Рассвет над Чулымом

- Ты же, Ленька, заикаешься... Какой из тебя учитель... Тебе нужна другая работа...Я заикатых учителей не помню...Ни Коль­ ку, ни Маруську, ни Клавку они не учили... Учителя на собраниях всегда гарно говорили...Ты так не сможешь... Я хотел рассказать матери о своей мечте - избавиться от заикания путем работы в школе, но не решился: разве она пой­ мет, если я сам плохо понимаю, как это я буду делать...Я лишь верю в саму идею!... - У нас в солдатчине, - неожиданно заговорил отец, - был заи- катый офицер. Он был главным на конном дворе... Так он боль­ ше показывал, чем говорил... Да, и то, пока дождешься, что он хо­ чет сказать, помрешь от скуки... Но был силен в верховой езде... Лошадью лучше него никто не владел... На скаку под пузом пере­ ползет и снова в седле...А шашкой рубил еще лучше... Солдат любил башковитых...И знающих толк в лошадях... Меня уважал... Часто писал письма на Волынку... Прочитает - все складно и понятно... Справедливый был... Солдаты его любили и даже не замечали, что он заикатый...Такчто, Ленька, мать тебе правильно говорит...Надо выбирать такую работу, где нужно больше рабо­ тать не языком, а руками...Аты делаешь наоборот...Учился бы ты лучше на врача... Отец при всяком удобном случае говорил мне об этом. Но поняв, что я к его словам равнодушен, добавил: - Не хочешь, как хочешь... Насильно мил не будешь...Я тоже молоть языком впустую не люблю...Столярная работа как раз для молчунов и...заикатых... Отец замолчал и начал постукивать пальцем по столу. Я знал, что он всегда так делал, когда волновался. А расстраивался он из-за меня довольно часто. Отец никогда не настаивал на своем и предоставлял мне право выбора. Я же, по наивности и самона­ деянности, часто “ рубил с плеча” и допускал серьезные ошибки и промахи... А отец переживал...И сейчас он был уверен, что я ошибаюсь... Чтобы хоть как-то затушевать свое упрямство, я неожиданно спросил: - Папка, а в нашем роду кто-нибудь заикался? Отец пристально посмотрел на меня и после длинной паузы ответил: - Не знаю ... На моей памяти таких не было... Говорили, что дед Никита, когда сильно сердился, чуть-чуть заикался...В нашей породе ты пока первый... Хотя ответ отца был более или мне конкретным, в душе все равно закралось сомнение: а вдруг дело не в испуге, а в наслед­ 597

ственности?! Ошибаться может и Олимпиада Васильевна... Она же не врач... Затрачу годы труда, сделаю ошибочный выбор и все впустую... И здесь меня осенила простая мысль: а почему я занимаюсь самолечением? Разве нельзя обратиться к врачу?! Врач все ска­ жет точно! А вдруг он скажет, что мое заикание неизлечимо?! Зна­ чит, все решится в одно мгновение!? Но и врач может ошибать­ ся!... Нет, с врачами лучше не связываться...С надеждой легче жить!... Но тут же другая мрачная мысль напрочь погасила мою уверенность: - А вдруг меня в пединститут не примут?... Ведь каждая про­ фессия требует нужного здоровья. Кому нужен учитель - заика? Как художник должен иметь отличное цветоощущение, а музы­ кант - отменный слух, так и учитель обязан обладать грамотной литературной речью и хорошо поставленным голосом...“Хромо­ та” здесь недопустима!... А если она и случается, то считается профессиональным изъяном... А может и браком... От этой неожиданной мысли у меня на лбу появились капель­ ки пота, но я продолжал размышлять: - Значит, в пединститут меня могут и не принять... Или не допустят к экзаменам, или завалят во время сдачи... А что я смо­ гу противопоставить? Обмануть приемную комиссию?...Но как?... Если у них опыт, а у меня ничего... А может послушать отца и податься в медицину?... Там на мое заикание никто не обратит даже внимания... А может с ребятами поехать в Томск? На ж е­ лезной дороге можно будет, в любом случае, найти свой “ конный двор\"... Что же делать?... Ответа не было...Ясно только одно: сво­ ими домыслами я поставил себя в безвыходное положение и был похож на древнего рыцаря, остановившегося на развилке трех дорог... В этот момент стукнула калитка, радостно взвизгнула Кармен и через минуту в избу вошел Николай. Я облегченно вздохнул: уж брат-то сумеет разобраться в моей мешанине. Но не успел Николай раздеться и сесть за стол, как отец озабоченным тоном сказал: - Ты, Николай, поговори с ним...Меня с матерью не слухает... - А в чем дело? - удивился брат, - опять что-то натворил? - Ну, ты даешь, - возмущенно выпалил я, -'ка к будто я и на самом деле что-то творю... Надеясь на поддержку брата, я добавил: - Я хочу поступить в пединститут, а они меня отговаривают... - И правильно делают, - уверенно перебил меня Николай, - я тоже советую тебе не связываться со школой... 598

- Не связываться со школой? - удивился я, - а почему ты так думаешь?! Как мне помнится, ты раньше был другого мнения... - Я тебе своего мнения еще и не говорил, - резко сказал Нико­ лай, - а сейчас скажу... Николай пристально посмотрел мне в глаза и, не обнаружив в них испуга или сомнения, продолжал: - В моей школьной жизни повстречалось предостаточно пре­ красных учителей - мужчин... Учитель истории - Барановский Константин Вениаминович, учитель литературы - Козяшев Дмит­ рий Алексеевич, учителя немецкого языка - Федоровский Алек­ сандр Георгиевич и Дульзон Леон Сигизмундович...Я специаль­ но назвал тебе учителей не мужских школьных профессий. Но это были талантливые люди, которые смогли и в школе раскрыть свои способности. Здесь ничего не поделаешь: талант есть та­ лант...А вот в тебе я никаких педагогических данных не вижу...Та­ кой же, как и все... Такой резкой оценки я от брата не ожидал. К горлу подкатил­ ся ком обиды, но я знал, что при таком настрое Николая возра­ жать ему бессмысленно...И я, сжав зубы и кулаки, промолчал. - К сказанному могу добавить, - с железными нотками в голо­ се, продолжал брат, - тебе нет смысла работать в школе, да еще в Боготоле... - Почему? - дерзко спросил я. - Очень просто: ты придешь в школу учителем и уйдешь учи­ телем...Самое лучшее, что тебя ждет, - это директорское кресло и Почетная грамота с барельефом Ленина... Ты встречал в Бого­ толе учителя, который имел бы орден Ленина или звание Героя соцтруда?!... Нет!... В противном случае, это было бы смешно... Разумеется, я снова имею в виду Боготол, а не Москву...Я ясно говорю? - Ясно, - буркнул я, глотая слюну. - Тогда можно и продолжить...Ты не боишься в школе полу­ чить обидную кличку? - неожиданно спросил брат, пронзая меня вопросительным взглядом. - Дразнят в школе только плохих учителей, а я таким быть не собираюсь, - с дерзостью возразил я, - Виктора Яковлевича ник­ то не дразнит...Его любят и уважают... - Согласен, - спокойно поддакнул Николай, - но из любого пра­ вила есть исключения. Поэтому ты не можешь предположить, что твоя уличная кличка “Бизон”, сама собой, перекочует в школу? Ты же боготолец, и шпана о тебе знает больше, чем ты сам.:. - А я уже к этой кличке привык...И считаю ее достойной... Пусть зовут, я не против, - с вызовом проговорил я. 599

- Завидное у тебя упрямство, как у настоящего бизона, - про­ тянул брат, - но даже в этом случае я не советую тебе идти в учителя. Я бы на твоем месте выбрал что-нибудь попроще...Нап­ ример, железную дорогу... - Мне это советуют многие...С учетом, что профессия желез­ нодорожника в нашем городе самая почетная, - резко перебил я брата, - только скажи мне, а почему ты не пошел работать на па­ ровоз?...У машинистов самая большая зарплата!...Ордена и ме­ дали...Звание “ Почетный железнодорожник” ...Петро Николайчук да и его братья Витька и Борька пошли на паровоз и не обижа­ ются...А ты, вот, не захотел...А мне совет даешь... Николай наградил меня тяжелым и презрительным взглядом и, не говоря ни слова, ушел в комнату. Я хорошо знал, что Николай не терпел моей дерзости, но я не хотел быть в шкуре крыловско­ го ягненка... Я тоже резко встал и вышел на улицу под недоуменным взгля­ дом отца...Было очевидно, что разговор с братом только усугу­ бил мои сомнения и противоречия. Мало этого, все были против меня, и обстоятельства тоже...Единственным человеком, кто мог меня выслушать и дать дельный совет, была Олимпиада Василь­ евна... Нужно как можно быстрее поговорить с ней!... На второй день я специально пришел в школу и долго выби­ рал подходящий момент. Я подошел к Олимпиаде Васильевне тогда, когда она, выйдя из учительской, остановилась у коридор­ ного окна. Я знал, что она любит вот так стоять и задумчиво смот­ реть вдаль. - Олимпиада Васильевна, - подходя заговорил я, - можно с вами обсудить важный для меня вопрос? - Пожалуйста, как раз я сейчас имею десяток минут свобод­ ных... Я бегло, но подробно рассказал о своих опасениях при по­ ступлении в пединститут. Внимательно меня выслушав, Олимпи­ ада Васильевна рассудительно проговорила: - Я считаю, что все твои опасения надуманны и не имеют под собой реальной почвы. Первым экзаменом у тебя, как и в любом вузе, будет сочинение. Если ты получишь положительную оценку, а в этом я не сомневаюсь, то ты допускаешься ко второму экза­ мену - математике письменно. Если ты берешь и этот рубеж, то идешь сдавать физику устно. Вот только где у приемной комис­ сии, в лице преподавателя физики, появится возможность обна­ ружить твой дефект, который уже сейчас плохо заметен... Вспом­ ни, как здорово ты сыграл роль почтальона, в образе медведя, на новогоднем вечере!... Ты же сам говорил, что под маской твой 600

дефект ни разу не проявился!... Так одень мысленно эту маску на экзамен по физике и отвечай спокойно и уверенно! Ты можешь даже не смотреть в глаза преподавателю!... Представь, что пе­ ред тобой Федор Михайлович или я...На уроках математики у тебя все было отлично!... Если у тебя на физике срыва не пр о ­ изойдет, а я в этом твердо уверена, то дальнейшие твои пробле­ мы отпадут сами собой и ты станешь студентом!...Осуществит­ ся твоя многолетняя мечта, и ты сможешь до конца решить все свои проблемы...Другого пути у тебя нет... Сделав паузу, Олимпиада Васильевна добавила: - А в мединституте всегда большой конкурс, там иногда и ме­ далисты не проходят... Твои шансы здесь малы... А в железнодо­ рожном - тем паче... Так что, поезжай в Красноярск и спокойно сдавай на физмат... Олимпиада Васильевна пристально посмотрела на меня и спросила: - Я тебя убедила?...Или мои слова, как от стенки горох?... - Большое спасибо, Олимпиада Васильевна, - выкрикнул я, - вы сказали то, что мне надо!...Теперь мне все ясно!... Не простившись, я пулей выскочил на улицу. Учащенно билось сердце, но на душе было легко. Размашистым шагом я шел по тротуару и разговаривал сам с собой: - Оказывается, слушать нужно только тех, кто тебя понимает... А советовать все умеют...Вот сказала Олимпиада Васильевна двадцать слов, и все сразу стало на свои места!...С моих мозгов словно пелена сползла: на первый план вышло главное, а второ­ степенного словно и не было! Но почему такое случилось? Поче­ му я забыл все то, к чему шел годами? Я даже не вспомнил, что только учительская работа позволяет мне быть “ писателем по совместительству\". Я даже не вспомнил Алексея Федоровича, ко­ торый ради этого оставил агрономию и пришел в школу. Но это еще не все!...Я забыл, что только работа в школе может избавить меня от проклятого недуга!... Все забыл и начал рассуждать о мединституте...Что же получается на самом деле? Неужели мне можно внушать то, что на самом деле мне не нравится?! Ведь факт: меня можно убеждать и переубеждать... И этому я сопро­ тивляюсь только внешне...А если это так, то мою убежденность можно ставить под сомнение!...И мировоззрение тоже!... Зна­ чит, прав был брат, когда говорил о моем предательстве как то­ варищей по улице, так и взрослых!...Видимо, ему, как фронтовику, видней...Да, что брат!...Я сам вижу свое двуличие, умение быть хорошим и вашим и нашим и с каким трудом я делаю тот или иной выбор...И выбор института - лишь частный случай!.„Зна­ 601

чит, в этих вопросах я мелкая сошка...Джордано Бруно, когда всхо­ дил на костер, Софья Перовская, когда всходила на эшафот, гене­ рал Карбышев, когда замерзал в концлагере в струях воды, в своем выборе не сомневались. Они платили за него жизнью, да еще принимали смерть в страшных муках...Верно говорит брат, что героизм, как и предательство, начинается с малого... Я даже не заметил, как мои зубы оказались сжаты, а мускулы всего тела напряжены. Взяв себя в руки, я громко сказал сам себе: - К черту всякие колебания и сомнения...При принятии ре­ шения нужно быть твердым и уверенным...Олимпиада Василь­ евна права, и ее точка зрения совпадает с моей... Еду только в Красноярск... Поступаю только в пединститут...И только на физ­ мат!... Это мой окончательный выбор, и я буду честнейшим обра­ зом всю жизнь нести за него ответственность... Только после этих слов я почувствовал настоящее облегче­ ние. Как будто за плечами и не было недели драматических ша­ таний из одной крайности в другую. Создавалось впечатление, что все решилось само собой и Олимпиада Васильевна здесь ни при чем... И только потом, с годами, я пойму, что это был самый ответ­ ственный и серьезный выбор моей юности. Именно он и позво­ лит мне сделать свою жизнь единым целым... *** Правильность и однозначность данного выбора мне пришлось доказывать, как себе, так и окружающим, всю жизнь. В шестиде­ сятые годы профессия учителя уже была “не модной\", и многие сомневались в искренности моего выбора. Особенно это каса­ лось близких мне людей. Мало этого, они еще и сомневались в его правильности. К моему стыду, я сам давал пищу для подоб­ ных сомнений, проявляя неуверенность в своем выборе. Особен­ но, когда сравнивал свой выбор с выбором более одаренных ре­ бят... И только теперь, когда моя жизненная дорога вышла на фи­ нишную прямую и стала просматриваться до самого горизонта, могу твердо сказать: в те сумбурные времена, когда на одной неделе было семь пятниц и юношеский максимализм смеши­ вался с простым неверием в собственные силы, я не ошибся и интуитивно угадал одну из возможных своих жизненных дорог... В жизни много дорог, но если хорошенько подумать, то их все, 602

как в пословице - бог троицу любит, можно свести к трем...До­ рога отцов, дорога друзей и близких и своя собственная, кото­ рая предначертана природой... Дорога отцов в редких случаях бывает дорогой детей. И если нет необходимости продолжить или закончить их дело, то на нее лучше не ступать. Она тупиковая, и у нее нет счастливого буду­ щего. А иногда она вообще ведет не в будущее, а в прошлое. К тому же, дело отцов редко бывает делом детей...Профессия от­ цов часто приносит детям одни разочарования. В новых услови­ ях и в другие времена профессии теряют былую славу и уже не кажутся такими привлекательными и значимыми, как во времена розовой юности. В эти годы о своем предназначении еще не имеешь понятия...И жизненная стезя Касыма Килькеева не ста­ ла исключением из этого правила. Дорога школьных друзей еще в большей степени ошибочна и поэтому нежелательна. Роль “удобного попутчика” унизительна и в большинстве случаев обречена на неудачу. Являясь опорой и поддержкой для кого-то, сам не можешь проявить себя в полную силу и попадаешь в безысходный тупик. И судьба Генки Обыс- калова лишь подтверждает эту простую истину... И только своя дорога, найденная с неимоверными усилиями, выбранная с риском и решительностью и, наконец, рожденная в муках и противоречиях, является истинной и верной. Но в поис­ ках своей дороги бывает и этого мало! Нужны еще смелость и твердость, чтобы встать на нее и пойти до конца, невзирая на трудности и разочарования. На своей дороге тоже бывают не­ преодолимые пропасти и горные хребты, требующие умения пробивать туннели и строить мосты...Все эти затраты и усилия в конечном счете и определяют смысл жизни и предназначение человека... И чтобы не блуждать полжизни по чужим дорогам, нужно сде­ лать верный выбор в юности, когда нет ни знаний, ни опыта...И ориентир здесь один: желание души и веление ума...Девиз тоже: бороться и искать, найти и не сдаваться. 603



Был поздний вечер...Мы сидели в избе и вели разговор. Го­ ворил, в основном, Николай. Он вальяжно сидел на стуле с папи­ росой в руках и рассуждал по любому поводу. Отец, сидевший напротив, лишь изредка ему поддакивал или вставлял малозна­ чащие слова. Мать сидела на кухне молчком, я тоже выполнял роль безропотного слушателя. Так уж было в нашем доме заве­ дено: если говорил Николай, то все обязаны были молчать. Это условие могло нарушаться только тогда, когда Николай сам по­ зволял это делать. Такое могло случиться во время спора или житейской дискуссии... На дворе стояла теплая весенняя погода. Не так давно отш у­ мели первомайские праздники, и у нас было о чем поговорить. К тому же, приближались весенние работы в огороде и в саду. Пе­ ред началом любой большой работы отец любил “плановать” , об­ думывая каждое дело до мелочей. Но любой вопрос, поднимае­ мый отцом, Николай хитроумно переводил в сферу своих забот и желаний. Даже я почувствовал, что Николай хочет что-то сооб­ щить, но никак не может на это решиться. Такое с ним бывало часто: Николай вынуждал своих собеседников ставить его же про­ блемы... Отец долго слушал очевидное словоблудие Николая, потом не выдержал и категорично заявил: - Жениться тебе надо, Николай!...Когда в доме будет жена, то и этих забот не будет...До куда ты будешь бобылем ходить!? Николай как будто ждал этих слов отца!...Он заметно оживил­ ся и тут же заинтересованно ответил: - Да, я и сам об этом подумываю...Уже пора прибиваться к своему берегу... Николай замолчал, а в доме воцарилась напряженная тишина. Отец растерянно, не моргая, смотрел на Николая, а мать, улыбаясь одними губами, сразу начала теребить концы своего платка. Я же, как хитрый пес, насторожился в ожидании окончательной раз­ вязки... - Так в чем же дело? - прерывая затянувшееся молчание, спро­ сил отец, - давай на Троицу сыграем свадьбу!?...И делу шабаш!... Отец вопросительно, но уверенно посмотрел на Николая... Все мы знали, что он, в вопросе женитьбы, загнал себя в безвыходный тупик и было совершенно непонятно, какую женитьбу он имеет в виду... Ведь Николай мог сказать, что уезжает в Москву, где уже пять лет его ждала законная жена - Анна Васильевна. Почти еже­ годно Николай уезжал в столицу, но сложности с пропиской и работой каждый раз возвращали его обратно. В то же время, в Боготоле уже третий год Николай встречался 605

с Анной Нежевец - рентгенологом железнодорожной больницы. Многие считали, что у них давно идет дело к свадьбе. Отец тоже в этом не сомневался, но знал непредсказуемость Николая и тер­ пеливо ждал его решения. Выдержав довольно длительную паузу, Николай, собравшись с духом, задумчиво произнес: - Давай...До Троицы еще есть целый месяц, и для подготовки есть время... На какой-то момент отец потерял дар речи и смотрел на Ни­ колая широко раскрытыми глазами. Видимо, эти секунды ему были нужны для ориентировки в своем дальнейшем поведении. Мать же, услышав громоподобные слова Николая и заметив за­ мешательство отца, озабоченно затараторила: - На свадьбу нужны гроши, а у нас их нет... Надо было раньше говорить, что хочешь делать свадьбу... До Троицы остается мало времени... Да, и уЛ еньки в это время будут испытания... Лучше свадьбу отложить до осени...У нас на Волынке всегда гуляли свадьбу на Покрова... - Ну, это, мать, не твои заботы, - перебивая, резко остановил ее Николай, - деньги - это бумага... Сколько потребуется, столько их и будет!...А Ленька свадьбой заниматься не будет...Пусть спо­ койно сдает свои экзамены и ни о чем не думает... Так ведь, батя? - Так, - не задумываясь, ответил отец, даже не взглянув на меня. Я понимал отца: он смутно представлял систему школьного обу­ чения и считал, что хорошие ученики учатся в школе, а лентяи еще и дома. Отец знал меня хорошим учеником и был уверен, что я хожу в школу точно так же, как он на работу. Мои разнооб­ разные домашние увлечения только подтверждали его заблуж­ дения. Не понимал лишь я слова Николая: уж он-то должен был знать, что успешное обучение в школе определяется количеством и качеством домашней работы. Я напрочь отвергал мысль, что Николай этого не знает, убеждая самого себя в несправедливом отношении ко мне брата. Через минуту Николай с отцом уже серьезно обсуждали пред­ стоящее торжество. Мать следила за их разговором молча, резко поворачивая голову то в сторону отца, то Николая. Я же вообще оказался лишним. Долго не думая, я юркнул на веранду и плюх­ нулся на кушетку. В голове молотком стучала одна и та же мысль: Николай решил жениться!...Вот это фокус!...Вот это крендель!... Кто бы мог подумать!... Этой новости, с одной стороны, я был рад, а с другой - не очень...Рад потому, что теперь Николай наверняка будет жить в 606

Боготоле и ни в какую Москву не поедет! Я чувствовал себя уве­ реннее и надежнее, когда брат был рядом и можно было в лю­ бую минуту “опереться\" на его плечо...Сразу же в голове поплы­ ли фантазии, как после окончания института я вернусь в Боготол и мы вместе будем ходить на охоту!...Проблема надежного на­ парника решалась сама собой, и охота приобретала конкретный смысл и назначение. Но самое важное, теперь я мог разговари­ вать с Николаем на любую тему хоть всю жизнь!... А огорчало меня другое...Николай был моим кумиром, и все его поступки я представлял в радужном цвете. Даже его ошиб­ кам и неприличным выпадам придавал оттенок благородства и разумного расчета. А как иначе, если кумир, по моим понятиям, всегда должен быть на высоте. Вот эта убежденность не допус­ кала даже мысли, что Николай, считавший себя кристально чест­ ным человеком, может вот так, запросто, при здравствуюа(ей и любящей жене, жениться вторично!...Это намерение брата мне было совершенно непонятным!...Анне Васильевне, как и Николаю, уже было тридцать пять и быть оставленной в таком возрасте равноценно трагедии. В нашем доме она считалась уважаемой женщиной и такой участи не заслуживала...Сам собой возникал клубок запутанных противоречий, в котором было не просто так разобраться... Мой мозг работал, как заводная машина, выискивая малей­ шие зацепки для оправдания поведения брата. Но, как назло, их не было...Тогда возник очередной вопрос: а что заставляет Ни­ колая пойти на такой неблаговидный поступок?...А вдруг у него нет другого выхода и этот самый разумный?!...Допустим, Анна Васильевна, устав от пятилетних ожиданий, вышла замуж и со­ общила об этом в письме, которое он, действительно, не так дав­ но получил...Вполне реально... А может “боготольская Анна” по­ ставила вопрос ребром? Ведь они тоже встречаются давно и дальнейшее затягивание свадьбы становится подозрительным и неразумным... Поставила последний срок - Троица...И баста: или свадьба, или конец всяким отношениям... И это всё логич­ но... - Да, - протянул я вслух, - если Николай, любитель самотека, принял такое решение, значит, у него безвыходное положение и уже ничего не изменишь... А как мне быть? Ведь свадьба и экза­ мены несовместимы!... Ему свадьба, а мне - завал!?... На память сразу пришли суждения Бориса Романовича о том, что выпускник напоминает стайера, успех которого определяется поведением на финише. Спортсмен может всю дистанцию пройти ровно, преднамеренно прячась за спины соперников. Но на фй- 607

нише сделать неожиданный рывок и победить...А может всю дистанцию лидировать, а перед финишем, под хохот трибун, рух­ нуть на землю от усталости... Ученик в любом случае, утверждал Борис Романович, должен \"финишировать” уверенно и бурно, де­ монстрируя все, на что он способен!... Какой же у меня получится финиш, если в доме целый месяц будет свадебный настрой?...- Да никакого!...А как быть?... Как сделать, чтобы “овцы были целы и волки сыты”? Вот задача так задача... Кроме этого, Борис Романович предлагал всем, кто будет по­ ступать в институты, превратить школьные экзамены в главную репетицию вступительных экзаменов в вуз! - На вступительных экзаменах, - утверждал Борис Романович, - абитуриент обычно показывает результат на бал ниже школь­ ного... Хотите поступить - сдавайте экзамены в школе на одни пятерки!... - Теперь у меня и репетиции не получится, - проговорил я вслух, - свадьба все мои старания сведет на нет...В этой ситуа­ ции остается одно: выведать у преподавателей о главных моих ошибках во время ответов... На большее мне нечего и рассчиты­ вать...От этих мыслей мне стало грустно и я заметил, как в меня начал постепенно вселяться пессимистический настрой. Я тут же встрепенулся и твердо сказал сам себе: - Нет, дружочек, раскисать я тебе не позволю...Свадьба - свадь­ бой, а экзамен - экзаменом...Душа винтом, а делай все возмож­ ное, чтобы избежать случайностей и провалов...Я все десять лет старался учиться хорошо и без троек... Аттестат должен быть венцом моего добросовестного труда!...И никаких поблажек!... Эту финишную прямую я должен пробежать, как лось!...И трибу­ ны должны не хохотать, а рукоплескать!...Другого выхода у меня нет!... Эта психологическая “накачка” оказалась полезной - снова появилась уверенность в собственных силах и изменилось на­ строение... Но я четко понимал, что в этих словах больше пафоса, чем реальности. Я прекрасно оценивал свои скромные, а может быть и примитивные, знания по многим предметам и хорошо осоз­ навал все трудности на пути к хорошему аттестату. Мне почему- то, как всегда, хотелось желаемое выдавать за действительное!... Уверенность придавало то, что неудачи в спорте научили меня концентрироваться и бороться за победу до конца...И вот на тебе, свадьба Николая выбивает у меня из-под ног уверенность и ставит под сомнение честолюбивые надежды...Выход был один: молча принять вызов брата и попытаться в этих условиях д о ­ биться своей цели... 608 /

За бесконечными раздумьями я даже не заметил, как в избе погас свет. Пройдя бесшумно через прихожую, я в потемках раз­ делся и, разобрав постель, лег спать... Со следующего дня в доме разговаривали только о предсто­ ящей свадьбе и подготовке к ней. Прямо с утра отец начал со­ ставлять список приглашенных. Это была самая кропотливая и ответственная работа. Родни много, а друзей Николая - еще боль­ ше. Если приглашать всех, то свадебный стол нашего дома не вместил бы и четвертой части. Я видел, как мучился отец, тасуя гостей, как колоду карт. Особенно он страдал, когда дело каса­ лось родственников. Именно здесь любая, даже незначительная ошибка, могла иметь неприятные последствия. Так оно и получи­ лось: избежать ошибок отец не смог... Когда очередь дошла до Тольки Павлкжа, то отец, обращаясь к матери, твердо сказал: - Толька еще малый по свадьбам ходить... - Как это малый, - возмутилась мать, - ему осенью в армию идти. Он Кольке брат. Не пригласишь - обидится...Да, и люди будут смеяться: старшего брата приглашаешь, а младшего - нет... Кто ж так делает?... - Ну, тогда приглашай сама и сади себе на шею, - резко воз­ разил отец, - мне садить его некуда...Если его приглашать, то кого-то надо вычеркивать... Мать промолчала, и отец поступил по-своему. Лично мне, как и матери, это решение не понравилось: с Тодычем уличные отно­ шения складывались неудачно и были далеки от братских. Где- то в глубине души я надеялся во время свадьбы их улучшить. Но отец своим решением еще больше все усугубил...Николай в эти вопросы не вникал и всю ответственность, как всегда, переложил на отца... Второй заботой отца был свадебный стол, где главное место отводилось спиртному. Поэтому вечерами отец готовил “медо­ вуху” и гнал самогонку. Основательно этим запретным делом отец не занимался, но богатый волынский опыт позволял ему в любой момент наладить качественное производство горилки. К тому же, отец был мастером на все руки и мог в течение дня соорудить самый совершенный аппарат. В то время в Боготоле свадьба без самогона вообще за свадь­ бу не считалась. Торжество длилось три дня, и все это время горилка должна была “литься рекой” . Высшей оценкой свадьбы были слова: три дня гуляли, но всю водку все равно не выпили. Поэтому самогонку измеряли не литрами, а ведрами! Отец и з­ 609

мерял ее количество четвертями, которые еще с волынских вре­ мен хранились у нас в подполье. Очисткой и “облагораживанием” самогонки занимался Нико­ лай. Он терпеть не мог ее специфического запаха и привкуса. Чтобы от всего этого избавиться, Николай делал хитроумные очи­ стки и запашистые добавки. На все нарекания отца он отвечал почти одно и то же: - Угощать гостей сивухой я не собираюсь... Пока не получится приятной горилки, я не отступлюсь... И Николай добился своего!... Его спиртное, как по запаху, так и по цвету, ничем не отличалось от крепкого напитка “Старка” . Чтобы еще больше скрыть свою подделку, Николай разлил само­ гонку в соответствующие бутылки, которые специально заказал в ресторане. Во время свадьбы непосвященные верили этой под­ делке без сомнения. Целая команда женщин, во главе с матерью, занималась заго­ товкой продуктов, способных в погребе или колодце храниться долгое время... Вот под эти разнообразные запахи, доносившиеся из кухни, и деловой разговор я заканчивал учебный год, параллельно повто­ ряя экзаменационные билеты. Все шло как обычно, и приготов­ ления к свадьбе практически не влияли на мои результаты. Но с приближением Троицы напряжение в доме стало нарастать. А когда в школе нас распустили для подготовки к экзаменам, я обнаружил, что весь день проходит под влиянием свадебных за­ бот и я лишь делаю вид готовящегося к экзаменам. Я заволно­ вался...Но не настолько, чтобы забить тревогу и сделать нужные выводы. Первым экзаменом было сочинение, которое я всегда писал уверенно и надеялся написать без всякой подготовки. Так оно и получилось: сочинение я писал легко и просто, но при про­ верке, как ни странно, обнаружил пять простейших ошибок - про­ пуски букв, недописанные окончания...Это меня насторожило...А когда, после объявления оценок, Алексей Федорович сказал, что мое сочинение было, мягко говоря, слабоватым, я окончательно расстроился. Заметив это, Алексей Федорович добавил: - У тебя, Антонов, природная грамотность, а ты наделал про­ стейших ошибок... Значит, во время экзамена ты сильно волно­ вался!... Страх перед тройкой за сочинение отбил у тебя и па­ мять, и соображение, и способность к мышлению... Это плохая черта характера, и, если ты не сможешь ее подавить во время 610

экзамена, то нечего рассчитывать в дальнейшем на хорошую оцен­ ку. Замечания Алексея Федоровича показались мне настолько на­ думанными, что я ему просто не поверил и про себя подумал: - Сочинение я писал как всегда и нисколько не волновался... Зря Алексей Федорович винит мой характер... Причина - подго­ товка к свадьбе...Я не настроил себя на экзамен и писал сочи­ нение “спустя рукава” ... Мои суждения показались мне более верными. Придя домой, я нагнал страха на мать и категорически потребовал не отвле­ кать меня свадебными заботами. Мать безропотно со мной со ­ гласилась и уже ни с какими просьбами не обращалась. Но это не помогло: контрольную по алгебре я написал на четверку, но с трудом. Встретив Олимпиаду Васильевну в коридоре, я попы­ тался оправдаться за свой неважный результат. Олимпиада Ва­ сильевна, внимательно меня выслушав, твердо сказала: - В этом, Антонов, нет ничего удивительного...Такая оценка - результат твоей застенчивости... - А при чем здесь застенчивость? - с недоумением прогово­ рил я. - Как при чем, - с тем же удивлением переспросила Олимпи­ ада Васильевна, - мы с тобой об этом уже говорили не раз... Застенчивость порождает сомнение... Даже там, где и сомневаться нет смысла...А дальше все идет своим чередом: возникают вол­ нение, боязнь ошибки и, как на блюдечке, - сама ошибка... Сделав паузу и наградив меня пристальным взглядом, Олим­ пиада Васильевна добавила: - Это психологическая цепочка “застенчивость - ошибка” воз­ никает в критические моменты: экзамены, выступление на сцене или на спортивной площадке и тому подобное. Застенчивые люди на соревнованиях очень редко показывают хорошие результаты. Из них чаще всего рождаются неудачники...На тренировках, ре­ петициях, в учебе у них все получается, а как дело доходит до экзамена или соревнования - все смазывается...К названным причинам нужно добавить еще одну - твое заикание. Именно с него начинаются все твои неудачи... Так что, будь доволен тем, что имеешь, - могло быть и хуже. Олимпиада Васильевна снова пристально посмотрела на меня и продолжала: - Старайся как можно меньше переживать по поводу своих оценок. Смотри на экзамены проще и не делай трагедии там, 611

где ее на самом деле нет. Отвечай на экзамене уверенно и радо­ стно, без страха и нагнетенного волнения...Вот тогда и резуль­ таты улучшатся...Иди и спокойно готовься к экзамену по геомет­ рии. Не раздумывая, я направился к выходу. Мне казалось, что Олимпиада Васильевна пристально смотрит мне вслед. Я не со­ мневался в правоте ее слов и был убежден, что с годами так и сделаю...Окончу институт, приду работать в школу, покончу с заи­ канием, неуверенностью в себе, лишним волнением и создам ус­ ловия для хорошего результата. Но хороший результат мне ну­ жен не в будущем, а завтра!...Мне нужны хороший аттестат, ус­ пешная сдача вступительных экзаменов и, самое главное, - нужно выдержать конкурс... Где-то подсознательно я все равно винил во всех своих не­ удачах подготовку к свадьбе. Уже дома меня осенило: а что если к экзаменам готовиться не днем, а ночыо?! Это была удачная на­ ходка, казавшаяся мне спасением и выходом из создавшегося положения. Но...только казавшаяся!... Весь день я занимался чем придется: помогал матери и отцу, но большую часть времени проводил на поляне. Поздним вече­ ром приходил домой и садился за учебники. Веранда была сво­ бодна, а в доме стояла тишина: после дневной колготни все спа­ ли мертвецким сном. Открытое окно наполняло веранду весен­ ними запахами и ночными звуками. Моя работоспособность, как у всякой совы, была наибольшей где-то до четырех часов утра. Когда светлели окна, я закрывал учебники и выходил на улицу полюбоваться, под пение синиц, величественным заревом утрен­ ней зари. Побродив вдоль улицы десяток минут, я шел спать на сеновал... Засыпал сразу и глубоким сном...Где-то к обеду про­ сыпался, обедал, и все начиналось сначала. Мне казалось, что я нашел самый удачный вариант, при котором и “овцы целы и вол­ ки сыты\"!...Ликуя, я рисовал перед глазами картинки блестящей сдачи предстоящего экзамена по геометрии. Но... ее снова не получилось: мой ответ был хорошим, но не блестящим!... Долго не думая, я успокоил себя удобным умозаключением: не повезло! Снова обращаться к Олимпиада Васильевне не имело смысла... В этом году Троица выпала на седьмое июня, а следующий экзамен по химии нужно было сдавать через два дня. Стало оче­ видным, что свадьба не позволит мне нормально готовиться ни днем, ни ночыо. Нужно было искать новый выход, иначе - завал. И я решил готовиться днем, но в лесу!...Недалеко от Красной будки, на берегу самой большой и глубокой гари. Доехать до него на велосипеде - пара пустяков!...В лесу еще цвела черему­ 612

ха, а на полянах жаром пылало, поражая воображение, море огонь­ ков. Мне казалось, что все это будет способствовать хорошему усвоению химии. В субботу, в день свадьбы у невесты, я уехал в лес на целый день: нужно было по-настоящему проверить новые условия под­ готовки к экзамену. Работал я настойчиво и плодотворно: хоте­ лось как можно больше повторить билетов и тем самым исклю­ чить влияние помех предстоящего торжества. Я даже не обра­ щал внимания на ласковое солнце, манящую гладь воды и не ощущал весенних запахов. В этот день у меня все получалось и я испытывал полное удовлетворение. К пяти часам вечера, когда почувствовалась усталость, я вер­ нулся домой. В избе шли последние приготовления: до блеска начищались ботинки и туфли, у зеркала поправлялись прически и завязывались галстуки. С особым усердием Клава обхажива­ ла мать, которая то и дело повторяла: - Хватит меня чепурить...Какая есть - такая и есть... У всех было приподнятое настроение, кроме Николая. Он за­ думчиво ходил из угла в угол и все время о чем-то размышлял. Я хорошо знал, что брат был ярым противником всех “наигран­ ных” торжеств. Он не любил как свои, так и чужие дни рождения, юбилеи и, разумеется, свадьбы. Последние он вообще не при­ знавал за торжество, считая их “узаконенной издевкой над моло­ дыми”. Особенно не мог терпеть разнузданные крики “горько” . В его же возрасте роль залихватского жениха, да еще с цветоч­ ком в петлице, ему никак не шла. Почти ежедневно Николай убеж­ дал всех в доме, что на своей свадьбе “деревенских чудачеств” он не позволит. В какой-то мере, в это верилось, ибо в нашей родове их никогда и не было! Украинцы, обычно, свадьбу “справ­ ляли” ...Гости вели себя скромно и уравновешенно...Они много разговаривали, поздравляли молодых и пели напевные украинс­ кие песни. У белорусов все было наоборот: без страстной гар­ мошки, задорной частушки и лихой пляски их свадьбы не обхо­ дились... Белорусы свои свадьбы “играли” , или по-простому “гу­ ляли” ... Об этом несовпадении обычаев Николай хорошо знал и, ви­ димо, боялся его последствий. К тому же, по этому поводу мать часто повторяла: если у молодых разные семейные уклады или обычаи, то жизни у них не будет...Эта притча звучала как приго­ вор!... Поэтому Николай потребовал от невесты отказаться на свадьбе от деревенских чудачеств, мотивируя это своим солид­ 613

ным возрастом. Анна с пониманием отнеслась к просьбе жениха и заверила, что все будет чинно и хорошо. Но Николай знал не­ предсказуемость боготольских мужиков и сейчас, видимо, сомне­ вался в том, что свадьба пойдеттак, как он хочет. Отец тоже пони­ мал ситуацию и время от времени посматривал на Николая. Уж он-то был уверен, что свадьба у невесты пойдет по всем дере­ венским правилам...И все ее обещания ничего не значат... В положенное время вся наша свадебная компания направи­ лась к дому невесты. Сгорая от любопытства, я поплелся сзади. Желание было одно: посмотреть начало свадьбы и вернуться до­ мой. Лично я не допускал даже мысли, что родичи невесты осме­ лятся нарушить договоренность со своим будущим зятем. Когда мы подошли к усадьбе, то были поражены тишиной и спокойствием: ничего вокруг не напоминало о предстоящем ве­ селье. Около ворот паслись соседские телята, а около палисад­ ника пестрый петух, в окружении несушек, строго смотрел в нашу сторону. Николай уверенно подошел к калитке и взялся за руч­ ку... Калитка была закрыта. Раздраженно стукнув несколько раз клямкой, сквозь сжатые зубы, он процедил: - Только этого еще не хватало... В это время во дворе послышались шаги и тут же над воро­ тами, по грудь, появился мужичок в расписной крестьянской ру­ бахе. Окинув всех удивленным взглядом, он заговорил: - Здравствуйте, дорогие гости!...Откуда вы будете?...И зачем к нам пожаловали!? Мужичок с хитрецой посмотрел на Николая, ожидая ответное слово. Но ответом было лишь молчание. Мужичок, сделав удив­ ленные глаза, хмыкнул и по-кошачьи вскарабкался на столб во­ рот. Усевшись, словно на табуретку, он запричитал: - Мы невестой дорожим и просто так не отдадим! Нужен выкуп нам такой, что не выразить ценой... - Кончай свои шутовские прибаутки, - строго сказал Николай, перебивая, - и иди позови Анну... Последние слова Николай сказал повелительно и властно, но это не помогло. Мужичок, пропустив его слова мимо ушей, про­ должал напевать свадебный каламбур. Ситуация становилась на­ пряженной...Засуетилась мать, взад-вперед заходил отец...Па­ вел подошел к Николаю и начал его в чем-то убеждать. Д о меня донеслись лишь последние его слова: 614

- Я не двадцатилетний мальчишка, чтобы участвовать в этом балагане...Я с ней договорился, и она знает, что свадебным шу­ том я не буду!...При любых условиях!... Николай уверенно подошел к палисаднику и, опершись ладо­ нями рук на штакетник, уставился взглядом в вечернее небо. На­ пряжение нарастало. Из-за штор на окнах то и дело выглядыва­ ли любопытные. Чувствовалось, что никто уступать не собирает­ ся. Где-то через минуту на ворота вскарабкался второй, более солидный, мужичок и решительно сказал: - Мы не откроем ворота до тех пор, пока жених не заплатит за невесту выкуп... Николай с прищуром глаз посмотрел на мужичка снизу вверх и демонстративно отвернулся. Было заметно, что мужичок завол­ новался. Немного помедлив, он добавил: - Если вы такие умные скупердяи, то мы согласны на литру самогонки... - Вы ничего не получите, - твердо сказал Николай, - я жду еще две-три минуты и ухожу домой... Мы знали, что Николай слов на ветер не бросает и уже на попятную не пойдет. Не знал этого только мужичок, продолжая самонадеянно упорствовать. Поняв, что мужичок старается казать­ ся более настойчивым и упорным, Николай отошел от забора и пренебрежительно произнес: - Ну, если так, то я пошел домой...А вы идите в дом, скажите, что свадьбе конец и начинайте под балалайку жрать самогонку... И Николай быстрым шагом направился в сторону березовой рощи Опытного поля. Павел бросился за ним, уговаривая на ходу не делать глупостей. Но Николай на его старания даже не обра­ тил внимания. Мужичков словно ветром сдуло с ворот. По шуму шагов было очевидно, что они бегом бросились в избу...Что-то про себя бор­ мотала мать, растерянно топтался на одном месте отец, только Павел говорил скороговоркой Петру Николайчуку: - С ним бесполезно разговаривать...Нужно попробовать пого­ ворить с невестой... Свадьбу-то надо спасать... И Павел уверенно направился к калитке... Мне казалось, что он принял самое разумное решение: как говорила мать, дурному сам бог дорогу уступал... Но не успел он сделать и шага, как во дворе раздался говор: из дома, на ходу обсуждая случившееся, выходили люди. 615

Наконец, калитка распахнулась и мужчина, сидевший на воро­ тах, стал с обидой выговаривать отцу: - Зря вы, сваты, пошли супротив обычая... Не нами он приду­ ман и не нам его отменять...Если людям он будет не нужен, то они сами его забудут... Сделав паузу и тяжело вздохнув, он добавил: - Ладно, будь по-вашему...Заходите в дом...Но...плохое начало - не к добру... - Что заходить? - расстроенно проговорил отец, - жениха-то нет?! - Ну, я не побегу за ним, - не глядя на отца, сердито заявил мужчина. - Я сейчас его приведу! - сказал Петро, почти бегом устрем­ ляясь вдоль улицы. И, действительно, где-то через полчаса он вернулся с Никола­ ем. Я облегченно вздохнул, хотя вид у брата был сердитым и даже злым. Это означало, что возникшая неурядица на этом не закончится. Спустя много дней, после свадьбы я подслушал разговор Пет­ ра с мужиками... - Ну, и жених, - с ухмылкой рассказывал Петро, - прихожу на берег пруда, а он сидит на пенечке и спокойненько любуется ве­ черним закатом!...Собственная свадьба рушится, а ему хоть бы хны!...Вот характер, так характер!...С таким норовом только на таран ходить! Как во время войны... Уже тогда я обратил внимание на последние слова Петра... Николай собрал всех родичей в кружок, сказал им что-то, и они чередой вошли во двор. Я остался на улице вместе с лю бо­ пытными, которых к этому моменту собралось уже предостаточно. В основном, это были соседи, и я никого из них не знал. Сделав озабоченный вид, я направился домой. Потом, неожиданно для самого себя, побежал легкой трусцой. Уже на ходу я сообразил, что всегда так делал, когда был сильно взволнован и мне нужно было быстро прийти в себя. Но пробежка не помогла. Я пробе­ жал по улице Опытного поля, обогнул метеостанцию, опустился к пруду на речке Улуй, по плотине перешел на улицу Гоголя, а затем на Вагинский тракт. Уже по-настоящему кололо в боку, но пред­ ставления о поступке Николая не покидали меня ни на секунду. Я был потрясен случившимся, и теперь мне уже было не до хи­ мии - требовалась “философская’1'отдушина!... Прибежав домой, я прямым ходом заскочил на сеновал и упал на кровать. В избе мне делать было нечего: женщины, во главе с Валентиной Даниловной, варили, пекли и жарили. Мужчины, вс 616

главе с Виктором Осадчуком, ставили столы и лавки. Стук мо­ лотка и громкие команды непрерывно перемешивались с женс­ кими голосами. Их заботы с моими не совпадали. Мои мысли, в такт с ударами сердца, прыгали в голове, как шальные!...Посту­ пок Николая мне был совершенно не понятен. Мало этого, я не мог даже сказать - плох он или хорош... С одной стороны, мне нравилось поведение Николая!...Он про­ явил твердость и уверенность в своей правоте. Он заставил всех считаться с собой, продемонстрировав при этом несгибаемую волю. Но с другой стороны, Николай своим поведением рубил сук, на котором сидел!...Свою же свадьбу поставил на грань сры ­ ва?! А с какой целью?... Неужели для него оба исхода равно­ значны!?... Состоится - хорошо, а сорвется - еще лучше?! Если я в своих суждениях не ошибаюсь, то зачем он затеял эту свадь­ б у ? ..^ какой целью он разыграл эту позорную сцену? В равной степени для обеих сторон?... От таких мыслей на лбу выступил пот, и мне стало трудно ды ­ шать, хотя на сеновале было уже прохладно. Мне не хотелось так плохо думать о брате!... Наоборот, я желал им восхищаться... - Нет, - продолжал я рассуждать, - такой уж Николай человек - в любом деле идет напролом... Видимо, это его главный козырь в достижении своих целей... И не случайно Петро назвал его “тараном” ... О “таранном человеке” любил рассуждать Федор Михайлович, когда рассказывал о научном подвиге Резерфорда. Выдающий­ ся физик имел прозвище “ Крокодил\"!...По своей природе алли­ гатор - таран! Он не может пятиться и движется только впе­ ред!... Невзирая на преграды и смертельную опасность... - Это чудовище, - говорил Федор Михайлович, - лишено чув­ ства опасности и страха...Благодаря этому, крокодил вызывает панический страху любого встречного... Прямо на уроке я сделал вывод: отсутствие страха и боязни у одного человека вызывает животный страх у другого! Главари ватаг это хорошо знали и держали в страхе всю округу...Я тоже боялся больше всего тех, кто ничего не боялся и был способен на все... Сегодня Николай воспользовался этим приемом и лег­ ко добился желаемого результата... Эти суждения мне понравились, ибо казались верными и ло­ гичными...Но с другой стороны, я знал Николая, как скромного и застенчивого человека. Мне даже в голову не приходила мысль сравнивать его с главарями уличных ватаг! Как же мне теперь объяснить это несоответствие?...А может на самом деле его и нет?!...В любом застенчивом человеке, до поры до времени, дрем­ 617

лет таранный характер!... Ведь недаром в народе говорят: в ти­ хом болоте все черти водятся. Именно незаметные тихони в кри­ тический момент совершают, на удивление всем, героический по­ ступок!... Как, например, Кондратий Рылеев, Петр Шмидт, Олег Ко­ шевой... Постепенно я ушел в сторону от противоречивых мыслей и снова представлял образ брата в розовом свете. Мало этого, его поступок мне уже казался верным и закономерным. У меня по­ явилась уверенность, что по-другому Николай поступить не мог!... И тут же в голове побежали еще более обобщающие мысли: - Если Резерфорд был “крокодилом науки” , то Виктор Талали­ хин и Александр Матросов - “крокодилы атаки” !...А Сталин и Жуков - “крокодилы победы\"!...Вот здорово!...Значит, у истока победы, как маленькой, так и большой, должен стоять своеобраз­ ный крокодил - человек таранного типа!...Только благодаря их несокрушимой воле водружается знамя над Рейхстагом, расщеп­ ляется атом и запускаются искусственные спутники Земли...Вот оно в чем дело!... В своих суждениях я незаметно перешел на личность Виктора Яковлевича, Михаила Целевича и других фронтовиков...Оказы­ вается, большая победа складывается из маленьких! Теперь я уже не сомневался в простой истине: до Берлина могли дойти только люди таранного типа!...И мне так захотелось быть похо­ жим на них!...И в голове тут же мелькнула дерзкая мысль: а вдруг я, тихоня-тихоня, а на самом деле тоже таранный человек?!...Только еще не успел проявить свой характер...А почему не успел? А моя схватка с Марией Афанасьевой?! Какой-то пятиклассник, а не испугался самого грозного учителя в школе! Эта параллель мне понравилась: в будущем я могу рассчиты­ вать на достойную победу!...И все мои мечты могут оказаться вполне реальными!...Даже написание книги!...Но от этой мысли мне почему-то стало стыдно...Обругав себя, как зазнайку, после­ дними словами, я постарался переключить свои мысли на завт­ рашнюю свадьбу и предстоящий экзамен...Мне это удалось по­ чти сразу... И только потом, с годами, я пойму, что в тот вечер я был на шаг от самой важной своей догадки...Но этого не случилось... Через сорок лет я испытаю силу тарана Николая на себе. Он будет не­ примирим и безжалостен. Я со своей стороны - тоже... Именно в этот момент я вспомню этот свадебный случай и дам ему ре­ альную и объективную оценку. Но она окажется запоздалой и почти бесполезной...Но об этом речь впереди... Размышляя о поведении Николая у ворот невесты, я почему- 618

то вспомнил слова матери, которые она при всяком удобном слу­ чае любила повторять: - Какая свадьба, такая и будет жизнь...Свадьба должна начи­ наться с радости...С белого платья невесты и ее фаты... При этой мысли на память сразу пришел разговор с Бори­ сом Романовичем на заячьей охоте... Белый цвет снега... Белых лебедей и голубей...Видимо, не случайно белый голубь стал сим ­ волом мира...Я удивился, как все в жизни переплетается - бе­ лый цвет голубя с мирной жизнью, а белый цвет фаты со счаст­ ливой семейной жизнью...Но вопреки этому Анна, по требова­ нию Николая, фату не одела...Свадебное белое платье - тоже...А почему? У меня сразу возникло чувство тревоги: а вдруг мать пра­ ва?... Ведь за ее плечами жизнь, и все это она знает из опыта... Вдруг Николай всеми этими капризами лишь усложнил свою семейную жизнь... Незаметно для самого себя я снова заволновался за Нико­ лая... И опять я постарался отбросить мрачные мысли. Но не успел я переключиться на другие суждения, как услышал голос Валентины Даниловны: - Леня, ты на сеновале? - Да, - громко ответил я, приподнимаясь на локтях, глядя в щел­ ку. - Съезди, пожалуйста, к нам домой и привези две пачки ма­ хорки... Спросишь у Леонида Дмитриевича, он знает, где они ле­ жат... Я знал, что Валентина Даниловна использует махру для при­ готовления растворов, которые она использовала при опрыски­ вании овощей. Но зачем понадобилась махра сейчас - было не­ понятно... - А зачем вам махорка? - полюбопытствовал я, соскакивая с сеновала. - Надо, - с улыбкой ответила Валентина Даниловна. Потом, поднеся палец к губам, она шепотом добавила: - Мы испечем несколько пирогов с табаком...Только об этом никому не говори... - А для чего? - еще больше удивился я, - кто их будет есть?! - Кому попадется, тот и должен съесть, - уже серьезно добави­ ла Валентина Даниловна. Взойдя на крыльцо сеней, она повернулась и сказала: - Свадьба без проказ не бывает!... Я сразу представил “проказы” у ворот невесты и уже было 619

хотел рассказать о случившемся, но побоялся: Николай не любил лишних разговоров... Когда я привез махорку, то предсвадебная суета в доме уже заканчивалась. Валентина Даниловна ловко сделала пять пирож­ ков с махоркой и поставила “лист” на плиту, дышавшую еще жа­ ром. Через минут двадцать, смазав пироги маслом при помощи птичьего перышка, она бросила их в общую кастрюлю, прогово­ рив: - На сегодня хватит...Пойдем, бабоньки, отдыхать...Завтра в девять утра быть, как штык, всем на месте... Через пять минут дом опустел, и я остался один. Уединение в доме я любил. На душе сразу возникло чувство вольности и все­ дозволенности. Можно было делать все, что угодно: никто за то­ бой не наблюдает и ничего не скажет...Я взял еще теплый пирог с махрой и понюхал - никакого запаха...А если покушать? Кто узнает - пять их было или четыре?...Откусив как можно больше, я стал усердно жевать...Ничего особенного. Но когда я разжевал его полностью и был уже готов проглотить, в нос ударил резкий запах табака. Вкусный запах теста побудил меня все это прогло­ тить, а терпкий запах табака - выплюнуть!...Возникало противо­ борство вкуса, с непредвиденным концом!...Вот, видимо, в чем заключался смысл пирогов с махрой!... Очистив остаток пирога от табака, я его съел: никаких запа­ хов... И я успокоился...Потом открыл бутылку с КВ Н ...Д ак Нико­ лай называл самогонку: коньяк, выгнанный ночью.../ Понюхал и снова закрыл...Потом отыскал взглядом четверть с “медовухой- ” ...налил рюмку и покушал: вкусная...Но на свадьбе Марии, когда мы с Ленькой ее вдоволь “нахлебались” , была вкуснее...Тогда у отца были пчелы и самого лучшего меда было вдоволь...А те­ перь мед базарный...Я вздохнул...Хорошо быть маленьким...Ни­ каких забот...Все интересно...Не было химии и экзаменов... С неохоткой я вышел на веранду и включил свет...Открыл учеб­ ник химии и билеты, переписанные в тонкой тетради...Прочитал вопрос: “Производство этилового спирта”. - Попался бы мне этот билет! - проговорил я вслух сам себе, - я бы рассказал Прасковье Михайловне, как делать самогонку не хуже отца! И на дополнительный вопрос: “ Как ее очистить от с и ­ вухи” , - тоже ответил бы без запинки...Николай придумал целую технологию процесса...А что? Может и повезет!... Я представил, как сейчас все мои одноклассники зубрят имен­ но этот билет...И каждый надеется, что именно ему повезет!...Я тяжело вздохнул... - Вот, если бы повезло мне, тогда было бы по справедливос­ 620

ти... Я же не виноват, что Николаю захотелось сделать свадьбу именно на Троицу, - продолжал я фантазировать, - на всякий слу­ чай я тоже выучу этот билет...Прасковья Михайловна любит по ­ вторять: у каждого ученика должен быть любимый учитель, лю ­ бимый предмет, любимая тема и любимый вопрос... Вот пусть у меня и будет “Производство этилового спирта\" любимым воп­ росом... Но моего терпения хватило только на повторение этого воп­ роса. Неизвестно откуда возникли вялость и усталость. Все мои попытки заставить себя работать оказались безуспешными. На­ конец, я не выдержал, резким движением потушил свет и зава­ лился на кушетке спать... - Лучше завтра встану раньше, - проговорил я вслух, - утро вечера мудренее...Ночь была сумбурной...Где-то около часа ночи пришли отец и мать. Они долго не тушили свет, обсуждая, види­ мо, прошедшую свадьбу. Когда в избе погас свет, я еще долго ворочался под одеялом, пока окончательно не одолел сон... Проснулся я от бурной суеты в доме. Женщины, не обращая внимания на мои ноги, торчащие из-под одеяла, громко разгова­ ривали, гремели тазами, чашками и поварешками. Дышащая жа­ ром печь обдавала меня ароматными запахами и булькающими звуками. В первые же секунды я пришел в себя, оценил обста­ новку' и, вскочив, быстро оделся. Потом собрал учебники и тетра­ ди в рюкзак, прихватил пять-шесть пирогов и укатил на велоси­ педе в лес. Выбрав удобное местечко на берегу гари, я сразу занялся д е ­ лом. Неудачи и неурядицы вчерашнего вечера были для меня неощутимым “подгонялой” . Но свежий утренний воздух, пьяня­ щий запах черемухи и цветов создавали особый настрой, кото­ рый не способствовал твердому запоминанию химических фор­ мул и закономерностей. Отвлекало все: и крик дроздов в сосед­ нем колке, и гудящий шмель на цветке, и комары, изредка пища­ щие у уха. Но я все это считал мелочью и старался не замечать. А когда солнце поднялось выше и стало припекать, то мне сдела­ лось совсем невмоготу. Появились вялость и сонливость...Я плю­ хался в воде, занимался акробатикой и просто лежал, закрыв глаза и распластавшись на одеяле. Ничего не помогало, и я незаметно уснул...Правильно говорила мать: сколько недоспишь ночыо, столько продремлешь днем. Проснулся я от солнечного зноя и холода, идущего от плохо прогретой земли. Вскочив, я резво про­ бежался по полянке, несколько раз сделал сальто и тут же при­ нялся за химию. Настрой был бодрый и рабочий, и мне казалось, что быстро наверстаю упущенное время. Но...азы химии по-пре­ 621

жнему усваивались туго...Где-то в глубине души я осознавал, что для таких премудростей у меня не хватает ума и начитанности в данной области, но признаться в этом самому себе почему-то не мог. К тому же, я хорошо знал выход из подобной ситуации: там, где не хватает ума, можно взять усидчивостью и старанием! И это частенько меня выручало! Мало этого, иногда удавалось пол­ ное непонимание выдавать, при добросовестной “зубрежке” , за глубокие и хорошие знания. Такая же надежда теплилась во мне на сдачу экзамена по химии!...Жаль, что все карты путала свадь­ ба Николая...Но и в этом положении я надежду не терял. Ее пи­ тала вера в учителя!...Мне казалось, что Прасковья Михайловна, как мать, не позволит мне сдать экзамен плохо! Она будет защ и­ щать своего ученика столько, сколько нужно!... На самом деле так оно и было: только самых нерадивых и злобных учеников Прасковья Михайловна “учила” строгостью и принципиальностью своих решений. К последним я не относил­ ся, и это вселяло в меня уверенность. Это меня, в какой-то мере, окрыляло, и я неистово зубрил химические закономерности и бесконечные ряды формул химических реакций...Так прошел целый день...Пирожков уже давно не было и хотелось есть. Го­ лова была забита химическими терминами и формулировками и отказывалась воспринимать что-либо дополнительное. К тому же, меня сжигало любопытство: в пять вечера свадьба начина­ лась у нас, и я не хотел пропускать этот момент. С другой сторо­ ны, довольно заманчиво было появиться дома в разгар свадьбы- !...Можно на виду у всех поздравить “ молодых” и тем самым о б­ ратить на себя внимание, как гостей, так и невесты!...Я просто жаждал установить с ней, с первых же минут, самые добрые от­ ношения... Я решил так и сделать... По пути наломал веток черемухи и нарвал ярких огоньков. Получился красивый бело-красный букет. Укрепив его на руле велосипеда, я спокойно покатил домой: спешить мне было неку­ да... Открыв дверь избы, я оторопел: прихожая была полна гостей, сидевших за столом! Как потом выяснилось, со стороны невесты пришло вдвое больше гостей и отцу пришлось ставить дополни­ тельные столы и уплотнять места. Я с трудом протиснулся в ком­ нату, где шло главное торжество. Николай, эмоционально ж ести­ кулируя руками, что-то доказывал Петру Николайчуку, а Анна, по­ ложив, как школьница, руки на стол, внимательно рассматривала гостей, вслушиваясь в их разговоры. Отец, вместе с Валентиной Даниловой, потчевал гостей, которые на его призывы почти не обращали внимания. 622 I

Справившись с волнением, я поставил банку с букетом перед молодыми и громко сказал: - Это вам...Мои поздравления с законным браком... Я сразу заметил, что гости притихли и обратили на меня вни­ мание. Николай же, прервав свой монолог, с хрипотцой в голосе буркнул “спасибо” и убрал букет на подоконник. Было очевидно, что брат моим жестом не доволен. Я постарался как можно ско­ рее уйти, но отец, взяв меня за плечо, остановил и громко сказал: - Постой... С важным видом он взял бутылку вина и наполнил рюмку. Я сразу все понял... Отец часто рассказывал о волынском обычае. Когда сын ста­ новился взрослым, отец приглашал его за стол и собственноруч­ но наливал ему чарку водки. С этого момента сын мог наравне со взрослыми присутствовать на любой гулянке и на виду у отца пить вино... Отец решил воспользоваться удобным моментом и в присутствии гостей провозгласить меня взрослым. До сего момента я не брал в рот спиртного, и отец гордился этим... - На, выпей, - взволнованно проговорил отец, подавая рюмку, - за счастье молодых... Я растерянно взял рюмку...Отказаться при всех мне было стыдно... Притом, не хотелось подводить отца...Повернувшись снова к молодоженам, я нарочито по-взрослому, сказал: - Поздравляю вас с Днем свадьбы и желаю самого лучшего в жизни...За ваше счастье... Я уверенно протянул руку с рюмкой в сторону молодых... Пос­ ледние слова я сказал искренне и с пафосом. Мне даже показа­ лось, что я произнес самые главные слова за последнее время... Николай же, не прерывая разговора, не глядя, взял свою рюм­ ку. То же самое сделала и Анна...На боготольских свадьбах вод­ ка наливалась “с верхом” . Как только Николай поднял свою чар­ ку, водка сразу легкой струйкой побежала по его пальцам и зака­ пала в тарелку с салатом. - Николай, текет! - искренне проговорил я, пытаясь отвлечь брата от разговора и, тем самым, пресечь его неаккуратность. Николай, не глядя на меня, резко повернулся к Анне и с издев­ кой в голосе произнес: - Вот видишь: человек стоит почти на пороге института... Много читает умных книг... А вместо “ течет” говорит “текет” !... Вот она, наша русская начитанность!... Кровь сразу хлынула к моим щекам и ушам...Стало трудно дышать...Отдернув руку, я с недоумением посмотрел на Анну. - Не обращай, Леня, на это внимания, - дружелюбно прогово­ 623

рила Анна, пытаясь сгладить резкость Николая, - где пьют, там и льют... Но эти слова почему-то еще больше подхлестнули мое него­ дование. Перед глазами поплыли картины, как брат с возмуще­ нием говорит о русском бескультурье, невежестве и разгильдяй­ стве... - Значит, - мелькнуло у меня в голове, - он и меня относит к людям, которые позорят нацию?!... В данный момент мне хотелось говорить самые громкие сло­ ва и выдвигать парадоксальные обвинения. Злобно взглянув на брата, я лихо, одним глотком, выпил вино и, поставив рюмку на стол, не обращая ни на кого внимания, вышел на кухню. Схватив там ложку увесистого холодца, я попытался заглушить неприят­ ный винный запах. Но у меня ничего не получилось: запах той первой рюмки вина остался в моем восприятии на всю жизнь... Захватив пару ватрушек, я выскочил во двор и залез на сено­ вал... Упал на кровать и громко сказал сам себе: - За что он так выставил меня?! Что я ему сделал плохого?!... Разве я дал ему повод? Безответные вопросы сыпались один за другим...Я понимал, что этими вопросами я разжигаю внутри себя ненависть к бра­ ту...А как иначе я мог излить свою обиду?! Только так!... Когда обида чуть-чуть прошла, я задал вопрос самому себе: - А почему я сказал “текет” ? Разве я не знал, как сказать пра­ вильно? Знал! А почему сказал?... И я стал детально вспоминать те злополучные минуты!... И оказалось, что мне так сказать было легче! Оказывается, винова­ то проклятое заикание!...Это из-за него я говорю не так, как надо, а как приходится!... И я снова в своих суждениях набросился на брата: - А разве он не знает об этом?!...Знает...Но ему этого не по­ нять...Он только себя понимает и ценит...В моей шкуре он не был... Поэтому старается уколоть больнее... Хвалясь перед гос­ тями своей эрудицией... А какая у него эрудиция? В школе был двоечником и второгодником!... Нашел чем хвастаться в трид­ цать лет... В этом месте я осекся, отчетливо ощутив, что впервые в жизни стараюсь подумать и сказать о брате самое плохое и дерзкое... - От любви до ненависти - один шаг, - вспомнилась мне пого­ ворка, - и лучше всего его не делать...Ведь повод-то - пустяко­ вый... Зачем раздувать огонь там, где он совсем не нужен?... Постепенно я успокоился, но, в знак протеста, принял твердое решение: во время свадьбы в избу больше не заходить!... Пусть 624

знает, что я уже не мальчик и со мной так вести нельзя!...К тому же, нужно учить химию... Я решил уйти на поляну и там провести остаток вечера...А завтра утром, лишь взойдет солнце, снова уехать в лес. Но не успел я слезть с сеновала, как стукнула калитка и во двор во­ шел... Толька Павлюк!... - Незваный гость - хуже татарина, - мелькнуло у меня в голове, но дружелюбно, как бы ничего не зная, проговорил: - Проходи, Тодыч, что-то ты запоздал...Свадьба уже в разга­ ре... Не сказав мне ни слова, Толька прошел в сени, а я, напрочь забыв только что данную клятву, юркнул за ним... В этот момент я, как никто, понимал Тольку: он не хуже других братьев и имеет полное право присутствовать на свадьбе бра­ та... Участь неприглашенного для него оскорбительна. Мало это­ го, я был уверен, что Толька надеется на взаимопонимание отца, который с радостью его встретит и извинится, нальет чарку водки, и он, поздравляя, выпьет ее вместе с молодыми... Мне страстно хотелось, чтобы отец поступил именно так и в этой толчее и суматохе не сотворил “ из мухи слона” . Но...мои надежды не оправдались: отец, сделав вид, что не заметил Толь­ ку, продолжал заниматься гостями. Толька на момент растерял­ ся, но потом уверенно стал протискиваться в комнату. Виктор Осадчук, исполнявший роль помощника по кухне, смекнул, в чем дело, и вполголоса, переходя на шепот, проговорил: - Толя, не лезь туда...Разве ты не видишь, что народу, как сель­ ди в бочке... - А твое какое дело? - резко оборвал его Толька, - чем ты луч­ ше меня?...Я такой же брат, как и ты... Сделав паузу, Толька добавил: - А мне место не надо...Я посмотрю, поздравлю и уйду... Такого ответа Виктор не ожидал...Взяв Тольку за плечо, он твер- дхгезагг - Пойдем выйдем и там разберемся...Разве ты не понимаешь, в какое положение ставишь дядю Ваню? Он же тебя не пригла­ шал, а ты пришел... - Мне с тобой разговаривать не о чем, - дерзко ответил Толь­ ка, - а пришел я не к дяде Ване, а к брату на свадьбу... Отец, услышав краем уха последние слова, быстро подошел к братьям и строго сказал: - Идите не улицу и там разговаривайте...И не колошматьте мне свадьбу... И, взяв братьев за плечи, он уверенно вывел их в сени...Это 625

уже был ответ отца на Толькин приход...Я сразу понял, что это непростительная ошибка, причина которой мне до сих пор непо­ нятна...Отец всегда отличался завидным гостеприимством! Почуяв неладное, Володя, родной брат Тольки, встал из-за сто­ ла и вышел из комнаты, дав понять , что брата в обиду не даст. Коля Нежевец, родной брат невесты и хороший друг Николая по охоте, сделал то же самое. Николай сделал вид, что его, как жени­ ха, подобные “разборки\" совершенно не волнуют... Я же хорошо понимал значение слов - “пойдем выйдем” ... Кроме этого, я глубоко пережил последнюю стычку между Толь- кой и Ленькой Рудаком и свое место в ней. Хорошо, что Ленька Павлюк, верно сориентировавшись, не позволил мне стать участ­ ником этой драки и, тем самым, спас меня от позора. Но из этого я сделал глубокие и верные выводы: драки между братьями не должно быть ни при каких обстоятельствах!... А если вдруг такая ситуация сложится сегодня, то я должен, как и Ленька Павлюк, не допустить драки!... Я пулей вылетел во двор с твердым намерением достойно вернуть Тодычу свой долг...Почти у самых сеней, выясняя отно­ шения, стояли парни и в выборе слов и выражений не стесня­ лись...Потасовка могла вспыхнуть в любую секунду. Мой улич­ ный опыт позволял предвидеть развитие ситуации в мельчай­ ших деталях. Не раздумывая, я бросился между ними со слова­ ми: - Ребята, бросьте раздувать скандал на пустом месте...Из-за пустяка...Ведь овчинка выделки не стоит!...Вы же братья!...А бра­ тьям так скандалить нельзя! Но мои слова лишь сотрясли воздух и до их ушей не доходи­ ли. С гневными глазами они доказывали друг другу свою пра­ воту, с каждым словом все глубже и глубже погружаясь в пучину скандала. Отец, услышав подозрительный шум, выскочил из се­ ней и, захватив всех нас в охапку, вытолкнул на улицу со словами: - Разговаривайте за калиткой!... Закрыв на защелку дверь, отец быстрым шагом ушел к гостям, где все было спокойно. На улице скандальный разговор только накалился. Здесь уже вступили в дело Володя с Колей. Я про­ должал метаться от одной стороны к другой, базлая во всю глот­ ку: - Вы же братья!...Что вы делаете?!...Как вы завтра будете м и­ риться?!... Я старался сказать самые убедительные слова. В ответ же летело одно: 626

-Ленька, не лезь...Не путайся, как собачонка, под ногами... Двое дерутся - третий не вмешивайся... Получалось, что мы вразумляли друг друга...Но я не уступал... Главное , не допустить драки...Я же понимал: если брат ударит брата, то вражда между ними сохранится на всю жизнь! Что мо­ жет быть страшнее этого! А что толку в том, что я это понимаю, а сделать ничего не могу?! Братья, как петухи, стоят друг перед другом и на мои вопли, как младшего, не обращают внимания!...- Мое слово для них ничего не значит...Вот если бы сейчас вышел Николай и сказал свое веское слово, скандал бы прекратился сразу!...Но брат и не думал выходить...Как будто все это было ему нужно...А зачем?... А может во всем этом и проявляется его характер?!...Действительно, Николай был злопамятен... Если он “закусывал удила” , то долго не мог прийти в себя. Успокаивался он лишь тогда, когда его обидчик признавал свое полное пора­ жение или неправоту...Разумеется, вчерашнее начало свадьбы разбудило в нем таранную суть характера и Николай стал неуп­ равляемым!...Поэтому он придрался к моему слову “текет” и смот­ рит сквозь пальцы на разгорающийся скандал... Если это так, то “ягодки еще впереди” ... Около часа я пытался помирить разбушевавшихся братьев. Мне нравилась роль миротворца, способного остановить разви­ тие драки... Скандал дальше порванной рубашки не пошел, но все равно свое грязное дело он сделал и повлиял на дальней­ шие отношения братьев...Свадьба их не улучшила, а еще больше завела в тупик... С легкими угрозами, братья разошлись по разным сторонам улицы...На свадьбу они уже больше не вернулись. Побродив не­ много по улице, я снова залез на сеновал. Упав на кровать, я зано­ во стал осмысливать случившееся. Вспомнил все, сопоставляя детали и факты...Все сводилось к одному: Николай ведет ка- кую-то непонятную игру и то, что случилось за прошедшие сутки, лишь ее составные части. Если бы это было не так, то брат од­ ним движением руки мог бы все повернуть в нужную сторону...- Создавалось впечатление, что Николай только для вида старает­ ся, чтобы свадьба удалась. На самом же деле, он своими руками создавал неразрешимые проблемы, хитро пуская ситуацию на самотек... А почему?... Какую он преследует цель?...Ответа на эти вопросы не было... Ясно только одно: если уж я вижу эти “под­ водные рифы” , то Николай их представляет в десять раз лучше и отчетливее... Свадебный балагур, который непрерывно доносился из дома, 627

мне скоро надоел. Я слез с сеновала и пошел на поляну, оказав­ шуюся, к моему удивлению, пустой. - Сегодня же Троица! - мелькнула догадка в моей голове, - и все в саду...А мне нельзя...Увидит кто-то из учителей, сразу на­ помнит об экзамене. А если и промолчит, то все равно зарубки на память сделает... Я сел на лавочку...Напротив, по дороге, шли подгулявшие... Кто с песнями, кто громко разговаривал, а 1сго молча, шатаясь из стороны в сторону...Обычная боготольская картина под занавес праздника... Солнце уже давно скрылось за горизонтом, и на юж­ ной части неба выделялась чернота ночного неба. Чтобы разве­ яться от мрачных мыслей, я подошел к турнику и сделал «склеп­ ку». Показалось мало... Опустился к яме для прыжков и несколь­ ко раз «крутанул» сальто. Потом немного побродил по поляне. Когда все это наскучило, медленно поплелся домой. Прошел мимо гостей, бурно разговаривающих во дворе, и снова залез на сено­ вал...Закутался с головой в одеяло и стал медленно считать. Незаметно я, действительно, уснул... Утром меня разбудил будильник...Я быстро оделся и бегом бросился в школу, где Прасковья Михайловна проводила кон­ сультацию. Легкую пробежку от дома до школы я считал хоро­ шей физзарядкой для предстоящей работы. Прасковья Михайловна, ответив на наши «жиденькие» вопро­ сы, кратко изложила самые сложные темы органической химии. «Органика» совсем недавно была введена в школьную програм­ му и понималась нами плохо. Я слушал учительницу с удвоен­ ным вниманием, стараясь запомнить все... Консультация закончилась довольно быстро, и я, не теряя вре­ мени, снова укатил в лес. Расположился на старом месте и сразу же принялся за дело. Работал весь день, стараясь наверстать упущенное. Но...когда солнце коснулось горизонта, семь билетов были еще не тронуты...Я забеспокоился...Было очевидно, что доучивать придется ночью...С этой мыслью я и отправился д о­ мой... В доме вовсю гудела свадьба. Самые стойкие «гуляки», из­ рядно захмелевшие, что-то рассказывали Николаю на веранде. Анны поблизости видно не было. Мать с женщинами убирала пустую посуду. Отец на кухне разливал в стаканы медовуху. Бро­ сив на все это беглый взгляд, я принялся за еду. Жадно прогло­ тил пару котлет, затем опорожнил чашечку холодца и, запив все это компотом, вышел в сени. Захватив по пути пару ватрушек, я залез на сеновал...Желание было одно: хорошенько отдохнуть, а вечером, когда все утихомирится, снова приняться за работу. 628

Где-то после двенадцати я так и сделал. Ночная работа ока­ залась трудоемкой, но непродуктивной. Беглое повторение пос­ леднего билета я закончил где-то к четырем часам утра. Для сна оставались считанные часы. Заведя будильник, я здесь же, на ве­ ранде, лег спать...Уснул сразу и крепко... В десять утра я был уже в школе. Экзамен шел в полном раз­ гаре. Девчонки, расположившись у подоконника, листали тетрад­ ки и учебники. Генка Обыскалов с Валькой Ксензовым важно прохаживались пО коридору. Очередники, отталкивая друг друга, заглядывали в узкую щелку химкабинета. Предэкзаменацион­ ная суета мгновенно породила во мне чувство страха!...М не по­ казалось, что я совершенно не готов сдавать химию. Из головы вылетели простейшие формулы!...Я начал ощущать, как внутри нарастает паника!...Я попытался, как всегда, приказать себе и на­ строиться на деловой лад. Но вместо этого возникли какая-то вялость и сонливость, а в глазах появилась резь...Словно в них попал песок... Неожиданно дверь химкабинета распахнулась, и в коридор вышла Прасковья Михайловна. Взглянув на меня беглым взгля­ дом, она с удивлением проговорила: - А почему, Антонов, у тебя такой вид!? И глаза красные...Ты, что, не спал? - Спал, но мало, - растерянно ответил я. - А почему? - уже твердо спросила Прасковья Михайловна, - неужели до утра учил билеты? - У нас была свадьба, - начал я мямлить, - брат женился... Пришлось доучивать ночью... - Понятно, - перебивая, протянула Прасковья Михайловна, - и какие же билеты ты знаешь плохо? Я вопросительно посмотрел на Прасковью Михайлову, со об­ ражая, что сказать в ответ - правду или приврать...Собравшись с духом, я выдавил из себя правду? - Последние семь билетов... - Семь билетов? - удивленно повторила Прасковья Михай­ ловна, - это же третья часть курса химии!...Зайдешь сразу после Маркова... А сейчас иди во двор и займись гимнастикой: перед ответом надо встряхнуть мозги... Я сразу вспомнил поход за пихтой трехгодичной давности, смертельную усталость и урок химии, на котором Прасковья М и­ хайловна заставила меня, чтобы я не уснул, делать физзарядку. Воспоминания чуть-чуть рассеяли мою подавленность, застави­ ли даже улыбнуться. Не успела Прасковья Михайловна закрыть за собой дверь биб­ 629

лиотеки, которая была напротив, как ко мне подбежал Витька и с любопытством спросил: - Что Параска тебе сказала? - Да, ничего...Так себе, - уклончиво ответил я, - поинтересова­ лась моим усталым видом... Витька был в курсе всех моих неурядиц и искренне сочув­ ствовал мне. Положив руку на плечо, он дружески добавил: - Ничего, Леня, не трусь...Прасковья Михайловна - человек... Она обязательно что-нибудь придумает и в обиду тебя не даст... - Что она придумает? - из чувства противоречия сказал я. - За меня она химию сдавать не будет... - Конечно, не будет, - перебивая, согласился Витька, - но сдать плохо экзамен она не позволит! Вот посмотришь, она тебя «вытя­ нет»!... От Витькиной уверенности во мне вспыхнула надежда: а вдруг и правда не позволит!? - Я уже химию сдал, - продолжал Витька, - первым зашел и взял первый билет...Все написал на доске...Она только по запи­ сям задала два вопроса и отпустила. Прасковья Михайловна - человек...Зря мурыжить не будет... - Слушай, Витька, - начал я, перебивая, - пошли на турник, я разгоню усталость. - Пошли, - уверенно согласился Витька... На турнике мы работали с Витькой по очереди, не жалея ла­ доней и сил. Мы даже не заметили, как пробежали скоротечные минуты. Когда девчонки постучали в окно, я на ходу причесался и бегом бросился в школу. Настроение было бодрое и рабочее. Я уверенно открыл дверь и вошел в кабинет. За экзаменационным столом сидели Прасковья Михайловна и Юлия Александровна. Григорий Анатольевич стоял у доски и внимательно слушал от­ вет Коли Бобрика. За ученическими столами сидело несколько одноклассников, которые готовились к ответу. На столе лежало всего три билета...Прасковья Михайловна пристально смотрела на билет, который ближе всего лежал ко мне. Не раздумывая, я взял его и тут же начал читать вопросы: «Промышленное произ­ водство чугуна», «Получение ацетилена и его химические свой­ ства». Практическая работа: «Испытание растворов кислот и щелочей с помощью индикаторов»...Я чуть не подпрыгнул от ра­ дости!...Первый вопрос можно было отвечать по таблице, и я его неплохо знал. Второй о получении из карбида ацетилена зна­ ла вся послевоенная пацанва: консервная банка от взрыва этого газа летела вверх на десятки метров. Забава была проста: в земле выкапывалась ямка точно по размерам банки. В ямку кла­ ли карбид, смоченный слюной, и накрывали его банкой с отвер­ 630

стием, пробитым гвоздем. Через несколько минут подносилась горящая щепка, ацетилен взрывался и банка, как снаряд, летела в небо... Все знали, что в нашей округе подобная “забава\" окончилась трагично: Петя Агеев из-за любопытства потерял глаз. Но эта трагедия никого ничему не научила: с карбидом продолжали за­ бавляться с той же безалаберностью...Только Прасковья М и­ хайловна, как учитель химии, тяжело переживала этот случай и постаралась сделать все возможное, чтобы подобное больше не повторилось. Почти все классы побывали на экскурсии в вагон­ ном депо, где специалисты детально объясняли тонкости ацети­ ленового взрыва. Я же отнесся к экскурсии настолько серьезно, что подготовил доклад, довольно высоко оцененный Прасковьей Михайловной... Ну, а лакмусовой бумажкой и фенолфталеином я пользовать­ ся умел!... Отвечал я бодро и уверенно, без единой заминки. Полученная четверка подтверждала оценку за год, и я был рад такому благо­ приятному исходу...Но счастливый конец, как ни странно, ничему не учит!... Мало этого, я даже не смог по достоинству оценить усилия Прасковьи Михайловны, списав все на везение!...Проя­ вилась обыкновенная юношеская неблагодарность, вызванная чрезмерным самомнением. Уже через день я даже не вспоминал всех перипетий прошедшего экзамена и с упоением готовился к следующему - физике... Для такого настроя у меня были и косвенные причины: закон­ чились экзамены по предметам, в которых я, если быть честным, был слабоват. Впереди же, особенно физика и история, были любимые предметы, которые я рассчитывал сдать блестяще и тем самым показать свои настоящие способности. Это было де­ лом чести, ибо я уже отчетливо понимал, что в критические мо­ менты я выдаю заниженный результат. А это меня обижало и даже злило. На билет по физике, оказавшийся к моей радости нетрудным, я отвечал легко и уверенно, без доли сомнения и волнения. В пятерке я не сомневался. Но когда Михаил Генрихович зачитал нам итоговые оценки, то от удивления я только раскрыл рот: вме­ сто ожидаемой пятерки получил только четыре... Это был крах моих честолюбивых надежд: если уж по физике четыре, то мне вообще ерепениться не стоит!...Но недовольство собой заставило меня дождаться в коридоре Федора Михайло­ вича и скромно спросить: 631

- Федор Михайлович, а почему мой ответ не дотянул до пятер­ ки? Я, например, уверен, что ответил на пять... Федор Михайлович наградил меня недовольным взглядом и, поправляя очки, сказал: - Что ж, это вполне закономерно: твоя самооценка разошлась с нашей оценкой...Среди учеников это обычное явление, и ред­ кий ученик оценивает свой ответ объективно. И причина этому - различная глубина оценки ответа... Ну, а теперь по сути вопроса...Ты довольно поверхностно от­ ветил явление самоиндукции...Хотя добросовестно пересказал параграф учебника. Фактически, ты показал заученные и поверх­ ностные знания вопроса. У тебя нет необходимой глубины в зна­ ниях... Это тебе только кажется, что ты все рассказал и ответил на пять. На самом же деле глубина твоих знаний, на уровне школь­ ной программы, соответствует тройке!... И если бы ты был моим учеником, то я больше тебе не поставил. Это Михаил Генрихович, как твой учитель, настоял на четверке, а я, зная тебя как хорошего и старательного ученика, вынужден был с его мнением согла­ ситься...Вот и вся премудрость... Федор Михайлович замолчал и с легкой улыбкой посмотрел на меня. Мне же, после этих слов, уже не хотелось задавать ника­ ких дополнительных вопросов - все было ясно и понятно. В душе клокотало негодование как на себя, так и на Федора Михайлови­ ча. Себя я бичевал за то, что не смог в благоприятной для себя ситуации реализовать свои возможности. А Федора Михайло­ вича - за правду - матку, которую он высказал мне в глаза. В то время я был уверен, что любимый учитель, как и любящий, дол­ жен щадить самолюбие ученика и говорить о его делах с долей пафоса и веры в успех...И только с годами я пойму, что в школе я стоял на позициях посредственного ученика, который в учебе не ставит перед собой большой цели и счастлив от любой по­ хвалы учителя. Для меня это был необъяснимый парадокс: фан­ тастическая писательская цель уживалась с обывательскими замашками! Хорошо, что любимые учителя, чуя мое неукротимое желание “подняться в небо” , мудро и с любовью предупреждали о предстоящих трудностях. Все их напутствие сводилось к про­ стому: ты сможешь достичь любых высот лишь тогда, когда суме­ ешь победить себя...Когда изживешь в себе излишнее честолю­ бие, самовлюбленность, самонадеянность и многое другое, что не­ совместимо с истинным успехом. Но я пойду дальше этого на­ путствия, ибо пойму: чтобы все это исполнить и победить себя, нужно потратить большую часть своей жизни... Но тогда из слов Ф едора Михайловича я сделал простой вы­ 632

вод: хочешь получить пять - работай над глубиной понимания! Следующий экзамен был по истории, и я, с помощью Бориса Романовича, рассчитывал своего шанса не упустить. Здесь я был начитан, имел хорошую базу, заложенную Надеждой Матвеевной, да и эрудиция Бориса Романовича сыграла свою роль. По-пре­ жнему я готовился ночью с большим желанием и вдохновением. Когда утром, после неописуемого наслаждения красками утрен­ ней зари, я шел спать, то был уверен, что по истории я знаю все! С таким же чувством я пришел и на экзамен... Вопросы билета были просты: “Причины Второй мировой вой­ ны” и “Апрельские тезисы В.И. Ленина” ... Готовился к ответу усер­ дно и тщательно, но мне не повезло. Ассистентом на экзамене был Яков Матвеевич Атлас - преподаватель соседней школы. Пять лет назад он работал в нашей школе и запомнился мне своим неуважительным отношением к памяти Сталина. Своим поступ­ ком он меня притягивал и, одновременно, отталкивал, а в общем вызывал любопытство. Борис Романович и Яков Матвеевич принимали экзамен сра­ зу у двоих учеников, слушая их по отдельности. Когда подошла моя очередь, то свободным был Яков Матвеевич!... Такого подво­ ха я даже не мог предположить, ибо был уверен, что буду отвечать Борису Романовичу...Пришлось на ходу перестраиваться и пе­ реубеждать себя!... Ведь я уже весь ответ построил “ под Бориса Романовича” , учитывая тонкости его характера и привычки. Ру­ шился подготовленный ответ, а новый нужно было выстраивать на ходу, в процессе ответа... Отвечать я начал бодро и уверенно, старался говорить только по существу и “ не лить воду” . Этого не любил Борис Романович и, как мне казалось, должен не любить и Яков Матвеевич. Но я в чем-то ошибался, ибо Яков Матвеевич был совершенно равноду­ шен к моему ответу. Мало этого, через некоторое время он встал и отошел к окну. Сложив руки на груди, он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Я заволновался, так как отвечать пустому стулу или в спину мне еще не приходилось. Нужно было переламывать не­ удобную ситуацию. Не прерывая ответа, я искоса посмотрел на Бориса Романовича. Он с легкой улыбкой несколько раз махнул рукой, что означало: не волнуйся, продолжай...Все будет нормаль­ но... В том, что я дам хороший ответ, сомнения не было. Была не­ уверенность в оценке! Борис Романович, как и Яков Матвеевич, мог решить, что мне и четверки хватит...А я же хочу большего!! Ситуация явно была не в мою пользу...Нужно было чем -т о при­ влечь внимание Якова Матвеевича и тем самым показать глуби­ 633

ну своих знаний. На память почему-то пришла политика “анш­ лю с” , которую Гитлер применил при оккупации Австрии. Это был тонкий политический вопрос, и в нем, как мне казалось, я разби­ раюсь неплохо. И я смело “выбросил свою козырную карту”. Ход оказался удачным. Атлас резко повернулся и стал внимательно, поверх своих очков, смотреть на меня. Как любил повторять Лень­ ка Рудак: щучка попалась на крючок, теперь, главное, чтобы она не сорвалась...Я сосредоточенно продолжал удерживать внимание Якова Матвеевича. Выслушав мой ответ до конца, он, видимо, для страховки, задал вопрос о роли Сталина в неудачном для СССР начале войны... Я представлял позицию Якова Матвеевича в этом вопросе. К тому же, из собственного опыта я знал: учитель без сомнения ставит пятерку тому ученику, который с уважением относится к его предмету и разделяет точку зрения преподавателя!... Пос­ леднее явилось самым важным!... Даже Николай обожал тех, кто соглашался с его мнением... Заданный вопрос был самым модным, и критика деятельнос­ ти Сталина на официальном уровне сомнению не подвергалась.. Я же думал совершенно по-другому, но...мне была нужна пятер­ ка!...!/! Яков Матвеевич мог ее поставить, если я скажу то, что он ждет от меня. В угоду Якову Матвеевичу я сказал о Сталине все, что слышал по радио и читал в газетах. Яков Матвеевич слушал меня и добродушно улыбался!...Я же в этот момент себя нена­ видел и презирал... Выслушав мой ответ, Яков Матвеевич поставил возле моей фамилии красивую пятерку. Потом с улыбкой добавил: - Молодец, молодой человек...За такими, как ты, будущее на­ шей страны...Иди отдыхай... Со смешанным чувством я вышел в коридор...Я упрекал себя за угодничество и предательство самого себя. На последние сло­ ва Якова Матвеевича я даже не обратил внимания, ибо истинный их смысл до меня не доходил...И только теперь стало ясно, что уже тогда,^во время “хрущевской оттепели” , ее идеологи заботи­ лись о своей достойной смене. Они умели неопытных юнцов гла­ дить по головке, обещая светлое будущее... После объявления оценок, я подбежал к Борису Романовичу, надеясь услышать похвалу за свой ответ. Но, как выяснилось, он страдал болезнью всех эрудированных людей: глубокие знания были для него нормой и никакой похвалы не заслуживали! Вот невежество он мог подвергнуть самой жесткой критике... Взглянув на меня исподлобья, Борис Романович сказал: - Я краем уха слышал твой ответ...Отвечал ты хорошо, но...не 634

отлично!...В ответе была какая-то вялость...Даже неуверенность... Как будто к твоему языку кто-то привязал гайку... Да, и вид у тебя больного человека!... Ты случайно не простыл? Сейчас жара, все лезут в воду, а на дне любой лывы может быть еще и лед... -Д а , нет...Здоров, как бык, хотя в гарях купаюсь каждый день... Просто сегодня я плохо выспался...Спал около трех часов... - А зачем ты нарушаешь экзаменационный режим? - Экзаменационный режим? - переспросил я, - а что это та­ кое? - Неужели ты не знаешь? - Впервые слышу, - искренне признался я. Борис Романович внимательно посмотрел на меня и продол­ жал: - Экзамены уверенно сдаются на свежую голову. А для этого нужно хорошо выспаться!... И не менее восьми часов. Только при этом условии мозг хорошо соображает, припоминает и фан­ тазирует... Сделав паузу, он добавил: - Запомни эту истину!...Она пригодится тебе особенно в сту­ денчестве, где максимальные нагрузки, как физические, так и не­ рвные, потребуют оттебя полной отдачи сил... - Но мне до студенчества далеко, - попытался я возразить, - еще надо в институг поступить... - Плохой тот ученик, который не мечтает быть студентом, - рез­ ко отреагировал на мои сомнения Борис Романович, - притом, я не раз вам повторял, что школьные экзамены - генеральная ре­ петиция вступительных! Разве забыл? - Нет, хорошо помню, - радостно поддакнул я, - только у меня репетиция получается плохой...У брата свадьба, и мне приходится готовиться, как придется... - Ну, это не помеха...В студенческом общежитии такие ситуа­ ции каждый день и в большом разнообразии...Привыкай к не­ благоприятным условиям, они встречаются значительно чаще... Борис Романович, как будто что-то вспомнив, посмотрел на часы, извинился и быстро зашагал в сторону учительской, из-за двери которой уже несколько раз показывался Григорий Анато­ льевич... Слова Бориса Романовича глубоко запали мне в душу и по­ могли в будущем избежать многих ошибок и недоразумений. Но самое главное, они позволили мне с другой стороны посмотреть на всю систему моей подготовки к экзаменам, которая оказалась надуманной и ошибочной...Свадьба Николая вынудила меня го­ товиться ночью. На первый взгляд, это было удобно и хорошо. 635

Но перед экзаменом я должен был снова поменять ночной образ жизни на дневной!... После бессонной ночи я должен был заста­ вить себя встать и пойти на экзамен!...Физзарядка, которую я делал с особым усердием, лишь предательски маскировала ус­ талость и сонливость!...Как любила говорить мать, я просыпался только снаружи, а внутри продолжал спать!...Я понял, что при та­ ком варианте рассчитывать на хороший результат бессмыслен­ но... Последним экзаменом в расписании стоял немецкий язык. Его я считал, как и вся послевоенная пацанва, фашистским и на­ отрез отказывался не только зубрить, но и признавать обычным школьным предметом. Эта лютая ненависть привела к тому, что я потерял всякую веру в возможность когда-нибудь научиться раз­ говаривать на чужом языке. Иностранный язык перешел для меня в разряд недосягаемых... Эта крайность объяснялась еще и тем, что я не знал самого простого: для усвоения иностранного языка, как и для изучения математики, нужны особые способности, кото­ рых у меня не было. Вот и придумывал я всякие удобные и прав­ доподобные уловки и отговорки... Чтобы хоть как-то оправдать в собственных глазах свое бессилие на уроках немецкого языка. Моя учительница - Мария Николаевна - прекрасно меня по­ нимала и делала все возможное, чтобы ее уроки, для таких, как я, не превращались в муку или каторгу. Она так ставила вопросы, что в них и заключался ответ. Эту уловку мы быстро уловили и с удовольствием ею пользовались... На экзамене я отвечал с Марией Николаевной на равных: она начинала, а я заканчивал. Она говорила первое слово, я - второе. Когда вопросы были исчерпаны, Мария Николаевна радостно сказала: - Вот и все...Зря ты сомневался в своих знаниях - ответил на твердую четверку... Слово “твердая” меня покоробило, и я не знал куда деть от стыда глаза. Было очевидно, что Мария Николаевна расхвалива­ ет меня просто так...Незаслуженно...Не поднимая глаз, я вышел в коридор... Казалось бы, зачем эти наигранные эмоции в виде “крокоди­ ловых слез”?! Получена желанная четверка, успешно сдан после­ дний экзамен, что еще надо!...Ан, нет...Хочется заслуженного ус­ п е ха!...^ крайнем случае, в “чистенькой упаковке!” На второй день, когда я пришел в школу по поводу выпускного вечера, во дворе школы неожиданно встретил Марию Николаев­ ну. Не раздумывая, я уверенно подошел к ней и заинтересованно спросил: 636

- Мария Николаевна, неужели я действительно ответил на чет­ верку?! Мне кажется, что вы просто пожалели меня и завысили оценку... У Марии Николаевны один глаз был искусственным и уловить по глазам ее настрой было сложно. Мария Николаевна в кругу учеников считалась строгой учительницей и могла ответить не­ предсказуемо. Поэтому я настороженно ждал ответа, который мог быть и щелчком по моему носу... - Не думала, что у тебя возникнут такие вопросы, - спокойно заметила Мария Николаевна, - да, и в течение года их у тебя по­ чему-то не возникало... - Да, в нем ничего плохого нет, - начал я оправдываться скоро­ говоркой, - просто я хочу знать правду... - А я и скажу тебе правду, - с усмешкой продолжала Мария Николаевна. - Запомни, Антонов, на всю жизнь: учитель имеет право поставить своему ученику как заниженную, так и завышенную оценку. Все зависит от их взаимоотношений...Кроме того, на оцен­ ку влияет фамилия, трудолюбие, прилежание и способности уче­ ника...И это норма в школьной жизни, и ею пренебрегать нельзя...!/! здесь будет все нормально, если ученик правильно поймет намерения учителя... - А я правильно понимаю ваши намерения! - с испугом выпа­ лил я. Мне не хотелось, чтобы Мария Николаевна углублялась в эту проблему, ибо любое ее толкование было не в мою пользу. - Да, у тебя слабые знания, - словно не слыша мой лепет, про­ должала Мария Николаевна, - да, я завысила тебе оценку за твой ответ...И сделала я это с доброй целью, так как не сомневаюсь в твоей порядочности. Разве я не права?! Мария Николаевна пристально посмотрела ка меня. - Да, нет, я же не осуждаю... - А я не оправдываюсь перед тобой, - твердо перебила меня Мария Николаевна, - но если ты решился на такой разговор с учителем, то нужно сделать “полный перевод текста\"... В твоем, на первый взгляд, невинном любопытстве есть много скрытых про­ блем...Я хорошо знаю, что вы не любите немецкий язык. Из-за этого вы его не учите и относитесь к урокам “спустя рукава” . Во всем вашем выпуске нет ни одного ученика, который бы проявил склонность к изучению иностранного языка...А почему у нас в школе такое отношение к языку? - Не знаю, - наивно ответил я, хотя хорошо представлял все тонкости ответа на этот вопрос...Говорить о таких проблемах с 637

учителем было не принято. К тому же, мне хотелось все это услы­ шать от Марии Николаевны... - Потребность в иностранном языке определяется уровнем культуры человека, - начала Мария Николаевна. - Чем выше куль­ тура, тем больше потребность...Культурный уровень наших окра­ ин низок и данной потребности не вызывает...В таких условиях изучение иностранного языка бессмысленно и является изощ­ ренной издевкой учителя над учеником. Ведь не секрет, что в этом деле успеха можно достичь лишь фанатичной требовательнос­ тью. Вот, когда поднимется уровень культуры, тогда и изменится отношение к иностранному языку. А сейчас нечего зря копья ло­ мать. К тому же, в эту проблему свою ложку дегтя внесла и вой­ на. Вот почему, Антонов, я не хочу портить тебе аттестат, а может и ломать жизнь... Еще неизвестно, как она у тебя повернется... Сделав паузу, Мария Николаевна продолжала: - И я не сомневаюсь, что иностранный язык в твоей работе не пригодится. Окончишь институт, приедешь снова в Боготол, сме­ нишь в физкабинете Федора Михайловича и будешь копаться в электрических схемах... И ни разу не вспомнишь надоевший тебе немецкий язык... - Это уж точно, - с радостью выпалил я, - уж с меня-то он кровушки попил... - Так что, желаю тебе успехов, - как бы не слыша моих после­ дних слов, продолжала Мария Николаевна, - выбирай себе такую дорогу, где иностранный язык тебе будет не нужен... - А я так и сделаю, - поддакнул я, - большое вам спасибо за внимание и чуткость... Мария Николаевна направилась в сторону пришкольного уча­ стка, а я, мимо кочегарки, пошел в школу... Все проблемы, связанные с изучением немецкого языка, запа­ ли мне в душу на всю жизнь. И не потому, что Мария Николаевна оказалась гуманным и добрым человеком...Мое отношение к ино­ странному языку, как доказала жизнь, оказалось ошибочным и в корне неверным. Незнание иностранного языка явилось главным препятствием в моих научных помыслах, а если еще точнее - оно закрыло мне путь в науку...Но об этом речь пойдет позже... После получения аттестата у меня начался новый этап жизни: меня всего поглотила подготовка к вступительным экзаменам в институт. Оценивать все промахи и удачи экзаменационного пе­ риода мне уже не хотелось, да и не было времени. Слишком мно­ гое нужно было сделать!...Взвесив все “за\" и “ против” , я принял решение снова готовиться ночью!...Тишина и прохлада летней 638

ночи способствовали максимальному усвоению материала. Эк­ замены полностью подтвердили верность принятого решения... Именно в этот “подготовительный\" месяц на моих глазах раз­ вернулась семейная драма Николая...Молодую жену брат доволь­ но странным образом ввел в отчий дом, пустив, по привычке, все на самотек. Создавалось впечатление, что его совершенно не вол­ нует, как сложатся отношения Анны с родителями и со мной. В доме, который был для нее чужим, Анна повела себя соответству­ ющим образом. Она не стала вникать ни в какие семейные дела и ни в чем не брала ответственность на себя. Все это создало непонятную ситуацию для матери: она ничего не понимала в ж из­ ни молодых и поэтому не знала, как себя вести. Чтобы избежать непредвиденных недоразумений, она продолжала все домашние обязанности, как и раньше, нести на своих плечах. Николай д е р ­ жался особняком и даже не пытался строить с отцом планов на будущее. Разговоров об уходе из отчего дома он тоже не вел... Все это породило в доме напряженную обстановку. Николай стал молчаливым, вспыльчивым и злым. Я все чаще и чаще стал попадать под его горячую руку: Николай замечал любой мой про­ мах и отчитывал “на всю катушку” . Это породило во мне протест, и я стал избегать с ним встреч... Уходил на поляну или уединял­ ся на сеновале. Что-то другое в этой ситуации я предпринять не мог... Однажды, валяясь на сеновале за чтением учебника, я услы­ шал, как Анна на огороде отчитывала Николая: - Зря ты так вспыльчиво разговариваешь с Леней. Он у вас хороший парень и не виноват, что в доме складывается не все так, как надо. Ты не думай, что он всегда будет мальчиком и все время будет зависеть от тебя...Пройдет пять-семь лет - он пре­ вратится в серьезного взрослого человека...Окончит институт, ста­ нет директором школы, и ты будешь входить к нему в кабинет со стуком и называть Леонидом Ивановичем... - Этого, - резко проговорил Николай, - никогда не будет! Пусть сядет в любой кабинет, но по уму ему никогда выше меня не под­ няться...Он был для меня Ленькой и останется им навсегда..- Проблему отношений старшего и младшего брата я решаю только так... И он обязан это понять, если не хочет иметь со мной де­ ла...Но ты не о том заводишь речь, с Ленькой я разберусь как- нибудь сам... Ты лучше подумай, как “ вписаться” в нашу семью и наладить добрые отношения с матерью...Начни хотя бы с кух­ ни!... И Николай закатил целую лекцию о роли молодой жены в отчем доме. Свой убедительный монолог он закончил словами: 639

- Я за тебя все это делать не буду!...Ты, как молодая женщина, должна все это сделать сама...Сначала быть в доме второй, по­ том - наравне с матерью, а потом - первой...Разумеется, если ты сможешь за это время доказать матери свое первенство... - А почему ты у нас на свадьбе не захотел сначала быть вто­ рым, а уж потом - первым!... Ты с калитки начал диктовать свои условия!... И всю свадьбу нам испортил!... Несколько секунд Николай молчал, но потом вскипел: - А я и шел в ваш дом “вторым” !...Закусил я удила лишь тогда, когда из меня начали делать горохового шута!...А я этого никому не позволял и не позволю!...Даже тебе!... И Николай пустился в длинные рассуждения, доказывая свою правоту в тот злополучный свадебный вечер. Он умел незаметно переходить от защиты в нападение и в любом случае оставлять последнее слово за собой. Так получилось и сейчас: Анна была не рада, что затеяла этот разговор. Уже не слушая Николая, она с досадой сказала: - С тобой бесполезно о чем-либо разговаривать...Ты слуша­ ешь только себя и доводы другого тебя не интересуют... Я услышал, как хлопнула калитка и Анна пошла в избу... - Конечно, - проговорил Николай самому себе, - глупые доводы и не должны меня интересовать...Я воспринимаю только умны- е...В крайнем случае, лучше моих... Снова хлопнула калитка, и Николай пошел вслед за Анной... Я лежал на кровати, как мышь, не шелохнувшись и еле дыша. Я не хотел, чтобы Николай знал, что я оказался невольным свиде­ телем разговора, где он в резкой и обнаженной форме, высказал свое отношение ко мне. Это меня не только поразило, но и поко­ робило!... До этого брат никогда не позволял себе говорить обо мне так унизительно...Его слова: он всегда останется для меня Ленькой - как заноза, сидят в моей памяти уже пятый десяток лет. Мало этого, уже тогда они возвели между нами непреодоли­ мый барьер, который на всю жизнь изменил наши отношения. Я понял, что Николай в глаза говорит одно, а за глаза - другое...Ве­ рить его словам, пусть даже самым искренним, нельзя, он может изменить им в любую минуту. Для меня это было страшное от­ крытие, которому я, впервые в жизни, был не рад...Но...это были лишь цветочки...Ягодки ждали впереди... После этого разговора в доме все чаще и чаще Анна напоми­ нала Николаю об испорченной свадьбе...Николай каждый раз сдерживался, но при этом награждал Анну долгим и злобным взглядом. Наконец, он не выдержал и с металлом в голосе про­ изнес: 640

- Хватит мне напоминать об этой паршивой свадьбе... Чтобы больше я этого не слышал... Предупреждаю: не буди во мне зве­ ря... Это может плохо для тебя кончиться... После этих слов Николай вышел на веранду, а Анна, усмехнув­ шись, ушла в комнату. В избе воцарилась тишина... Молчал отец... Испуганно поглядывая по сторонам, молчала мать. Я смотрел на все это сквозь пальцы, ибо мне вмешиваться было не положено \"по штату” ...К тому же, я слишком хорошо понимал семейную драму брата... За несколько лет общения Анна хорошо изучила “таранную натуру” Николая. Но она сама была таким же “тараном” и по силе характера ни в чем ему не уступала, хотя тщательно это скрыва­ ла. Николай же настолько был уверен в силе своей личности, что в успехе не сомневался!... Анна была убеждена, что Николай, в конце концов, не выдержит, уступит и все пойдет, как надо... Было очевидно, что “ коса нашла на камень” , но никто из них не хотел в это верить... Наоборот, они были убеждены лишь в своем успе­ хе... По рассказам отца, два месяца между ними шла скрытная борьба...В конце концов, Николай верно оценил ситуацию, сде­ лал окончательный выбор и поставил крест на боготольской се­ мейной жизни... Для окончательного разрыва нужен был только повод... Такие решения Николай любил приводить в исполнение при свидетелях. Он не любил домыслов и сопутствующ их спле­ тен... Шли ноябрьские праздники...Я приехал на “ побывку” , а на самом деле - вволю поесть и хорошо отоспаться. Мать пригото­ вила праздничный обед, а Николай купил бутылку хорошего крас­ ного вина. Для себя он всегда имел в серванте бутылку доброт­ ного “КВНа” . Мы все сидели за столом и слушали рассуждения Николая. С рюмкой в руках и нетронутым борщом, он рассказы­ вал о прочных московских семьях, о коммуналках, где на общей кухне уживалось несколько хозяек. Николай несколько раз повто­ рил, поглядывая на Анну, что так живут годами и становятся, на удивление всем, друзьями...Было очевидно, что Николай в откры­ тую поучает Анну. Выбрав удобный момент, Анна перебила Николая и твердо сказала: - На словах ты все понимаешь и знаешь, а на деле - пальцем пошевелить не хочешь...Ты из-за пустяка, не стоящего выеденно­ го яйца, чуть нам свадьбу не сорвал... Николай только и ждал этих слов. Побагровев, он так грохнул 641

кулаком по столу, что пустые чашки с ложками чуть-чуть не под­ скочили до потолка. Сжав зубы, он прошипел: - Вон из дома...Чтобы духа твоего здесь не было!... Анна тоже, словно ждала этого, довольно дерзко ответила: . - Хорошо...Я уйду...Только знай: в этот дом я уже не вернусь никогда... Она встала, быстро оделась и ушла...Свое слово Анна сдер­ жала... Несколько минут за столом была “немая сцена” . Все сидели молча, понуря головы. Не выдержав напряжения, Николай встал, быстро собрался и ушел в город. Мы тоже молча закончили “праздничный обед” и разошлись по своим делам... Всем стало ясно, что так Николай поставил последнюю точку в своих боготольских семейных отношениях. На следующий день он написал письмо Анне Васильевне и тут же заговорил о своем отъезде в Москву. Всем своим настроем Николай старался по­ казать, что период сомнений и колебаний закончился и он на­ всегда покидает Боготол. Н о...скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Николай уедет в Москву лишь через два года, когда окончательно решится вопрос с работой и пропис­ кой... В день его отъезда я случайно оказался дома...На вокзале я прощался с Николаем с болью на душе и грустью. Мне каза­ лось, что я отрываю от себя часть своего тела. Николай же про­ щался со мной легко и, как мне казалось, с удовольствием. Я долго не мог понять причину его настроя... ...Шло время...Постепенно я стал замечать, что отсутствие брата рядом приводит к переоценке его поступков и черт характера. Стало очевидно, что Николай в отношениях с людьми не так уж и благороден, как мне казалось раньше. Когда вопрос о женитьбе стал ребром, то он без тени сожаления бросил “под гусеницы” будущее Анны Васильевны. А когда его “боготольский вариант\" провалился, он то же самое проделал и с “боготольской” Анной- ...Теперь я был убежден, что Николай раздавит любого, кто вста­ нет на его пути, окажется лишним или ненужным...Это была важ­ ная моя догадка, но я не придал ей должного значения. Я еще не привык думать о брате плохо!...А лишь искренне сожалел, что на моих глазах умирает самый яркий и могущественный кумир мо­ его детства. Но это было ошибочное впечатление: на самом деле кумир не умирал, а перерождался в непредсказуемого “духовно­ го соперника” !...И на всю жизнь!... Тогда на вокзале мы с Николаем разъехались не только по разным городам, мы разошлись по разным мировоззренческим 642

дорогам!... Потому Николай так легко и прощался со мной. Как фронтовик, он хорошо понимал, что два медведя в одной берлоге но живут!... Поэтому он и предпочел себе “ берлогу\" как можно дальше от “моей” . Видимо, таким образом он надеялся свести наше соперничество к минимуму. Все это Николай, как человек, битый жизнью, понимал на десятки лет раньше меня!...Я же, как юнец, долгие годы барахтался на уровне примитивных воззре­ ний!... Сначала я с восхищением поднял брата на недосягаемую высоту, а себя опустил на недосягаемую глубину. Своим поведе- 1 1 ием я убедил Николая, что он находится на уровне божества, а я лишь достоин скромно стоять у его подножья...Потом мне захо­ телось подняться до уровня брата, а если получится, то и пре­ взойти. Николай сразу это заметил и в разговоре с Анной дал понять, что для него я навсегда “останусь Ленькой”...Услышав это, я тоже понял, что Николай никогда не позволит мне не только его превзойти, но и стать рядом!...М ой выбор был прост: или на­ всегда, ради добрых братских отношений, оставаться вторым пос­ ле старшего брата, или, свергнув изжившего себя кумира, пойти дальше...Интуитивно я выбрал второе, так как у меня впереди были большие цели!...Николай сразу понял мои намерения и “закусил удила” : просто так, ради амбиций младшего брата, он не думал уступать свои позиции, позиции старшего брата. В нас обоих заговорил “таранный живчик” , и мы, как разноименные за­ ряды, потянулись друг к другу, чтобы убедиться в силе своего характера!... И в этой схватке не стала помехой даже братская кровь... Но об этой драме вся речь впереди... После отъезда Николая в М оскву в доме целую неделю не стихали разговоры о его выборе. Николая никто не осуждал, но и не оправдывал. Когда все было сказано и все варианты обсуж­ дены, отец, как бы в заключение, заметил: - А он специально в Боготоле такое натворил, чтобы сюда боль­ ше никогда не возвращаться... Я насторожился...Этот вариант мне не приходил даже в голо­ ву... А вдруг отец прав? И у Николая это был единственный вы­ ход, чтобы навсегда порвать с Малой Родиной?!...После длитель­ ной паузы отец добавил: - А по-другому и быть не могло... Без этого скандала он всю жизнь метался бы между Боготолом и Москвой...А так будет си­ деть на одном месте...В М оскве он будет хозяин, а в Боготоле - гость... - Стоило ли ради этого жениться в Боготоле? - с недоумени­ ем задал я вопрос, как себе, так и отцу. - Стоило, - твердо ответил отец, - ведь он запутался среди 643

двух баб!...И только женитьба позволила ему распутаться и выб­ рать одну...Иначе он бы бегал до пенсии от одной бабы к дру­ гой... Сделав паузу, отец продолжал: - А может все было и по-другому...Ведь он сначала собирался жить с московской Анной. Но помыкавшись пять лет с пропис­ кой, понял, что в Москве ему места нет. Тогда он поворачивает свою телегу назад и пытается устроить свою жизнь в Богото- ле!...И серьезность своих намерений подтверждает женитьбой... Все сложилось бы хорошо, если бы боготольская Анна была луч­ ше московской... Или оказалась хотя бы уступчивой...Но...выш­ ло наоборот...Николаю ничего не оставалось делать, как закатить страшный скандал и уехать в Москву... Навсегда... В очередной раз я поразился житейской мудрости отца... Мудрости, которая определяется не дипломом и числом прочи­ танных книг, а жизненным опытом...Я долго думал над его слова­ ми. В конце концов, пришел к более обобщенным выводам...Да, отец прав. ..Николай запутался между двух жен...Но запутался со­ знательно, со скрытым прицелом...Он всегда с большим трудом делал даже простейший выбор. А проблема выбора места жи­ тельства была для него важной всегда! Он мечтал жить в М оск­ ве, но где-нибудь рядом, почти под боком, иметь Боготольский район... Выбирая для себя “боготольскую” или “московскую” жену, он в первую очередь выбирал место жительства и, соответствен­ но, образ жизни. Николай понимал абсурдность своих намере­ ний, но с собой ничего не мог поделать. Николай по натуре - городской житель...Ему, как воздух, нуж­ ны блага цивилизации, без которых терялся смысл его жизни. Но судьбе было угодно распорядиться так, что он родился в глу­ хой провинции. Он вырос в Сибири, где с молоком матери впи­ тал в себя силу и мощь настоящей сибирской природы и уклад сельского быта. Провинциальное и городское переплелось в нем в равной мере...По натуре он был космополитом, а по убеждени­ ям - патриотом. И “ген космополитизма\" все время терзал его привычки и убеждения...И “жены\" в этой борьбе стали лишь средством, с помощью которого он попытался помочь себе пере­ тянуть “канат” в ту или другую сторону. В конце концов Москва “перетянет\" и Николай согласится при­ мерить на себя “тришкин кафтан” . Ему покажется, что это - соло­ моново решение и лучшего он придумать не сможет. Но это вы­ нужденное решение было верным лишь на первый взгляд...Как говорится: привычка свыше нам дана!...Уже где-то через год брат с грустью и тоской мне скажет: когда я окончательно предпочел 644

Москву Боготолу, я обрек себя на эмиграцию и разделил участь эмигранта...Оказывается, свой отъезд из Сибири в Москву Ни­ колай уравнивал с эмиграцией! Вот в чем заключалась главная драма его жизни!...Точно так же, более полувека назад, считали волынцы, когда покидали солнечную Украину и уезжали в суро­ вую Сибирь!... А еще позже, на титульном листе своих “Мемуаров\", он поста­ вит эпиграфом слова: “Сибирь - моя Родина...Гавань, в которую я всегда хотел вернуться” . И снова он повторил намерения во- лынцев: живя в Сибири, они всю жизнь мечтали, заработав день­ ги, вернуться на свою Малую Родину - Новую Чарторыю...В этом они схожи...В этом и заключается трагедия их беспокойной ж из­ ни... Эти суждения натолкнули меня на очередную догадку: оказы ­ вается эмигрантом можно быть и в собственной стране, если ее просторы неизмеримы, а климатические перепады - несопоста­ вимы!...Можно всю жизнь пользоваться благами и услугами од­ них мест, а в душе испытывать жгучую ностальгию по другим, ко­ торые объединяются в цельное название - Малая Родина... Еще позже я понял, что чувства эмигранта можно испытать и никуда не уезжая. Для этого достаточно пережить эпоху перемен, когда рушатся одни устои и создаются другие...Николаю при­ шлось пережить то и другое... А быть может, и по несколько раз... Эта раздвоенность личности, порожденная шатанием между “патриотизмом и космополитизмом” является одной из причин появления “лишних людей” ...Видимо, не случайно брат всю жизнь восхищался образом Печорина, чувствуя в нем родственную душу... Я не знаю, как относился к образу Печорина Борис Романович, но после драмы брата я был уверен, что участь “лишнего челове­ ка” ждет и его...Чем-то их судьбы были схожи...Оставшись в Боготоле, Борис Романович “загонит” себя в еще более безвы­ ходный тупик... Такова, видимо, участь всех “лишних людей\"... Покидая Боготол, Николай рисковал еще больше: в Москве он мог тоже встретить жесткий прием и потерпеть еще более со­ крушительное поражение. Если бы это произошло, то ему при­ шлось бы искать очередное место для жизни. Этот вариант был совершенно непредсказуемым...Но Анна Васильевна повела себя мудро и дальновидно, чем спасла Николая от неминуемого краха и сохранила семью, которая была создана семь лет назад в да­ лекой Монголии... Грань ее “тарана” оказалась мягкой и уступчивой. Недаром в народе говорят: для мягкости нет ничего недоступного...Мягкость 645

сильнее всего!... А я бы добавил: мягкость - самый мощный та­ ран, который преодолевает любую преграду! Как никто, Анна Ва­ сильевна сумела разглядеть душевную рану Николая и никогда, даже в шутку, не задевала ее кровоточащие рубцы...Она умела быть “на вторых” ролях, оставаясь первой и недосягаемой. Именно это для Николая было спасительным “бальзамом”! Анна Василь­ евна всегда была для него той семейной “гаванью” , где он сумел достойно прожить всю оставшуюся жизнь. Но этого мало!... Анна Васильевна, в конце концов, превратит закоренелого сибиряка в исконного москвича!...И только благодаря этому такая необуз­ данная натура, как Николай, ни разу не попытается вернуться в Боготол...А точнее - в Сибирь. Благодаря силе женского обаяния, выбор брата оказался не только бесповоротным, но и удачным... А, быть может, и счастли­ вым... *** Большое видится на расстоянии...А главное - с годами...Моя оценка драматизма в жизни брата менялась непрерывно. Она то усугублялась, то расширялась, принимая со временем более объективные и верные очертания. Но независимо от моих желаний, подспудно и незаметно, шла попутная работа - кристаллизация моего мировоззрения. Суж­ дения об изломах судьбы брата сами собой накладывались на мои стремления и дела, где я сразу пытался дать ответ на воп­ рос: а как бы я поступил в этом случае?...Во мне всегда жила уверенность, что стержень наших нравственных устоев один и тот же!... На ошибках брата, порожденных войной и обстоятельства­ ми, я обязан учиться...И мне это удалось!...Я умел учиться на ошибках других... На своих ошибках я учился в самых сложных случаях... А если говорить по большому счету, то все мои раздумья о судьбах людей - таранов сыграли одну из главных ролей в ста­ новлении “писательского характера\", в существовании которого я уже не сомневаюсь. Хороший “писательский характер” обяза­ тельно должен предшествовать написанию нужной и мудрой кни­ ги. И в этом кропотливом деле люди - тараны, с разными гра­ нями и рангами, все время должны идти впереди и торить тро­ пу. Их спина, покрытая потом, должна как маяк указывать верную дорогу к заветной цели... 646