trilogy

Буровы, или Эгоизм 501 Я  привычными движениями заправила капельницуи впрыснула в бутылочку с Физраствором два “кубика” Ди-гоксина. Вены у Анастасии были не то что плохие, они, мож-но, сказать, отсутствовали, рассыпавшись под  кожей на  не-сколько ниточек. Мне потребовался весь опыт и чутье. Справившись с веной, я закрепила лейкопластырем иглуи отрегулировала капельницу. — За полчаса откапаем,— стала искать глазами, куда быприсесть. — Вы замечательно колете,— искренне восхитилась Анас-тасия. — Не  хуже Веры. Ой, даже не  познакомились… зо-вут‑то вас как? — Татьяной. — Красивое имя, мне самой хотелось быть Татьяной, а на-звали Настей. — Честно говоря, “Анастасия” лучше “Татьяны”. Если бможно было поменяться, я — с удовольствием. Настя улыбнулась открыто и устало, как выболевший че-ловек. — Извините за холодный прием,— сказала она,— завол-новалась, а вы — такая молодчина! Спасибо! Да, совсем забы-ла, возьмите, пожалуйста, в минибаре что хотите. — На здоровье! — мне была приятна ее похвала. Теперьможно расслабиться — дело почти сделано, я справилась.—Можно воды взять? — в горле было сухо, как после экзамена. — Конечно-конечно. Там с газом Perrier159… Мы сидели напротив, точнее, она полулежала. И молчали.От нечего делать я огляделась в спальне. Она была большой,отчего потолок казался низким; мебели немного: двуспальнаякровать, комод, платяной шкаф, столик для макияжа. Ника-ких ваз; вместо них на комоде стояла фотография в широкойдеревянной рамке с  пятью фигурами. В  центре родители,по  краям старшие дети, одна из  них  — Анастасия. Родите-ли обнимали за плечи светловолосого паренька, щурящегося159 Perrier (Перье) — французский бренд минеральной воды класса премиум, разли- ваемой, начиная с 1903 года, из источников в окрестностях города Вержеза на юге Франции в департаменте Гар.

502 Владислав Гриньот солнца. Лицо показалось удивительно знакомым. “Жорка?Они так давно знакомы? Плохи дела!” Я запаниковала, одна-ко спросить было нельзя. Пришлось крепиться, время от вре-мени косясь на фото в попытке рассмотреть лучше. На бедув спальне царил полумрак. Я взяла коробочку с лекарствамии пошла к комоду. — Не  стоит хранить лекарства возле кровати,— а  самаво  все глаза уставилась на  фотографию. Опасения подтвер-дились — наверняка на снимке был Жора. И все же сомненияоставались, или мне так хотелось… — … почему? — удивилась Анастасия. “Что ответить?” — Точно не  знаю, просто нас так учили… ой, что  это я,без спроса схватила лекарства. –Завравшись, почувствовала,что краснею. — Не  смущайтесь, ничего страшного,— улыбнулась па-циентка, и, чтобы приободрить, добавила: — Вы не очень похожи на медсестру. Ну, в смысле, виднаядевушка,— подумала и добавила: — Очень видная. — Спасибо. — Не  стоит благодарности. Еще  хочу сказать, что  у  васоткрытое лицо. Не  будь у  вас такого лица, не  доверила бынезнакомке исколотые вены.— Она немного смутилась,но не преминула добавить: — Тем более, от вас разит спирт-ным. Возникло чувство, будто застали в  сестринской за  празд-нованием восьмого марта. — Меня же до срока вызвали…— я начала оправдывать-ся, но осеклась.— … Прошу, не говорите начальству… ИвануПетровичу! Анастасия кротко улыбнулась. — Обещаю быть немой,— она облизала губы.— Дайте,пожалуйста, пить. Я принесла газированной воды. Анастасия поморщилась: — Извините, что капризничаю, не пью газировку. Если нетрудно, принесите обычной воды. Я  провозилась с  минуту, а  когда пришла, обнаружилаАнастасию бледной как мел.

Буровы, или Эгоизм 503 — Подташнивает что‑то. Она взяла стакан и  сделала дваглотка:  — Благодарю вас,— и  попыталась поставить стаканна  прикроватную тумбочку. Но  промахнулась: стакан со-скользнул с  края и  беззвучно упал на  ковер. Я  шмыгнулав ванную за полотенцем. — О, ради бога, извините…— пролепетала Анастасия. Я промокнула воду и расстелила полотенце рядом с кро-ватью. — Чтобы не вступили в мокрое,— взглянув на соперницу,поняла, что дела плохи. Анастасия делала судорожные дви-жения, пытаясь сдержать подкатывающую тошноту. Теперьона была не бледной, а словно подернутой грибковой плесе-нью. Глаза лихорадочно блестели. Руки шарили по кроватии дрожали. — Похоже на  передозировку Дигоксина,— прошепталаАнастасия.— У  меня так бывает, но  чтобы так сильно… от-ключайте капельницу… скорее! Я взглянула на флакон; он был почти пуст. Перекрыв ка-пельницу, потянулась за ватой. Но тут глаза Анастасии зака-тились, и она вытянулась на кровати. Руки повисли плетьми,а голова упала набок. Остатки алкоголя ударили в  голову; на  несколько се-кунд я  потеряла концентрацию и  засуетилась. Первымжеланием было выдернуть иглу из  вены. Я  даже схвати-лась за  трубку, но  сообразила, что  в  экстренных случаяхигла в вене — большая удача. Нужно включить Физрастворбез  Дигоксина. Тут же навалилось трясучее понимание,что  помощи ждать неоткуда, что  я  здесь незаконно и,к  тому же, под  градусом. “Соберись!”  — меняя стеклян-ные бутылки, я взглянула на пациентку. Та все еще дыша-ла, но мелко и рывками, будто не вдаваясь в подробностижизни. Поменяв флакон, я мигом включила капельницу.“Что еще? Быстро вспоминай… учили, что передозиров-ка Дигоксина снимается Унитиолом160”. Я  стала рытьсяв  прикроватной тумбочке и  сразу наткнулась на  знако-160 Унитиол — лекарственное средство для снятия интоксикации, оказывает антидотное действие.

504 Владислав Гриньмую упаковку. Ввела всю ампулу в вену и глубоко вздох-нула: “Кажется, успела!”. Однако стоило перевести взглядна Анастасию, чтобы сердце упало: она не дышала — зате-ялась умирать. Не прощупав пульс, и я принялась дышатьей в  рот и  делать массаж сердца. Время потеряло реаль-ность… Я  обнаружила себя на  коленях перед кроватью. Подавиврыдания, повернула голову и уперлась щекой в прохладнуюкисть Анастасии. Это вернуло к действительности, по край-не мере, я попыталась нащупать пульс, после чего заглянулав широко раскрытые глаза. Они были неестественно черны-ми из‑за широких зрачков. Конец. Доковыляв до кресла, плюхнулась и закрыла лицо ру-ками. Мысли снова испарились; внутри было пусто и без-звучно, словно в высохшем колодце. Потом мозг, поскри-пывая, стал отматывать события, остановившись на том,как Жора закрыл за мной дверь номера. “Слава Богу, онздесь!” — обрадовалась я и моментально вспомнила фо-тографию. Зажгла верхний свет, прошла к комоду и, сце-пив руки за  спиной, внимательно рассмотрела снимок.Это, несомненно, был Жорка, только совсем-совсем маль-чик. Нужно позвонить ему, пусть примчится. Я  достала теле-фон, но спохватилась: что скажу? “Человек умер! Немедлен-но ко мне!” Не годится. Бежать отсюда? Тоже не выход, меняпотом во  всем и  обвинят!” Как  ни  туго соображалось, про­шла в коридор и обнаружила на столике перед гардеробнымзеркалом бочкообразный брелок с ключом от номера. Спустя минуту Жора открыл дверь и буквально затащилвнутрь. Он был возбужден, но, увидев мой пустой взгляд, по-холодел. — Господи,— выдохнул он. — Она умерла. — Что значит умерла! — Это как живут, только наоборот. Он стал трясти мне плечо: — Скажи, что шутишь!

Буровы, или Эгоизм 505 Вместо ответа я посмотрела тяжелым взглядом, под кото-рым он медленно опустился на кровать. — Как  произошло?  — Жора заставил себя успокоитьсяи сжал мою руку.— Говори без утайки, я что‑то придумаю,—его голос теперь был не просто спокойным, а даже бодрым —мне стало легче. — Все было как ты сказал; мы даже болтали. А в конце еерезко затошнило, стала задыхаться и… сердце остановилось.Она успела сказать про передозировку Дигоксина. Я не врач,наверняка не знаю, но похоже. — Ты ввела его больше, чем  нужно?  — он взял меняза большой и указательный палец.— Не спеши, вспомни. Я решительно тряхнула головой: — Нет, два “кубика”. Она мне сама сказала сколько. Жора достал мобильник, понажимал кнопки и углубилсяв чтение. Я хотела что‑то добавить, но он отмахнулся. Черезнесколько минут поднял глаза. — Такое бывает. Видно, у нее проблемы с почками или пе-ченью. Тут все написано,— он ткнул мне телефон с интернет-страницей.— Я отодвинула его рукой. — Верю… и вообще, какая разница? Как быть! Жора заходил по  комнате. Остановился, посмотрелна  люс­тру, сделал еще  несколько шагов, после чего быстровернулся на  кровать. Обнял за  плечи и  прижал к  себе; мыеще помолчали. — Танюха, нужно вернуться в  номер и  замести следы.В  Википедии написано, что  смерть от  передоза гликозидовчастая вещь… черт, туда не  попасть, ты ведь захлопнуладверь! Вместо ответа я протянула ключ. Жора восхищенно развелруками и поцеловал в сухие губы. — Круто, Танюха!

506 Владислав Гринь *** Мы бесшумно, словно шпионы, сновали по номеру: Жоракомандовал, я выполняла. Непонятно, откуда у него взялисьтонкие целлофановые перчатки; мы теперь были в них. Пре-жде всего, извлекла иглу из вены, вытащила из штатива по-чти пустую бутылку Физраствора и  вместе с  капельницейбросила в полиэтиленовый кулек. Туда же полетели пустыешприцы и ампулы. — Ты брала стакан? — Да, она его потом уронила. Жора деловито протер стакан, после чего на секунду вло-жил его в правую руку покойной и поставил на тумбочку. — Чего еще касалась? — В ванной протри и у входа в номер,— устало ответилая. Жора вышел и вернулся через минуту. — Вспоминай, что еще? — требовательно спросил он. Я  удрученно кивнула на  комодную фотографию. Жорасхватил ее и взглянул; бросил фотографию в кулек и повер-нулся ко мне: — Вернемся к себе — объясню!

Буровы, или Эгоизм 507 Глава 2. Наседкины Мозговой штурм (из воспоминаний начальника УСР генерала Заварухина) — Капитан Дымов, доложите по делу Анастасии Буровой. Юрий выбрал что‑то в ноутбуке; на большом экране поя-вилась фотография женщины с худым болезненным лицоми тюрбаном на голове; на вид ей было немногим за сорок. Ка-питан щелкнул клавишей  — появилась новая фотография,на ней та же женщина лежала на кровати в белом гостинич-ном халате. По  характерно задранной голове было видно,что она мертвее некуда. — Вскрытие показало передозировку Дигоксина. Это пре-парат, стимулирующий сердечную мышцу. Капитан заглянулв какую‑то бумажку: — Шестикратное превышение нормы. Я потребовал комментариев судмедэкспертов, и Юра пе-реключился на  следующую картинку: “Причины передози-ровки Дигоксина”. — Чаще всего это происходит из‑за чрезмерного приематаблеток Дигоксина. В  нашем случае практически исклю-чается: Бурова принимала препарат в  течение шести лети наверняка сталкивалась с теми или иными проявлениямипередозировки. Смотрим наиболее частые … вот: тошнотаи рвота; ни с чем не спутаешь. С мозгами у фигурантки всебыло в порядке, чего не скажешь про печень и почки. А этокак раз важно — взгляните сюда,— капитан обвел стрелкойстроку в  таблице:  — “Хроническая почечная и  печеночнаянедостаточность как причина передозировки сердечных гли-козидов”. — Дигоксин разлагается печенью и  выводится почками.Если страдают почки, помогает печень и  наоборот. Хуже,когда отказывают и почки и печень, как в нашем случае. Тог-да накопление препарата непредсказуемо. — То  есть передозировка Дигоксина при неработающихпечени и почках — обычное дело? — спросил кто‑то за столом.

508 Владислав Гринь — Так точно,— отозвался Юрий,— однако эксперты сом-неваются; на правду, говорят, не похоже. Их смущает шести-кратное превышение нормы. В  типичных случаях умираютпри гораздо меньшем передозе. По мнению экспертов, естьтолько одно объяснение случившемуся… — …влили препарат в вену,— вырвалось у меня. — Совершенно верно, товарищ генерал,— скосив взглядот экрана, подтвердил капитан.— Такое случается, если мед-персонал по ошибке введет в капельницу много препарата.Одна медсестра заправляет флакон лекарством, а  вторая,по незнанию, добавляет еще. Не удивляйтесь, подобные слу-чаи описаны. И все же передозировка сердечных гликозидовв больнице — крайне редкое дело. — В больнице? — переспросил я.— Неужели такое силь-нодействующее лекарство “капают” дома? — Конечно,— ответил капитан Дымов.— Это в  порядкевещей. Буровой накануне смерти поставили восемь капель-ниц; все дома. К слову, тело обнаружила медсестра, пришед-шая в гостиницу для очередного вливания. — То есть большая передозировка могла иметь место? — Так точно, могла, судмедэксперты так и  пишут. Осо-бенно если учесть, что  почки и  печень Анастасии былини к черту. Кроме того, на прикроватной тумбочке обнару-жен флакончик с Церукалом — препаратом от тошноты…—заметив, как на него устремились несколько пар глаз, Юрийдобавил:  — … с  отпечатками пальцев Анастасии Буровой.Остальные смазаны. Сидевшие за столом выдохнули, а капи-тан Дымов продолжил: — Тем  не  менее, нельзя исключить инсценировку пе-редоза, а также версию самоубийства. Начну с последней.Виктория Бурова, мать покойной, показала, что в послед-ний год Анастасия пессимистично относилась к  жизни.К  примеру, она категорически отказалась от  пересадкисердца, которая была единственным способом выздоров-ления от кардиомиопатии — болезни, поразившей фигу-рантку. — Знаю эту гадость,— поддакнул один из участников со-вещания,— теща от нее умерла. Последние три месяца толь-

Буровы, или Эгоизм 509ко сидя спала; еще мрачно шутила, что сердце не работает,а хлопает ушами. Юрий кивнул: — Верно. Фигурантка знала, каким будет конец, и, со словматери, не  хотела быть прикованной к  постели. Почемуне  выпить за  раз десяток таблеток? Передозировка насту-пает спустя несколько часов — следов препарата в желудкене остается; это все объясняет. — А отсутствие предсмертной записки? Юрий пожал плечами. — Не хотела, чтобы говорили про самоубийство. Самиподумайте, стали бы судачить. А так все натурально: “Тяже-ло болела, а что внезапно умерла, то от сердца так и уми-рают”. Честно говоря, для  добровольного ухода из  жизнилучшего способа не  найти, особенно в  сочетании с  паройтаблеток снотворного. Кстати, наличие Церукала  — пре-парата от тошноты — подтверждает версию самоубийства;косвенно. Все подумали и одобрительно пожали плечами — доводывеские. Но капитан не терял собранности, напротив, нахму-рив брови, разглядывал что‑то  в  компьютере. Я  решил емуподыграть: — Ты что‑то  говорил об  инсценировке самоубийства.Не исключаешь варианта насильственной смерти? Юра кивнул. — Любой на  моем месте рассмотрел бы подобную вер-сию. Предположим, кто‑то  втерся в  доверие фигуранткии  под  видом медсестры ввел ей большую дозу препарата.Или подкупил медперсонал. — Ну…?! — В зоне входной двери, в ванной и рядом с кроватью от-печатки пальцев стерты. Факт, согласитесь, странный. И еще:смерть настигла Анастасию в  собственном отеле Буровых,напичканном камерами наблюдения. Мы сами их установи-ли,— капитан замолчал. — Ну? Юра насупился, за этим последовал шумный вдох: — Камеры не работали!

510 Владислав Гринь По  кабинету пронесся ропот; такого просто не  моглобыть. Однако все предпочли воздержаться от скорых вопро-сов. И правильно, потому что Юрий огорошил новым заяв-лением. Причем сделал его с оттенком злорадства: — В последний месяц это случалось каждую неделю! — Нет?! — вырвалось у меня. — К  сожалению, да!  — ответил Юрий; все посмотрелив сторону майора Ходырева, начальника технической груп-пы. Теперь понятно, отчего тот непривычно молчалив. Май­ ­ор откинулся на спинку стула, пытаясь спрятаться за колле-гами. Это продлилось недолго: покашляв в кулак, он вернултелу первоначальное положение  — водрузил широко рас-ставленные локти на столешницу. — Подтверждаю,— ответствовал майор, нахмурив бро-ви, но  голос предательски дрогнул.— Камеры не  работа-ли… — Иди ты со  своими подтверждениями,— задушевнопрервал я. Подобные интонации предшествуют приступуярости.— Минута на объяснение. — Центральный компьютер не  получал информациио неисправностях системы видеонаблюдения. — Можно смеяться или  будет еще  смешнее?!  — я  ужене скрывал возмущения.— Зачем тогда потратили уйму де-нег на программы? — Сто восемь тысяч,— угрюмым голосом уточнил майори развел руками. Все подготовились к взрыву, но я обратилсяк Ходыреву неожиданно спокойным тоном: — Когда стану писать рапорт, моим словам не хватит рез-вости. Ходырев не  осмелился спросить, почему, только поднялна меня глаза. — Из-за дефицита матерных слов, говнюк! Не  отнимая локтей от  стола, майор поднял обе кисти,словно сдавался. Они у него были как у пианиста — типич-ные кисти компьютерщика. — Загадка! Все замолчали, вжав головы в  притворном испуге  —приспособились к словесным тумакам. Мы с Юрой пере-

Буровы, или Эгоизм 511глянулись. Он пожал плечами и  едва заметным кивкомдал знать, что имеет идею, отчего у меня пропало желаниегневаться. — Применительно к  делу Буровых это второй случайайтишного сбоя. Напоминаю, в  результате первого братфигурантки Павел Буров сварился в  пищевой смеси. Тогдасошлись на халатности оператора. Но в нашем деле двух слу-чайностей не бывает! Юрий поднял руку: — Позволите, товарищ генерал?  — я  быстро кивнул.—Лично у  меня нет сомнений, что  мы столкнулись с  систем-ным убийцей. Ясно, что  он разбирается в  компьютерныхтехнологиях или  имеет квалифицированного помощника.Скажу больше, после второго убийства можно с  уверенно-стью говорить о мотиве. Он замолчал и  обвел присутствующих насупленныммрачным взглядом:  — Преступник наметил извести всехБуровых. На  очереди мать семейства  — Виктория Бурова,“Майонезная царица”. Капитан вывел на экран госпожу Бурову, запечатленнуюво  время заседания Совета директоров компании. Потомпоявилось другое фото, на котором она комментировала ка-кой‑то производственный график. Облик Майонезной цари-цы с явным налетом великосветскости диссонировал с при-вычным образом топ-менеджера. — Такая себя в обиду не даст,— заметил майор Плаксин,возглавляющий группу психологов, в которую входили спе-циалисты по КР и идеомоторике. — Это точно,— подтвердил капитан Дымов.— Толькопреступник не слабее будет. Я бы сказал, одного поля ягода,—он выдержал паузу, чтобы усилить впечатление: — По мое-му убеждению, убийца  — младший сын Буровых: Георгийпо прозвищу Послед! И вывел на экран еще одну фотографию: — Полюбуйтесьна красавца! По залу разнесся вздох разочарования. — А более свежей не нашлось? — разочарованно протя-нул я. Тут он школьником; они все на одно лицо. Приделай

512 Владислав Гриньк нему бороду, не отличишь от Плаксина, а надень очки, таки на тебя, капитан, смахивает. — Нет, к сожалению,— развел руками Дымов.— Последне  любил фотографироваться, а  последние девять лет офи-циально считается пропавшим без  вести. В  деле имеетсяпредсмертная записка, где он кается перед Семьей; но  телатак и  не  нашли. Повторяю: цепь преступлений, включаянынешнее так называемое самоубийство, задумано с одной-единственной целью — завладеть “Штучками Буровых”! Все задумались, а я сделал дополнение: — Версия капитана Дымова содержит много допущений.Первое и главное, что Послед жив. Если принять это допуще-ние, делаем вывод, что он не робкого десятка и умен. Раз так,обязан понимать, что будет разоблачен при первой же попыт-ке выказать права на наследство. После смерти Павла Буровамы тщательно проверили возможную причастность После-да, но ничего не нарыли. В отчетах это не звучало, посколькупришли к заключению, что Буров-средний погиб в результатенесчастного случая.— Я невольно поморщился.— Справедли-вости ради признаю: был уверен, что  новых смертей в  семьене будет… дважды ошибся. Мне казалось, что если Павла Бу-рова и сварили, то по причине социального негатива. Майор Плаксин поднял руку, держа в  другой руке ка-кую‑то бумажку. — Мы проверяли эту версию,— он потряс бумажкой.—Вывод: отсутствие потенциальной угрозы. За  столом поднялся гомон: это серьезный аргумент про-тив Последа. Социальный негатив  — показатель ненавистинарода по отношению к олигарху. Клиенту с низким показа-телем никто не станет мстить. По крайней мере, за двадцатьлет существования Управления такого не случалось. С другойстороны, если показатель зашкаливает, жди беды, причемнеизвестно откуда. Был в Управлении клиент с запредельнымуровнем социального негатива — вся страна на дух не прини-мала. В итоге не помогла ни эмиграция, ни благотворитель-ность, ни публичное покаяние. Одним дождливым осеннимвечером клиента застрелили в  Швейцарии в  собственномбассейне. И кто бы вы думали — личный охранник, у кото-

Буровы, или Эгоизм 513рого, как  ни  старались, не  нашли психических отклонений.Сам охранник объяснил поступок тем, что хозяин не дал емуотпуска. Что и говорить, веская причина для человека, зара-батывающего четверть миллиона долларов в год! Пошумев, сотрудники повернулись ко  мне, но  я  кивнулв сторону капитана Дымова, дескать, к нему все вопросы. Тот,не  замечая, быстро и  звонко ударял по  клавиатуре. Спустяполминуты Юрий оторвался от монитора, запустив на экранкартинку с двумя вопросами: 1. Как объяснить парную ошибку IT? 2. Почему из номера Анастасии Буровой исчезли отпечат-ки пальцев? Мы спорили по  этому поводу не  меньше часа, покане  утвердили основную версию  — убийство с  целью местии  завладения наследством. Вторая, менее вероятная вер-сия  — убийство по  неосторожности. К  примеру, медсестрапередозировала Дигоксин, и, пытаясь скрыть присутствиев номере, затерла отпечатки. И тут капитан Дымов выдал идею. Пойдем делать детей! (из воспоминаний Эвиты) После печально памятного объяснения Юра три неде-ли не  показывался, ссылаясь на  командировки. Поначалудаже звонил редко, но после вернулся к прежнему графику;на душе полегчало. Наконец, в  середине октября явился усталым и  осунув-шимся, но  без  следов затаенной обиды; напротив, в  ре-чах и  жестах чувствовались любовь и  желание заботиться.Еще у него из‑за командировок появилось новое увлечение. — Нечего читать,— пожаловался он. — Прямо‑таки!  — удивилась я,— зайди в  любую элек-тронную библиотеку. — Не  так буквально, Эвита,— улыбнулся милый друг.—Я все подряд не читаю. — Это мне известно, только не верю, что прочел все дос-тойные книги.

514 Владислав Гринь — Когда покончишь с  большими писателями  — начи-наются проблемы. Современное чтиво без  пива не  прогло-тишь… за редким исключением. К счастью, с полгода назаднабрел на лучшую двадцатку XXI века. — А судьи кто? — и, видя его непонимание, уточнила: —Кто составлял двадцатку: читатели или критики? — Я  предпочитаю отталкиваться от  мнения критиков.Они, как ни крути, взыскательнее. — Но редкие зануды. — Думаю, критики стали жертвой устоявшегося мнения.С точки зрения рецензий, возможно, ты и права, но при со-ставлении лучшей двадцатки просто усредняли их оценки. — Не  понимаю, почему не  довериться обывательскомумнению? — Читательская масса любит драмы, убийства и  эроти-ческие сцены. Женщинам подавай светскую жизнь и благо-родного мужчину. Но критик халтурку за километр чует, еголитературщиной — суповым набором из сравнений и мета-фор — не проведешь. — Критику не хватает пороха написать что‑то стоящее! — У него иная работа. — Ладно, убедил. Расскажи о двадцатке. — Там  много хорошего. К  слову, читательское мнениетоже учитывалось. Иногда даже совпадало с оценками кри-тиков. Что касается книг, мне больше всего понравились “По-правки” Франзена. — Надо запомнить. Ты всю двадцатку одолел? Юра раздраженно махнул рукой. — Нет, кое‑что  пролистал. А  после маялся, пока не  на-ткнулся на сайт Американской киноакадемии. Я подбоченилась: по части фильмов он мне не рóвня. — “Оскарами” заинтересовался? За тобой этого не води-лось. За два года ни разу в кино не были. — Зато теперь побываем! А еще лучше дома смотреть…через Интернет. Я шумно выдохнула. — Юра, ты бесконечно отстал от жизни. В продвинутыймультиплекс ходят, как раньше в оперу.

Буровы, или Эгоизм 515 Мой друг взял за руку. — Знаю, Эвита, ты в  этом деле знаток. Скажи, сколькофильмов номинируется на “Оскар”? “Хороший вопрос!” — Да там пара десятков номинаций! — Я про основную — “Лучший фильм”. Пришлось задуматься: — Честно признаться, не знаю. Может, пять? — Почти угадала — девять. На нашу беду, все они уже по-бывали в прокате. А с Интернет никогда не опоздаешь. Я посмотрела с подозрением. — Похоже, ты стал меньше зарабатывать; ничем инымтягу к  кино не  объяснить. Тогда спешу разочаровать:по‑прежнему обожаю кафе и  рестораны.— Я  игриво взялаего пальцами за  подбородок и  слегка приподняла голову.Он состроил гримасу мима, но не высвободился. — Зарабатывать меньше не  стал, хотя проблем добави-лось. — Что так? Юра подумал прежде чем ответить. — Зашли в тупик по, казалось бы, простому делу.— Оннаморщил нос, как  ребенок, но  тут же улыбнулся и  бодродобавил: — Справимся! Айда обедать, а  после ко  мне… на  прос-мотр! *** Хотя все наладилось, его намерения, как и прежде, давалиповод для раздумий. В поведении тоже кое‑что изменилось.Юра не  стал хуже относиться, просто наметилась обыден-ность. В его разговоре теперь изредка проскакивал матерок;а еще Юра стал похрапывать. В общем, мы теперь были по-чти супругами, по крайней мере, в том смысле, что каждыйна свой манер принялся ткать кокон — микрокапсулу свобо-ды. Я этого категорически не хотела! Скажу больше — убе-ждена была, что именно с Юрой все может быть по‑иному.И, конечно, мечтала о ребенке; но только в браке.

516 Владислав Гринь Видно, судьба определила нам объясняться во время пу-тешествий. В  мае отправились в  Прибалтику. Побродивпо  Вильнюсу, съездили на  Тракай, “полакомились” цеппе-линами. Юра подарил замечательный набор из местного ян-таря с эоценовыми161 животными; инклюз162 кулона и вовсебыл похож на древнюю ящерицу. Всю автобусную дорогу от Вильнюса до Риги мы дивилисьна это чудо; каждый строил предположения. Юра шутя на-зывал предмет нашего спора переболевшим в детстве дино-завриком. Рига поразила красотой и  уютом. Вопреки ожиданиям,подул холодный ветер, и  мы метнулись отогреваться риж-ским бальзамом. На следующий день, прихватив бутылочку,отправились в  Юрмалу. С  залива дул ветер, подрывая гре-бешки дюн, и  мне безумно захотелось искупаться. Игривопоказала ему уголок полотенца, сделав “свиное ухо”. Юрав притворном ужасе расширил глаза. — То‑то я гадал, зачем такая большая сумка. — Ты еще  не  все знаешь: у  меня там  два махровых хала-та,— в глазах искрился вызов. — Эвита, не  сходи с  ума. Вода не  больше двенадцати…и ветер. Тебе детей рожать! — Оботрусь! Потом у нас бутылка бальзама… — У меня руль! — Юрке отчаянно не хотелось купаться. — Ну и сиди бирюком.— Я стала раздеваться.— Только,если схватит судорога, будет на твоей совести. — Хорошо,— решил он.— Но учти, туда и назад; никакихприставаний! Я состроила пренебрежительную гримасу: — Приставаний! Скажешь тоже. Это, считай, в  горномозере!161 Эоце́н — вторая геологическая эпоха палеогенового периода. Начался 56 и закончил- ся 40 млн. лет назад.162 Инклюз — ископаемые останки живого организма, попавшего в янтарь. Наиболее часто в форме инклюзов сохраняются наземные членистоногие (насекомые, паукообразные) и растения, реже — останки позвоночных, в том числе млекопи- тающих.

Буровы, или Эгоизм 517 Через пару минут мы, стуча зубами, кутались в  хала-ты. Милый друг судорожно отбивал сургуч на горлышке и,не удержавшись, сделал несколько глотков. — Давай сюда, алкаш,— я силой отняла бутылку,— кто те-перь повезет? — Плевать! Я внимательно посмотрела на бутылку, держа за основание. — Как это у вас делается? И резко опрокинула бутылку. Горьковатое пахучее содер-жимое хлынуло в  глотку и  выплеснулось на  шею и  халат.Юра немедленно выхватил бутылку. — Дать воды? — Обойдусь! — залихватски выкрикнула я. Через полчаса мы тронулись в сторону Риги. Преодолен-ный холод и бальзам нагнали игривости, чтобы не сказать ду-рашливости. — Кто‑то говорил по поводу детей? Юра посмотрел с нежной улыбкой и тут же перевел взглядна дорогу. — Я боялся, что ты отморозишь яичники.— Я сморщила нос. — Фу, как буднично: яичники. Я думала, ты с намеком! — Может, и с намеком… — Ну так намекай! Только не говори, что мне пора завес-ти ребенка. Юра стукнул ладонями о руль: — Что за человек! Почему я должен задумываться над тем,как сказать! “В самом деле!” — Извини, сорвалось… что поделаешь, дура я у тебя! Мой друг стал рассматривать обочину, чтобы остановить-ся. Но потом передумал и, сбавив скорость, поехал в правомряду. Теперь он мог отвлекаться от дороги. — Не говори чепухи, я бы с дурой не связался! — Приятно слышать! — А детей нам пора. … — Ты созрела? — Давно!

518 Владислав Гринь — Догадываюсь, поэтому предлагаю пожениться. “Наша песня хороша… Как он не понимает?” — я не мо-гла сдержаться. — Боюсь спровоцировать новую обиду, но, согласись,у тебя оригинальный стиль признания в любви. — У  меня, между прочим, небогатый опыт по  этой ча-сти,— огрызнулся Юрка. — Это здорово, но  можно как‑то  лиричнее, пусть дажетрафаретно, типа “Милая, люблю и  обожаю до  безумия.Хочу, чтобы мы всю жизнь были вместе и умерли в один день.И чтобы нас похоронили под одной…” — …осиной… Какая разница, как сказать! Главное — чув-ствовать. — И что чувствуешь? — Ты будешь прекрасной матерью. — А ты прекрасным отцом,— в тон ответила я.— Пройдетнесколько лет, мы перестанем стесняться друг друга, начнемпукать в постели и разбредемся по разным спальням. Может,так и должно быть, но, боже, как не хочется! За Юрой не заржавеет. — Самое время сказать, что я тебя люблю; так, на всякийслучай! Но знаешь, какая между нами разница? — вместо от-вета я поглядела на него с ироничным любопытством.— Я —не романтик. — И это мягко сказано! В твою детскую кашу подкладыва-ли больше, чем нужно, здравого смысла! Как и следовало ожидать, язвительность не урезонила мо-его друга, а лишь добавила решимости. — Возможно-возможно. Не  романтик, даже, считай,прагматик. И что плохого? Ты — романтик, я — прагматик,чем не пара! — Юрка, мы не на первом курсе… — Почему?  — притворно удивился он, видимо, из  же-лания позлить. “Не получишь такого удовольствия! Может,сдержаться… эх, снова не  в  ту степь!” На  душе заскребликошки. — Юрочка, дорогой, не обижайся. Просто не хочу, чтобылюбовная лодка разбилась о быт.

Буровы, или Эгоизм 519 — А чего хочешь? — Веселой быть, желанной, дерзкой… на зависть всем! — Причем “на зависть всем”? — В смысле? — В смысле, хочешь казаться, а не быть. “Это он зря!” — Возможно, но все тщеславны; ты, между прочим, тоже.Просто рядишься в праведника. Юра снова хлопнул руками по рулевому колесу. — Довольно, не  то  поссоримся. Остановимся на  том,что мы разные и что для умных людей это не минус, а плюс.Все, закрываем тему! — и вперил взгляд в горизонт. “А  как  же дети?”  — чуть не  выкрикнула я. Оставшую-ся часть пути слушали музыку и  говорили на  отвлеченныетемы. *** Юркин подход к  фильмам оказался верным; впрочем,как все, до чего он доходил собственным умом. Всего за пол-года мы стали знатоками серьезного кино. Мой друг ужене сожалел, что мало читает. Я же пришла к выводу, что дос-тойный фильм требует многократного пересмотра. Вначалеформируешь впечатление; затем акцентируешь вниманиена игре актеров. И, наконец, переслушиваешь, наслаждаясьрепликами и  диалогами. Со  временем пришло осознаниетого, что  фильм  — это эволюционировавшая пьеса, спек-такль с  неограниченным количеством сцен и  эффектныхпланов. Юра продолжал оставаться солнцем без пятен: жил полно-ценно и без оглядки. Ничто, казалось, не тяготило его душу.Не могу сказать, что воздвиг меня на пьедестал, однако делалвсе, чтобы выглядеть преклонившим колено. Только семейно-детский вопрос больше не  поднимался.Мой друг словно ждал, когда я перестану витать в облаках.Но  это напрасно  — нет ничего ценнее собственного “Я”.К тому же время еще терпело…

520 Владислав Гринь И  вот в  середине сентября Юрка предложил махнутьна Валаам163. — Ты серьезно? Это бог знает где! — Не дальше чем уже были. — Я не про расстояние. Как добраться? И потом, в сентя-бре там наверняка холодно и темно. Чего тебе не хватает? Юра загадочно улыбнулся. — Фантастической ауры, первозданной природы и вели-кого монастыря… А добираться не проблема — ночь по Ла-доге. Проходишь мимо Шлиссельбурга. Помнишь, “Орешек”у Толстого? — Кроме Бородина и  Аустерлица ничего не  припоми-наю. И еще: “Про батарею Тушина было забыто…” — Дорогая, ты спутала. Я про “Петра I”… — Господи, Алексей Толстой! Вечно умничаешь! — Ничего не умничаю. Я тем временем углубилась в Интернет. — Смотри, тут написано, что приезжающие ночуют в мо-настыре. Что‑то я в себе не уверена. Юра захлопнул ноутбук прямо перед носом. Потомдля верности положил его поближе к себе. — Предлагаю тур без ночевки. Вечером выходим из Пите-ра на Ладогу, ночуем на теплоходе. Утром прибываем на Ва-лаам: экскурсия по  острову и  скитам, а  после в  монастырь.Вечером убытие, а утром снова в Питере. — Рифмоплет! Речной теплоход отчалил по расписанию. Мы еще не во-шли в  Ладогу, а  половина пассажиров напилась. Все сло-нялись по  палубам с  угощениями; в  полиэтиленовых куль-ках стаканы позвякивали о бутылки. Мы заперлись в каютеи  занялись любовью на  влажном сером белье, пахнувшемдиетической столовой. В  дверь постоянно стучали, требуявыпустить Кристинку, не  то  выломают двери. Меня это не-163 Валаам́ (фин. Valamo “высокая, горная земля”) — остров в северной части Ладожского озера, самый большой в составе Валаамского архипелага. На острове расположен поселок Валаам и Валаамский ставропигиальный мужской мона- стырь, памятник русского зодчества.

Буровы, или Эгоизм 521вероятно возбуждало, а Юра, напротив, нервничал и тупил.Предчувствуя облом, я  в  сердцах послала Кристинкиногокавалера к  е…ной матери, и  это подействовало. За  дверьюглухо извинились и  отвалили. Юрка тут же обрел боевойдух, а я подумала, что, если беременеть, то сегодня, и когдавсе закончилось, не стала спешить в туалет. Он отреагировалв своем духе. — Пренебрежение гигиеной небезопасно. — Ты против? — Нисколько, поступай как желаешь… Я быстро встала и направилась в туалет: — Хочу, чтобы ты желал! Вернулась с  покрасневшими глазами (честно говоря, на-терла полотенцем). Не  знаю, догадался или  нет, но  с  уте-шениями не  бросился. Налил рюмку водки, выпил однимглотком и улегся. Потянулся к ноутбуку и включил…футбол!“Козел! Нужно хоть чем‑то досадить!” — Странно, что  ты опустился до  передач, не  номиниро-ванных на “Оскар”,— изо всех сил хлопнула дверью и, почув-ствовав облегчение, вышла подышать свежим воздухом. К моему удивлению, палуба опустела. Только одна девуш-ка (Кристинка?) надсадно рвала за  борт. Я  отошла на  про-тивоположную сторону и  уставилась на  озеро. Уже почтистемнело, только багряный закат предупреждал, что завтрана  Валааме придется несладко. Ветер, между тем, и  сейчасбыл не  слабый  — бескрайнее озеро ничем не  отличалосьот декабрьского моря с той разницей, что волны были хотьи  приличными, но  хаотичными  — не  создавали ощутимойкачки. Я  пыталась насмотреться на  Ладогу, понять ее. То,что  увидела, никак не  напоминало кадры военной хроникис  замерзшей серой гладью и  черными кратерами от  снаря-дов, охотящихся за фанерными полуторками. Ни льда, ни во-ронок, но озеро не стало дружелюбнее. Правда, тревоги тожене было — все из‑за запаха: свежего умиротворяющего аро-мата пресной воды. Подобное я  испытывала только на  Же-невском озере. Справа от носа теплохода резко сгустились сумерки. Я за-волновалась, но тут по громкоговорителю объявили, что это

522 Владислав Гриньи есть остров Шлиссельбург — Орешек. Успокоившись, при-нялась всматриваться в  надвигающуюся твердыню. Вскорестали различимы силуэты крепостных стен и  невысоких ба-шенок с  остроконечными крышами. У  меня заколотилосьсердце: черствяк не  упустит возможность взглянуть на  кре-пость. Напрасно ждала — Юрка не вышел, после чего у меняпо  обеим щекам потекли слезы. Но спустя минуту испугалменя, подкравшись незаметно. Схватил за плечи и увлек в по-лутемную каюту. Там уже был горячий чай и карельский мед. — Милая, не заводи себя,— поцеловал в щеку. Я с гордымвидом уставилась в окно.— Не ко времени. Я повернула к нему недоуменное лицо. — Не ко времени? Надо разменять четвертый десяток? — Да  я  не  в  этом смысле…— Юра стал усердно рассма-тривать отсутствующий мозоль на  левой ладони.— Пойми,у меня проблемы на работе. — В  первый раз слышу, чтобы отмазывались работой.—И не стала сдерживаться: — Как ты не понимаешь — подоб-ные разговоры унижают! — Успокойся,— вытянул руку Юра,— у  меня такогои в мыслях не было. Просто я обязан размотать одно дело.И  на  Валаам еду, чтобы переключиться, собраться с  мы-слями. — И ничего не вышло, потому что прилипалы типа меняпутаются под ногами, домогаются никчемно,— с сарказмомвставила я. Юра только улыбнулся в ответ. — Помнишь, рассказывал про  несчастный случай с  Пав-лом Буровым.— Я  решила не  реагировать.— Ну, “ШтучкиБуровых”… “Ладно, Эвита, выслушай, не будь букой”. — Сварился который? — Точно! Все тогда вырулило на несчастный случай; делозакрыли, но душа не успокоилась. Знаешь, несколько месяцевне оставляло тревожное чувство — жди беды! Так и вышло. — Юра, ты уверен, что мне это нужно знать? Он посмотрел слегка озадаченно. — По инструкции, конечно, не имею права, но в тебе уве-рен на все сто,— Юра для убедительности дотронулся до носа

Буровы, или Эгоизм 523указательным пальцем,— как говорит мой генерал, какашка-ми не сыпешь. Я улыбнулась; впервые за последний час. — Думаю, из генеральских уст это звучит грубее. Ладно,могила! Мой друг налил две рюмки водки.— За Мату Хари! — про-следил за мной: — Не цеди! — и опрокинул рюмку. Я отломила кусочек шоколадки, а Юра резким движени-ем почесал затылок. После этого объявил с торжеством в го-лосе, словно победил в принципиальном споре: — Теперь умерла родная сестра Павла Бурова — Анастасия. — Понятно,— я сделала короткую паузу: — Внезапно? — И да, и нет. До этого с десяток лет тяжело болела сер-дцем. А умерла в гостиничном номере, без свидетелей. — Разве так не бывает? — Конечно, бывает. Провели судебно-медицинскоевскрытие и установили передозировку препарата, стимули-рующего сердечную мышцу. — Думаешь, кто‑то подсыпал порошка? — Таблеток…— задумчиво произнес Юра,— толькоот них сразу не умрешь, должно пройти хотя бы десять ча-сов, а она заехала в номер за два часа до смерти. Все остальноевремя мы отследили поминутно; никаких таблеток не  при-нимала; позавтракала дома и все. Повара и обслугу, конечно,попытали, но, судя по всему, они не при делах. Бутылку с во-дой, из которой пила, взяли на анализ — чисто. Получается,за  те два часа, что  провела в  номере, кто‑то  ввел лекарствов вену. — А номера не просматриваются? — Что ты, конечно, нет! — А  коридоры? Сейчас, по‑моему, все напичкано каме-рами. — Правильно! Сразу видно — увлекаешься детективами.Будешь смеяться, но камеры в тот день не работали… — Только на этом этаже? — Нет, мисс ищейка, на всех этажах. У них накануне сер-вер вышел из строя. — Тебе это не кажется подозрительным?

524 Владислав Гринь — Еще как кажется! Специалисты все программные кодыпроверили, но ошибки не нашли. Я пожала плечами. — В конце концов, подобные сбои возможны. У нее что,личной охраны не было? — Представь себе, нет. — Нельзя было настоять? Вам за  это деньги платят!  —в моем тоне помимо воли прозвучало возмущение. — Труднее всего бороться с  клиентской несознательно-стью,— обиженным тоном ответил Юра.— Нам, кстати, пла-тят не за человека, а за семью. Или за бизнес-империю. А у Бу-ровых мамаша все нервы вытреплет. Если брать на круг, мыеще перерабатывали. — Подобное с кем‑то уже случалось? Юра, похоже, подивился моей логике. — Конечно, только в данном случае передозировка быласлишком уж большой. — Такое невозможно? — Теоретически возможно. Но  токсикологи убеждаютв обратном. И потом, это вторая смерть Буровых за послед-ний год. Захотелось подумать. — Ты скажешь, это по‑книжному,— осторожно началая,— но, наверное, нужно искать, кому это выгодно. — Да  иди ты!  — притворно удивился Юра.— Конечно,искали мотив! Только и тут тупичок — никому не выгодно.Наследников нет, а доля матери слишком велика. И потом,родители не  убивают детей.— Он глубокомысленно вздох-нул.— А наоборот, к сожалению, случается. Последняя фраза была произнесена с нажимом. Юрка за-молчал, словно давая мне возможность сообразить. Я посмот­рела на него долгим взглядом. — Хочешь сказать, есть еще родственники? — Был. — Тоже умер? Юра поджал губы и покачал головой. — Пока да! У  родоначальников бизнеса  — Викториии  Михаила Буровых… последний умер лет десять назад

Буровы, или Эгоизм 525от  опухоли, было трое детей. Младший обворовал семью,был разоблачен и, не выдержав позора, покончил собой. — Не успев обзавестись детьми? — Не успев,— подтвердил мой друг,— ему лет двадцатьбыло,— Юра перешел на  заговорщицкий тон.— Проблемав том, что факт смерти достоверно не установлен — тела таки не нашли. Мы снова замолчали. Мне пришла в голову мысль: — Вы только сейчас об  этом подумали? Ну, о  младшемсыне. Юра подобрался. — Нет, мы не  с  улицы. После смерти Павла сразу и  по­думали; даже провели соответствующее расследование.— Онразочарованно развел руками.— Ничего, правда, не обнару-жили. — Ну, не знаю… пока расследовали, надо было заставитьАнастасию ходить с охраной, дуть на холодную воду, в концеконцов, настращать ее, чтобы уехала. — Хоть ничего не рассказывай! — вскрикнул Юра.— По-ступай мы подобным образом, клиенты разбежались быза  месяц. Всегда приходится действовать с  оглядкой, мин-дальничать. — И чего добились? — Чего-чего, прошляпили, думаешь, не  понимаем!  —Юра сделал паузу, чтобы успокоиться, после чего добавилголосу значительности: — За двадцать лет первая осечка. Ге-нерала чуть удар не хватил! Сказав это, Юра снова помрачнел. — Ну! — потребовала я. — Расследование первого убийства поручили мне,— онухмыльнулся.— Помню, взялся за  дело с  полным энтузиаз-мом. Не  раскопав Последа, отправил дело Бурова в  архив.А спустя два месяца этот случай с его сестрой! Сама понима-ешь, как это ударило по самолюбию… по авторитету.— Юраснова замолчал. Он плотно сжал губы, что выдавало нелице-приятный внутренний диалог.— Я  не  жалуюсь, но  досадуюкрепко! Мне стало жаль его.

526 Владислав Гринь — Что  касается авторитета, наплюй, со  всеми случается.Злорадствуют, значит, завидуют. Села рядом и обняла его: — Скажи, Юр, могу помочь? Хочешь, вместе подумаем! Юра ответил не  сразу. Он встал и  выпрямился, хрустнувплечами. Деловито протер экран смартфона. — Такое ощущение, что знает кто‑то про наши методы,—Юра нахмурился.— Вопрос, откуда: оборотней в  Управле-нии нет! “Почему так уверен?” — хотелось спросить, но не рискну-ла. Вместо этого взяла его руку и стала гладить; душа затоско-вала. Понятно, что от меня толку не будет. Значит, придетсяпомалкивать всю поездку, которой мне, к слову, не очень-тои хотелось. Но Юра внезапно повеселел и поцеловал гладив-шую руку. — Все, хватит, нет никакого дела Буровых. И Генерала нет,и  Управления нет,— он полностью оттаял.— Только ты…и неоглядная ночь. А после Валаам. *** Мы не  обманулись по  поводу красот острова. Осмотревскиты, подошли к высокому глинистому обрыву, сквозь кото-рый словно жилы на шее старика проступали корни вековыхсосен. Сорока метрами ниже виднелась коричневатая отмель,переходящая в глубоководную темноту. Дальше была холод-ная гладь залива, вдававшегося в вечнозеленую каменистуюсушу аккуратной, словно выпиленной лобзиком километро-вой полоской. Юра усадил меня на камень, примостившийсяна краю обрыва, и сфотографировал на фоне величественнойпанорамы. Вернувшись на  теплоход, пообедали и  легли отдохнуть,предвкушая экскурсию в монастырь. По палубе забарабанилдождь, под который отключилась… а проснулась от капита-нова крика: — Быстро драить палубу пока пьянь мудацкая не верну-лись! Кому сказано, за работу! У-у, лентяюги, мать вашу! Бай-баки-филоны-шамберники! Где боцман?

Буровы, или Эгоизм 527 “Пьянь мудацкая  — интересно, о  ком он? … Явноне  о  нас… нам еще  только уезжать”,— мои первые, всееще  сладкие мысли не  торопились покидать голову, опа-саясь конфликта с  реальностью. “Что  за  шум над  ухом?”Я  разлепила левый глаз  — кто‑то  дергался и  сопел. Со-знание просветлилось: Юрка со  всколоченными волосамипытался попасть в штанину джинсов. “Приспичило в сор-тир… одеваться‑то  зачем?” Юрка метнул на  меня злойвзгляд и, как был босиком, ринулся на палубу. Я медленносела на  койке, зевая, потянулась к  бутылке воды. Сделалапару глотков и помотала головой. Спустя несколько секундраздались возбужденные голоса: Юркин и  капитанов. Всестало понятно: “Можно поспать”,— и  боком повалиласьна подушку… Капитан стоил команды. Называя матросов лентяями, самоказался редкой свиньей  — не  удосужился объявить об  от-плытии ботика на экскурсию. В результате все, кто заснул —мы и еще три пары — остались на борту. Не знаю, сколькобыла в отключке, но, открыв повторно глаза, не увидела Юры.Он вернулся через полчаса, расстроенный как  сталинград-ский рояль. Не  говоря ни  слова, лег на  койку и  отвернулсяк переборке. Несмотря на мои увещевания, Юра молчал до отплытиятеплохода, точнее, до самого ужина. Я его таким не помни-ла  — потерянным до  беспомощности. Усевшись за  столик,взял за руку. — Я  очень хотел в  Спасо-Преображенский монастырь.Быть там с тобой, рука об руку. Чтобы сердца пели в унисон,отзываясь на гул 1000‑пудового колокола! — “Хм, он, оказывается, не лишен патетичности!” Рядом шумела большая компания, наперебой обсуждав-шая экскурсию. Юра повел ушами, но, сообразив, что  упу-щенного не наверстать, в сердцах отшвырнул салфетку. — Давай уйдем,— предложила я. Мой друг выглядел ре-бенком, проснувшимся ранним утром и не обнаружившимновогоднего подарка. — Официант…— его требовательный тон заставил при-молкнуть соседнюю компанию,— триста граммов водки!

528 Владислав Гринь Он выпил эти триста граммов в два приема; я не вмеши-валась, только подкладывала говяжьих котлет. Официантеще  раз сходил за  водкой. Юркины мысли были так дале-ко, что он не заметил, как напился до жидких соплей; сталосмешно. Юра перевел на  меня недоуменный взгляд, будтотолько заметил. Я спросила: — Чего бы тебе хотелось? Он ответил не сразу, потребова-лось какое‑то время, чтобы оформить мысль: — Дождаться, чтобы капитан сошел с корабля и отыметьв подворотне! “Вот о чем думал!” — Я бы засмеялась, будь это неправдой. А так переживаю,чтобы не стать лишней. Он сел полубоком и прищурил глаз, пытаясь навести рез-кость. Потом сложил руки на груди в молитвенном жесте. — Эвита, милая, я был редким дерьмом, но  постараюсьискупить! — Да я не сильно‑то и обиделась. — Ты не  поняла, за  все прости: за  нерожденных детей,за твои мучения со мной… от всех мужиков — скотов безрогих! “Все, пора требовать счет!” — Так не пойдет, пусть сами позвонят и извинятся! Птичник? Бери выше — зоопарк! (продолжение воспоминаний Эвиты) Юре что‑то  пришло в  голову. Он примолк и  задумался,а потом стал приходить в чувство. Вначале исчезла затормо-женность, затем с лица сошла тупая снисходительная усмеш-ка. После этого глаза потеряли стеклянный блеск и подерну-лись влажной усталостью. — Хочу отметить Новый год не в столице. — А где? Юра почесал нос. — Ну, там, где положено. — Тогда в Лапландии. — Почти, в том смысле, что в Скандинавии. Но я предла-гаю еще севернее — за Полярным кругом. На мысе Нордкап.

Буровы, или Эгоизм 529 Когда начался разговор, я только-только принялась за мо-роженое. Нужно признать, еще днем заприметила любимыйдесерт: два белых шарика пломбира, политые медом и при-сыпанные шоколадной стружкой. Однако, услышав столь ин-тригующее предложение, отложила ложечку. — Погоди‑ка, помню по школе, Нордкап — самая север-ная точка Европы. Место крутых ветров. — Правильно, моя прелесть,— Юра состроил садистскуюфизиономию, с  какой родители треплют щечки детей.—Туда и отправимся. Я ухмыльнулась: — На санях или как… можно еще на собачьих упряжках. Юра снова почесал нос. — К  сожалению, менее экстремально. Придется доби-раться морем, фьордами. Я обомлела. — Круиз по норвежским фьордам? Юра наклонился вперед, упершись локтями в стол. Пора-зительно, он пришел в чувство за каких‑то пять минут. — Именно! Недельное путешествие из Бергена до Нордка-па. Все фьорды  — наши. Несколько остановок по  пути.Тронхейм, Тромсо, что‑то еще, сейчас не помню. Экскурсиина снегоходах, полярная ночь, северное сияние… Я взлохматила его волосы. — Может, не  экстремально, зато до  ужаса романтично!Я — с удовольствием! Насколько понимаю, ты уже похлопо-тал? Мой друг самодовольно улыбнулся. — А  то! Все забронировал: каюту, билеты до  Бергенаи обратно, экскурсии. На, посмотри! Оказывается, весь ужин просидел на  пластиковой па-почке, которая даже успела принять соответствующуюформу и нагреться. Внутри были файлы с цветными кар-тинками. Бесподобно: мы смотрели буклеты и наперебой обсужда-ли предстоящую поездку. — Сколько надо денег? — спросила я. Юрка мягко улыбнулся.

530 Владислав Гринь — Честно говоря, не  так уж  много… тебя не  касается.Это — новогодний подарок. — Не чуди, Юр! Это вовсе ни к чему,— а сердце пело. — К чему, к чему,— засмеялся мой друг. Я пожала плечами. — Скажи я, что  это обязывающий подарок, обвинишьв старомодности. В конце концов, ты взрослый мальчик, тебеи решать. — Ну и чудно! Меня внезапно укололо сомнение. — А с работой как? Все‑таки на неделю уехать — не шутка. Юра пожал плечами: — Это ж канун Нового года. У меня столько отпусков на-копилось, что  генерал не  станет торговаться.— Юра отвер-нулся, что‑то соображая.— Перед Новым годом всегда зати-шье: клиентам до смерти надоедает пребывание на родине. — Отлично…— осеклась, потому что  в  голову пришлаодна мысль. Мой друг насторожился: — Что не так? — Я подумала… не знаю, как ты к этому отнесешься. Юра полуотвернул голову и посмотрел одним прищурен-ным глазом. — Ну! — Я подумала: мы всегда одни да одни… может, поехатькомпанией? Юра облегченно выдохнул. — Фу-ух! Я было испугался! — Чего? — Не стоит уточнять…— он почувствовал укол совести.—Колись, кого хочешь позвать! — Любимую пару. — Я их знаю? — По крайней мере, слышал — Петя-Ряба. — Наседкины?  — уточнил Юра. Он не  жаловал компа-нии: — Уверена? Мы с ними даже не встречались. Я не собиралась отступать. — Ты не  представляешь, как  здорово будет вчетвером!Они те еще приколисты!

Буровы, или Эгоизм 531 — Да я не против…— замялся мой друг.— Хорошо, пустьПетя свяжется со  мной, когда вернемся. Мало ли, может,у них планы. — Если я позову — согласятся! Тем более, Пете в его поло-жении не помешает сменить обстановку. — Что еще за положение? — насторожился Юра. И я по-няла, что настало время рассказать историю Наседкиных. *** Петя Наседкин и  Люба Несушкина учились в  моем уни-верситете. Они поженились в  конце учебы; Люба родилана  следующий день после вручения диплома, после забой-ного выпускного вечера. “Снеслась курица!” — сообщила онамужу из родильного зала. В тот самый момент Петя и назвалее Рябой. Это было попадание в десятку — стало недостаю-щим звеном в череде куриных имен-фамилий: “Петя”, “На-седкин” и  “Несушкина”. Мы, друзья этой забавной семьи,с любовью называли их по фамилии — Наседкиными, а чащеПетей-Рябой. Комментируя схожесть фамилий, Ряба объяс-няла: — Я обратилась из Несушкиной в Наседкину, как женщи-на, родив ребенка, перестает быть роженицей, перейдя в кате-горию родильниц. Наседкины были харàктерными, но  разными. Петя  —хвастливый эрудит, в  каком‑то  смысле, интеллектуальныйэгоист, а Ряба — цепкая практичная хлопотунья, такая себепрагматичная квочка с  яркой и  непривычной сексуально-стью. При первом знакомстве производила впечатлениелегкодоступной хохотуньи. Но потом мужчины прозревалии начинали завидовать Пете. Ряба могла несколькими нехит­рыми словами приободрить и  даже поднять мужскую са-мооценку, причем никогда без надобности — безошибочновыбирала момент. Но равным образом обламывала любогомужика, принявшего ее безотчетный, можно сказать, бездон-ный альтруизм за  проявление собственной неотразимости.Когда после ужина на  природе мужская компания усажи-валась за  полуночный преферанс, физиономия Пети неиз-

532 Владислав Гриньбежно приобретала задумчиво-возвышенное выражение.Он даже картами распоряжался с  каким‑то  аристократич-ным высокомерием, небрежно бросая на стол вертолетиком.Всем оставалась гадать о причинах. Но однажды его партнер,не  сдержавшись после очередного захода под  вистующегос малки, съязвил: — Наседкин, ты не о картах сейчас думаешь, а о том, как быпогреться внутри Рябы. Желание твое понятно, но  правилапреферанса пора бы запомнить! Чтобы продолжить зоологическую тему, скажу, что Петябыл похож на  страуса; не  умом, конечно, которого у  негов  избытке, а  постановкой и  некоторой парадоксальностью,которая шла от  психической неустойчивости. Ряба же на-поминала кенгуриху из‑за трогательно-небрежного отноше-ния к  дочерям-близняшкам. Они были сколь воспитанны-ми, столь и неряшливыми, как будто весь ясельный периодпровели вверх ногами в  материнском рюкзаке. Хотя какимеще может быть потомство, рожденное сумчатой от птицы!Только не  подумайте плохого, близняшки не  были грязну-лями, скорее наоборот, однако любая одежда смотреласьна них словно с чужого плеча. В компании даже установилосьправило, идя к  Наседкиным, брать одежду повзрослевшихдетей. Ряба с улыбкой принимала подношения, правда, на еечадах этих вещей никто не видел. Решив, что с семьи довольно птичьих имен, Ряба нарекладетей Дашей и  Машей. Поступив столь мудро, она избави-ла Наседкиных от путаницы. К примеру, у еще одних моихдрузей сыновья Илья и Никита. Никто не припомнит случая,чтобы родители с первой попытки назвали правильное имя:“Никита, тьфу, Илья!” и наоборот. Ряба учла это, совместивдва имени в одном. Поскольку расписание детей совпадало,обращение к обеим, как правило, сводилось к двум словам:“Дамаша, обедать!”, или “Дамаша, спать!”. В  вопросах воспитания она была недосягаема. Дети,не будучи паиньками, заглядывали родителям в рот. Я спе-циально наблюдала за их семейными отношениями, что-бы понять природу детского уважения; да-да, именно ува-жения. Все оказалось просто. Даже веселясь в компании,

Буровы, или Эгоизм 533Ряба оставляла друзей, чтобы пообщаться с детьми: почи-тать, рассказать историю, переодеть куклу. С отцом иначе.На рабочем столе его ноутбука была папка: “Вопросы Да-маши”. Я заглянула в нее украдкой — обнаружила многофайлов. Однажды Дамаша спросили его, отчего хищникизлые. Ответ вертелся на  языке: дикие, мол, и  Петя дажеоткрыл рот, но одернул себя. С некоторых пор (скоро пой-мете, почему) Петя полюбил детей правильной любовьюи  потому углубился в  Википедию. Спустя полчаса подо-звал Дамашу. — Звери не злые! Девчонки опешили. — В  сказке написано, что  волки хотят съесть козлят.И еще на дровосеков нападают! — А вы когда набегаетесь, что кричите? — Хотим есть! хотим есть! — в два голоса завопили близ-няшки и замахали ручками, имитируя стучание ложками. Отец вскинул палец и посмотрел в их замершие личикивнимательно-лукавым взглядом. — А если мама задержится? — Тогда мы ее съедим,— засмеялась Даша.— И не будетбольше мамы! — Да-да, съедим-съедим,— Маша завертелась на  однойножке волчком.— И не будет мамы, и не будет мамы! — Что ж получается, вы как волки? Выходит, вы злые? Девочки уставились на отца широкими от изумления гла-зенками. — Мы голодные… дети злыми не бывают! — назидатель-но ответила Маша. — Правильно, мои умницы! Звери когда сытые, тоже до-брые. Просто в лесу о них некому заботиться, вот и рыскают.К вам, голодным, тоже не подходи. Так? Близняшки неуверенно закивали и  переглянулись. Дашаробко предложила: — Маша, если соберемся по грибы, попросим маму сва-рить курицу. Положим в  лукошко и  пойдем в  лес. Выйдутволки — мы им курицу. Да, папа? Петя присел на корточки и погладил русые головки.

534 Владислав Гринь — Правильно, золотые! Разве к вам приходят без подар-ков? — девочки замотали головами.— Вам подарки, а вы —торт! Дамаша запрыгали, расставив ноги и  хлопая ладонямипо асфальту как мартышки. Нет, “Наседкины” не птичник, а зоопарк! Я  заметила, что  Юра, вначале слушавший с  неподдель-ным интересом, как будто стал сомневаться. Если спроситьнапрямик, правды не скажет; нужна провокация. Я попро-сила налить воды и стала пить глоток за глотком, очень мед-ленно, словно готовясь в пустыню. Юра вначале не обращалвнимания, но после заерзал. — Послушать тебя, Наседкины  — идеальная семья,не придраться. Он вздохнул и постучал ногтями по скатерти. Этого я и ждала. — Не знаю, Рябе и Дамаше нравится,— последовала мно-гозначительная пауза.— Но  так было не  всегда  — пару летназад они чуть не развелись! Глаза Юры заискрились.— Надо же!  — он даже потерруки от возбуждения — дело принимает новый оборот! Я продолжила балладу о Наседкиных. — Рябу, как уже говорилось, отличала склонность к само-отдаче. А Петя был умным и образованным, но при этом са-мовлюбленным и не от мира сего. Последнее, к слову, былонапускным, чтобы отгородиться от нелюбимых дел, от всегоне связанного с чтением и размышлениями. До Рябы дошло не сразу. В университете она была очарованаего интеллектом и социальной отчужденностью. Потом заму-жество, рождение Дамаши и трудные годы; хорошо, мама Рябыпомогала. Потом Дамаша подросли и потребовали отца. А тотявлялся уставший и  отмахивался от  них, уткнувшись в  спор-тивные каналы. Перед сном Петя раскрывал книгу, а  на  роб-кий намек жены: “Поцеловал бы кто‑нибудь”, хныкал: “Давайне сегодня… завтра пятница. Отправим Дамашу к маме, а самив  ночной клуб. Потом, обещаю, порву тебя на  мелкие кусоч-ки! Если бы ты знала, как достали на работе; шеф, будь он про-

Буровы, или Эгоизм 535клят…” Ряба вздыхала: она ли не  понимает. Гладила Петинуспину, и  тот блаженно засыпал, мурлыча под  нос: “Умница,спасибо… какой я молодец, что на тебе женился…” Но  Ряба прозрела быстрее, чем  большинство нашего пле-мени, предпочитающего быть в неведении до конца жизни. И,что  достойно восхищения, не  стала мириться. На  беду, Петялюбил прихвастнуть. Однажды мы вчетвером: Наседкины,я и мой тогдашний приятель, отмечали день рождения Рябы.Мой приятель предложил тост за Петю, за его светлую голову,за то, что детям есть с кого брать пример, что любая женщинабыла бы счастлива и прочее. После этого Наседкина вдруг по-несло. Оказывается, в отделе, где Петя замом, только на нем всеи держится; однако шеф не ценит. Что он придумал уникаль-ный календарь, чтобы отладить все аспекты человеческой жиз-ни, даже эмоциональную сферу. И все бы хорошо, но быт заел:девочки подрастают, требуют внимания; им сейчас как никог-да требуется отец. А Ряба хлопочет на кухне… хорошая, забот-ливая, эрудицией, правда, не блещет, но куда деваться. — Мы с  тобой, Дима, достигли ответственной взросло-сти,— торжественно подытожил Петя, обращаясь к  моемубывшему приятелю.— Чтобы к  пятидесяти годам улечьсяна печи, потребуется много мужской силы и доблести! Ряба, сидевшая до этого с улыбающимися глазами и под-жатыми губами, глянула на мужа с недобрым прищуром: — С твоей зарплатой уютной завалинки не купить,— нег-ромко, но очень отчетливо произнесла она и вышла на кухнюза именинным тортом. Сама по  себе фраза не  содержала очевидной обиды  —все жены жаловались на  финансовые проблемы. Но  Петясовершил просчет: вместо того, чтобы прекратить рисовку,вернулся к  насмешкам над  шефом, в  частности, рассказал,как на совещании выставил его круглым дураком. Когда су-пруга вернулась с кухни, небрежно бросил: — Советую некоторым перечитать “Золотого теленка”;много времени не займет — про инженера Талмудовского164164 Кондрат Иванович Талмудовский — инженер-летун, гоняющийся за большой зарпла- той; эпизодический персонаж романа И. Ильфа и Е. Петрова “Золотой теленок”.

536 Владислав Гриньв  самом начале.— И  с  самодовольной ухмылкой устроилРябе гляделки. Делая вид, что ничего не происходит, я и мой тогдашнийприятель изобразили вежливые улыбки, даже не  подозре-вая, насколько его фраза перекроит судьбу Пети-Рябы. Ра-зыгралась сцена, разделившая их  жизнь на  Преднаседкиныхи Постнаседкиных. На лице Рябы отпечаталась мрачная решимость. Не нена-висть, не боль, а именно решимость. — Порежь торт,— приказала она Пете. Но  тот презри-тельно скривился и  бросил через стол кухонный нож:  —Сама! Ряба, казалось, не обиделась; напротив, ангельски улыбну-лась: — Хорошо, так разделю,— с этими словами взяла блюдоснизу, сделала два шага к Наседкину и, влепив тортом в физи-ономию, не спеша, с акцентом размазала белую массу Пти-чьего молока. Потом отпустила руку; блюдо с  тихим стукомупало на пол и опрокинулось кверху дном, довершив неле-пый разор и отрезав любую возможность избежать скандала. Петя застыл на добрых десять секунд, расставив руки; бу-дучи абсолютно обезличенным, он отдаленно напомнил че-ловека-неведимку — голова в бинтах. Потом глаза открылисьи  одиноко моргнули. Петя стал круглолицым Арлекином,а  еще  точнее, питчером, завершившим идеальный матч165.Пытаясь держать голову неподвижной, Петя стал балансиро-вать руками, помогая себе подняться. Но Ряба пригвоздилаего к стулу: — Умиляет, как  ты носишься со  своей начитанностью.Вот уж  действительно: “Дурень думкою багатіє!”. Так знай,ты ничтожен своей эрудицией, поскольку она не  помогает,165 Идеальный матч или совершенная игра — бейсбольный термин, определяющий игру, в которой главный защитник (питчер) одерживает победу, проведя не менее девяти иннингов и не пропустив на базу ни одного соперника. За всю историю Главной лиги бейсбола, начиная с 1880 года, было зафиксировано лишь 23 идеальных матча. В ознаменование такого великого успеха в некоторых случаях партнеры по команде в присутствии зрителей размазывают по лицу питчера торт.

Буровы, или Эгоизм 537а вредит близким. Точнее, не эрудиция, а твое к этому отно-шение  — тупая уверенность, что  образованность освобожда-ет от ответственности по отношению к семье. Скажу больше,создавая ореол неприкасаемого таланта, ты иссушаешь моюлюбовь… и любовь девочек, которая теперь уже и не любовьвовсе, а  шутливое безразличие. Кстати, не  нужно перечиты-вать Ильфа и  Петрова, чтобы увидеть разницу между тобойи инженером Талмудовским — тот ради оклада хотя бы ры-скал по  стране. А  ты потратил три года на  чудо-календарь,с помощью которого пытаешься осчастливить чужих людей,вместо того, чтобы начать со своей семьи, вернее, с самого себя! Сказав это, она повернулась, чтобы покинуть гостиную,однако остановилась и выставила указательный палец: — При всех говорю,— указав тем же пальцем на меня, онане выдержала и ткнула им в грудь Наседкину, отчего тот чутьне упал навзничь, — не изменишься — разведусь! — развер-нулась и с гордым видом зашагала на кухню. *** Несмотря на  эффектность сцены, через неделю о  нейуже не  вспоминали. Правда, пропустив через себя заявле-ние Рябы, я быстренько отвадила кавалера. Что же касаетсяПети, то, будучи цельной натурой, он все принял буквально.Спустя месяц позвонил и попросил заехать. Детей по этомуслучаю отправили к бабушке. Ужиная, все молчали, а послеНаседкин поднялся. — Хочу сделать заявление,— он обвел нас взглядом,как бы подчеркивая судьбоносность события, и сел на место;похоже, не собирался ограничиваться парой предложений. — Дав мне в  прошлый раз нелестную характеристику,Ряба была права,— он замолчал и, собрав себя воедино, про-должил:  — Чтобы измениться и  доказать состоятельность,я  решил уйти из  семьи…— У  меня в  горле застрял кусок,вызвав приступ целебного кашля. Ряба, напротив, выпрями-лась, хотя, судя по резко наступившей бледности, это сталодля нее откровением. Наседкин, не давая опомниться, успо-коил: — …не навсегда, максимум на год!

538 Владислав Гринь Понимая, что  время вопросов не  наступило, стал разви-вать тему: — Начнем с  моих знаний о  счастливом поведении. Есличестно, я  не  очень продвинулся, хотя кое‑что  понял. К  при-меру, что  нужно держать под  контролем собственные эмо-ции. Но еще больше неясного: рождается человек хорошимили  плохим, разумно ли быть добрым, в  чем  смысл жизни,и вообще, есть ли он, этот смысл. И много-много другого. Мнекажется, что, ответив на эти вопросы, я открою секрет счастья. Наседкин потер висок, словно пытаясь сделать в нем дыру,а затем уставился на покрасневший палец: — Не могу бросить дело на полпути: универсальный ка-лендарь без правильных рекомендаций как игрушечный мо-бильник. Это раз. С другой стороны, дома уже не поработать,после того именинного скандала ничего не выходит. Получа-ется, чтобы собраться с мыслями, нужно сменить обстановку. Я перевела взгляд на Рябу. Та успела немного расслабить-ся; теперь опустила лицо на  ладонь правой руки. Среднийпалец левой руки ритмично постукивал по столу. На поро-зовевшем лице не  было ни  страха, ни  печали, один толькоживой интерес. Судя по  тому, как  заблестели Петины бел-ки, на него это подействовало благотворно. Он поднял глазак люстре, как бы проверяя, все ли лампочки исправны, а по-том опустил голову. — Чтобы не  томить,— спокойным голосом продолжилон,— я  решил отправиться в  одиночное кругосветное путе-шествие по экватору… на велосипеде. Моя челюсть затарахтела по  столу и  чуть не  свалиласьна пол. Собирай потом зубы! Ряба наклонила голову, словнопытаясь заглянуть в  зрачки мужа до  самого мозга  — в  сво-ем ли он уме? Ее опасения имели право на жизнь: Петя былкем угодно, только не пустомелей. Глядя на изумление жены,Наседкин впервые за последний месяц стал хозяином поло-жения; по  крайней мере, отрезав путь к  отступлению, могперевести дух. Он не стал комментировать сам факт предсто-ящей компании, а принялся обсуждать детали. — Нужно проехать сорок тысяч километров, из  них пя-тую часть маршрута по  суше: это Африка и  Южная Аме-

Буровы, или Эгоизм 539рика. По воде, ясное дело, на велосипеде не поедешь. Мож-но, конечно, воспользоваться прогулочным катамараном,как  на  прудах, но  это несерьезно. Важно не  переплыть триокеана под парусом, а именно проехать, причем в реальныхусловиях. Ну, чтобы штормило, чтобы солнце стояло в зени-те, чтобы питьевой воды не хватало и прочее. Нужно признать, он взял верные интонации. Даже Рябузаинтересовали подробности. Меня же они затянули мгно-венно и необратимо, как игра в очко. Почувствовав это, Петяперешел к главному. — В 2019 году построили уникальную парусную лодку…абсолютно безопасную, в смысле, сверхпрочную и неопро-кидывающуюся. Эта лодка может двигаться с  заданнойскоростью, независимо от течения и ветра, причем без уча-стия пассажира, на автопилоте! Спросите, как? С помощьюкомпьютерного управления парусом, килем и  плавучимякорем. В  случае встречного ветра двигается зигзагами,при сильном попутном ветре — уменьшает размер паруса;и  тому подобное. Одним словом, если в  лодку поместитьвелотренажер, можно выдать компьютеру задание прохо-дить именно то расстояние, которое накручиваешь с помо-щью педалей! Петя сосредоточился и выдал незамысловатую калькуля-цию: — Вращая педали со  скоростью 75 оборотов в  минуту,“проезжаешь” за час 25 километров. Значит, за семь часов —175 километров. Легко посчитать: 1 000 километров в неделюс учетом одного выходного… — Ты же сдохнешь нахрен,— каким‑то будничным тономперебила Ряба, не отрывая глаз от глубин Петиного мозга,—прямо посреди океана. Добро бы еще Тихого или, на худойконец, Атлантического; а  то  ведь бесславно сгинешь в  Ин-дийском — в мелкой застойной луже. Такого позора девочкине вынесут! Петя сделал вид, что не воспринял иронии. — Я же сказал — лодка прочная и устойчивая: риска уто-нуть нет. Другое дело, плавание одиночное; концы немалень-кие, а лодочка крошечная — ни водой, ни продуктами не за-

540 Владислав Гриньпасешься. Придется ловить рыбу и  опреснять воду. Но  тутя  кое‑что  придумал: сконструируем не  обычный велоэрго-метр, а с генератором. Выработанное электричество пойдетна работу компьютера, опреснителя… еще на аварийное ос-вещение и прочие мелочи. Когда он произнес “аварийное”, Рябу передернуло,а я не сдержалась: — Хватит энергии? — Если выдавать 120 ватт в час, а это не так уж много, по-лучится киловатт за  день  — должно хватить. Попотеть, ко-нечно, придется, но 120 ватт — именно та мощность, которуюнужно развивать, чтобы перемещаться по ровной поверхно-сти — реальные условия. — А шторм? Какие педали в шторм? Петя задумался. Казалось, подобная мысль ни разу не при-ходила ему в голову. Но Наседкин дружил с умом. — Создадим велоэргометр, позволяющий крутитьне  только сидя, но  и  лежа. И  еще: без  привязных ремнейне обойтись… нюансы утрясу со специалистами. Почувствовав, что  на  языке Рябы крутится вопрос, кото-рый она не решается задать, я пришла на помощь. — Получается, не  сможешь крутить педали, мало ли…понос нападет… останешься без  воды, без  компьютера,без связи. В случае чего, SOS не подашь! Так? Вместо ответа Петя пожал плечами и продолжил: — Думаю, проблем с  велоэргометром не  будет  — обыч-ная динамо-машина. Потом, в электровозах издавна исполь-зуют торможение за  счет выработки электроэнергии. Реку-перацией называется… — Пошел в  жопу с  рекуперацией!  — наконец не  выдер-жала Ряба.— Чего бы на  Эверест не  сбегать. Когда будешьподыхать на морозе — самое время поразмышлять о смыслежизни. Много времени не займет! Петя ответил назидательно: — Эверест  — неактуально, там побывали тысячи людей.Денег не  заработаешь, еще  сам заплатишь. А велосипедноепутешествие по  экватору  — совсем иное, на  книгу Гиннесапотянет!

Буровы, или Эгоизм 541 Ряба помрачнела. Вспомнив тот месячной давности кон-фликт, она впервые пожалела, что  не  сдержалась. Если пу-тешествие состоится, а мрачное предчувствие подсказывало,что именно так и будет, предстоит испытание, по сравнениюс которым Петино невнимание к детям покажется невиннойшалостью. Она уже думала, как станет осваивать редкую и не-благодарную профессию жены путешественника — не спать,не есть, не жить. И, самое ужасное, ничего не поделать: раз-мазав по Петиной физиономии торт, Ряба пробудила в немнечто редкое и  чисто человеческое  — потребность прео-доления, чувство куда более сильное, чем желание пожратьи потрахаться. *** Коротко план Петиной экспедиции выглядел следующимобразом. Стартовать предстояло из  портового Сомалийскогогородка Кисмайо, расположенного точно на  экваторе. Затемоколо семи тысяч километров до острова Суматры. Материко-вую Индонезию нужно будет пересечь на горном велосипеде(маунтинбайке), как и все остальные участки суши. Их, к слову,будет немало: три с небольшим тысячи километров по ЮжнойАмерике и  четыре тысячи по  Африке. Лодку тем  временемотремонтируют и  доставят вертолетом к  началу следующеговодного этапа. После Индонезии начинается самый длинный,тихоокеанский переход  — шестнадцать тысяч километровдо  Эквадора. Чтобы пересечь Южную Америку, помимо Эк-вадора придется исколесить Колумбию и  Бразилию. Вследза  этим последняя водная преграда  — Атлантический океан;еще семь тысяч километров. Наконец, экваториальная Афри-ка: целых пять стран — Габон, Конго, Уганда, Кения — и долго-жданный финиш на восточном побережье Сомали. Создавалось впечатление, что  само путешествие пред-ставляется Наседкину легкой прогулкой. Подумаешь, трид-цать тысяч километров океаном! Судно ведь непотопляе-мое, к тому же надежный автопилот! По суше так и вообщеделать нечего, в  детстве с  велосипеда не  слазил. Казалось,если что заботит Петю, это деньги на экспедицию. По при-

542 Владислав Гриньблизительным, самым скромным подсчетам, выходилоне  меньше трех миллионов долларов. К  тому же он хотел,чтобы семья во время экспедиции (и какое‑то время после)ни в чем не нуждалась. Петя развил бурную деятельность по привлечению спон-соров. Я подвизалась помощницей, используя банкетно-юве-лирные связи и организуя благотворительные мероприятия,где Наседкин презентовал свои намерения. Честно говоря, по-началу мне казалось, что у него не будет проблем с финансами;в  последние годы общество стенало по поводу выхолащива-ния зачинательского духа. Не происходило ничего примеча-тельного, даже в космос не летали. А тут такая идея: проплытьтри океана на велосипеде! Конечно, путешествие было опас-ным — в одиночку, без запасов и соответствующих навыков.Но реальный вызов заключался в том, что Пете категорическинельзя заболеть, поскольку для продолжения путешествия ондолжен ежедневно вырабатывать электро­энергию. Неважно,воспаление прицепится или отравление, или банальная мор-ская болезнь, во  время которой ни  поешь, ни  поспишь. Гдевзять силы на шестичасовую смену? Что ни говори, безопас-ность лодки (кстати, кто ее проверял?) была слабой компен-сацией за  каторжный труд. По  сути, Наседкину предстоялопройти три океана на ножных веслах, в то время как до неговсе герои-одиночки ограничивались одним. Однако на  подготовительном этапе хуже всех пришлосьРябе. Убедившись в  непреклонности мужа, она металасьмежду укорами совести и гордостью, между глухой ненави-стью к самолюбивому упрямцу и восхищением его страстью.Ряба сошла с  тела и  даже потеряла фирменную привлека-тельность: серо-зеленые глаза утратили мягкость; в них про-писалась затравленность. Ряба, служившая воплощениемальтруизма, отчаянно молилась, чтобы все богатые зашиликарманы, разом обратившись в  истовых апологетов жадно-сти. Нужно сказать, Рябе долгое время везло: за первые два ме-сяца не было собрано и сотни тысяч долларов. Что же сдер-живало спонсоров? По здравому размышлению утверждаю,что мы неверно подавали информацию, начиная со слогана:

Буровы, или Эгоизм 543Оседлав прогресс! Петя даже нашел зубодробительный латин-ский перевод: Sedens iter! Складывалось впечатление, что в нашинновационный век любая океанская экспедиция не опаснеепутешествия на круизном лайнере. Вероятно, Петя не хотелрасстраивать Рябу, видя, что та на грани срыва… Неважно, де-нег не было! Как‑то, вернувшись домой с пустыми руками, мыпили кофе и ворчливо обсуждали очередную неудачу, точнее,мы с  Петей обсуждали, а  Ряба делала вид, что  переживает,но в глубине души радовалась и даже злорадствовала. В этот раз я обрушилась на внешнее оформление презен-тации; потом перешла к слогану. — Слоган должен быть не просто по теме, не просто звуч-ным. Он еще должен быть сексуальным, правду говорю. Пред-ставь себя на  месте женщины, рядом с  которой здоровыйкрасивый мужик. Брюнет с  точеным носом и  подбородкомс ямочкой; мускулами поигрывает. Положительный как плюсбесконечность. Чтоб ты знал, Петя, такие мужчины привле-кают разве что  в  качестве киноактеров. Правда, Ряба?  — тапожала плечами, не  отрывая пытливых глаз от  Петиногорта.— Знай, Наседкин, женщине подавай взлеты и падения,крутые виражи, страсти и противоречия — короче, движуху.С этой точки зрения “Оседлав прогресс!” смахивает на рези-нового мужчину. Понимаешь, нужно что‑то бередящее душуи дарящее надежду. Что‑то от скитаний вечных… но по теме. — Ну? — Петя пока ничего не понимал. Теперь он поче-сывал большим пальцем правой руки левую ладонь. В моейголове что‑то переключилось. — Постой, какая‑то  мысль крутится… что‑то  про  на­дежду… Надежда умирает последней? Не то! — Я замерла,уставившись на  сиротливое морщинистое яблоко на  дневазы.— Вспомнила: — Пока дышу, надеюсь! — Было такое,— подтвердил Петя,— мне, кстати, нрави-лось.— Мы повернулись друг к дружке спиной и задумались,подперев головы руками. — Пока верчу, надеюсь!  — выкрикнул Петя.— Как  тебе?И я такой, рвущий педали на фоне ветра и волн! Не говоря ни слова, я стала стучать по клавиатуре в пои-сках латинского перевода. Петя шагнул за мое плечо и уста-

544 Владислав Гриньвился в экран. Через несколько секунд на экране высветилось:Virtus dum spero! — О-о!  — Петя подпрыгнул от  возбуждения и, забыв-шись, стал мелко пукать.— Класс-класс! — он пустился в по-добие цыганского танца, щелкая пальцами; но  сообразив,что не дома, прыснул в туалет. Его добрая супруга, Ряба На-седкина, улыбнулась, как улыбаются победе чужой команды,и юркнула за ним. *** Получив верный импульс, мы живо сверстали новую рек­ламную компанию. Результат не  заставил себя ждать, при-чем дело пошло с  немыслимой ранее отдачей. Планирова-ли уговорить, самое меньшее, десяток спонсоров… угадай,сколько оказалось в итоге? Юра плюнул на палец и с умным видом поднял его к по-толку: — Наклейки некуда было цеплять? — предположил он.—Как на болиде Formula-1. — Не угадал! — с нескрываемым торжеством я показалабольшой палец и уточнила: — Один-единственный! — Однако-о…— Юрины глаза округлились. — Ты еще больше удивишься, когда узнаешь, кто оказал-ся спонсором. Юра отмахнулся, давая понять, что не хочет гадать. — Виктория Бурова, хозяйка “Штучек Буровых”! Мой парень даже подпрыгнул: — Ты серьезно? За соседним столиком притихли; кто‑то тихо, но отчетли-во предположил: “Не даст”. Но Юре было не до них: он сиделс видом человека, получившего конверт с Грин-картой166.166 Имеется в виду, что Грин-карту — удостоверение личности или так называемую идентификационную карту, подтверждающую наличие вида на жительство у не гражданина США, но постоянно проживающего на территории США, и предоставляющую право трудоустройства на территории этой страны, можно выиграть в особую интернет-лотерею.

Буровы, или Эгоизм 545 Наконец, изрек: — Вот она какая, Царица!  — и, подобравшись, потребо-вал: — Расскажи, как было. — Собрали людей на  новую презентацию. Петя былдо  такой степени в  ударе, что  даже у  меня возникло жела-ние заложить квартиру. Потом все столпились вокруг маке-та лодки и стали наперебой задавать вопросы. Предчувствуяудачу, Наседкин приосанился и понес! Спустя четверть часаего одобрительно хлопали по плечу и протягивали визитки.Лично я  насчитала шесть. Когда гости разошлись, осталасьдама за  шестьдесят. Чуть выше среднего роста, худощавая,коротко стриженая, в  черном брючном комплекте, замеча-тельно стильном. Небрежно облокотившись о макет лодки,спрашивает Петю: — Сколько на все-про все денег? Тот, не колеблясь ни секунды: — Четыре с половиной мил-лиона долларов! На даму цифра не произвела впечатления. Теперь она по-глаживала рукой изящную законцовку киля, которая, по  ут-верждению изобретателей, обеспечивала устойчивость лодки. — Деньги дам,— вымолвила она,— но  при условии…точнее, при двух. Первое условие: буду вашим единственнымспонсором. Генеральным, главным, титульным, как  хотите,так и  называйте, но  единственным!  — Петя с  готовностьюкивнул.— Второе: логотип моей компании будет вот здесь,—она ткнула в килевую законцовку,— вверх ногами! Наседкин поглупел: руки повисли. Ему много раз отка-зывали, но  еще  никто не  смеялся над  его затеей. На  самомделе Майонезная Царица не смеялась, а издевалась, закончивмысль бесстрастным голосом: — Чтобы, когда лодка перевернется, стало понятно,кто  благословил эту авантюру. Думаю, будет символично,поскольку моя компания называется “Штучки Буровых”  —с  этими словами протянула Наседкину визитку.— Завтрав десять! Карусель завертелась! “Штучки” разместили в  городкеДжиамморо, что  на  Сицилии, заказ на  два одинаковых су-

546 Владислав Гриньденышка. Спустя три месяца Петя отправился в Балаклаву,чтобы опробовать первую лодку с рабочим названием 2m3o,что означало два материка, три океана. В первый же день ис-пытаний итальянский техник прочел цифры буквами. Никтоне  обратил внимания, кроме Пети, которому понравилось.Он погонял варианты, и лодку стали называть Dimetrio. Она была из углепластика; смахивала на летающее крылои на электрического ската, поскольку имела длинный тонкийкиль, берущий начало… от кормы. Днище лодки было прак­тически без выступов, за исключением обтекаемого кокпита,который выдавался вниз. Над водой возвышалась лишь пло-ская палуба без фальшбортов, плавно переходящая в полу-тораметровый двухслойный колпак из прочного стекла, на-поминавший половинку подсолнуховой лузги. В вакуумнойкамере между двумя слоями стекла располагались солнце-защитные жалюзи. Колпак можно было раздвинуть в  обестороны по примеру центральных створок душевой кабины,что по задумке разработчиков облегчало эвакуацию. Сверхуи по бокам от колпака размещались щелевидные (чтобы сни-зить вредную парусность) воздухозаборники с  маленькимитурбинами. Турбины вырабатывали электроэнергию, необ-ходимую для автоматической коррекции двух клиновидныхпарусов, изгиба киля и постановки плавучего якоря. При вы-сокой скорости ветра оба паруса по команде бортового ком-пьютера складывались, а телескопическая мачта опускаласьв воду, формируя дополнительный киль. Как и все остальное,паруса были ультрасовременными, из  не  смачиваемого по-лимера, на который наклеены элементы солнечной батареи,вырабатывающие дополнительно до  трехсот ватт энергии.Вдоль всего борта лодки зафиксирован спасательный канат.Кроме того, корма была оснащена короткими пластмассовы-ми сходнями, удилищем и другими нехитрыми рыболовны-ми снастями. Там же располагался герметичный бокс с про-зрачной крышкой, чтобы вялить рыбу и  моллюсков. Этоимело громадное значение, поскольку приготовление едыне предусматривалось, а вес припасов, в основном раствори-мых каш, сухарей и мясных консервов, не превышал пятиде-сяти килограммов.

Буровы, или Эгоизм 547 Опреснитель воды производительностью до пяти литровв  сутки располагался неподалеку от  центрального воздухо-заборника и  имел собственную солнечную панель; правда,с ее помощью можно получить не больше полутора литровводы; и то в ясную погоду. Лодка могла передвигаться без мускульной энергии, но тог-да терялся смысл предприятия. Как  изначально придумалНаседкин, бортовой компьютер запрограммировали, чтобылодка покрывала расстояние, какое он накручивал на  вело-эргометре (велосипеде); при условии, что педали вращаютсяне вхолостую, а с усилием, соответствующим движению вело-сипеда по горизонтальной поверхности. Петя при всем жела-нии не мог изменить настройки бортового компьютера. Затомог подать сигнал бедствия. Тогда к нему на помощь придутсуда, проплывающие поблизости… если успеют. Велоэргометр имел сходство с ложементом космическогокорабля, отлитым под  Петину фигуру; с  откидными педа-лями. Ложемент устанавливался в разные положения, в томчисле сидячее и  лежачее, выполняя функции седла, креслаи  кровати. Над  ложементом на  гибкой консоли крепилсясенсорный монитор со  встроенным компьютером, по  сути,пятнадцатидюймовый планшет. Логотип “Штучек Буровых”, как потребовала МайонезнаяЦарица, разместили вверх ногами на законцовке киля, но егоможно было увидеть с  помощью подводной камеры. Этотход, на удивление, оказался очень успешным, поскольку да-вал возможность следить за многообразным водным миромв режиме онлайн. К примеру, когда Dimetrio проходил мимоМальдивских островов, камера четыре раза фиксировала ки-товых акул, а  неподалеку от  западного побережья ЮжнойАмерики лодку весь день сопровождала стая малоголовыхмолот-рыб, которая прыснула в разные стороны, стоило по-явиться пятиметровой белой акуле. Тогда же был зафикси-рован рекорд просмотров и  перепостов  — более тридцатимиллионов! Хоть лодок изготовили две, в итоге обошлись одной, вы-державшей два серьезных ремонта: в Индонезии и Бразилии.Нужно признать, Петя связался с толковыми конструктора-

548 Владислав Гриньми. Ему и  так досталось! Не  будучи толстым, за  время экс-педиции Наседкин похудел на  восемнадцать килограммов,лишился восьми зубов и всех (!) ногтей. Но это не все: несмо-тря на всякие прививки, насекомые Амазонии наградили егожуткой болезнью. Завершив кампанию, Петя в  буквальномсмысле свалился с велосипеда на носилки медиков. Его доста-вили в институт тропических болезней, где лечили на протя-жении месяца. Наш герой вспоминает госпиталь как время ватной сосре-доточенности, когда звуки достигали перепонок словно осла-бленные ушными затычками. Напротив, увиденное и переду-манное за время путешествия предстало ярким и объемным,каждая деталь нашла место и  объяснение. Петя, наконец,обобщил свои философские выкладки, придав им вид посо-бия для универсального календаря, а также написал хроникуэкспедиции под названием: “Так говорил Наседкин!” — Как у Ницше! — воскликнул Юра. — Верно. Юра чесал нос. — Дела-а,— задумчиво протянул он.— Теперь ясно,что Наседкины нам не помешают, хотя после твоего рассказатребуется корректировка планов. Я посмотрела на него с удивлением. — Отдаленных или ближайших? Юра жестом подозвал официанта и  немедленно рассчи-тался. — И тех и других. Что касается ближайших, твоя замеча-тельная история вдохновила меня на…— Юрка вскочил:  —…марш делать детей! — и с решительным видом устремилсяв каюту.

Буровы, или Эгоизм 549 *** Честно говоря, такого длинного, суетного и  одновремен-но счастливого дня не припомню. Мы все успели, а полночьтак и не наступила. Юра сопел на ухо, а я глядела на стрелкичасов, которые медленно подбирались к  двенадцати. Когдаони, наконец, сошлись, повернула голову и обнаружила Юрупроснувшимся. — Пожалуйста, задай вопрос. — ласково попросил он. Я внимательно посмотрела в его глаза и увидела стопро-центную готовность потерять свободу. — Касательно смены стратегических планов? Он засмеялся, потому что так и не выудил прямого вопроса. — Предлагаю сменить маршрут новогодней поездки.А  заодно и  формат. Начну с  маршрута  — давай‑ка рванемв Патагонию, вокруг мыса Горн. Помнишь Жюля Верна? — А ну‑ка, песню нам пропой, веселый ветер…— пропе-ла я.— Долго плыть, а я качки боюсь. — Качка — когда плывешь по Черному морю, а в южнойАтлантике — безумие. Можем нарваться баллов на восемь. — Восемь! Предлагаешь, словно хочешь, чтобы я отказа-лась. Не дождешься, я хорошо плаваю! В его глазах блеснуло обожание, отчетливое, как огонек за-жигалки в линзах ВАЛЛ-И. — Отлично… а  коли судьба, запремся перед смертьюв каюте с дюжиной рома и вскроем неприкосновенный запасгреховодий! Я закрыла ему рот поцелуем,. Отстранившись, сказала: — Формат поездки меняю я. — Пожалуйста… — Это будет свадебное путешествие!

550 Владислав Гринь *** Проснувшись утром, обнаружила на столике записку: “Я на завтраке”. Наскоро умывшись, поспешила в ресто-ран. Завидев меня, Юра торжественно поднялся, поцеловалв  щеку и  протянул маленькую коробочку. “Обручальноекольцо?!” Не угадала. — Хочу подарить символ. Носи, если понравится. Хо-чешь — как амулет. В  коробочке лежало расплющенное серебряное кольцодва сантиметра в диаметре; в просвете кольца висела золотаяпалочка, закрепленная тонюсенькими кусочками лески. Вме-сто цепочки был тонкий каучуковый ободок. — Симпатично… что сие значит? — Это заглавная латинская “I”. Символ неоднозначности. — Что в нем неоднозначного? — Смотри,— он написал на салфетке “InteI”. Прочти. — Ну, “Интел”… Юра усмехулся. — Посмотри внимательней! Я ничего не могла понять: — “Интел”! Не морочь голову! — А теперь смотри,— и он написал то же слово, но дру-гим шрифтом: “InteI”. — “ИнтеИ”… точно, “ИнтеИ”.— Я рассмеялась.— Теперьпонятно, но причем неоднозначность? — Твой внутренний монитор настроен на черное и белое.А жизнь не так контрастна. Я захлопнула коробочку и сунула ему в руки. — Ясно: подарок с назиданием. Сам носи! Он улыбнулся и  взял коробочку. Достал из  нее амулети повесил мне на шею со словами: — Подаришь — буду носить; лишь бы из твоих рук.