trilogy

Зло на цыпочках 51Бороться любым доступным способом, ежедневно оцениваясвои успехи. И так из месяца в месяц, из года в год до самогоконца. Он убедился, что это самый верный путь к счастью, ине расставался со школьной тетрадкой. Андрей взял ручку и на месте вчерашнего дня поставилсебе жирную единицу.

52 Владислав Гринь

Зло на цыпочках 53 Новелла втораяНевежество Назидательная история

54 Владислав Гринь

Зло на цыпочках 55 “Невежество — мать всех пороков” Франсуа РаблеВВ “Только  бы не грохнуться! Не  спеши, Василий, держиськрепче! Вот так, еще ступенька”. — Василий Викторович, уце-пившись ватными брезентовыми рукавицами за грубо остру-ганные перила, медленно поднимался по крутой лестницена вышку. Ружье на шее, чтобы не пораниться, если вдругупадешь, ноги в старых теплых галифе и авиационных унтах.Вес тела вперед, чтобы ружьё коснулось узких квадратныхперекладин лестницы. Руки одна за другой вверх на высотуступеньки. “Р-раз!” — поднялась правая нога и смахнула с пе-рекладины рыхлый снежок, полетевший вниз бесшумныминевесомыми снежинками. “Два!” — левая нога встала рядомс правой, тело вперед, вдох, руки вверх… Солько было такихподъемов? Сто или двести? Не упомнишь. Он вылез на заснеженную деревянную площадку, отды-шался и огляделся. Вокруг в солнечной морозной прозрачно-сти молчал декабрьский лес. По правую руку белела широ-кая просека с глубокими человечьими следами и жидкимихорошо просматриваемыми кустами, по левую  — смешан-ные деревья и много, очень много валежника. “Если зверь от-сюда пойдет — не взять, ветки помешают. Хозяева правильнорассчитали — гнать кабана со стороны кустов через просеку”. Василий Викторович, или, как его уважительно называли,ВВ, снял и проверил ружье. У  него было полно оружия, ноон никогда не брал на вышку пятизарядных карабинов, темболее чего‑то нарезного. Только подаренную ему сорок летназад тульскую “вертикалку” с буковым прикладом и сере-бряным чеканным цевьем8.8 Тульская “вертикалка” — охотничье ружье тульского оружейного завода (ТОЗ-34), стволы которого расположены вертикально, то есть друг над другом. С 1969 года выпускается крупными сериями. В данном случае имеется в виду сувенирный вариант.

56 Владислав Гринь Ему скоро восемьдесят. Если доживет. ВВ был осторож-ным на этот счет. Меньше загадаешь — дольше протянешь.Он из породы людей, не считающих кукушкиных покриков,а предпочитавших услышать один, но каждое лето. ВВ был полковником “органов” в отставке. Он ушел до-бровольно, не достигнув пенсионного возраста, когда почув-ствовал, что служить становится некому. “Органы” научилиего не заглядывать далеко вперед, не брать лишнего в голову,а беззаветно служить огромной, могучей, но, как выяснилось,бесперспективной стране. Он так и делал на многочисленныхдолжностях, особенно во время трехлетнего спецзадания вАфганистане, о котором предпочитал не вспоминать. Полковник бесшумно расчистил ногой площадку от пу-шистого снега, смахнул его рукавицами с перил и зарядилружье двумя жаканами. Потом изготовился, “вложился”,прицелился, сымитировал нажатие курка. Опять “вложил-ся”, повел стволом вправо, влево, “выстрелил”. Еще  раз, нобыстрее. Удовлетворенно крякнул: “Готов”. Издалека послышались крики загонщиков: “Опа-опа… оп-оп… хей-оп!” Крики понемногу приближались. Потом гораз­до правее вдалеке азартно залаяла собака. “Не на меня гонят,не повезло”, — пожалел полковник. И тут из‑за кустов послы-шался едва уловимый треск, а следом — хруст провалившего-ся наста, который не спутаешь ни с чем. ВВ медленно вдохнули присмотрелся. Метрах в семидесяти от просеки мелькнулатень. Потом исчезла. На  целую минуту зависла абсолютнаянеподвижность. “Давай, покажись!” — охотник твердо знал,что это добыча. Затем тень снова мелькнула, медленно при-ближаясь к полковнику. И  не одна! ВВ, наконец, различилпару двухлеток, которые крались сквозь кусты к просеке. Полковник охотился почти семьдесят лет. В конце войныподростком он, промышляя на перепелов и зайцев, добывалсебе еду. Отец тоже не брезговал птицей и беляками, но ра-довался только крупной дичи. Он воспитал в Василии глав-ные инстинкты охотника: выбрать правильное место, увидетьи — самое важное — перетерпеть зверя. Упершись локтямив перила, полковник принялся “выцеливать” первого каба-на. Этот упор  — опять  же дань опыту  — был рассчитан на

Зло на цыпочках 57долгое напряжение и уверенность в том, что перед просекойзвери приостановятся, чтобы одним махом перескочить ее искрыться среди деревьев. Теперь все зависело от стрелка на соседней вышке.Там  был сорокалетний Сеня, веселый, но нетерпеливый.Полковник знал это и на подходе предупредил напарника,чтобы тот стрелял только в стоячего зверя. Если нет, подпу-стив его максимально близко. ВВ который раз подивился беззвучному движению каба-ньих туш. “В каждом по пятьдесят килограммов будет, а ниодна веточка не шелохнется и снег не скрипнет. След в следкрадутся”. До  просеки осталось десять метров, потом пять,три. Ведущий держал курс к большому кусту, из‑под кото-рого сподручнее спасительный рывок. Палец полковника ле-гонько надавил на спусковой крючок. “Сейчас станут…” Вдруг слева громыхнуло, птички прыснули с деревьев.Пуля сбила ветку перед ведущим. Тот дернулся в сторону.Полковник уже не мог сдержаться, его жакан взметнул снеги резанул черную мерзлую землю под копытами ведущего.Звери что было сил метнулись через просеку, мигом обернув-шись темными смутными силуэтами. Все происходящее по-теряло время и реальность: разворот на левой ноге… перваятень уже далеко… бросок ствола в сторону второго силуэтачуть‑чуть впереди него… жесткое нажатие на курок… грохоти дым… адский визг смертельно раненного кувыркающегосяпо снегу зверя. Полковник быстро перезарядил ружье — надощатый пол вывалились две зеленые дымящиеся гильзы —и еще раз выстрелил в хрипящую дичь. Чтобы не мучилась. Через несколько минут из кустов выскочила черно-пегаялайка с пышным загривком, подбежала к мертвой горе и,рыча, ухватила зверя за ухо. Потрепала, разразилась звонкимторжествующим лаем. Под хмельком Было два часа пополудни. Компания сидела в большомзале, украшенном охотничьими трофеями. Огромный ка-мин трещал березовыми поленьями. Стол сварганили из

58 Владислав Гринь“сборной солянки” — самых разных продуктов и напитков,привезенных охотниками. Полковник как самый старший ипритом взявший зверя, сидел во главе стола. С каждым го-дом эта “сборная солянка” становилась все более изыскан-ной: водка “Белуга”, выдержанные коньяки и виски, ита-льянское вино. Правда, отсутствовала белая скатерть и саксонский фар-фор — трапезничали из одноразовых пластиковых тарелок.Зато еда была первоклассной: соленья в ассортименте, швей-царские и французские сыры, балыковая колбаса, котлетывсех мастей и обязательное сало. “В  мое время ходили дотемноты, а потом разливали флягу спирта с черным хлебоми солеными огурцами. И  опять  же, сало вместо дорогогомяса, а не по моде, как нынче”. Им принесли сковородку с печенью застреленного кабана.Все восторженно загудели и выпили за полковника. Потом завсех присутствующих, причем слово давал ВВ, а остальные, не-зависимо от возраста и ранга, прежде чем произносить здра-вицу, благодарили его. Полковнику было приятно осознавать,что за исключением внешнего лоска: размалеванных в хаки вне-дорожников, дорогих импортных винтовок с ночной оптикой,стильной униформы и прочей ерунды, его любимое занятие —охота — почти не пострадало от затянувшегося безвременья. Потом они вышли фотографироваться. Хозяин “заимки”,знаменитый на всю страну охотник, разместил в холле экспо-зицию своих зарубежных трофеев: огромного льва, уцепив-шегося когтями и зубами в мускулистый круп бегущей зебры.Все выглядело очень естественно. Балагур Эдик Пролесов, че-ловек вольной профессии, пристроился сзади льва, и, закативглаза, сымитировал надругательство над царем зверей. Все за-ржали, мелькнула вспышка фотоаппарата, стали попугайни-чать. Полковник нахмурился и вернулся в зал. Пока никого небыло, он налил водки в походный нержавеющий стаканчик,пробормотал что‑то под нос, наспех перекрестился и выпил. Вернувшись в зал, охотники обнаружили ВВ грустно си-дящим за столом. К нему подошел милицейский генерал и,сдвинув тирольскую шляпу на затылок, чтобы открыть чуб,обнял за плечи:

Зло на цыпочках 59 — Ну‑ка, Коля, заделай меня с полковником! — Клацнулзатвор семитысячника9, потом еще и еще. — Спасибо, Коля!Езжай печатать фотографии, а то наш ветеран загрустил! — Да  у него пленки нет,  — скаламбурил Эдик.  Потомподошел к полковнику и поцеловал в щеку. — Дед, не грус­ти.  — Эдик единственный из всей компании знал причинуего расстройства. — Спасибо, друг, все нормально. Он похлопал ладоньюпо руке Эдика и усадил рядом с собой. Потом задумался и немигая грустно уставился на зебру в проеме двери. Потравили анекдоты, рассказали пару баек, а затем сгруп-пировались по интересам и стали обсуждать денежные дела.“Вот самая неприятная черта нынешней охоты: под хмель-ком “решать вопросы”. В наши времена охотники, как тольконапивались, пели песни, клялись в дружбе и сплетничали обабах”, — еще сильнее опечалился полковник. Масла в огонь подлил хозяин крупной торговой сети, хвас­тавший, что купил руководство одного крупного города,включая местный ВУЗ. Его начальство немедленно шаркнулоножкой, сделав этого невежду почетным профессором. И ни-кто не осудил ухватливого мужика, только сидящий рядомс ним подвыпивший декан экономического факультета вы-пучил глаза и от стыда за коллег выскочил якобы в туалет,а вернувшись, сел с противоположной от торгаша стороны. Полковнику хотелось проучить этих камуфлированныхбаловней судьбы. Но  чувство, что вряд  ли поймут, сдержи-вало его от назиданий. Полчаса назад полковнику было про-сто грустно, а теперь стало еще и противно. Даже в советскиевремена, когда можно было запросто лишиться погон, он непасовал, если требовалось сказать правду. А теперь чего мин-дальничать! Пусть вчерашний, пусть наивный, но он прав.А в эту самую минуту, когда все говорило в пользу алчности,он тем более был убежден, что прав. ВВ постучал ножом посвоему походному стаканчику.9 Семитысячник — цифровой японский фотоаппарат “Nikon-D7000”.

60 Владислав Гринь “Цыган” и “Русак” — Я на правах старшего поведаю вам одну историю. Пре-дупреждаю, наберитесь терпения. История длинная. Полковник сказал это безапелляционно, даже грубовато.Как всегда, если была нужда добиться желаемого внимания.Однако “молодежь” загудела, противясь нравоучениям. Ми-лицейский генерал тут же пришел на помощь старшему то-варищу. Он подскочил, вытянулся в струнку и укоризненнопосмотрел на говорунов. — Цыц, детвора! (младшему было тридцать два),  — по-вернулся к ВВ.  — Решили, полковник,  — говорите сколь-ко душе угодно.  — Потом обвел присутствующих лукавымвзглядом и обратился к полковнику: — Единственная прось-ба, Василий Викторович, позволить нам между делом выпи-вать и закусывать. Между делом, без тостов. Все облегченно засмеялись. Полковник усмехнулся, кив-нул в знак согласия и откашлялся. — В год московской олимпиады мой сын поступил учитьсяна стоматолога. На втором курсе он стал тесно общаться с дву-мя друзьями-однокурсниками. Я всегда знакомился с его окру-жением, и, не скрою, иногда запрещал сомнительное общение.В свой день рождения сын затащил приятелей к нам домой. Людмила наготовила как на маланьину свадьбу. Явилисьэти двое студиозусов. Ну точно близнецы! Причем их роднилхарактер, а не внешность. Оба парня были выше среднего ро-ста. Один черный, с вихрами, как у цыгана, вороными минда-левидными узко посаженными глазами, крючковатым носоми худым острым подбородком. Второй — светлый, с каримиглазами, овальным лицом и подбородком с ямочкой. Их ли-цам еще не нужна была бритва. — Юра Кириллов, — назвался “цыган”. — Илья Никитин. Мы с женой представились. Людмила пригласила всехк столу. Ребята ели без церемоний  — быстро и деловито.Всех нас, сотрудников органов, опасающихся дискредита-ции, больше всего заботило, чтобы друзья наших детей небыли фарцовщиками, а их родители не работали в торговле.

Зло на цыпочках 61Но здесь я мог быть спокоен: Юра и Илья приехали учитьсяиз провинциальных городков, а их родители были мелкимислужащими. Но рассуждали они отнюдь не провинциально.В отличие от моего сына, ребята обладали недетским прагма-тизмом, словно собрались не в медицину. Так и вышло. Они закончили учебу и пошли работатьортопедами, с золотом. Я  уехал в длительную зарубежнуюкомандировку, а когда вернулся, выяснилось, что сын сталменьше общаться с ними. К тому времени Юра и Илья орга-низовали стоматологический кооператив, прообраз нынеш-ней частной медицины. Мы с Людмилой как‑то подсчитали, что первые двадцатьвосемь лет после рождения сына он не видел мать в общейсложности шесть лет, а меня  — страшно сказать  — один-надцать. Мне очень хотелось общения с ним, пусть даже настарости лет. И тут пригодилась охота. Я быстро собрал кол-лектив, а друзья сына сами напросились, заинтересованные взнакомстве с важными людьми. Я не возражал. Мне всегда было интересно с ними. Ребята были ну оченьцелеустремленные, с какой‑то бульдожьей хваткой. И, чтоинтересно, видимо, ощущая некое природное сродство, этидвое так и жили прилипшими друг к другу, словно сиамскиеблизнецы. К  тому  же ребята, как и раньше, относились комне крайне уважительно, чтобы не сказать боязливо, хотя не-навязчиво отвоевали право называть “Дедом”. В ту пору онистали для меня кем‑то вроде ординарцев. А я в знак благо-дарности научил их снаряжать патроны. Девяностые В середине девяностых друзья пришли ко мне за советом. — Дед, мы не удовлетворены своей стоматологией,  — спорога начал Юрий. Меня это озадачило — на мой характер, у ребят все былонеплохо, даже мне иногда перепадало за их безопасность. — Понимаете,  — вступил Илья,  — стоматология  — эторемесло. Ты словно кустарь-одиночка — только пара рук икормит.

62 Владислав Гринь — А как по‑другому? — удивился я. — По-другому  — организовать дело так, чтобы на тебяработало много людей. Десятки, сотни, а еще правильней —тысячи. Кустарей, менеджеров, бухгалтеров. А ты договари-вайся, думай и стриги купоны. — Как  в Америке,  — ухмыльнулся я. — Только не забы-вайте, что они к этому двести лет шли. Илья занервничал. — Василий Викторович! Догонять гораздо легче, чем со-здавать. Ну, скажите, вы думали пять лет назад, что будетепо мобильному телефону разговаривать? Или  начнете пер-сональный компьютер осваивать? — Чур-чур,  — зачем было напоминать о постыдной по-пытке разобраться с компьютерным офисом. Тем не менее,нужно признать, что ребята правы. Догонять, действительно,легче. Они продолжили: — Пока у нас в стране рассуждают, как вы, самое времяотхватить жирные куски. “Акулы бизнеса”, — подсказала мне память. — Ну и чтовы надумали? Ребята посмотрели друг на друга. Илья кивнул Юрке. Тотнаклонил голову словно бык, готовый ринуться в бой. — Мы решили каждый идти своей дорогой. Илюха зай-мется офтальмологическим бизнесом… ну, будет людям гла-за лечить, а я стану анализы делать. Я  невольно рассмеялся, вспомнив Гая Светония: “Пахнутденьги? — Нет. — А они с мочи!” 10. Ребята насторожились. —Косых лечить станете и кал на яйца глист брать? Ребята вопреки ожиданиям заулыбались, словно ожидалиподобной реакции.10 Гай Светоний — полное имя Гай Светоний Транквилл — древнеримский писатель, историк. Наиболее известен биографическим сочинением “Жизнь двенадцати цеза- рей”. В данном случае имеется в виду ответ императора Веспасиана своему сыну — будущему императору Титу, упрекнувшему отца в том, что он обложил налогом даже общественные туалеты. Веспасиан поднес монету к носу Тита и спросил, пахнет ли она. Тит ответил отрицательно. “А ведь эти деньги с мочи”, — сказал Веспасиан. Ответ Веспасиана лег в основу афоризма “Деньги не пахнут”.

Зло на цыпочках 63 — Вот-вот, все так рассуждают. А  в Европе, между про-чим, лабораторный и офтальмологический бизнес оченьприбыльный. Если, конечно, сети создавать. — Авоськи, что ли? Эта простецкая шутка разрядила обстановку. Юрка про-должил: — Скорее, рыбацкие тралы, чтобы больше капусты загре-сти. Сеть в нашем случае — это большое количество клиники заборных пунктов. — Не обижайтесь. Говоря по правде, я завидую вам, мо-лодым: страну потеряли, зато возможности появились. А  уменя что?! Ребята грустно улыбнулись. — Завидовать, Дед, особо нечему  — как  бы не поседетьпреждевременно, — ответил Юрий. — Если вообще до прибыли дойдет, — это уже Илья. —Прикиньте, мне нужно пять-шесть клиник по стране органи-зовать, а Юрке  — минимум сто заборных пунктов открытьи к ним четыре лаборатории в крупных областных центрах.И на все про все лет пять, не больше. — Вы что, на всю страну замахнулись?! — меня поразилмасштаб их задумок, который сам по себе вызывал уважение. — Не  мы  — другие замахнутся. Но, судя по всему, онитолько через пару лет проснутся. — А о чем вы хотели со мной посоветоваться? Они снова переглянулись. Теперь заговорил Илья. — Василий Викторович! Скорее всего, нам потребуетсясовсем иной уровень безопасности. А у вас полно знакомых.Люди из бывших органов теперь основные “крышеватели”крупного бизнеса. Связей у меня действительно было много. И я много чегознал. И о столице, и о нашем крае. “Небезопасно это. Как онине понимают! А с другой стороны, кто не рискует…” Ребятапо‑своему восприняли мое молчание. — Дед, мы не просим помогать “за спасибо”. Обе фирмыбудут платить. Вначале, конечно, не очень большие деньги, акогда раскрутимся — про пенсию забудете.

64 Владислав Гринь “Если доживем”,  — подумалось мне. Но  вслух я сказалдругое: — Первое: вы молодцы. Мне, конечно, немного страшноза вас. Однако, намерились — вперед! Вы молодые, здоровые.Жизнь научила меня: блажен кто не ведает. Вы как раз смелысвоим незнанием. Это здорово. Второе: предложение прини-мается  — беру над вами шефство. Два года поработаю бес-платно, а если выгорит, сам потом назначу себе жалование.Лады? — Лады! — в один голос выкрикнули друзья. — Спасибо,Дед! — Спокойно, я еще не закончил. Хочу, чтобы вы мне по-обещали в случае чего моего сына и вашего, между прочим,друга в беде не бросить. Он не такой расторопный, как вы. Похоже, это требование не застало ребят врасплох. Ильябыстро ответил: — Само собой! Мы сами хотели предложить. Юра при этом внимательно посмотрел на друга и под-твердил кивком головы. Заручившись моим согласием, ребята откинулись в кре-слах. А у меня на языке с самого начала вертелся один вопрос.Теперь было самое время прояснить дело. — Не  понимаю только, зачем вам разделяться. Возьми-тесь вдвоем за оба дела. Я знаю примеры, когда это получа-лось. — А как же поговорка про двух зайцев? У нас другой план:каждый сконцентрируется на своем бизнесе, а в перспективе,если захотим, сольемся. Таких случаев тоже много. Меня терзали сомнения. Но стоит ли ими делиться? В этихвещах они больше понимают. И все же я не сдержался. — Ребята, мне кажется, ваша сила в единстве. Вы оченьпохожи, а если в чем и разные, то этим подходите друг дру-гу, как ключ и замок. Одному тяжело, даже чисто эмоцио-нально, не то что вдвоем, тем более таким близким, как вы…Возьмитесь лучше за одно дело, но вдвоем. Денег, конечно,меньше, но спокойнее и надежнее! Я бы так поступил. Друзья из вежливости пообещали подумать. Но было вид-но, что они уже приняли другое решение.

Зло на цыпочках 65Беда?… Победа! Полковник прервал рассказ, чтобы передохнуть. К  удив-лению, компания слушала его с нескрываемым интересом.Правда, не все. Эдик знал тех, о ком шла речь. Они пример-но одного возраста; вместе начинали охотиться еще с концавосьмидесятых. Несколько лет назад Эдик посетовал, что ре-бята “оторвались от коллектива”, хотя прекрасно понимал,насколько изменились их обстоятельства. В  самом начале рассказа Эдик, прихватив бутылку пива,незаметно отошел к камину и сейчас беззаботно спал, от-кинув голову на спинку мягкого матерчатого кресла. Худаяшея с массивным кадыком смешно торчала из‑под широкойгорловины серого свитера грубой вязки. На  плечах, напо-минавших вешалку, закрепились подтяжки синтетическо-го охотничьего комбинезона. Полковник с теплой улыбкойпосмотрел на своего молодого друга: “До чего же надежно илегко с Эдькой”, — подумал он и предложил попить чаю. Са-мый молодой из компании — недавно назначенный дирек-тор метизного заводика — засуетился с электрочайником. — Юра и Илья с головой окунулись в работу. Начали они,конечно, с нашего города, где у них особых проблем не воз-никло. Если не считать денег на развитие, которых у них небыло. Они взяли взаймы на два-три года у всех, кого можнои, само собой, никто не дал им беспроцентных ссуд. Так чтодолги затянули им шеи как галстук шею штабного офице-ра — давит не очень, но не снимешь даже ночью. От денежных проблем гораздо больше страдал Илья, ко-торый в отличие от Юрия оказался неустойчивым малым.Именно его душевное состояние подтвердило мои самыемрачные прогнозы. С того самого момента, как ребята взяликредит, глаза Ильи приобрели лихорадочный блеск; оченьскоро в них проступила затравленность. А представьте, что сним случилось, когда на этапе расширения бизнеса возниклидействительно серьезные проблемы. Как  и предполагалось, за пределами родной области ихникто не ждал. Но даже я не рассчи-тывал на столь холодныйприем, особенно со стороны ближайших соседей. Вопросы

66 Владислав Гриньрешались исключительно на неофициальном уровне и тре-бовали деликатности. Юрий и здесь оказался на высоте, аИлье мешала мягкотелость и раздерганность. Закончилосьтем, что он договорился с местными хозяевами на худших,чем у Юры, условиях. Однажды мы встретились с Ильей в кафе. На него былобольно смотреть: поправился, ссутулился, руки дрожат…Принесли водку. Не дожидаясь маринованных грибов и се-ледки, мой друг опрокинул стаканчик. — Дед, совсем плохо. Видите, во что я превратился. По опыту я знал, что в подобных случаях жа-леть нельзя.Вначале вскрывают нарыв. — Вижу, что ты превратился в неврастеника и скатыва-ешься в пьянство. Небось, и таблетки принимаешь? Илья не ожидал такого жесткого ответа и растерялся. Же-лание улиткой укрыться в раковине боролось в нём с необхо-димостью выговориться. Но Илья понимал, что, отгородив-шись от мира, пройдет точку душевного невозврата. В концеконцов, диагноз уже прозвучал. Поколебавшись, Илья при-нял игру. — Смотря что иметь в виду? — Ну, разные там наркотики, стимуляторы, прочуюдрянь. Я ведь не в курсе. — В этом смысле я чист. А снотворные и антидепрессантыуже год как пью. В мои годы об антидепрессантах и знать не знали, а при-ем снотворных приравнивался к проявлению слабости и могстать поводом для вынесения служебного несоответствия.Тем не менее, то, что Илья обходился без наркотиков, успо-каивало. Я взял ироничный тон. — Из-за чего ты, голубь, печалишься? — Я не печалюсь, а тревожусь, — серьезно ответил Илья,тем самым давая мне понять, что ему не требуется психоте-рапия, тем более от несведущего человека. Я  извинительноподнял руки. — Понимаете, все накопилось. Уже пора долги отдавать,а денег как не было, так и нет. Немцы лазер поставили, ноне отладили, поэтому он толком не работает, только рабочее

Зло на цыпочках 67тело, — заметив недоумение на моем лице, он быстро попра-вился,  — ну-у… специальный газ впустую расходует. Малотого, что этот газ дорогой как чугунный мост, так они его недают, требуя рас-четов за аппарат, который не зарабатываетде-нег. Замкнутый круг какой‑то. А тут еще и силы закончи-лись: нет такой недели, чтобы тысячу километров не накру-тить. — Дела-а,  — протянул я. Теперь, когда он выложил все,требовалось развенчать беду и наметить план. — Ну а в остальном как дела? Как родители, как дома? — Слава богу, пока не болеют, ну, не считая ребенка, нокак без этого… — Тогда у тебя все нормально. — Нормально?! А  бизнес? Еще  месяц  — и все прахомпойдет. — Прямо‑таки прахом! С чего вдруг? — Начнем с того, что немцы оборудование заберут. — А как это будет выглядеть? — Господи… ну, пришлют письмо, газ перестанут прода-вать… — Газ тоже они производят? — Нет. Совсем другой завод — в Австрии. — Тогда не проблема — станешь напрямую покупать. — Зачем мне газ без лазеров? — А куда лазеры денутся? Илья посмотрел на меня как на умалишенного. — Так ведь заберут… Настал главный момент, и я для пользы дела сыграл ду-рачка. — Что, приедут к нам со своей машиной? — Ты что, Дед? — Илья впервые в жизни назвал меня на“ты”, но я пропустил эту бестактность мимо ушей.  — Онипотребуют, чтобы я сам отправил. — Ну а ты что? — Как что?! Буду отправлять, да еще с извинениями. Не  предлагая тоста, не чокаясь, я опрокинул рюмку испросил: — Ты когда‑нибудь деньги занимал?

68 Владислав Гринь Илья поморщился. — Было пару раз… даже вспоминать не хочется. А при-чем тут это? — Притом! Тебе хоть раз долг отдали вовремя? Да еще ис благодарностью! — О чем вы шепчете?! Оба раза намучился, пока вернул.Однажды — так всего половину. — И еще небось пеняли, что жадный. Илья улыбнулся и впервые посмотрел на меня не раздра-женно, а с любопытством. Он начал понимать, куда я клоню. — Точно-точно… ну? — Чего нукаешь? Ты несколько бумажек у соседа забратьне мог, а боишься, что у тебя двухтонный прибор без твоегосогласия увезут. Насколько я помню, чтобы его установить,стену разбирать пришлось! Тем более, им не прибор, а день-ги нужны. Оставь они тебе прибор — возможно, деньги вер-нутся. — Так-так, соображаю! Только почему без моего со-гласия? — Да потому, что ты сегодня же напишешь им письмо спроклятиями по поводу того, что прибор не работает и чтоне заплатишь ни копейки до тех пор, пока они не доведут егодо ума и не подпишут удобный для тебя, подчеркиваю, длятебя, а не для них, график платежей. — Немцы ни за что не согласятся, еще и скандал между-народный устроят… Это было сказано с большим сомнением, только чтобыуслышать мою реакцию. — Им больше делать нечего, как выставить напоказ своюнекомпетентность. Только запомни: писать нужно на самыйверх фирмы и натурально пригрозить скандалом. Замешательство на лице Ильи потихоньку, очень медлен-но сменилось облегчением. Чувствовалось, что за последниегоды он отвык от положительных эмоций. Это длилось не-сколько минут. Я  терпеливо ждал, попивая водичку. Нако-нец он произнес вполголоса: — Как я сам не додумался! Это же так очевидно! ВасилийВикторович, вы — гений! Спасибо!

Зло на цыпочках 69 Я  состроил снисходительно-сострадательную физионо-мию: “Ну, даешь! Сам себе придумал проблему!” И  указалрукой на шницель, приглашая отведать. Илья для приличия быстро рубанул мясо и помчался кра-пать хулительную грамоту. Юбилей Примерно за пять лет бизнес-империи моих молодыхдрузей были построены. Как ни странно, они таки зачерп-нули неводом эту страну. У Ильи работали четыре клиники;еще две готовились стартовать. Он теперь получал оборудо-вание не просто в долг, а под расходные материалы, то естьмог сосредоточить все силы на привлечении пациентов. У  Юры вообще была огромная сеть, вы не поверите, издвухсот заборных пунктов! У него проявились потрясающиеорганизаторские способности. Вначале он открывал пунктысам, а потом подобрал несколько менеджеров-переговорщи-ков. И ведь нашел лучших! С  долгами обоих тоже было покончено, хотя чувствова-лось, что все деньги уходили на развитие. Сам я не бедство-вал, в том смысле, что привык жить скромно. К тому же, видясамоотверженность ребят и их открытость по отношению комне, я все эти пять лет отмахивался, когда они заводили речьоб оплате моих услуг. И вот юбилей — мне исполнилось семьдесят! Юра и Илья прибыли на банкет разодетые как на свадь-бу. Илья нес огромный букет бордовых роз, а Юрка тащилбольшой сверток. Я  велел распаковать подарок. В  картон-ной коробке был пластиковый чехол с винтовкой “ЛюдвигБоровник”11. Взглядам открылась не просто винтовка — меч-та искушенного охотника, а шедевр оружейного искусства.Крышка магазина выгравирована золотом, изображая сценыс крупной дичью. К  винтовке прилагался оптический при-11 “Людвиг Боровник” — великий австрийский оружейный дом, основанный Людвигом Боровником в 1848 году. Выпускает эксклюзивное охотничье оружие — эталон качества и красоты.

70 Владислав Гриньцел. Гости зааплодировали царскому подарку. Ребята былипольщены. Можно не сомневаться, что я был первым, комуони сделали такой презент. Илья наклонился к моему уху: — Дед, эту винтовку по невероятному блату организовалтот самый завод, который когда‑то прессовал меня из‑за ла-зера. А прицел, как вы догадались, вообще их собственный.Помните ту историю? Я взглянул на прицел и увидел букву Z. И вспомнил. На-вернулись слезы: — Помню-помню, мой дорогой! В конце вечера ребята подсели ко мне с двух сторон. Юркабыл красавец. Подтянутый, с маникюрными ногтями и стиль-ной тонкой бородкой. Об Илье этого сказать было нельзя. Онеще больше поправился и выглядел каким‑то шарнирным,словно мог прийти в движение от любого щелчка. Глаза вы-давали беспокойную работу мозга. Но крепился и не выпи-вал. Именно он начал: — Василий Викторович! Мы подошли, чтобы поблагода-рить за все, что вы сделали для нас за последние пять лет. Я  откинулся на спинку стула, заулыбался и намерилсяпроизнести дежурную чепуху типа: “Мне самому было ин-тересно! Вы бы и без меня справились”. Но Юрий, вытянувруку ладонью вперед, решительно воспротивился: — И к тому же ни разу не вспомнили о деньгах! — и опятьвытянул руку. — Поэтому слушайте “приговор”: начиная с се-годняшнего дня, мы станем платить вам двадцать тысяч долла-ров. Наличными. Каждый месяц. Даже если уйдете на покой. Я был ошеломлен. Что я буду делать с такой уймой денег?Но тут возник же калейдоскоп картинок: новая дача, охотни-чий внедорожник, швейцарские часы и, как можно было за-быть… кольцо с бриллиантом для Людмилы. Я, не говоря нислова, пожал ребятам руки. Илья, подмигнув, подвел черту: — Тут недавно выяснилось, что мы с Юркой“залимонились”12. Теперь можно и в гору глянуть. Давайтевыпьем за нашу с вами новую жизнь! Мы выпили за новую жизнь. А потом и за многое другое!12 “Залимонились” — стали долларовыми миллионерами.

Зло на цыпочках 71Клиент всегда прав! Полковник потянулся к кружке с холодным чаем. Сделалнесколько глотков. Чай был настоян на травах, с мятой. Хо-лодным он был особенно вкусен. ВВ удовлетворенно крякнул.Тут заговорил пожилой декан экономического факульте-та, выпустивший многих известных теперь людей. — Между прочим, я обратил внимание, что медики, еслис головой уходят в бизнес, часто добиваются больших успе-хов. И даже знаю причины. Он стал загибать пальцы. — Во-первых, медики умеют учиться. У  них по‑другомунельзя. Во-вторых, трудолюбивы и целеустремленны. Ну и,в‑третьих, за годы учебы им укоренили в подсознании, чтоденьги приходят с авторитетом, а, чтобы его завоевать, поми-мо профессионализма требуется внимательное, а еще лучшесострадательное отношение к людям. А это, как ни крути, иесть основа основ любого бизнеса  — клиентоориентирован-ность! Его выводы не были бесспорными, но в целом вызвалиодобрение. “Бразер” — Я стал подобен царю в Ялте, — вернулся к теме полков-ник. — Как это здорово, прожить внатяг, чтобы потом, когдауже не рискуешь стать мóтом, заиметь большие деньги. Выведь понимаете, что Mercedes мне не нужен. Но Pajero-трехлет-ка — нет вопросов! И по городу ездить, и на рыбалку, и, темболее, на охоту. Дача у меня совсем затрапезная была. Я ее за год разменялна вполне приличную. Теперь у меня пруд в ста метрах. Зары-бленный! Квартиру, наконец, отремонтировал. Итальянскуюспальню, о которой Людмила всю жизнь мечтала, на старо-сти лет купили. Кольцо с бриллиантом ей, правда, не купил.Сама не захотела. Зато теперь у нее лучшая в мире швейнаямашинка “Бразер”. Между прочим, с компьютером. Еще  ивышивает… Но вернемся к ребятам.

72 Владислав Гринь Просветление Однажды ко мне пришел Илья.  Как  вы помните, у негобыли серьезные эмоциональные проблемы: депрессии, тре-воги, плохой сон и так далее. Так вот, пришел он как‑то ко мне. И я впервые за много летпочувствовал перемену. Илья похудел и расправил плечи.Из взгляда исчезла загнанность, которая всегда меня пугала,поскольку попадись он в таком виде на глаза какому‑нибудьопытному рейдеру, мог бы запросто потерять бизнес. — Илья, ты хорошо выглядишь. Похоже, перестал беспо-коиться? Лицо Ильи мигом просветлело. Очевидность душевныхперемен стала для него приятным откровением. Мой млад-ший друг сделал было попытку немедля поделиться рецеп-том, но сдержался, понимая, что в таком деле несколькимисловами не обойтись. Он съежил свою речь до простого при-глашения: — Мы двумя семьями собрались в Италию и хотим при-гласить вас с Людмилой Прокофьевной. Разумеется, на пол-ном нашем обеспечении. Это было очень неожиданно. И даже не потому, что кромеАфганистана, мы с ней побывали только в Болгарии и ГДР.Первое, что пришло в голову: “Нет зарубежного паспорта, неговоря уже о визах и прочей дребедени”. Я поделился свои-ми сомнениями, но Илья рассмеялся в ответ. — Дед, вы что? Сейчас только деньги плати. Турфирма занеделю все организует. У меня отлегло от сердца. — А почему в Италию? — мнепочему‑то именно Италия, даже не Америка, представляласьчем‑то особенно непостижимым. Это стало поводом для Ильи выговориться. — Вы, конечно, заметили, что за последние годы я жил всобственном аду. Тревоги уже не помещались в голове и тор-чали как морковки из авоськи. А года полтора назад я про-сто‑таки был на пороге палаты номер шесть. Лекарства непомогали. Дети и те сторонились. От чувства безысходностиспасала только работа, но ничем другим я не мог заниматься

Зло на цыпочках 73больше пяти минут. Возьму какую‑то книгу, полистаю, по-ставлю на полку… Так однажды взял Библию. Не знаю поче-му, просто так. Открыл Экклезиаста, Соломонову мудрость. Помните: “Все-му свое время…” Стал читать… и сел. Книга‑то далеко не вет-хозаветная. Оказывается, Соломон в то же самое время, когдаГомер воспевал “мрачный Аид”, сомневался в наличии загроб-ной жизни. Три тысячи лет назад! Короче, повезло мне с кни-гой. Прочел несколько раз кряду. Выписал и заучил десятокистин. И о смысле жизни, точнее, о ее бессмысленности, и о до-броте, и о беспокойстве. Несколько вечеров посидел-подумал ипонял, что все мои беды — от невежества. И не только мои. По-нимаете, ВВ, все мировое зло: войны, рабство, любая несправед-ливость — от гигантского всепоглощающего невежества. Есличеловек знает, что такое хорошо, он не станет поступать дурно. Я  повернулся к нему  — фраза была великолепна. Ильясмутился: — Нет-нет, это не мое… Платон сказал, — он поспешилпродолжить мысль.  — Спустя неделю пришло пониманиетого, что, как это не выспренно звучит, нужно не спеша, пла-номерно освоить культуру. Только не как у героев “Неделипросвещения” 13, а всерьез, методично. Начиная с древностии постепенно продвигаясь к нашим дням. За ту неделю пер-вый раз у меня мозги не закипали. В  течение года прочел Гомера, древнегреческих траги-ков, Платона, Аристотеля, Овидия и наконец добрался достоиков. Сенекой просто зачитывался, всю книгу почеркал.Например, о том, как делать из беды победу14. Помните по­учительный случай с немецким лазером? Заинтригованный, я кивнул.13 “Неделя просвещения” — юмористический рассказ Михаила Булгакова, высмеиваю- щий добровольно-принудительную программу быстрого просвещения необразован- ных людей с помощью “культурных” походов.14 “Делать из беды победу” — имеется в виду фрагмент “Нравственных писем к Луцилию” Луция Аннея Сенеки — древнеримского философа-стоика. Здесь автор писем дает наставление ученику, как обращать неприятности себе на пользу.

74 Владислав Гринь Видя мой интерес, Илья стал говорить восторженно исбивчиво: — Средние века были бедны на культуру. Да, готикапоявилась, витражи, иконы красивые, крестовые походы.Но  книг хороших не найдешь вплоть до четырнадцатоговека: “Божественная комедия”, “Декамерон”, “Лаура”. Это,конечно, красиво, но забубенно как‑то. Слава богу, дошелдо Возрождения. И тут воздалось. Купил “Историю живо-писи”, прочел и побежал за толстыми книгами с репро-дукциями. Купил альбомы Уфицци, Лувра, Национальнойгалереи и все такое. Насмотрелся вдоволь. А  потом захо-телось воочию увидеть — деньги‑то есть. Толку с них, еслине прикоснуться к тому, от чего мурашки по коже. Так ивозникла идея поглядеть итальянский Ренессанс. Маршруттакой: Венеция, Флоренция, Рим. У меня и план готов, какза две недели все лучшее увидеть. В смысле, в какой музей,храм, церковь зайти.  — Илья пытливо, но чуть ироничнои с оттенком самодовольства посмотрел мне в глаза. — Нучто, интересно? — Не то слово. Я ведь даже не мечтал. А когда ехать? — На майские праздники. До пятнадцатого все равно де-лать нечего. — Послушай, я ведь даже не поблагодарил. Извини, по-жалуйста! — Ничего. Главное, чтобы, когда вернемся, не заругали. — Скажешь тоже! Когда я вообще тебя ругал? Слушай, ав твоем плане Колизей есть? — Обижаете! Первый объект посещения в Риме.  Юркатоже настаивает! По-другому, говорит, не поедет. — А как он вообще к твоим урокам просвещения отнесся? — С юмором. Сытый голодного не поймет. Юра в смыслеэмоций непробиваем как Брестская крепость! ЖНБ и Ренессанс Через месяц мы отправились в культурный поход. Впяте-ром. Юра в последний момент отказался из‑за навалившихсясрочных дел, и поехала только его жена.

Зло на цыпочках 75 Тут я хочу сделать отступление и рассказать о женах моихдрузей. Они достойны этого прежде всего как представителиособого отряда, придуманного Юрой: ЖНБ — жены начина-ющих бизнесменов. Это примерно как жены молодых офице-ров. Офицеры часто берут себе в спутницы женщин рангомниже. Им важны хозяйственность и верность, хотя примени-тельно к последнему качеству их вторые половины часто пасу-ют. Так и наши друзья остановили свой прагматичный выборна Свете и Вите, медсестрах стоматологического кооператива,где они ковали свое первое золото. Юре и Илье требовалисьне предметы обожания, а безропотные помощницы. Вот типичный портрет ЖНБ второй половины девяно-стых. Это девушки до тридцати лет с одним-двумя детьмидетсадовского и младшего школьного возраста, в лосинах икожаной турецкой парке, освоившие автомобиль (какой‑ни-будь Opel Astra или трехдверный FIAT), чтобы самим решатьвсе домашние проблемы за исключением добывания денег.Их загнанным в угол мужьями требовались тихие послуш-ные дети, опрятность съемной убогой квартиры, горячийобед и умение жены не выглядеть отвергнутой перед отходомко сну. В этом смысле Света и Вита были образцовыми ЖНБ. Девочки впервые оказались на Западе, тем более в Италии,где даже видавший виды турист ходит, разинув рот. Понят-ное дело, не привыкшие пока к вниманию мужей, они, какпиявки, прилипли к моей Людмиле. Та не возражала, темболее обе девочки, особенно Виктория, жена Юрия, обнару-жили неплохой вкус, что пригодилось во время шопингов,которых моя супруга в глубине души страстно желала, а наделе паниковала, переступив порог бутика. Одним словом,несмотря на разницу в возрасте, женщины в поездке по Ита-лии составили единое целое. Чтобы было понятнее, представьте, как выглядела нашакомпания. Впереди с маленьким пустым рюкзаком за пле-чами вышагивал Илья, постоянно сверяясь с маршрутомна карте. Метрах в пяти позади ваш покорный слуга гремелстарыми костями и вертел головой по сторонам, всегда го-товый прийти на помощь Илье, испытывающему проблемыс ориентированием. Шествие замыкали три дамы, которые

76 Владислав Гриньс неподдельным удовольствием использовали шанс приоб-щиться к истории. В той поездке мне в самом деле удалось многое узнать иувидеть. Между прочим, благодаря Людмиле. Не желая ни-чего упустить, она заранее встретилась с Ильей и переписалапредполагаемый маршрут, а также обещанные к обозрениюпроизведения искусства и достопримечательности. Затем,воспользовавшись (подумать только!) Интернетом, все этораспечатала, разложила по файлам и по вечерам рассказы-вала мне, что нас ждет завтра. Это оказалось до крайноститолковым! Перед отлетом из Рима мы поделились последними впе-чатлениями и от души жалели Юру, который не увидел всейэтой красоты. Ну, ничего, успокаивали мы Викторию, высюда еще обязательно вернетесь. А она грустно улыбалась. Кадровый секрет Полковник почувствовал зябкость и сухость во рту. ВВ по-тянулся к пластиковой бутылке и обвел взглядом окружаю-щих. Оказывается, он так увлекся, что не заметил миграции.Двое потихоньку ушли пить чай на пороге заимки. На дворесерело, декабрьский мороз крепчал — кружки с чаем густопарили. Другие двое дымили сигарами в приоткрытое окно.“Вот почему я замерз”,  — понял ВВ, медленно поднялся,хрустнул костями, разминая затекшие плечи, и надел буш-лат, висевший на спинке стула. Затем сделал несколько глот-ков минералки, и сухость во рту исчезла. Эдик продолжал спать в кресле у камина. Остальные по-тихоньку накачивались спиртным: лица были красными илоснились от пота. Полковник дал компании передохнутьот себя и прошел в гаражный бокс. Возле подвешенной зазадние лапы освежеванной кабаньей туши егерь со своим сы-ном разговаривали о жизни за походным столиком. Увидеввошедшего полковника, они поднялись, ожидая распоряже-ний. — Извини, Петро, что заставил ждать, заговорились,  —оправдался полковник.

Зло на цыпочках 77 — Ничего, Василий Викторович, еще только вечереет. От-дыхайте. — Я тебя вот о чем попрошу: разруби тушу по-мелкому,чтобы всем от разных краев досталось. Мне и генералу — ло-патки. Себя не забудь... Вопросы? — Какие вопросы могут быть у старшины запаса к пол-ковнику,  — ответил Петро и тут  же подольстился:  — Разветолько один: где глаз точите? — Опыт, сын ошибок трудных, — улыбнулся полковник,легонько хлопнул егеря по плечу и вышел из бокса. Ужепочти совсем стемнело. Мороз взялся по‑настоящему. Пол-ковник оглянулся по сторонам и невольно поежился: вокругвозвышалась черная стена леса, издающая недружелюбныйшум. Хрустя опавшей изморозью, ВВ заспешил в дом. В обеденном зале все уже были на местах, готовые к про-должению. — После той итальянской поездки Илья вошел во вкус истал колесить по миру. За  несколько лет он не только объ-ездил Европу, но и побывал в Америке, Австралии, даже вЯпонии. Пару раз я составил ему компанию, но дальние по-ездки мне были не под силу. Илья завел моду привозить маг-нитики из разных музеев. На моем кухонном холодильникетеперь красовалась стеклянная пирамидка Лувра, Трафаль-гарская колонна на фоне Национальной галереи и ЗимнийДворец. В  этот раз, вернувшись из Мадрида, Илья привезмагнитик с изображением музея Прадо. Мы сидели у меня взале и пили “Риоху”15. — Когда ты работаешь? Я, конечно, не считаю, но так, на-вскидку, ты минимум четыре раза в году путешествуешь! Илья засмеялся. — Не четыре, а пять, а хочется еще больше. — Но ведь работа страдает: подчиненные расслабляютсяи, чего греха таить, воруют, наверное. Илья понимающе кивнул: — Ну, подворовывают, конечно, не без этого, но моя рольв том и состоит, чтобы уметь подобрать правильных помощ-15 “Риоха” (Rioja) — традиционное испанское красное сухое вино.

78 Владислав Гриньников — ответственных и совестливых. Чтобы было не страш-но хоть на полгода уехать. — Где ж их взять‑то? — мой голос был слишком иронич-ным, чтобы в ответе Ильи не прозвучали назидательные нотки: — Родители кладут яйца, а в школе из некоторых яиц вы-лупливаются отличники. Потом они шлифуют себе мозги вуниверситетах, а наша забота — отловить лучших, а точнее,рефлексирующих. — Неверная теория. Доказано, что мир на троечникахдержится. Взять хотя бы тебя. Илья поставил бокал и сказал как отрезал: — Мир, может, и на троечниках, а бизнес — на отличниках! — Обоснуй! — Хозяева бизнеса действительно троечники  — пиратыи авантюристы. Их  задача  — ввязаться в драку и захватитьплацдарм. А вот развиться — это уже дело отличников, кото-рые свою жизнь не днями, а десятилетиями измеряют. Знае-те, как я людей на высокие должности подбираю? — Нет, конечно, но интересно послушать! Илья сделал заговорщицкий вид, подняв к уху указатель-ный палец. — Помните, я сказал про рефлексию. Так вот, я эту самуюрефлексию в отличниках и выискиваю. — А можно без зауми?! — Можно-можно!  — Илья доброжелательно улыбнул-ся.  — Говоря простым языком, рефлексия  — это самоко-пание, свойственное обязательным и не очень увереннымв себе людям. Вот пример. Два года назад я искал человекана должность директора. Очень многих пересмотрел. И всекандидаты меня учили, что нужно делать и какие деньгидля этого тратить. А потом пришла женщина лет сорока,она до этого много лет возглавляла коммерческое предпри-ятие, хозяин которого пил, не просыхая, и годами не пла-тил зарплату. За две минуты Полина рассказала мне, чтособирается делать. “Подходит!” Я  непроизвольно нахмурился и задумался,чтобы поставить ей задачи. А она это восприняла как попыт-ку подобрать отказные слова. И говорит мне с дрожью в го-

Зло на цыпочках 79лосе: “Если не хотите меня брать, поговорите с мужем, у негов этом деле опыта больше! Я  ей: “Послушайте, Полина, вынам подходите, но откуда эти комплексы?” Она потупиласьи отвечает: “А меня воспитали всегда чувствовать себя вино-ватой!” Взял я ее, на высший тариф взял, без испытательногосрока, чего никогда не делаю! И не жалею. Да что там не жа-лею — не нарадуюсь! Я  слушал и удивлялся: “Как  изменился мир! Всего‑то запятнадцать лет!” Я повторил это вслух. Илья заинтересовался. — Ностальгируете по прошлой жизни? — Сказать, что ностальгирую — так нет. В той жизни мно-го чего было. Страх был, гордость за страну была. Уверен-ность тоже. О завтрашнем дне — не думал. Теперь понимаю,насколько это важно. Об  одном только жалею  — легкости,полета не было. Я не знаю, что такое счастье, но наверняка безлегкости счастье неполноценно. — Ты, Дед, велик. Вот так сходу определил половину сча-стья. Не тревожиться о будущем — очень важно. Но не менееважно быть удовлетворенным настоящим. Шизоаналитики Эта тема была исчерпана, как и вино. Я  разлил остатки,оглядел бутылку бросил разочарованный взгляд на своегомладшего друга: — Лично я ничего не почувствовал. Пили как бантики за-вязывали. По-моему, у тебя в кульке что‑то звенело. Илья расхохотался. — Чувствуется КГБэшная школа! Угадали! Только бы на-гоняй не получить! — Людмила на даче, не раньше шести вернется. А сейчастолько три. Тебя уже и след простынет. — Открывать? — Спрашиваешь! Илья ловко откупорил вторую бутылку. Я  задал вопрос,который давно вертелся на языке: — А как вообще жизнь? В смысле, растешь над собой?

80 Владислав Гринь Это была приятная тема. Лицо Ильи тут же стало возвы-шенным. Он сделал большой глоток и поставил бокал: — Да, Дед, расту. Я  уже во второй половине двадцатоговека. На днях с Апдайком покончил16. — Это который фильм про ведьм снял? — Примерно так, только Апдайк не фильм снял, а ро-ман написал. Если вы “Иствикских ведьм” имеете в виду? —Я кивнул. — А что до его книг, то мне больше “Кентавр” пон-равился. Это название было мне неизвестно, как и многое из того, очем в последние годы рассказывал Илья. Я завидовал своемумладшему другу и непроизвольно допустил издёвку: — Расти, сынок! Этой стране нужны интеллектуалы. Мо-жет, родишь национальную идею! Илья резко повернул голову и с удивлением уставился наменя. — Вы сейчас сказали то, о чем я после общения с Михалы-чем часто думаю. Не в том, конечно, смысле, чтобы ее родить,а… — Это с Мэром, что ли? — перебил я. — Мне казалось, выс ним давно знакомы. — Нарочно не придумаешь,  — засмеялся Илья,  — с мэ-ром! С Достоевским! Пришла моя очередь смеяться. Мы оба хохотали минутыдве. — Полковник, — Илья, вытирая слезы, поднял бокал, —чтоб вы живы были! — Не  возражаю,  — мы звякнули с ним хрусталем, про-должая смеяться. — Достоевским! Илья посерьезнел, хотя глаза продолжали искриться. — Понятие “национальный”, оказывается, отнюдь не оз-начает какой‑то обособленности. Достоевский утверждал:писателю, чтобы стать национальным, достаточно сказать не-что действительно свое. По его мнению, это удалось только16 Апдайк Джон Хойер (1932‑2009) — знаменитый американский писатель, обладатель Пулитцеровской премии. Наиболее известные романы: “Кролик, беги”, “Кентавр”, “Иствикские ведьмы”.

Зло на цыпочках 81Пушкину, Лермонтову и Гоголю. От  себя добавлю, что этозатем получилось именно у Достоевского и, конечно,  же, уТолстого. — Не понимаю я Достоевского. На Западе с ним носятся,как с писаной торбой, а у нас, как мне кажется, и не читаютвовсе. Илья оказался неумолимым. — Во-первых, читают. Во-вторых  — чтят! Хотя, конечно,как не вспомнить о незавидной роли пророка в своем отече-стве. А  вы, Василий Викторович, просто не дали себе трудавчитаться в Достоевского. Потом вас бы за уши не оторвали. Илья говорил убедительно, но я все же сомневался. — Ну, и чего нового, как ты сказал, “действительно свое-го”, он родил? Мой друг посмотрел на меня с благодарностью. Он ещеникогда не говорил об этом вслух: — Вообразите вторую половину девятнадцатого века.Эволюционные идеи Дарвина еще не начали утверждаться.Представление, что человек  — результат божьего промы-сла, незыблемо как скала. И тут в лапотной России появля-ется писатель, который утверждает, что в человеке большеживотного, чем, собственно, человеческого. Заметьте, пра-вославный до мозга костей писатель. Игрок и эпилептик!И еще он утверждает, что от звериного эгоизма есть толькодва спасительных средства  — доброта и красота! И  самоеудивительное, что этот эпилептик оказался прав! “Фроммы”,“хайдеггеры”, шизоаналитики и всякие другие философскиеантропологи потом подтвердили. Обратите внимание, фа-милии — сплошь иностранные, а Достоевского весь мир рус-ским национальным считает. Здорово? Не скрою, захотелось избавиться от Ильи и открыть “Иди-ота”. Я с трудом подавил этот порыв. — Похоже, убедил. А как же Толстой? — Толстой оказался первым и последним человеком, пи-савшим правду и ничего, кроме правды. Знаете, что он напи-сал в своем дневнике, проведя брачную ночь с Софьей? Я посмотрел на него с удивлением, но в душе брызнул чер-тик. Я замотал головой. Илья торжественно изрек:

82 Владислав Гринь — Он написал “Не то!” Написал правду! Чертик уже кувыркался. Я сделал серьезную мину: — Круто… А знаешь, что написала Софья? Пришло его время округлить глаза. — ??? Я сделал многозначительную паузу: — “Не туда!” Спустя десять минут, насмеявшись вдоволь, мы допиливторую бутылку. Я встал, чтобы проводить его. Уже выходяиз квартиры, Илья повернулся веселым лицом: — Спасибо за урок. И  добавил со счастливой пьянойулыбкой:  — Но  мир точно спасут доброта, красота и спра-ведливость! Снобизм Через какое‑то время Юрий пригласил меня на открытиесвоей галереи. Год назад он купил цокольный этаж в самомцентре города. Так вышло, что я опоздал на целый час иуспел только к банкету. Над входом красовалась надпись: “Галерея бронзы ЮрияКириллова”. Словно подчеркивая название, массивную ду-бовую дверь украшали кованые шишаки из благородногометалла. Внутри царил полумрак и только изделия подсвечива-лись специальными точечными прожекторами. Мы выпиливиски, и Юра потянул меня на индивидуальный просмотр.Я  навскидку насчитал не менее семидесяти предметов. На-сколько можно было судить, это были не подделки, а про-изведения искусства, во всяком случае, такими они казались.Юра небрежно облокотился о массивный мраморный по-стамент с каретой, в которой угадывалась дама в шляпе. Онапротягивала изящную ручку кавалеру, стоящему на одномколене. — Начало девятнадцатого века. Сто двадцать тысячотдал. А эти, — он указал на трех граций, плескающихсяводой из фонтана, — конец восемнадцатого — двести ко-сарей!

Зло на цыпочках 83 Я  вспомнил музей Барджелло с черным Давидом вшляпе17. — Юра, а где охрана? Тот приоткрыл штору и показал на человека в камуфля-же, вооруженного пистолетом и дубинкой. — Их у меня двое. И собака в вольере. — Не подойди! — все действительно выглядело солидно.От Юркиного юношеского задора не осталось и следа. Юрий подводил меня к каждой статуэтке и подробно, ис-пользуя специальные термины, разъяснял, что к чему. Ког-да создано. И всенепременно — сколько стоит. Через десятьминут стало скучно. В  воздухе помимо меди запахло сно-бизмом. Никогда еще молодые люди не завладевали моимвниманием столь бесцеремонно. Я  попытался вставить не-сколько слов, но Юрий не слушал. Точнее, не слышал, пере-ключив лобные доли на удовлетворение гордыни. Это тожебыло впервые. Слишком много открытий для одного вечера!Не пытаясь скрыть раздражение, я прервал его лекцию: — Вика и Лида (Лидой звали его тринадцатилетнююдочь) тоже стали профессионалами по части антиквариата? Реплика не подействовала острасткой; напротив, в голосеЮрия сквозило глубокое разочарование: — О чем вы говорите?! Они терпеть не могут бронзу. В га-лерею глаз не кажут! Я с ними и по‑хорошему, и со сканда-лом — ни в какую! — Ищи в этом приятную сторону: захочешь побытьодин — неси с собой вот этого Наполеона. — Я кивнул на ста-туэтку, изображающую императора, скорбящего над теломгвардейца. — Он их мигом выкурит из любой комнаты. И тут Юрка отчебучил: — А я уже нашел приятную сторону. Тут бронзы не мень-ше тонны. Раз им так наплевать на мою страсть — когда умру,все изделия переплавят мне на памятник. Оставлю толькоэту. Он отошел в сторону, и моему взгляду открылась стату-17 Черный Давид в шляпе — “Давид” — величайшая бронзовая скульптура Донателло (около 1430 г.), представленная во Флорентийском Национальном музее скуль- птуры Барджелло. Знаменует старт эпохи Возрождения.

84 Владислав Гриньэтка, изображающая наклоненного вихрастого мальчика сзалихватской ухмылкой и папироской в зубах, демонстриру-ющего тощий зад из‑под приспущенных штанишек. Юра захохотал. Чувствовалось, что мальчик вкупе со спи-чем были его коньком. “Интересно, я десятый или сотый?” —мелькнуло у меня в голове. — А ты с ними договорился? — Со скульпторами? — Да нет же, с близкими? Юра оглянулся на дверь и тихо, заговорщицки сказал: — Вся фишка, чтобы они прозрели, когда узнают. Я это взавещании отдельным пунктом прописал. В  качестве мрач-ного юмора. Я изобразил нейтральную улыбку. Вскоре мы закончилипросмотр. Юра настоял, чтобы мы зашли в его кабинет. Он был выполнен в классическом стиле и обставлен мас-сивной мебелью красного дерева. Над  письменным столомкрасовался портрет хозяина с добродушно-ответственнойпрезидентской улыбкой. На  столе лежала книга РобертаГрина “48 законов власти”. Но меня поразили книжные шка-фы. За толстыми стеклами вопреки ожиданиям не выстро-ились тисненные золотом корешки. Вместо них толпилисьмногочисленные фотографии в золоченых рамках: хозяин всмокинге с “Меркурием” на церемонии вручения премии“Бизнесмен года”, хозяин в кожаной косухе, уминающийшашлык прямо с шампура и моргающий камере, он  же вфутболке и шарфе местного футбольного клуба на фонемюнхенской “Альянц-арены”, наконец, Юра с серьезнымлицом в обнимку с главой администрации бывшего прези-дента страны. Я  не сдержался и высказался по поводу отсутствующихкниг: — Ждешь аукциона раритетов библиотеки Конгресса?18.18 Библиотека Конгресса — национальная библиотека США, одна из крупнейших в мире. Содержит сотни тысяч раритетных изданий, в том числе инкунабул — книг, изданных до начала XVI века.

Зло на цыпочках 85 Юрий хмыкнул и принял вызов. Видимо, готовился не-сколько лет. — Нет, полковник. Все это чтиво  — для неврастениковтипа вашего любимчика Илюши! — И твоего друга, как это ни странно! — Друга-друга, если потребуется, я за него в огонь и вводу. Но, чтоб вы знали  — его сопливые бредни,  — плечиЮрия брезгливо передернулись, — не для моих нервов! Со-весть, доброта, бр-р… Нужно не болтать о добре, а делать его!Как я, например: бедных кормить, лекарства в больницы по-купать, рабочие места создавать, в конце концов! — А он этого не делает? — Может, и делает, только я не слышал. Лучше бы чем‑топутным занялся. Чтоб вы знали, я, по меньшей мере, вдвое бо-гаче его. Потому что не мотаюсь по миру, а методично делаюденьги. По-моему, чем богаче — тем добрее. Можете спорить,но добродетели в итоге обязательно сводятся к деньгам. Его лицо приобрело надменное выражение:. А я разом по-чувствовал все прожитые годы и “сдулся”. Жутко захотелосьприлечь, заснуть, умереть, в конце концов, но только не спо-рить. Я подошел к столу, опустился в кресло и раскрыл книгуна картонной закладке: “Закон 34. “Веди себя как король — и будешь принят как ко-роль”. Тотчас  же помимо слабости навалилась еще и тоска. Те-перь и у этого пойдет как по нотам: сперва притязания, по-том корона, следом беспокойство и в конце — разочарование. — Все, Юра! Хочу домой! А Илье с тобой действительноне равняться: он счастливее! Сто тысяч Спустя какое‑то время у меня возникло дело к моим моло-дым друзьям. Вначале я позвонил Илье, и мы договорилисьвстретиться у него в офисе. У Ильи был кабинет с большим столом, напоминающимбильярд, для совещаний. Все в кабинете было достаточно

86 Владислав Гриньпростым и добротным: двухуровневый потолок с мощнымосвещением, светлый пол, белые горизонтальные жалюзи.В  глаза бросалось обилие зелени, семейные фотографии, атакже изобилие поделок из разных стран мира. Поделки размещались на двух длинных полках черезвсю дверную стену кабинета. Тут была серая каменная ста-туэтка бразильского Иисуса Христа, стеклянный зеленыйШвейк с пивной кружкой, тощий деревянный Дон Кихотс раскрытой книгой в руках, глиняная девушка с гавайскойгитарой. Но главное “произведение” стояло, точнее, сидело в цен-тре. Это была медная полинезийка откуда‑то с Бора-Бора вкоротких широких застиранных зеленых штанах и грязно-желтой майке навыпуск с глубоким треугольным декольтеи широкими бретельками. Полинезийка была необычайнотолстой и сидела в характерной позе: на правой поджатойноге и согнутой в колене левой, опираясь на нее всей рукой.Волосы, перевязанные сзади широкой зеленой лентой, былиразделены центральным пробором. Голова задрана кверху,глаза мечтательно закрыты, а огромные вывороченные губырасплылись в блаженной улыбке. Выражение лица говорило, что у этой босоногой поли-незийки есть все для счастья: крытая бамбуком хижина,прозрачный суп из океанской всячины, курчавые детишки срахитичными животами и, конечно же, невзрачный полине-зиец, зазывающий туристов в лавки с черным жемчугом. Ониромантично распивают “Корону”19, любуясь красным падаю-щим солнцем. Мы обнялись. — Чай, кофе? — предложил Илья, — а может, — он под-мигнул мне, — по бокалу французского? Неделю назад при-вёз. Я  посмотрел на часы и вздохнул. Было только одиннад-цать, и у меня еще были дела. — Нет, давай черного чаю с лимоном.19 “Корона” — самое распространенное светлое легкое пиво. Производится исключи- тельно в Мексике.

Зло на цыпочках 87 Илья заказал мне чай, а себе кофе в большой высокойчашке. — Во Франции был? — чтобы начать разговор, поинтере-совался я. — Да, на юге. В долине Роны. Вроде как по делам ездил,но честно, из‑за вина рванул, из‑за “Шатонёф-Дю Пап”20…А  рядом  — Лангедок, Альби, родина Тулуз-Лотрека21. За-скочив туда ради его музея, увидел кирпичный храм СвятойСесилии22. И прозрел: не трогайте веру! Она одна творит чу-деса. Объективно — жизнь бессмысленна! И только вера про-тивопоставляет этой объективности все, что может: величие,безразличие, уничижение и независимо от обстоятельств —красоту! — Ты становишься патетичным. Так недолго прослытьнаивным. Илью это нисколько не обидело. Он посмотрел на менямягкими глазами. — Дед, возможно, я скажу то, что не вяжется с нашим ве-ком, не удивлюсь, если ты посмеешься над моей сентимен-тальной чушью, но в последнее время у меня складываетсявпечатление, что счастье поселяется у того, кто живет честьюи высокими порывами. С  этим нельзя было спорить. Можно воспринимать илинет. Я — воспринимал.20 Шатонёф-Дю-Пап (фр. “Новый замок Папы”) — великолепное сухое французское вино долины Роны в основном из красных сортов винограда Гренаш и Сира. Получило название благодаря переезду святого престола из Рима в Авиньон, расположенный поблизости, в начале XIV века.21 Тулуз-Лотрек — Анри Мари Раймон Тулуз-Лотрек-Монфа (1864‑1901) — замеча- тельный французский художник-постимпрессионист с драматической судьбой. Мастер литографий и гравюр. Основатель современного плакатного жанра.22 Кирпичный храм Святой Сесилии — замечательный образец южной готики из французского города Альби. Строительство завершено в конце XV века. Строгий фасад из крупного красного кирпича ярко контрастирует с роскошным внутрен- ним убранством.

88 Владислав Гринь — А  что еще нового?  — Было заметно, что с момента по-следней встречи он сильно похудел. — Чувствуется, что рабо-таешь над собой, во всяком случае, над своими килограммами. Илья довольно потянулся. — Спасибо, что заметили. Похудел на десять килограм-мов за пять месяцев. В планах еще шесть сбросить. На вось-мидесяти пяти остановлюсь. — Капсулы с глистами глотаешь? — Хуже… не ем после шести. Выработал правило — ло-житься спать на пустой желудок. Илья метнул на меня взгляд, проверяя реакцию. Меня,честно говоря, больше заботили собственные позвоночныегрыжи, но хотелось доставить ему удовольствие. Я  сделалудивленное лицо. — Неужели так просто? Всего‑то дел — спать голодным.Надеюсь, получил патент? Илья засмеялся, а затем быстро исподлобья взглянул на меня. — Помните, у вас дома мы рассуждали об удовлетворен-ности жизнью как о важнейшей половине счастья?  — я кив-нул. — Так вот, обобщив новые знания, я пришел к выводу, чтоудовлетворенность — это успех в делах и непременно рост надсобой: преодоление невежества и иных пороков. Интересно? Я снова кивнул: — Интересно. А пороки — это недостатки характера? — Верно! Такие как вспыльчивость, уныние, лень, эгоизм,излишества… — А как с ними бороться? — Не так уж и сложно. К примеру, я — очень беспокой-ный. Стоит подумать о плохом — мысли тут же начинают це-пляться одна за другую, причем все более мрачные. Глазом неуспеешь моргнуть, как попадаешь во власть тревоги. Так вот,я стал контролировать мысли: только появляется плохая —тут же начинаю думать о чем‑то важном. Например, о том,что год назад у меня выявили опухоль, и я две ночи не спал,пока не выяснилось, что она доброкачественная. И за эти двеночи я, наконец, понял, что единственное действительно важ-ное — быть живым, а все остальное — томление духа. У менявсегда наготове три-четыре подобных мысли.

Зло на цыпочках 89 — И что, реально помогает? — Поначалу нет. Но  я не сдавался. А  через три-четыремесяца плохие мысли вдруг стали какими‑то коротенькими,прерывистыми, что ли… Можно даже сказать, боязливыми.И не такими липкими. Я их уже щелкаю как орехи. Теперьглавное — не утратить навык. — А ты все свои недостатки знаешь? Илье нравилось, что я втянулся в разговор. Он стал раско-ванным. — Есть специальные методики тестирования личности поее основным качествам: эмоциональности, ответственности,доброжелательности, любознательности и открытости. Мояпроблема — избыточная эмоциональность и недостаточнаядоброжелательность. — Интересно, а чего у меня не хватает? Любознательно-сти, наверное? — Возможно, хотя навскидку вам больше всего не хватаетоткрытости. Но это не порок, а скорее особенность характе-ра. Ничего страшного. — Илюха, послушай, организуй мне этот тест. Только,чур, Людмиле ни слова! Мы посмеялись. Но меня проняло: — А с недоброжелательностью как борешься? — Принуждаю себя похвалить кого‑то, поделиться скем‑то и уделить кому‑то внимание. Если сделал два дела изтрех — считай, день не прошел зря. Решение показалось мне изящным. — А что значит поделиться? Хлебом, что ли? — Лучше деньгами. Но  милостыня не считается. Нужноотдать так, чтобы ощутилось на себе. Или подарок незапла-нированный сделать. Короче, не все себе забирать. — А что значит уделить внимание? — Ну, это совсем просто! Вместо того чтобы перед теле-визором торчать — с ребенком поиграть. Родителям лишнийраз позвонить. Цветы жене без повода купить. Много чего. — Получается, от плохих поступков тебя предохраняет“прокладка” из добрых дел? — Точно! Как вы здорово сказали!

90 Владислав Гринь Я молча пил чай. Илья ёрзал как на иголках. Он ждал ком-ментариев. Может, я не испытывал восторга, но уж чего былов достатке, так это удивления. Илья последние десять летне переставая удивлял меня. Судите сами: на пустом местесоздал высокодоходный бизнес, посмотрел мир, успокоил-ся, стал эстетом и даже подобрел. Не  много  ли для одногочеловека? Но я все же молчал, подбирая правильные слова.Чтобы не показать разочарования, Илья спросил о цели мое-го визита. Надо же, за разговорами совсем забыл, зачем при-шел! Но это к лучшему. Когда я собирался, почти не верил вуспех. Однако теперь, когда он так страстно убеждал меня внеобходимости делать добро, затеянное дело перестало ка-заться невыполнимым. Но вначале я решил подольститься иеще немного поговорить о нем самом. — Не перестаю тебе удивляться. Но может, это еще не все? Илья лукаво поглядел на меня. — Держу в голове одну мысль, но пока рано говорить. Этокак минимум трехлетняя перспектива. — Ну хоть намекни! Мой друг поднял глаза к потолку, потом посмотрел на по-линезийку и в конце концов перевел взгляд на окно, за ко-торым завывал студеный зимний ветер. Он демонстративнопоежился и небрежно сказал: — Как же я ненавижу нашу зиму. Темно, ветрено и слякот-но. Ну почему нельзя, чтобы все время были весна и лето… —чувствовалось, что большего из него не вытянуть.  — Ладно,Дед, колись, зачем пришел. Я глубоко вздохнул. — Ко  мне обратился бывший сослуживец. У  его шести-летнего внука обнаружили рак крови, ну, как его,… дьявола,по‑научному… — Лейкемию, — тихо сказал Илья. — Да, лейкемию. — Ну?! — Как мне сказали, случай очень сложный. Нужна пересад-ка костного мозга. В Германии. Стоит это сто пятьдесят тысячевро. На круг. Пятьдесят тысяч они наскребли. Я хочу попроситьпо пятьдесят тысяч у тебя и у Юры. Если не дашь — не обижусь!

Зло на цыпочках 91 Илья внимательно посмотрел на меня. В его глазах мельк-нула жадность. Очень не хотелось давать деньги. Чувствова-лось, что Илья готовится задавать вопросы, чтобы по возмож-ности оттянуть момент расставания с такой крупной суммой.К примеру, можно было спросить, каковы намерения Юрияи, в случае чего, поставить условия, что отдавать будут обаили никто. А  пока суть да дело, что‑то поменяется, может,ребенок помрет… Но спустя минуту его глаза стали прозрач-ными как роса. Он быстро встал и вышел в комнату отдыха.Через минуту Илья вернулся и протянул мне заклееннуюфиолетовую пачку — пятьдесят тысяч евро. Каменный голос На следующий день я набрал Юрия.  Мне представля-лось, что дело сделано. Во-первых, Юрий, насколько мнебыло известно, уже участвовал в благотворительных про-ектах, а во‑вторых, я был уверен, что самолюбие не позво-лит ему спасовать перед Ильей. Правда, после Юринойгалереи мы несколько месяцев не созванивались, и толькона мой день рождения он приехал с подарком. Что каса-ется благотворительности, выяснилась интересная деталь:Юрий спонсировал только те начинания, которые дава-ли отдачу в прессе и на телевидении. Поэтому я заранеедоговорился с родственниками о том, что они публичнопоблагодарят своих благодетелей независимо от исходалечения. Юра не ответил, но перезвонил в тот же день ближе к ночи. — Добрый вечер, Василий Викторович. — Привет, Юра, спасибо за звонок, как твои дела? — У меня все хорошо, слушаю вас. — Понимаешь, у меня серьезное дело, думаю, правильнеенам встретиться, поговорить. Как по поводу завтра? На том конце замолчали. Я терпеливо ждал. — Завтра, завтра… Понимаете, ближайшая неделя всярасписана, еще и командировка… Что, срочное дело? — Ну как тебе сказать. Оно подождет неделю, если иметьтвое принципиальное согласие.

92 Владислав Гринь — Согласие на что? — его голос вдруг приобрел каменныеинтонации. — Вот поэтому я и прошу встретиться. Ну, не телефон-ный это разговор, понимаешь! На  том конце громко вздохнули, и я почувствовал нелов-кость, которая тут же сменилась раздражением: “Чего церемо-нюсь! В конце концов, не для себя прошу!” Трубка ответила: — Зная вас, серьезными могут быть два дела: моя безопас-ность или мои деньги. Если бы речь шла о моей безопасно-сти, вы бы не просили о встрече, а велели приехать. Судя повашему смущенному тону  — нужны деньги. Скажите, длячего и сколько! Меня захлестнула полынная горечь, равную которойя не испытывал с тех пор, как в последний раз закрыл иопечатал служебный сейф. Получить такую пилюлю отЮры! К лицу прилила кровь. “Немедленно брось труб-ку!” — воскликнуло сердце. “Нет!” Из-за ребенка, и, ещебольше, от досады я сдержался. Насколько мог спокойнообрисовал ситуацию и просьбу пожертвовать пятьдесяттысяч. В конце добавил, что уже получил от Ильи эту сум-му. Ответ был таким: — Деньги большие, поэтому нужно подумать. Завтра дамзнать. Устраивает? Конечно, устраивает. Что еще я мог ответить. Наутро я получил смс-сообщение: “Уважаемый Василий Викторович! Я рассмотрел вашу просьбуи вынужден отказать в ней. Дело в том, что я уже дал согласиеприобрести подарок (примерно на такую же сумму) и вручитьего лучшему футболисту международного турнира, который со-стоится в нашем городе через два месяца. Сожалею, что не могупомочь. С уважением, Юрий”. Сердце ёкнуло, напомнив о вчерашнем телефонном раз-говоре, и вырвалось только одно слово: “Говно!” Пощечина Полковник посмотрел на охотников. Большинство возму-щались. Двое, и ВВ не осуждал их, задумчиво молчали. “Они

Зло на цыпочках 93представили себя на месте Юрки.  Возможно, успели побы-вать в его шкуре”, — предположил полковник. Он оглянулся на Эдика, но тот по‑прежнему сопел в кре-сле. Посыпались комментарии: — Козел, мог и позвонить, хотя бы из уважения… — Предпочел щегольнуть перед всей Европой! — Ну, не знаю, как бы сам поступил… И только милицейский генерал спросил: — А что с ребенком‑то? Полковник посмотрел на него с благодарностью. — Илья позвонил нескольким знакомым, и деньги в итогесобрали. Сделали операцию, и три года ребенок чувствовалсебя хорошо. Но сейчас — обострение. Возможно, потребу-ется повторная пересадка. Её, кстати, дешевле делают… Он оглядел присутствующих. Генерал солидно кашлянул: — Надо подумать. Ребята, если потребуется, тряхнеммошной? Я могу и поднапрячь кое‑кого… Остальные пожали плечами. “Отлично!”  — подумал ВВ.При необходимости можно будет позвонить генералу. Эдикпо‑прежнему безмятежно спал. — Подхожу к самому интересному,  — продолжил пол-ковник. — Два года назад прихожу как‑то домой. Сели с же-ной обедать. Вижу, Людмила не в своей тарелке. Я, давая ейсозреть, делаю вид, что не замечаю. В конце концов говорит: — Встретила сегодня на рынке Викторию. Поздоровались,обменялись любезностями, чувствую, ей поговорить хочется.А  я всегда Виточку любила, еще с нашей первой поездки.Пойдем, говорю, посидим в кафе. Слушай, она мне такогопро Юрку наговорила! Я до сих пор на него злился. — Да пошел он, выпендрёжник! Не хочу о нем слышать! — Ты все‑таки послушай! Бог бы с ним, с его высокомери-ем, но он близким житья не дает. Два месяца назад построил дом за городом, причем самтам почти ничего не делал. Виктория все на себя взвалила,за исключением денег, конечно. А как дошло до переезда,он возьми и объяви, что решил начать новую жизнь, чтоони с Викторией никогда по‑настоящему не подходили

94 Владислав Гриньдруг другу и т. д. Одним словом, переехал один, а Вита сдочерью остались на квартире. Он взялся их обеспечивать,назначил содержание, что‑то там несколько тысяч долла-ров в месяц, но Виктория в шоке, а дочь вообще об отцеслышать не хочет. — Ну, обрадовала! Они что, развелись? — Вита не хотела давать ему развод, но сейчас, похоже,смирилась. Говорит, что чем так жить, как было в последниегоды, лучше порознь. — Не понял, а что было в последние годы? — А  что тут понимать! Юрка, оказывается, как разбога-тел — невозможным стал. И с каждым годом все хуже и хуже. — Можно конкретнее? — Взять хотя  бы галерею с бронзой. Не  надо быть семипядей во лбу, чтобы понять — Юрка ее создал, чтобы само-любие потешить. Только признания не добился. Люди ведьэгоисты; посмотрев на такое богатство, не радуются, а зави-дуют и посмеиваются. Юру это бесило, и он все свое зло вы-мещал на Виктории. — Колотил ее, что ли? — я, конечно, в это не верил. — Мы на эту тему сильно не распространялись, но думаю,просто подавлял морально. Но уж точно требовал восхвалятьего по поводу и без повода. Осанну петь! — А она? Пела? — Не  думай, что это доставляет женщине удовольствие!Но Виктория, тем не менее, пробовала. — Ну?! — Он однажды снял тапок и шлепнул ее по лицу: “Не су-етись, дура!” Помнишь, анекдот такой был? Хорошенькие дела! — Так что все‑таки с Викторией? Может, помочь надо чем? — От неё половина осталась. И, что хуже всего, ей не с кемпоговорить. Поэтому я решила почаще с ней общаться. Конечно, я не возражал против общения. Но все остальноеменя крайне возмутило. Это несправедливо. Виктория за по-следние годы изменилась до неузнаваемости; от прежней заби-тости не осталось и следа. Симпатичная стала, прямо звонкая! — Знаешь, как он мне противен в последнее время?

Зло на цыпочках 95 — Конечно, знаю, но не думай, что я тебя науськиваю,просто расстроилась сильно. Людмила и вправду говорила чуть не плача. Я решил неоставаться в стороне. — Надо все же с ним поговорить. — Бесполезно. Брат Виктории, ты, наверное, в курсе, за-местителем у Юры работает — год назад попробовал. Юркапоступил как иезуит — позвал его с семьей на ужин и стал вих присутствии унижать Викторию. Вышел скандал. Теперьу брата проблемы по работе. — Мне наплевать на его реакцию. Может, я хочу ссоры.Меня так и подмывает бросить в лицо этому сопляку, какимон стал тщеславным козлом! — Господи! Нужен он тебе! Не стоит на него здоровье пе-реводить. Гляди, покраснел весь! Давай давление измерю. — Перестань со своим давлением. Сама ведь начала!Как ты не поймешь, для мужика с характером, хуже нет, чемв ученике ошибиться! Я  замолчал и несколько раз вдохнул-выдохнул, чтобыуспокоиться. Посмотрел в окно. Там было солнечно. — Вот что. Собирайся в Крым. Он меня пригласил на от-крытие детского санатория, который построил недалеко отЯлты. Чтобы ты знала, я до этой минуты ехать не собирался,а теперь — все к чертям брошу и мотнусь… вдвоем мотнем-ся. Там и попытаюсь его урезонить. А дальше — как выйдет!По крайней мере, совесть будет чиста! 499 За  спиной полковника закашлялись. Он обернулся.Из кресла, потягиваясь, выбрался Эдик и нетвердыми шага-ми потащился к столу. — Вы что, не ложились?  — пошутил Эдик, налил себеполстакана пива и сделал несколько глотков.  — Которыйчас? — глянул на часы и сам себе ответил: — Полпятого. —Потом оглядел компанию и остановился взглядом на рас-сказчике: — Ага, понятно! Сага о богатеньких буратинах” —Илье пророке и Юре Ясно Солнышко!

96 Владислав Гринь Все рассмеялись, включая полковника. Эдика очень любили. — Угадал! — А на каком вы этапе? Это я, в смысле, домой попадемили здесь заночуем. Водителей хоть покормили? Полковник шлепнул его по пояснице. — Покормили, заботливый наш. Скоро заканчиваем. Мнеосталось про Крым рассказать, и финал. Эдик улыбнулся. — Про Крым. Это про открытие санатория, что ли? — Точно! Эдик плюхнулся на стул и развел руками. — Господа! Оказывается, я вовремя проснулся. Повезло…Дед, а Дед, дай я эту историю расскажу. Полковник нахмурился и глянул на него исподлобья.Но это длилось всего пару секунд: — Валяй, рассказывай! Только без интимных подробно-стей, как ты пьяный на перевале к моделям приставал, а тебеих хахали чуть рожу не намылили. — Хахали! Да пусть они молятся богу, что я пистолет в ма-шине оставил. А то погонял бы их по Казацкому стану. — Да, погонял  бы! Если  бы не мои седины, возвраща-лись бы домой пешком. Все были заинтригованы. Эдик попросил налить ему креп-кого чаю и начал: — Есть крайне занимательная категория людей  — сер-дцеведов и одновременно выжиг, обладающих талантомоколпачивать надменных выскочек. Я знаю двух таких плу-тов-психологов, но у одного  — особая орбита. Вообразитесорокалетнего человека, в котором замешаны верхогляднаяученость, энергия Duracell, щеголеватые манеры и медоваяречь. Это благородное тесто выпечено в изящной форме иподано на стол румяным глазурным куличом  — БорисомГлебовичем Сердолюбовым, или Борей Глебовичем, какего величают многочисленные знакомые. Достигшие совер-шеннолетия красавицы ищут целевую аудиторию в Forbes23,23 Forbes — американский финансово-экономический журнал, основанный в 1917 году Берти Чарлзом Форбсом. Издается и на русском языке. В данном случае имеется

Зло на цыпочках 97а Боря Глебович шныряет по светским тусовкам, в органи-зации которых считается непревзойденным специалистом.Там и находит истомившихся от дефицита внимания снобов. Юрка попался ему на глаза на юбилее высокого государ-ственного лица, куда был приглашен под номером “499” врасчете на дорогой подарок. Выстояв длинную очередь ивручив имениннику бриллиантовые запонки, он бродилпо лужайке, жадно ловя незнакомые взгляды. Боря быстросделал пару выясняющих звонков и прикинул что к чему.В конце вечера он подошел к юбиляру, побеседовал с ним,обнялся и, пятясь назад, наступил на лакированный туфельтолкущегося поблизости Юрия.  Дальше пошло по плану:извинения, знакомство, предложение выпить, ночной клуби афтепати с проститутками. Второй день новые знакомыепровели в загородном ресторане, а следующий  — в знаме-нитой бронзовой галерее. Там и было сделано благозвучное,исключительно гуманное предложение. — Ты много помогаешь людям, но как‑то бессистемно…Это замечательно, но, извини, тебе не двадцать лет, пора быуже и “наследить”. Юра слегка покраснел. Он сам об этом много думал.  —А галерея? Боря вздохнул и скосился на своего нового друга. — Давай по‑честному, это не галерея, а антикварный ма-газин. — Как магазин? Здесь же ничего не продается! — Ну, хорошо, тогда антикварный салон. Ты с его помо-щью не памятник себе создал, а объект зависти и кривотол-ков. Извини за прямоту! Юре было обидно, но он понимал, что Глебович прав. — Между прочим, я в двух храмах увековечен как круп-ный даритель. На входных мемориальных досках. — Да кто на них смотрит! Люди, как зайдут, крестятся, апотом прямиком к алтарю или к облюбованной иконе. Нуж-но серьезное дело сделать. в виду, что в журнале публикуют истории жизни и деятельности известных предпринимателей.

98 Владислав Гринь — Идеи есть? — Так, смутные. Давай покумекаем. Начнем с того, комуразумнее помогать: детям или взрослым? — Само собой, детям. — Ну, можно детский садик построить и своим именемназвать, можно спортивный зал какой‑нибудь… — Еще скажи лицей! Как‑то расплывчато все это. Я все жеврач, мне здоровье ближе. — Здоровье детей — это здóрово! — схохмил Боря. — Мо-жет, детскую поликлинику построить? — Тогда уж лучше детский санаторий, — немного поду­мав, осторожно предложил Юра. — По какой‑то социальнозначимой болезни… — Точно-точно, что‑нибудь с сердцем связанное… илилегкими. Постой, тут звонят из приемной премьера. Извини,я выйду на минутку. — Конечно-конечно,  — уважительно отозвался Юрий икрепко задумался. Когда Боря вернулся, лицо Юры сияло: — Как  тебе идея  — построить детский ортопедическийсанаторий. — Гениально, — восхитился Боря, — калек любить мод-но. Но, чтобы санатории строить — такого точно не слышал.Будешь первым! Кстати, мне рядом с Ялтой место предло-жили  — два гектара, там еще строение какое‑то метров навосемьсот. Можно тот хлам снести и за пару лет такого нава-ять, что все слюной изойдут. Ну и себя не забыть — “Детскийортопедический санатории имени Юрия Кириллова” — кактебе? Юра посмаковал название: долгое и богатое послевкусиенапомнило белый крымский мускат. — Интересно, о каких деньгах пойдет речь? — задумчивоспросил он. — Кто из нас крупный бизнесмен? — польстил Боря и пе-решел на деловой тон: — Участок отдают недорого  — в миллион баксов убе-решься. А здание построить — это смотря какое, ну, может,две тысячи квадратов. Считай, по тысяче долларов квадрат —два лимона, три самое большее. Здесь ведь какой плюс в срав-

Зло на цыпочках 99нении с больницей — серьезное оборудование не требуется,всякие там компьютерные томографы и прочее. “Точно, оборудования почти не нужно”, — удовлетворен-но отметил Юра. Он в свое время намаялся с ним в стомато-логии. Зато можно мебель хорошую купить, компьютерамиоборудовать. Да мало ли чего еще навертеть. Он загорелся. — Все хорошо, но Крым далеко, не наездишься. — Нашел проблему. Я тебе дам человечка — личного по-мощника премьера Крыма. Он — бывший строитель. — Боря, ты молодец. Спасибо, что надоумил! — На здоровье! — его глаза подернулись влагой и покрас-нели. — Я вот что скажу. Дело это святое. Поэтому “юзай”24меня сколько душе угодно. Они на радостях выпили. Увековечил! Юра когда брался за что‑то, обязательно доводил дело доконца. Он и санаторий построил, тем более что выделенныйБорей человек оказался разбитным мужичком. Юра всегодва раза за все это время был в Ялте: первый раз, чтобы по-смотреть на участок и спустя три месяца — для оформленияземли на свое имя. Алексей Петрович (так звали крымского помощника) разв квартал приезжал к нему с подробным отчетом и фото-графиями стройки. Юра несколько раз собирался съездитьс инспекцией, но как‑то не сложилось. Однажды было ужепредупредил Алексея Петровича, чтобы тот встречал черезнеделю, но тут позвонил Боря Глебович из Москвы и предло-жил отметить в Ялте свой день рождения, который намечал-ся через пару недель. А когда пришло время, снова позвонилс извинениями, что уезжает на месяц в Европу. Короче, Юра не вырвался. А потом и оглянуться не успел,как Петрович объявил ему, что строительство завершается ичерез несколько месяцев можно открываться. Как и предпо-24 “юзай” — жаргонное “используй”, от английского “use” — польза, пользоваться, использовать.

100 Владислав Гриньлагал Глебович, на все ушло два года. По деньгам все было нетак радужно — Юрий потратил не три, а четыре с лишкоммиллиона. Но это его устраивало — вступая в дело, он опре-делился с предельным уровнем вложений — пять миллионовдолларов. За месяц до открытия Глебович перезвонил Юриюс извинениями по поводу своего отъезда в Штаты на полгода,которое случилось раньше, чем он предполагал. Вечером накануне открытия Юра добрался до Ялты  — исразу на участок. Здесь его ожидал неприятный сюрприз  —Алексей Петрович срочно уехал к умирающей матери. Хозяи-на встретил недавно назначенный директор санатория — трид-цатидвухлетний Михаил. Алексей Петрович уехал внезапно,не согласовав этого ни с кем, поэтому Юрий вначале дал свечу,но как только директор провел его по объекту, успокоился.Михаил, похоже, знал свое дело. Все было в разноцветных ша-риках и флажках. Новый корпус сиял чистотой. Детские кро-ватки были аккуратно заправлены турецким бельем. “Жаль, Глебович порадоваться не сможет”, — от души по-жалел его Юрий и отправился ужинать. На  открытии он насчитал одиннадцать телевизионныхкамер. Даже euronews tv мелькнул. Понятное дело,  первыелица Крыма и соседних областей, представитель централь-ной власти с супругой. Юра позвал всех друзей, даже одно-классников пригласил. Прибыли Илья со Светой, как всегдачем‑то недовольный полковник с Людмилой, Эдик Пролесовс опухшим лицом, да много кто еще. Отзвучали гимны и салюты, кусочек алой ленты покоил-ся на мельхиоровом подносе, прижатый церемониальныминожницами. На изумрудной лужайке перед корпусом цари-ло веселье. Официанты носились с ледяным шампанским, агости поглощали канапе с осетриной и черной икрой. Юрий устал от интервью, подозвал Михаила и отошел кконцу участка. Он оглядел его, не придирчиво, как вчера, ас гордостью. Участок являл собой полосу неровной землидвести на сто метров, тянувшуюся вдоль основания высокойизрезанной горы с отвесным обрывом. По техническим при-чинам новое здание, как, впрочем, и снесенное старое распо-лагалось всего в двух метрах от обрыва. На протяжении все-