “новыерусские”, если разобраться, выскочки) отличает паническая бо-язнь быть обманутыми в деньгах. Но когда такие люди слетают стормозов, к примеру, напиваются, жадность проявляется самымпарадоксальным образом — невероятной, идиотской щедростью. За  два месяца до охоты произошел неприятный инцидент.Юрий как‑то сыграл в преферанс с нашими олигархами. Играливсю ночь, и олигархи проиграли. Очень много проиграли. Хотя,честно говоря, для них это медяки. Так вот, Юрий совершил боль-шую бестактность. Мало того, что он обыграл людей, котороебольше всего в жизни не любят терпеть фиаско, так еще и кате-горически отказался от выигрыша. А нужно было забрать деньги,а потом, дождавшись оказии, дать ребятам отыграться. И все!А так два больших человека обиделись.

Зло на цыпочках 107 И вот мы в Африке. Поездка предстояла долгая, нелегкая. Мас-са переездов и перелетов. Мы зафрахтовали большой двухмотор-ный вертолет. Однажды перед длительным полетом компанияперепилась. В вертолете еще добавили. Уже на спуске пролетаемозеро, в которое впадает речушка. Летим вдоль этой речушки,вдали показался лагерь. Снизились метров до десяти. Один изнаших закричал пилоту в наушник: “Зависни”. Тот, ясное дело,завис. Тогда и возникло предложение бросить жребий, чтобы тот,кому выпадет, прыгнул в реку из вертолета и доплыл до лагеря.И все сдуру согласились. Из-за алкоголя, конечно! Бросили пальцы, и выпало Юрию. Тот стал раздеваться. А пи-лот злится, крутит у виска, а мы ему: “Не вздумай лететь, уво-лим!” Тот подчинился, только снизился метров до пяти. Висити смотрит вперед, будто в кабине никого нет. Тут мы, хоть ипьяные, поняли, наконец, что глупость это несусветная. И сталиЮру отговаривать. Ему и самому уже не хотелось прыгать, ион глянул на олигархов. Ожидал, что они тоже начнут его уго-варивать. И вдруг обнаружил, что те на него даже не смотрят,разглядывая что‑то в иллюминаторе. Юра тогда сразу прыгнул. И не выплыл. Через полчаса вытащили его тело. Он, оказывается, попал нога-ми в затонувшее дерево и застрял. Вот и все. Думаю, не стоит подчеркивать, что письмо личное.Убедительно прошу не ссылаться на него официально. Будьте здоровы” — Вот и вся история, — полковник спрятал отпечатанныйлист в портмоне. — Вопросы будут? Все молчали, грустно потупившись. Только Эдик ковырял-ся в своем мобильнике. Потом он ткнул пальцем в экран, иЗемфира запела про девочку, доказавшую своей маме что‑тосамое главное. Вопросов не было. — Давайте на посошок  — и по коням,  — наигранно бо-дрым голосом скомандовал полковник. Но добрый Эдик, каквсегда, пришел на помощь. — Дед, а зачем ты нам все это так долго рассказывал? Полковник тут же воспользовался вопросом:

108 Владислав Гринь — А вы как думаете? Отозвался молодой директор метизного заводика: — Я тоже читал “Сорок восемь законов власти”. Так вот,ваш друг очень важным правилом пренебрег, оно в книге подномером один: “Никогда не затмевай господина!” А он сразудвум умудрился на хвост наступить. — Молодец, директор! — похвалил полковник. — Поли-тес — великая сила. Продолжай в том же духе — и быть тебеминистром какого‑нибудь машиностроения. — Эх, я, когда был помоложе, тоже задумывался, как быума-разума поднабраться,  — посетовал милицейский гене-рал. — Да что тут понимать, — как всегда эмоционально отве-тил экономический декан. — Еще Плутарх сказал, что обра-зование — самая прочная основа жизненных благ. Оно неме-ряных денег стоит! Хозяин крупной торговой сети, презрительно поджавгубу, нарочито быстро собирал сумку. Полковник снова взял в руки письмо, написанное от руки: — Я вам одну выдержку из письма Ильи не прочел. Пом-ните, назвал это философией. Она как раз содержит ответ наЭдиков вопрос.  — Он, шевеля губами, стал искать глазаминужный абзац. — Вот! “… мораль для богатых и хватких, как теперь модно гово-рить, — успешных людей. Деньги важны. Но есть у них одно заковыристое свойство. От-сутствующие или имеющиеся в наличии, они вызывают беспо-койство. Только мудрый способен превратить деньги в радость.Знания и опыт подскажут, сколько их нужно иметь и как распо-рядиться, чтобы жить на счастье себе и людям. Быть дремучим и некультурным плохо, но не смертельно,если ты без претензий. Однако стоит выбиться в люди, неве-жество тут  же пробуждает гордыню, чтобы та сделала тебянесчастным. Когда‑то я уже говорил Вам: все зло таких как мысильных людей — результат нашего невежества! Но  воспитание сдержанности, доброты и любознательно-сти — каждодневное безостановочное развитие, только это спо-собно переплавить золото в счастье. Стремления человека с разу­

Зло на цыпочках 109мением должны быть направлены на то, чтобы делать деньги, неогромные, разумеется, а достаточные, чтобы, помноженные наличностный рост, они подарили ему возможность насладитьсяжизнью! С любовью и поцелуями супруге, Илья Никитин. P. S. Перечел последние строки и, чувствую, покраснел от ихпатетичности. Представляю Ваше лицо. Не читайте это пись-мо Эдику Пролесову, пожалуйста! Вот Вам в качестве компенсации стишок о том же самом, нопростенько и без затей: Блаженен тот, кто понапрасну Не станет о несбыточном скорбеть, И тот, кто трудится для счастья И для того, чтоб поумнеть!” Полковник спрятал письмо, махнул всем на прощание ипошел к машине.

110 Владислав Гринь

Зло на цыпочках 111 Новелла третьяБесхребетность Паша и Лада

112 Владислав Гринь

Зло на цыпочках 113 Глава 1. ПАША Кобра — Молодец, Ресницын, умница! Пять с плюсом и бла-годарность родителям, — учительница литературы готовабыла расплакаться от умиления, когда Павел закончил пе-ресказ неудачной попытки отвоевать Машу Троекурову укнязя Верейского. — Надо же такую память иметь, талант!Все берите пример с Паши, особенно ты, Лебедев! Способ-ностей не занимать, только лень раньше тебя родилась.Садись, Пашенька, хоть кто‑то порадует!  — учительницапродолжала причитать, а Паша косил взглядом на новень-кую, пытаясь угадать ее реакцию. Новенькая пришла к ним позавчера и уселась на пред-последнюю парту, хотя по всему было видно, что там ейне место. Эта невысокая худая темноволосая со стрижкойпод мальчика и острыми карими глазами девчонка совсемне смотрелась рядом с прыщавым увальнем Толей Кис-лотой и его вонючими кедами. Вот если  бы тихоня ОляКрицкая подхватила очередное воспаление легких и сле-гла до конца четверти, классная, возможно, пересадила быновенькую поближе, за третью парту, рядом с ним. Особенно нравилось Паше ее имя — Лада, Лада Бойцо-ва. Лада, богиня весны и почему‑то такая грустная. “Хму-риться не надо, Лада!” — вертелись в голове слова некогдапопулярной песни. Чтобы обратить на себя внимание но-венькой, он накануне трижды прочел отрывок из “Дубров-ского”, а потом про себя пересказал его. Хотя что для негозапомнить пару страниц, тьфу, семечки, он первую главуЕвгения Онегина за один вечер выучил. С его феноменаль-ной памятью это было разминкой. Вот если бы поп­ росилиперемножить в уме трехзначные числа, он бы задумался.Не  меньше чем на минуту. Справился  бы, конечно, но струдом.

114 Владислав Гринь А  новенькая не обращала внимания на Пашу, как, впро-чем, и на остальных. Месяц назад из их семьи ушел отец, ипосле раздела квартиры они с мамой переехали в другойрайон. Здесь все было чужим и отвратительным, начиная отпарты с засохшими козявками под сидением до придуркаЛебедева, плевавшего в нее из шариковой ручки просяны-ми зернышками. Новенькая, казалось, не замечала его при-ставаний и только, если зернышко попадало в тонкую шею,резко оборачивалась и устремляла на нахала презрительныйвзгляд широко раскрытых немигающих глаз, отчего он сразудал ей кличку“Кобра”. Триумвир Лебедев Паша Ресницын и Максим Лебедев были друзьями и пол-ными противоположностями: Паша вдумчивый, даже мелан-холичный, рукастый и исполнительный, а Максим — остроум-ный, честолюбивый и порывистый. Паша был низкорослым,с круглым лицом, черными прямыми волосами и вяловатымподбородком. Максим — высоким, тощим, с курчавыми свет-лыми вихрами и большим носом. Друзья обожали походы вХомутовскую степь. Ее, бескрайнюю, благоухающую в концевесны разнотравьем, окружали терриконы26  — рукотворныехолмы Донбасса. Ребята “выливали” в степи сусликов и, скры-ваемые высоким ковылем, рукоблудили до колик в промеж-ности. Там же у них рождались гениальные идеи, которые за-тем воплощались в жизнь в Пашином деревянном сарае. Больше всего друзья любили мастерить ракеты. С  нимипришлось повозиться, поскольку ребятам негде было на-браться соответствующих знаний. Из  отрывочных устныхисточников они выяснили, что самодельные ракеты лучшевсего летают на дымном порохе, состоящем из древесногоугля, селитры и природной серы. Поскольку сера не прода-валась в магазине, ее пришлось украсть из кабинета химии.Друзья стали экспериментировать, засыпая порох в бумаж-26 Террикон — искусственная насыпь из пустой породы, извлеченной из угольной шахты.

Зло на цыпочках 115ную охотничью гильзу. Корпус ракеты и стабилизаторы де-лались из плотной бумаги, а обтекатель Паша старательновыточил на токарном станке во время урока труда. Долгое время все было плохо. Поначалу из капсульногоотверстия высыпался порох. Тогда они придумали заклеи-вать его папиросной бумагой. Это породило другой вопрос:как поджигать ракету. Прежний способ с использованиемвольфрамовой нити и батарейки не срабатывал. Максимпридумал вставлять в землю спичку серной головкой кверху,поджигать ее и быстро отпускать ракету. Это работало без-отказно, главное, чтобы спички были сухими. Горючее вос-пламенялось, прогорало, обильно испуская вонючий дым, норакета не взлетала. Они пробовали разные варианты, но все без толку. ТогдаМакс углубился в книги о взрывчатых веществах и быстропонял, что главное  — добиться высокой плотности заряда.Он еще несколько дней ходил тихим и задумчивым, а потомпопросил Пашу взять кусок толстой доски и вбить в нее че-тырехмиллиметровый гвоздь так, чтобы острие торчало издоски на три сантиметра. Максим собственноручно выстрогал трамбовку по вну-треннему диаметру охотничьей гильзы и аккуратно прос-верлил в ее торце дырку под торчащее острие гвоздя. Затемон насадил пустой патрон на гвоздь, и, досыпая понемногупорох, аккуратно затрамбовал им гильзу. С помощью гвоздяон рассчитывал создать подобие камеры сгорания. Когда онснял гильзу с гвоздя, порох не просыпался. Это обнадежива-ло. Друзья быстро снарядили ракету. Когда они уже выходи-ли из сарая, Макс шариковой ручкой нарисовал на корпусеголову змеи с характерным капюшоном. Ракета, оглушительно шипя, взмыла в небо и скрыласьиз вида в низких дождевых облаках. Потом они увиделикрасный “обтекатель” и, наконец, всю ракету, покачиваю-щуюся под куполом бумажного парашюта. Друзья крича-ли, прыгали, обнимались, побежали за ракетой и, найдя,целовали ее… Потом небеса обрушились, а они спряталисьпод раскидистым дубом и в восторге курили. А когда шлидомой, Максим уговорил Пашу подарить ему эту ракету.

116 Владислав Гринь На  другой день во время большой перемены Максимподошел к Ладе и встал на одно колено. Из  его рук, при-жатых к груди, словно римский меч, торчала “Кобра-1” скрасным деревянным обтекателем. Паша, нахмурив брови,наблюдал за ним. Он все понял и злился. “Будто член дер-жит”,  — злорадно мелькнуло в его голове. Максим цере-монно изрек: — Триумвир Макс приветствует Клеопатру! Вы, а неВас! — и протянул ей ракету. Лада была удивлена. Но  только одно мгновение. Затем,приосанившись и гордо откинув голову, приняла ракету пра-вой рукой, протянула эту руку над его головой и разжала ла-донь. Ракета скатилась с головы Максима и, картонно гремя,запрыгала по линолеумному полу. Лада медленно разверну-лась и торжествующе отошла от Максима. Маска величия наее лице едва скрывала восторг. Раздался хохот класса и восхи-щенный свист Кислоты. Павел обрадовался: “Так выскочке и надо!” — но его тут жеужалила зависть — несмотря на конфуз, это был жест. “Поче-му сам не догадался?” Перелом Они запустили “Кобру-2”, “Кобру-3” и так далее, пока неиссякли запасы серы. На повторное воровство друзья не ре-шились и стали искать выход. Павел вспомнил рассказ отцао том, что терриконы дымятся из‑за горения серы, и понял,выход есть. Сентябрьским воскресным утром они отправились на кру-той террикон неподалеку от их поселка. По дороге Макс фи-лософствовал: — Каждый человек оставляет после себя террикон. — И не только у нас, но и в Москве, — съязвил Паша. — Не  смейся, это я образно. Что  есть террикон  — гораЗемли. Размер неважен! Ну, если только для гордости. Боль-шие люди, как Хеопс, сооружают себе большие терриконы, апарабабке моей крохотный над гробом нарыли, и тот черезгод с землей сравнялся.

Зло на цыпочках 117 Они замолчали, переваривая эту мысль. Молчание нару-шил Максим: — А какой бы ты себе хотел? — Мне по барабану, — не задумываясь, ответил Павел. —Лишь бы на нем деревья росли. — Значит, большой, — засмеялся Максим и мечтательнодобавил: — А я хочу не просто большой, а чтобы стоял тыся-чи лет, как в Гизе. Друг хмыкнул, пожал плечами, а потом вдруг спросил: — А  какой, интересно, у Ладки будет?  — Вопрос засталМакса врасплох, и он зарделся. — Думаю, у Лады, — он сделал акцент на строгом произ-несении, — это будет еще нескоро, ну а когда будет, то разме-ром с мою квартиру, высотой метра три, весь в фиолетовыхи белых тюльпанах, — потом подумал и добавил: — И ещемного оранжевых, ярких. — Угу, — промычал Паша. Они медленно взбирались по жилистому склону, Пашаметров на пятнадцать впереди, Максим страховал. Минутдвадцать ребята вглядывались в породу, надеясь обнару-жить холмики серы. Их все не было, и друзья продолжилиподъем, пока их рубахи не стал трепать ветер. Паша огля-нулся: они уже были высоко, наверное, метрах в тридцатинад землей. Склон был крутой, но не страшный; жила, из-виваясь от основания до макушки, служила надежной за-щитой от высоты. Макс примостился у маленького обрыва,облокотившись на ствол чахлой акации, которая покоси-лась от ветра и походила на одинокий кривой зуб его пара-лизованного деда. Павел опустился на четвереньки, чтобы опять карабкаться,и вдруг увидел прямо перед собой желтую пирамидку серы.Она была такой большой, что хватило бы на три ракеты. Па-вел от радости вскочил на ноги. Ему захотелось немедля рас-сказать Максиму о своей находке. Он повернулся и быстрозашагал к нему… “… Отчего Максим и дерево бегут ко мне?… Да  еще такбыстро… Летят!” — Пашка отчетливо видел Максовы выва-ливающиеся из орбит глаза. Зрачки моментально расши-

118 Владислав Гриньрились  — идеально голубые круги превратились в черныедыры. Рот Паши раскрылся в немом крике. Максим вытянулвперед руки и оттолкнул Пашку в сторону. Все завертелось,удар — и свет погас… С природой шутить нельзя, ее законы обязательны для ис-полнения. Паша очнулся и обнаружил себя лежащим головой внизна липкой от крови породе. Нос и губы были разбиты, языкпорезался об осколок зуба. Костяшки пальцев сбиты, брюкиразорваны, левое колено саднит… Он осторожно сел, при-валившись спиной к породе, вытер нос рукавом рубашки ипопытался встать. Голова закружилась, и он отвалился назад.Полежал так пару минут и вспомнил о Максиме. Паша огляделся. Перед ним была кривая акация на краюобрыва. За  обрывом синело небо с редкими тучами, гори-зонт и скошенное пшеничное поле. И  больше ничего… Онпозвал Макса тихим булькающим голосом, потом откашлял-ся, сплюнул и позвал снова. Теперь голос был громким, нохриплым. Никто не отозвался. Он позвал еще и еще, кричачто было сил. Ничего. И только тогда Паша испугался. Он заставил себя встать на четвереньки и доползти до краяобрыва. Тремя метрами ниже на спине лежал Максим и без-звучно плакал. Его правая нога в немыслимом положениибыла зажата между кусками породы. Из  разорванной шта-нины торчала белая острая кость… Изгой У  Максима оказался сложный перелом ноги. Врачи не-сколько месяцев колдовали над ним, но в итоге нога сросласьнеправильно. Родители решили отвезти его в Зауралье кИлизарову27. Там  Макса очередной раз прооперировали иналожили специальный аппарат для удлинения ноги. Лече-27 Илизаров Гавриил Абрамович — советский хирург-ортопед второй половины XX века. Разработал универсальный аппарат внешней фиксации для лечения переломов и деформаций костей, благодаря которому удается восстанавливать недостающие части костей, а также удлинять конечности.

Зло на цыпочках 119ние затягивалось. Тем  временем умер его парализованныйдед, и Максова мама отправилась к мужу и сыну. Они рас-считывали вернуться через несколько месяцев. Но не верну-лись. Отец Максима нашел высокооплачиваемую работу, импредложили квартиру. Мама немного поплакала и смири-лась. У Максима совета не спросили, просто были счастливы,что он наконец выздоровел. Друзья еще год переписывались,а потом не заметили, как перестали. Только оставшись один, Паша оценил роль друга в егожизни. И дело не в том, что исчез главный придумщик. Павелоказался беззащитным перед жизнью: школой, улицей, дажеродителями. Только потеряв друга, он убедился, что Максимобладал очень ценным качеством яркой индивидуальности:отвлекать внимание всех, кто рядом — обычных людей, пы-тающихся поругать, попугать и позавидовать. Хуже всего было в школе, где раньше к Паше относилисьтерпимо. Дружба с Максом мешала одноклассникам прикле-ить ему ярлык “ботана”. А теперь его без стеснения эксплуа-тировали, требуя приходить пораньше, чтобы успеть списатьдомашние задания. Но это еще цветочки. Самым ужасным было то, что главный хулиган классаКоля Трофимов, узнав об умении Паши подделывать по-черки, заставил нашего героя писать вместо него самостоя-тельные работы, сходу выбившись в хорошисты. Эта новостьсмаковалась в школьном туалете и была так унизительна, чтоПаша стоически научился терпеть нужду все шесть уроков.В  начале зимы к нему подошли два приятеля-здоровяка ипотребовали, чтобы он делал то же самое и для них. Павелпошел пятнами и пригрозил пожаловаться классной. Тогдаприятели дали ему неделю на размышление: “Смотри, Рес-ничка, мы с Трофимом в случае чего разберемся с тобой зашколой. Ты знаешь, как Трофим отбивает почки. У нас и дру-гие методы есть. Думай, умник!” Нужно было уходить из школы. Но  чем мотивировать?Что сказать родителям? Жаловаться было нельзя; донос падетна него несмываемым позором, будет преследовать в любойшколе. Он потерял сон, с ужасом ожидая срока. Его единствен-ной надеждой были приближающиеся новогодние каникулы.

120 Владислав Гринь Тем временем Оля Крицкая принесла классной записку отродителей с просьбой пересадить ее за первую парту из‑заплохого зрения. Место рядом освободилось, но за три дняникто так и не решался сесть рядом с затравленным Павлом.Он совсем пал духом и “заболел”, просидев дома три дня.Придя снова в школу, он с изумлением увидел, что на местеОли теперь Лада Бойцова, причем ее письменные принад-лежности всего за пару дней успели “насидеть” свои места,создавая иллюзию, будто лежат здесь с первого класса. — Привет! — Привет, как здоровье? Я  так понимаю, это была “ди-пломатическая болезнь”? — С чего ты взяла? — насупился Паша. — Не обижайся, я все понимаю. Соседи по парте — этобольше, чем одноклассники, они должны помогать друг дру-гу. Я тут кое‑что придумала. Главное — ничего не бойся и де-лай независимый вид. Паша состроил понимающую физиономию, но был полонсомнений. И не только из‑за надежды, блеснувшей в его душе. На следующий день из школы, где раньше училась Лада,пришли два дзюдоиста-десятиклассника. Они минут пять по-толковали о чем‑то с Трофимовым. Потом подозвали Павла,и самый здоровый, обняв его за плечи, сказал: — Ты, Ресница, думал, что в классе неблагодарные па-цаны, а Трофим, оказывается, не такой. Ты ему помог  — ихватит с него, а он за это шефство над тобой возьмет, при-смотрит тут за шпаной всякой. Правда, Трофим? — тот ут-вердительно кивнул, отошел и цыкнул слюной. Здоровяк до-бавил тише: — А ты не зевай, если Ладку кто тронет — сразук нам. Хотя она и без нас в обиду себя не даст. Ну это так, навсякий случай. Давай, держи пистолет хвостом. Тем же вечером в постели в темноте спальни Паша с от-крытыми глазами размышлял о жизни: “Как  все меняется.Вчера я был самым несчастным на свете и даже подумывал,не совершить ли глупость, а сегодня — кум королю и зам ми-нистру. Жаль, Максима нет. Некому рассказать, что теперьможно без особого повода задать Ладе вопрос и увидеть до-брый каштановый взгляд, услышать насмешливый голос и

Зло на цыпочках 121хоть сто раз на день осторожно косить на этот тонкий волну-ющий профиль…” И уснул. Венера и Марс Спустя два года в день рождения Лада пригласила Пашук себе домой. Мать с дочерью жили в маленькой двухком-натной квартире девятиэтажного панельного дома. ЕленаСеменовна оказалась совсем иной, чем представлял Пашка.Она была среднего роста, с длинной русой косой, обвитойвокруг головы, вся белая, аппетитная и мягкая, с коровьимипросящими глазами. Все в этой женщине говорило, что она переоцениваетмужчин, слепо подчиняясь устоявшемуся заблуждению опревосходстве этой породы. С такими женщинами хорошов первый вечер и на второе утро, но уже через день к горлуподступает зевота, а спустя неделю они сами дают вам в рукикнут. На  ее невысоком глянцевом лбу словно проступилаовальная печать “Брошенная” — видимо, с того самого дня,когда она впервые ощутила себя женщиной. Зато именно такие повышают мужскую самооценку.Впервые за свою короткую жизнь Паша почувствовал себяжеланным гостем, даже в каком‑то смысле главой семьи. Онсидел в центре стола, ему первому накладывали еду и, пони-мающе кивая головой, внимали каждому слову. Лада вначалеподмаргивала Пашке, но когда тот вошел в роль, стала раз-дражаться и даже сделала матери замечание. Паша тут  же опомнился и стал хвалить Ладу.  И  что  же?Спустя несколько минут Елена всем видом показала, чторасстроена. Заревновала. Лада улыбнулась углами рта. Чув-ствовалось, что это не впервые. Но Паша проявил гибкость,сказав, что, по его глубокому убеждению, женщины со своейсути гораздо лучше мужчин. Это примирило маму с доче-рью — до конца вечера у всех оставалось хорошее настроение. Вечером за мытьем посуды Елена Семеновна мечтательноулыбалась. Лада не выдержала: — Мама, неужели тебе понравился этот кусок теплоговоска?

122 Владислав Гринь — А зачем ты его пригласила? — удивилась мать. — Потому что мы с ним соседи по парте, потому, что унего ума палата, потому, что он нуждается в чьей‑то поддер-жке, наконец, просто потому, что он мой друг! — А  я обрадовалась, что ты стала смотреть на жизньтрезво,  — разочарованно-назидательно проговорила матьи поджала губы.  — Этот мальчик любой женщине будетхорошим мужем, неужели ты не видишь, какой он надеж-ный? — Быть надежным еще не значит быть интересным. Мож-но многое простить человеку, если с ним весело и интересно.А Пашка скучный как урок природоведения. — Это все романтика. Толку с того, что отец на гитаре иг-рал да философствовал, как выпьет. — Мама, извини, конечно, ты ведь сама говорила, что из-баловала его своей любовью. — Много ты понимаешь, — обиделась мать и стала сосре-доточенно натирать посуду. Тем  же вечером в темноте спальни Лада размышляла ожизни: “Мне шестнадцать. Уже два года как я почувствоваласебя девушкой. Мама не раз говорила, что когда это прои-зойдет, я стану другой. Но  пока ничего не изменилось. Всекак прежде: мальчишки грязнули и дураки. Пашка немно-гим лучше других. Но от него хоть не воняет. Да и неглуп он.Неужели таким должен быть мой выбор? Если слушать маму  — да, а по мне, так разве с Пашейжизнь? Снотворный он какой‑то, правильный. Хотя, по прав-де, совсем не вредный, можно сказать, хороший. Интересно,какой девочке из нашего класса он бы подошел? Может, ЗинеСиницыной. Нет. Зина хоть и учится плохо — быстрая и смеш-ная. Она бы порхала вокруг него, а он стал бы вертеться, что-бы уследить. Вертится-вертится, потом голова закружилась иплюх… — Лада заулыбалась, представляя эту картину. — Ну,тогда Оле Крицкой. Тоже вряд ли. Пашка к ней, конечно, хо-рошо относится, но это оттого, что она болезненная и ему еежалко. А жалко у пчелки, на нем долго не протянешь. Получается, люди должны быть разными, чтобы притя-гиваться как Луна к Земле. Нет, Венера к Марсу. Тогда вроде

Зло на цыпочках 123мама права, но как‑то не по себе от мысли, что этот тихо-ня может стать главой ЕЁ семьи. Ладно, рано еще об этомдумать. Сейчас — спать. Интересно, как там Макс Лебедев всвоем Кургане…” Сердце в рамке После окончания школы каждый пошел своей дорогой:Паша поступил в медицинский институт, а Лада решиластать программистом. Они несколько лет не встречались. Учеба в институте давалась Паше легко. На первом курсенужно было много запоминать, особенно по анатомии, но,как уже говорилось, с памятью у Паши всегда был полныйпорядок. Дискотек он не любил, студенческие попойки быс-тро надоели: появилось свободное время. Павел стал водитьдружбу с одногруппниками: Славой и Мишей. Высокий и тощий Слава был очень умным, если не сказатьгениальным. Еще  он был безобидным малым. Слава жил вобщаге, где все в нем души не чаяли. Он весь вечер слонялсяпо девчачьим комнатам в поисках еды, пил портвейн, брен-чал на гитаре, засиживался до утра за преферансом и опа-здывал на занятия. Слава прогуливал лекции и ни разу не был в читальномзале. Зато он мог провести пальцем по диагонали страницыи запомнить все до единой строчки. На  подготовку к экза-менам у него уходил… час! Уникально! Слава был круглымотличником. Но в практической жизни он как будто остано-вился в развитии после начальных классов, приобретя лишькрайне необходимые юношеские навыки. Ему осталось осво-ить бритье. Павел удивлялся, как родители отпустили этого ребенкаодного в большой город. Но как‑то раз мама стала класть емубутерброды в расчете на Славу; это немедля вошло в систему.Потом он с удивлением обнаружил, что девочки из их груп-пы безропотно, будто это касалось дежурств по общежитию,крахмалят и гладят его халат. Наконец, однажды он сам ма-шинально наклонился и завязал Славе шнурок на огромномгрязном ботинке.

124 Владислав Гринь После этого он понял Славину маму. Чтобы сыну жилосьлегко, а саму не хватил удар, инстинкты подсказали ей дер-жаться от него подальше, надеясь, что люди, предпочитаю-щие любить животных, а не себе подобных, позаботятся онем, как о прирученной собачонке. Должен  же кто‑то бытьсчастливым просто так. Коренастый Миша был склонен к полноте, отчего мучил-ся, принуждая себя соблюдать диету. Девочки не выделялиего, и он смирился, отложив отношения с ними в дальнийящик. Миша был мальчиком с ленцой, но умел концентри-роваться на подготовке к экзаменам. Он учился без троек, ана старших курсах стал получать пятерки. Из них троих онбыл самым энергичным. Кроме того, Миша был фанатомспорта и приобщался к культуре: много читал и без прину-ждения ходил в театр. Именно Миша однажды прибежал на лекцию и взволно-вано сообщил, что начался набор в студенческий научныйкружок. Он настоял, чтобы они втроем отправились на со-беседование к руководителю кружка. Спустя неделю их до-пустили в храм молодежной науки  — экспериментальнуюоперационную. Небольшая дворняжка лежала на спине, привязанная зачетыре лапы. Она была под наркозом  — из пасти торча-ла трубка, подключенная к дыхательному аппарату. Тща-тельно выбритые грудина и живот обложены вафельнымполотенцем. Пятикурсник Влад Лозовой взял скальпель,примерился и рассек кожу над грудиной. Помогавший емумолодой студент Дима стал сушить рану марлевой салфет-кой и накладывать кровеостанавливающие зажимы. ЗатемВладу подали большие кривые ножницы с бульбом на кон-цах и, заведя его под грудину со стороны брюха, Влад сан-тиметр за сантиметром рассек грудину. Закончив, он рас-ширил рану специальным металлическим устройством иподозвал новичков. Троица опасливо посмотрела на образовавшуюся пря-моугольную рамку из мышц, костей и нержавеющей стали.Внутри этой рамки часто и ровно билось собачье сердце, из-борожденное белыми артериями и синими венами, совсем

Зло на цыпочках 125как рельефная карта реками и речушками. Только здесь всебыло маленьким, с утиное яйцо. И живым. Влад выделил крупный сосуд, выходящий прямо из сер-дца, и подвел под него два больших полукруглых зажима.Поколдовав изогнутой иглой, он пережал сосуд в двух местахи быстро вставил в него толстую пластиковую трубку. Онабыла подсоединена к стеклянному флакону, подвешенномуна двухметровом штативе. Влад снял один зажим, и кровь устремилась в стеклянныйфлакон, быстро заполнив его на две трети. Потом все прои-зошло стремительно: ребята оглянуться не успели, как телособачки отвязали и унесли, а извлеченное сердце вместе с ро-зовыми легкими выложили на специальный лоток. Их опятьподозвали к столу. Зрелище было захватывающим: сердцебилось само по себе, а легкие двигались, подчиняясь воледыхательного аппарата, однако все вместе выглядело неде-лимо и, главное, очень красиво. “Неужели и я смогу так, какВлад?” — мелькнуло у Паши. К  сердцу пришили крохотные электроды. В  каждый изжелудочков вставили тоненькие трубочки. Затем все этохозяйство подключили к поистрепанным измерительнымприборам, и эксперимент начался. Сегодняшней задачейбыло проверить влияние лекарственного стимулятора надлительность работы извлеченного сердца. Препарат, ви-димо, оказался эффективным: экспериментаторы часто об-менивались радостными репликами, возбужденно потираяруки. Сердце билось почти шесть часов, а потом, когда пе-ревалило за полночь, замедлилось и хаотично задергалосьупавшим на пол студнем. Эксперимент закончился, но ни-кто не расстроился, все вышло здорово. Это был рекорд.Усталый Влад подошел к ним: — Похоже, вы ребята фартовые. Вливайтесь в коллектив,глядишь, через два года встанете к операционному столу.А теперь за уборку! Дима вам расскажет, что к чему, а послепроверит. Смотри, Дима, найду кровь — пеняй на себя, какминимум на месяц отстраню от ассистенции. И началось самое трудное. Нужно было вымыть и проте-реть приборы и инструменты, продуть каждую трубочку, но

126 Владислав Гриньсложнее всего было оттирать засохшую кровь, не оставив нипятнышка. В четыре утра, ребята, наконец, выползли из операцион-ной. Ладони стали грубыми и морщинистыми как у прачек,ноги гудели, в голове пульсировало от усталости и перевоз-буждения. Они рухнули на составленные вместе стулья и на-крылись халатами. Слава мгновенно уснул, а Паша с Мишейобменивались впечатлениями. Чувствовалось, что Славкабольше не переступит этого порога (так и случилось), но ре-бята твердо решили стать полноценными кружковцами. Люди-изотопы У Паши и Миши получилось. И не за два года, как былообещано, а всего за год. Особенно преуспел Паша, у которогооказались удивительные способности к хирургии. Их нельзябыло не заметить. Стоило Владу уехать на конференцию, каку Паши зачесались руки. Он пошел к руководству и выпро-сил право на эксперимент. Павел провел его блестяще: быстро, без потери крови из-влек сердце и легкие, подготовил их к измерениям, затем лег-ко управился с приборами. У  Миши по этой линии не вселадилось, было видно, что ему, в отличие от Паши, не стоитидти в хирурги. Но он брал другим — планированием экспе-римента и подготовкой к нему, умением написать доклад ивыступить на конференции. Они вместе генерировали идеи. Пашка подстрекал Мишу,говоря, что ничего не выйдет, а тот, закусив удила, убегалв другой кабинет и напрягал мозги. Потом возвращался сидейкой, и они додумывали ее. Всю ночь. Утром, опорожнивпепельницу и высосав по ампуле кофеина, друзья шли на за-нятия. Их  уважали, особенно Павла, которому прочили бле-стящее хирургическое будущее. Через три года их тандемстал играть ведущую роль в научном кружке. Они выдели-лись в самостоятельную бригаду, подобрали помощниковиз числа второкурсников. Ребята всерьез замахнулись накандидатские диссертации. Каждый из друзей бережно,

Зло на цыпочках 127как принцесса беременность, выносил тему диссертациии распланировал эксперимент. Решено было вторник по-свящать исследованиям Миши, а в пятницу эксперимен-тировать по Пашиной теме. Если все пойдет по плану, ток окончанию института материал для обеих диссертацийбудет собран. Друзья забросили учебу и с головой окуну-лись в науку. Нужно сказать, что, начиная с третьего курса, у Паши по-явилось некое досадное чувство. Он сумел убедиться, что емуочень комфортно, если рядом Миша, всегда решительныйи готовый в бой. Оселком, отточившим Мишин характер,оказалась методика с использованием радиоизотопов. Пашапервым узнал об этой методике, но ему страшно было дажеподумать о том, чтобы применить ее в их исследовании. Ра-бота обещала затянуться как минимум на полгода. Однажды Паша сбивчиво рассказал о методике Мише,но тот выслушал вполуха. Паша хотел было забросить пер-спективную идею, но решил еще раз поговорить с Мишей.На сей раз Михаил отнесся внимательнее. Он заставил Пашуподробно рассказать о методике. С  каждой минутой лицоМиши вытягивалось. Потом он забегал по комнате: — Ну почему ты в прошлый раз напустил туману? Мы быуже бог знает где были! — Ты отдаешь себе отчет, насколько это трудно? — оправ-дывался Павел,  — где мы возьмем реактивы? Потом нужнодоговориться с лабораторией физтеха. Ну кто там, скажи намилость, станет связываться с сумасшедшими студентами, даеще бесплатно! — А мы их возьмем в соавторы, это же абсолютная новиз-на, как ты не понимаешь?! — Я не понимаю! — обиделся Паша, — а кто откопал ме-тодику, ты, что ли? — Ну извини, извини! Неужели ты не понимаешь, что та-кой шанс нельзя упустить. Всю жизнь потом жалеть будем. — Но, Мишка, подумай, зароемся с головой, а ведь можети не получиться! — Подумаешь, не получится. Знаешь, что такое успех?Это умение не останавливаться на пути от неудачи к неудаче!

128 Владислав Гринь — Что ты меня кормишь дурацкими цитатами. Их не дляжизни, а для красного словца придумывают, чтобы такие,как ты, повторяли! — Бог с ними, с цитатами. Мы обязаны методику поста-вить, двух мнений быть не может. Я и денег немного нарою,уговорю как‑нибудь Федора Эдуардовича. — Да, ты договоришься, найдешь… А делать‑то мне, эти-ми вот ручками. Да еще по ночам. Миша внезапно стал очень серьезным. Он проговорилспокойно и медленно: — Я  клянусь тебе, что буду трудиться не меньше твоего.Потребуется  — больше. А  не захочешь  — сам буду делать,пока ты не одумаешься. “Вот это характер! — восхитился Павел. — Мне бы так”. Их  прогнозы насчет методики оказались оптимистичны-ми. На все ушло больше года. Вначале ничего не получалось,и Паша начал сачковать. Тогда его друг проявил непреклон-ность. Он, не говоря ни слова, брал пробирки и шел в лабора-торию, чтобы спустя четыре часа выйти из нее с маленькимфлакончиком, заполненным бледно-голубой прозрачнойжидкостью. Павел волынил пару недель, потом ему сталостыдно, и он снова включился в процесс. Постепенно, очень-очень медленно, дело наладилось.А  когда появились первые результаты, все завертелось. На-шлись добровольные помощники, на полках холодильниковуже ждали своего часа дефицитные импортные реактивы.Теперь все были довольны, что Миша тогда настоял на своем.Был только один минус: зависимость Павла от Миши усили-лась. Гордое чувство самодостаточности съежилось, уступивместо сутулой неуверенности. Между глиной и гранитом Студенты не предоставлены себе. У них всегда есть настав-ник  — куратор из числа опытных преподавателей. Курато-ром наших друзей, начиная с четвертого курса, был АнатолийСильвестрович Лоскутов, ассистент хирургической кафедры.У него к тому времени дело шло к пенсии. В молодые годы

Зло на цыпочках 129Анатолий Сильвестрович успел повоевать на фронтах Вели-кой Отечественной, где был тяжело ранен, а после окончаниямединститута долгое время работал под руководством про-славленного профессора Богоявленского. Невысокий, в сильных очках с костяной оправой и зачесан-ными назад седыми волосами, крайне мягкий в обращении,он вызывал глубочайшее уважение коллег и пользовался не-пререкаемым авторитетом у студентов. Куратор брал их асси-стентами на свои операции и делился секретами профессии.Когда дошли до врачебных ошибок при переливании крови,Анатолий Сильвестрович первым делом рассказал о своемдавнем просчете, который едва не стоил пациенту жизни. По опыту он знал, что лучше всего запоминаются приме-ры, привязанные к реальному объекту, лучше всего, раскаяв-шемуся. Это делало ему честь. И вообще он был человекомчести, поэтому студенты, обычно посещающие кураторскиечасы из‑под палки, сами бегали к Анатолию Сильвестровичуза советом. Когда он однажды передал через старосту груп-пы, что хочет видеть наших друзей у себя в клинике, они неиспытали страха. Анатолий Сильвестрович усадил их в ассистентской. Огля-дел, скривил губы на мятые “белые” халаты, потом вяло от-махнулся, мол, неважно все это, не затем позвал. — Наблюдаю за вами год и прихожу к выводу, что вы незря подружились — выделяетесь из студенческой массы. Разтак, расскажу вам кое‑что о взрослой жизни. Готовы послу-шать? Ребята не ожидали такого поворота событий. Их до этоговызывали только в деканат и лишь для “порки”. Миша ко-ротко кивнул. — Вы наверняка думаете, что я многого добился: канди-дат наук, людей оперирую. С вашей студенческой лавки, на-верное, так и выглядит. А если с высоты декана и тем болееректора поглядеть, то мелочь пузатая, рабочая лошадка,  —куратор обвел их взглядом. Друзья опешили. Они в самомделе считали Лоскутова важным человеком. — Расскажу вам немного о своем понимании жизни.Многие, говоря об успехе, оперируют высокими материями,

130 Владислав Гриньа меня, видимо, в силу возраста, к земле тянет. Так вот, еслисравнить нас с землекопами, то в детстве мы песок разгреба-ем, а в студенческие годы в земле ковыряемся. Все это кажетсялегким, но без простых навыков — никуда. Потом добираем-ся до глины. Десяток лет в ней побарахтаемся и привыкаемк этой липкой грязи. Да так привыкаем, что даем ей присох-нуть, по рукам и ногам сковать. Большинство так и остаютсяв этом теплом и сухом коконе — всё не на улице. Каждый десятый находит в себе силы на глубоком вдохепройти через глину к целику. Обнаруживает его прохладными кое‑где слоистым. И приспосабливается брать этот целик вмягких местах, преодолевая его сантиметр за сантиметром.Попросту говоря, деньги зарабатывает, не очень большие,но стабильные. На  еду хватает, можно со временем кварти-ру, дачку купить, детей вырастить и даже на курорт ездить.Чем не жизнь! Так вот, я между глиной и целиком кувырка-юсь. Кандидатскую диссертацию сделал, а на докторскую незамахнулся. Потому что низко летал, целей больших не ста-вил. Никто не надоумил, что кандидатская без докторской —это “Калашников”, не стреляющий очередями. Страшный,но, когда доходит до дела, жути не нагоняет… Лоскутов откашлялся. Потом достал из кармана платок,вытер рот, подумал, снял очки, медленно протер толстыелинзы и так же не спеша водрузил очки на мясистый нос. — Только один из ста умудряется целик пройти и догранита добраться. В нашем деле — это профессора, дека-ны и кто еще выше — академики, министры… Эти умные иопытные, знают: чем глубже, тем тяжелее, поэтому не спе-шат, по миллиметру точат камень, придают форму, шли-фуют и наслаждаются процессом. А когда приходит времяскапутиться — памятник готов! Надежный — на три поко-ления хватит. Куратор замолчал и прикрыл глаза, предлагая паузу, что-бы осмыслить сказанное. Его руки лежали на столе ладонямивверх — открыт для разговора. Ребята пока молчали, пони-мая, что за образным вступлением последует конкретика. Таки вышло. Выдержав паузу, Лоскутов дернул головой, словностряхивая дремоту, открыл глаза.

Зло на цыпочках 131 — Вы пытаетесь сообразить, какое это имеет отношениек вашей троице. Так вот — самое прямое! Если станете пра-вильно идти по жизни — добредете до счастья, нет — окаже-тесь в дерьме. Несмотря на ваши светлые мозги. Начнем со Славы. Он из вас самый одаренный. Но и самыйленивый. В отличниках только из‑за способностей. Со стулане слезет и не побежит без крайней нужды. Но, как это ниудивительно, прыть ему не до дела. Столкнется с реальнойжизнью — только хуже будет: разочарования, неврозы, пьян-ство… Паша и Миша улыбнулись. Все шло к тому, что реаль-ная жизнь таки пройдет мимо Славы. Его уже год, не раз-гибая спины, точнее, не вставая с нее, окучивала зацепистаяблондинка из параллельной группы. У нее не было ни при-влекательной внешности, ни большого ума, зато имелисьобеспеченные родители. Теперь Слава ездил в свое село наперсональном автомобиле. За руль, правда, его не пускали. Паша живо представлял, чем все это закончится. Не прой-дет и пяти лет, как в счастливой семье появится двое детей:близорукая рыжая гениальная девочка и здоровый добрыйинфантильный пацан. Глава семейства посвятит себя поливупомидоров на даче, не выезжая оттуда по полгода. И ничто ненарушит эту идиллию, если бог даст родителям невесты креп-кое здоровье и возможность до глубокой старости кормить мо-лодых в слабой надежде дождаться человеческих правнуков. — Теперь Павел,  — продолжил куратор.  — Он тоже небез царя в голове. И трудолюбия в достатке. До гранита до-браться хватит. Но если все как есть оставить — не доберет-ся. Нас, молодых, однажды под Новый год собрал шеф, про-фессор Богоявленский; стол накрыл. И подводя итоги, изрекодну мысль. Оказывается, у великих людей ум не на первомместе. Главное — решимость, умение концентрироваться наглавном направлении и доводить начатое до конца. Я, ребятки, жалею только о том, что в тот вечер большена еду налегал. А Богоявленский повторять не любил. Тебе,Паша, двух этих качеств  — решительности и целеустрем-ленности  — как раз и не хватает. Я  ведь не с потолка гово-рю, у меня факты. Помнишь, месяц назад ты приходил ко

132 Владислав Гриньмне советоваться, стоит  ли в Тбилиси на студенческую кон-ференцию с докладом ехать? Мол, не уверен, что материаладостаточно, опыта нет. Я  тебе: езжай, Паша, обязательно иничего не бойся! А в итоге Миша поехал, грамоту привез иаудиенции ректора удостоился. Когда распределение будет,ему, скорее всего, место старшего лаборанта на кафедре пе-репадет. Теперь дошло?! — Анатолий Сильвестрович! Вы нас, пожалуйста, с Миш-кой не ссорьте, — Павел попытался оправдаться. — Мы тогдас ним по‑дружески договорились, мне нужно было родите-лям с ремонтом квартиры помочь. — Естественно, по‑дружески, как иначе. Тем более, роди-телям помочь. Ремонт — важная штука. Это как раз к словуоб умении отличить главное от второстепенного. Ты, конеч-но, можешь дуться, твое дело. А мое дело с высоты прожито-го проследить и подсказать, на то я и куратор. Не сердись, ана ус мотай, потом поймешь, что я прав. Миша видишь какзаерзал, доволен, что на правильном пути. Лети, орел, высо-ко, но не забывай, что вокруг люди, пусть не такие цепкие,как ты, но тоже жить хотят. Поэтому будь добрым, а не бу-дешь — удача поперек горла станет. Вскоре Лоскутов отпустил их. Не на ту нарвались А что же Лада? Она перешла на последний курс, готовясьработать программистом. По  тем временам это была ред-кая специальность со смутными перспективами. Когда Ладапоступила в университет, многие крутили пальцем у виска,предрекая ей веселую жизнь между ящиками с пленочнымикатушками и ворохом перфокарт. Но уже через пару лет изАмерики стали просачиваться смутные слухи о новом поко-лении электронно-вычислительных машин  — “персональ-ных компьютерах”  — размером с телевизор. Их  у нас покаеще никто не видел, но знающие люди утверждали, что ско-ро эти компьютеры завоюют мир. Тем не менее, это было от-даленное будущее, а в настоящем Ладу ожидало распределе-ние в одну из стратегических “точек”, в большом количестве

Зло на цыпочках 133разбросанных по Уралу и Сибири. Ладе этого не хотелось, ночто было делать? Лада училась без троек. Они по‑прежнему жили вдвоем смамой. За время студенчества у нее случилось всего два рома-на. Вскоре после поступления она познакомилась с выпуск-ником горного факультета. И  все  бы ничего, но, как вскоревыяснилось, свиданиям с ней парень зачастую предпочиталпьянство в общежитии, где даже не жил. Будучи девушкойсовременной, Лада весьма демократично относилась к спирт-ному. Она готова была сквозь пальцы смотреть на этот его не-достаток, ходи он с ней в кафе, но прозябать в общежитии…“Может, поговорить с ним?”  — Ладе хотелось дать парнюшанс. Но однажды, будучи выпившим, он на секунду забыл-ся и громко высморкался. И тогда она вспомнила, что ”… невсякое слово годится ко всякому рылу”28. Лада просто пере-стала отвечать на звонки и через месяц забыла об инженерекак о дурном сне. Год назад в жизнь Лады влетел курсант Чугуевского ави-ационного училища. Он был мастером по части анекдотов,к тому же обладал красивой внешностью и военной выправ-кой. По тем временам это ценилось. Курсант прекрасно тан-цевал и дарил Ладе цветы. Нужно  ли говорить, что ЕленаСеменовна прикипела к нему всей душой и однажды при-зналась дочери, что потеряла бы голову, встреться ей такойпарень лет пятнадцать назад. Лада в отличие от мамы никогда не теряла головы из‑запарней. Но Сеня ей нравился. Правда, прослеживалось одно“но”. Как уже говорилось, Лада вовсе не была ханжой. Поэто-му близкие отношения возникли у них почти сразу. Так вотименно эти близкие отношения совсем не ладились. Исполь-зуя авиационную терминологию, коей изобиловала речь мо-лодого летчика, скажем, что у него были проблемы с тягово-оруженностью, как в смысле мощности “двигателя”, так и егоспособности выдерживать перегрузки. Будучи легким по жизни, в этом ключевом вопросе Сеняоказался крайне негибким, если не сказать обидчивым. Он28 Высказывание Фридриха Ницше.

134 Владислав Гриньдаже попытался оправдать свои неудачи ее мнимыми фи-зическими недостатками. Это стало роковой ошибкой. Ладаеще могла  бы некоторое время смириться с ролью Тамбов-ской утешительницы29, но взять в руки плеть для самобичева-ния — никогда, не на ту нарвался! Курсант получил отставку. Даром что медики!.. Как‑то в начале осени она встретила в фойе кинотеатраПашку Ресницына с другом и симпатичной девицей в бол-гарских джинсах и сандалиях на босу ногу. Из-за слегка от-топыренных ушей торчали косички с алыми бантами. Деви-ца была простоватой, но, по всему чувствовалось, хваткой.Как ни старалась Лада, ей так и не удалось определить, како-му из двух парней она разбивала сердце. Паша обрадовался Ладе, представил ее как старую школь-ную подругу. И еще он пригласил ее на вечеринку, которуюОльга (так звали девицу) организует у себя дома. Лада, сослав-шись на занятость, отказалась, но для приличия попросилаперезвонить ей накануне. А когда Паша позвонил, почему‑тосразу согласилась. Наверное, ей было интересно почувство-вать, чем дышит медицинская молодежь. Кстати, Лада былаприятно удивлена, когда спустя несколько лет обнаружилатихоню Пашку весьма уверенным в себе. Он говорил громкои авторитетно. Чувствовалось, что в своем кругу он не на по-следних ролях. Родители Ольги, уехавшие на выходные, жили на окраинегорода в небольшом доме с флигельком. Лада побродила пофруктовому садику из яблонь, абрикос, вишен, черешни, пер-сиков и айвы. Все было ухоженным, а сам дом и двор доброт-ными и ладными, насколько это могли позволить себе людирабочего достатка. В доме тоже все было на своих местах: сер-вант со стеклянной посудой и хрустальной салатницей, боль-шая настенная чеканка с плачущей грузинкой и расклады-вающийся стол с круглой кружевной скатертью, на котором29 Икона Божией Матери “Утешительница скорбящих”. Находится в Тамбовском Вознесенском монастыре.

Зло на цыпочках 135высилась трехъярусная десертная горка с конфетами, печень-ем и курагой. Но больше всего ее поразили два телевизора —большой цветной в зале и маленький старый, в спальне. Судя по тому, с какой скоростью и ловкостью Ольга накры-вала на стол, чувствовалось, что родители и тут постарались,воспитав ее перворазрядной хозяйкой. “С этой бедность нестрашна. Повезло Пашке, не пропадет”, — злорадно подума-ла Лада. Теперь она уже не сомневалась, что Ольга наметилаименно Пашу. “Она и детей ему таких же нарожает: хозяйст-венных, покладистых, предсказуемых. Впрочем, что я душурву, разве они не два сапога — пара. Расслабься, Ладочка, иотдыхай”. Подумав так, она стала рассматривать гостей. Кроме нее их было шесть — три пары. Миша и Света явнобыли равнодушны друг к другу. Миша не представлял инте-реса для женщин и сам в них особо не нуждался. Он вооб-ще ни в ком, кроме себя, не нуждался. Миша был хозяиномжизни. Кого нужно, пожалеет. Если захочет. Пашу, напри-мер. Миша пару раз взглянул на Ладу, оценивая, на что онаможет сгодиться. “Эта просто так не даст. Можно, конечно,попытаться взять интеллектом, но не стоит тратить силы, всеравно вряд ли обломится”, — читалось в его глазах. ПодругаМиши явно скучала. Ее привел сюда расчет, а не порыв. Еслиона и позволит Мише вольности, то скорее из скуки и даль-новидности. Зато Слава и Катя были колоритной парой. Они абсолют-но не подходили друг другу, но их роднила радость, которуюоба испытывали с первой секунды вечеринки. Слава отвесилЛаде несколько комплиментов, а потом, расхрабрившись, пе-решел на сальности. Удивительно, но Катя вовсе не обращалана это внимания, ни капельки не ревновала. Она громко сме-ялась любой шутке и то и дело подливала всем спиртного.Слава быстро опьянел и отставил тарелку. Катя закудахтала,что он совсем ничего не ел, повязала ему салфетку и сталакормить из ложки. У Лады от изумления рухнула челюсть, ноникто и глазом не моргнул. Видимо, привыкли. Слава молчатянулся к ложке, а потом надул губы и стал капризничать. — Больше не хочу. Наелся. — Ну, скушай еще пару ложечек, ты ведь любишь оливье.

136 Владислав Гринь — Говорю тебе, наелся. Налей мне лучше водки и выпьемза Ладу. Пусть ей привалит такое же счастье, как тебе! — Такое, как мне, точно не привалит, — серьезно сказалаКатя. По ее тону, поджатым губам и горящим глазам чувство-валось, что она не лукавит. — А выпить можно. Лада красивая. — Я хочу десерт, — потребовал Слава. И тут произошлоневообразимое. Катя сняла блузку, опустила вниз чашеч-ку лифчика. Обнажилась большая белая грудь с огромнымбледным соск­ ом. Катя нашла глазами баночку с клубничнымвареньем, быстро намазала им сосок и пододвинулась к Сла-ве. Тот начал лизать варенье, и Катины глаза тут же закати-лись. Она стала глубоко дышать и сучить ногами. Лада посмотрела на остальных и сразу поняла, что всенапились. “Быстро они. Даром что медики”. Лада придер-живалась общего мнения, что врачи со студенческой скамьипривыкают к чистому спирту и никогда не пьянеют. — “Порауносить ноги, пока не началась групповуха”. Похотливая тварь Тут Ольга вскочила и в два прыжка оказалась возле порта-тивной “Весны”. Она нажала клавишу, и прокуренную ком-нату заполнил Aerosmith, изнасилованный Run-D.M.C. Ольгазапрыгала как бешеная коза, пытаясь попасть в такт бруталь-ным гитарным рифам. Потом она одним движением снялаклетчатую ковбойскую рубаху с подкатанными рукавами,под которой ничего не оказалось. Ольга стала крутить руба-хой у себя над головой и довольно грациозно завиляла бедра-ми. Груди волнующе задвигались, и Лада почувствовала лег-кое возбуждение. Она даже положила руки на внутреннююповерхность бедер, но тут ей бросились в глаза подмышкиОльги, поросшие черными курчавыми волосами с капелька-ми пота. “Девушка, либо опустите ногу, либо наденьте тру-сы”, — вспомнился ей старый анекдот про пьяного мужика втроллейбусе. Возбуждение испарилось. Ей снова захотелосьдомой. “Уйду потихоньку, не прощаясь”,  — решила Лада,осторожно встала и сделала два шага к двери, обходя стол сдальней стороны.

Зло на цыпочках 137 Но Паша заметил ее движение и тоже встал. Его лицовыдавало разочарование. Тогда Ольга выкинула главныйфортель. Она подбежала к Пашке, обняла его обеими ру-ками так, что они плетьми повисли за его спиной, и креп-ко, сочно поцеловала в губы. Это было так беззастенчивосексуально, что Лада затрепетала от нахлынувшего возбу-ждения. “Класс, красавица!”  — закричали гости. А  Оль-га, не отрывая губ, открыла глаза, бросила Пашину шею,двумя руками резко сдернула вниз его брюки, заодно при-хватив трусы, и быстро отпрянула. Получилось очень эф-фектно. Но еще эффектнее было то, что открылось взору.“Боже!  — чуть не вырвалось у Лады.  — Вот это оснаще-ние!” Посреди комнаты стоял некогда неуклюжий боязливыйПаша, а из его паха торчал десятидюймовый толстый жили-стый член с обнаженной малиновой головкой. Штаны сва-лились и смешно лежали на ботинках. Физиономия Пашинапоминала удрученное и потерянное лицо главного героякартины “Опять двойка”, но только в первую секунду, поканаш герой не обвел глазами окружающих. Они застыли в ре-визорских позах, только с вывалившегося языка Славы капа-ла слюна. Паша приободрился, понимая, что произвел сенсацию,но все еще боялся взглянуть на Ладу. И правильно! Он не уз-нал бы свою школьную подругу. Она как стояла, рухнула настул в своей короткой юбке. Их глаза все равно бы не встрети-лись — Лада не отрываясь любовалась Пашиным пахом. Еесознание телеграфной строкой перескакивало из одного по-лушария в другое, отбивая печатные буквы. Они сливалисьв повторяющиеся три слова: “Хочу этот член… Хочу этотчлен… Хочу этот член”. Наконец Паша надел брюки. Его лицо было пунцовым.Гости обменивались впечатлениями, но уже тише. Оля вы-скользнула на кухню. Воспользовавшись моментом, Лада по-дошла к Павлу и громко, укоризненно сказала: — Немедленно приведи себя в порядок, и на улицу, мненужно с тобой поговорить. — И с гордым обиженным видом,не оглядываясь, пошла к двери.

138 Владислав Гринь — Да, Пашка, ты попал,  — посочувствовал Слава,  — те-перь все маме расскажет. А у всех матерей общее горе — ког-да у сына член стоит! — и загоготал. Лада вышла во двор и несколько раз вдохнула сентябрь-ский воздух. Кудахтали куры, кобель выскочил из будки и,отставив хвост, вопросительно уставился на Ладу. С его языкакапало, как пару минут назад со Славкиного. Пес учуял фе-ромоны. Наконец вышел Павел и открыл было рот, чтобы оправ-даться. Но Лада с серьезным видом наставила на него указа-тельный палец. — Не здесь! — и направилась к флигелю. Они оказались в прохладном помещении с крохотнымтемным окошком и характерным запахом забытого жилья.В углу стояла старая металлическая кровать с набалдашника-ми на спинке, застеленная стеганым одеялом. — Закрой дверь, — приказала Лада, и он послушно сталвозиться с засовом. Она подождала несколько секунд и начала раздеваться,глядя, как он проверяет дверь. По спине Павла чувствовалось,что он ждет нагоняя. — Не  получается,  — извиняющимся тоном проговорилПаша, повернулся и отрыл рот. Рядом с кроватью, расставив ноги в белых босоножках,вперив руки в бока, стояла голая Лада. Она требовательноманила его пальцем. “А где хлыст и ошейник?” — мелькнулоу Павла, и ему страшно захотелось поползти к ней на чет-вереньках. Он сделал несколько робких шагов, поравнялся сней и потупился. — Как ты мог, дрянь ты такая, позволить, чтобы тебя воттак, при посторонних… — начала Лада, расстегивая ему ру-башку. — Всегда был тихоней, а теперь, погляди на него, при-чандалами трясет. Все оттого, что ты жлоб — ремень не нау-чился надевать в приличную компанию. Именно в этот момент она, покончив с рубашкой, взяласьза его брюки. Сожаление об отсутствии ремня было неумест-ным. “Ханжа”, — подумала она о себе и расстегнула молнию.В ее правую руку штыканул ОН, огромный, горячий и пуль-

Зло на цыпочках 139сирующий. Лада стала целовать Павла: губы, шею, грудь, арука продолжала ласкать ЕГО. Она добралась до яичек, по-чесала их ноготками, и Паша заскулил. Поцелуи стали ещеболее страстными, и Лада почувствовала, как от его паха под-нимается потрясающий запах, заставляющий самку оконча-тельно слететь с катушек. Возможно, ученые правы, утверждая, что с каждым тыся-челетием человек становится менее чувствительным к запа-хам. Однако это ни в коей мере не касается аромата пахучихжелез и урины, замешанных на страсти к соитию. Повинуясь подсознательному позыву, она опрокинулаПашу на спину, быстро присела сбоку и взяла в рот его фал-лос. Рот переполнился, но Лада, словно опытная проститут-ка, дыша носом, стала медленно насаживаться на него до техпор, пока ее глаза не стали слезиться. Еще  несколько мил-лиметров — и ОН коснулся ее миндалин, мгновенно вызваврвотный позыв. Лада изо всех сил сжала мышцы живота иподавила его. Этого волевого усилия хватило на несколько секунд, но ока-залось достаточно, чтобы член Паши еще немного раздулся идостиг состояния олигоценовой окаменелости. Тогда она осла-била хватку, дав ему и себе отдышаться. Не выдержав, Пашаположил ей руку на голову. Это была мольба. Все повторилосьнесколько раз и с каждым разом дыхание Павла становилосьвсе реже и порывистей, он стал мычать. Наконец все его мыш-цы разом напряглись, тело забила дрожь, он выгнулся, дикозарычал и извергся такой мощью, что, не отстранись она слег-ка и не сделай быстрый глоток, сперма пошла бы носом. Паша немного постонал и успокоился. Он лежал на спи-не с закрытыми глазами и блаженным видом. ВозбужденнаяЛада прилегла рядом и прижалась к нему всем телом, забро-сив ногу на его бедро. Внезапно на них пал прямоугольникуличного света, и у Паши на груди задергалась резкая теньголовы с косичками. — Я думала, тебя воспитывают! Теперь понятно, куда этапохотливая тварь клонила! Какие мы строгие! То рюмку вы-пить не могла, а теперь весь рот в малофейке! — Ольга слегканаклонилась над кроватью, ее рот раскрывался как у рыбы,

140 Владислав Гриньвыброшенной на берег, изрыгая злобу вперемешку со слю-ной. Паша вскочил и стал быстро одеваться. Но  Ладе былонаплевать. Пусть эта дура психует, пусть кричит, пусть дажебьет, лишь  бы между делом пролезла своей горячей рукоймежду ее бедрами. — Блядь проклятая, чтоб ты сдохла! Пошла вон отсюда! —крикнула напоследок Ольга. — А ты, говно, чтобы через ми-нуту был в доме. — И выскочила из флигеля. Паша стал бормотать невнятные извинения и пятиться кдвери. — Закрой, наконец, дверь, — хрипло крикнула ему вследЛада и немедля занялась собой… Ниже пояса Спустя полгода Паша и Лада гуляли свадьбу. Хотя это небыло свадьбой в традиционном смысле, а, скорее, вечеромблизких родственников и друзей. Всего человек двадцать.Ладочка была очень красивой в светло-салатном платье сширокой атласной юбкой. Непокрытую голову украшализящный венок с крошечными искусственными василька-ми. В ЗАГС она зашла рука об руку с Павлом, одетым в се-рый с синей полоской костюм, специально сшитый к этомудню. На полотенце, постеленное свидетелями, Лада ступи-ла первой. Все прошло тихо и скучно. Даже Слава не напился. В ожи-дании свадебного торта, изображающего операционный столс водруженным на него компьютерным монитором, Лада за-грустила. Чтобы не расплакаться, она стала вспоминать, каквсе сложилось, прихлебывая шампанское из украшенногопозолотой бокала… В памяти всплыли досвадебные события. После той памят-ной вечеринки Паша стал названивать Ладе каждый день. Он,наверное, возомнил, что понравился ей. Это было ошибкой,ибо Паша не понял главного. Для Лады он как бы состоял издвух половинок. Выше пояса был умненький, слабодушныйРесничка из седьмого “Б”, который с годами добрал уверен-ности и трансформировался в подающего надежды, трудо-

Зло на цыпочках 141любивого Павла Ресницына, будущего хирурга и, возможно,кандидата медицинских наук. Этого Павла следовало накачатьмышцами, отполировать до блеска, заставить ходить с выпрям-ленной спиной и высоко поднятой головой. Все это стоило де-лать только ради того, чтобы верхняя половина соответствова-ла нижней — непостижимой, неописуемой и неповторимой. Глядя на раздетого Павла, Лада начинала сомневаться вцелесообразности и гармоничности природы, которая те-перь напоминала ей художника-криминалиста, составляю-щего фоторобот. Этот “специалист” ради смеха приторочилк широко поставленным славянским глазам крючковатыйфранцузский нос и англосаксонский подбородок, и, будучисрочно вызванным к начальству, вместо “Delete” случайно на-жал “Print”. Нажал и думать забыл, а вы, сыщики, мучайтесь! От  нечего делать Лада иногда мысленно приделывалаПашкину нижнюю половину к другим людям и, тяжеловздыхая, соглашалась, что лучше всего она дополнила бы во-левой мускулистый торс будущего летчика-чугуевца. Инте-ресно, подошла бы она Максиму Лебедеву, какой он сейчас? План Б Что бы себе ни мнил Пашка, Лада после той вечеринки нехотела продолжения. С  чего вдруг! Она ясно представляла себе жизнь с этиммешком сомнений. Сегодня он подает надежды, а завтра, слу-чись что не так, раскиснет и станет на дежурствах обсуждатьначальство. А детей, чтобы не презирали, придется натаски-вать, что их отец хороший, но недооцененный. К  тому  жеЛада стала серьезно задумываться над тем, чтобы, закончивВУЗ, уехать в Америку. Она усиленно подтягивала англий-ский язык, а потом тайком от матери стала собирать доку-менты для посольства. Замужество в ее планы не входило. Получив от ворот поворот, Паша сменил тактику. Онперестал звонить, рассчитывая, что гордячка не выдержит.Но Ладе, казалось, только этого и надо было. Отчаявшись, Павел напряг мозги и проявил несвойствен-ную ему напористость. Он придумал хитроумный план с

142 Владислав Гриньдвумя вариантами. Потом собрался с духом и ближе к вече-ру пошел на службу к Ладиной маме. Он прождал большечаса, Елена Семеновна почему‑то задерживалась. Но вот онавышла из офиса, нисколько не постаревшая, в облегающемплатье выше колен. В руке зазывно покачивалась ярко-крас-ная сумка на молнии. Увидев его, Елена Семеновна обрадо-валась: — Паша, ты? Привет, дорогой, — она жеманно протянулаему руку для поцелуя, а, когда он приложился, взяла за пле-чи и поцеловала в обе щеки. — Как ты вырос и похорошел!Не женился? Павла что‑то кольнуло в сердце. Выходит, Лада и словомне обмолвилась матери. А он надеялся. — У меня все нормально. Учусь, наукой, то есть диссерта-цией, занимаюсь. — Ничего себе, диссертацией! Хотя чему удивляться, ты ив школе был умненьким, я Ладе всегда тебя в пример ставила.Ты, кстати, давно ее не видел? Худшие предположения подтвердились. Ладно. Теперьвариант Б. — Елена Семеновна, вы не представляете, как я доволен,что встретил вас! У меня сегодня хороший день, а родителив отпуске, я шел и думал, с кем поделиться? Прошу вас, зай-демте в кафе, выпьем по бокалу шампанского, мороженогосъедим! Умоляю, не отказывайте, ну, хотя бы ради нашей сЛадочкой школьной дружбы. Елена Семеновна слегка наклонила голову и что‑то прики-нула. Потом утвердительно тряхнула головой: — Ну что ты, Паша, конечно, тем более с красивым моло-дым человеком. Куда ты меня пригласишь? — Давайте в “Каприз”, это здесь недалеко. — Я знаю, — сказала Елена Семеновна и, повесив сумочкуна плечо, взяла его под руку. — Ведите, сударь, даму. В кафе было уютно и прохладно. Они выпили газированнойводы, им откупорили бутылку “Артемовского полусухого”. — Пашенька, здоровья молодым людям, — начала былоЕлена Семеновна, но Паша прервал, положив ладонь на еепухлую кисть.

Зло на цыпочках 143 — Извините, Елена Семеновна, но выпить я хочу за вас, завашу красоту и обаяние, за вашу вечную молодость и за вашесчастье! Это была неприкрытая лесть. Но  от умиления на глазаЕлены Семеновны навернулись слезы. — Спасибо тебе, Пашенька, как приятно общаться с га-лантным человеком. А у нас на работе — одна быдлота. Словадоброго не скажут, только норовят через плечо под кофточкузаглянуть. — Она, выпрямившись, повела плечами. — Я и заЛаду переживать стала. Хороших ребят не видно. — Шутите, чтобы у Лады были проблемы с парнями, вжизни не поверю. Полшколы за ней увивалось, — засмеялсяПаша и приготовился слушать. — Ну, не то чтобы совсем не было, надо еще Ладочкузнать. Ей вечно не угодишь. Между прочим, сейчас у нее ни-кого нет… Слушай, а как у тебя на личном фронте? Может,зайдешь как‑нибудь к нам? Пашка напустил на себя серьезный вид. — Большое спасибо, Елена Семеновна. Только мне сейчассовсем некогда. Как у нас говорят, “диссер клеится”. Нужноматериал собирать, статьи писать, вот на днях патент полу-чили… — Какой ты, Паша, умница, вот бы нам такого жениха! — Лада у вас, конечно, супер. И  мне всегда нравилась.Но сейчас мне не до женитьбы, нужно много успеть. Как вовремя жатвы — день год кормит! — Молодец, что там говорить. Слушай, а что у тебя за но-вость хорошая? Ты ведь поделиться обещал. — Точно. Извините, забыл. Сегодня нам объявили списоктех, кого распределят “на науку”. Попросту говоря, оставят вуниверситете после окончания учебы. И я, между прочим, вэтом списке на первом месте! — Поздравляю, Паша! Вот это да! Как же мама счастливабудет. Такого сына воспитала! — Потом она вдруг погрустне-ла. — А у нас с этим проблемы. Лада ведь не замужем. Зна-чит, мобильная. Похоже, загремит за Урал. Ты знаешь, онавообще что‑то непонятное задумала. Я к ней в стол загляну-ла… случайно, а там анкета, ее рукой заполненная, в амери-

144 Владислав Гриньканское посольство. Понимаешь? Сейчас с этим проще ста-ло, вот она, видимо, и засобиралась. Представляешь, уедет, ая здесь хоть волком вой… Они выпили еще шампанского. Потом съели морожено-го, и Паша разлил по последнему бокалу. Елена Семеновнамолчала, но было видно, что ее мозги напряженно трудятся.На лбу образовалась косая морщина. Наконец она поднялабокал. — Давай, Пашенька, выпьем за ваши успехи. Послушайменя внимательно. Лада у меня очень хорошая. Я  иногдасержусь на нее, даже ревную, но умом‑то понимаю, что Лад-ка — высший сорт. Много хорошего от отца взяла. Ты меняпозвал потому, что она тебе очень нравится. Я по глазам тво-им вижу. Но ты прав — лучше нее не найдешь. И тещи такой,как я, тоже. Ничего больше не говори, дай только срок, и я всеорганизую. Костьми лягу, но ваше счастье устрою. Лада тебепозвонит, вот увидишь. А ты не теряйся. И все будет хорошо.Проводи меня, будь добр, до троллейбуса. Паша в раздумьях брел домой. Похоже, получилось! То,что она, Елена, шутя раскусила его, даже лучше. Чуть-чутьнеловко, но он переживет. Теперь, по крайней мере, они с нейзаодно. А две головы куда лучше одной! И мысль по поводуотъезда в Америку тоже нужно обмозговать. Годы в науке непрошли зря: Паша нутром чуял, что получил очень ценнуюинформацию. Как он мечтал об этой неуступчивой Ладе! Сукин сын Прошел месяц — и ничего. Павел хотел сам позвонить, нопонимал — это будет конец. Окончательный и бесповорот-ный. Он даже несколько раз приходил к ней в университети провожал домой, крадясь поодаль. Подходить было нель-зя. Категорически. Павел возвращался домой и избивал ди-ванный валик. “Будешь моей! Еще  попросишься!  — Потомвдруг пугался своих мыслей и давал задний ход: “Ну, позво-ни, Ладочка, позвони, умоляю. Не мучай меня!”. Наконец онне выдержал. Завтра Ладин день рождения. В десять утра онпозвонит и просто поздравит ее. И все.

Зло на цыпочках 145 Паша уже готовился ко сну, когда прозвенел телефон. Такпоздно звонили только отцу. Он не хотел брать трубку, но тотбыл в ванной, и Паша нехотя подошел. — Алё… — Привет, не спишь? Что‑то ты давно не звонил… — Я… Мне… Привет, не сплю, конечно… работал много,извини… — Ладно, не парься! Завтра мой день рождения. Мы с ма-мой хинкали наварим. Это у нас с ней фирменное блюдо. Бу-дет желание — приходи в семь! — Спасибо… приду… Лада повесила трубку. Вечер у Бойцовых прошел по‑семейному. Павел говорилпросто и незатейливо. Лада общалась с ним мягко и непри-нужденно. Не  было ни ершистости, ни настороженности.Как  будто он ей родной брат. Ладно, пусть брат, пока сой-дет и так. Он собрался с духом и впервые в жизни совралпо‑крупному, пошел ва-банк: — Вчера получил письмо от маминой сестры из Нью-Йорка. Они там уже двадцать лет. Оказывается, хорошоустроились, гражданство получили. Предлагают нам при-ехать к ним в гости, а там, глядишь, и другие возможностипоявятся. Елена Семеновна закашлялась. “Ох, заварила кашу!” Онане ожидала такой прыти от будущего зятя: — Это родная мамина сестра в Америке? — Елена дейст-вительно не видела ее много лет. Но  Павел подготовился кразговору: — Нет, двоюродная. Они до эмиграции жили в Белорус-сии. Уехали в шестидесятых. Тетя где только не работала,пока диплом подтвердила. Это уже было похоже на правду. Елена Семеновна немно-го успокоилась. Тут вмешалась Лада: — Интересно, трудно в наше время уехать в Штаты? — Как  они написали,  — со знанием дела ответил Па-вел,  — если граждане США предоставляют финансовыегарантии, то все значительно проще. Американское прави-тельство заинтересовано в молодых специалистах, посколь-

146 Владислав Гриньку нет нужды тратить деньги на их обучение. Я, кстати, тожезадумался; у них там легко получить грант на научное иссле-дование. Достаточно написать подробную аннотацию и за-ручиться положительной рецензией двух-трех международ-ных авторитетов. А  мы как раз затеяли совместную работус Гамбургским университетом. — Он не ожидал, что сумееттак самозабвенно лгать. “Сукин сын ты, Пашка! Врешь и некраснеешь!”30 Спустя неделю Лада принимала решение. “Он не совсемто, чего я хочу. Но, может, мама права, и я слишком много-го требую от мужчин. В конце концов, с годами романтизми идеализм проходят. Это плохо, но она ведь сама замеча-ла, что возраст прибавляет практичности. Все взрослые этоподтверждают. Проходят годы, десятилетия, люди привыка-ют, стараются не замечать слабостей друг друга, называя этоуважением. Пашка слабовольный, но ведь не заваль какая‑то.А она начто?! Это её роль — вовремя подставить плечо. Затоу него голова светлая, он трудяга и вдобавок надежный. А этонемало. Не убежит, как отец”. Ладу передернуло от перспективы остаться одной. “Толь-ко не я. Не  хочу прядать ноздрями, вынюхивая мужика,как мама. Яркий мужчина  — тоже не подарок. Женщи-не с ним непросто. Как  на пороховой бочке. Так что лучшеиметь на­дежного Пашку, чем экстраординарного ветрогона.Опять же, поженившись, можно уехать из Союза, а на Западемного возможностей. По-разному, конечно, бывает, но никтоеще не вернулся”. Ах, Ладочка-Лада! Прямая и добрая, сильная и гордая!Любимый, прекрасный человечек. Бедная Лада!30 Аллюзия на высказывания вице-канцлера Бестужева из популярного в те годы фильма Светланы Дружининой “Гардемарины, вперед!“

Зло на цыпочках 147 Глава 2. ЛАДА “… в Америке или в Париже…” — Лада Ивановна, можете войти. Лада поблагодарила секретаршу, одернула юбку и при-вычным жестом поправила волосы. Попыталась поправить.Она все еще не могла привыкнуть к своей короткой прическе.Лада скользнула взглядом по большому настенному зеркалу.“Изящная и стремительная”, — и вошла к директору. За  столом сидел невысокий грузин. Он тут  же уставилсяна Ладу. “Ну вот, теперь она рыжая. Надо же так не боятьсяэпатировать публику”. Было видно, что он ей рад. Но держалмарку. — Присаживайтесь, Лада Ивановна, отлично выглядите;цвет волос, я бы сказал, мингрельский. Чай, кофе… — Спасибо, Ираклий Вахтангович, ничего не нужно. — Не стесняйтесь, разговор длинный. — Спасибо, если можно, воды. Директор сделал распоряжение секретарше. Он давноперебрался в эти края и, благодаря невероятной даже длягрузина способности к ассимиляции, имел все: жену, детей,внучку, любовницу, дом и крупную фирму, специализиру-ющуюся на компьютерном программировании. Он думалтеперь чаще по‑русски, говорил с легким чарующим акцен-том и с удовольствием, как учитель словесности, наслаждаясьреакцией собеседников. — Как дела дома, если не ошибаюсь, ребенок уже в школуходит? Как его успехи? — Вроде неплохо, но мог бы лучше. — Не  прибедняйтесь, Лада Иванова, судя по всему, Вытоже в двоечницах не ходили. — Я хорошо училась, но до мужа в этом смысле мне дале-ко. Он очень способный. — А кем он сейчас работает?

148 Владислав Гринь — Хирургом в Центральной больнице. — Отделением заведует? — Нет, ординатором, ему только тридцать пять. — Ну, я о вашем муже хорошие отзывы слышал. Многомоих знакомых у него лечились. Подкупает, что он не толькохорошо операции делает, но и после к больным подходит.А для нас, пациентов, это важно. — Да, он у меня трудолюбивый. — Что‑то в вашем голосе проскальзывает… — Вам показалось, Ираклий Вахтангович, — Лада посерь-езнела. — Нет-нет, не подумайте ничего плохого, хотя я давно навас заглядываюсь. Вы очень хороши. Во всех смыслах. И, еслиначистоту, чувствуй я вашу благосклонность, давно пустил-ся бы во грех. Понимаете, человек по своей природе не можетне злоупотреблять служебным положением. Тут главное —совесть. — Ираклий многозначительно и серьезно посмотрелей в глаза. — Не волнуйтесь, Лада Ивановна, я даже ответа отвас не жду. Просто есть у меня серьезное предложение, и пе-ред тем как сделать его, хочу быть абсолютно откровенным.Чтобы не сложилось впечатления, что делаю его из корысти. Лада кивнула и улыбнулась. — Мы будем осваивать новые горизонты. Программистыу нас толковые и дешевые, а западный софт-рынок уже раз-вился, там десятки миллиардов крутится. Одним словом, со-здаю новый отдел исключительно для зарубежных продаж.Сконцентрирую здесь лучших специалистов, а вам как луч-шему сотруднику, причем владеющему английским, предла-гаю возглавить его. Директор помолчал, давая Ладе возможность переваритьсказанное. Лада слегка покраснела и потупилась. Потом слегка кив-нула и сосредоточенно посмотрела на директора, как бы про-ся его продолжать. — Зарплата со старта будет приличной, как минимум, вдва раза выше нынешней. А  дальше от вас зависит. Раскру-тите отдел — перспективы огромные, не исключая участия вбизнесе.

Зло на цыпочках 149 Лада была счастлива. Главное  — не показать шефу, на-сколько. — Большое спасибо, Ираклий Вахтангович! Я  вам оченьпризнательна и, конечно, согласна. Не подведу! — Замечательно. Я  рад. И  еще одна приятная новость.Я договорился с зарубежными партнерами, чтобы вы отпра-вились на полугодичную стажировку в Америку. Причем, го-товьтесь, что это не последняя поездка. План такой: полгодав Америке, затем год здесь, и, в зависимости от результатов,от трех месяцев до полугода за океаном, да не одна, а с коман-дой, а дальше — видно будет. Наши партнеры не хотят спе-шить, им главное, чтобы мы здесь не изобретали велосипед.“Долго запрягаешь — быстро едешь!” — они теперь это чащенас повторяют. Надеюсь, муж не будет против? Лада чувствовала, что может не сдержаться. Как бы поско-рее закончить разговор. От возбуждения зачесалась кожа го-ловы. “Спокойно, Лада, спокойно. Вежливость. Солидность.Благодарность”. — Нет, что вы, как он может быть против. Огромноеспасибо, шеф,  — Лада впервые назвала директора шефом,дав ему крохотный авансик, чуть‑чуть поощрила и попала вточку. Ираклий улыбнулся, его глаза стали детскими. — Себя благодарите. Вы у меня… у нас большая умни-ца! Честно говоря, я уверен, что у вас получится. Понимае-те, вы… такой человек, что у вас все получится! — теперь вего глазах стояли слезы,  — что‑то расчувствовался. Ничего,важно знать, с кем. Э-эх, так и хочется предложить вам бокалвина, но увы… — директор поджал губы и развел руками —сейчас не время. — Потом засмеялся: — Может, когда‑нибудь потом, в Америке… или в Пари-же… Шутка! Рад за вас. Идите, наслаждайтесь! Лидочка Лада со своей подругой Лидой курили прямо в кабинете ивозбужденно болтали: — Я тебе говорила, что Ираклий тебя выделяет? Или ска-жешь, не говорила! Ты, конечно, молодец, кто спорит, но он

150 Владислав Гриньк тебе явно неровно дышит. Помнишь, на юбилее фирмы онтебе последней премию вручил, чтобы пригласить на медлен-ный танец. А когда танцевал — расплылся, как кот от сметаны. — Лида, прекращай, я думала, ты скажешь, какая я ум-ная. — Конечно, умная, и организатор из тебя приличныйвыйдет. Но, согласись, была бы ты канцелярской крысой, какБелкина, так и вертелась бы в колесе всю жизнь. Хвалили бы,грамоты давали, но не должности и деньги. А  что толку отработы, если в кармане пусто. — В твоем тоже негусто — последний рубль на кафе тра-тишь. — Еще и с мужиками зажечь люблю, потому что насла-ждаюсь жизнью. Потом, когда сгорбатимся и зубы выпадут,вспомнишь мои слова. Лада расхохоталась, представив Лидочку горбатой, с тор-чащим передним зубом, в топике и короткой клетчатойюбке. Но зуд справедливости, не дающий ей покоя с рожде-ния, потребовал вставить “пять копеек”: — Наслаждаться жизнью и делать добро людям. Это Со-ломон сказал. — Не можешь без назиданий. Хочешь — делай, а я, покамолодая, буду дышать своей большой грудью. Глубоко и ча-сто. Кстати, со стороны это смотрится очень сексуально. Лада отмахнулась. Ее мысль уже переключилась: — Вот и Павел злится — поучаю-поучаю. Ладно, Лидка, ятебе вот что скажу: мы на старости лет в Майями жить будем.Ираклий пообещал всю голову нового отдела выезднымисделать. А ты у меня заместителем будешь. Подруга на секунду опешила. Потом восхищенно вдохну-ла и захлопала в ладоши: — Ой, Лада, точно? Это, клёво, круто,  — и спохвати-лась, — Белкина‑то больше заслужила. У нее и опыт, и зад-ница каменная. — Зато с тобой легко. А чтобы таланты раскрылись, нуж-но дать тебе шанс. Вот получишь серьезное задание — вмиго гулянках забудешь. А  когда сладишь дело  — крылья вы-растут. — Лада затушила сигарету и поднялась. — Дави бы-